Ваше сиятельство

Как выяснилось храм открыт в любое время суток, а ночью работает от солнечных батарей, которые за день накопили себе энергию и слили в специальный накопитель. Пол был устлан особыми пластинами, которые впитывали энергию от надавливания на них и начинали светиться. Идёшь и освещаешь себе путь. Величественно. Но пластины эти светились лишь в вечернее и ночное время, а вот накапливали энергию всегда в момент прохода по ним. А верхнее освещение можно было включить при желании, хлопнув в ладоши.

Я с утра успела приготовить пироги, без дрожжей, жаренные. Эти требы мы и принесли дающему богу, поклонились и попросили защиты нашей державы от распрей. Наши жертвы сжигались на алатыре-камне, как только мы, положив их, отходили на безопасное расстояние. Вокруг капища был сад и огород, за счёт которого и кормились жрецы и жрицы, ухаживая за ними.

После этого мы продолжили наш путь в город.

Сейчас град разросся и был, как говорили местные жители, на горе и под горой. Кремль и другие управляющие градом службы располагались на горе, для них выделялись помещения в зданиях там же. В пределах крепости так же были плодово-ягодные сады.

Под горой жили обычные граждане, живущие своим промыслом: резкой по кости, сезонным рыбачеством. Рыбы в Иртыше водилось много: осетровые, лососевые, карповые, тресковые и окуневые виды. Естественно, что рыбу можно было ловить в определённое время и определённое количество, дабы не истреблять её, позволяя естественно размножаться.

С горы открывался красивый обзор на маленькие одноуровневые домики. Сердце щемило и очень влекло меня туда.

— Нам некогда, Ярослава, — сказал хан.

Но я упорно тянула мужнину руку. Внутри всё трепетало. И Мир пошёл за мной. Мы спускались с холма по деревянной леснице, ведущей с двух холмов одновременно и сливающейся в одну.

На улицу стекался народ, детишки бежали, порой спотыкались и летели чуть ли не кувырком.

У меня улыбка сама расползалась на лице. В душе разливалась радость какая-то от встречи. Предвкушение чего-то особенного. Позади нас ощущалась суровая мощь Ратыя, которая отнюдь не портила ощущения, а даровала защиту и спокойствие, теперь, после вечера откровений.

И народ отвесил нам земной поклон. Мы шли, а люди расступались и все улыбались. Нас любили, просто так. А ещё были какие-то чаяния, надежды. И пусть люди здесь ни в чём не нуждались, живя своим трудом и достигая определённых высот, всё же стольный град, но то, что Князь появился, уже даровало какое-то спокойствие. Они были не очень богато одеты, но все чистенькие и аккуратные, с вышитыми сорочками. А я поняла, что счастлива. Вот в эти мгновения, с любимым рядом, и с людьми. Именно сейчас я поняла, что на своём месте. И пусть, мы пока ничего для народа не сделали, но мы уже есть, у этих людей. И я была благодарна богам, что в это время я именно тут, выполняю своё предназначение.

К нам бежала толпа ребятни, и я присела на корточки, перед ними.

— Княгиня, а можно к Вам прикоснуться? — спросила маленькая девочка лет пяти. Распущенные светлые волосы едва доставали до лопаток, она была немного лохматая, но от этого не менее очаровательна. Если честно, мне хотелось обнять всю эту ребятню, потискать. На глаза просились слёзы счастья и немного грусти. Когда у нас ещё будут детишки? Я с усилием подавила желание плакать.

— А откуда ты знаешь, что я княгиня?

— Ну как же, — смутился паренёк лет шести, судя по схожести, старший братик девочки, он был на голову выше неё, волосы были взъерошены и доставали до плеч, — мы же все это чувствуем, вы почтили нас своим присутствием, мы вам так благодарны.

И это при том, что сияния нашего не было видно.

Я улыбнулась и позволила всем девочкам прикоснуться к себе. А мальчишки облепили Мирослава. И ему было очень приятно. Взрослые же лишь улыбались, кто-то из женщин даже плакал.

