Чертенок 24

Великому 44-му посвящается!

1.Чертова кулинария

— Тэээксс, еще немножко... — пробормотал себе под нос Две Дюжины. И тут же на себя выругался, но уже молча — любой писк в палатах экспозиции подарков его Cатанейшеству, полученных на День Неблагодарения, да еще и в неурочный час, мог стать последним. С дурацкой привычкой проговаривать вслух свои замыслы Две Дюжины боролся давно и упорно. И безуспешно. Особенно в такие ответственные моменты.

А момент сейчас — ответственнее некуда — экзаменационная каверза на носу, как-никак. Точнее, под носом. Еще точнее — под хвостом. Короче — где-то там внизу. Сидит себе, спокойненько, на табуреточке, и в ус не дует, или что там растет у этих кикимор?

Может, немножко некорректно назвать кикимору каверзой, тем более — экзаменационной. Гадостью, бякой, злюкой... Самое оно для музейного смотрителя, но на каверзу не тянет. Пока что. Каверзой она должна стать. Точнее, это каверза должна с ней стать. Еще точнее — случиться...

Чертенок отер тыльной стороной ладошки лоб и снова проклял себя за словесный разброд — вот же понесли не вовремя мысли галопом. Проклял без силы, но со смыслом. Надо собраться, успокоиться и продолжить дело.

Идея выбрать объектом экзаменационной каверзы эту конкретную кикимору возникла спонтанно — как и подобает всем мыслям про пакости, завещанная великим Сорок Четвертым.

Ну почти. Очень уж вредная кикимора была, да и поднимала просто несусветный визг, стоило только подумать, чтоб на полшажочка за ограждение влезть. Ну разве так можно? А вообще, если отбросить в сторону личные пристрастия, идея со стороны выглядела очень даже ничего. Сами подумайте — кикимора — персона маловажная, так что зла в ответ много не сделает, а вот место, в котором она сидит, очень даже примечательное и особенное. Так что, вроде, и класс показал, и под удар не подставился! Изящно? И поскользнется тридцать три раза на арбузной корке тот, кто не согласен! На одной и той же!

Вот только пока что класс он еще не показал, а попасть сейчас под удар — плевое дело. И ладно бы только одной звуковой волны вредной смотрительницы! Охранные чуры если и дремлют, то не крепко. И близко — прямо по соседним комнатам, но главное, что не здесь — они вредный характер кикиморы на дух не переносят, а от ее криков — лысеют! Вот так и получается, что знание всех бед — на пользу. Всем минус — ему плюс. Наставник по теории пакостей был бы доволен таким примером!

Две Дюжины снова себя одернул и принялся сворачивать веревку для следующего броска.

Напакостить-то кикиморе несложно. Сложно к ней подобраться! Очень уж мешают охранные чары и чуры. Особенно чуры — из-за них нельзя применить верное колдовство. Вмиг почуют! И кто их сюда приманил, а главное — как? Не доводилось слыхать, чтоб охранные чуры еще в каком ведомстве прижились. Они ж там вмиг хиреют, начинают кашлять и покрываются пятнами! А тут, смотрите-ка, прижились. Видимо потому, что обычно тут все же тихо, а привычные для адских ведомств служаки, вроде той кикиморы, попадаются редко, и по большей части молчат благодаря воистину адским служебным инструкциям!

Две Дюжины сощурился, прикидывая траекторию броска. На секунду показался даже кончик языка, но мигом спрятался обратно. Не время и не место сейчас язык распускать. Р-р-раз, и готово! Верная веревочка перелетела через проход и опутала колонну по ту сторону.

Дааа, без этой веревочки у него бы точно ничего не вышло! Веревочку эту дал ему леший с соседнего курса. Лешим на роду путать написано, но некоторые ухитряются из этого особую выгоду извлечь. Например — веревку такую сделать, чтоб сама опутывала что угодно! Талант! Запутывается, правда, сама эта веревка чаще, чем помогает, ну да ладно! Ради такого дела...

А дело-то как раз еще предстоит. Какое именно — чертенок точно не решил — нужно смотреть по обстоятельствам и следовать Правилу! Пакость приходит в голову сама, и никак иначе! Всякие надумывания лишь засоряют первозданную чистоту... Хм... Первозданная чистота — странная ценность для чертей. Несвойственная, прямо скажем. А вот двойные стандарты — их конек, так что все в порядке!

Есть много способов насолить кикиморе. Можно прямо. В смысле, насолить! Насыпать соли на хвост — древний ритуал, суть которого никому не понятна, но память о нем живет в веках, а к такому возрасту стоит относиться с уважением. Уважают же этих стариков из Министервства. За что — непонятно, но попробуй только не прояви уважение!

Можно напакостить и позловреднее — припугнуть, скажем, на повороте, чтобы кикимора дернула хвостом и задела какой-нибудь экспонат. Только тут важно не переборщить — за порчу чего-нибудь ценного рога поотшибают не только ей!..

В этот самый момент случилось то, чего попросту не может быть — как просветления у церковных вышибал! Как протрезвления у духа, вечно ставящего подножки алкоголикам у черного входа в пункт приема стеклотары! Чудесная веревочка, запутавшаяся вокруг колонны, сама-собой расплелась! Аккурат, когда Две Дюжины был на полпути к цели.

Вспышка паники и стремительный полет по дуге. Странная мысль про обезьян и дикие вопли, непонятно как пронесшаяся в голове за такой короткий миг.

И бесславный финиш. В груде осколков. Похоже, мысль про дикие вопли можно считать вполне пророческой. Хорошо бы отделаться одной только набедренной повязкой из леопардовой шкуры. Как бы из него самого теперь такую повязку не сделали. И не прибили над входом в музей в назидание потомкам!

— Бесценный! Ночной горшок! Инкрустированный изнутри благими намерениями! Подаренный Его Сатанейшеству в канун "всех тупых"! Министервством преступления!..

Старший бес распалялся не на шутку! Счастье еще, что расколошматил какую-то ерундовину в уголке, задвинутую подальше от внимательных вертикальных глаз! Иначе распылили бы его на месте... Хотя, такое чувство, что еще часа полтора такого ора, и он сам об этом попросит.

— Наказание! Чтоб неповадно!.. И тебе и этому твоему лешему!..

Дааа, а вот с лешим интересно-то все обернулось! Две Дюжины нахмурился. Непростая веревочка оказалась еще более непростой. Конфуз был заранее продуман и спланирован — в нарушении Правила, но что эта мелкая нечисть может знать о вдохновении? Думал, можно вот так запросто проскочить по карьерной лестнице, написав научную работу о подставе демонов? И ведь что характерно — сам же пришел в управление беспорядком с этим своим опусом. Ну и выкинули его вместе с этим опусом сначала в урну... А потом поняли, о каком демоне и деле идет речь, достали, аккуратненько отряхнули, и поместили в камеру уже как уважаемого черта. Можно сказать, добился, чего хотел. А опус присовокупили к делу.

Все это, и многое другое любезно, точнее, не слишком, поведал чертенку старший бес ночной смены того самого управления беспорядком во время своего поистине пламенного выступления. Хоть сейчас галочку про повышение квалификации вешай. Или ангелочка. Хотя на повешенного ангелочка не тянет — зритель-то один. Он же — подследственный. Остальные подтянутся под утро, к началу очередной адской смены. И ладно бы только зрители-подследственные... Интересно теперь, что с этим лешим будет... Хотя, что будет с ним самим — куда интереснее! Учащийся как бы особо не подсуден, но уж больно сильно он напортачил... Тут уже накажут из принципа — просто потому, что облажался...

— Слышите меня, Двадцать Четвертый?! По особой программе!!!

Еще бы, не по особой! Ради таких случаев, небось, мэтры-кровопийцы из судебный погостов покидают свои склепы и устраивают шабаш с коллегиальным вердиктом! Явно показуха намечается! Иначе бы так не орал...

В любом случае, особая там программа исправления, или не особая, будет решать суд. Что можно сказать точно — плакал его школьный аттестат с отличием! Горючими слезами раскаявшегося клептомана, столкнувшегося с клаустрофобией тюремных камер. Ибо таких проштрафившихся ученичков Чертова школа знать не знает! В глаза никогда не видела, руками не трогала. И уж точно сама не готовила!..

Судебное заседание было закрытым и скромным. Странно... Две Дюжины уже мысленно нарисовал себе всеадский сбор нечисти с плясками и завываниями. Ох уж это чертово самомнение... Видать, не судьба... Скорее всего не хотят привлекать внимания начальства к факту из рук вон плохой охраны музея... Осталось только понять, хорошо это, или плохо.

— Ввиду несостоятельного возраста... — Старая мумия в парике зачитывала сухим замогильным голосом вердикт. Интересно, а бывает у мумий другой голос? Скажем, если ее вымочить?..

— И полной профнепригодности...

Как это полной профнепригодности?! — Две Дюжины чуть не взорвался в зале заседаний. Вот уж воистину был бы громкий конец. — А кто в музей тайком прокрался, не потревожив охрану?! Кто кикимору-смотрительницу вокруг хвоста обвел?! Да если б не эта проклятая веревка, он бы уже принимал поздравления за лучшую пакость сезона! Эх, мечты-мечты... Но с полной профнепригодностью как-то они перегнули...

— Определить несостоявшегося черта...

Судя по скорости вынесения вердикта и сухости формулировок решение спустили откуда-то сверху. Тут даже голос мумии ни при чем — местные воротилы не упустили бы возможность повитейвствовать да покрасоваться перед начальством. Ан-нет. Начальство успело выслужиться раньше. На то оно и начальство — у них опыта побольше будет.

— В школу-интернат "Юный ангелочек"!

— Нееееет!!! — "Две Дюжины" даже с места вскочил. За какую-то вазу?! На погибель и вечный позор?! Он знал, что легко не отделается, но чтоб так радикально? Похоже, эта ваза была все-таки кому-то очень дорога...

Мумия смерила нарушившего тишину и регламент подсудимого мутным взором, но промолчала. Это само по себе говорило о многом — традиционно самым шиком судебного заседания было взвинтить наказание по максимуму для обычно несдержанных чертей. Эдакая вишенка на торте для присяжных-заседателей. Но тут взвинчивать было уже некуда. Страшно подумать, но на дне высохших, усталых, все повидавших на своем тысячелетии глаз угадывалась нотка сочувствия. Кому сказать — не поверят. Да и говорить не стоило бы — сочувствие в адском судилище уж точно не поощряется и к символам профпригодности не относится. Кстати о профпригодности... Похоже, что дело — полная шляпа! С перышками...

Школу-интернат "Юный ангелочек" основали когда-то в незапамятные времена — сразу по окончании великой войны Небес и Преисподней как символ если не мира то хотя бы какого-то цивилизованного сосуществования. Называлось это заведение как-то по другому — как-то пафосно и пусто, что, в общем-то хорошо отражало его суть. Никто всерьез даже и не думал к нему относиться, что ярко демонстрировалось использованием даже в официальных протоколах заседаний названия неофициального... Но к самому заведению относились всерьез. Даже слишком всерьез, ведь не существовало большего позора для обитателей Преисподней, чем туда попасть, и не важно — директором, работником или воспитанником. Перенимать ценности? Проникаться важностью мирного сосуществования? Постигать мировоззрение?! Да любой обитатель этого заведения с радостью побежит драить общественные уборные на вокзале для новоприбывших душ, если ему позволят! Обычно не позволяют... Побег, то бишь нарушение предписания явиться по назначению, карается развоплощением. Некоторые так и поступают, предпочитая гордость существованию. Но посмертное обеление... точнее тогда уже очернение тут не предусмотрено, иначе гордых самоубийц было бы в разы больше. А так... надо же как-то заведение наполнять...

