— А зачем? — отхлебнув из фляжки, как-то очень вяло спросил Эммет.
— Во избежание дальнейших осложнений, — глубокомысленно выдал я, найдя могилу любимого папочки Волдеморта. С третьей попытки трансформировав пару веток, застрявших в нашей одежде, в лопаты, я протянул одну подошедшему Эмму.
— А магией, что нельзя? — опираясь на лопату, как на костыль, задал он глубокомысленный вопрос.
— Можно конечно, но я не помню заклятия, а ты помнишь? — Эммет отрицательно замотал головой. С мыслью, что все нужно сделать аккуратно, мы стали разбрасывать снег. Копали мы долго, с перерывами на выпить и выругаться, но, в конце концов, все наши мучения были вознаграждены глухим стуком лопаты о крышку гроба.
— Глянь, какой качественный — дубовый, — хмыкнул Эммет, став колотить по крышке лопатой.
— Ты что ждешь, что тебе откроют? — покосившись на друга, я стал выбираться из ямы на поверхность.
— А вдруг, — беспечно пожав плечами, Эммет выкинул лопату, чуть не заехав ее черенком мне по лбу, и стал выбираться сам.
— Знаешь, я бы не слишком хотел, чтобы он открыл на твой стук, — отряхнувшись, я посмотрел на сосредоточенно задумавшегося друга.
— Надо, наверное, какую-нибудь молитву прочитать, — предложил он, наконец.
— Ты хоть одну помнишь? — дай Бог заклятие для поджога вспомнить, а он о молитвах задумывается.
— Ну, покойся с миром, — Эммет глотнул и протянул фляжку мне. Выпив, я плеснул на гроб, чтобы и Тому досталось. Как-то мне не пришло на ум, что заклятие после этого жахнет так, что огонь доберется и до нас. Спалив все за пару минут огонь стал утихать. Вялые всполохи еще лизали землю, но вскоре с тихим шипением потухли.
— Для пущего эффекта надо и пепел развеять, — кивнув собственный мыслям, Эммет направил на могилу палочку и произнес заклятие. Неимоверно сильный поток воздуха, больше смахивающий на плохое торнадо, чем на слабый потом воздуха для очистки одежды от пыли, выдул не только пепел, но и комья земли, несся все это в близлежащий лесок и дальше по миру. — Как хорошо получилось! — радостно заявил Эммет, принявшись закидывать землю в яму.
Справившись с этим бесхитростным занятием, мы потратили куда больше времени на то, чтобы создать снег, скрывший бы все это безобразие. Обратно возвращались протопанной дорогой, портал решили не создавать, решили перемещаться. Переместились в Хогсмит прямо в помойку какого-то магазинчика. Долго ржали друг над другом пока выбирались. В конечном счете, насмеявшись, решили привести себя в порядок, прежде чем топать в школу. Мой наряд оказался только слегка помятым, но абсолютно чистым, зато над очисткой Эммета пришлось потрудиться. Однако и с этим после пары глотков из чудодейственной фляжки справились.
— А вообще, что хоть у тебя во фляжке? — по прямой к воротам школы идти не получалось, поэтому путь наш был долгим и сложным.
— Самогон, — хихикнул Эммет, выстукивая палочкой по воротам какой-то ритм. Ворота открылись, немного обалдевшие от этого действа, мы попали на землю обетованную. Осталось лишь только добраться до гостиной.
Кто-то положил холодное полотенце мне на лоб, нежно проведя рукой по лицу. Интересно, где я? Как меня зовут? И кто этот человек, заботящийся обо мне? Нужно попытаться думать логически. Я, кажется, лежу на чем-то мягком и укрыт одеялом. Возникает вопрос: почему? И здесь моя логика мне отказывает.
Открыв глаза, я, начинаю часто моргать, такое чувство мне насыпали в глаза песка. Сквозь выступающие слезы, мне удается рассмотреть смутный силуэт где-то рядом с собой. Этот человек разворачивается и замечает, что я очнулся.