А потом мы поздравили всех с Новолетием 7522 года от с.м.з.х.*. Я ощущала всю эту любовь людей к нам, всё это благоговение. И я поняла, что мы справимся, ради них. Мир прикоснулся к моей спине, и я встала, осознав, что по моим щекам слёзы всё-таки проложили мокрые дорожки. Мы пошли обратно на гору, оборачиваясь и махая народу.

Странно, что простые люди нас почувствовали, без всяких доказательств, в то время, как воины ничего не ощущали. Хан мне потом объяснил, что воины учатся с детства блокировать чьё-либо влияние, и не смотря на это, вокруг меня всё равно было много народу, свободного от дел, неосознанно всё равно тянущегося ко мне. Я вспомнила про кашевара и решила узнать о нём побольше.

— Максим, что ли? — переспросил Ратый. Я кивнула. — Он когда-то давно попал в плен. Его пытали. Когда мы нашли его, от прежней внешности не осталось и следа. Его долго лечили, но говорить он стал с акцентом. Постоянно заикался. Мы это списали на стресс. И со временем он перестал заикаться. Как допрос показал, это совершенно иной человек. Нашего Максима убили, а нам подбросили этого, с похожим цветом глаз. А лицо специально изуродовали, чтоб изменения во внешности было на что списать.

— А остальные?

— А их набирали из кулинарного училища. И почему выбор пал на этих кашеваров, сейчас ведётся следствие.

— Акцентов у них нет, чистая русская речь. Причём хорошо поставленная, проскакивающая местами, — выдал Мир. — Одно это вас должно было насторожить.

— До этого случаев, подтверждающих некомпетентность не было. Мы брали проверенных ребят, но сами их не проверяли. Больше этого не повторится, — хан оправдывался перед мужем. Что-то в лесу сдохло.

— Ратый, я тебя безмерно уважаю. Но я должен тебя проверить, — муж озвучил-таки то, что и меня беспокоило. Доверие это одно, но на карту поставлено слишком много. Он ведь сам сказал никому не доверять.

Мы были уже на горе, возле дворца приказной палаты. Хан согласно кивнул. Мы вошли внутрь здания, куда нам чуть ли не преградили путь. Я внимательно наблюдала за главнокомандующим нашей армией. Он был серьёзен. Одного взгляда на стражу хватило, чтоб они засуетились и забегали перед нами, отворяя двери. Протянули нам виновато чехлы на обувь, не настаивая, всего лишь предлагая.

Паркет поражал своим блеском и красотой, как и само здание управляющих. Стены были увешаны гобеленами, поверх которых были картины. Я прощупала здание. Обычное, кроме одного помещения, с полной экранировкой внешнего воздействия.

Перед нами засуетился гид, но потом тут же испарился, когда хан бросил на него уничтожающий взгляд.

Муж остановился.

— Зачем далеко ходить. Яра, закрой, пожалуйста, двери.

Послушалась. Мы были в обычном помещении с голубыми стенами, длинным столом со стульями. Никакого изыска. Простая обстановка. Я хана не остерегалась, всё же привыкла доверять своим ощущениям. Хотя он ведёт себя порой и дерзко, и нагло. Но ведь его армия должна слушаться беспрекословно. В человеке, умеющем управлять другими, такая власть всегда ощущается.

Затворив дверь, я развернулась на 180 градусов. Взглянула на Мира. Он кивнул и велел взглядом оставаться на месте. Ратый же тем временем раздевался. Снимал всё своё боевое облачение. Оставаясь лишь в рубахе да портках. Волосы его доставали до лопаток, и он даже снял очельник. Красивый мужчина, несмотря на возраст. Такая простая красота: светло-русые прямые волосы, голубые глаза, правильные черты лица, широкое квадратное лицо, а может просто борода придавала квадратности, ведь была ровно подстрижена. Ратый опустился на одно колено, и склонил покорно голову. На колени падать не предстало русам, мы не рабы ведь. И в каждом должно быть чувство собственного достоинства. Никогда не видела, чтобы муж применял свою силу как-то, помимо озарения. Но я не сомневалась в том, что она однозначно была. Разные способы сканирования у нас были на уроках магии. Но это было давно, когда я ещё не стала княгиней. Внимание на этом не заострялось.

