Южный Триумф или кошмар Карла Маркса

Своеобразным слепком с КША была находящаяся на особой автономии Индейская Территория. Верхушка "пяти цивилизованных племен" давно уже переняла рабовладельческие порядки белых — причем рабами становились не только негры, но и менее "цивилизованные" индейцы. Однако, несмотря на старательное копирование порядков Конфедерации, индейские вожди, разумеется, не считались ровней белым. Тем более не считались таковыми апачи и команчи на юго-западе Конфедерации с которыми шли бои чуть ли не до конца 19 века.

"Окончательное решение индейского вопроса" претворяли в жизнь "парамилитарес" юго-западных штатов — Техаса и прочих. Здесь господствовали "скотоводческие бароны", владельцы огромных ранчо: такие как Чарльз Гуднайт, Джон Чисум, Оливер Лавинг и другие. Заключая браки с плантаторской верхушкой Техаса, эти "бароны" добились немалого влияния, расширив владения по обе стороны мексикано-конфедератской границы. Нередко заключались браки и с крупными мексиканскими землевладельцами, которые формально оставаясь подданными Империи, проживали на территориях де-факто контролируемых Конфедерацией, точнее — все той же плантаторско-скотоводческой олигархией. Особенно охотно эти браки заключали те из местной верхушки, в чьих жилах текла испанская кровь — вроде Сантоса Бенавидеса, потомка испанской колониальной знати в Техасе. Он храбро воевал в Гражданской войне, дослужившись до полковника, и он же стал одним из наиболее заметных политических деятелей конфедеративного Техаса, одно время даже став его губернатором. Его потомки, породнившись и с англосаксонской верхушкой Техаса и с мексиканской императорской семьей, образовали один из самых могущественных кланов конфедеративного юго-запада — Техаса, Аризоны, Нью-Мексико и южной Калифорнии, а также северных территорий Мексики. Эта, равно как и другие могущественные семьи, роднясь с мексиканской знатью, все более тяготились статьей в конституции КША прямо постулирующей, что: "Ни одно лицо, занимающее какую-нибудь оплачиваемую или почетную должность на службе Конфедеративных Штатов, не может без согласия Конгресса принять тот или иной дар, вознаграждение, должность или титул от какого-либо короля, принца или иностранного государства". Это, достаточно формальное недовольство накладывалось на иное все более фундаментальное противоречие — экономический базис местной элиты все более отличался от общеконфедеративного, основываясь не сколько на плантаторском, сколько на скотоводческом хозяйстве. Также многие "бароны" имеющие владения в горных районах, активно занимались разработкой полезных ископаемых — золотых, серебряных, медных рудников. Работали на них как черные рабы, так и мексиканские пеоны и индейцы, статус которых немногим отличался от рабского. Экономическое обособление юго-запада еще больше углубилось, когда в 1907 году британская экспедиция нашла в Техасе нефть.

К северу начинались владения Дезерета: мормонской автономии в составе КША, де-факто— независимого теократического государства во главе с президентом "Церкви Иисуса Христа святых Последних Дней". Все мормонские традиции были соблюдены в неприкосновенности, включая многоженство и "искупление кровью", применявшееся не только за убийство, но и за ряд иных грехов, включая вероотступничество и фактически превратившееся в человеческое жертвоприношение ( соответствующие цитаты из Библии быстро были найдены). Местные индейцы были обращены в жестокое рабство, как и все чернокожие.

В Дезерете, рабство было религиозно обусловлено: индейцы и чернокожие считались проклятыми богом, "семенем Каина", "потомками Хама", "ламанийцами", чей цвет кожи— знак наложенного на них проклятия. Впрочем, подобные религиозные доктрины господствовали и в остальных КША: рабство получало религиозное обоснование в трудах священника Бакнера Пейна из штата Теннесси. Пейн утверждал, что негры не были потомками Хама: это мнение, говорил он, зиждется на неверном прочтении Ветхого Завета. На самом деле негры были созданы еще до Адама. А это значит, что негры были одной из пар животных, которых Ной взял на свой ковчег. Эту "доадамовскую" теорию тридцатью годами позже подхватил Чарльз Кэрролл, автор сочинения "Негр — дикий зверь и искуситель Евы". "Искусителем Евы в Раю был не Змий, — заявил Кэрролл, — а другое, еще более презренное животное — человекообразная обезьяна-негр".

