На автомате зашел в открытую дверь нашего маленького учебного комплекса, продвигаясь к лаборатории, так же оказавшейся незапертой. Ноги доставили тело к появившемуся в углу рядом с аккуратной светящейся елочкой в кадке свободному креслу. Во второму сидел задумчивый Ноцуц, теребивший четки. В его глазах проскакивали желтые всполохи. Некоторое время мы оба так и сидели, погрузившиеся в себя. Потом одновременно повернулись друг к другу:
— Я...
— Я...
Ноцуц чуть потеплел.
— Впервые работал на таком уровне, — начал он, разорвав паузу. — Иллюзия слишком сильно была привязана к тебе, к твоим эмоциям. Сочетание образов сплелось в мощнейший ментальный посыл, безболезненно прервать действие которого можно было только с твоей стороны, — мои брови взлетели. — Именно так. Весь остаток занятия подчищал следы, и еще не одну неделю придется выправлять, — я прищурился, он слегка наклонил голову вбок. — Слишком большая нагрузка, без этого они бы очень скоро сдались, — я тоже наклонил голову, он повторил наклон, вздохнув. — Научу видеть и защищаться.
— Спасибо. И извини, утреннее происшествие выбило из колеи, — хотя остались не проясненные позиции.
— В качестве акта доброй воли — утром в апартаментах декана была подозрительная активность. Вывод по косвенным фактам. Только что сделал, — неожиданно пояснил он, и сам удивился. — Тебе противопоказано заклинать под воздействием сильных эмоций, если хочешь остаться именно заклинателем. Чародей-заклинатель универсал, больше контроля над силой, насколько я понял твои желания, — я кивнул.
Действительно, хоть и не утешительный вывод. Если и дальше желания будут бесконтрольно прорываться, я не смогу рассчитывать на выверенные формулы, результат применения может оказаться весьма неожиданным, с дурными последствиями. Как сегодня.
Вечер мы больше обсуждали методики медитаций и защиты сознания, чем экспериментировали. Оба понимали, что вскрывшийся факт нуждается в срочных ответных мерах.
Мою подготовку ко сну прервал стук в дверь. Чако.
— Входи, Чако.
Новая комната была непривычная, хоть и выполненная в том же стиле. Особенно магия, выступающая и в роли видеокамеры с монитором на двери. Поверх двери, с внутренней, конечно, стороны, появлялась проекционная рамка, показывающая, что за дверью, так, будто последней и не было вовсе. При этом, как продемонстрировал Барт, при наличии не идентифицированных инфэо изображение сразу не показывается. Охранная система сигнализирует о том, что сумела распознать. В спальнях хозяев, т.е. моей, та-Вастина, и еще одной запасной будут отдельные охранные комплексные системы. Частично готова была пока только моя, брат ночевал в Цабандэ. Барт обещал позже установить какой-то модульный щит, дабы если и сгорит, то только отдельная малюсенькая часть, которая тут же воспроизведется. Как вырастят достаточно полуживых асталов, так все резиденции и оборудуют ими — разработка жутко энергозатратна.
Чако выглядел сильно смущенным и виноватым. Он подошел к сидящему на краю кровати мне и упал на колени.
— Простите меня! — став лобызать мои ноги. Внутренне я скривился, такое отношение мне было противно. А тело вспомнило... Было не до первопричин, побудивших его к такому поступку. — Смиренно...
— Не прикасайся, — панически вырвалось у меня, отдернуть ногу я не смог себя заставить.
А Чако передернуло всего. Он отшатнулся назад и распластался, как когда-то Терзецу, еще сильнее раздражая. Я уже раз сто пожалел, что впустил. Все обретенное с Ноцуцем самообладание испарилось. А Чако тем временем, всхлипнув пару раз, решительно заговорил:
— Призываю Араса в свидетели добровольной передачи своих души и тела асму Леонардо Тарасову ро-Т`Сейфу в вечное владение.
И вокруг него закружилась донельзя странная магия, никогда ранее не виденная мною, непонятная смесь на основе творения(*). А когда что-то потянулось ко мне, моя психика не выдержала.
