— Несколько фарийских лошадей выжили, а одна даже бродила по главной городской площади. В их седельных сумках мы нашли немало припасов.
Содержимое котелка они опустошили с феноменальной скоростью. Ели быстро и жадно, заглатывая пищу кусками, обжигая горло и руки. Только сейчас Трегоран понял, как же он устал и ослаб за время своего бегства через Мертвые земли. Хлебом они собрали остатки жира со стенок котелка, и только после этого, сытые и обогревшиеся у костра, начали разговор.
— Нам скоро придется уходить, — проговорил Димарох. — Сияние вокруг стен слабеет.
— Это потому что я убил императора Утариана, — задумчиво проговорил Трегоран. — Если нет узника, тюрьма не нужна.
Только произнеся это, он наконец-то понял, кто и для чего возвел защитный барьер вокруг города.
— Императора? — удивленно переспросил актер. — Ты говоришь о том невообразимом ужасе?
— Он был человеком.
— Но чья воля могла превратить простого смертного в это? — удивленно спросил Димарох.
Трегоран задумался. Ему не хотелось рассказывать всего, но друзья заслуживали правды.
— Воля Владыки Хаоса — Фарнира.
— Он звал тебя отмеченным Хаосом, — проговорила Итриада. — Я слышала. Почему?
Юноша вздохнул.
— Хорошо, время у нас есть, и я расскажу вам все, но сперва прошу прощения.
— За что?
— Я едва не сбежал, оставив вас умирать в городе. Страх полностью завладел мною и потребовались огромные усилия, чтобы его побороть. Зато теперь я вновь обрел себя.
На него смотрели, не понимая, и Трегоран заговорил.
— Все началось еще в годы, когда мы с братом были простыми рабами. Случайно я узнал о древнем храме, в котором обитало странное божество...
И он рассказал все. О жизни в рабстве, о безумном побеге, о встрече с живым богом и сделке, о своей жизни у Маркация и смерти учителя и, наконец, о встрече с новыми друзьями.
Его не прерывали, лишь изредка Димарох подбрасывал в костер древесину, да сам Трегоран пару раз прервался, чтобы смочить горло. Когда он наконец закончил, в узком окне их комнаты забрезжил рассвет.
— Это невероятно, — прошептал Димарох.
— Как он выглядел? — спросила Итриада, по невозмутимому лицу которой как всегда нельзя было разобрать решительно ничего.
— Он?
— Бог.
— Как еж.
Девушка неожиданно хихикнула.
— Никогда не причиню зла ежу.
— И это будет мудро с твоей стороны, — кивнул Димарох. — Подумать только, Владыка Хаоса...
Он покачал головой.
— Ты ведь уже понял, чем пришлось заплатить за магическую силу.
— Я не просил сделать меня сильнее.
— Ты просил совершенную память, а это почти одно и то же.
Чародей склонил голову, признавая правоту друга.
— Да, понял. Я потерял сам себя.
— Да. Ты обрел страх, и чем быстрее убегал, тем страшнее тебе становилось.
— Но иногда у меня получалось его смирять.
— Ровно до того момента, как на горизонте возникал противник сильнее тебя.
И снова юноша согласно кивнул.
— У этого бога злое чувств юмора, — заключил актер. — Он даровал силу, но отобрал смелость, необходимую для ее использования. Страшно представить, что же произошло с твоим братом.
Трегоран съежился и заметно сник.
— Элаикс сильный, я уверен, что он справится.
Димарох ничего не ответил, лишь отвел глаза, и молодой маг понял, что товарищ не очень верит в его брата. Почему — он не знал, а спросить не решился — слишком боялся услышать ответ.
— Я пойму, если по возвращению из Мертвых Земель вы захотите уйти, — сказал Трегоран, чтобы хоть как-то поддержать разговор. — Моя трусость непростительна, и она едва не стоила вам жизни.
Димарох с Итриадой переглянулись.
— Ничего, думаю, мы как-нибудь справимся с этим.
— Да.
И Трегоран широко улыбнулся. Впервые за долгое время все страхи, тревоги и заботы оставили его, даровав облегчение. Наконец-то он понял, что обрел настоящих друзей.
Времени оставалось немного, а потому Трегоран развил бурную деятельность. В первую очередь следовало найти комнату с потайной стеной. С этим они справились быстро, сложнее было понять, как открывать проход к тайнику, но когда это получилось, слабый, едва державшийся на ногах Трегоран чуть не пустился в пляс — в тайнике императора все выглядело так же, как во сне. Особенно — многочисленные свитки и древние книги. Даже бегло посмотрев некоторые из них, Трегоран понял, на какое сокровище набрел. Император прятал в своей личной библиотеке знания обо всех пяти школах, причем знания эти были отнюдь не примитивными, нет, скрывалось то, что не должно было попасть в злые руки или в руки слабых чародеев. Опасные и по-настоящему разрушительные заклинания всех школ теперь принадлежали Трегорану. Но, конечно же, самым главным подарком явились книги, раскрывающие секреты айперона, которых также нашлось немало. Да, они были запредельно сложны, и Трегоран не сомневался — у него уйдут годы на то, чтобы постичь древнюю мудрость, однако до этого у него не было вообще никаких возможностей.
После тайника друзья посетили огромную сокровищницу, в которой и спал проклятый владыка уничтоженной империи. Она ломилась от драгоценностей, золота и серебра, которым по общему решению нагрузили одну из лошадей, но Трегоран искал иное. Он потратил два дня — за это время барьер почти исчез — но сумел-таки отыскать буквально дышащую древностью фигурку, про которую говорил император. Она привлекла его своей простотой — ни драгоценностей, ни золота с серебром, ни даже мрамора. Обычный булыжник обработанный, впрочем, настоящим мастером. И имено он таил в себе ключ к ответам. На какие вопросы? Этого Трегоран еще не знал, не ведал он также, где расположена нужная пустыня и о какой гробнице шла речь, но решил, что обязательно выяснит это.
И вот, с новым рассветом они, заметно окрепшие и подлечившие свои раны, наконец-то покинули легендарный Еширал, чтобы двинуться дальше, прочь из Мертвых земель, туда, где начиналась Селианская империя.
Стены города остались позади, и почти сразу же вернулись голоса. Трегоран остановил лошадь и обернулся, чтобы в последний раз запечатлеть в памяти древнюю столицу погибшей империи, которая дала ему так много. Здесь он получил несметные богатства, нашел бесценные магические фолианты и, что куда важнее, вновь обрел себя.
"Обязательно вернусь сюда в будущем", — подумал юноша, и пустил своего коня вскачь. Их ждал долгий и очень трудный переход, а потому не стоило тратить время попусту.