Гордым самоубийцей Двадцать Четвертый не был. Скорее он был оптимистом, и даже после рокового назначения считал, что все еще сможет если не прорваться в уважаемые демоны, то хотя бы отстоять себя. Интересно, а может ли он еще именоваться Двадцать Четвертым? Прозвище "Две Дюжины" он себе в любом случае оставит, но имя-номер было показателем ученика чертовой школы, а теперь у него совсем иная альма-матер. Ладно, хотелось бы, чтобы это была самая большая из его насущных проблем. Увы, есть и другие. Например — забрать свои вещи из чертового общежития. Возможно, если он поторопится, то еще успеет не попасть под град всеобщих насмешек вчерашних однокашников. Руководству школы-то, конечно, уже сообщили итоги заседания, но вряд ли они стали сразу придавать их широкой огласке — это ведь и позор для школы, а не только для него, так что... Тишина — лучший друг не только демонов-убийц из Черной Бездны. Есть у нее и другие почитатели.

— Две Дюжины, ты что тут делаешь?! Тебя же вроде повязали! — Знакомый писклявый голосок раздался из боковой пещеры. Теперь вопрос: насколько быстро распространяются новости? То, что его повязали, могли узнать многие, а вот с чем выпустили... Остается надеяться, что это простое чертово любопытство, а не многоступенчатое издевательство, до которого обитатели этих мест большие охотники. Некоторые блюда, например проштрафившихся чертей, нужно подавать особо горячими, а для этого разогревать их следует постепенно, уводя все глубже в пучину лжи, изворотов и бессилия.

— Повязали, да запутались! А вот одному лешему крупно несвезло! Хотя, это еще как посмотреть — он все жаловался на сырость своего подлеска, а теперь, вон, новое помещение обживает...

Удары сердца отсчитывали доли секунд. Кончик хвоста усилием воли спокойно болтается по земле. Собеседник — хитрый мелкий бес, такого на мякине не проведешь, но ключевое "это как посмотреть" не дает раскусить свое фиаско, маскируя всю картину. А говорят — профнепригодность...

— Темниииишь! — Бес поднял вверх палец с острым коготком. Секунду подумал, и поднялся в воздух сам на перепончатых крыльях.

— А ты в осветители подался?! — Две Дюжины ступал на топкую почву.

— Кто бы говорил! — Ухнуло сзади. Похожий на филина демон-надзиратель буквально вывалился из провала, ведущего в адскую библиотеку. Этот явно в курсе. Ему по статусу положено знать, кого пускать, а кому тут не место. Всяким недооперенным, например!

Сердце предательски дрогнуло. Волевой контроль хвоста написал заявление об уходе в досрочный отпуск. Но в этот момент откуда-то из-за спины филина раздался характерный хлопок. Похоже, молодняк, улучив момент, когда надзиратель отлучился, принялся за любимую забаву — начертили на скорую руку пентаграмму на столе и попытались вызвать кого-то из старших.

Филин досадливо щелкнул клювом, развернулся и грузно поспешил внутрь — поскорее предотвращать вызов, иначе нагоняй будет такой, что хоть сам в пентаграмму ложись. Для жертвоприношений. Добивать чертенка, он, понятно, не стал — сейчас это все равно, что целиком отдать его на съедение бесу, а на такие подарки демоны не падки. Бес тоже ничего не понял — последний пассаж он принял на счет "сдачи" лешего в качестве засвеченной фигуры, что с точки зрения бесов нечто само-собой разумеющееся. Но теперь счет шел на минуты — нужно быстро собирать манатки и исчезать отсюда. Навсегда.

Здание школы-интерната было ветхим и каким-то покосившимся. Содержалось оно за общий счет сторон... И счет этот явно был не в его пользу. Эдакая мелкая докучливая заноза, о которой так хочется забыть, но не получается. Одна из четырех колонн фасада грозилась вот-вот рухнуть. Судя по всему — повторить подвиг своей же товарки, некогда уже совершенный. Подвиг удалось предотвратить, но на толковый ремонт сил не хватило — так и стояла колонна в строительных лесах. Судя по символам — стянутых откуда-то во время Пунической Войны. А что — стоит же себе как-то, ну и еще пусть чуток постоит... А вот на самом фасаде символы уже стерлись, что тоже как бы намекает о том, что наибольшее внимание данное заведение получает от времени.

Скрип рассохшейся двери удачно балансировал между скрежетом Адских Врат и скрипом дверей какого-нибудь сельского клуба заброшенной деревни. Хорошо пробирает.

Холл был пустой. Вообще. Пышной встречи Две Дюжины и не ждал, но отметиться-то о прибытии как-то надо. Ну предположим, отметиться можно и у руководства.

Первого обитателя здешних мест чертенок встретил на пролете между первым и вторым этажом. Мелкий бес, очень похожий на недавнего знакомого, только не красный и поджарый, а какой-то желтоватый и исхудавший, апатично драил пролет шваброй. Судя по тому, что даже его цинковое ведро успело покрыться пылью, делал он это давно и без энтузиазма. Ну да, спешить тут явно некуда.

Бес окинул чертенка грустным взглядом, тяжело вздохнул и, кажется, ушел куда-то вглубь своих мыслей, вмиг забыв о новом лице. Похоже, вспоминал в который раз свои прегрешения, за которые он тут очутился. Так и не услышав от беса чего-то членораздельного, Две Дюжины отправился дальше.

Приемную директора, точнее, директоров, он обнаружил на втором этаже. То, что директоров должно быть двое, чертенок предполагал — по одному с каждой стороны. Если до этого момента ему было интересно — как они уживаются не то что под одной крышей, а в одном кабинете? Воображение рисовало сцены великой войны, но в миниатюре — в масштабах одного здания. Но теперь, после встречи с бесом, Две Дюжины вообще сомневался, что хоть какое-то взаимодействие вообще есть. Апатия убивает даже идеалы.

За секретарским столом чертенок обнаружил дремавшую горгону. Из всех рабочих принадлежностей на столе лежал только журнал мод с интригующим подзаголовком "Учимся стрелять глазками правильно".

"Дострелялась" — подумал чертенок — "До призового места". Горгону он счел за благо не будить, а то решит еще потренироваться.

Аккуратно постучав в высокую дверь и не дождавшись ответа, Две Дюжины, инстинктивно прижав уши к голове и зажмурившись как перед прыжком в Бездну, просунул голову внутрь.

Два стола друг напротив друга. За одним — грузный толстяк, грустным взором гипнотизирующий заветренную пироженку. За другим — высохший очкарик с залысиной в сшитом не по размеру костюме, не менее грустным взором гипнотизирующий пачку бумаг. Ну и кто из них, спрашивается, по его ведомству? Вид-то у них одинаковый! Под клиентов, то бишь под людей. Не такая уж и редкость что у них, внизу, что на Небесах, особенно среди тех, кто по долгу службы вынужден постоянно мотаться туда и обратно. Но вряд ли рабочие командировки тут — частое дело... Или?

— А, Двадцать Четвертый? Заходите-заходите. — Толстяк все же отреагировал на его прибытие. — Мы вас ждали...

Две Дюжины счел за благо не комментировать процесс ожидания и теплую встречу. А то, чего доброго, температура в помещении может и вправду подняться, а с него пока хватит горячих приемов.

— Итак, что у нас тут... — Устало сказал толстяк, смерив вставшего перед ним чертенка мутным взглядом.

— Воспитанник чертовой школы, порядковый имя-номер Двадцать Четвертый, успеваемость хорошая, коэффициент вредности — один и три... — Донеслось из-за соседнего стола. Тощий очкарик скрипучим голосом зачитывал его ведомость с оценками. — Показал хороший результат на итоговом теоретическом экзамене, но провалился, во вех смыслах, на практике. Рекомендован к переквалификации...

— Даа... — грустно сказал толстяк, сцепливая могучие руки на большом животе. — Хорошо шел, но попытался в конце прыгнуть повыше... В итоге к нам. Так бывает... Ну что ж, к переквалификации, так к переквалификации... Куратора найдете в пятом кабинете... Скорее всего. Если его там нет — дождитесь. Он будет давать задания. Но смотрите, учитывая специфику данного заведения... В общем, не так важно, каким именно способом эти задания будут выполнены. Оцениваться будет результат. Все, свободны...

Несколько обескураженный чертенок развернулся и направился к выходу, как в спину ему донесся скрипучий голос очкарика:

— Да, вы, наверное, привыкли к своему школьному имени. Формально оно остается за чертовой школой, и тут вы должны получить другой номер, но, поскольку имя-номер Двадцать Четвертый у нас не занято, можете оставить его себе. У нас тут свои правила, и свой порядок.

— Спасибо! — Выдавил теперь уже точно Двадцать Четвертый. Это была первая хорошая новость за последние пару дней.

Окончательно сбитый с толку Две Дюжины вышел в коридор. Понять, кто из директоров по какому ведомству у него так и не получилось, хотя, казалось бы, что может быть проще? Но обращался к нему и отдавал распоряжения толстый, а бумаги были у тощего... ну ладно, бумаги по новому воспитаннику посланник Небес тоже мог взять, но вот так скользко пройтись по правилам... И двусмысленность фразы про порядок... Порядок номеров воспитанников или порядок в целом? Таким подлавливаниям учат на специальном факультете, и расположен он отнюдь не на Небесах... Но при этом посланник Небес не может заявить о неважности методов достижения цели, о чем сказал толстый... Или может? Похоже, не так уж тут все просто, зато взаимопроникновения культур и мировоззрений хватает с лихвой!

Две Дюжины направился на поиски пятого кабинета. Интересно, а кем должен быть куратор в подобном заведении? В смысле, он хотя бы из преисподней? Или принципиально нет? Или не такая уж разница? Еще пол часа назад подобная мысль априори не могла посетить его голову, но после общения с директорами он уже ни в чем не мог быть уверен. Впрочем, он сильно удивился, обнаружив, что в пятом кабинете находится...

Человек... Похожий на мелкого клерка. Даже чемоданчик, вон, имеется. Стоит около стола. Сам же человек дремлет сидя на стуле и закинув ноги на столешницу. "Мда уж, непыльная работенка..." — Криво усмехнулся Двадцать Четвертый. "Во всех смыслах — до подобия тощего директора ему явно не хватает какой-то припыленности. Хотя очки, вон, уже отхватил. Еще не такие квадратные, правда, но уже отхватил. И зачем им всем очки? Если это элемент конспирации, то да, образ они дополняют. Интересно все же, что там за ним? Кто он внутри?" Ни клетчатый костюмчик, ни мятые брючки, ни крючковатый нос куратора на этот вопрос ответа не давали.

Что эмиссары Ада, что посланцы Небес знали толк в конспирации. Как правило. Некая тяга к шику все же имела место, особенно у обитателей Преисподней. Представителей Небес же чаще выдавала склонность к канонам. Но вот канона клерка Две Дюжины что-то не припоминал. Ни у одной из сторон.

— А новенький... — Клерк отреагировал на прибытие нового лица как и подобает клерку — резко дернулся, моментально переходя из режима сна в режим бурной деятельности, и уткнулся в бумаги. — Такс-с-с, что у нас тут? Ага, ясно. В мире людей бывал?

Судя по всему, клерк не планировал оглашать, что ему там стало ясно из бумаг. Или это типичная реакция для клерков — озарение от клочка бумаги в момент пробуждения? Может, они поэтому так часто на работе спят? Дзен приманивают?

— Доводилось пару раз. На ознакомительных экскурсиях.

— М-м-м... Маловато будет. — Куратор потер подбородок. Представляться он, похоже, тоже не собирался. — Тем более, с учетом смены профиля. Ну что ж придется осваиваться походу...

