— Вот и проверим. Я слабый маг, у меня всё время истощение. Значит, мне можно.
Я не мог не обратить внимания на заявление Джастина, что ему от эликсира колдуется по-другому. Свой эликсир регулярно употреблял только я сам, это была моя родная магия, поэтому я не ощущал ничего особенного. Остальным я давал его редко, и все они были сильными магами. Как он при такой концентрации подействует на слабого мага, это еще большой вопрос.
— Джастин, я не учёл, что ты слабый маг. Боюсь, что у тебя случился передоз.
— Ничего подобного, я отлично себя чувствую! — запротестовал он. — И я готов испытать это зелье на себе, под мою ответственность!
— Какая ответственность, ты несовершеннолетний. Ещё не хватало мне тебя уморить. Давай, я сейчас посмотрю твою энергетику — вдруг тебя пора уже лечить.
— А как ты посмотришь?
— Магическим зрением.
— Давай, — он с любопытством уставился на меня, а я закрыл глаза и перешёл на магическое восприятие. Но я зря опасался, у Джастина были нормальные энергетические структуры, обычные для маглорожденного. Узлы небольшие, каналы тонкие, но никаких разрывов, неровностей, застоев, искривлений и других признаков перенапряжения. Обошлось.
— Всё в порядке, — сообщил я.
— Значит, будем экспериментировать?
Я подумал, что если мы собираемся торговать этим эликсиром, то и в самом деле необходимо проверить его действие на слабых магах и определить для них безопасную дозу.
— Наверное, придётся. Но никаких двух флаконов в день, я сам буду определять, сколько тебе пить. И обязательно ежедневная проверка — что там происходит с твоей энергетикой. Сейчас я сохраню копию воспоминания, чтобы было с чем сравнивать.
Пустые флаконы под зелья годились и для хранения воспоминаний. Я извлёк один из сумки, скинул туда результат сегодняшнего осмотра Джастина и наколдовал на этикетке запись и дату.
— Я буду делать копию после каждого осмотра, а потом сравню, — объяснил я, укладывая флакон обратно.
— Гарри, — обратился ко мне Невилл, — а можно это посмотреть в думосбросе? Сам я так не умею, но воспоминаниям должно быть всё равно, что показывать?
Идея понравилась всем, включая меня. Мы пошли в смотровую и убедились, что всё, что я вижу через магическое восприятие, в виде воспоминания доступно и остальным. За этим занятием нас и застали Гвардейцы.
Они влетели к нам весёлые, шумные, радостные, во главе с Арчи. Ввалились наперегонки, толкая друг дружку, и растерянно остановились в дверях.
— Чур, я первый!!! Ой... — на смущённой физиономии Арчи было написано, что он не ожидал здесь никого встретить. — А мы хотели посмотреть, кто как Рождество провёл...
Они были такие забавные, что невозможно было не усмехнуться. Джастин так и вовсе рассмеялся.
— После нас, — сказал я. — Чур, мы первые. Арчи, как там моё поручение найти продавца в нашу лавку?
— О! — просиял он. — Беата очень хочет это место. Она так обрадовалась, когда услышала!
— Твоя сестра? — я помнил, что Беатой зовут старшую сестру Арчи, но она еще последний год доучивалась на Хаффлпаффе.
— Ну да. Вон Джастин с Невиллом её хорошо знают, — он мотнул на них подбородком. — Она говорит, что сразу после школы работу не найдёшь, особенно подходящую к нашему промыслу. Все как засели по своим местам, так и сидят, когда еще что подвернётся, вот.
— Но она же только летом заканчивает.
— А пока моя мама поработает, она в этом разбирается. Ей давно хотелось постоянное место для сбыта... — Арчи спохватился: — Вы же возьмёте у нас поставки, да?
— Конечно, возьмём. Нам нужны надёжные поставщики качественных ингредиентов.
— Я сам поговорю с Беатой, — сказал Джастин. — Это даже лучше, что она нигде не работала, я сам её научу.
— Она сейчас в поезде едет, это только я могу через камин, — с ноткой самодовольства предупредил Арчи.
