Такие разные половинки

'Запрещено!' — билась в голове отчаянная мысль. — 'У них запрещено смотреть на обнаженное женское тело. Для их расы это одно из самых омерзительных зрелищ'

А в данном случае грудь была моей, и мне меньше всего хотелось, чтобы ее разглядывал этот мужчина. Стыд, страх и паника смешались, образовав в душе взрывной коктейль. Я совершенно свыклась за годы у метхов не воспринимать себя как женщину, все еще оставаясь в душе ребенком. Ни зеркала, ни более взрослой женщины, способной дать совет, рядом не было. И их извечных балахон — полностью укрывающий тело не наводил меня на мысли о собственном теле. Как повести себя в такой ситуации я не представляла.

И вот сейчас, так очевидно... Женская грудь, совершенно обнаженная под взглядом меднокожекого. Вот сейчас он его отведет, переместив на мое лицо. А там... ярость, отвращение, презрение.

Отчаянно хотелось прикрыться. Но сил поднять руку не было. Тело замерло в истеричном напряжении, а хвост, выдав меня с головой, нервно заколотил по полу, поднимая дополнительные брызги.

Вода все так же барабанила по груди. Я не дышала, и Кирен по ощущениям замер, неосознанно сдавив ладонями мои плечи. Предчувствуя взрыв его гнева, зажмурилась. На этот раз волосами не отделаюсь. Хорошо бы замуровал опять надолго...

Звук сигнала от входной двери прозвучал резко и неожиданно. Мы с метхом синхронно вздрогнули. Я даже вскрикнула, не сдержавшись, а Кирен резко, словно стараясь прийти в себя, мотнул головой. Затем потянулся одной рукой к панели управления. И все пространство помещения наполнил голос. Гринода!

— Кирен, готов ли ты предстать перед командой? Впусти меня.

Получается метх еще не выходил из своей жилой зоны. Поправился ли он уже вообще? Долго ли я провела в том странном состоянии?

— Сегодня я смогу появиться перед командой, не уронив достоинства воина, — немного сдавленным тоном ответил Кирен. — Сейчас я моюсь.

— Впусти меня! — настаивал Гринод. — Я должен первым убедиться, что раны не изуродовали твоего тела.

Мои руки все же дернулись в неосознанной попытке укрыться. Но, лишь слегка приподнявшись, тут же опять безвольно упали на влажный пол.

— Не сейчас!

— Кирен, я помогу тебе быстрее прийти в себя, — уже почти умолял метх за дверями. — Не стоит демонстрировать команде такое неуважение ко мне! Это подорвет твой авторитет.

— Не сейчас! — уже раздраженно рявкнул мой хозяин, и звук голоса его пары пропал.

Метх несколько секунд провел, нахмурившись о чем-то размышляя. При этом смотрел он в стену напротив. Я все так же напряженно сжавшись и отчаянно мечтая быть в другом месте, лежала на его коленях. И не отводила взгляда от лица мужчины.

Вдруг, словно решившись, одну руку он поднял вверх и довольно резко опустил ее поверх моей груди.

— Касался тебя, и руки не отвалились! Ты мое имущество, а значит, я имею право тебя вымыть! — сам себе забормотал он.

Меня подкинуло от подобной перспективы. Себе подобное и представить была не способна.

— Нет! — слабо зашипела я. До этого момента я не боялась! Только сейчас тело по-настоящему заколотило от страха. И отвращения. И ужаса...

Гринод! Я предпочла бы, чтобы он смог переубедить сейчас Кирена. Но он не смог. А мой хозяин выглядел странно — тело его было напряженным, движения, словно специально замедленными, напоминая мне реки Цезариона, что замирают в иллюзии покоя, прежде чем взметнуться ввысь огненным языком всепоглощающего пламени.

Кирен пугал меня. Каким-то необъяснимым, подспудным страхом. Отчаянно хотелось спрятаться от мужского взгляда, скрыться от прикосновений его рук. Но... сил не было.

