Однако ее быстро перебило другое воспоминание — о Камне, сиротливо лежавшем в келье, обо всем, через что я прошла в лихорадочном поиске Призрака. Оставить все это в тот момент, когда пальцы почти коснулись каменной флейты? Да ни за что!
— Сборище недоумков, — кратко резюмировал не подозревающий о моих терзаниях Коннар, и я молча кивнула.
— Гляди-ка, — продолжил северянин, — похоже, кому-то удалось сохранить остатки мозгов!
Я пригляделась, и поняла, что он имел в виду.
Не все были охвачены сумасшедшим религиозным экстазом. Кое-кто, как и мы, пытались выбраться из эпицентра поющих, и на лице у них был написан неподдельный ужас. Среди них был и Джолан; он поглядывал на мейстера с перевернутым от страха лицом, и я испугалась, что парнишка вполне может пополнить ряды трупов на сегодня, свалившись с разрывом сердца.
Но молодой паломник оказался крепче, чем я думала. Покачиваясь, как пьяный, он выкарабкался из круговорота тел, и направился к нам, бормоча что-то под нос.
— Что, парень, не нравится уже тебе твой Лиар? — насмешливо, но беззлобно спросил Коннар. Джолан вздрогнул и судорожно вздернул подбородок. В этот момент он очень походил на вампира, благодаря зрачкам, расширившимся почти до краев радужки.
— Лиар тут ни при чем, господин Коннар, — еле слышно проговорил он, покусывая прыгающие губы, — я не понимаю одного. В Светоче сказано: "Не причини смерть живому, вольно иль невольно". Но мейстер Генар первый нарушил эту заповедь...что же это такое получается?
— Получается, что этот святоша спятил, — хмыкнул наемник, и на впалых щеках Джолана вспыхнул румянец.
— Я не хочу в это верить! — горячо прошептал он, — уверен, всему есть обьяснение! Я поговорю с настоятелем, расскажу про свои сомнения, и он поможет мне советом!
— Поможет советом, — с горькой иронией повторил Коннар, обращаясь уже ко мне: не дожидаясь ответа, Джолан порывисто отошел от нас, — ничему этот мальчишка не научился. Думаю, этот святоша опять сделает так, чтобы советы парню давал сам Лиар.
Я тяжело вздохнула. Мне было жаль Джолана, но нужно было прежде всего думать о своей цели.
— Займись моей просьбой, — прошептала я, — если мы не исчезнем отсюда до утра, то можем застрять тут надолго.
Коннар искоса взглянул на меня.
— Это говорит страх?
— Предчувствие, — коротко отрезала я.
* * *
Северянин появился только к вечерней трапезе.
— Есть новости, братец, — прошептал он, низко наклоняясь над столом. Ближайший к нам служитель монастыря даже не повернул голову, меланхолично отправляя в рот дикий рис. Глаза у меня загорелись. Что это значит? Наемник нашел дракониц? Раздобыл веревку и светильник? Или что-то еще? Забыв про зуд, я едва не вцепилась северянину в руку, чтобы увести из трапезной и расспросить подробнее.
— Спокойно, брат, — усмехнулся Коннар, — ты успеешь сделать то, что желаешь. Опомнившись, я чинно сложила руки на столешнице и уставилась в пространство. Время замедлило свой бег, и мгновения до конца ужина казались мне бесконечными.
Когда последние крохи исчезли из деревянных плошек, мейстер Генар, восседавший во главе длинного стола, поднялся со своего места и трижды хлопнул в ладоши, привлекая внимание. Звук получился приглушенным и напомнил треск ломающихся сухих веток, но все перешептывания тут же стихли.
— Возлюбленные братья-в-Свете мои! — обратился он к собравшимся, — на исходе уже второй день пребывания в Лит-ди-Лиаре наших гостей, а это значит, что пришла пора вкусить благословенной Слезы Лиара из священного ключа.
Я насторожилась. Слезой Лиара называли воду, освященную храмовником. Паломники слаженно поднялись со своих мест и поклонились, сияя улыбками. Мейстер сделал знак, и в трапезную внесли небольшой бочонок, на крышке которого стоял матово поблескивающий ковш, похоже, сделанный из серебра и украшенный авантюринами.