— Воон! — истерично крикнул я, отталкивая это что-то от себя, а потом спиной упираясь в спинку и обхватив колени руками, приняв ту же позу, как Йомиэль когда-то.
Сдавленный крик боли раздался со стороны Чако. В памяти отложился мрачный тонкий узор пепельного цвета, уходящий за ворот и манжеты, когда он выскакивал из комнаты. Подобное было и в его энергосистеме.
Я все еще дрожал, ничего не соображая, когда перед дверью остановились та-Вастин и Бартелло. Мягко вошел только друг. Плавно и медленно он приблизился, сев у изголовья. Он был в простой тунике и свободных штанах, в тапочках. Память беспощадно все фиксировала.
Немного посидев так, не смотря на меня, он с ногами забрался на постель. Потом повернул голову ко мне и, протянув руку, стал нежно гладить по голове, как ребенка. И меня прорвало. Прижавшись к нему, я зарыдал. Сквозь слезы и всхлипы я поведал про возросшую силу, неконтролируемо вырывающуюся во время сильных переживаний, чувств или эмоций. Про случай с согрупниками и про Чако. Постепенно успокаиваясь.
— Какое же ты еще дитя, братишка, — ласковый шепот.
Постепенно под его нежные убаюкивания я заснул...
...укрыв одеялом комочек, та-Вастин бесшумно передвинул кресло с помощью кольца, все еще держась за руку Эля. Содеянное этими двоими ужасало.
Просидев задумчиво еще деление, гном тихо покинул спальню.
— Усиль...
— Ммм?
— Почему решился тогда?
— Ответ давно известен...
— Не завершай, прошу... — молчание и тяжелый вздох. — Найдется книга по ритуалу Сара с вашим, магическим автором? — молчание. — Он поймет только сухой язык. Слишком велико влияние Зиушраца. Очень высока невосприимчивость к менталу, чтобы помочь, а психолога он вычислит, не берусь предсказать его поведение...
— Да, Вася, — нежно улыбнувшись покрасневшему и прерывисто вздохнувшему.
И они разошлись в разные стороны. Та-Вастин свернул в потайной коридор, спускаясь на нижние этажи. В одной из камер с мягкими стенами, в рубашке с длинными связанными рукавами находился Чако. Его пустой взгляд и несколько синяков смотрелись страшно.
— Дайте умереть, — мертвым голосом, когда тот вошел.
Та-Вастин сел напротив, скрестив ноги и оперевшись на них локтями, смело глядя прямо в глаза.
— Ему будет больно.
Чако вздрогнул, моргнув.
— Он отказался... — еле слышно, с надрывом.
— Знаешь, почему?
— Я не достоин жить. Убейте меня! — крик.
— Ты не прав, — длинная пауза. Ссутуленные плечи готового слушать дальше. — Он совсем... вообще не знает ничего о нашем быте, традициях, ритуалах... и прочем. Так сработало заклятье. Как будто родился и прожил в другом мире, понимаешь? Сейчас он видит почти одну только магию, о которой раньше ничего не знал, стал одержим ею. И еще не успел толком хоть что-то узнать про то, где очутился, едва только обживаясь в маленьком и закрытом мирке академии. Ясно?
Чако слушал, ежась. В глазах мелькала искорка.
— А ты... Слезы наслаждения... Слезы ужаса непонимания... — Чако дернулся. — Да-да, моя рубаха еще хранит их горькие следы! Хочешь довести еще и до слез безумной боли? Да!? — тот весь сжался, глаза расширились и увлажнились. Снисхождение понимания совершенного. — Не губи за собой, он не заслужил такой казни. Крепись и не реви. Кто из вас двоих мужик, а?!
Взгляд Чако стал осмысленным, но был полон сухих слез.
— Подумай, наконец, головой, а не задницей яла! — гном поднялся. — И в таком виде ты его только напугаешь. Что делать, ты знаешь, — выходя.
