А с последним у него начинались трудности. Особенно со стратегическим. А всё потому, что чем больше он вмешивался в события, тем меньше у него оставалось возможностей. Парадокс? Увы, нет. Ведь в чём главное отличие попаданца от хроноаборигенов? В его знаниях. И не технологий (хоть это было бы вообще отлично), а именно последовательности событий. Именно знание о том, кто, что, где и когда даёт возможность ему выходить сухим из воды. И даже с прибытком. Вспомните Смоленск. Он ведь ЗНАЛ, кто возглавит заговорщиков и именно поэтому смог их найти и тем самым войти в ещё большее доверие к дяде, засветиться в выгодном свете перед государем и неплохо набить карман. И не только! Ведь Васько Ходыкин в этой версии истории официально в заговорщиках не значился, но и из Смоленска его тоже турнули. А свои смоленские вотчины он кому отписал? Вот то-то же! И всё по закону. Ибо грамоты на старые вотчины смолянам, тем, кто под его рукой остался, государь утвердил, и распоряжаться они были ими вольны, как на Руси устроено. Оно, конечно, Андрею те земли пока нафиг не нужны, но ведь их и продать можно, а можно устроить на них льняные плантации. Вот вы знаете, сколько уходит льна на один парус для той же бусы? От трети до половины десятины, в зависимости от урожайности! А ведь только в прошлом году на верфях Ладоги и Ивангорода построили два десятка новых бус и лодий. А парус-то имеет свойство рваться и его надобно менять. Да и лён — это не только паруса. Тот же батист весьма дорогая ткань и пользуется успехом как на Руси, так и в Европе. Что? Наши не умеют? Да ну, это вряд ли. А даже если и так, то найдём, обучим, заставим. Как говорится, устроим им Петю Первого на два века раньше.
А не хотите лён — можно и коноплёй засадить. Он ведь не дурик Никитка, что в ООН всякие бумажки подписывает не задумываясь. Вот и осталась с той поры конопля известна лишь как дурман-трава. А то, что трава эта просто кладезь — почти все забыли. А зря. Конечно, самое основное "призвание" конопли — это её неограниченные текстильные возможности. Конопляное волокно отличается крепостью, стойкостью против гниения при длительном пребывании в воде и поэтому издавна служило лучшим материалом для канатов, верёвок, рыболовных снастей, мешков, брезента, холста и парусины. Но кроме этого из конопли можно также получать этанол, как его получают из древесных опилок (так называемый гидролизный спирт). А ещё из конопли делают бумагу. Да-да, и это, кстати, в 16 веке ни для кого не секрет. А вот многие ли в будущем знают, что для первых бумажных денег, первой печатной Библии Гуттенберга, конституции и декларации независимости США использовалась бумага именно из конопляного волокна? И Андрей не знал, пока до сайта попаданцев не добрался. А ведь конопляная бумага не требует отбеливания хлором, не желтеет, она прочнее и долговечней бумаги из древесины. Для её производства используется меньше едких и токсичных химикатов. К тому же из конопли, собранной на одном гектаре, можно получить в четыре раза больше бумаги, чем из деревьев, выращенных на такой же площади. И не надо ждать лет 50 до следующего урожая.
А уж на Руси где её только не использовали. Даже в еде. То же конопляное масло не только в светильники заливали, но и в каши. Да и саму кашу из конопли варили. Андрей, когда первый раз пробовал, про себя ржал: "наркоманю, наркоманю" — а ничего, вкусная каша оказалась. А жареные семена конопли ещё бабушка в качестве семечек использовала.
Так что выхлоп в любом случае от новых земель будет!
Мда, это он куда-то не туда ушёл. Ну, так вот. Чем больше попаданец вмешивается в ход истории, тем меньше она становится похожа на ту, которую он знал и в один прекрасный (или наоборот, несчастный) момент его послезнание сводится к нулю. Почти абсолютному! Нет, на климат, конечно, попаданец влиять не может и тот же голод начала 17 века случится всё одно (и попаданец будет к нему готов!), но много ли человек помнит таких природных катаклизмов?