Метх, поддерживая верхней парой рук на весу, переместил мое тело на пол, сам отстранившись немного в сторону. Я кожей спины мгновенно почувствовала влагу на полу купальни. Одна его рука устремилась к регулирующей панели и сверху снова посыпалась вода, барабаня по моему телу. Но не успела я ощутить дискомфорт, как тело склонившегося надо мной Кирена, укрыло от потоков воды. На бесконечно долгий и одновременно жутко короткий миг мы встретились глазами.

Я постаралась взглядом передать свою мольбу-просьбу не трогать меня и дать уже умереть. Брат за мной так и не пришел, а значит, шансов выбраться из нынешнего ада — нет. Но надежда иссякла, стоило в ответном взоре увидеть грозную решительность и ярость. Метх привычно злился! Это была его естественная реакция на мое присутствие. Ожидать от него хорошего не приходилось.

Осознав этот факт, в отчаянии закрыла глаза, сдаваясь. Было и стыдно, и жутко и... безразлично. Здесь нет для меня благоприятного варианта. Что Гринод, что Кирен — в итоге от метхов я получу лишь одно. Боль!

Метх приблизился, я кожей чувствовала его дыхание, что медленно скользило от моего лица по шее и затем груди. Мужчина словно принюхивался, или не решался преодолеть последний сантиметр разделявшего нас пространства. Брезговал? Вероятно...

Следующее что я почувствовала — его руки, довольно грубо сдернувшие с моих плеч края надорванного сверху балахона. Насквозь влажная материя поддавалась с трудом, и метх рывков рванул ее в стороны, раздирая.

Мое безвольное тело качнуло в сторону, на миг вытолкнувшись за пределы 'укрытия' широких плеч Кирена. Вода, остро жаля, застучала по плечам, рукам, груди и впалому животу. Влажная ткань, что еще минуту назад была верхней частью моего облачения, сбилась тугим жгутом где-то на талии.

Меднокожий, не думая о том, что неровный пол царапает мне спину, потянул к себе. Ощущение падающей воды исчезло, дыхание Кирена — вернулось. Значит, метх снова склонился ко мне. В подтверждение догадки я почувствовала на своем лице его дыхание. Возле губ... совсем рядом.

И тут же мужская ладонь накрыла мне рот. В испуге вздрогнув, инстинктивно распахнула глаза и дернула хвостом. Нос был свободен, но показалось, что хозяин сейчас задушит меня. Его лицо было совсем рядом. Жуткое, изуродованное шрамами и их статусными татуировками. Глаза, как показалось мне, пылали безумием. Дыхание оборвалось, грудь сдавило паникой. В какой уже раз. Но сил даже на шепот не было. Кирен же впился взглядом в мои глаза, с какой-то маниакальной сосредоточенностью всматриваясь в них. До последнего — пока я вновь в бессилии не сомкнула веки.

Тут же ладонь, что сжимала мой рот, скользнула ниже, тугим устрашающим обручем обхватив мою шею. Руки и хвост в вялой попытке защиты дрогнули, стремясь оттолкнуть угрозу. Но были мгновенно прижаты к полу тремя свободными руками метха, лишив меня в принципе возможности двигаться.

Ладонь, сжимавшая шею, расслабилась, чтобы двинуться ниже. К груди! А я, не помышляя о борьбе, со страху дышала через раз. Мышцы груди сводило спазмами боли и нервной дрожи. Поэтому осторожное, даже неуверенное прикосновение пальцев метха почувствовала особенно отчетливо. Ждала другого, опасалась худшего.

Стоило шершавой поверхности мужской ладони легко коснуться влажной и напряженной вершинки моей груди, как вздрогнули мы оба! И дернулись: он — в сторону, снова открывая меня барабанящему сверху дождю, я — вверх, невольно выгибаясь от пугающих ожиданий и чувства стыда.

Глава

Юной арианке, которой я покинула Цезарион, направляясь в полет, ставший для моих родителей последним, не приходило в голову задумываться о физической стороне отношений двоих. Тем более с точки зрения метхов! Последующие же испытания, вечный страх смерти, страдания, выпавшие за последующие годы на мою долю и вовсе избавили меня от иллюзий, надежды на любовь и счастье.