— Бестолковый идиот, — звучит мелодичный голос. Ухоженные пальчики принуждают меня открыть правый глаз пошире, несколько холодных капель подают в него. Тоже происходит с левым глазом; проморгавшись, я с радостью отмечаю, что глаза уже не болят, и вижу все четко. Передо мной сидит белокурая красавица, обеспокоенно меня осматривающая. Вспомнить бы еще, кто она, и кто я. И почему я позволяю ей называть себя: "бестолковым идиотом".
— Ведро здесь, — она с усмешкой указывает на предмет, стоящий рядом с кроватью и вводит мне иглу шприца в вену. Доза какого то лекарства достаточно большая, и действовать оно начинает сразу же. Согнувшись над ведром, я прощаюсь со всем содержимым своего желудка.
— Самогон, Джаспер! Ты хоть вообще думал, прежде чем его пить? Ты вообще хоть о чем-нибудь думал? — звенит ее возмущенный голос. С каждой секундой действие очищающего зелья становится все более заметным. Количество алкоголя в моем организме стремительно уменьшается. Ясность ума и память, правда, пока не возвращаются, но зовут меня, очевидно, Джаспером.
Когда блевать становится нечем, она протягивает мне стакан воды. Ополоснув рот, я устало ложусь на кровать, ожидая других экзекуций, которые не заставляют себя ждать. Она протягивает мне очередную склянку с на вид очень противной жидкостью. На вкус тоже крайне противной, зато осознание того, кто я и кто она, вернулось.
— А где я, и как тут оказался? — осипшим голосом, поинтересовался.
— У себя на кровати, в спальне мальчиков седьмого курса Слизерина, — фыркнула она, очищая заклятием ведро и воздух в комнате. — Вы с Эмметом дошли до гостиной и отрубились, как только сели на диван. Натан с ребятами отлеветировали вас в спальни.
После пояснения Флер память медленно начала ко мне возвращаться. Так как завтрак уже начался, мы с Эмметом прошли мимо Большого зала в гостиную и вырубились сразу же, как только сели. Что было до этого пока лучше не вспоминать.
— Спи, — усмехнулась Флер, протягивая мне еще одно зелье. Выпив его, я укутался в одеяло так, чтобы даже носа видно не было. Она весело рассмеялась, уходя из комнаты. Вот это позорище!
Второе мое пробуждение было намного лучше первого. Во-первых, помнил кто я и как меня зовут, во-вторых, знал где нахожусь. Выбравшись из постели, воровато осмотрелся по сторонам и, взяв вещи, отправился в душ. Посвежевший и выспавшийся, я спустился в гостиную. Многие должно быть разъехались по домам после бала, поэтому слизеринцев было немного.
— А вот и наш герой, — любезно пропищала мне в самое ухо Доминика. Рассмеявшись, она вручила мне газету и чуть ли не довела до кресла у камина. Честно говоря, я был ей за это крайне благодарен, потому что страх от того, что в газете могло быть написано обо всех наших с Эмметом похождениях буквально меня парализовал.
— Прочитай газетку, Джаспер, — фыркнул Натан. — Чтиво крайне интересное.
Эти изверги еще и издевались над бедным тугосоображающим бедняжкой. Меня любить нужно, а не издеваться надо мной. Все же, набравшись храбрости, я открыл газету. От души сразу же отлегло, как только я увидел заголовок: "Последнего свободного Эванса охомутали". Это всего лишь статья Риты Скитер. Это всего лишь статья, в которой она вскрыла всю подноготную Флер и мою, выведав неведомо откуда множество подробностей наших с ней отношений и сопроводив уймой фотографий с бала, из клуба и даже парой кадров с территории Хогвартса, когда мы гуляли вместе. Это всего лишь... Что?!
"Возможно, совсем скоро мы сможем увидеть и свадебные фотографии молодой четы Эвансов. Ведь как стало известно, из достоверных источников, мисс Делакур в последнее время чувствует дурноту по утрам".
— Я все ждала, когда же он дойдет до этого абзаца, и вот оно, — Доминика щелкнула фотокамерой. Запустив в нее газетой, я закрыл лицо руками.
— Флер все утро сжигала громовещатели от своей мамы, а заодно и письма с поздравлениями, — хохотнул Натан.