Сердце сжало очень плохое предчувствие.
'Никому ваши фокусы с водой не кажутся подозрительными?'
Слова Гвендона прозвучали в ушах четко, будто он стоял прямо за моей спиной. Это что, вода из того самого бассейна? Генар что-то сделал с ней?
Два служителя монастыря, бормоча что-то, приняли из рук мейстера ковш и начали медленно обходить стол с нашей стороны. Около каждого паломника они останавливались и давали пригубить из ковша. Я внимательно наблюдала за причастившимися, но с ними ничего не происходило.
Однако я решила не испытывать судьбу и до Слезы не дотрагиваться.
Я искоса взглянула на северянина, развалившегося на лавке с безучастным видом.
Надеюсь, он помнит мой рассказ и тоже не захочет рисковать.
Коннар чуть вздрогнул и поймал мой взгляд.
— Брат?...
— Возлюбленные братья-в-Свете мои! — прогремела прямо над ухом опостылевшая фраза, и я едва не опрокинулась назад. На плечо легла короткопалая рука, вызвавшая ледяной спазм гадливости.
Инстинктивно сжавшись, я обернулась на настоятеля, и тот покровительственно кивнул мне. Краем глаза я заметила, как подобрался наемник, буравя взглядом мейстера.
— Поднесите Слезу сему юноше, — торжественно попросил Генар и пояснил оторопевшей мне, — пусть ты пока и не один из нас, но совсем скоро им станешь. Увы, твой брат не изъявил желания удостоиться такой чести...
Ковш поплыл ко мне, и, заметив, как дрогнули руки Коннара, я упреждающе качнула головой. Любая неожиданность с нашей стороны могла испортить все дело, а уж вывернуться из этой ситуации я смогу сама.
В глазах северянина промелькнуло: "Надеюсь, ты знаешь, что делаешь", и он немного расслабился.
Я смело отодвинула повязку, приникла к Слезе Лиара и отхлебнула немного, не различив совершенно никакого вкуса. Вода как вода, только очень холодная.
Мейстер дождался, когда я сглотну, и, не сбавляя тон, обьявил:
— Братья мои! Сегодня брат Ридон покинул нас...
"Покинул? Хэлля тебе в глотку, ты же сам его спровадил к Лиару!" — яростно подумала я, пытаясь незаметно отодвинуться от Генара. Ридоном, видимо, и звали того несчастного паломника. Рука мейстера сжалась сильнее.
— Посему, братья-в-Свете, я решил проявить истинное великодушие, как учит нас Всемилостивейший. Я, конечно же, ратую за всецелое соблюдение традиций, но иной раз некоторыми можно и пренебречь.
Я смотрела на него во все глаза, не понимая, к чему он клонит.
— Ежели Лиар сделает свой выбор в пользу сего юноши, — провозгласил Генар, кивая на меня, то назавтра он совершит омовение в священном ключе и примет Озарение Светом!
* * *
Первое, что я сделала, вернувшись в келью — с отвращением выплюнула воду, что все это время держала во рту.
— А если это обычная вода? — насмешливо спросил Коннар, наблюдая, как по каменному полу расплывается неаккуратная клякса слюны.
— Лучше откупорить бутыль вина заранее, чем обнаружить в ней уксус потом, — нехотя ответила я и нетерпеливо сменила тему, — лучше расскажи, удалось ли найти что-нибудь?
Вместо ответа Коннар подошел к своей "кровати" и продемонстрировал мне ворох каких-то черных тряпок. Вытащив одну, я обнаружила, что это хитоль.
— Думаю, тебя не слишком заботит их чистота, — сказал северянин, — святоши сваливают эти хламиды кучей недалеко от трапезной, а потом волокут на стирку. "Хламида" источала резкий запах пота, но привередничать я не собиралась.
— Думаю, если связать их вместе, то должно хватить, — задумчиво проговорила я, разгребая завал служительской одежды. Из него со звоном выпал мой кинжал и короткий меч северянина. Всего я насчитала девять хитолей.