Все это входило в резкое противоречие с более традиционными направлениями протестантизма, осуждавших рабство. Однако после победы Юга священники, проповедовавшие аболиционизм подвергались остракизму, изгонялись, а то и вовсе линчевались. Впрочем многие плантаторы со скепсисом относились и к идеям Пейна и Кэролла , учитывая их тягу к созданию "черных гаремов". Да и в целом подобный радикализм не особо согласовывался с запутанной системой межрасовых отношений на Юге. Многие плантаторы в вопросах рабства предпочитали вдохновляться Аристотелем и иными источниками древней Греции и Рима, весьма популярных в КША. Сексуальная связь с чернокожими рабынями причудливо переплеталась с усвоенными с детства античными легендами о сатирах, кентаврах, сиренах и прочих полулюдях-полузверях, с неумеренным сексуальным аппетитом.

Расистские проповеди оказались неожиданно к месту на так называемом "южном Севере" или в Центральной Конфедерации — штатах, вошедшим в КША по итогам "Северной войны": Огайо, Иллинойс, Индиану, Айову, Небраску, Пенсильванию и Нью-Джерси. Здесь, где плантаторское хозяйство было не развито, расцвело "индустриальное рабство": место сельскохозяйственных рабов заняли прикрепленные к заводам подневольные рабочие. И не всегда черные — ирландцы, немцы, итальянцы и другие белые эмигранты, особенно те, кто принимал участие в революционных событиях начала 70-х, оказались лишены многих прав, опутанные таким множеством ограничений, что фактически оказались прикреплены к тем или иным предприятиям. Воскресло старое именование "сервант", применимое "белым рабам". Что не мешало им испытывать расовую неприязнь к черным, искусно подогреваемую указанными религиозными проповедниками. Учитывая, что индустриальное рабство в "Центральной Конфедерации" было более завуалированным, с множеством градаций, политика "разделяй и властвуй" приносила свои плоды — хоть далеко и не всегда.

За формально демократическим фасадом,— в прямом смысле "демократическом", власть в штатах не выпускали из рук демократы-"медянки", — также скрывалась олигархия, только уже не плантаторов, а крупных финансистов и промышленников. Некоторые из них, такие как Джон Рокфеллер, оказались слишком завязаны на Республиканскую партию, отметившись, к тому же, симпатиями к аболиционизму. В КША ему не нашлось места и Рокфеллер был вынужден переехать в Новую Англию, а империя "Стандарт Ойл" так и не родилась. Однако иные бизнесмены, такие как Асторы или Вандербильты сумели реабилитироваться перед властями КША. Влившись в новые порядки, они в скором времени заняли ключевые позиции в экономике Конфедерации. Началось сращивание с плантаторской верхушкой, с династическими браками с наиболее богатыми землевладельцами и общим членством в "Золотом Круге".

Аналогичные порядки были заведены и в "вольном городе Нью-Йорке" где власть захватила олигархия "медянок", служивших передаточным звеном в торговле между Югом и Новой Англией и группирующихся вокруг Таммани Холла.

Новая Англия, все еще формально именующаяся "Соединенными Штатами Америки" превратилась в небольшую, индустриально развитую страну, практически без изменений сохранившей политический строй Союза. В политической жизни страны господствовала Республиканская партия. Именно сюда устремился основной поток эмигрантов из Европы в Северную Америку. В Новой Англии нашли прибежище множество беглецов из КША — от беглых рабов до приверженцев разных причудливых сект, отвергающих рабство и осуждающих методы правления олигархии. Впрочем, в Новой Англии хватало и своих воротил, промышленников и банкиров, однако они вели себя скромнее, ведя торговлю с Югом не напрямую, а через Нью-Йорк и Британию. Укреплялись связи с Британией ( точнее с Канадой) , несмотря на то, что в США культивировались идеалы Войны за независимость и первых поселенцев-пуритан. Впрочем, кальвинизм, в разных его вариациях, больше господствовал в сельской местности — в городах переживал второе рождение трансцендентализм и тому подобные религиозные течения.