Мирослав снял свою чалму. Зал озарился светом, который окутал вначале всего князя, а затем и Ратыя. Не знала, что свет можно увеличивать. Надо будет у Мира разузнать. Муж сканировал хана, я это заметила краем глаза, когда обратила внимание на окна. В прямом взгляде было видно лишь сияние, а вот боковым зрением видела движущийся направленный поток света, который перемещался по голове хана вверх-вниз. Сияние исчезло, а у меня возникли перед глазами тёмные пятна, как после взгляда на солнышко.

Я подошла к окошку, рассматривая открывающийся вид. Перед окнами была площадка с пушками. Тут же был выход наружу, которым я и воспользовалась. За мужа не переживала. Поэтому целиком отдалась своему любопытству.

Пройдя к ограде ощутила мужнино прикосновение.

— Он чистый. Предан Руси. Предан нам.

— Да, я знаю.

— Откуда? Он ведь так с тобой вёл себя.

— И что? Такой он человек, не привык подчиняться. Тяжко с ним. А откуда — доверяю я своему чутью.

Мы с минутку постояли, любуясь открывающимся видом на зеленые деревья, речку, раскинувшимся под горой градом. Дыша влажным речным воздухом, ощущая холодный мрамор перил под пальцами.

Как нам рассказывал Ратый, Ремезов хотел расположить приказную палату по другую сторону горы, с видом на подгорную часть града. Но местный хан убедил его выстроить её с видом на реку, чтобы прослеживать речной путь, потому и для обороны града установили пушки. Но это было давно, остались как дань прошлому. С тех пор уже здание успело обветшать, но его отремонтировали лет двести пятьдесят назад и постоянно чинят. По эту сторону горы расположились домики рыбаков.

— Пойдём, пора, — раздался позади голос хана, нарушающий наше уединение.

Жаль, что таких моментов очень мало, когда можно с мужем просто поболтать ни о чём или постоять в объятиях в тишине. Пора!

Глава 5

На сей раз переход занял несколько минут времени. Мы словно провалились в небытие, где были лишь мысли, ощущение прикосновения двух человек ко мне, тишина и непроницаемая тьма.

Если учились мы в Омске, где и находилось наше училище (вообще сей град был признан культурной столицей Руси, и состоял из множества учебных заведений), то потом медленный конный переход к Тоболеску, где стоял отряд хана, занял бы несколько дней, а в итоге нас вообще забрал Ратый, то на сей раз нужно было перенестись через границу, через Рипейские горы*. И на самом деле, в теории, расстояние вообще не важно, но горы создавали своего рода заслонку. Проезд сквозь них был в одном месте. Это было так же придумано ещё предками в целях безопасности. В случае чего, часть Руси могла всегда отделиться и спрятаться за горами — естественным щитом.

(прим. авт. Рипейские горы* — Уральские горы)

Потом я увидела внезапно вспыхнувший свет в виде зигзага. Что это?

— Это горы, — пояснил хан.

Щит становился всё выше и выше, а может мы к нему попросту приближались. В заслонке появились врата. Интересно, этот проход совпадает с явным*?

(прим. авт. Явь* — настоящий, проявленный мир)

— Совпадают, — ответил Мир.

Вначале Ратый ответил на мою мысль, теперь Мир, почему они читают мои мысли?

— Не волнуйся, Ратый не может их читать, — голос Мира в моей голове.

— А ты?

— Здесь я тебя слышу.

Только где это мы "здесь?

На магическом уровне земли*.

(прим. авт. земля* — синоним слова "планета" — (Даль) один из миров или несамосветлых шаров, коловращающихся вокруг солнца.)