В этом моменте очень не хватало театрально-сочувственного вздоха и разведения рук по сторонам, мол, "я-то что могу сделать"? Очень нетипичная реакция для эмиссара пернатых, пусть даже и сосланного сюда за неведомые грехи. Интересно, за что ссылают сюда ангелочков? За недостаточно завитые локоны? Или не сдержался, и буфетчице в ответ нахамил? Очень страшное преступление ведь для верхних. И как, кстати, они у себя называют этот отстойник?

— Очень смешно. — Спокойно сказал куратор, без тени улыбки. — Но смысл отвечать на твои вопросы появится только если ты справишься с первым заданием. Очень уж много в этом заведении "невозвращенцев", тратить на которых свое время и силы как-то не охота. Но если авансом, то наверху это место называют "Омут". Да-да, тот самый, в котором черти водятся. И из которого так трудно выбраться... Так что желаю всяческих успехов...

— А можно мне хоть узнать, какая у меня теперь квалификация? — Две Дюжины буркнул под нос.

— У тебя ее пока вообще нет. — Так же спокойно ответил куратор. — А в будущем, может быть, будет "ангел хранитель". "Особый".

— Ангел хранитель?! Яааа?!! Ангел хранитель?!! — Несмотря на холодок, пробежавший по позвоночнику после осознания считывания куратором его мыслей, Двадцать Четвертый взорвался. Да и мог бы быть хоть один демон, который не взорвался бы от такой новости?

— "Особый". — Повторил куратор. Спокойно. Но так, что переспрашивать, или хоть как-то еще акцентировать на себе внимание мигом расхотелось. — Хорошо. — Куратор кивнул, взял со стола одну бумажку, неспешно сложил из нее самолетик и запустил им в чертенка. — Вот детали испытательного задания.

К тому времени как Две Дюжины словил подлетевшее к нему информационно-транспортное средство, куратор снова спал, закинув ноги на столешницу. Кажется, про пояснения к заданию и уточнение деталей можно забыть.

Звук хлопнувшей двери не показался Двадцать Четвертому достаточной компенсацией за оскорбление. И потрепанные нервы. Пожалуй, воронка в полкилометра глубиной на месте интерната была бы уместнее, но возможностей ее создать у чертенка пока не было. Да кто он вообще такой? Чтобы вот так запросто прочитать мысли пусть маленького, но все же черта, простым клерком быть недостаточно. Непростым — тоже. Понятно, что высшие это могут... Но высшие... Здесь... Куратором по переквалификации отбракованного молодняка... Бред... и еще одно — ангелам куда сложнее считать мысли демонов, чем другим демонам — физиология, как-никак. А он для себя решил, что куратором по логике должен стать ангел... Безразличный к судьбам подопечных... Ох и странное же это местечко...

Но Двадцать Четвертый все же был чертенком. А значит, уйти просто так не мог. Воронка может и подождет своего часа, но кое-что можно сделать уже сейчас.

Проходя мимо так и не отделавшегося от своих тяжких дум мелкого беса, Две Дюжины капнул в его ведро несколько капель из флакончика, извлеченного из его сумки буквально на ходу. Кошачья приманка. Почти без запаха, во всяком случае такой бес их почуять точно не должен. А потом будет уже поздно.

— Там в приемной интересовались, как идет уборка! — Веско сказал чертенок, похлопывая беса по плечу и выводя тем самым из транса.

— А? Что? Сейчас все будет! — Бес мигом схватил швабру, окунул в ведро и принялся энергично драить пролет. Такими темпами уже через пару часов здание интерната для всех мяукающих в округе будет интереснее чем мышка, обожравшаяся валерианой. Адские кошки будут в восторге! Интересно, а они смогут слизать здание до состояния воронки?

Двадцать Четвертый почувствовал себя немного лучше!

Две Дюжины действительно не особо хорошо ориентировался в мире людей. Ознакомительные экскурсии в мир людей — та еще штука. Вроде бы заранее спланированный маршрут, четкие указания на счет дисциплины — демаскировка группы карается очень строго... Но при этом каждый уважающий себя и свою профессию черт просто обязан отчебучить что-нибудь особенное, дабы и перед сверстниками самоутвердиться, и перед начальством блеснуть. Что поделать — таковы правила выживания и продвижения в преисподней, вертись как знаешь, только в своем хвосте не запутайся.

Две Дюжины часто думал, а как с правилами обстоят дела наверху? Вряд ли к каждому коротенькому своду прилагается толстенный талмуд с примечаниями "Рекомендации по нарушению". У четкой организации действительно есть определенные преимущества перед вечной двусмысленностью, и если хвостатые когда и получали по рогам от пернатых, то как раз из-за потери того времени, что приходилось тратить на обдумывание приказов, поиск в них подвохов, каверз и двойного дна. С другой стороны, фанатизм пернатых становился причиной провалов не реже. Обдумывать что бы то ни было вообще-то полезно, будь то приказы, положение вещей в мире или законы мироздания. И когда делать это запрещают, аргументируя догматами или чьей-то волей, сами собой сжимаются кулаки и в глазах появляется недобрый огонек.

В прошлый раз Две Дюжины ухитрился с помощью одной маленькой шпильки организовать крушение целого поддона с пивом в супермаркете, через который шла экскурсия. А в придачу к общему хаосу и неразберихе добавился еще пьяный дебош, учиненный вечером оштрафованным грузчиком. Видимо, маленький был штраф, если на попойку еще осталось. Три спонтанные кражи, случившиеся за это время так же приплюсовали на его счет — вскрытие тайных пороков путем создания благоприятной ситуации — одна из наиважнейших дисциплин старшего курса, и Две Дюжины был удостоен особой похвалы за успехи в этой области. Хвост, правда, после накрутки долго болел, да и в ушах звенело после выговора старшего черта за задержку группы...

В этот раз можно было насладиться тишиной... С поправкой на людской шум, разумеется, но уж им-то точно можно пренебречь. Появившись в небольшом парке и перевернув мимоходом урну с окурками, Две Дюжины уселся на небольшую лавочку в тени резного клена. Развернул бумажку:

"Задача: организовать встречу двух субъектов.

Обязательное условие: встреча должна носить положительный настрой и, главное, иметь положительное (приятное для обоих субъектов в эмоциональном плане) завершение. Положительные эмоции субъекты должны испытывать друг к другу.

Примечание. В зачет идут положительные, т.н. "светлые" эмоции субъектов на момент окончания встречи, а так же эмоциональный шлейф (эмоции, остающиеся в памяти, ощущаемые после встречи. Возможно употребление жаргонного термина "послевкусие", принятого у питающихся эмоциями)

Дополнительное условие: встреча должна носить неформальный характер.

Срок: два дня."

Далее шли координаты субъектов.

А еще ниже, приписанное от руки:

"Учитывая особенности субъектов, работа с ними не должна вызвать у тебя сложностей. К."

Две Дюжины зажмурился и досчитал так до двадцати четырех. Особый ритуал, применяемый им в трудных случаях.

Положительные, значит. Эмоции. Контакт двух субъектов. Может, надо было еще раза три повторить слово "положительные", чтобы до него дошло? Нет? Этих четырех хватит? Странно... Как они в нем, оказывается, уверены... ладно, хватит ерничать. Хотя на счет переизбытка ерничания можно не беспокоиться — в последней строчке сарказма содержалось больше, чем в целом выводке болотных химер. Куда уж ему.

Довольно странное задание, конечно. Не совсем понятное. Кроме постоянных напоминаний о положительности, разумеется. Двум Дюжинам еще не доводилось выполнять чего-то подобного. С другой стороны, было бы еще более странно, если бы задание ангела-хранителя было похоже на задание выпускника чертовой школы. Задачи чертей не в пример проще и понятнее. Тут конфликт, там коллапс а посередине пробка. Куда бы ни выбило — хорошо. А тут... Впрочем, работу ангелов-хранителей он себе как-то не так представлял.

Неформальная встреча, но с кучей оговорок. Жаль, что эмоции должны быть друг от друга. Куда как проще было бы организовать им за два дня общего недоброжелателя и переехать его асфальтным катком. Или хотя бы опрокинуть ему на голову ведро с краской у них на глазах, организовав встречу на случайном перекрестке. Не судьба. Простые решения, судя по всему, не приветствуются. Ну ладно, будем искать индивидуальный подход. Что у нас там с индивидуальностями?

Таак... Офисный планктон. Двадцать лет мариновался сначала в мальчиках на побегушках, затем, в силу возраста и выслуги, перешел в дядюшки. На побегушках. Характера нет, амбиций нет, денег нет. Живет в родительском доме, родители путешествуют. Мило... И домохозяйка. Муж, двое детей...

Хм... Странно... прочитав слово "домохозяйка", Две Дюжины успел скривиться — сводничество — совсем не его профиль, хоть в целом и относится к услугам Ада. Но прочитав про семью, чертенок усомнился в своем первоначальном выводе. Разрушение семей тоже относится к Адской работе, а не к работе ангелов-хранителей, какими бы особыми они там ни были, и какие бы рога не маскировались под нимбом даже с учетом того, что многими разрушение семьи трактуется во благо. Особенно при разводах. Существует четкое разделение... К тому же... именно в этом моменте инструкция допускает вольности. Если во всех остальных пунктах все оговорено довольно точно, то тут открыт довольно широкий диапазон для действий. Хотели бы переквалифицировать его в Амуры — так бы и написали, и это было бы куда проще... Неееет, тут явно не сводничество! Тут все тоньше... Ладно, продолжим чтение. Итак, домохозяйка...

Мужа проверить отдельно. На душевные болезни. До и после свадьбы. Ну, что после — это понятно, там букет стандартный, от неврозов до сердца. С таким-то характером у супруги. А вот что вообще могло сподвигнуть нормального с виду мужика жениться на такой кикиморе?! Кстати, какое-то сходство и вправду есть... Не понятно... А ведь по любви женился...

В человеческой любви Две Дюжины не понимал ровным счетом ничего, и не стремился. Он знал, что и среди демонов, и среди ангелов есть специалисты, вертящие людьми как угодно как раз с помощью этого странного чувства, но каким образом они это делают, и почему одно, вроде бы одинаковое действие вызывает душевный порыв, способный сровнять с землей города, а другое в лучшем случае скучающий зевок? Все это оставалось для чертенка загадкой. Он предпочитал опираться на более надежные рычаги человеческой души. Так что там с этой домохозяйкой?!

Так, красавицей не была даже в лучшие годы. Которые давно позади. Характер неуравновешенный до крайности, куча комплексов... Мужа и детей любит. Не чистюля-аккуратистка... не домашний педагог... готовить не умеет...

Странно... Слишком уж однозначная картина выходит. Любо-дорого посмотреть. Такими инструментами, способными испортить жизнь кому угодно одним своим появлением внизу не разбрасываются. Как правило, они строго наперечет. Две Дюжины не удивился, увидев в конце описания характеристику "Неудовлетворенность по жизни — колоссальная". Точнее, "колоссальным" назвал увиденную цифру сам чертенок. Давно такого значения не доводилось видеть... И все же... Кое-что надо проверить в любом случае перед тем, как приступать хоть к каким-то действиям. Вопрос в том, получится ли у него?

Его доступ в адские архивы был завязан на ученичестве в чертовой школе. Меняется место службы — меняется и допуск. Всякой шушере много знать не положено, и это понятно, ибо знания — основа силы самой Преисподней, другое дело, что не многие способны на этой основе возвести что-то путное. Доступна ли эта основа ему? В любом случае, это необходимо узнать чем скорее — тем лучше.

Достав из заплечной сумки небольшой кристалл, чертенок соединился с архивом.

"Работает — уже хорошо"! — Успел обрадоваться Двадцать Четвертый, но радость его недолго длилась.

