Южный Триумф или кошмар Карла Маркса

Вся эта система окончательно оформилась к началу 20 века и до поры до времени функционировала относительно исправно. Однако плантаторы Доминиканы, к тому времени уже полностью подмявшие под себя и Пуэрто-Рико, стремились распространить свою власть и на западную часть острова. Они убеждали политиков в Ричмонде, что существование "черного королевства" в Западном полушарии плохо влияет на чернокожих в Америке — и были не так уж и неправы: расовое самосознание афроамериканцев росло, вдохновляясь победами дагомейцев и эфиопов в Африке, а также отменой всех форм рабства в Бразильской Империи. Свое влияние оказывали и события в Европе. Все кончилось тем, что в 1923 году малолетний "император" был смещен, "Империя Гаити" упразднялась и присоединялась к Доминиканской Республике, в честь такого события переименованную в "Республику Экспаньола".

Все это всколыхнуло черных гаитян и ранее без всякого восторга смотревших как навязанная им элита, попирая все заветы "отцов-основателей" независимого Гаити, с потрохами продает страну расистам-рабовладельцам. Ликвидация королевства и возвращение колониального названия стало последней каплей: через несколько месяцев Гаити заполыхало огнем непрерывных восстаний. Отряды черных "революционеров" жгли усадьбы и плантации, убивали белых, мулатов и черных "предателей", разрушали инфраструктуру и вообще веселились как могли, вспоминая славные времена Жан-Жака Дессалина и Анри Кристофа. Очень быстро волнения перекинулись и в Доминикану, где поднялись черные "контрактники" из Африки. Начались волнения и на Кубе и в Центральной Америке и даже в самих КША.

В Ричмонде какое-то время не желали вмешиваться, полагая, что наемники местных плантаторов справятся сами. Но, несмотря на драконовские меры, предпринимаемые местной элитой, окончательно восстание подавить не удалось. Меж тем назревал конфликт в Техасе, для подавления которого предполагалось использовать элитные части — ведь воевать приходилось с такими же конфедератами. Свободных войск у Ричмонда не было и тогда в чью-то светлую голову пришла идея "давить ниггеров илотами" — в Гаити направили несколько полков из Центральной Конфедерации, укомплектованной теми, кого считали "белыми второго сорта": ирландцами, славянами, евреями, немцами, финнами. Все они были еще большими расистами, чем элита КША, мотивированными тем, что по условиям контракта, прослужив определенный срок, они могли рассчитывать на небольшую пенсию, участок земли и вообще куда более почетный статус, нежели у их собратьев, надрывавшихся на тяжелой работе.

И вот тут командование КША допустило ошибку, поставив во главе одного из полков Яна Красницкого — потомка старинного шляхетского рода, бывшего подданного Российской Империи, а позже — созданного немцами марионеточного "Королевства Польского". С провозглашением Коммуны в Германии, России и Польше, Красницкий покинул страну и волею судеб угодил в КША, где и завербовался в местную армию. Здесь его шляхетский гонор претерпел жестокое столкновение с реалиями Центральной Конфедерации, где к полякам, да и вообще славянам относились немногим лучше чем к неграм. Впрочем, конкретно к Яну относились более-менее с уважением, учитывая его воинский опыт и высокое происхождение. И все равно пребывание в Конфедерации его тяготило — особенно когда Ян узнал, что в Польше свергли Коммуну. Красницкий, разумеется, засобирался на родину, но его пыл быстро охладили, напомнив, что он подписал контракт на десять лет и обязан его отслужить. В случае же самовольного оставления своего полка Красницкий мог считаться дезертиром, к которым закон КША был весьма строг — даже к самым что ни на есть чистокровным дикси. Красницкий продолжал служить, но сердце его рвалось на родину — даже после того, как от собственно Польши остался лишь клочок восточных земель, вошедших в Государство Четырех Народов.

Так он и служил, пока на Гаити не вспыхнул мятеж и кому-то в высшем военном руководстве КША не пришла в голову идея отправить туда илотов. Яну намекнули, что в случае успешного завершения кампании, срок его службы может быть и сокращен, так что шляхтич охотно направился давить восставших негров

Что произошло с ним вскоре после высадки в Порт-о-Пренсе доподлинно неизвестно. По местной гаитянской легенде навстречу солдатам Красницкого,— преимущественно полякам, — вышла негритянская процессия с изображением вудуистской богини Эрзули Дантор ( как не трудно догадаться, вуду быстро стало идеологией восставших гаитян). Красницкий признал в богине икону Божьей Матери Ченстоховской, отождествлённой с вудуистским божеством еще во времена Гаитянской революции. Тут с Красницким и случился некий катарсис — он перешел на сторону восставших, как в свое время сделали польские легионеры Наполеона. Вместе с ними перебежали и практически все поляки, а также "илоты" иных народностей. Тех же, кто сохранил верность КША вырезали, также как и офицеров-конфедератов.

Разумеется, имелись и иные версии произошедшего, более прозаичные, но в тот момент это было и неважно. Важным оказалось то, что Красницкий сумел объединить разрозненные отряды мятежников и нанести плантаторам ряд чувствительных поражений. Его любовницей стала Аделина Бланше — красивая мулатка с зелеными глазами, жрица вуду и отпрыск боковой ветви династии Фостена. Она провозгласила Красницкого избранником Эрзули Дантор и перевоплощением Анри Кристофа, "черным императором с белой кожей". Данный расовый казус ничуть не смутил чернокожее население Гаити, с этого момента слепо шедшим за Красницким, узрев в нем своего нового бога.

В течение 1926— начале 1927 года восставшие полностью захватили бывшее Гаити, перенеся боевые действия уже и на территорию собственно Доминиканы. Новоиспеченный император уже видел себя владыкой всего острова. Ситуация облегчалась тем, что уже начался Техасский мятеж и КША, фактически, воевала на два фронта. Красницкий использовал весь свой авторитет "воплощения короля Кристофа", дабы поднять на мятеж негров КША — во многом он считается ответственным за Луизианское восстание. По сей день звучат обвинения,— пока никем не доказанные, — о координации им действий с "королем Техаса", Альбертом Первым.

Вскоре на Гаити высадились войска собственно КША, наконец-то принявших всерьез восставших рабов, но и их на первых порах преследовали неудачи. Наибольшая опасность исходила не от конфедератов, а от уроженца самого Гаити, Рафаэля Эро Мура — отпрыска "черной ветви" влиятельного семейства Муров, владевших обширными плантациями в Луизиане и Алабаме, а также на Кубе, Доминикане и Гватемале.

Рафаэль Мур был внуком Томаса Мура, один из сыновей которого имел длительную связь с мулаткой из Доминиканы, внебрачной дочерью Улиссеса Эро . Рафаэль Мур получил хорошее образование, служил в армии КША и, со временем, благодаря отцовским связям стал весьма влиятельным человеком в Доминикане. Цвет кожи, правда, не давал ему напрямую войти в "белую элиту", однако он сумел компенсировать этот недостаток глубоким знанием местного "дна", тесно сойдясь с местным криминалом: содержателями публичных домов, контрабандистами и тому подобной публикой. Используя связи семьи Рафаэль периодически покрывал кого-то из криминальной верхушки, заручаясь тем самым его поддержкой для тех или иных действий — как правило, весьма неприглядных. Также он прославился как организатор изощренных развлечений для богатой "белой публики" — тех самых, которые запрещал даже не особо строгий закон Доминиканы. Связи Рафаэля простирались не только на Доминикану, но и на Гаити, где он работал рука об руку с тамошними "черными бастардами". Все это, а также умелое распоряжение ресурсами семьи, — Эро являлся главным управляющим всех земельных владений Муров на Гаити,— сделало его самым богатым человеком острова. Как и его будущий противник Рафаэль глубоко погрузился в колдовство вуду, — как в его гаитянском, так и доминиканском варианте,— используя суеверия черных для укрепления своего влияния на них. Рафаэль любил наряжаться в черный костюм и носить темные очки, украшал свои апартаменты кладбищенской и колдовской атрибутикой, активно способствовал распространению о себе самых диких слухов. Еще до Красницкого Рафаэль Мур обзавелся собственной любовницей из жриц вуду — правда доминиканского, — Марией-Анжеликой Кастро. Она также претендовала на знатное происхождение, уходящего корнями в совсем уж седую древность — Мария-Анжелика считала себя потомком касиков Таино, правивших Гаити еще до испанцев и воплощением Анакаоны. С ее подачи Рафаэль стал участвовать в самых диких оргиях, а точнее сказать шабашах с участием молодых людей обоего пола и всех рас, а также больших змей, черных собак, свиней и козлов. Рафаэль и сам получил прозвище "Козел", без всякого уничижения — как за чрезмерную похотливость, никак не останавливаемую Марией-Анжеликой, так и за привычку появляться на этих сборищах в черной рогатой маске. Вскоре среди суеверных негров поползли суеверные слухи об оборотничестве, как самого Эро, так и его супруги. Впрочем, подобные слухи ходили и о Красницком — говорили, что он умеет превращаться в черного медведя.

Параллельно с этим Рафаэль вооружал и натаскивал отряды головорезов, которых обучали германские беженцы-офицеры. К началу восстания Эро уже стоял во главе своей личной армии, показавшей куда большую боеспособность, нежели опереточная "армия Эспаньолы". Именно Рафаэль, действуя в тесном взаимодействии с войсками Конфедерации, нанес повстанцам несколько серьезных поражений, выбил их с территории Доминиканы и перенес войну непосредственно на Гаити. Когда поражение Красницкого стало выглядеть неизбежным, КША вывели войска с острова, дабы сосредоточиться на Техасе. Добивать остатки восставших было предоставлено Эро-Муру — и тот оправдал возложенные на него ожидания, окончательно потопив в крови восстание. Его армия весьма разрослась, превратившись в самую значительную военную силу на острове. Рафаэль вел сложную игру — с одной стороны, с помощью интриг он сумел оторвать от Красницкого ряд черных лидеров, пообещав им разные послабления и привилегии. С другой — он вел сложные переговоры с плантаторами и военными КША, убеждая их в том, что "единая власть" на острове дело, конечно, нужное, вот только способы ее реализации были выбраны неправильные. А он, разумеется, знает как правильно.

В КША к тому времени намечались президентские выборы, кандидатом на которых был и Ричард Мур, белый кузен Эро. Финансовая поддержка Рафаэля стала одним из решающих факторов избрания Мура, который не преминул, после своей победы, помочь столь щедрому родственнику. 8 апреля 1928 года, при полном одобрении Ричмонда, Рафаэль Эро Мур совершил переворот, и провозгласил себя "Императором Объединенного Гаити". Его поддержали все "черные бастарды", ряд гаитянских лидеров, а также часть белых плантаторов, тесно связанных с семьей Муров. Совершив ряд популистских жестов в сторону черных,— таких как возвращение прежнего названия острова и помолвка собственного сына с одной из принцесс Фостенов, — Эро тем не менее обещал белой элите сохранение ее позиций на Гаити — и слово это, в общем, держал.

К тому времени гаитянское восстание было полностью подавлено, а те его лидеры, что не подались на посулы Эро — схвачены и жестоко казнены. Однако сам Красницкий, вместе с женой, сумел покинуть остров на бразильском крейсере. Впоследствии он объявился сначала в Африке, а потом и в Европе, где сыграл свою роль в разворачивающихся там событиях.

Но это уже совсем иная история.

Pax Britannica: падение исполина

Великобритания оказалась главным победителем по итогам Великой Войны, в которую она вступила позже, нежели в РИ, понеся куда меньшие убытки и людские потери. Ее главные конкуренты, разоренные войнами и революциями, вышли из войны сильно ослабленными, а то и вовсе дезинтегрированными, фактически прекратив свое существование как единое государство. Возрожденная Французская империя, под руководством Наполеона-полуангличанина, находилась в зависимости от Великобритании, также как и сильно урезанная Российская Империя, фактически находившаяся под двойным, англо-шведским протекторатом. Сама объединенная Скандинавия без помощи Британии была не в состоянии более-менее эффективно контролировать столь огромные территории. В союзе с Британией находилась и Италия со всей своей романистской "Осью", где Греция и Руменгрия видели в Британии своего защитника от чрезмерного гегемонизма Рима. Поддерживало тесные отношения с Лондоном и Государство Четырех Народов. Что же до социалистических Германии и России, то эти страны, громогласно обличая британский империализм, не могли причинить Лондону серьезного вреда, тогда как у самих бриттов находилось множество инструментов давления на красные правительства.

Вместо единого колосса — США, в Северной Америке простиралось лоскутное одеяло из нескольких государств и автономий, находящихся в разной степени зависимости от Британии — и это не считая огромного Канадского Доминиона. В Южной Америке в тесном союзе с Британией находились Бразильская империя и Чили, что определяло и общую ситуацию на континенте. Конфедерация, в отличие от РИ-Америки, не могла на равных конкурировать с Британией на местных рынках, также как и ослабленные войной Германия и Франция. По сути, Британия являлась монополистом во многих сферах, а Лондон оставался важнейшим торговым и финансовым центром мира.

В Азии продолжал действовать англо-японский союз, определявший основные политические процессы на Дальнем Востоке и на Тихом океане. В Средней Азии находились Туркестанские Эмираты, на которые англичане оказывали влияние, как напрямую, так и опосредованно, через подконтрольные им Афганистан и Иран. Ближний же восток представлял собой лоскутное одеяло из государств, возникших на развалинах Османской империи, полностью зависящих от гегемона. Африка, большей частью, также находилась под контролем Британии или зависимых от нее государств.

Ореол главного победителя в Великой Войне окружал как саму Британскую империю, так и ее правящие круги, где уверенно доминировала Консервативная партия, во главе с премьер-министром лордом Джорджем Керзоном. Внутренняя политика Керзона была, что называется "реакционной", сосредоточенной на максимальном сохранении, а то и возрождении иных "старых порядков". Поскольку усталость от войны в британском обществе была куда меньше, нежели в РИ, следовательно, и социальная напряженность была куда ниже. Соответственно и надобности в реформах, которые в РИ проводил Ллойд-Джордж, Керзон не видел.

Сам будучи лордом и пэром, Керзон всячески укреплял значимость Палаты Лордов, добившись отмены "Акта о Парламенте" 1911 года, в свое время заменившего её абсолютное вето в отношении решений палаты общин отлагательным. Теперь же данное вето вновь вернулось лордам. Естественно, в этой РИ не было и никакого "Народного бюджета", предусматривавшего повышенные налоги на предметы роскоши, доходы и пустующие земли лендлордов. Керзон не стал проводить и иные реформы РИ-Ллойд Джорджа: не было, например, "Закона о народном представительстве", что в РИ расширил право голоса для мужчин в возрасте 21 года и старше, независимо от того, имеют ли они собственность и увеличил мужской электорат с 5,2 миллиона человек до 12,9 миллиона человек. Керзон же, напротив повысил имущественный ценз, позволивший отсечь от голосования еще около двухсот тысяч избирателей. О том, чтобы дать право голоса женщинам он и слышать не хотел. Ряд социальных реформ Керзон все же провел (об образовании, о строительстве муниципального жилья и помощи нуждающимся), однако в сравнении с РИ, данные реформы имели куда меньший размах. Керзон последовательно противился дальнейшему укреплению самостоятельности доминионов, отвергал он и расширение самоуправления Индии. Восстание в Ирландии было подавлено со страшной жестокостью, с привлечением, помимо армии, ольстерских добровольческих отрядов, а также гуркхов и раджпутов.