Я сделал себе мысленную пометку, что и это дело уладилось. На сегодня у меня оставались ещё два.
— Здесь у нас пока всё? — я кивнул на думосброс и, не услышав возражений, удалил оттуда своё воспоминание. — Дальше вы как хотите, а мне нужно к Ранкорну, а потом еще и с Диасом пообщаться.
По пути к двери я был остановлен возгласом Джастина:
— Эй, а мой эликсир?
Я выдал ему флакончик и отправился к директору. Там я рассказал Ранкорну о своих обстоятельствах и договорился о свободном посещении занятий. Пропускать всё подряд я не собирался, а кое-что и не хотелось пропускать, например, занятия по рунам или лекции его супруги, но мне предстояли частые отлучки по поводу бизнеса, наследства и сдачи гильдейских экзаменов. Не хотелось каждый раз объясняться с преподавателями.
От Ранкорна я направился к Эрни с Дирком, но они еще не прибыли в Хогвартс. Я мысленно обратился к Фиби, чтобы она сообщила, когда они появятся, а сам вернулся в общежитие.
Войдя в комнату, я увидел Ромильду. Она сидела за письменным столом напротив двери, развернувши стул к кровати Теда, на которой сидел он сам и обнимал Диану, уютно прижавшуюся к нему. Все трое оборвали разговор и обернулись ко мне.
Я шагнул к Ромильде, она легко вскочила со стула и через мгновение оказалась у меня в объятиях. Мысли остановились, какое-то время я мог только ощущать.
Её гибкую упругую фигурку, вжимающуюся в меня. Её руки у меня на шее и запах её волос — пышных, тёмно-каштановых, щекочущих моё лицо. Полное отсутствие между нами внутренних преград. Всё это бесконечное мгновение безвременья, пока мы стояли вот так, сроднившись.
Легонько, словно собирая губами пушинки, я стал целовать её волосы, тёплый висок, круглое бархатистое ушко. Губы целовать не рискнул, я и так слишком горяч. Наконец мы отстранились друг от дружки, совсем чуть-чуть, только чтобы взглянуть глаза в глаза.
— Моя, — шепнул я беззвучно. В её глазах заиграло проказливое выражение.
— Мой, — так же беззвучно, с игривым вызовом шепнула она. Мои губы сами собой расползлись в ласковой усмешке.
— И это тоже, — согласился я.
Она вгляделась в меня, сказала обеспокоенно и сочувствующе:
— У тебя глаза ввалились.
— Эти каникулы получились.. нелёгкими, — сказал я извиняющимся тоном.
— Тед уже... — она запнулась и смутилась, но договорила: — Уже рассказал. Немножко.
— Всё в порядке, я ему доверяю, — я выпустил Ромильду из объятий и взял в руку её ладонь, бережно сжав мягкие пальчики. — Сама-то ты как, Роми?
— Всё хорошо, — она улыбнулась. — Соскучилась.
Не расцепляя рук, мы сели на кровать. Тед с Дианой уже ушли, наверняка в выручайку, как обычно. Я обнял Ромильду, и она стала рассказывать о своих каникулах — о домашнем рождественском вечере, о подарках, о братишке, о маминых гостях, о папиных дежурствах... Я слушал не столько её слова, сколько её удовольствие, с которым она делилась своей жизнью, задавал иногда наводящие вопросы и не ощущал ни скуки, ни напрасной потери времени. Напротив, мне было приятно её щебетание, как и её близость.
Так мы общались, пока перед нами не выскочила Фиби.
— Мистер Диас и мистер Россет только что прибыли в Хогвартс, — отрапортовала она.
— Спасибо, Фиби, свободна.
— Ты уже уходишь? — расстроилась Ромильда, сообразившая, что означает сообщение домовички.
— Не прямо сейчас. Пока они переоденутся, пока вещи разложат... Думаю, ещё полчаса у нас есть.