Трудный день перерос в не менее тягостную ночь. Но гном не унывал, не жаловался. Раньше, до встречи, он считал, что пресытился, что эльфийская скука нашла в нем хорошего приятеля. А теперь юноша подарил столько чувств, раздувших пламя жизни... Та-Вастин вспомнил своего первого сына, родившегося в любви, желанного и обласканного. Ему повезло с первой женой, случайно встреченной гномкой. Но вторые роды... Как он тогда жалел и проклинал, однако оба погибли. Месть не принесла удовлетворения. Вторая жена так же одарила сперва сыном, а потом и дочь увидела свет Ра. Нелепый случай лишил и ее. Третья согревала, но больше он не смог быть отцом. А на глубокое вмешательство не согласился.
Леон пробудил, казалось бы, забытые чувства и боль. И пусть, гном был все равно благодарен судьбе. Богам он давно уже не поклонялся. И вот на тебе, напомнил о себе верховный. Зубовный скрежет разнесся по коридору — механизмы потайных дверей были щедро смазаны и приправлены магией, совершенно бесшумно открываясь и закрываясь. За та-Вастином теперь была монолитная стена. Вернувшись в спальню с маленьким столиком на колесиках, на котором было его кофе со сливками, к которому он пристрастился сразу же, как Леон показал, предпочитая наслаждаться в одиночестве, он уселся в кресло, медленно попивая и думая мысли.
Несколько раз его подопечный метался во сне. Кресло стояло вплотную к кровати, вместо тумбочки, а уснул он на ближней половине. Поэтому гному было легко дотягиваться до Леона и успокаивать. Постепенно тот придвинулся почти к самому краю, быстро успокаиваясь от поглаживаний.
Ближе к утру, спящий едва не свалился, переворачиваясь с живота на спину. Та-Вастин успел, и не пролил ни капли кофе. Их ладони соединились и сжались. Дыхание почти выровнялось, когда он сильно сжал руку гнома, до хруста, а потом:
— Дорогу Тверди Апостол откроет... Если в Араса купели глаза распахнет, — не своим голосом одарил он опешившего гнома...
...просторный маленький бассейн-ложе, заполненный прозрачнейшей слегка искрящейся голубоватой водой. Рожающая без боли гномка, блаженно откинувшаяся на бортике. Знакомые руки, поддерживающие ее, нежно ласкающие. Посередине облакообразный камень с непередаваемо прекрасным любяще улыбающимся ликом с закрытыми глазами, по которому никак точно не определить расу.
Кто-то был еще вокруг. Непонятно. Кроме двоих так близко у... у купели никого больше не было. На возвышении кто-то стоял, что-то кричал, тряс посохом. Вроде даже где-то битва шла.
Но вот показалась головка ребенка, и раздался глубокий и гулкий звон гигантского призрачного колокола над камнем, который заклубился, постепенно очерчивая стоящего на коленях невероятно прекрасного безвозрастного человека в мантии, похожей на жреческую. Мужская рука метнулась было к ребенку, но у воды остановилась. Та окрасилась в огненно-коричневый цвет, постепенно впитывающийся в живой клубящийся камень. Шум мгновенно стих, только эхо разбившегося где-то витража да колокольный перезвон уже нескольких десятков разных размеров.
Дитя уже полностью появилось, когда белый мрамор с коричнево-золотыми прожилками окончательно сформировался в склонившуюся фигуру, открывшую яркие коричневые глаза с полыхающими язычками огня. Она мягко низко-низко склонилась, рассыпав облачную волну длинных искрящихся золотом волос, нежно подхватив в воде чадо. Ласково прошлись пальцы по головке и животику, убирая пуповину без следа. Девочка открыла глазки прямо в воде. Руки слегка приподняли ее так, чтобы голова была над водой. Только тогда глаза бога закрылись, и статуя окаменела в этой сложенной в три погибели позе с руками в воде и по-прежнему любяще улыбающимся лицом, а девочка немного повернула головку в сторону двоих и требовательно заагукала, потянувшись ручками и ножками к ним. Изысканно тонкая цепочка под цвет недавнего огня с кулоном-сапфиром легла на грудь, скользнув к затылку, замыкаясь. Девочка пустила пузыри, счастливо ухватившись за игрушку, пока ее доставали и обтирали...