На страже портала стояли два богатыря, крупнее Ратыя раза в два и выше на пару голов. Они были похожи, словно братья, но не близнецы, в военном обмундировании, но без лат, на голове лишь повязаны очельники. Бороды доставали до пояса, а светлые власы* были явно ниже плечей. Серые глаза смотрели строго.

(прим. авт. власы* — мужские волосы.)

Ратый поздоровался и попросил пропустить.

Они разглядывали нас с интересом. А я ощущала, как меня проверяют, изучают, словно насквозь видят.

Было немного странно, что стражи стоят по эту сторону, на эту мысль они расхохотались, пояснив, что стоят по обе стороны.

А что они охраняют, и зачем, и почему слышат мои мысли?

— Не только твои, княгиня, но и всех, кто приходит к этому пропускному пункту.

На этом нас пропустили, дав добро в любой момент на вход с другой стороны.

Как оказалось, за этими воротами были ещё одни. И там стояли другие стражи. Вид вторых парней внушал страх. Эти были при боевом облачении, в латах, с топорами и мечами.

Может пугают специально? Почему ж я не боюсь? Эти тоже были братьями, вот только чернявыми, со светлыми очами то ли зелёного, то ли голубого оттенка. Было не разобрать, а так пристально пялиться просто неприлично. Досмотр был завершён, на нас троих поставили какие-то метки, как пояснили таможенники, теперь мы могли беспрепятственно перемещаться в обе стороны и границы для нас больше не существовало.

Удивляло то, что Ратый получил такое добро только с нами. Неужто он пределы Сибири не покидал?

От яркого света я на какое-то время ослепла.

— Вам следует переодеться, — нарушил тишину хан. И с его голосом вернулись звуки. Запели птички в лесу неподалёку, зажжужали пчёлы. Мне на руки хан что-то положил. — Возможно, это вам не по статусу, не по последней моде, но всё же приличнее, нежели сейчас.

Звуки вдруг вновь сменились на гомон толпы. Я проморгалась и взглянула на свёрток, а потом подняла взгляд. Мы были позади гудящей толпы народа, на улочке. Впереди маячила площадь, полная людей. И как мы будем протискиваться? Очень не хотелось идти вперёд. А ведь мы в стольном граде — Новгороде. Время отлынивать от обязательств закончилось.

— Светить нашими способностями не стоит. Дальше вы сами, — сказал хан прямо на ухо. — Хранители настроили нас так, что вам достаточно направить ко мне мысленно зов, и я приду. Но опять же, желательно чтоб я не из воздуха появлялся перед людьми, — продолжал наставления хан. Мирослав был непроницаем, как никогда, выражение лица стало слишком сосредоточенным. Казалось, что он очень внимательно слушает не только Ратыя, но и параллельно оценивает ситуацию и обрабатывает много данных.

Перед тем, как хан исчез, он забрал наши головные уборы. Мол, блокировка силы это хорошо, но пора учиться пользоваться своей властью.

Мы остались одни, если можно сказать так о люде, который нас не замечал. Постучавшись в ближайшую дверь, я едва успела набросить на космы кусок ткани, предназначенный надеваться под венец. Всё ж с непокрытой головой, пусть и княгине, а не предстало показываться замужней женщине.

Открыла нам возмущённая женщина с подобранными под сороку волосами, костюм отличался от Омской губернии, но не существенно:

— Задолбали уже орать, пошли вон!

Но когда она нас увидела, молча распахнула дверь, пропуская внутрь.

— Простите, Ваши Светлости.

Тёмная прихожая тут же осветилась, являя довольно не бедное убранство и сверкающую чистоту.

Муж попросил нас оставить, нам нужно было переодеться.

— А может, пройдёте в комнату? Неудобно как-то... — хозяйка рассыпалась в любезностях, но Князь отказался, сославшись на то, что, чай не в гости пришли, а по нужде заглянули.