Коннар молча кивнул и кинул поверх кучи магический светильник.
— Оружие они прятали на задворках трапезной, а светильник позаимствовал из храма, — с недоброй улыбкой прокомментировал он, — не думаю, что его сразу хватятся.
Я взяла в руки прохладный шар, и тот тускло загорелся. Погладив его бока, я вернула шар на место.
— Спасибо, — с чувством сказала я, — а драконицы? Тебе удалось их найти?
Северянин скрестил руки на груди и торжествующе взглянул на меня с высоты своего роста.
— Сначала я думал, что все твои россказни про дракониц — пустая брехня. Мало ли, что тебе могло почудиться или послышаться ночью. Но потом я заметил странную штуку, когда проходил мимо козьего загона.
Пропустив мимо ушей шпильку, я насторожилась:
— Какую?
— Козы то и дело мечутся по загону, втягивая воздух. Загон упирается в скалу, и мне думается, в этой скале что-то есть. Что-то, что волнует коз.
— Может, там дракониды, на которых мы приехали, — резонно возразила я. Коннар фыркнул.
— Их держат в другом месте. А в козий загон один из святош то и дело таскает вяленое мясо. Думаешь, козы его едят?
Я взволнованно заходила по комнатке, отчаянно скребя руки и лицо. Зуд стал просто невыносимым, словно под кожей протянули тонкую металлическую струну и медленно проворачивали ее.
— Все готово для того, чтобы закончить наше дело сегодняшней ночью! — выпалила я. — иначе завтра они быстро поймут, что к чему, когда потащат меня на омовение.
Наемник расхохотался.
— Да уж, святоши сильно удивятся, когда обнаружат, что у моего брата есть...
— Вот Хэлль! — прошипела я, впиваясь ногтями в кожу. Металлическая струна зуда обросла шипами и раскалилась добела.
— Шар'ракх! — выдохнул Коннар в унисон, глядя на меня.
Под пальцами что-то лопнуло. На ладонь посыпались длинные темно-коричневые ошметки.
Не проронив ни слова, наемник молча протянул мне свой меч. В его равнодушной поверхности отразилось мое лицо, покрытое сползающей, как старая оболочка змеи, темной чешуей. В просветах виднелась здоровая кожа.
— Похоже, Лиар все-таки излечил меня, — с тревожным смешком сказала я, — но не думаю, что мейстер слишком этому обрадуется.
*ольдер — почтительное обращение к вышестоящему лицу мужского пола, принятое в Нольдхейме — стране, расположенной на северо-востоке первого материка;
**лур — кретин (нольдхеймск.);
* * *
Эниох (коннемарск.) — покровитель приливов. Считается, что в ненастную погоду он охотится на рыбу, которую выносит ближе к берегу, скача по приливной полосе на морском дракониде и трубя в витую раковину;
* * *
Лиркия — в алдорском космогонии — богиня-покровительница душевного здоровья. Изображается обнаженной женщиной, одна половина тела у которой красного цвета, а вторая — зеленого. Красный цвет символизирует различные душевные болезни; зеленый — нормальное состояние психики. При храмах богини существуют специальные приюты для душевнобольных, за которыми ухаживают служители культа;
* * *
У состоятельных жителей Алдории существует традиция вмуровывать черепа и берцовые кости преданных слуг, упокоившихся от старости, в стены фамильных склепов хозяев;
* * *
Сказание о Семи Столпах Лиара повествует о битве Лиара с семью демонами Хэлля, которых тот отправил для уничтожения бога. Лиар в одиночку победил их, поочередно заключив в семь обсидиановых башен, принудив томиться там вечность. Башни эти были настолько высоки, что почти попирали небо, и были преградой на пути грозных северных ветров.
Ишимари Куджо — легендарный герой народных преданий княжества Хайянь. Он странствовал по свету, помогая людям; однажды он пришел в деревню, одолеваемую невидимыми злыми духами, которые вселялись в уши людей, заставляя тех глохнуть. Куджо извлек духов из ушных раковин крестьян и заточил в семь обсидиановых шкатулок, забросив те на небо. Эти шкатулки упали к ногам Белой девы, и та превратила их в горную гряду на западе княжества, ставшую преградой вторжениям с моря.