Вот потому он и тянул с изменениями как мог. И так не ясно, чем обернётся победа нестяжателей (ну не дурак же Варлаам от власти отказываться, да и Вассиан на самоубийцу не тянет). Но это всё же дело внутреннее, отчего история сопредельных стран вряд ли изменится, а вот любое воздействие на соседей уже грозит серьёзными изменениями. А он их запланировал уже два. ДВА! Это и Полоцк, и борьба с польским каперством. А как они повлияют на историю?
К примеру, захват Полоцка, не приведёт ли к образованию Речи Посполитой на полстолетия раньше? Ведь тогда откроется прямая дорога на Вильно, запертая ныне именно полоцкой крепостью. А может наоборот, совершится очередной массовый исход православных земель от Литвы к Руси? Кто скажет?
Но ведь и Полоцк для Руси нужен. Зачем? Ну как же. Уже в годы правления Ивана Грозного развитие флотов Англии и Голландии вызовет огромный рост спроса на пеньку из конопли, центр производства которой находился в Смоленске, столь удачно захваченный Василием III в это время по соображениям престижа и веры (ну не думали тут пока об экономике, не думали). А так как продавать её напрямую по Западной Двине не было возможности, её сухопутными путями из Смоленска через ту же Западную Двину тащили в бассейн Нарвы. И уже там продавали англичанам и голландцам. Вот и получается, что контроль над Ригой и Полоцком резко бы снизил для русских купцов транзакционные издержки. К тому же захват Полоцка разорвёт всю устоявшуюся экономическую цепочку самих литвинов, заставив чахнуть соседний Витебск (с трёх сторон зажатый русскими землями) и подсаживая рижан на более плотные отношения именно с Русью, в ущерб Литве.
А каперы? В той истории их удачные действия привели к тому, что аж до самой Ливонской войны поляки были уверены, что королевский военный флот им не нужен. И даже потом, справившись с пиратами Карстена Роде, мешали королю как могли. В результате поляки трижды пытались создать его, но так ничего и не вышло. Правда, со второй попытки польский флот сумел одержать победу над шведами в битве при Оливе, но это была самая громкая и единственная его победа. Ну а последнюю попытку им задробили уже датчане, устроившие флоту Владислава IV Мерс-эль-Кебире 17 века.
А вдруг теперь, получив по щам, они согласятся с королём? И тогда когги и пинки с поднятым королевским штандартом — рука с саблей на красном полотнище — из частных на королевской службе превратятся в государственные. Не станет ли от этого только хуже?
Каждое принятое решение тянет за собой изменение. И кто подскажет — что лучше? Не окажется ли реальная история более щадящим вариантом, чем его альтернатива? Не проще ли плыть по течению, снимая сливки отовсюду, докуда сможем дотянуться? Кто знает. Однако — делай, что должно, и пусть будет, что будет!
Вот так, гоняя подобные мысли, он чертил очередную карту, пока не подошёл к небольшому участку побережья, на котором было обозначено какое-то поселение с немецким названием Polangen. Думаю, мало найдётся людей, кто без Интернета сообразит, что это такое! А ведь литовская Паланга очень известное место! Именно тут по преданию жила вайделотка Бирута — жена Кейстута и мать великого Витовта.
Этот рыбацкий посёлок, возникший то ли в XII то ли в XIII веке, долгое время совместно со всей Жмудью был местом раздора между Великим княжеством и Орденом. Какие-то жалкие 20 вёрст не давали двум рыцарским государствам объединится и заиметь общую границу. А зажатый между ними кусок земли был для Литвы единственным выходом к морю.