— А, это ты? Ну и как там в райских кущах? — насмешливо спросил бес-смотритель на том конце.

— А ты сходи, узнай, заодно мне потом расскажешь — я-то там не бывал! — Машинально огрызнулся чертенок, продумывая варианты развития беседы. Плохо дело, судя по всему, если самый мелкий библиотечный служака сразу начинает сочиться ядом. Обычно они себе этого не позволяют из-за вечных страхов перед покровителями, родственниками или будущими достижениями нынешних учеников. Бесы, конечно, язвительны, но трусливы.

— Что "юных ангелочков" дальше порога не пускают? Оно и правильно, наверное... сапоги пернатым курьерам начищать до блеска можно и на входе!

— А у тебя большой опыт службы при курьерах, я погляжу...

Бесу явно надоела эта игра — она шла явно не по тому сценарию, который ему хотелось видеть, и он перешел на официальный тон.

— В любом случае, делать тебе здесь нечего. В Адской канцелярии ты больше не числишься, так что обслуживать тебя здесь никто не станет...

Две Дюжины сомневался, что кто-то станет его обслуживать и в небесных архивах, и в том, что у самих "юных ангелочков" есть хоть какой-то архив... В любом случае, сейчас ему нужна была информация именно адского профиля, и никакого другого.

— Не станет, говоришь... М-м-м... — Две Дюжины театрально вздохнул — Даже если учесть, что я могу в ответ быть неплохим источником инсайдерской информации сверху?

Бес-библиотекарь поперхнулся. Уж кому-кому, а ему не надо было объяснять ценность эксклюзивной информации. И то, как можно с помощью такой ценности подняться с самого дна информационного котла, вечно бурлящего в преисподней.

— Ладно, говори, что нужно. По старой памяти... не такой уж ты был и пропащий черт... — Проворчал бес, но тут же поспешил добавить — Хотя начальству, разумеется, виднее...

Странно, что по сторонам при этом не посмотрел. А вдруг кто подслушивает? На прослушку кристаллов чертенок намекать не стал — в любом случае, это не его проблемы в случае чего.

— Сущая мелочь. Пробей по базе одну человеческую особь. В какой группе она находится?

— Таак... Угу. Есть такая. Потенциальный экстрактор. Четвертого уровня. На данный момент в пассивном состоянии, никто не ведет. Данные по взращиванию и подготовке нужны?

— Нет, спасибо! Я так и предполагал! — и чертенок, помахав рукой, разорвал контакт, не дожидаясь длиннющего списка ответных хотелок беса, иначе разговор затянулся бы на все два дня, отведенные на задание.

Четвертый уровень, значит. Экстрактор. Эмоциональный экстрактор, если целиком и официально. То есть способна одним своим появлением вызвать хаос в средних размеров толпе или нервный срыв в монастыре третьей степени просветления. Или суицид у отдельно взятого индивидуума опять же третьей степени психологической защиты. Какие-то первоначальные выводы чертенка подтверждались — домохозяйка не так проста.

Но какова во всем этом его роль? Нейтрализовать потенциального экстрактора? Черти для этого не используются, пусть даже и опальные. Ладно, разберемся походу, а время тикает. Надо браться за дело... Хорошо хоть никто эту грымзу не пасет — устраивать новый раунд битвы между Адом и Небесами, пусть и миниатюре, чертенку не хотелось. Особенно с учетом перераспределения сторон.

Агенты влияния на земле готовятся постоянно. И сверху и снизу. Занимаются этим большие организации... Но не слишком старательно. Потому что готовится хороший агент долго, а устраняется быстро. Буквально дунул — и нет результата многолетней работы по выведению нужного инструмента. Автомобильная авария, короткое замыкание, да хоть потоп — все проще, чем расхлебывать последствия применения такого вот инструмента. Выше пятого уровня поднимаются редко, и таких уже оберегают. И отсюда всякие слухи про непотопляемость сволочей и светлые исцеляющие ауры праведников. Еще как топятся, и как хворают — именно тут и приходится отдуваться тем самым ангелам-хранителям, в которые записали Двадцать Четвертого. В отличие от сотрудников самих структур по подготовке, которые по сути являются синекурами для отставных профессоров небесно-адского состава.

Но опять непонятно — Двадцать Четвертого записали именно в ангелы-хранители, а не в темные стражи — спецотделение факультета несчастных случаев Адского университета. Специальность престижная, но специфическая. И задание у него не защищать от воздействия, а наоборот — воздействие создать. Положительное. На экстрактора четвертого уровня. Офисной планктониной.

Две Дюжины на всякий случай еще раз пробежал глазами информацию по планктонине. Чист. Ни то — ни это.

Воистину положительный субъект — где положишь — там и возьмешь. Если понадобится.

Судя по всему именно это и входит в пояснение "Особый" после квалификации. Ладно, особый так особый. Хорошо хоть похуже как не обозвали, хотя что может быть хуже ангела-хранителя? Разве что амур...

Действовать в любом случае следует осторожно. Оно и понятно — экстрактор четвертого уровня — это как динамитная шашка в горах — и сама взорвется так, что мало не покажется, и лавину вызовет такую, что сметет все на своем пути. Одним словом, ее подключать следует только тогда, когда все остальное уже готово, в том числе план собственного отхода.

В то же время сомнительно, чтобы за ней был закреплен постоянный ангел-хранитель, который может помешать воплощению задумки, какой бы она ни была. Бес-библиотекарь мог дать сводку о ведении субъекта только кем-то из адских работников. Сверху-то его явно не информировали, пусть даже и другие опальные черти.

В том, что его задумка ни одному ангелу-хранителю не понравится, Две Дюжины не сомневался. Не зря ему намекали на важность результата, а не методов его достижений. Ангелом-хранителем в полном значении этого слова Двадцать Четвертый становиться и не собирался. А задумка... Как говаривал Великий: глядя на ближнего своего... Придет, родимая, никуда не денется! Прискочит, отбивая искры калеными подковами, и выдувая пламя из ноздрей.

Но перед тем как что-то предпринимать, неплохо было бы подкрепиться, а то последние события оказались чересчур уж изматывающими. К тому же, следовало пользоваться хоть какими-то плюсами его, с иных сторон кругом проигрышного статуса. Так-то чертенка в мир людей еще не скоро без присмотра выпустили бы. Долгая стажировка под надзором кого-нибудь из старших чертей — считай, бесплатная работа на чужого дядю. Долгая, нудная, без возможности насладиться плодами трудов своих неправедных и утолить вечный голод. Его нынешнему куратору, судя по всему, его возможные проделки до лампочки... В разумных пределах, разумеется. На всякий случай расходится сразу не стоит. Хотя бы до выполнения первого задания... Но чуточку...

Две Дюжины огляделся. Своим острым зрением он мигом нашел искомое — кошку, копающуюся в мусорном баке в переулке между домами на противоположной стороне улицы, отделяющей парк от жилого массива. Услышав его зов, кошка выскочила на улицу. Миг, громкий визг... Точнее, два визга — испуганной кошки, умчавшейся обратно в переулок, и тормозов ехавшей по улице машины. А затем характерный "бум". Дистанцию вождения соблюдать надо, товарищи! О, пардон, дамы... Так даже еще лучше. Визгу больше!..

И представители Ада, и посланцы Небес питаются эмоциями. Просто разными. У всех свои вкусы, знаете ли... А свойства конечного продукта определяются нюансами приготовления. Отсюда берет исток вся система функционирования астральных миров.

Человек является универсальным производителем эмоций, но настраивание человека на нужную волну — процесс довольно тонкий и длительный. Самое главное, пожалуй, что следует разделять — это то, что эмоции бывают длительной выдержки, и быстрой.

Черти, например, предпочитают быструю выдержку. Им по вкусу вспышки ярости, ревность, обида. Им не нужно, как демонам, длительно возделывать в человеке зависть, алчность, уныние... Им нужен быстрый результат, но и хватает его не на долго, в отличие от запасливых демонов, подготавливающих души для длительного служения даже после отделения материальной оболочки носителя.

Собственно, именно на этом принципе основано изначальное деление адской нечисти на классы. По этой же причине сформировалась и адская иерархия — сила, даваемая демонам плененными душами позволила занять им главенствующее положение в преисподней, а черти обосновались где-то по середине. На Небесах действует тот же принцип — кому-то по вкусу вспышки нежности и счастья, а кто-то питается силой долгой любви и заботы.

Все остальное — рецепты.

Образовалась симпатичная маленькая пробка в которой все друг на дружку набрасывались и негодовали. Две Дюжины широким жестом собрал урожай, разрядив обстановку и пополнив свои силы. Можно было браться за дело.

Для начала неплохо было бы познакомиться с действующими лицами предстоящего мероприятия. В первую очередь чертенок переместился к даме-экстрактору — надо же знать, к чему готовить бедолагу-контрагента...

Дама как раз беседовала по телефону... Ну... Пожалуй, это можно назвать беседой с технической стороны, особенно по сравнению с тем, что она периодически откалывает... Дабы насладиться в полной мере, Две Дюжины уменьшился в размерах и удобно устроился в хлебнице, стоящей на холодильник — отсюда открывался чудесный вид на порядком изгаженную кухню и весьма растрепанную мадам.

— Понимаешь, они готовы есть что угодно, любую столовочную дрянь вместо того, что я готовлю! Наделала им биточков, а эти приходят из школы с каким-то батончиком, или шоколадкой! А ведь я стара-а-а-алась! — Голос женщины готов был сорваться на истерику. Его переполняла претензия на все на свете в целом, и обида на нежелание есть ее биточки в частности.

"Домохозяйка. Готовить не умеет"... — Вспомнил чертенок выдержку из досье.

— Муж, вон, иногда придет с работы, хоть поест, но и то, как будто через силу. Только для того, чтобы пустой живот чем-то набить!

За спиной дамы в это время выкипал бульон. Еще миг, и неснятая пена перельется через край кастрюли...

— А-а-а, тебе-то хорошо говорить! Твои все со стола сметают...

Громкое шипение поставило точку в разговоре. Чертенку даже из своего убежища был слышен вздох облегчения, раздавшийся с той стороны. Дама суетливо подхватила половник, выключила плиту, обожглась по ходу, и принялась устранять последствия недосмотра, ни на секунду не переставая возмущаться и причитать.

В голове чертенка тем временем доминировала мысль о связывании контрагента по рукам и ногам, украшении кремовыми цветочками... нет, лучше все же обычными, иначе дама взревнует к рецептуре... Да, и в таком виде преподнести в качестве подарка... Дамы же любят экзотические подарки, не так ли? А господин потом порадуется, что живым ноги унес! И все будут довольны! Нет? Не прокатит? Нужны эмоции друг от друга, да еще и остаточные? Две Дюжины пока не мог представить, как сия особа может их хоть у кого-то вызвать, в особенности у человека, который не обязан терпеть ее экзотический характер.

Тем временем дама, кое-как справившись с локальным беспорядком, снова взяла в руки трубку. Жертва в этот раз была совсем другая. Излюбленная.

— Да, это я! Наша плита невыносима! То недожаривает все время, то отвернешься на секунду — все выкипит! Что? У тебя никогда нет на меня времени!..

Начиналась обычная домашняя истерика, одна из множеств. Ну не способны некоторые понять всю важность семейного общения! Работа им мешает, видите-ли... Две Дюжины покачал головой — и что бы делала преисподняя без таких ценных кадров?!

Мужчина, как и ожидал Двадцать Четвертый, вызывал в основном скучающую зевоту с первых же секунд наблюдения. Эдакая снулая рыбина в серых брючках, бесцельно переходящая из одной точки бытия в другую только для того, чтобы понять, что и там нет персонально для него счастья.

