Чертенок 24

— Ну как все прошло? — Демон не стал утруждать себя приветствиями, да оно было и не нужно.

В качестве ответа Две Дюжины протянул демону кусочек пирога. Тот самый, который он позаимствовал с подноса. Демон аккуратно и несколько брезгливо взял кусочек двумя когтями, крутанул перед носом и кинул через голову точнехонько в помойное ведро.

— Неплохо. Весьма неплохо. Для нее во всяком случае. И для тебя.

— Ну как, проходит она теперь по вашему ведомству? — Хвостик чертенка невинно скользил по полу, а глаза изучали трещинку на потолке.

— Проходит. — Демон секунду повременил с ответом, а потом хитро подмигнул чертенку. — Давай, иди сдавай работу и пожинай лавры. Интересно, какие лавры у "юных ангелочков"?

— Вам и вправду интересно? Могу поделиться... — Теперь можно было, пожалуй, позволить себе и немного ехидства в голосе.

— Нет уж, спасибо, оставь себе! — Проворчал демон и повернулся назад к своим подмастерьям, а чертенок счел за лучшее тихо удалиться.

Интернат "Юные ангелочки" за время отсутствия чертенка внешне совершенно не изменился.

— И кошки его не слизали... — Вздохнул Две Дюжины, поднимаясь по раскрошенным ступенькам и опасливо посматривая на покосившуюся колонну. Прошло ведь всего два дня, а казалось — вечность. Вот что значит, напряженный график! Осталось только понять, плохо это, или хорошо?

Изнутри, впрочем, изменения были явно на лицо: пожалуй, что так чисто тут не было с момента торжественного открытия интерната. Но зато все так же пусто. Даже беса-уборщика нигде не видно.

Куратора он нашел все в том же месте, в той же позе спящего клерка. Казалось, куратор ее и не менял с момента их расставания, но теперь Две Дюжины смотрел на это совсем с другой стороны — не так уж и много демонов могут позволить себе фантомный контроль над событиями, пребывая материально в удобном для них месте. Ангелов, что характерно — тоже. Ну а степень удобства... Существа подобного уровня определяют удобство для себя сами.

Две Дюжины молча (якобы, чтобы не будить куратора, и тем самым соблюсти принятую учтивость, а не грубо-формальную вежливость, как если бы он поздоровался с порога) положил на стол перед куратором (точнее, слева от его возложенных на столешницу ног) эмоциональную карт-схему прошедшей встречи. Карт-схема была составлена очень аккуратно, прямо как по учебнику. Даже эмоциональные пики были выделены цветами, а сопроводительные комментарии были заботливо украшены сносками на участки графика.

Как только схема была положена, и Две Дюжины выпрямился, куратор перешел в активный режим, но уже не резко, как в первый раз, а спокойно и плавно. Похоже, все сделано правильно, во всяком случае так чертенок оценил выбранную им стратегию поведения.

— Неплохо... — Куратор — очень точно скопировал интонацию демона из отдела чревоугодия... Точно так же, только двумя пальцами, а не когтями взял листок... Повертел перед глазами...

"Интересно, в мусорку точно так же отправит"? — Успел подумать Две Дюжины и... не слишком удивился, пронаблюдав полет скомканного из отчета шарика, брошенного в урну через плечо.

— Сойдет. — Похоже, это был окончательный вердикт. Две Дюжины рассчитывал на более высокую оценку своих действий, с другой стороны, не собирается же он хвастаться аттестатом "Юных ангелочков"!.. — Правда, у нас тут несанкционированный доступ к сознанию имеется...

Две Дюжины сглотнул. В отчете он, разумеется, об этом не упоминал.

— Но сделан он корректно. — Закончил куратор, ответно-учтиво не замечая предательское движение кадыка чертенка. — ладно, разрешение на разовое вмешательство задним числом я оформлю...

"Оппа..." — Пронеслось в голове у Двадцать Четвертого. Оформить разрешение на вмешательство, еще и постфактум...