...очаровательная малышка, с твоими небесными глазами, — улыбаясь и уже своим мягким голосом, но с закрытыми глазами, лишь легкое касание ладонью, почти ласкающее. — Не бойся, не торопись, не забудь дать защитника, — в руке появился холодный камень знакомой огранки. — Оправу сразу узнаешь, — гном сидел, ни жив — ни мертв. Леон закрыл в его кулаке камень. — Поспеши сейчас обратно с Бартом, обязан спасти ради нее, — сильнее сжимая и опять немного не своим голосом.
А потом Леон окончательно проснулся, как и не было ничего до этого. Сладко потянувшись, он сел на кровати.
— Ммм, кофе? Угостишь приятеля?
Та-Вастин уже справился с собой, решив отодвинуть все лишние мысли.
— Ты ведь не любишь... — хотел он сказать как-то иначе, но получилось суховато и строго, протягивая свою, еще полную.
— Спасибо!
Потом оба молча долго пили маленькими глотками, гном быстро сварганил себе вторую чашку. По счету за ночь это была едва ли не десятая, но это ничуть не смущало. Допив, нагой люф с решительным лицом под налетом легкой грусти и вины, ушел в ванную. А гном достал с нижней полки столика стопочку одежды и книгу, дожидаясь.
— Можно мне на ту гору? — спросил он с порога.
— Оденься для начала, — протягивая. — И обязательно прочти ее, я буду ждать.
Он взял книгу, вслух прочитав "Ритуал САРА, взгляд заклинателя". И отложил в сторону со словами:
— Со мной все будет в порядке, а тебя дела ждут... Какое мягкое! — ощупывая тунику и штаны. — Тут выяснилось, что в то утро у декана была возня, подробности не знаю, — как-то вскользь заметил он, одеваясь в увеличенное подобие гномского варианта.
— Жена сама делала тебе в подарок, — залюбовавшись и пропустив мимо ушей.
— Ух ты! Это ты ее вчера утром бросил спящую ради меня? — счастливо. — Ой, Извини! Я доставляю столько хлопот тебе...
— Ничего-ничего, мне приятно возиться с детьми! — большой ребенок надул губки. Та-Вастин немного печально улыбнулся. — У меня-то их все равно больше не будет, одно утешение — ты да внуки с правнуками.
— Хех! — весело с хитрецой улыбнулся Леон. — Я ж тогда поправил тебе.
Потом он сел в ногах, взявшись за дырявые мочки дернувшегося было та-Вастина.
— Вчера ночью в пыль... эти первыми сделали, видимо с браком, были... — немного смущаясь близости. — Ччто поп...пправил? — запоздало дошло вдруг до него, когда узнаваемое тепло разлилось по ушам под пальцами друга.
— Ты еще можешь увидеть зрелость, — с каким-то мудрым старческим взглядом и детским щелчком поносу. Рука автоматически дотронулась до носа, а вторая вцепилась в здоровую мочку, которую так и не смогли залечить, как обожжённый палец. — Если поторопишься, — уже исчезая искрами телепортации. Книга отсутствовала.
Лишь несколько ниций спустя ошеломленный гном до конца впечатлился моментом.
— УСИЛЬ! — тот почти мгновенно появился. — Обязательно дождись его, а сейчас срочно Бартелло ко мне! — пара капель все же пролилась на блюдце, оставив грязный развод на белоснежной салфетке.
— К моей жене нас! — хрипло гаркнул на оторопевшего помощника, когда они вдвоем с внуком появились...
...мне снился такой красивый и необычный сон. Очень не хотелось вставать, когда он закончился. Но аромат кофе неожиданно вызвал острое желание выпить хотя бы немного.
Брат... Он так и просидел здесь всю ночь. Ох, как приятно расходится тепло. Странное знание, странные мысли роились вокруг. Неожиданные слова слетали с губ. В ванной окончательно утвердился в мысли, что необходимо срочно вернуться на ту гору, в ту пещеру, к тому водопаду.