Глава 21.
* * *
Колодец манил меня, как манит в жаркий день кувшин с водой, в которой плавает ледяная крошка. Похоже, в наше отсутствие здесь никто не побывал, и крышка по-прежнему обнажала зловещую полуулыбку, открывающую вход в бездну.
Запах то ли слегка рассеялся, то ли стал более привычным. Когда мы переступили порог, он не сбил с ног, а превратился в неприятную деталь обстановки.
— Ты действительно уверена, что хочешь спуститься? — угрюмо спросил северянин. Он занимался тем, что связывал рукава хитолей, то и дело подергивая их и проверяя на прочность. Я стянула свою хитоль через голову и протянула ему, оставшись в костюме, в котором и прибыла сюда.
— Ждешь, что я скажу "нет"?
— Знаешь, как ловят синего тайпеня*? — вопросом на вопросом ответил наемник, — обвязывают корову веревкой и кидают в воду, в том месте, где она бурлит от кишащей там рыбы. Через несколько мгновений вытягивают. Обычно этого времени хватает, чтобы на веревке уже болтался голый скелет, облепленный тайпенем. Пока рыба доедает то, что осталось от коровы, можно надевать перчатки из игуарона и счищать ее ножом.
— Рассчитываешь напугать меня? — хмыкнула я, обвязывая рукава последней в связке хитоли вокруг талии. Коннар прищурился:
— Просто неохота вытаскивать из этой вонючей дыры твои останки, если что.
— В таком случае можешь не вытаскивать, — хладнокровно парировала я, помолчала и добавила, пристально взглянув северянину в глаза, — если что.
Лицо наемника окаменело.
— Лезь в колодец, Кошка! — рявкнул он, — или я сам тебя туда сброшу!
Я одарила его кроткой улыбкой и промурлыкала:
— Полагаюсь на вас, капитан.
Коннар молча подхватил свободный конец импровизированной веревки, и я твердым шагом направилась к колодцу.
* * *
Молочно-белого свечения, испускаемого магическим светильником, было недостаточно, чтобы разогнать плотную тьму, что плескалась внутри каменных стенок. Мне удалось разглядеть только куски серо-коричневой каменной кладки и влажный отблеск в глубине, словно по дну протекал ручей, но плеска воды слышно не было. Брошенный вниз камень отозвался глухим шлепком, давая понять, что колодец не такой глубокий, как казалось.
Жалящий, как медуза, страх уже начал запускать липкие щупальца в сердце, лишь только я думала о том, что вот-вот останусь наедине с бездной, в глубине которой — неизвестность, и именно в ней мне предстоит найти каменную флейту. Именно мысль о ней выдергивала из объятий паники. Взобравшись на каменный бортик, я повернулась к северянину и сказала на прощание:
— Как только я отыщу то, что нужно, подам знак.
Коннар неохотно, как мне показалось, кивнул и произнес короткое:
— Удачи.
— Постараюсь, — слегка невпопад пробормотала я и начала спуск.
* * *
Подошвы сапог скользили по стенкам, заставляя меня то и дело останавливаться и нащупывать опору. От усиливающейся вони воздух сгущался по мере моего спуска. Я порадовалась, что не стала избавляться от давящей на грудь повязки: она мешала вдохнуть глубже. Маску же с лица пришлось снять и завернуть в нее магический светильник, плотно примотав его к запястью, чтобы освободить руки. Ткань неплохо пропускала свет, но яркий факел пригодился бы мне сейчас куда больше. Стоило остановиться хотя бы на мгновение, как меня принимались терзать две мысли. Вопреки желанию перед глазами упорно вставала картина: один из узлов моей "веревки" расплетается, и моя мечта о Призраке летит вместе со мной в темные недра. В такие моменты руки покрывались холодным потом. Я судорожно сжимала ткань, что служила моим единственным путем наверх, переводила дух и упрямо двигалась дальше.