— Может даже лицензию выпишем... — Усмехнувшись закончил куратор, а чертенок счел за лучшее заткнуться, в том числе и мысленно.

— А пока идет волокита с оформлением, у нас тут небольшая проблемка... Наш бес-уборщик получил изрядный нагоняй после нашествия адских кошек, и несколько перетрудился, оттирая помещение... Так что сейчас он пребывает в честно заслуженном двухнедельном отпуске, а поскольку чистоту поддерживать надо, и ты как раз освободился, и даже в курсе, какие жидкости в каких пропорциях и для чего добавляют в ведро с мыльным раствором... — Окончание фразы повисло в воздухе, но двусмысленностью там и не пахло.

Две Дюжины зажмурился, резко развернулся и на негнущихся ногах вышел из аудитории. По ту сторону двери его встретило ведро со шваброй, которых, само собой, до его визита тут не наблюдалось. Все правильно, он ведь сам еще не так давно был готов на роль уборщика, не так ли? Интересно, он будет первым уборщиком в Аду с лицензией на вмешательство в сознание? И можно ли считать его самым молодым среди чертей, которые удостоены подобной привилегии?

Две Дюжины вздохнул, и взялся за швабру. Похоже, ответы на эти вопросы напрямую зависят от качества уборки в ближайшие две недели... Но зато теперь он мог быть уверен в завтрашнем дне!

2. Чертова бухгалтерия.

— Тээкс, почти готово! — Две Дюжины осмотрел чистый коридор третьего этажа школы-интерната для опальных чертей "Юные ангелочки". Оставалось еще вытереть пыль на пятнадцати подоконниках и полить остатки трех давно засохших цветков.

Чертенок вытер обильный пот тыльной стороной ладошки. Его рыжий мех давно пропитался потом — мыть целый день пустые коридоры интерната — то еще чертово наслаждение. Шел пятый день его персональной каторги. Пожалуй, пенять, кроме как на себя было не на кого, но в момент совершения милой сердцу чертенка пакости, ему на ум и прийти не могло, куда он, собственно попал.

Не понимал он этого и сейчас, но крох тех знаний, что он накопил за несколько визитов сюда хватало, чтобы понять — это странное заведение — отнюдь не то, чем является для всех представителей, что Преисподней, что Небес.

И в Раю, и в Аду считалось, что худшего наказания для провинившегося индивидуума, чем попадание в эти стены попросту нет. Принудительная смена рода деятельности на диаметрально противоположную для большинства казалась хуже смерти... Некоторые и выбирали смерть, предпочтя последнюю прогулку и развоплощение прибытию под роспись. Подобное положение вещей интернат, похоже, устраивало целиком и полностью. Многие из покорившихся и пришедших развоплощались во время первого задания, не в состоянии быстро перестроиться под новые реалии. Интернат это тоже устраивало. Сантименты тут были явно не в чести.

Две Дюжины, попавший в опалу после неудачного визита в музей, не собирался сдаваться. Не собирался он и отбрасывать свой хвост с рожками, но этого, кажется, и не требовалось... Во время своего испытательного задания чертенок устроил достаточно пакостей даже для уважаемого черта, но так как нужный результат был достигнут... Прибавка "особый", следовавшая в его деле после позорной новой квалификации "ангел-хранитель" давала достаточно пространства для маневра. И пищи для размышлений, как и все, что тут творилось.

Результатом его первого задания стала совершенно непонятная встреча двух людей. Кому она нужна была, и зачем — объяснять ему, похоже, не собирались. Но зато лично для него успех задания вылился в привилегию, о которой мечтали даже старшие черти... И двум неделям каторжной работы... Видимо, чтобы сильно не задирал хвост, а заодно и подумал о собственном поведении и неизбежных последствиях оного. Очень хорошее занятие для головы в процессе мытья полов.

Неожиданно рядом с ним материализовался фантом.