И вот так всегда. Тед не раз пытался зазвать меня в Выручай-комнату, посидеть вечерок, отдохнуть и пообщаться, чтобы никто и ничто не мешало. Хоть вчетвером, хоть парами, там можно такие покои заказать, что полдня друг друга не сыщешь. Но нет, то, что мешает мне расслабиться и отдохнуть, находится у меня внутри. Я не могу бездельничать, когда почти физически ощущаю, как утекает дорогое время.
Хорошо, что Ромильда это понимает. Она не терпит мою занятость, а принимает её как должное, и это важно, потому что любое терпение рано или поздно заканчивается. Тед, конечно, тоже молодец. Не сомневаюсь, что его влияние тут не на последнем месте.
Эрни на каникулах гостил у Россетов, там было нельзя колдовать. Зато они с Дирком захватили с собой кучу учебных пособий и прилежно улучшали свою теоретическую подготовку. Ведь Грейнджер не одна такая, в Равенкло каждого второго от книг не оторвёшь, только они делают это не напоказ. Парни еще до каникул разобрались, как зачаровывать калькуляторы, и теперь вернулись к разработке скайволкера. Они жаждали перейти к практике и что-то даже пробовали в клубной мастерской, но некоторые эксперименты были слишком опасны, чтобы пробовать их без присмотра. Я еще когда сказал им — никакой отсебятины, если вас некому откачать.
Сегодня я порадовал их сообщением, что пора экспериментировать и что скоро я обеспечу им место и присмотр, а пока они пусть расписывают ход экспериментов и готовят перечень необходимых материалов. Поинтересовался также, в чём вопросы, и обещал соответствующую литературу, а затем отдельно с Эрни переговорил о дизайне лавки и назначил за эту работу пятьсот галеонов. Освободился только к ужину.
За ужином Драко нацелился сесть подальше от меня, за другой конец стола. Лучше бы он этого не делал, потому что Грег и Винс переглянулись и уселись на привычные места. Оба парня включили идиота вроде "там люди сидят, а наши места тут — ты чего, Малфой?", и Драко, раскрасневшийся от гнева и стыда, был вынужден вернуться на прежнее место, с первого курса бывшее рядом со мной.
Но окружающие — те, кто понимает — наверняка уже увидели заявку Малфоя на разрыв и сделали себе отметку, что наш союз распался. Если слизеринцы догадывались, что всё идёт к этому, для других факультетов это могло оказаться неожиданным. Я оглядел столы, проверяя, кто заметил выходку Малфоя и как на неё отреагировал, и вдруг, скользя глазами по равенкловскому столу, зацепился за пристальный взгляд.
Это была Октавия и смотрела она на меня. Она так вовлеклась в процесс, что не сразу поняла, что я заметил её и мы смотрим глаза в глаза. Долгое мгновение спустя этот факт до неё дошёл, она испуганно дёрнулась и её глаза переметнулись на Малфоя, а на лице проступило досадливо-скучающее выражение, подчёркнуто демонстрирующее, что ничего не было.
Тем лучше, меня тоже устраивает, что ничего не было.
25.
Слизеринцы стали аккуратно выпытывать, кто из нас с Малфоем прав, а кто виноват. Уже через день суетня утихла — что-то от кого-то они узнали.
Я обнаружил, что от меня никто не отвернулся. Мало того, полностью сдала позиции компания Бойда с Греем, поначалу относившаяся ко мне враждебно, а позже с неприязненным нейтралитетом. Если прежде они раскланивались со мной холодно и только когда не сделаешь вид, что не заметил, то теперь приветствовали издалека и дружелюбно.
Отношение к Драко, напротив, похолодало. Его никто не бойкотировал, но от него слегка отстранились. Слизеринцам была невыгодна наша рознь, и они ненавязчиво разворачивали заблудшую овцу в желаемом направлении.
Клубное общение пришлось сократить. Я получил разрешение на свободное посещение занятий и вовсю готовился к лицензионным экзаменам. Даже если знания достались мне из прошлой жизни, их необходимо было освежить и систематизировать. Тед тоже готовился, но моих бонусов у него не было и ему приходилось труднее. Он вынужденно прекратил клубные лекции и тратил на подготовку всё своё свободное время, а я, чем мог, помогал ему — два экзамена у нас были общими.