Конечно, и Витовт и купцы хотели бы иметь во владении устье Немана и Мемель, как торговый порт, получив тем самым удобный путь для транзита товаров от самой Вильны до моря, но, даже проиграв, великий магистр сумел удержать их в своих руках. Вот так и получилось, что нынешний курортный городок, возникший всего в 27 километрах к северу от Клайпеды (как ныне зовётся бывший орденский город Мемель), когда-то служил единственными морскими воротами Великого княжества Литовского.
Конечно, полноценным портом он так и не стал, но долгое время конкурировал не только с Мемелем, но и Ригой. Дошло до того, что магистраты Риги и Лиепаи обратились к шведам за помощью и в начале Северной войны флот Карла XII разрушил портовые сооружения в Паланге и соседней Швянтойи. А устья протекающих сквозь них рек забуторили песком и камнями. Как говорится, не конкурируй с сильными.
Ой, только не думайте, что Андрей знал это всё! Он же не ходячая энциклопедия. Всё, что он помнил о Паланге это её уничтожение шведами. Его просто зацепило в своё время, что ведя судьбоносную для всей шведской империи войну, Карл позволил себе отвлечься на такую второстепенную цель. Хотя, конечно, стоит признать, что в первые годы мало кто думал о судьбоносности войнушки где-то на задворках Европы. Ведь и Карл и его союзники так и планировали: быстренько всех разбить и вперёд, делить наследие испанского короля!
Зато где-то в мозгу отложилось знание, что Паланга — порт и довольно успешный, раз кто-то хотел его уничтожить. И вот теперь, глядя на надпись на карте, он вдруг понял, что чувствовал Стивенсон. Но если у того только родилась идея романа, то у Андрея родился план пиратского набега. В духе Генри Моргана и Стеньки Разина. А что? И тот и тот брали на саблю богатые города, так неужели ему не поддастся какое-то местечко, где всех жителей всяко меньше тысячи. Тут, главное, правильно к делу подойти.
Как всё же хорошо, что он во времена Василия III попал. Тот, в отличие от сынка своего, вотчинников сильно к ногтю не пригибал. Это Иван Грозный сразу после Стоглавого собора ещё и новое правило введёт, уравняв и помещика и вотчинника в обязанности по первому зову в походы ходить. А при Василии такими только помещики и были, чем многие держатели вотчин и пользовались. Да что далеко ходить: братцы Федя да Боря. Сидят себе по домам и в ус не дуют. Больно им это надо в бой идти! Конечно, для государства это было край как не выгодно, вот Грозный и исправит упущение, но на данный момент Андрею этот изъян в законодательстве был только на руку. Не надо думать, как от службы откосить. Заодно и голову ломать — где воинов набрать — тоже не надо. Как говорится — введём всё лучшее, что есть! Пиратские экспедиции ведь не один человек оснащал. Там целые компании были. Вот и Андрей решил испробовать подобную практику. Пока что с собственной семьёй. Потому как не дело это — от рода отбиваться.
А выгода от налёта однозначно будет — какой-никакой, а порт в Паланге был. Да и просто чухонцев привезти тоже неплохо. Холопские руки всем нужны!
Вот так холодной зимней ночью и созрел план набега на вражеское побережье.
Братья на авантюру самого младшего — но зато и самого удачливого — повелись с охотою. Труднее было уговорить старшего. Однако Михаил в последнее время сильно озадачивал Андрея тем, что практически перестал отчитывать его за "неподобное поведение". Да что там, он даже идею сватовства к дочке дьяка принял без обычных нотаций! Так что может и с набегом не пошлёт сразу.
И ведь действительно, не послал. Выслушал, посидел задумчиво и... согласился! Так под рукой у Андрея и оказались полторы сотни хорошо укомплектованных дружинников. Прибавьте к этому сотню молодцов-ватажников, и станет ясно, что спасти Палангу сможет только чудо. Но чудо — это уже не его епархия.
* * *
*
В этом доме все время гостит кто-нибудь,
Не стесняйтесь, коль вам довелось.