Озерная Республика — бывшие штаты Миннесота, Мичиган и Висконсин,— напротив представляла собой преимущественно аграрную страну с развитым сельским хозяйством и достаточно патриархальным укладом. Сельским хозяйством занимались как местные фермеры, так и разного рода религиозные коммуны типа шейкеров. Промышленность развивалась в основном вблизи залежей полезных ископаемых — вроде медных рудников Верхнего Мичигана,— да в Детройте, ставшим крупным транспортным узлом на Великих Озерах. В политическом плане Озерная Республика представляла собой рыхлую федерацию, с формальной столицей в Детройте. Правящая верхушка страны состояла преимущественно из выходцев из Новой Англии, еще с начала 19 века начавших заселять регион. Это крепило связи Озерной Республики с США, однако куда больше Озерная Республика зависела от Британии, точнее Канады, выступавшей гарантом независимости государства от посягательств КША. Заодно Британия получала и дополнительный рычаг влияния на Новую Англию, стремительно растущее население которой все больше зависело от поставок продовольствия с Озер.

К западу от Миннесоты начинался Индейский Пояс — формально автономия в составе КША, фактически — канадский протекторат. Компактные места проживания белых поселенцев перемежались с обширными территориями, остававшимися под властью индейских вождей. Индейцы, — лакота, шаейены, арапахо и прочие, — жили, в общем и целом, по своим обычаям, выплачивали необременительный оброк канадским властям и чисто формальный — в казну КША. Арбитром возникавших споров между белыми и индейцами выступала британская Корона. Из индейцев англичане и конфедераты также набирали и новобранцев в особые, "индейские" части, участвовавших в войнах КША и Британии по всему миру.

Социалистические революции в Европе мало кому понравились в Северной Америке. Еще жива была память о Нью-Йоркской коммуне и всему что сопутствовало ее утверждению. При всех разногласиях между государствами бывших США тем не менее, они оказались почти единодушны в своем отношении к гонениям на религию, национализациям, экспроприациям и массовым казням "контрреволюционеров". В КША существовали и более значимые причины для беспокойства: местные социалисты, уйдя в глубокое подполье, сделали выводы из прежних ошибок и теперь агитировали за совместную борьбу черных и белых за "освобождение". Это породило ряд выступлений, жестоко подавленных, но никто не гарантировал, что это не повториться вновь. Особенно актуально это все представлялось было это для "Центральной Конфедерации", с ее многорасовым подневольным населением. Не менее острые проблемы вставали и перед "баронами" юго-запада, где также хватало "угнетенных". В соседней Мексике беглецы — Габсбурги капали на мозги своим заокеанским родственникам, убеждая их в опасности того, что случилось в Европе.

Государства Северной Америки начали воевать еще с Германией: вместе с Британской империей войну центральным державам объявила Новая Англия, промышленность которой росла как на дрожжах от военных заказов. Причем все, что производилось на оружейных заводах Новой Англии шло не только местной армии, но и британской. Воинские подразделения Новой Англии участвовали в британской высадке во Франции. Также англичане использовали в войне индейские отряды, правда, больше на вспомогательных участках, на Тихом океане. КША активно помогали Британии и ее союзникам по Антанте поставками своей продукции, но от непосредственного вступления в войну воздерживались, также как и Мексика, где император сочувствовал своим европейским родичам. . Крушение европейских монархий и провозглашение Коммун стало поворотным моментом: 22 августа 1917 года КША объявили войну всем европейским коммунам под предлогом ведения ими подрывной деятельности в Америке ( деятельность эта действительно велась, через местных социалистов). Еще через два дня в войну вступила Мексиканская империя.

.....

Вкратце пробежимся по ситуации в означенный период в Азии, Африке и Латинской Америке.

В Мексике после смерти императора Максимилиана в 1895 году, на трон взошел император Августин Второй, — внук первого императора Августина Итурбиде, усыновленный бездетным Максимилианом. По матери он был потомком губернатора Мериленда и участника Войны за независимость Джорджа Платтера, что роднило его с плантаторской верхушкой КША. С начала своего правления он прикладывал все усилия для восстановления мексиканского влияния в "арендованных" северных территориях Мексики, немало сделав для сближения плантаторско-скотоводческой верхушки юго-запада КША с имперской знатью. На юге страны он добился полноценного включения в состав страны "Республики Чан Санта-Крус" на Юкатане, остававшейся де-факто независимой с 1850-х гг и до начала 20-го века. Поглощение "юкатанской республики" произошло в ходе умелого сочетания успешных военных действий и не менее удачной дипломатии, балансирующей между интересами Британской империи, поддерживающей повстанцев и лидеров майя, интегрированных в структуру имперской знати.

Император Августин долго не решался вступить в войну — несмотря на тесные связи с Британской империей и КША, он открыто симпатизировал Германской и особенно Австро-Венгерской империям, надеясь на их поддержку в возвращении "северных территорий". Революции в Европе помогли Августину объединить противоречивые векторы своих симпатий, выступив на стороне европейской реакции, к чему Мексику подталкивала как Британия, так и номинальная европейская родня, особенно свергнутые Габсбурги. Мексиканская империя объявила войну европейским коммунам вслед за КША, однако, как и Конфедерация, не торопилась вступить непосредственно в боевые действия, ограничившись посылкой дивизии "добровольцев" в Испанию. Позже, мексиканское участие в гражданской войне существенно расширилось— не в последнюю очередь благодаря установившимся еще с конца 19-го века связям членов мексиканской императорской семьи с испанскими карлистами ( сам Августин был женат на Инфанте Бланке, дочери Карлоса, герцога Мадридского, лидера карлистов).

Вторая империя Нового Света — Бразилия, намеревалась вступить в войну еще с Германией, вскоре после Британии. Однако активное участие Бразилии в европейской войне тормозилось нарастающими противоречиями с Аргентинской Республикой. Эта страна, после принятия закона о всеобщем избирательном праве, отличалась чуть ли не самым либеральным законодательством в Новом Свете, благодаря чему стало возможным избрание президентом радикала Иполито Иригойена, завершив тем самым многолетнее господство консерваторов. Благодаря Иригойену Аргентина отошла от пробританского курса во внешней политике. Следствием чего, в частности, стал не только провозглашенный с началом первой мировой войны нейтралитет (впрочем, до поры до времени его поддерживала и сама Британия). Однако и после вступления Британии в войну, Аргентина оставалась нейтральной. В официальной пропаганде Аргентины, война в Европе представлялась "стычкой феодальных монархий", к которым готовы были примкнуть и "оплоты реакции в Новом Свете" — монархии Бразилии и Мексики, а также рабовладельческая Конфедерация. Аргентинский нейтралитет активно поддерживала и местная немецкая диаспора, достигшая здесь немалого влияния, как впрочем, и в Бразилии. Тамошние немецкие колонисты, во множестве сосредоточившиеся в южных штатах, испытывали все возрастающее давление со стороны имперских властей, что компенсировалось не менее растущей поддержкой со стороны Германии. Высшей точкой этого влияния стало вторжение 23 мая 1916 года немецких колонистов с юга Бразилии в Уругвай, вскоре после того как эта страна разорвала дипломатические отношения с Германией. Хорошо вооруженные и экипированные немецкие отряды свергли уругвайское правительство, установив новое, более склонное к доброжелательному отношению со стороны Германии. Это вторжение повлекло за собой бразильскую интервенцию, которая в свою очередь повлекла за собой интервенцию аргентинскую: причем обе происходили под знаком освобождения Уругвая от иностранного господства. Скоротечная война завершилась уже к сентябрю 1916 года отводом войск из Уругвая, однако отношения между обеими странами остались предельно натянутыми.