В настоящий момент счастья не было в холодильнике, в который он заглянул. Там был только просроченный кефир. В голову Двадцать Четвертого, официально, расшаркиваясь и кланяясь, постучалась идея, которую тот принял со всей чинностью и учтивостью рвущегося вперед черта! Два дня — вполне достаточно, чтобы подготовить лучшую специю для любой еды.

В этот момент господин видимо решил напомнить миру, что он не только представитель вида, являющегося вершиной пищевой цепочки (по их мнению), но и даже относится к тому подвиду, который является добытчиком. Захлопнув дверь холодильника для приведения себя в боевой настрой (вздрогнув, правда, при этом от небольшого шума, и покрывшись испариной от мысли, что с полки может свалиться небольшая фарфоровая статуэтка), мужчина взял в руку телефон.

— Алло, это заказ пиццы? Да. Большую! С ветчиной, помидорами, сыром и оливками! Да! Жду!

— Жди, дорогой, жди! — Пробормотал Две Дюжины. Привычка разговаривать с самим собой, оглушенная на время судейских процессов и припрятанная в закоулках чертового сознания понемногу приходила в себя.

Идея начинала ему понемногу нравиться — и удовольствие в процессе, и результат в финале.

Своей пиццы наш доминантно-домашний самец так и не дождался — Две Дюжины подправил во время надиктовки адреса одну циферку, и вожделенная румяная красавица умчалась совсем к иному принцу, который, впрочем, ей очень даже обрадовался.

— Начинаю вживаться в роль! — Недовольно проворчал Двадцать Четвертый. — Того и глядишь, удовольствие скоро начну получать от добрых дел!

Дабы воспрепятствовать повторению заказа, а заодно и закрыть сей мудреный способ добычи на будущее, чертенок передвинул небрежно брошенный после разговора телефон поближе к краю тумбочки. Пара минут нервных расхаживаний объекта из стороны в сторону, и окно в мир общения уже борется с силой всемирного тяготения. Разумеется, шансов у него столько же, сколько и у владельца аппарата на скорый ужин.

Это простое действие позволило Двадцать Четвертому убить сразу двух зайцев — объект не сможет оперативно уточнить судьбу заказа, а главное, в силу характера — не сможет теперь какое-то время покинуть дом в поисках иных источников пропитания — он ведь ждет... А посему ходи, ходи, как заключенный кругами, узник собственных страхов и установок, думай о том, что же могло случиться... Очень помогает нагулять аппетит!

Это время было очень нужно Двадцать Четвертому для небольшого звонка. Да-да, черти тоже могут пользоваться телефонами... Впрочем, вряд ли это кого-то удивит. Иногда складывается впечатление (и не безосновательное), что в телефонных компаниях они проходят стажировку.

— Надеюсь, мадам уже закончила сердечную беседу с супругом и несколько спустила пар... — Чертенок прокашлялся...

Дама как раз закончила изливать свои горести вконец измочаленному мужу и даже немного перевела дух, когда зазвонил телефон — событие в доме довольно-таки редкое — обычно ей самой приходилось дозваниваться до всего и до всех. На том конце прозвучал милый, щебечущий девичий голосок... Обычно таких легкомысленных фифочек дама на дух не переносила, но сейчас, уверенная, что муж на работе и при делах, по крайней мере решила уточнить, что за дело...

— Ой, ваши дети не раз говорили, что мама много готовит... — Двадцать Четвертый разливался соловьем, попутно перебирая в голове все известные ему талмуды по людской кулинарии в поисках более-менее простого и надежного рецепта. — И я подумала, может, вы захотите помочь? Испечь яблочный пирог на детский праздник? Если вам не трудно!..

Дама немножко поворчала в ответ, но благожелательно. Давненько, прямо скажем, ее не просили что-нибудь приготовить! А ведь такой талант без дела простаивает! Да и дети, оказывается, не такие уж злые эгоисты — расхваливают в школе маму!

— Да, на завтра... В парке... В четыре часа! — Две Дюжины попутно сверялся с адским прогнозом погоды — куда более точным, чем людской. Во многом благодаря тому, что черти из людской службы синоптиков имеют совсем иные цели. — Большое спасибо! Мы вас очень ждем! Детишки будут просто счастливы!.. — И чертенок разорвал связь, попутно вытерев пот. Нервный разговорчик.

— Немножечко вранья, а сколько счастья! — Съехидничал Две Дюжины самому себе. — Рецепт от новоявленного ангела-хранителя! Пользуйтесь, не стесняйтесь!.. Да и не так уж врал... Мама и вправду много готовит, и дети не раз на это жаловались, а про восторги по этому поводу он и не говорил! Ну а что до праздника... так ведь будет у кого-то праздник...

— Сварить сосиски было бы надежнее... — Пробормотал чертенок себе под нос после минуты раздумья. Две Дюжины делал ставку на то, что готовить яблочный пирог в этом регионе учат всех девочек — традиционное блюдо, как-никак, и, возможно, единственное, готовить которое умеет тут каждая женщина вне зависимости от взглядов на кухню. Но пускать все на самотек недопустимо — от непредсказуемости людей страдали куда более именитые черти, ну а в его ситуации, когда от результатов первого задания зависит существование, так и вовсе исключено! Видимо, придется немного помочь... А для этого нужно будет время, пространство и условия.

— Придется расчистить территорию для творчества... — Две Дюжины пробежался глазами по сопутствующей информации о семействе из общей базы о людях, доступ в которую ему, к счастью, не закрыли. "Юным ангелочками" что-то тоже можно знать...

Небольшой перенос, пинок по плохо прикрытой дверце шкафа, и на глаза одного из приятелей детей дамы попадается угол свернутой палатки. Обоняние как будто само чует запах шашлыка и ранней осенней листвы (очень важный набор из запаса чертенка) — устоять невозможно. Уменьшится в размерах, спрятаться за одной из фотографий и негромко щелкнуть пальцами. А на фотографии как раз они с друзьями в походе... Картинка сложилась. Телефон сам собой скользнул в руку, миг, и уже договорились о субботней вылазке на природу. Чудненько. Минус дети.

С благоверным придется обойтись чуть жестче — "случайно" попавшееся на глаза начальнику объявление в газете вылилось во внезапно свалившийся заказ, и как результат — приказ выйти на сверхурочную работу. Впрочем, трудно сказать, кто обрадовался своему субботнему досугу больше — муж, или дети. В субботу на работе так тихо...

Так, плацдарм расчищен. Надо бы глянуть, не мешает ли что принудительной диете нашего субъекта...

Чутье чертенка его не обмануло — субъект как раз оставил надежду дождаться вожделенной пиццы и прекратил терзать неработающий телефон... А ведь всего-то и надо было, что поправить карточку в гнезде, но нет. Вера в то, что результат триста второго нажатия будет не таким, как триста первого, а таким, каким хочется субъекту, был сильнее. Зато теперь он сломан куда надежнее! Красота!

Господин обнаружился перед дверью, уже готовый к выходу.

— Эй, дружок, ничего не забыл? Не-е-ет, забы-ы-ыл! — Пробормотал Две Дюжины, вытаскивая из кармана кошелек. Нет, правда, ну кто так деньги носит? А если на его жизненном пути попался бы не добропорядочный, хоть и немного опальный черт, а самый что ни на есть обыкновенный вульгарный карманник? А так, глядишь, и деньги целы, и для здоровья польза... Ох, что-то опять забота какая-то прорезалась... Может, это заразно?

Кстати, о здоровье... Субъект как раз направлялся к ближайшему ларьку с хот догами. Ближайшему весьма условно — проживал субъект довольно далеко от центра, да и город их не претендовал на звание культурно-туристической жемчужины, но все-же какой-то вечерне-ночной общепит в нем представлен был. Через пару кварталов субъект обнаружит свою финансовую несостоятельность и решит что-то делать дальше, так что расслабляться не стоит...

Собственно, так все и получилось. Уже выбрав усладу для чрева и захлебываясь слюной от предвкушения, субъект обнаружил пропажу. Расстроился. Как-то даже слишком. Выслушал нелицеприятные поучения о пользе таблеток от склероза от продавщицы, убирающей буквально из под носа вожделенный хот дог в духовой шкаф. Расстроился еще больше. Пришел к выводу, что сегодня не его день. Правильно, собственно говоря. Мудрые люди на этом, как правило, успокаиваются. Но это не наш случай.

Субъект принял историческое решение — вместо того, чтобы спокойненько идти домой и сублимировать страсти голода во что-нибудь полезное, направиться в магазин, в котором его хорошо знают, и, возможно, согласятся обслужить в кредит.

Получив четкое представление о дальнейших планах субъекта, Две Дюжины театрально вздохнул, порылся в своем заплечном мешке и достал оттуда маску, сделанную из чулка. Классика. А вообще, тяжелая, оказывается у этих ангелов-хранителей жизнь. Нервная и непредсказуемая.

Еще на подходе к магазину субъект понял, что что-то не так. Интересно, его на эту мысль натолкнула пара машин с мигалками или снующие вокруг здания сотрудники органов правопорядка? В любом случае, проявив чудеса дедуктивного мышления, субъект продолжил свой путь — чувство голода перебороло вскормленную годами потакания нерешительность.

Эпицентр суеты, разумеется, был в магазине. Здесь собралось сразу трое сотрудников в форме... Видимо, в комплект этой формы входило так же одинаково-озадаченное выражение лица, одно на троих. Здесь же была и продавщица магазина. Увидев рядом со входом знакомое лицо, она дала пояснения прежде чем казенная формулировка стража заставила субъекта отправиться восвояси:

— О, привет! Представляешь, забегает какой-то чудик в маске из чулка, прям как в кино, трясет в воздухе пистолетом, но не подходит к кассе, а сгребает прямо с полки товар в мешок... Ну, заплечный такой... И убегает! Я звоню в полицию, они тут же приезжают — ты ж сам знаешь, тут совсем близко, и оказывается, что все содержимое полки находится в мусорном контейнере на заднем дворе... А чудика и след простыл! Хорошо, хоть камера все зафиксировала, а то сказали бы, что выдумала, чтобы что-то там покрыть... Но теперь все пересчитывать придется, так что сегодня уже работать не будем... А эти (кивок в сторону ближайшего озадаченного) теперь думают, что так отвлекали их внимание, и теперь ставят всю систему на уши!

Субъект словил подозрительно-изучающий взгляд хранителя общественного спокойствия и счел за лучшее ретироваться поскорее. Но ретировался он не в направлении дома, а куда глаза глядят — похоже, события дня переполнили не слишком выдающуюся способность к пониманию субъекта.

Теперь он просто бесцельно брел по улице, переваривая вместо еды произошедшие за сегодня события. Тоже ничего себе диета, но надежнее было бы вернуть субъекта домой, а то еще, глядишь, начнет по помойкам рыскать в надежде найти там содержимое магазинной полки. Или с дворовыми котами за сосиску подерется. И огребет. А это в планы чертенка не входит!

Проходя мимо характерного переулка, субъект услышал характерное же "Мужик, закурить есть"? Этот нехитрый вопрос мигом вернул парящего в философско-фатумных кущах субъекта на грешную землю. Грязную и страшную! Да не просто вернул, а впечатал так, что субъект прирос к ней ногами. Намертво.

Чертенок схватился за голову — еще не хватало, чтобы субъект на нее прилег, с проломленной черепушкой, а то и сразу в нее, на два метра. С цветочками... Что там было по первоначальному плану встречи? Тому что подразумевал доставку связанного субъекта с цветочками к даме? Ящик-то понадежнее перевязи будет... Подманенному чертенком верзиле сценарий встречи не показывали, а если бы и показали — вряд ли бы он что-то в нем понял, да и разбираться бы не стал. А так — готовая жертва, перепуганная и дрожащая! Самый смак!

