Южный Триумф или кошмар Карла Маркса

Революция и фактический распад Британской империи открыли для Дагомеи новое "окно возможностей". Первым, на что пал взор царицы Екатерины стал британский Золотой Берег, где, как и по всем колониям началось усиленное брожение. У Дагомеи были свои рычаги влияния на положение дел: в свое время, еще во времена Германского Того, немцы и англичане поделили между своими колониями туземное королевство Дагбон. Присвоив себе германское Того Дагомея приняла и восточную часть Дагбона. Опираясь на верную ей часть феодальной верхушки, осенью 1934 года Екатерина убедила короля Букари присягнуть ей взамен на воссоединение обоих частей королевства. Данная политика позволила Дагомее, опосредованно включить в свой состав север и часть центра Золотого Берега, разрезав его пополам.

Вслед за Дагбоном настал и черед Ашанти — здесь ради власти Екатерина вышла замуж за асантехене Премпеха, вернувшегося после начала смуты в Британии из своей ссылки на Сейшельских островах. Взамен за помощь он согласился взять королеву Дагомеии в жены и в 1936 году объединить оба королевства. Однако уже в следующем году, Премпех, опираясь на поддержку знати, попытался убить супругу, возжелав даже не независимости, а воссесть на трон объединенной империи. Однако план был раскрыт, Премпех обвинен в заговоре и казнен, также как и ряд его сторонников. После этого Екатерина, уже вполне понявшая и принявшая африканские правила игры, опираясь на некоторые матрилинейные традиции Ашанти и традиционные женские структуры в тамошнем обществе, провозгласила себя "Асантехемаа", королевства Ашанти, короновавшись на легендарном Золотом Троне.

В том же 1937 году Дагомея была объявлена империей, наследуя как традиционным африканским монархиям, так и Российской Империи.

Практика использования традиционных женских структур в своих целях была успешно опробована Екатериной и в соседней Нигерии. Там тоже шло брожение, усилившееся после революционного переворота в Британии. Уже сформировавшаяся к тому времени прослойка черных националистов требовала статуса "Нигерийского Протектората", как равноправного члена ФАП. Однако подобные требования не находили понимания как в Лондоне, так же как и у ряда местных феодалов, особенно на севере колонии, резонно опасавшихся, что доминировать в новом доминионе будут выходцы с юга — йоруба и игбо. Пример сильного африканского государства по соседству, не рвущего с корнями, но в то же время связанного с европейскими монархиями, в некотором роде ставящий африканские монархии с ними наравне, оказался довольно привлекателен для черных националистов региона. Влияние Дагомеи усиливалось прямо пропорционально ослаблению здесь Британии — "королева Кэт" вела переговоры с местной знатью (даже обручившись с обой Лагоса Эшугбайи Досунму), с умеренно-консервативными националистами типа Аджаса Китойе и более радикальным Гербертом Маколеем, а также с представительницами местного "феминизма", такими как Ойкинсола Абайоми (дочь Китойе) и Алимоту Пеливурой, лидером "Ассоциации женщин рынка Лагоса". Сама Пеливура была торговкой рыбой и дочерью торговки рыбой, поэтому она благоволила Дагомее, одним из символов правящего дома которой была акула. Именно при ее участии многие молодые женщины Нигерии пополнили ряды дагомейских амазонок.

При этом Екатерина старалась не противопоставлять себя британскому колониальному правлению. Даже поставив под контроль Гану, она не рвала связей с Лондоном, всячески заверяя всех в своей лояльности и даже намекая, что она готова возглавить правительство очередного Протектората. Такую же риторику она использовала и в Нигерии, приводя в восхищение британских суфражисток поддержкой местного женского движения. Не забывала она и про второй центр "двоевластия" — хоть у нее и не было любви с Ольгой, тем не менее, они частенько переписывались. После того как Хейткрафт взял власть в Новой Англии и объединил ее с Канадой, Ольга, с его санкции, инициировала переселение местных черных в Африку, под крыло сестры. Та же, в свою очередь, использовала переселенцев для пополнения своей армии и администрации новыми, более-менее цивилизованными и обученными кадрами.

Не забывала она и про другую сторону Атлантики: в 1935 году карибские островные колонии образовали что-то вроде рыхлой конфедерации, формально претендующей на статус протектората в ФАП, но фактически склоняющиеся к уходу под КША. Местные белые плантаторы давно породнились с южанами, но там же сформировалась и многочисленная прослойка зажиточных черных, породнившихся с "черными ветвями" плантаторских семейств и местной знатью. Все они с все с большим интересом смотрели и на деятельность королевы Дагомеи — как и представители американо-либерийской верхушки и ряд черных лидеров в Африке. Вплоть до ЮАС: в тамошнем конфликте Дагомея, почуяв вкус к большой политике, все смелее поддерживала черную "третью сторону", вождей зулусов, коса и прочих.

Разумеется, в обычное время великие державы давно поставили бы зарвавшуюся "императрицу" на место. Однако времена наступали необычные, чтобы не сказать тревожные: и Европа и весь мир стояли на пороге очередного большого конфликта. Причем не одного.

"Вторая мировая война" в этом мире не была похожа на ту, что мы знаем в РИ — с более-менее четкими военно-политическими блоками, с единой стратегией и противостоящими планами на будущее мироустройство. Здесь же не было какой-то одной войны — вместо этого со второй половины 30-х годов началась серия крупных конфликтов разной степени тяжести, решающих в основном свои региональные задачи. Зачастую один конфликт цеплял за собой другой, но в какую-то общую бойню это все равно не переходило — порой страны-союзники в одной войне становились противниками в следующей и наоборот. Собственно поэтому самого понятия "Второй мировой войны" в этом мире так и не возникло, несмотря на то, что по итогам всех конфликтов 30-40-хх годов карта мира поменялась столь же сильно, как и в нашем мире.

Одним из первых таких конфликтов стала война именовавшаяся Скандинавской, Полярной или Второй Северной. Ей предшествовало заключение "Пакта о дружбе и ненападении" между Российской Коммуной, Германской Республикой и ФАП. Фактически это было оформление военно-политического союза между тремя социалистическими государствами. Острие данного союза было направлено против Французской Империи и Шведо-Норвежского королевства, кинувшегося судорожно искать нового покровителя, после смуты в Британской империи.

Пакт был подписан в июле 1934 года, а в марте 1935 уже начались боевые действия. Германия атаковала Данию, оккупировав ее буквально за несколько дней, тогда как войска Коммуны вторглись на территорию Российской империи и Ливонского Королевства. Британский флот вышел в Северное море, высадив десанты на Фарерах и Исландии, а заодно готовясь и к высадке в Норвегии, в которой началось восстание местных "национал-социалистов". Для Британии участие в этой войне выглядело явной авантюрой, учитывая растущие как снежный ком проблемы в оставшейся подконтрольной Лондону территории бывшей Британской империи. Впрочем, иного выбора не наблюдалось — союз с Коммуной выглядел единственным способом обезопасить охваченную смутой Индию от "русской угрозы". В рамках данной политики была и фактическая сдача русским коммунарам британских позиций в Средней Азии, Иране и Афганистане. Имелись и иные соображения — в Англии всерьез опасались совместной атаки Франции, Голландии и Скандинавии для свержения правительства ФАП и учреждения марионеточной республики. Опасения были, скажем так, небезосновательные: в Нидерландах и в на взятых Францией "под защиту" Нормандских островах собирались британские "контрреволюционеры", формировавшие собственные вооруженные отряды, только и ждущие когда можно будет начать вторжение. Иные из них считали своим королем Эдуарда, однако большинство склонялось к иной кандидатуре и иной династии на британском престоле. Наиболее ярые галлофилы даже называли имя Эжена Бонапарта, как сына британской принцессы имевшего некоторые права на престол. Союз с Германией и Россией представлялся в Лондоне средством более-менее эффективного противодействия возможной агрессии.

Однако наибольшие преференции от этой войны получила Российская Коммуна.

Швеция вынужденная держать оборону по трем фронтам уже не могла оказывать должной поддержки своим восточным сателлитам, особенно в условиях превращения Британии из могущественной империи-союзника в пусть и ослабленного, но агрессивного врага. Армия Российской Империи отчаянно сопротивлялась, но численный перевес коммунаров сделал свое дело: к концу 1936 года пал Санкт-Петербург, а следом был оккупирован и весь Север России. В начале 1937 года пала и Ливония, армия Коммуны вторглась в Финляндию.

Однако часть территории Российской Империи все же осталась неоккупированной красными войсками — Дальний Восток, вплоть до реки Лены, остался под властью императрицы Ольги, в феврале 1937 года неожиданно объявившейся в тамошних краях, вместе с престарелым, но еще бодрым Геннадием Похотиным. Именно здесь Циркумполярная империя все еще продолжала свое существование, при поддержке японцев. Последние согласились на "воссоединение" империи Ольги с марионеточными государствами "Даурией", "Бурят-Казакией" и "Уссурийским государством". Новой столицей "Российской Империи" стал Хабаровск. В следующем году с Короной окончательно порвала и Аляска, присоединившись к "империи Ольги".

В остальной же части Арктиды воцарилась Коммуна, ведущая наступление теперь уже в Финляндии и почти захватившая ее, за исключением самых западных и северных районов. Весной 1938 года готовился совместный англо-русско-немецкий десант в Скандинавии — тем более, что Франция и Нидерланды, так и не пришли на помощь союзнику. Однако помощь пришла откуда не ждали: летом 1937 Империя ( уже переименованная в Марсианскую Англо-Саксонскую Спиритуалистическую Империю — МАССИ) оккупировала Гренландию, а в сентябре того же года внезапным десантом вышибла гарнизоны ФАП с Исландии и Фарер. Революционный Протектор стянул все войска и флоты в Европе поближе к Острову, тем более, что и Франция зашевелилась, стягивая флот в Канал. Ею же было инспирировано Ирландское восстание — ирландцы видели в ФАП новое издание "Британской Империи" и желали полной независимости под покровительством католического французского монарха. Восстание длилось с октября 1937 по январь 1938 и было потоплено в крови. И хотя Ирландии подтвердили статус Автономного Протектората (включая Ольстер) тем не менее, резня еще больше оттолкнула их от Лондона.

Весь 1938 год Британия жила в страхе перед вторжением из Канады, укрепляя береговую оборону и объявив полную мобилизацию. Военную помощь ФАП обещала и Германия. Однако Хейткрафт решил повременить с вторжением, исходя, прежде всего, из логистических соображений. Да и в Северной Америке не все оставалось в порядке. Поэтому он озаботился лишь созданием сильных военно-морских баз в Гренландии, Исландии и на Фарерах, с разрешения Скандинавского Королевства. Последнее радостно согласилось сдать эти острова "в аренду": после вмешательства МАССИ вторжение в Скандинавию было сорвано и Королевство, свирепо подавив норвежское восстание, получило возможность сосредоточиться на Восточном Фронте. Кое-где шведам даже удалось перейти в контрнаступление и потеснить русских в Финляндии.

Осторожность Франции в Северной Европе во многом была вызвана невнятной позицией Италии — в 30-е годы эта страна сделала ряд явно недружественных Франции шагов, в том числе и подписав "договор о дружбе" с Германией. В Риме все чаще раздавались голоса, что, мол, в свое время Италия слишком многое вернула Франции, надо было брать и Алжир и Корсику, пока была возможность, да и в Африке что-то прихватить. А самые горячие из радикалов недвусмысленно намекали, что еще не поздно переиграть все назад. Другие говорили, что неплохо было бы поживиться и британскими владениями — Мальтой, Гибралтаром и так далее.

На почве дележа британского наследства в Средиземноморье итало-французские отношения охладились еще больше. Тем более, что Франция уверенно перехватывала у Италии ее младших союзников по "Оси"— Грецию и Руменгрию. В случае с Грецией это все было все особенно очевидно — ее руками Франция уничтожала следы британского влияния в Малой Азии и близлежащих территорий. В 1935 году Лондон вывел все британские войска со своих протекторатов и колоний в регионе, оставив войска только на Мальте, Гибралтаре и в Иудейском Протекторате, через который ФАП контролировал заодно и Суэц. Остальные британские владения были, по сути, брошены, чем не преминули воспользоваться иные державы. Греция, например, в марте 1936 ввела войска в Стамбул, окончательно переименовав его в Константинополь и объявив о возрождении Византийской империи. Также после отказа Кипра войти в ФАП в статусе протектората, остров воссоединился со страной-матерью, став самой восточной провинцией "Новой Византии". По ее крыло ушла и Киликийская Армения. Что же до остального Ближнего Востока, то за исключением Иудеи, то он уже полыхал в пламени больших и малых войн, причем масла в огонь активно подливала усилившаяся Коммуна. Именно эта страна, воссоединившись со своими "северными территориями" готовилась произвести, совместно с союзниками новый кровавый передел Европы и Азии.

1939 год начался почти по классическому сценарию: в январе Российская Коммуна и Германская Республика направили совместную ноту правительству Государства Четырех Народов, с длинным списком территориальных и прочих претензий. В течении января-марта шли переговоры, а в апреле Германия и Россия разорвали с Государством дипломатические отношения. Девятого мая 1939 года Коммуна объявила Государству войну, спустя еще три дня, выступила в поход и Германская Национал-Социалистическая Республика.

Государство Четырех Народов, равно как и прочие страны Восточной Европы к концу 30-х считались клиентами Французской империи, активно поддерживавшей своих союзников деньгами и оружием. Несмотря на все дипломатические усилия Италии, ее формальные союзники — Руменгрия и Греция, поддержали Государство Четырех Народов, что стало поводом для Коммуне объявить войну еще и им. Государство поддержала и Шведо-Норвежская уния, все еще воюющая с русскими в финских лесах.

Государство Четырех Народов на удивление долго огрызалось — ставки на его внутреннюю непрочность не оправдались. Относительно равное представительство народов во всех сферах власти сгладило межнациональные противоречия, а жесткость социалистических режимов была известна слишком хорошо, чтобы мотивировать население Государства на ожесточенное сопротивление. И все же силы оказались неравны — к октябрю 1939 года Государство Четырех Народов прекратило свое существование, оккупированное и впоследствии разделенное между двумя социалистическими империям. В честь этого события в Бресте прошел торжественный парад союзных армий под схожими, до степени смешения, красными флагами.

Одновременно Российская Коммуна пыталась атаковать Руменгрию. Слабым местом дуалистической монархии оказались ее северо-восточные области — Николаев, Одесса, Херсон. Здешнее население, мягко говоря, было не в восторге от румынских и венгерских префектов, ведших себя со славянами как европейцы в африканской колонии. К началу войны королевство пыталось исправить ситуацию, назначая в "приднепровские жудецы" бывших чиновников и офицеров Российской империи, которые, как мы помним, сыграли важную роль в становлении Венгро-Румынского государства. Однако сейчас эта практика оправдала себя лишь частично — иные из этих чиновников даже перешли на сторону коммунаров во время вторжения.