Теперь мы выдавали Гвардейцам самостоятельные задания и ограничивались проверкой. Парни видели нашу ситуацию и тоже старались. Когда мы с Тедом практиковались по артефакторике или чарам в клубной мастерской, они, покрутившись поблизости, напрашивались посмотреть — и я не возражал, при условии, что они будут вести себя тихо. Поначалу они слушали мои объяснения Теду не дыша, но любознательность побеждала, и они тоже начинали задавать вопросы. В итоге получалось, что я натаскивал всех четверых.
Я дожидался реакции чиновников на мои письма и запросы, но работающее население магической Британии после Рождества раскачивалось медленно. Мне не было ответа ни от гильдий, ни из Министерства по поводу унаследования коттеджа в Годриковой лощине. Даже Визенгамот не спешил с продолжением заседаний, шустрили только журналисты. После многочисленных праздничных репортажей они с первых дней нового года вернулись к острой теме пересмотра приговоров осуждённым Пожирателям.
Газеты снова заполнились домыслами об исходе предстоящего судебного процесса. А если учесть, что подсудимыми были Лестрейнджи, интерес был массовым и предположения строились самые фантастические. Теду было некогда отслеживать прессу, теперь ею занимались Диана с Ромильдой. С его подачи, но я одобрял, это было удобно.
Если прежде Тед просто подсовывал мне газеты, чтобы я ознакомился с заинтересовавшими его статьями, то теперь ему тоже было не до газет. Чтобы мы не отставали от жизни, я предложил нашим леди по вечерам рассказывать в клубе за чаем, что они вычитали в сегодняшней прессе. Кроме Гвардейцев, на вечерний чай собирались Джастин с Невиллом и Эрни с Дирком. Газетными новостями оба равенкловца не интересовались и в обсуждения не ввязывались, они приходили только ради чая, если не забывали про него за своими магическими изысканиями.
Ещё к нам каждый вечер присоединялась Падма. Она и прежде нередко подсаживалась к нам, но после того, как Драко поссорился с нами, стала приходить ежедневно. Важные секреты мы за столом не обсуждали, поэтому я не был против, даже если она шпионила для Малфоя. Худой мир лучше доброй ссоры, да и неизвестно, как оно повернётся в будущем.
Вдобавок Кэс Уоррингтон и Грэхем Монтегю подсунули к нам своих младших братьев — Брендана и Остина. Вполне открыто, без ухищрений, они просто попросили меня за них, сказав, что мелким будет полезно нас послушать.
Особенно меня интересовали статьи Риты Скитер, потому что она писала по указанию Люциуса. И она, действительно, выдала статью о состоянии здоровья Лонгботтомов под заголовком "Кто ставил диагноз?". Рассуждать на подобную тему без фактов было неприемлемо, поэтому Скитер устроила собственное расследование. В считанные дни она сумела найти свидетелей и уговорить на интервью — и обнаружила, что диагноз, оказывается, ставил Дамблдор, а лекари положились на его авторитет и не стали копать глубже. Статья была пересыпана намёками, кому же это было нужно, чтобы Лонгботтомы оставались не в себе.
Невилл, прежде болезненно реагировавший на любые упоминания его родителей, отнёсся к статье на удивление сдержанно. Во всяком случае, никакого возмущения попыткой обелить Лестрейнджей я от него не услышал, хотя ожидал. Пока мы обсуждали статью, он только нахмурился и стиснул зубы — Беллатрикс он не простил, но уже дошёл до понимания, что не всё так однозначно и что обвинять в семейном несчастьи только её будет слишком по-детски. Тем более, что в конце статьи Рита напомнила про Снейпа, своим доносом подставившего пострадавшие семьи.
Визенгамот, собравшийся в десятых числах января, прозаседал неделю и разродился приговором — сократить срок заключения Лестрейнджей с пожизненного до двадцати лет. То есть, заключённым предстояло отсидеть ещё шесть лет. На время слушания Лестрейнджей перевели в министерские камеры, чтобы без задержки доставлять их на заседания суда.