Пришлось оперативно отвесить легкого пинка субъекту, дабы разорвать контакт с землей, и подставить подножку искателю легкой наживы, уже оторвавшемуся от стены и набирающему скорость к намеченной цели. Так что на землю все-таки прилег искатель, с выражениями, не допустимыми в приличном обществе, но зато придавшими ускорение и без того взявшему неплохой старт субъекту.

А чертенок в это время сидел на мусорном баке и сокрушенно качал головой — похоже, процесс превращения в ангела-хранителя идет как-то помимо его воли — ему ведь раньше и в голову не могло прийти, что в подобной ситуации подножка достанется агрессору, а не жертве... Такая ведь пакость накрылась! Сплошное расстройство!

Чертенок даже проверил, не прорезаются ли у него на спине крылышки, и не отвалились ли рожки. Вроде нет. Или это не так происходит?

Наконец-то субъект направился домой. Нервная встряска притупила голод. Заснуть она ему вряд ли поможет, но от поиска новых приключений и еды убережет. Ничего, осталось продержаться не так уж и долго — до четырех часов завтрашнего дня. Лучшая специя для еды, известная лучшим поварам Земли, Небес и Преисподней как раз будет готова. Надо бы теперь глянуть, как дела у мадам — время-то позднее, а у нее на завтра запланировано довольно много дел...

Дама, похоже, об этом не думала. Расположившись у телевизора с миской хлопьев, леди с замиранием сердца следила за многосерийными перипетиями судеб. Чертенок в который раз за день схватился за голову!

— Тебе завтра вставать рано, дуреха! — едва не прорычал Двадцать Четвертый, буквально выдирая шнур телевизора из розетки. — Пирог яблочный готовить, а у тебя даже яблок нету! Не говоря уже о дрожжах и корице! Выпечку-то мы покупать любим! Покупать и поедать, сами-то готовить ее не умеем!!! Все, спать!!!

Не слышавшая ворчания чертенка дама еще, правда, подумала, не разбудить ли мужа, чтобы тот починил внезапно сломавшийся телевизор, но раздумала. Час ночи, как-никак, мужу завтра на сверхурочку, а она его и вправду любила... К тому же в голове все время вертелась какая-то шальная мысль, что что-то такое на завтра важное запланировано, что она не учла... Ну да ладно, завтра видно будет...

Проводив взглядом грузную, удаляющуюся наверх фигуру, чертенок завистливо вздохнул — ему-то отдых не полагался. Напротив, выпавшие часы относительного покоя следовало использовать самым продуктивным образом — разобраться в тонкостях человеческой кулинарии, ведь завтра ему предстоит ассистировать на кухне далеко не самому лучшему маэстро, а это куда сложнее, чем испечь искомый пирог самому! Общие знания предмета у него были, но тут как раз вступают в игру нюансы. А нюансы надо знать. Их надо знать перед тем, как к чему-то приступать, а не пытаться постичь их по ходу, листая справочники над подгорающим в духовке недошедевром.

К счастью, в Преисподней было множество отделов, посвященных самым разным аспектам чревоугодия, где эти нюансы бережно собирались, изучались, применялись и пестовались. Как и на Небесах, между прочим, ведь правильно приготовленная еда дарит чистую радость, а радость на небесах ценится высоко.

К несчастью для чертенка, его в эти отделы вряд ли пустят. Хотя... В архиве добиться искомого было легко — тот мелкий бес не представлял из себя сложного противника, да и запросы у чертенка были невелики. Невелики они и сейчас — ему не нужен настоящий, не испорченный любителями рецепт "утки по-пекински" — тайного оружия китайских демонов-дипломатов. Да и служат в отделе чревоугодия куда более мудрые и спокойные представители Ада. Повезет ли ему еще раз? В любом случае, это надо проверить!..

— Нееет, не так! — Толстый рогатый демон капризно приглядывал за работой подмастерьев. Две Дюжины успел подумать, что с радостью поменялся бы с ними местами, ввиду завтрашнего мероприятия, но потом вспомнил, по какому ведомству он сейчас числится, и приуныл. Его директора небось тоже... хотя... На счет куратора он почему-то так не был уверен... — Мягче пальчиками работай, мягче!

Демон-подмастерье формовал в руках тестяную заготовку. Две Дюжины выбрал это место не случайно — в тесте тут понимали толк.

— Тут важно поймать момент... — Демон все-таки обратил внимание на новоприбывшего. Черти сюда не часто заходят. Откинувшись на своем ложе, демон, подставил чашу под небольшой краник старого бочонка, стоявшего на специальном столике в углу, и повернул резную задвижку. Темно-красная жидкость полилась в чашу, разнося по помещению аромат дивного букета. Демон смерил чертенка взглядом. Ему не нужно было проверять какие-то допуски — опытные служители Преисподней считывают принадлежность собеседников без лишних условностей. Как и видят насквозь их суть.

— Итак, "юный ангелочек" решил податься в кулинары, али так перекусить захотелось? — осушив чашу, демон поставил ее на стол около бочонка и подпер подбородок.

— И то и другое. В каком-то смысле. — Это не то место, где стоило юлить, но и сразу вываливать свои дела на хозяев... невежливо. Надо дать им насладиться своим положением — тогда, может быть, что-то и выгорит.

— И можно без хлеба?! — Почему-то обрадовался демон. Ответ чертенка неожиданно пришелся ему по вкусу, хотя почему — чертенок никак не мог понять, как не мог понять и смысла ответной реплики демона. При чем тут хлеб?! — Ну, про перекусить-то мне понятно, ты предпочитаешь обычный рацион чертей. Пока что. Побольше паники, поменьше конфуза, приправить отчаянием, украсить сомнением, гарнир из общей злости, подавать раскаленным... Но такого здесь нет, ты и сам это знаешь... Ладно-ладно, понимаю. Первое задание и всякое такое. Жить-то хочется, а тем, кто живет, хочется кушать, и в этом смысле ты пришел по адресу. Что же до искусства кулинара... Хм... Ну хорошо, показывай, что у тебя там... — Демону спешить было некуда, а наблюдать за рядами подмастерьев день за днем скучно...

Две Дюжины послал демону коротенький импульс, в котором содержались детали задания и его план по достижению цели. Демон причмокнул.

— Недурственно. Кое-какой толк в кулинарии ты понимаешь... Хм... Что же до помощи... Дама твоя после этого возгордиться страшно... У нее и так с самомнением все в порядке, но самомнение, взращённое на практическом результате куда острее печет язык. Как бы пятый уровень не хватанула, хотя вряд ли. Не с ее талантами... Четвертый ей в самый раз... По нашему ведомству она никогда не числилась, а после такого будет... — Демон хитро подмигнул чертенку. — Полезный инструмент, тем более, что у нас таких на кухне не много... Так что, пожалуй, помогать я тебе не буду!

У чертенка даже хвост дернулся от удивления. Вроде бы так хорошо все шло... Во время рассуждений демона Двадцать Четвертый не встревал — он видел, что тот уже принял решение, и повлиять на него в не в его чертовой компетенции. И тут такой облом...

— Но и прогонять не стану. — Лукаво закончил демон, расставляя все на свои места. Помогать "ангелочкам" демону и вправду не с руки, а вот не обратить внимания на такую мелюзгу уважаемый демон вполне себе вправе. — Садись, вон в уголочке, и сиди себе тихонечко, никому не мешай... — Демон кивнул на маленькую, грубо сколоченную деревянную трехногую табуреточку, стоявшую в закутке у бочек. — Наблюдай, запоминай. Что усвоишь — то твое...

Чертенок кивнул и в точности воспроизвел инструкцию демона. Убедившись, что его поняли правильно, демон встал со своего ложа и неспешно побрел вдоль рядов подмастерьев.

— Масло растопи, но не перегрей! Нет, опара должна больше подойти, жди еще! Прокали сахар на чистой сковороде, и только потом добавляй! Нет, эти специи закладываются в раскалённое масло, а не в воду, так они лучше отдают аромат!.. — Доносилось до чертенка, и он мотал, мотал знания на несуществующий ус, зарубал на носу, записывал на обертке, да и просто запоминал. Словом, пользовался всеми способами усвоить науку, где-то тут переходящую в искусство...

Дело оставалось за малым — перекачать ее в субъекта, не предназначенного для этого в принципе...

Утро добрым не бывает не только для людей. Черти тоже его не слишком жалуют, хоть это и благодатнейшее время для каверз и жатвы. В основном по той же причине — бывает время, когда хочется самому прикинуться тюком с каким-нибудь неинтересным урожаем и полежать где-нибудь в тишине и покое, а тут дела...

Вернувшись "на пост", Двадцать Четвертый оценил, с какой непринужденностью некоторые умеют эти самые дела игнорировать. Вот например: домохозяйка, которой надо к четырем часам испечь и доставить на место яблочный пирог, и у которой даже нет на него ингредиентов. Лежит себе спокойненько в кровати и похрапывает, а ведь на часах уже девять утра! И это при том, что среди талантов сей особы умение делать несколько дел одновременно никак не значится. Чертенок проверял!

Не мудрствуя лукаво (по статусу пока не положено), чертенок отвесил даме смачного пинка!

— Подъем, тюха, подъем! Тебе же только собираться минут сорок, а ты еще даже не сообразила, что тебе сегодня надо что-то делать! — Бурчал Две Дюжины, соображая, как бы это оперативнее и доходчивее донести до дамы информацию о делах насущных. Дама, восприняв пинок как часть плохо сна, поварчивая встала и побрела в ванную приходить в себя и смывать следы общения с Морфеем.

Заметок и записей домохозяйка не вела... Чертенок успел даже подумать, что иначе было бы слишком просто и скучно. Не с его чертовым счастьем!.. Переложив пульт от телевизора на диван, Две Дюжины ходил кругами по комнате, проклиная привычки некоторых подолгу крутиться в ванной. Увы, способов донести мысль о пироге прямо там, ему в голову не пришла, а сложенное в форме яблока красное полотенце дама просто проигнорировала.

В сердцах сплюнув, чертенок проверил, как идут дела у второго субъекта. Спит пока. Оно и понятно — нервный вечер, долго не мог уснуть, вот организм и компенсирует. Но это не на долго — бурчащий от голода живот еще даст о себе знать.

Тем временем дама завершила утренний туалет и уже собралась было провести утро нового дня как обычно — за просмотром любимых телепередач. Но грамотно переложенный пульт и своевременное вмешательство чертенка сделали свое дело — телевизор включился на канале, повествующем о сезонности урожаев и использующем в качестве картинки вид пасторального яблочного сада. Две Дюжины предпочел бы более прямой намек — например, передачу о традиционных рецептах яблочных пирогов, но таковой на данный момент ни на одном из каналов не транслировалось, и пришлось довольствоваться тем, что есть. Но цепочка все же сработала!

— Ой, яблоки! Пирог! Я же обещала! — дама внезапно осознала неумолимость времени, но вместо решительных действий собралась окунуться в пучину переживаний — как это она могла забыть о такой важной для нее просьбе!

— Будь ты хоть чуток ответственнее, то помнила бы не только о своем досуге... — Ворчал тем временем чертенок, быстро перелистывая ту поварскую книгу, которая все же была в хозяйстве у субъекта. Его интересовал любой рецепт, в который можно было бы ткнуть домохозяйку, и в котором содержался список ингредиентов, а то и вправду купит только яблоки. Пиши-пропало ведь тогда!

Искомый рецепт чертенок нашел. Скривился — по сравнению с тем, что он наслушался в отделе чревоугодия, рецепт был просто убогим и кощунственным. Думается, демоны-кулинары единогласно приписали его авторство какому-нибудь ангелу, пропагандирующему воздержание и аскетизм. Но дрожжи там фигурировали, корица тоже, и даже изюм, а большего Двадцать Четвертому на данный момент и не нужно было.

Или, может, лучше все переиграть пока не поздно? Яйца и сахар как-то попроще будут... Но краткий обзор имеющегося в хозяйстве миксера поставил шлагбаум у этого поворота.

Привычка дамы собираться, бегая по квартире, сыграла чертенку на руку. Уловив момент, когда субъект забежит на кухню в поисках не то телефона, не то ключей, Две Дюжины чуть ли не силой ткнул ее носом в книгу.

— Ой, дрожжи! Я же совсем забыла! Корица, изюм! Хорошо, что я вчера догадалась посмотреть рецепт! — дама схватилась за голову. Почти как Двадцать Четвертый в этот момент, только он не думал о сохранении прически и макияжа.

— Догадалась она... Посмотреть... — Чертенок был готов заплакать в тот момент, когда захлопывалась входная дверь. Ему еще пришлось ключи от машины из-за тумбочки доставать, потому что кое-кто их вчера уронил и не обратил на это внимания...

— Заберите меня отсюда! Хочу работать мелким бесом в архиве! Хочу драить полы в школе! Не хочу сопли вытирать этой... этому... этим!.. Всем!!! Они же шагу не могут сами ступить! Чтобы не ступить! Неужели пернатым это нравится?! Неужели они получают от этого удовольствие, как мы, создавая пакость?! Ведь так здорово, когда эти рохли получают по заслугам за собственную глупость и невнимательность! И после этого ведь говорят, что в Аду нет справедливости! Где она тогда есть, спрашивается?! Справедливость — это когда воздается по заслугам! Когда сильный забирает награду! Награду за те старания, который он потратил на то, чтобы получить силу, умение, за то, что он стал лучше! За что ей дом? За что ей муж? За что ей я в качестве няньки, в конце-то концов!!!

Тишина пустого дома была ему ответом. Чертенок грустно вздохнул, и отправился вслед за домохозяйкой — ему предстояло еще много работы!

К счастью, цивилизация много дала и людям и чертям. Людям она, в частности, упростила процесс добывания пищи, а чертям — присмотр за людьми. Присмотр, и просто прекрасный полигон для оттачивания технологий мелких краж, обсчетов, фальсификаций... Пернатые тут тоже что-то отрабатывали. Вроде бы самоотдачу, ответственность и силу воли...

Две Дюжины был слишком не в духе, чтобы обращать внимание на прочих посетителей супермаркета. Он лишь позволил себе пнуть нижнюю банку в пирамиде консервов так, чтобы случился небольшой локальный коллапс, а заодно воспользовался возникшей суматохой, чтобы заменить в корзинке субъекта разрекламированную корицу на настоящую.

С яблоками было сложнее — восковые муляжи, попавшие сюда по чьему-то недосмотру (или, скорее, по чьей-то удачной пакости) надо было поменять на куда менее симпатичные, но при этом подходящие для пирога. Простым отведением руки и отвлечением внимания тут дело не обойдется... Пришлось на скорую чертову руку соображать плакат о пользе органических яблок, выращенных без пестицидов и удобрений, картинка на котором точь в точь копировала нужную сеточку. Дама на наживку клюнула, а Две Дюжины вытер обильно выступивший пот тыльной стороной ладони.

— Рекламщиком подрабатываешь?! — Спросил опускающийся рядом с ним с потолка бес.

— Практикум отрабатываю! — Отмахнулся чертенок. Не хватало еще перед всякой мелочью отчитываться.

— Так ведь органика ж сейчас в моде! Примут? — Удивился бес.

— Примут! — Кивнул Две Дюжины. — После того как она пару червячков съест и половину яблок из-за гнили через три дня выкинет — примут!

Бес хихикнул и улетел, а чертенок грустно посмотрел тому вслед. Хорошо ему... Летай себе по залу спокойненко, подзуживай деток на сласти... Курорт!

Все-таки дама в покупках была не совсем беспомощна. Она даже сама догадалась взять молока, и всего три раза забыла о цели своего визита, отвлекаясь на выставку косметики, рекламу зимнего турне и стенд с готовой выпечкой. В последнем случае Две Дюжины даже сам готов был пойти на уступки — уж очень невелика была его вера в способности домохозяйки, а готовый традиционный пирог был и вправду ничего... Но в задании было сказано четко — эмоциональное послевкусие должно быть положительным, а в случае с купленным пирогом навсегда останется червячок недоделанности, упущенной возможности проявить себя, да и просто трусливого пасования, так что, придется идти этот путь до конца.

Наконец, все было куплено, и чертенок даже эти покупки одобрил. Времени перевести дух, правда, не было — пока дама добирается домой, следовало проверить, как там идут дела у второго субъекта.

Субъект номер два как раз встал, и, словно по стопам первого, брел в ванную смывать остатки сна. Но на этом его сходство с субъектом номер один заканчивались — банные процедуры у мужчины редко отнимали больше пяти минут. "Лучше было бы наоборот, но это опять не с моим счастьем", подумал Две Дюжины, перекрывая воду. Он только надеялся, что, сраженный событиями вчерашнего дня субъект вообще не махнет на умывание рукой, после такого-то начала новых суток жизни. Решит еще, что новый день ничуть не лучше. Правильно, в общем-то.

— Тебе еще в люди идти! — От сердца чертенка чуть отлегло, когда он услышал шлепающие шаги по направлению к вентилю. — Догадался все-таки... Не стал сразу сантехников на помощь звать!

Чаю субъект все же выпил. Вид он при этом имел столь блаженствующий, что чертенок усомнился — а так ли он вообще роль ангела-хранителя играет? И правильно ли он понимает эту роль? Судя по всему — правильно! Вон, сколько счастья!

Двадцать Четвертый не был очень уж суров — он милостиво позволил субъекту съесть всухомятку остатки хлопьев, невесть как обнаруженных на одной из полок. Легкий запашок опрелости остался практически незамеченным, да и на вкусовые ощущения почти не повлиял. Судя по всему, лучшая в мире специя готова. Но хорошенького понемножку!

Вернее, это чертенок так считал. Субъект же был настроен решительно по-другому. Главным образом — решительно. Он решительно был настроен набить свой живот. Посему он решительно одел выходное пальто (погода, как и предупредили чертенка адские службы, была довольно ветреной и прохладной, вопреки прогнозам земным, предсказывавшим солнечный и теплый осенний денек), решительно нахлобучил на голову шляпу, решительно положил во внутренний карман кошелек... Перепроверил даже...

Две Дюжины сидел на столике у входа, и тихонечко посмеивался: вот что с некоторыми делает всего пара-тройка пакостей! Не узнать ведь человека! Даже охотничий блеск какой-то в глазах появился! Увы, к несчастью для субъекта, у чертенка были немого другие планы на предстоящий день... Но субъект об этом не знал. Он решительно взял с полки ключи, решительно шагнул к двери, решительно вставил их в замок, решительно повернул... И сломал...

— Аккуратнее с замком надо... — Хихикнул Две Дюжины. — Меру знать вообще полезно... Сиди теперь... Думай...

Стон беспомощности мигом свел на нет весь боевой настрой субъекта. Плечи снова сгорбились, грудь впала, взгляд потух. Жаль, конечно — в том состоянии он мог бы во многих интересных передрягах побывать. Увы. Возможно, в другой раз. А пока субъекту предстояло справиться с нахлынувшим отчаянием и решить, что делать дальше: телефон был сломан, окна на первом этаже сделаны так, чтобы через них нельзя было ни влезть, ни вылезть, до соседей через палисадник тут не докричаться... Да и слесари по субботам работают неохотно...

Две Дюжины сверился с часами — подсказать ему что ли? Тут уже нужен был точный расчет — чертенок следующие пару часов будет занят на кухне, и сильно отвлекаться на поддержание диеты данного субъекта ему не с руки, с другой стороны, опоздание на рандеву недопустимо... Ладно, воспользуемся промежуточным вариантом...

Подойдя к полке, с которой совсем недавно были решительно изъяты ключи, чертенок столкнул с нее на пол ручку, которой субъект расписывался за счета и письма. Субъект обернулся на звук. Посмотрел. По его лицу пробежало озарение, а чертенок в который раз досадливо поморщился. Наводить на мысли этих недотеп так утомительно! Куда ведь проще все делать самому. И надежнее, что самое главное.

Оказавшись на кухне у домохозяйки, чертенок с неудовольствием отметил, что он тут находится в гордом одиночестве. Похоже, что дама решила немного отдохнуть после утомительной процедуры шоппинга. Гадать о методах долго не приходилось — из недр гостиной по всему дому разносились знакомые звуки семейных неурядиц далеких, но таких близких, картонных, но таких живых персонажей... Куда более близких и живых, чем соседи, скажем. А для некоторых даже живее и ближе чем члены семьи.

— А ведь кто-то из наших хор-р-рошую премию отхватил в свое время за придумывание сериалов! — Проворчал Две Дюжины, уже привычным движением выдергивая штепсель из розетки.

Дама была жутко недовольно прерыванием досуга. Есть такие личности, которые не считают разного рода помехи... ну, конец света, например, пожар, и тем более какие-то там дела достаточно уважительной причиной для прерывания заслуженного отдыха. Но делать нечего — не проверять же, в самом деле, ради этого розетку! К тому же часы, так странно оказавшиеся буквально перед глазами в этот момент, подсказывали, что пора бы и за дело браться...

К тому времени, как дама все-таки добралась до кухни, чертенок сделал самое главное — заменил рецепт в кулинарной книге. Делалось это довольно просто — ненужный кусок старой книги просто заклеивался поверху специально разработанной для этого в адской канцелярии пленкой-хамелеоном, моментально принимающей вид нужной бумаги так, что отличить невозможно. Примерно таким же способом заменялся и текст. Главным преимуществом этого метода подмены было то, что изначальный текст восстанавливался на странице буквально за долю секунды — пленка легко убиралась и не оставляла следов. Этот нехитрый способ сведения с ума в свое время стал отправной точек бесчисленного множества конфликтов и даже парочки религиозных войн. Убежденность людей в своей абсолютной правоте, основанная на первом попавшемся источнике информации порой превышает все мыслимые и немыслимые величины... Эта теорема, кстати, в свое время тоже получила главную ежегодную Адскую премию в области изучения людей... Но сейчас задачи чертенка были скромнее. Всему свое время, как говорится...

С хорошим рецептом дела должны были пойти намного лучше, во всяком случае, чертенок на это очень надеялся.

Идеальных рецептов не существует. Даже внизу. Рецепт должен создать представление — и очень мало кто в состоянии сразу понять всю глубину этого явления. Представление о процессе. От начала, и до конца. Со всеми нюансами. На максимальную глубину. А глубина понимания у людей разная.

Шеф-повару не нужно объяснять, что, скажем, лук луку рознь, а рис рознь рису, и в зависимости от сорта или влажности в каждом конкретном случае готовиться они будут по-разному. А вот донести эту информацию до имеющегося в наличие субъекта практически невозможно. Лук — он ведь и есть лук, правда? Настоящий шеф-повар улыбнется, и приготовит десять разных блюд из одного и того же набора ингредиентов, основываясь только на разной обработке этого самого лука...

Чем менее подготовлен и компетентен кулинар, тем более подробным и точным должен быть рецепт. Он должен исключать саму возможность двоякого толкования и понимания каждого пункта, и при этом доносить до читающего именно то значение, которое нужно. Далеко не каждый уважаемый научный трактат может похвастаться такой характеристикой, не говоря уже о более приземленных вещах. При этом рецепт должен быть коротким, ведь некоторые забывают начало предложения, едва добравшись до середины... Все вместе делает задачу практически невыполнимой.