— Дуй ко мне. — Фантом был краток. В очертаниях развалившегося за столом и закинувшего ноги на столешницу клерка нетрудно было узнать его куратора — так и не соизволившее представиться существо с совершенно адскими замашками и безразличием, достойным холодных вершин Небес.

Именно поведение куратора во всей этой истории смущало чертенка больше всего. Образ человеческого клерка, отшлифованный до совершенства, постоянное пребывание в астрале и возможности в реальности наводили на мысль о том, что перерывать архив (в который у него теперь, по логике, был особый доступ) в поисках попавших в опалу высших обитателях Ада или Рая... не стоит... Потому что с какого-то момента само понятие "опала" теряет свой смысл. Зато иными красками играет нейтральное слово "возможности". Или "способы". Чертенок хорошо чувствовал те области, в которые ему пока рано соваться.

Добежав до нужной двери второго этажа, чертенок учтиво постучал и, не дождавшись разрешения войти, открыл дверь и просунул в нее свою рогатую рыжеватую голову. В ту же секунду ему в лоб врезался бумажный самолетик. Судя по прошлому разу — инструкция к новому заданию.

— Дуй наверх, и в темпе! — Куратор, не меняя позы, все же снизошел до пояснения.

Чертенок подумал, что раз уж "в темпе", то неплохо было бы расширить инструктаж... Потом он подумал, что в бумажке явно указано то, что ему следует знать, а больше куратор все равно не скажет. И еще он подумал, что неплохо было бы отдохнуть!..

— А что, ты разве не отдохнул? — Куратор вынырнул из своей дремы и удивленно посмотрел на чертенка сквозь квадратные очки.

— Мытье полов как-то не особо способствует расслаблению... — Обреченно проворчал Две Дюжины. Смысл держать язык за зубами, если мысли из головы изымаются напрямую.

— Я про прошлый твой визит на Землю. Тут-то ты хоть делом занимался... — Куратор снова откинул голову, и попытался устроиться поудобнее на своем старом рассохшемся деревянном стуле. Две Дюжины уже на автомате заметил пару кусочков облупившейся краски, упавшей на недавно вымытый пол. Им вымытый пол.

— А там я, значит, ерундой маялся? — Чертенку стало обидно — он считал свой первый самостоятельный заход в мир людей более чем удачным. Но куда больше чем мнимая обида, интересовала его причина организации той странной встречи.

Куратор хмыкнул.

— Ерундой. Но ерунда бывает разная. Иногда и полезная. И не говори мне, что совсем не получил удовольствия от процесса...

Крыть было нечем. Хотя некоторые эпизоды своего первого задания вызывали у чертенка нервную дрожь, за последние пять дней оказалось, что в целом вспоминать его приятно и забавно. Всяко приятнее и забавнее чем то, чем чертенок занимался до перевода сюда.

— Вот видишь. — Куратор снова хмыкнул, и окончательно ушел в дрему, а чертенок закрыл дверь, так и не переступая порога.

Уже с той стороны двери чертенок подумал, что ему придется очень сильно постараться, чтобы выдрессировать свои обычно скачущие галопом мысли. С таким-то визави...

"А это вообще полезно..." пронесся рядом с ним прохладный ветерок. Прохлада с этого ветерка как-то по особому ухитрилась перепрыгнуть на загривок чертенка и весело, как с ледяной горки, скатиться до самого кончика хвоста. Заодно и лишние мысли с собой унесла. Две Дюжины развернул самолетик.

"Воспитанник Двадцать Четыре, вам предписывается отправиться на Землю и взять под контроль нервное состояние субъекта. Довести до нейтральных показателей и озаботиться поддержанием стабильности на будущее, не требующем вашего присутствия". Далее шли координаты субъекта.

— Даже меньше, чем в первый раз... Прокомментировал чертенок детальность задания, спешно пробегая глазами координаты. Женщина, бухгалтер, тридцать пять лет, одинокая... Сейчас чертенка больше интересовала приписка карандашом в конце, сделанная от руки.