Знать, беседа длинна,
Я налью вам вина.
Добрый вечер, мой пленник и гость.
Слова романса как никогда лучше подходили к этому вечеру, разве что не было тут никаких пленников. Зато собралось очень даже изысканное общество.
О нет, это были не чванливые князья да бояре, наоборот, большинство из собравшихся были роду захудалого. Правда это не всегда сказывалось на их благосостоянии, но в сословном обществе не всё меряется деньгами. И собравшиеся в просторной горнице люди это знали как никто другой. Но это не мешало им проводить время в удовольствии. В удовольствии от умной беседы, а не от вин и яств.
Здесь, в небольшом бревенчатом доме, скромно, на фоне боярских-то хором, жавшемуся у самых стен Кремля, часто собирались самые образованные люди Московского государства. Многие из них знакомы были ещё со времён литературного кружка архиепископа Геннадия, некоторые присоединились позже. Но всех их объединяла тяга к знаниям.
Андрея в это общество ввёл в своё время игумен Иуавелий. И бывать здесь ему нравилось больше, чем в государевых палатах или боярских чертогах. Здесь царил дух вольнодумства и книжности. Здесь спорили до хрипоты, обсуждая новый трактат, и хвалили автора за точность перевода. Здесь обсуждались вопросы, о которых Андрей и подумать не мог. Да сами представьте такую картину: игумен и дьяк обсуждают устройство мира и игумен, ссылаясь на учёных древности, объясняет дьяку, что Земля видом похожа на желток и окружена тонким слоем аэра, как белком. И этакое вот яйцо мчится себе божьим помыслом в великом эфире! И даже яичной скорлупе находили место в этом устройстве. То была твердь небесная, не дающая аэру истечь от Земли. Да-да, вот такие встречались тогда монахи на Святой Руси. А некоторые шли дальше и утверждали даже, что Птолемей был не прав и это не Солнце кружится вокруг Земли, а Земля и другие планеты вокруг Солнца. Потому как всё созданное богом к свету стремится. Вот так! И куда всё это делось потом? Уже ведь всего через век те же монахи будут считать подобные измышления ересью. И Петру придётся приложить немало сил, чтобы продавить церковное сопротивление.
М-да, неисповедимы пути господни!
Кстати, самого Андрея в ближний круг приняли не сразу. Но стоило ему принести первые главы его "Повести о богатырях земли Русской", как на него уже стали смотреть совсем по-другому. А некоторые даже помогать взялись. Тот же псковский дьяк Мисюрь-Мунехин привёз переписанное сказание о псковском удальце, и Андрей принял его с благодарностью. Его труд рос и ширился на глазах, а шероховатости удалялись при бурном обсуждении написанного. Многие подсели на "Повесть" как на наркотик. Тот же Мунехин не раз писал Андрею, прося прислать новые главы, поскольку дела государевы не дают ему возможности приехать в столицу. Что же, для хорошего человека ему было не жалко!
— О чём задумался, княже, — вырвал Андрея из мыслей голос Дмитрия Герасимова. Посольский дьяк, в своё время обучавшийся в Ливонии, был уже стар, но по-прежнему крепок и полон сил.
— О том, что неправильно это, Митрий. Вот мы космографию всё по книге Козьмы Индикоплова изучаем, хотя когда ещё патриарх Фотий дал ему весьма низкую оценку. Да сам вспомни: недавно обсуждали устройство мира, но ведь Козьма прямо говорит, что только язычники верят, что небеса сферичны. А его труд на Руси-матушке популярен чрезмерно.
Старый посол внимательно оглядел князя.
— А кто новое напишет? Слыхал ведь, что немцы испанские за морем-окияном новую землю нашли. Мир меняется, но не все за этим поспевают. Видел я космографии немецкие новые. Но не смог приобресть ныне.
— А что нам немецкие? Вот ты и напиши, — с жаром набросился Андрей на старика. Тот даже опешил.
