Вторая мысль тоже не доставляла радости. Полумесяц выхода сиял уже достаточно высоко над головой, а ноги так и не коснулись твердого дна. Я тоскливо ждала, что голос северянина вот-вот крикнет: "Веревка кончилась!", и я повисну в пространстве, не решаясь прыгнуть. Прошло еще несколько мгновений. Сердце гулко стучало в тишине, и казалось, что с каждым новым рывком веревки светильник становится все тусклее. Спина вздрогнула от озноба, и в густой тьме мне почудилось движение. Ни единый шорох не нарушил мрачного безмолвия, но теперь я была уверена: я здесь не одна.
Тело охватила стремительная паника, и я дернулась в безумном желании выбраться из колодца, послав к Хэллю каменную флейту. Белесый шар качнулся, грозя упасть с запястья, и совсем близко под собой я увидела серебристый отблеск, похожий на отражение луны в луже. Через мгновение мои ноги коснулись дна.
* * *
Стоило мне перенести тяжесть тела на ступни, как под ними раздался протяжный влажный треск, будто начали ломаться мокрые ветки. Пол оказался податливым, словно рыхлый весенний снег, и я моментально провалилась в него по колено. Ноги ощутили неприятное покалывание и острый холод. Ахнув, я вдохнула слишком много отравленного вонью воздуха, и забилась в приступе отчаянного кашля.
Стараясь двигаться как можно осторожнее, чтобы не нырнуть по горло, я обвела светильником вокруг себя. Молочно-белое пятно скользнуло по огромной груде костей и черепов, покрытых маслянистой пленкой.
Вот оно! Кладбище всех почивших здесь драконопоклонников!
Я наклонилась и попыталась разгрести кости в поисках флейты. Те поддавались не очень охотно: мешала густая слизь. Останки бывших хозяев этого места увязали в ней, как муха, угодившая в густое желе. Когда я подняла один из черепов, за ним потянулись обвислые тенета розоватой мути.
— Магистр Лейницц ничего не упоминал о том, что драконопоклонники чем-то поливали своих покойников, — пробормотала я, откидывая череп в сторону. Он тяжело откатился в сторону, замер и ощерился на меня безгубой улыбкой.
Бросив на него прощальный взгляд, я принялась за поиски флейты. По локоть погрузив руки в пласты костей, я начала разбрасывать их, тщательно ощупывая склизкие бока, холодные головки костей и страшные провалы глазниц. Отвращение сдавливало горло, но ничто не могло заставить меня бросить поиски.
Одна из костей показалась мне тяжелее остальных. Замерев, я скользнула пальцами вдоль ее боков. Поверхность была испещрена бугорками и углублениями, которые будто бы складывались в определенный узор.
Неужели нашла?
Закусив губу от напряжения, я рванула находку на себя, чуть не ободрав запястье. Та сопротивлялась, застряв в костяном лабиринте, и мне пришлось повозиться, извлекая ее наружу. Наконец странная "кость" поддалась и выскользнула мне в руки со звуком, который издает бутылка лэя, когда вытаскивают пробку. Дрожа от волнения, я стала обтирать находку рукавом рубашки. Через несколько мгновений из-под грязи и слизи проступили вполне внятные очертания.
Это было пламя, застывшее в камне. Неизвестный мне мастер запечатлел своенравные изгибы и буйную пляску его языков, расступившихся только перед двумя извилистыми прорезями, залегшими на покатых боках. Между ними через одинаковое расстояние друг от друга были вырезаны пять идеально круглых отверстий.
Каменная флейта!
Я забыла, как дышать, благоговейно разглядывая ее. Магистр Лейницц, клянусь, если вы еще живы, пошлю вам бутыль дорогого яндарийского** вина, как только найду сокровища Дракона!
Ладонь сама стиснула осклизлые бока флейты. Дело сделано, и больше меня здесь ничего не держит. Пора подавать знак северянину.
Когда я взялась за веревку, уходящую вверх, к кривой усмешке выхода, по шее пробежала ледяная дрожь.
Кто-то появился там, в темноте, позади меня.
* * *
— Синеглазый? — спросила я севшим от напряжения голосом.
Впереди во тьме что-то щелкнуло, и череп хрустом покатился по костям. Этому звуку вторило потрескивание, многократно усиленное эхом, словно тысячи маленьких лапок кружили вокруг меня, подбираясь все ближе и ближе.
— Кто здесь? — пролепетала я, пытаясь нащупать спасительную веревку. Пальцы стали ватными и царапали только пустоту.
Под аккомпанемент шорохов, пощелкиваний и постукиваний из-под костей начал сочиться красноватый туман. Серебряное свечение фонаря помутнело от нитевидных струй, потянувшихся вверх.
— Зачем тебе архьи-ма?
Бесполый голос возник из ниоткуда, рассыпавшись сотнями болезненных уколов в висках. Я стремительно оглянулась, но стена тумана стала слишком плотной, чтобы дать разглядеть хоть что-нибудь.
Магический светильник мигнул, и меня придавило усталое равнодушие. Страшно захотелось лечь на кости, закрыть глаза и забыться вечным сном, послав глубоко к Хэллю все Призраки, вместе взятые.
Остатков воли хватило только на то, чтобы повторить вопрос:
— Кто здесь?
Шорохи стихли. В непроницаемом коконе тишины медленно тлел костер страха перед тем, что могло разорвать ее в следующий момент.
В самой глубине колодца, под пластами слежавшихся скелетов и каменных флейт, зародилось монотонное мычание. Ветра не было, но туман вздрогнул и начал рассеиваться, обнажая стройные ряды теней, обступивших круг света, в котором находилась я. В неверном сиянии магического светильника можно было разглядеть около двадцати полупрозрачных фигур: высоких и низких, с четкими очертаниями или размытых, как утренняя дымка над озером. Кожу закололо от уверенности в том, что за границей моего круга уходят во тьму десятки и десятки безмолвных призраков. У некоторых даже просматривались лица, неясные, смазанные, будто песок у кромки моря.
Равнодушие уступило место слабому страху, но тот быстро угас: я всегда больше боялась неизвестности, чем возможной опасности, появившейся прямо передо мной.
— Кто вы? — нетвердые губы сами вытолкнули вопрос.
Сонм призраков качнулся, напомнив косяк рыб, увернувшихся от хищника. Их очертания поблекли, и напротив меня выткался еще один силуэт. В отличие от остальных, в нем больше всего угадывался человек, сутулый, с длинным седыми волосами и глазами-бельмами.
— Зачем тебе архьи-ма? — повторил голос.
Интуиция подсказала, что он принадлежит призраку передо мной. Слово было очень знакомым, но никак не поддавалось вспоминанию. Я развела руками, покачав головой.
Белесая рука коснулась флейты, и голос тихо произнес снова:
— Архьи-ма.
Я молча смотрела на него.
Впервые мне довелось встретиться пусть и развоплощенным, но все же настоящим драконопоклонником.
* * *
— Храм Дракона, верно? — прошептала я, — вы из тех, кто поклонялся ему! Но почему вы явились мне? Что вам от меня нужно?
Призрак медленно убрал руку. Со стороны это выглядело так, будто клок тумана растворился в воздухе, рассеянный порывом ветра.
— Мы были здесь всегда, — проговорил он. Я не заметила шевеления в том месте, где должны были быть его губы, но голос настойчиво звучал в голове, — это место — наш дом. Наша святыня. И наша усыпальница.
Он повернул голову в сторону черепа рядом со мной. Плечи содрогнулись от озноба, пронзившего тело.
— Значит, вот, кто наблюдал за мной все это время, — сил на то, чтобы говорить в полный голос, не хватало, и я продолжала шептать, — вот, чьи взгляды я ощущала!
— Поразительная дерзость, — бесстрастно прервал меня храмовник, — за сотни лет нога женщины не ступала на землю Храма Дракона, но вот ты здесь. Ты не просто проникла сюда, но нарушила покой Колодца Скорби, потревожила дух наших предков, и схватила архьи-ма! С какой целью, девочка? Тебе подобным не место в таких местах, женщины должны пестовать детей и преклоняться пред мужчинами, чтить господина своего и поддерживать огонь в домашнем очаге. Есть есть места, куда заказан путь беспомощной женщине, и не подобает ей пытаться бросить вызов установленным правилам!
Итак, Кристиан был прав и на этот раз. Драконоплонники не жаловали женщин, и в этом они были страшно похожи на мейстера Генара.
"Гляди-ка, — в ярости подумала я, — это дряхлое привидение пытается мне указывать? Вылитый Коннар!"
Стиснув флейту, я холодно отрезала:
— Меня привели сюда поиски Призрака, а нравится вам это или нет — не моя забота.
Тишина, обрушившаяся после моих слов, дохнула морозным холодом на руки и лицо. По туману прошла рябь, и очертания моего собеседника смазались, но через несколько мгновений стали вновь четкими.
— Ты ищешь Призрак? — на этот раз голос драконоклонника звучал неясно, будто бы издалека, — ты хочешь сказать, что услышала его зов?
— Понятия не имею, что вы имеете в виду, — сердито сказала я, — я здесь только потому, что меня привела первая веха, а ее я получила...впрочем, неважно. Никакого зова я не слышала.
После непродолжительного молчания, во время которого привидения то и дело принимались мерцать, снова раздался голос драконопоклонника:
— Что толкает тебя раз за разом подниматься на ноги и отправляться в путешествие за очередной вехой, когда, кажется, поиск зашел в тупик?
Я смешалась, но быстро ответила, стараясь придать голосу побольше твердости:
— Желание найти сокровища Дракона.
— Значит, ты еще сама не поняла, — перебил меня собеседник, — иначе почему, ты думаешь, мы ни разу не пытались отыскать путь к Призраку, имея на руках все вехи и подсказки, как проложить по ним путь?
Я задумалась. Этот вопрос возникал у меня несколько раз, но я каждый раз отмахивалась от него, как от неважного.
— Призрак сам воззовет к тому, кому суждено его найти, — прогудел голос. Его нельзя было упрекнуть в излишней торжественности, но воображение быстро дорисовало ее, — таково поверье. Будь то старик, ребенок или...
— Или женщина, — усмехнулась я. Поверхность духа вновь содрогнулась от ряби, и он согласился:
— Да. Но об этом мы никогда не задумывались.
Мне стало немного жаль этого неизвестного мне человека. Прожить большую часть жизни, цепляясь за неразумные ограничения, а потом столкнуться с их несостоятельностью в послесмертии — не самая завидная доля.
— А какая из себя третья веха? — торопливо спросила я, решив воспользоваться счастливым случаем и узнать все из первых рук, — скажите мне, раз уж нас с вами свел Призрак!
Черты драконопоклонника помутнели и смазались.
— Архи-мья сама подскажет тебе, девочка. Легкие пути часто кончаются бездной.
"Напыщенный старый сектант", — разочарованно подумала я, — "с твоих костей давно слезла плоть, а ты продолжаешь изображать из себя великого мудреца".
И с отчаянием попросила:
— Тогда хотя бы скажите, каковы они — сокровища Дракона? Уж это-то вы должны знать наверняка!
— Девочка, — пророкотал голос, и стая призраков колыхнулась, — сокровища, богатства, все, что застилает тебе глаза — бесполезная чепуха. Призрак хранит гораздо большее...
— Похоже, что не знаете, — пробормотала я, и лицо драконопоклонника на миг обрело очертания.
— Храм Дракона хранит его наследие, но никогда не стремится узнать то, что намеренно укрыто от любопытных глаз, — кажется, я раззадорила его, и в голосе промелькнула назидательная нотка, — Дракон — это величайшая тайна и великая беда, и наша задача — не дать ему вернуться в этот мир вновь!
— Странный у вас тогда Храм! — невольно вырвалось у меня, — почему так относитесь к своему кумиру?
Единодушный вздох овеял лицо потоком холодного воздуха, и привидения резко отпрянули, будто боясь случайно дотронуться до меня.
— С приходом Дракона начался этот мир, — прошелестело в ушах, — но задумывалась ли ты над тем, что его же появление положило конец миру старому?
Вспомнив тварь с Забытых пустошей, я кивнула, не очень охотно признавая его правоту.
— Все указывает на то, что Великий Дракон появлялся не единожды, и рано или поздно возникнет вновь, — голос драконопоклонника становился все тише и тише, а призрачные силуэты таяли, как дым на ветру, — ищи Призрак, девочка, но не пытайся разгадать то, что должно оставаться в тени тайны. Иные сундуки нужно держать запертыми.
Последний клочок тумана растворился в темноте. Я сидела, не двигаясь, в сомнамбулическом оцепенении уставившись на кости. Перед глазами все плыло, и голова была тяжелой после очередного общения с обитателями Междумирья. Звенящая тишина обрушилась на меня, придавив к костям. Я поняла, что если не нарушу ее, то сойду с ума.
Схватив череп, я швырнула его об стену. Старая кость разломилась с неприятным треском, и осколок царапнул меня по щеке.
— Чтоб тебя Хэлль забрал, старый хрыч! — в ярости закричала я, ударив ладонью по костям, — зачем ты явился мне? Зачем вы все мне явились? Что вам вообще от меня надо, если даже не хотите указать путь?
Новый шум зародился в тишине, будто огромная птица захлопала крыльями. Пара судорожных вдохов — и легкие затопила вонь, о которой я успела позабыть.
Стараясь дышать только ртом, я начала выкарабкиваться из-под костяных залежей. Ноги успели затечь, и каждое движение было сопряжено с щекочущей болью, пронзающей мышцы.
— Поторопись!
Громкий оклик зародился из хлопающего шума. Я замерла на месте и, нервно посмеиваясь, спросила пустоту:
— Вы передумали и решили рассказать о третьей вехе?
Каждое слово показалось тяжелым, как булыжник, и очень смешным. Хотелось прислониться к стене и смеяться, смеяться, смеяться до колик.
Невидимая плеть вытянула по щеке обжигающую полосу боли. Истерика тут же улеглась, а окрик повторился:
— Торопись!
Я схватилась за лицо, но искать источник шума не стала. Кто бы тут не был, он был прав: я и так потеряла слишком много времени и теперь должна была ускорить свое возвращение. Я вспомнила о веревке и торопливо пошарила рукой по поясу — та была на месте.
— Спасибо, что привел меня в чувство, — обратилась я во тьму, проверяя прочность хитоли. Хлопанье умолкло, оставив на память мимолетный отблеск двух синих, как сапфиры, огней.
— Долго же ты не появлялся, Синеглазый, — усмехнулась я, — признаться, я даже немного соскучилась.
И повисла на веревке, что есть сил потянув ее на себя.
* * *
Подьем оказался в несколько раз тяжелее спуска. Вымотанное до предела тело плохо слушалось, руки дрожали и приходилось постоянно заставлять себя усиливать хватку. Флейта покалывала кожу: боясь обронить, я сунула ее под ткань, которой была затянута грудь. От магического светильника пришлось избавиться, как от лишнего груза, и теперь он мерцал одинокой звездой в недрах последнего пристанища драконопоклонников.
— Давай, Кошка, — подбадривала я себя, — еще немного, еще несколько рывков, и ты выползешь из этого царства теней! Всего чуть-чуть...
Это помогало, но немного. Когда в ушах начинало гнусно звенеть, я повисала над бездной, предоставляя Коннару вытягивать меня, и переводила дух, заставляя себя дышать глубоко и размеренно.
— Еще чуть-чуть, Мелиан, — прохрипела я. Изогнутый оскал проема светился над головой. Каждый раз, когда я поднимала голову, мне казалось, что он остается на прежнем месте, а я просто впустую трачу силы, барахтаясь в кромешной тьме.