"Сбей сначала чем придется, а потом спокойно выстрой, что посчитаешь нужным".

Ехидства, по крайней мере, тоже меньше... А к совету, видимо, стоит прислушаться. В первый раз он был очень даже уместен, хоть понял это чертенок далеко не сразу. В этот раз подобного недочета совершать не следовало — инструкциями и пояснениями тут не разбрасываются.

Прибытие чертенка на Землю поздним осенним вечером неожиданно ознаменовалось одним очень важным событием. Прямо перед его носом зажегся какой-то совершенно незнакомый огонек, воздух задрожал, и в нем проступили контуры небольшого прямоугольника. Чертенок взял предмет и присвистнул — это была лицензия. Та самая лицензия, о которой вскользь оговорился куратор во время отчета по его прошлому заданию, как о ничего не значащей формальности. Та самая лицензия, которую получали столетиями, доказывая свою состоятельность как нечисть. Вручались такие лицензии в особом зале под звуки медных труб и бой барабанов.

Чертенок огляделся по сторонам — мрачная подворотня квадратной формы. Вместо люстры на тысячу свечей — тусклый свет из какого-то окна, вместо резных мраморных колонн — баки для мусора, вместо барабанной дроби — накрапывание дождя. И драный кот, жмущийся к баку, судя по всему, вместо камердинера. Что там чертенок думал на счет уменьшения ехидства? Похоже, с этим у куратора по прежнему все в порядке.

Две Дюжины внимательно изучил лицензию. Ограниченная. Все-таки ограниченная. На разовое вмешательство за задание. "Видимо, чтобы сильно не расслаблялся..." — Подумал Двадцать Четвертый чуть расстроенно. — "Ага, расслабишься тут с ними... Ладно, в любом случае — это очень и очень хорошо. Даже сам факт разовой лицензии на время — уже хорошо, а тут бессрочная. Эдакая палочка-выручалочка на непредвиденный случай. Беречь — береги, но копить смысла нет. Пользуйся с умом. Это вообще полезно, как сказал бы куратор."

Следовало разыскать субъекта, и чем скорее — тем лучше. С этим проблем возникнуть не должно — все-таки чертово ориентирование на местности и чертов же поиск нужных людей давным-давно отшлифован до совершенства. И внедряются эти навыки в неокрепшие чертовы умы одними из первых. А сдавать зачеты по нему очень помогают потерявшиеся в горах альпинисты и заблудившиеся в пещерах спелологи...

Нужный субъект альпинистом или спелологом не был. А вот непроглядный мрак вокруг и пещера непонимания — была, и отнюдь не фигуральная...

Бывает такое состояние души... Когда вроде бы всю жизнь стараешься прожить правильно — обдумываешь поступки, делаешь разумный выбор, стараешься поступать как надо... И в какой-то момент обнаруживаешь себя в глубокой яме непонимания. Той самой, когда не можешь понять мир вокруг. Когда тебя окружают вроде бы знакомые люди, вроде бы умные... Но творят они непонятно что, непонятно зачем и непонятно как. Как будто их ум используется для чего-то другого, а не для жизни. Вот только для чего? И где? Вроде бы вы все еще существуете в одном измерении, с общими для всех причинно-следственными связями, но действуют они лишь формально и от случая к случаю. И почему подобное происходит на всех слоях общения — начиная от встречи с соседкой, заканчивая глобальным переделом мира? Когда хочешь понять, стремишься к пониманию того, что происходит вокруг, а в результате это понимание только ускользает от тебя, будто чем пристальнее взгляд, тем реальность искривляется все больше и больше, словно под воздействием кривого зеркала, смастеренного особо хитроумным и зловредным гномом.

И когда это понимание уходит окончательно, на тебя наваливается такая тоска и уныние, которой позавидуют разбитые сердца и утраченные надежды. Тогда помочь не в силах ни запой, ни влюбленность, потому что не ждешь уже от них ну ничегошеньки хорошего. Ну совсем. И это был как раз подобный случай.