— А потом мы привели ее к тебе, — продолжила Ника. — Я поспорила с Натом, что после того, как Флер увидела тебя в беспамятстве, лежащего на кровати, она задумалась, стоит ли вообще становится миссис Эванс.
— Вам бы все издеваться, — уверенно встав с кресла, я решил пойти с повинной к Флер. Кажется мне, что после того представления, что мы закатили у дверей кареты, извиняться мне придется перед многими.
— Ты особо не торопись герой-любовник, — прыснула Доминика. — Аполлин Делакур умудрилась явиться в школу к обеду. Не знаю уж как, но мадам Максим удалось затащить ее в карету, после этого оттуда не вышел ни один ученик.
О, Господи, хуже быть уже не может! Снейп внезапно залетевший в гостиную Слизерина, абсолютно точно доказал мне, что хуже еще как может быть!
— Эванс, — протянул он не хуже Нагайны. Доминика и Натан резко замолчали и постарались скрыться с глаз декана. — Пройдемте со мной.
Это было словно путь на эшафот, но в прошлый раз я шел туда с чистой душой и в предвкушение свободы, а сейчас что-то мне подсказывало, что в конце меня ожидает неминуемая смерть без возможности реинкарнации. В кабинете директора меня уже дожидалась весьма интересная компания в лице двух директоров, Аполлин Делакур, смущенной Флер, Минервы Макгонагалл и ухмыляющегося Себастьяна.
— Как чудесно, что мы все здесь собрались, — усмехнулся Себ. — Да еще и такая интересная сплетня послужила этому причиной.
Дамблдора и Себа вся эта ситуация крайне забавляла. Зато меня и Флер все это не веселило, особенно меня напрягал хищный взгляд Аполлин. Присев в предложенное кресло рядом с Флер, я хотел было чуть наклониться к ней, чтобы втихаря расспросить, но, увидев каким взглядом меня наградила Аполлин, постарался максимально отдалиться от подруги. Мадам Делакур на быстром английском, больше смахивающим на французский, высказывала Себастьяну все, что накипело. С каждым ее словом Флер тихо сползала на своем кресле, пытаясь максимально скрыться с глаз всех окружающих. Нагло подмигнув ей, я гордо расправил плечи, и тут поток брани обрушился на меня. Выдержал его с непроницаемым лицом, иногда кивая на слова француженки, просто большую часть ее псевдоанглофранцузской ругани не понял.
— Мадам Делакур, не стоит верить всему, что пишет Рита Скитер. Думаю, вообще ни единому ее слову верить не нужно, — вкрадчиво произнес я, пока Аполлин приумолкла, чтобы перевести дыхание.
— Вот-вот, — поддакнул Себ. — Рита является представителем желтой прессы. И я более чем уверен, что последний абзац этой статьи не более чем вымысел, который позволил ей эффектно оставить запятую для следующих статей.
Дамблдор кивнул и предложил всем лимонных долек. Тишина в кабинете была неестественно опасной, еще немного и мне казалось, что Аполлин достанет волшебную палочку, чтобы всех заавадить. Но вместо этого открылась дверь директорского кабинета и зашел, немного запыхавшийся, Гаспар Делакур. Флер заметно расслабилась, увидев отца.
— Я прошу прощения за возможные неудобства в связи с моим отсутствием, — мягко произнес Гаспар, чем явно смутил Аполлин. Вот это да! Он усмирил взбешенную вейлу всего одной фразой. — Мне кажется, что дальнейшие обсуждения следует вести уже в более узком семейном кругу.
Директора школ согласно кивнули, хотя я думаю, мадам Максим все же предпочла, чтобы между мной и Делакурами был какой-то буфер. Первыми из кабинета вышли Делакуры, я подождал ухмыляющегося Себастьяна.
— Ты бы знал, как мы с Кристиной веселились, когда прочитали с утра эту статью, — шепотом, чтобы не услышали идущие впереди, рассказывал он. — Скитер превзошла саму себя. Эта статья получилась даже лучше, чем разоблачающая жениха Доминики. Мы, правда, и подумать не могли, что Аполлин Делакур так отреагирует на эту утку.
— А ты представь, что я испытал, когда после ночных пьяных похождений с Эмметом получил эту газету, — буркнул я, старательно следя за тем, чтобы идти на приличном расстоянии от Делакуров. Мне все казалось, что Аполлин сейчас развернется и примется меня душить. Хотя, конечно, ничего этого не предвещало: Гаспар держал супругу под руку и что-то рассказывал ей. Флер шла чуть впереди, ведя всю процессию к каретам.
— О, так и ты оценил ту чудную самогонку, которой я снабдил Эммета, — засмеялся Себ.
Двери кареты открылись даже раньше, чем мы подошли. Вик любезно сделала это для нас. Когда я проходил мимо, то услышал что-то в роде: "А лох... аллах... тьфу... Алохамора". Пока лучше не задумываться, что все это значит.
В комнате Флер для всей нашей компании было довольно тесно, но как только все расположились, Себастьян проверил, нет ли тут незарегистрированных анимагов и заклял комнату.
— Разумеется, все мы понимаем, что это лишь недоразумение: глупая сплетня для хороших продаж, — начал Гаспар, строго взглянув на жену. По физиономии Себастьяна было понятно, что он хочет сыронизировать, но ради смущенной и подавленной Флер сдержался. — Поэтому я прошу у Вас прощения за поведение моей жены, — было совершенно очевидно, что Аполлин извиняться не собиралась.
— Да все нормально, Гаспар, — легко отмахнулся Себастьян. — Если бы за каждую такую глупую шутку в адрес ваших девочек вам давали по кнату, вы бы, наверное, уже миллионерами стали.
Флер закрыла лицо руками, должно быть, мечтая придушить всех Эвансов, которые были в этой комнате, а заодно и на планете. Гаспар усмехнулся шутке, и, ухватив жену покрепче, распрощался с дочерью. Воспользовавшись порталом, они вернулись домой.
— Если что, ты ведь мне сообщишь, куда приносить цветы на могилу, — бросил Себастьян Флер, прежде чем исчезнуть из кареты, так же с помощью портала.
Не успев среагировать, я получил подушкой по голове. Я бы, конечно, как-нибудь возмутился этому факту, но у меня буквально не хватило на это времени, ибо злая вейла уже нашла вторую подушку и явно собиралась хорошенько меня ею отходить.
— Флер, я же не виноват в том, что эта припадочная насочиняла, — быстро вскочив с кресла, я устремился к двери. Но метко брошенная мне в ноги подушка, прервала мой путь к спасению. Сев на меня верхом, Флер дотянулась до подушки, и изо всех сил стала меня ею бить. Хоть я и старался отбиваться, все равно получал чувствительные удары по голове и плечам.
— Хорошо-хорошо, я сделаю все, что ты хочешь, только перестань меня бить! — в перерывах между ударами воскликнул я. Так как последующего удара не последовало, я приоткрыл глаза. Взлохмаченная Флер, сидящая на мне верхом, вызывала в моей памяти совершенно ненужные воспоминания.
— Все? — уточнил она, подняв подушку повыше.
— Все, — покорно закивал я и тут же получил подушкой по лицу. — За что?!
— Просто устала держать руку высоко, — беспечно ответила Флер, вставая с меня. — Для начала ты извинишься перед всеми за свое ночное поведение.
— А потом? — насторожено поднимаясь с пола, поинтересовался я.
— А потом я что-нибудь придумаю, — мило улыбнувшись, Флер взмахнула рукой, снимая с двери заклятия, и вытолкнула меня в коридор.
Все студенты Шармбатона, жившие в этой карете, уже столпились рядом, образовав тем самым живой коридор позора. Невозмутимо отряхнувшись и пригладив волосы, я прокашлялся.
— Уважаемые дамы и господа, позвольте мне принести извинения за свое неподобающее поведение сегодня ночью. Надеюсь, что своими действиями я не сильно оскорбил ваши чувства и не причинил никому вреда.
Речь, достойная уходящего на пенсию министра, мне бы в Визенгамот баллотироваться надо. Высказав все, что следует, я невозмутимо пошел к выходу.