Подсознательно я с самых первых угроз Гринода ждала когда же наступит 'мое время': метхи используют меня так как привыкли. Страх, пусть и снедал душу, но давно стал чем-то давлеющим и неотвратимым. Частью обыденности!

Мне чужды любые мечты и надежды на счастливое освобождение в силу сложившейся ситуации, я понимала — участи всех пленниц метхов мне не избегнуть! И это было очень осознанное понимание, очень взрослое и до боли трезвомыслящее. Никогда специально об этом не размышляла (в плену вообще на что-то загадывать смысла нет!), но отдавала себе отчет что предстоит пережить много страшного. И предел выносливости как-то притупился, я в каком-то смысле одичала, превратившись в зверушку, которой хозяин привык распоряжаться как пожелает.

Чего ждала от Кирена сейчас?

Боль, отвращение, абсолютное неприятие хоть каких-то моих интересов, угроза — все это было и раньше в моей давно уже не детской жизни. Ничего нового, что могло бы изменить мое отношение к метху, что спас мою жизнь ранее. Подарив несколько лет отсрочки, прежде чем уже самому окончательно искалечить ее, сломив в душе и превратив в бестолковую оболочку самой себя. Отупевшее от отчаяния и боли тело, что неспособно было даже на мысленный протест.

Наверняка, так будет и со мной! И именно эта неотвратимая перспектива выжигала сейчас душу яростью. Сейчас, когда Кирен резко и ощутимо напряженно ощупывал мое тело. Ту его часть, что была обнажена его же руками. Сейчас в сознании пылал не только страх, но и гнев!

Я — из семьи правителя Цезариона!

Я — обречена никогда не узнать, что значит любить и быть любимой!

Я — по необъяснимому судьбой выбору лишена права почувствовать доброту и покой мира.

Я — никогда не узнаю счастья.

Почему?!! За что?

Метх, на лице которого с каждым последующим прикосновением к моему телу все отчетливее проступало ожесточение, какими-то рваными и неловкими движениями трогал мою грудь. Странно, но осознавала я это как данность. Оказывается, стараясь быть тенью, себя теряешь. Ощущения давно притупились, я свыклась с осознанием обделенности. Всем!Тело не реагировало на унизительные прикосновения. Или возможно сознание уже воспринимало их как данность, не считая нужным чувствовать.

Разум словно спал, дистанцировавшись от тела.

'Пустая уже почти не нужная оболочка' — мне в самом деле все стало безразлично?!

К счастью — еще нет! Эмоции не исчезли. Отсюда и гнев, что поднимался в душе с каждым все более недвусмысленным и целенаправленным прикосновением Кирена. Если поначалу метх двигался как-то неуверенно, изредка замирая на мгновения или наоборот — резко отдергивая от меня руку, то сейчас... Стоило меднокожему решиться (а мной затянувшаяся пауза предшествовавшая касанию воспринялась именно так!) и дотронуться напряженной от прохлады и паники груди, как его словно подменили. Движения метха стали жадными, напористыми и... стремительными. Казалось, что он никак не может осознать то, что осязают его ладони. Не верит своим чувствам! Глазам... Обе пары его рук, с мгновенной заминкой сменяя друг друга, стискивали женственные холмики моего тела, снова и снова сминая и ощупывая их.

Ничего нежного или ласкового в этих движениях не было! Впрочем, я не обманывалась — никому из воинов этой расы подобные качества не свойственны. Они привыкли к обладанию, получая и доказывая свое право силой. И Кирен не стал исключением.

Поначалу его руки двигались.. неуверенно, даже осторожно. Словно он ждал, что сейчас пальцы охватит пламя или разъест неизвестным ядом.

Я в душе тоже ждала...чего-то. Возможно мгновения, когда очнусь и пойму что элементарно брежу. Но одновременно осознавала — чувствовала — что происходящее как никогда реально. И нет у меня возможности изменить что-то...