Данный рецепт был подробным. Он содержал точные количества ингредиентов, указанных в тех величинах, которые были под рукой у домохозяйки. Он относился к имеющимся у нее продуктам. И он уделял особое внимание той консистенции, которые должны иметь продукты на каждом этапе процесса... и он очень сильно отличался от всех прочих рецептов в книге. Для его размещения пришлось пожертвовать и следующим рецептом — все равно он никуда не годился. Остался один ключевой вопрос: способна ли данная конкретная домохозяйка его воспроизвести хотя бы в общих чертах?

Данная конкретная домохозяйка наконец соизволила посетить кухню. Завязывая фартук, она глянула в книгу... Нахмурилась... "Интересно, что ее могло там насторожить?" — Подумал Двадцать Четвертый, устраиваясь на краешке стола. — "Цветочка сбоку я там, вроде бы, не пририсовывал... Котенка — тоже..." Ту вероятность, что дама всерьез задумается о разнице в рецептах, Двадцать Четвертый оценивал несколько... ммм... скептически. Чуть выше, чем встретить на улице танцующего на задних лапах диплодока, но ниже, если оный диплодок будет вести себя прилично.

С минуту погипнотизировав рецепт, дама решила проблему свойственным ей образом — попросту выкинула из головы, а чертенок удовлетворенно кивнул, ибо любил, когда его прогнозы точно сбываются. Теперь к делу.

Следующий час Две Дюжины ощущал себя в шкуре того самого толстого и рогатого демона из отдела чревоугодия, и, если честно, ему не понравилось — такая уж натура у чертей — поучать они не любят.

— Дай опаре подняться... Муку просеять надо... — Бормотало он себе под нос, но сделать толком ничего не мог — разве что пинком подогнать нужный инструмент под руку домохозяйки.

Вмешиваться в мыслительный процесс людей младшим чертям... не рекомендовалось. Мягко говоря. Эта прерогатива высшей нечисти относилась уже не к вопросам статуса, а к вопросам просчитывания и расхлебывания последствий. А старшие демоны очень не любят убирать бардак за молодняком.

Любое действие имеет не только сиюминутный результат, но и длительно отложенные вышеупомянутые последствия. Вмешательство в сознание подразумевает резкую смену образа мышления и системы действия, которую трудно объяснить даже каким-нибудь "взбрыком" или "истерикой". Последствия таких "взбрыков" ломают картину обыденности сильнее катаклизмов, и просчитать, во что выльется тот или иной "психоз" очень и очень непросто. Так что Две Дюжины вовсе не спешил создавать из домохозяйки мастера-кулинара, даже если бы и смог. К тому же его опала не предусматривала возможности поблажек, в случае провала. Но все же... Все же...

— Один раз... — Бормотал себе под нос Две Дюжины, прицеливаясь, как перед памятным броском веревки. — Один чертов крохотный разок за это чертово задание!

"Стоп" — Пронеслось в мозгу домохозяйки, и она удивленно прекратила месить тесто именно тогда, когда нужно, а не доведя его до состояния кирпича. Прозвучавшая в голове мысль была такой чуждой, звонкой, необычной... Но природа взяла свое, и через минуту резонанс прошел, к тому же, трудно представить себе более короткое и четкое воздействие. К счастью, дама не пренебрегла "советом внутреннего голоса", и чертенок облегченно выдохнул — вот сейчас он действительно рисковал.

Оставалось дело техники, и это Две Дюжины вполне мог оставить без присмотра... Ну... Ему очень хотелось в это верить. В конце концов, декоративная лепка из теста домохозяйке периодически удавалась, а то, что это никто не хотел есть... Сейчас ситуация немного другая, но ему в любом случае следовало сосредоточиться на втором субъекте.

Субъект номер два все-таки догадался нарисовать плакат с призывом о помощи и выставить его в окне так, чтобы тот был замечен прохожим с улицы. Подойдя к дому и убедившись, что жильцов не взяли в заложники невидимые террористы, а хозяин всего лишь нуждается в услугах слесаря, прохожий вызвал оного по телефону и даже великодушно дождался приезда. В награду он получил немалое изумление, когда освобожденный из своего узилища мужчина первым делом поинтересовался у него наличием чего-нибудь съестного... Узнав, что съестного нет, мужчина спешно расплатился с мастером и поблагодарил прохожего за спасение, но уже на бегу. Две Дюжины вздохнул, и закатал рукава — похоже, придется играть на опережение, а заодно вести субъекта в нужную сторону.

Первый киоск с хот догами удалось нейтрализовать довольно легко — небольшое расстройство желудка у сидевшего в нем продавца, и вожделенная дверца захлопывается буквально перед выходом субъекта на финишную прямую.

К моменту подхода субъекта к следующему пункту маршрута — закусочной, как раз возымел действие звонок о заложенной там бомбе, и субъект мог досыта налюбоваться на вид оцепления его любимой забегаловки и плодотворную работу саперов.

— Неси-неси, дружок! — Хмыкнул Две Дюжины. — Лучшая специя в мире сама себя, увы, на место не доставит! Я бы сказал еще: "по сторонам не отвлекайся", да все равно без толку!

Но зато отвлечь можно других. Например, продавщицу небольшого продуктового магазинчика звонком от подруги. Вот она и не заметила, как на двери ее заведения появилась табличка "переучет", а вот субъект эту табличку очень даже заметил, но прореагировал почему-то рычанием. Странно...

Маршрут субъекта менялся дуновением ветерка, все время приносящем откуда-то упоительные ароматы.

— Какой-то у него нездоровый блеск в глазах появился... — Задумчиво произнес Две Дюжины, убирая в сумку очередную скляночку. — Вроде сутки всего голодал, чего звереть-то? С непривычки, разве-что...

На всякий случай чертенок убрал с пути следования субъекта двух пешеходов, у которых руки были заняты чем-то съестным.

— От греха подальше... — пробормотал Две Дюжины, и сам ужаснулся своим словам. Пощупал спину. Вроде, не режется, но уверенности хотелось бы и побольше...

Закончилось это блуждание за фантомом очень прозаически, и как-то даже и обидно — прорывом канализации у симпатичного ресторанчика... Пришлось заведению срочно закрываться... А чтобы избавиться от неприятного запаха, заглушившего витавшие в воздухе ароматы, вполне можно пройтись через небольшой уютный парк, расположенный с подветренной стороны. На противоположном краю, кажется, тоже что-то продавалось...

Чертенок удовлетворенно кивнул, прослеживая маршрут, и переместился чуть-чуть вперед, дабы привнести последний штрих в картину.

Дама сидела на аккуратной парковой скамеечке. На столе перед ней стоял порезанный на кусочки яблочный пирог. Ее взгляд уперся в небольшую табличку — фактически записку, оставленную на импровизированной доске объявлений. Табличка гласила: "В связи с угрозой дождя, детский праздник отменяется".

Погода и впрямь не радовала солнышком, но ведь это не повод... Она ведь так старалась... Можно сказать, как никогда... Сухие глаза женщины готовы были наполнится слезами, ее губы мелко подрагивали... По парковой дорожке шел осунувшийся мужчина в сером пальто...

Внезапно мужчина выпрямился, как будто втянул воздух своим носом и повернулся в сторону женщины, и стоящего на столе пирога. Помявшись буквально секунду, мужчина решительно переступил через небольшую оградку, отделяющую парковую зону от диагональной дорожки и подошел к женщине. Стоявший все это время рядом невидимый для всех чертенок отложил в сторону веер (для направления аромата в нужную сторону) и собрался: вот сейчас начинается самое главное. Зачетный период. Все, что было до этого, можно сказать, не считается. Вряд ли, конечно, оно действительно не считается, скорее, оно будет считаться исходя из того, как пройдет то, что начинается сейчас...

— Простите великодушно... — Мужчина подошел к женщине, впрочем, смотрел он исключительно на пирог. Голос мужчины дрожал. — Вы позволите купить у вас кусок пирога?.. Я сутки ничего не ел...

— Да забирайте хоть весь! — Выпалила женщина. Она хотела продолжить тираду, но не успела: мужчина буквально выхватил кусок с подноса и затолкал себе в рот. Лицо при этом у него расплылось в такой блаженной улыбке, что гневные слова просто застряли в горле у женщины. Видя такое неподдельное счастье от ее пирога на лице совершенно незнакомого человека, женщина сама расцвела в улыбке.

Две Дюжины облегченно вздохнул. Истинно говорят в Аду: "Лучшая в мире приправа — это голод"! Хотя... пирог ведь получился и вправду ничего. Всяко лучше чем все, что когда-либо готовила эта домохозяйка.

Рецепты-рецепты... Все дело в рецептах и в мастерстве кулинаров... Люди готовят зверей, соревнуясь между собой, и считая себя вершиной пищевой цепочки. Демоны и ангелы готовят людей, соревнуясь между собой, и считая вершиной пищевой цепочки себя... Интересно, готовит ли кто ангелов и демонов? Две Дюжины поежился — уж очень не понравилась ему эта мысль, и чертенок поскорее вернулся к реальности, тем более, что именно сейчас решается его судьба, и отвлекаться во время кульминации крайне не рекомендуется... В парке творилась...

Идиллия! Пролетай сейчас мимо какой-нибудь амур, могло бы выйти сущее безобразие, но нет! Две Дюжины зорко следил, чтобы его планам ничто не помешало. Появившемуся невесть откуда мелкому бесу было кивком указано на выход из парка, а материализовавшаяся в руках чертенка бейсбольная бита с кривыми ржавыми гвоздями веско дополнила рекомендацию. Бес тут же принялся умиляться опавшим кленовым листочком, заложил руки за спину и, насвистывая, удалился прочь.

Идиллию следовало прекращать, пока один субъект не наелся, а второй не открыл рот. Звонок от мужа, сообщавший, что изголодавшийся по семейному уюту благоверный мчится в родные пенаты, расставил все на свои места. Интересно, его устроит вчерашний суп с неснятой пенкой? Дама оставила своему визави угощение, прихватив, впрочем пару кусочков для себя и своего семейства. Пусть знают, как мама может! Чертенок тоже прихватил один кусочек для своих целей.

Фактически, за время встречи так ничего и не было сказано, кроме странного неловкого приветствия и скомканного прощания, но это, пожалуй, и к лучшему. Что они могли друг другу сказать? Долго жаловаться на жизнь? Это создает послевкусие совсем иного рода, чем нужно было чертенку. А больше, пожалуй, и ничего. Странная встреча, пять минут, нужных непонятно кому и зачем... Неплохо было бы понять, кстати, кому, и зачем? Но сначала...

В отделе чревоугодия ничего не поменялось. Казалось, что само время останавливается тут на обеденный перерыв, и перестает оказывать свое действие на реальность: все так же горели вдоль одной стены печи, стояли вдоль другой стены бочки, посередине стояли столы, между всем этим безостановочно курсировали множество подмастерьев, а наблюдал за всем этим один толстый рогатый демон. Почуяв визитера, демон лениво повернул в его сторону свою рогатую голову.

— Ну как все прошло? — Демон не стал утруждать себя приветствиями, да оно было и не нужно.

В качестве ответа Две Дюжины протянул демону кусочек пирога. Тот самый, который он позаимствовал с подноса. Демон аккуратно и несколько брезгливо взял кусочек двумя когтями, крутанул перед носом и кинул через голову точнехонько в помойное ведро.

— Неплохо. Весьма неплохо. Для нее во всяком случае. И для тебя.

— Ну как, проходит она теперь по вашему ведомству? — Хвостик чертенка невинно скользил по полу, а глаза изучали трещинку на потолке.

— Проходит. — Демон секунду повременил с ответом, а потом хитро подмигнул чертенку. — Давай, иди сдавай работу и пожинай лавры. Интересно, какие лавры у "юных ангелочков"?

— