— Это еще что за хэллевщина? — слишком громко от неожиданности выругалась я. Ответ Коннара потонул в криках Генара.
— Нет! Нет! Не верю! Этого не могло случиться со мной! Я же верный пес Лиара...
Поверхность воды помутнела от расползающегося по ней масляного розового пятна. Мейстер в буквальном смысле таял на глазах — плоть сползала с его костей, а он кричал, непрерывно и страшно, заламывая руки и проклиная всех и вся.
— Будь ты проклят, Лиар! — в агонии захрипел он, клацая побелевшими челюстями, — будьте прокляты вы все...
* * *
— Всемилостивый бог, э? — хмыкнул Коннар и тут же вполголоса выругался, прижав руку к груди. Кажется, рана давала о себе знать.
Я промолчала. Что-то страшно знакомое было в розовом пятне слизи, колышущемся на воде. Это узнавание поманило за собой, юркой рыбкой мелькнув в сознании, но северянин его тут же спугнул.
— Так и будем тут торчать? — грубовато осведомился он, — или ты ждешь, когда подоспеют остальные?
Ему вторило уже знакомое гудение трубы и лязг металлического диска, долетевшие из-за дверей.
Я покачала головой и передернула плечами, сгоняя с себя сеть оцепенения. Взгляд последний раз задержался на покачивающемся в воде скелете. То, что было мейстером, ушло, оставив после себя голый костяк, но я бы не удивилась, вздумай настоятель остаться в этих стенах в виде призрака.
Вода плеснула на стену как-то особенно громко, и в тишине слух уловил едва заметный шелест, будто что-то незримое стремительно пронеслось мимо меня. Кожа покрылась мурашками от ощущения десятков ледяных взглядов. Я поняла: они здесь. Бесплотные духи с самого дна колодца почтили своим появлением этот зал, не то провожая мейстера в Междумирье, не то торжествуя по поводу его кончины. Не удержавшись, я даже прикрыла глаза на мгновение, представляя, как призрачный сонм драконопоклонников окружает бассейн, протягивая руки к трупу и безмолвно понукая его присоединиться к ним.
Скрип песка под тяжелой поступью северянина спугнул наваждение. Открыв глаза, я увидела, как наемник деловито обыскивает тело служителя монастыря. Победно присвистнув, он извлек из-под его хитоли свой короткий меч.
— Пришлось отдать его, — нехотя пояснил северянин, поймав мой вопросительный взгляд, — тот святоша, который сейчас болтается в воде, пригрозил, что иначе он перережет веревку.
Я вспомнила, как висела между небом и землей в непроглядной тьме, и невольно сглотнула, вцепившись в кинжал на шее.
— Что они с тобой сделали? — хрипло спросила я, намекая на рану наемника. Мне удалось разглядеть только длинную темную полосу, наискось пересекающую его широкую грудь от правого плеча до живота.
Северянин скривился и пнул бездыханное тело храмовника.
— Шар'ракх! Их главный ворвался первым и слегка меня покромсал. Окажись я менее проворным, мне бы выпустили кишки. Признаюсь, не ожидал, что святоши могут быть настолько прыткими!
— Главный святоша — бывший хорь, — усмехнулась я, — может, тебя это утешит?
Коннар замер и прошипел, запихивая меч за пояс: — Дважды шар'ракх, Кошка! За каким Хэллем ты выбрала такое гиблое место? Не удивлюсь, если окажется, что тут хорье гнездо, а мы не успеем оглянуться, как нас освежуют!
— По крайней мере, от рук наемных убийц тебе будет не так обидно принять смерть, чем от храмовников! — в тон ему ответила я. Внутри будто лопнула туго натянутая струна: судя по горячности, северянин был ранен не так серьезно, как представлялось.
Мне показалось, или осознание этого действительно доставляло мне радость?
Нет, одернула я себя. Чушь! Радость мне принесла только мысль о том, что у нас появилась надежда выбраться отсюда целыми и относительно невредимыми!
Северянин с размаху ударил ногой по двери, и та послушно распахнулась.
— Святоши или кто они там есть, — с угрозой в голосе произнес он, — но сдохнуть мне тут совсем не хочется.
Волна свежего воздуха ураганным потоком омыла стены зала. Вдохнув полной грудью, я почувствовала жжение в груди и поняла, что вот-вот потеряю сознание. Ноги задрожали, и пол начал быстро крениться налево. Все вокруг быстро затянуло туманом, в котором замельтешили неясные тени.
— Кошка! — донесся до меня предупреждающий оклик Коннара. Низкий голос северянина звучал глухо, будто пробиваясь сквозь подушку, прижатую к лицу.
— Все в порядке, я справлюсь, — пробормотала я больше для себя, чем для него, и прошептала:
— Прощайте, духи колодца. Пожелайте мне удачи. Призрак ждет меня! Стоило мне сказать это, как тонкая струйка песка со свистящим шелестом осыпалась в воду, а ввысь полетел, замирая, глубокий тоскливый вздох, как последнее призрачное "прощай".
*синий тайпень — небольшая хищная рыба, обитающая в северных морях. Обладает несколькими рядами мелких острых зубов; нападает на добычу стаей и сжирает ее за считанные мгновения;
**Яндария — провинция на юге Алдории, славящаяся изысканным белым вином;
Глава 22.
* * *
Я плохо помню, что происходило дальше. Свежий воздух сыграл со мной предательскую шутку. Горло загорелось, и мир начал уходить во мрак. Я отчаянно цеплялась за реальность, и сознание милостиво вырывало для меня лоскуты из окружающего мира, перемежая их вспышками абсолютной тьмы. Себе я казалась сторонним зрителем, равнодушно наблюдающим за представлением в замочную скважину.
Сколько храмовников окружило нас там, у входа? Пять? Десять? Сто? Кажется, собрались все паломники, но много ли на площади служителей монастыря?
Труба ревела, и лязгал металл, размеренно отбивая ритм.
Удивленно распахнутые глаза Джолана возникли передо мной. В них неестественно быстро пульсировал зрачок, а губы потрясенно шептали: "Что с вашим братом, господин Коннар?"
Эти глаза я еще не скоро забуду. Они займут достойное место в моих кошмарах.
Кажется, никто так до конца и не поверил в то, что несчастный немой юноша оказался женщиной. Наверное, решили, что с ним опять приключилось какое-то редкое заболевание. Разве что Шомас выкрикнул пару раз: "Я же предупреждал вас! Я знал с самого начала, что с этими двумя что-то не так!", но его поддержал только Ласточка. Голос Шомаса растворился в ночном воздухе, исчез вместе с вылетевшим изо рта облачком, и людские ряды вновь сомкнулись.
Может, все просто растерялись, ведь рядом уже не было мейстера, у которого в запасе всегда было обьяснение всему происходящему, вкупе с мудрым указанием, как поступить.
И чью глотку вспороть следующей.
Кстати, о мейстере Генаре. Когда о нем вспомнили?
Из мрака ко мне протянулись чьи-то руки, жаждавшие схватить за горло, и несколько голосов взвыло в унисон: "Убийцы! Как вы посмели..."
Тьма стала осязаемой, чернильными лохмотьями липнущей к коже. Рот наполнился вязкой, горькой слюной с привкусом гнили. Осколки реальности на удар сердца приостановили свой бег, а затем взмыли вверх, подхваченные порывом ледяного ветра. Все смешалось в его сумасшедшем вое: крики, проклятия, обрывки фраз и звон клинков.
Я очутилась в эпицентре разгорающегося урагана. Звуки слились в оглушительный грохот, а единственное, что я ощущала — твердь земли под ногами. Это было одновременно и похоже, и непохоже на то, что мне пришлось испытать на развалинах Омнии, с той поправкой, что на сей раз вместо диковинных картин я наблюдала только бешеное мельтешение.
Еще удар сердца — и все стихло. Буря улеглась, и меня обступил непроницаемый мрак. Звенящая игла тишины проткнула уши, и тело съежилось от пронзительного потустороннего холода.
Я больше не была единственным наблюдателем в этой кромешной тьме. Кто-то смотрел на меня с жадным любопытством, будто стремясь полностью растворить меня и впитать. Это был кто-то новый, кто-то, кто представлял опасность во много раз большую, чем все встреченные до этого призраки, вместе взятые. Для него я была не более, чем экзотической птицей, случайно попавшейся на пути. Понимание этого пришло само, оглушающим потоком ворвавшись в голову. Сердце тревожно заныло, стоило мне осознать еще кое-что: почувствовав мое присутствие, невидимка начал искать меня, вслепую шаря вокруг себя.
Ох, Хэлль! И что же мне делать? Вряд ли встреча с этим некто сулит мне что-то хорошее!
Ощупывающий, изучающий взгляд тонкими нитями тянулся ко мне издалека, из самых глубин мрака. Спрятаться было негде. Я запаниковала, тщетно пытаясь укрыться от назойливого ощущения слежки.
Куда идти, куда бежать, если вокруг — только непроницаемое ничто?
Тьма сама пришла мне на помощь. Она начала медленно рассеиваться, обнажая лицо реальности, возвращая меня в материальный мир.
Чужое разочарование, почти осязаемое в своей ярости, едва не сбило меня с ног. Пошатнувшись, я устояла, поразившись про себя силе этого чувства.
— Счастливо оставаться! — насмешливо крикнула я вслед трусливо уползающему мраку, — может быть, при следующей встрече ты будешь в лучшем расположении духа!
Ответа не последовало. Невидимый наблюдатель растворился в ночном воздухе, и на мгновение я засомневалась: а не было ли все случившееся лишь плодом моего воображения?
Реальность грубо вторглась в мое пространство. Откуда-то сбоку вынырнул Коннар, рявкнувший: "С кем ты разговариваешь, Кошка?!" Я не успела ответить, потому, что увидела храмовников.
Они замерли, будто впервые увидев меня. Так замирают рыбы, побыв в лохани со стоячей водой: повисая вертикально и ловя воздух подрагивающими губами.
Первым оцепенение нарушил Шомас. Глухо зарычав, он сделал шаг ко мне. Его движение повторил Ласточка, потянув за собой остальных. Массивная тень наемника упала между нами, но северянин не успел ничего сделать.
Отчего-то ноги стали ватными, и я рухнула вниз, даже не успев толком ничему удивиться. Вслед за мной начали падать и храмовники. И все это — в абсолютном безмолвии.
Как страшен запах песка, в который падаешь лицом...
* * *
Я не чувствовала собственных костей. Казалось, что мышцы превратились в студень, растекшийся по песку. Жалящие разряды боли скользили под кожей, а внутренности скрутило в гигантское веретено. Язык разбух и высох, превратившись в шершавый бесполезный придаток, едва помещающийся во рту.
Шумно хлопая черными крыльями, надо мной носился голос наемника. Коннар что-то кричал, но слова растворялись в утробном гуле.
Время растягивалось и завивалось спиралью, оставляя меня корчиться в облаке боли. Когда боль, наконец, пошла на спад, мне показалось, что минули столетия, хотя, на самом деле, это вполне могли быть и пара мгновений.
Едва почувствовав собственное тело, я перевернулась на спину и попыталась открыть глаза. Слипшиеся веки нехотя послушались, и мне удалось увидеть клочок неба, лицо наемника и его руку, почти касающуюся моей щеки.
Встретившись со мной глазами, северянин заметно расслабился и убрал ладонь.
— Я было подумал, что тебя демоны взяли, — угрюмо сказал он.
Я тут же вспомнила о невидимке, что скрывался во тьме, но говорить о нем не стала. Просто лежала на спине, раскинув руки по сторонам и наслаждаясь тем, что могу дышать полной грудью без головокружения и боли.
Коннар моей радости не разделял.
— Давай уберемся отсюда, Кошка, — мрачно сказал он, поглядывая вокруг себя, — тут до этого было не сладко, а сейчас и вовсе какая-то хэллевщина творится... Сама посмотри, в общем.
В его голосе звучало такое искреннее недоумение, что я рывком перекатилась на бок и приподнялась на локте. От увиденного у меня неприятно засосало под ложечкой.
Песок был усеян телами паломников. Кто-то еще бился в частой агонии, до предела выгибая шею, но большинство уже лежало неподвижно. Их лица застыли погребальными масками, а пальцы рук скрючились, будто стремясь вырвать из воздуха кусок. Но взгляд притягивало не это. Скользнув по паломникам, глаз зацепился за фигуры, неподвижно возвышающиеся между телами. Эти люди просто стояли, безвольно повесив руки и глядя в пустоту перед собой. Никто из них даже не шевельнулся, когда Коннар заговорил.
"А с ними что?" — хотела спросить я, но из горла вырвалось только шипение и надрывный кашель, оросив песок тягучей, как кисель, слюной.
— Так и стоят тут. Наши святоши попадали, как перезревший горох, а эти просто замерли столбами, — сказал наемник, правильно угадав ход моих мыслей.
Я поспешно отвела глаза. Почему-то показалось, что храмовники могут почувствовать мой взгляд и кинуться на нас.
Голос наконец-то прорезался, и я сипло спросила:
— Долго я так пролежала?
— Шесть-семь ударов сердца, не больше, — нетерпеливо ответил Коннар. Он рывком поднялся с песка и мотнул головой, приглашая меня за собой.
Я попыталась подтянуть ноги к животу, чтобы встать, но ничего не вышло. На месте колен ощущалась пустота, впитавшая в себя все остальные ощущения разом. Помянув Хэлля, я напрягла мышцы, пытаясь заставить ноги сдвинуться с места, но тщетно. Каждое усилие только отзывалось набатом боли по всему телу.
Северянин молча наблюдал за моими потугами. Что-то в его глазах разозлило меня, и я до крови закусила губу, стыдясь своего унизительного положения.
"Если он посмеет хоть что-нибудь сказать по этому, я его убью!" — в ярости подумала я, но Коннар произнес только два слова:
— Позволишь мне?
— Что? — его голос вихрем разогнал сумятицу мыслей, и я растерянно взглянула на наемника. Тот досадливо поморщился:
— Шар'ракх, Кошка, я же не слепой и вижу, что ты идти не можешь! Прекрати корчить из себя гордячку и разреши мне помочь. Иначе придется тащить тебя силой, но до выхода мы тогда вряд ли доберемся!
Он был прав. Хэлль, наемник был прав. Чувствуя, как от осознания беспомощности на глазах выступают злые слезы, я молча вытянула руку.
— Так-то лучше, — одобрительно усмехнулся Коннар и легко подхватил меня под колени.
* * *
— Только не смотри вниз, — предупредил наемник, и я, разумеется, посмотрела.
Изломанное судорогой тело Джолана лежало прямо под сапогами северянина. Лицо парнишки белесым пятном плавало в прозрачной ночной темноте, белки закатившихся под лоб глаз влажно поблескивали. Кажется, он уже не дышал.
— Хэлль! — вырвалось у меня. Коннар невесело усмехнулся и остановился.
— По-прежнему считаешь моих богов кровожадными, а, Кошка?
Я не ответила, разглядывая Джолана. Нос уловил знакомый до отвращения запах разлагающейся плоти. По виску паренька медленно сползала мутная капля. Внезапное наитие нахлынуло на меня, и я велела:
— Опусти меня!
Северянин посмотрел на меня, как на умалишенную.
— Но ты же...
— Опусти, — жестко отрезала я и добавила чуть мягче, — мне просто нужно кое в чем убедиться. Коннар покосился на храмовников: те по-прежнему неподвижно стояли меж бездыханных тел. Тогда северянин пожал плечами и наклонился вперед. Его руки разжались, дав мне упасть на песок рядом с Джоланом. Собравшись с силами, я подползла к пареньку и, дотянувшись, коснулась капли. Пальцы погрузились в вязкую субстанцию. На ощупь она была похожа на нагретую солнцем смолу. Я медленно отняла руку, наблюдая, как тянутся за ней, поблескивая в лунном свете, тонкие нити, словно невидимый паук решил навечно связать нас с Джоланом. В голове что-то заворочалось, шурша обрывками мыслей и картин пережитого, никак не желающими складываться в единое целое.