— Нет... — получился скорее мучительный стон. Жалкий. Еле слышный. Такой же бессильный, как и я.

— Это не имеет значения для меня! — на миг замерев и немного отстранившись зло прозвучал ответ метха. — Ты — мое имущество.

'Имущество...' — сейчас я именно этим себя и ощущала.

Одна пара рук меднокожего одним резким движением сдернула влажные остатки моего балахона с рук, стянув их к бедрам. Я чувствовала как стекающая с плеч Кирена вода холодит мою кожу. И... все.

Поразительно, но сейчас все мое восприятие окружающего свелось к этой прохладе. Неожиданно другие ощущения исчезли. Ни своих, ни чужих эмоций. Отчаянная попытка вновь отправить сигнал своим ничего не дала. Опять же по причине отсутствия любых ощущений.

'Это ненормально' — раньше не думала об этом, уже перестала воспринимать себя арианкой. Да вообще кем-то разумным и живым. А сейчас... вдруг вспомнила о периоде становления сил. Об ариан... О нашей изначальной материи, что придает сил и определяет наши способности.

Эта болезнь и слабость? Со мной что-то было не так... Я слишком далека от 'сердца' Цезариона. И ослаблена...лишена...обречена. На бессилие, странную ограниченность и... мужчину, что словно обезумел. Казалось, Кирен сам осознал происходящее, поверил в реальность своих ощущений, принял свои возможности.

Его руки, обхватив сразу за плечи и за талию, рывком приподняли меня, притискивая к своему телу. Наверное, я задохнулась от страха, ощутив так близко его тело? Не знаю...Глаз так и не открыла, ощущая лишь холод вокруг.

Метха же ощущения впечатлили — он резко с шипение выдохнул, все жестче и жестче сжимая 'объятия'. Его тело вжималось в мое, продавливая, практически сливаясь во что-то единое. Мне стало сложно дыщать, слабость усилилась, грозя беспамятством. Но тут метх шевельнулся с намеренным интересом потираясь своей каменной на ощупь грудью о мое тело. Слегка ослабил хватку, позволив мне безвольно скользнуть ниже, чтобы тут же стиснуть вновь.

И так снова и снова. Мне, отстраненно воспринимавшей происходящее, казалось, что он впал в исступление. Удерживая меня на весу, вновь и вновь, словно скрывая от Вселенной, прижимал к себе. Мужское тело обволакивало, укрывало собой, подавляя силой, мощью и... угрозой. Так близко к Кирену я не была никогда. До этого даже не представляла насколько он огромен! Силен!

Очередной рывок, удушающая близость и... нижняя пара рук метха, устремившаяся ниже. Туда где тугим жгутом обвился вокруг бедер балахон, его влажные полы облепили ноги и хвост, лишая их возможности двигаться. Для Кирена влажная ткань не стала преградой. Одно неприметное усилие мужчины и линия разрыва устремилась ниже. Неприглядной грудой ткань вместе с ручейками воды скатилась с моего тела.

Хвост отчаянно дернулся, ноги напряглись под влиянием чувства стыда, но вряд ли меднокожий хотя бы заметил мои отчаянные усилия. Я не успела еще осознать, что полностью лишилась укрывающего покрова и чем это грозит, как оказалась перевернутой на живот. Повиснув лицом вниз, лежа поперек коленей метха, лишь вздрогнула, когда большая ладонь с ощутимым шлепком опустилась на мои ягодицы.

И снова пара мужских ладоней задвигались по моему телу. Ощупывая и изучая. Плечи, спина, бедра, ноги... Особое внимание досталось хвосту. Я — измученная и ослабевшая, с толикой отстраненности вслушивалась в собственные ощущения. Отчаянно с внутренним страхом стремилась предугадать дальнейшее.

Мне казалось, что когда ладони метха касались моих ягодиц и поглаживали поверхность хвоста — он был озадачен. Недоумение мужчины едва ли не ощущалось физически, несколько охладив его злость. Переключив внимание на другое... На мое тело. На женское — явно не знакомое ему — тело!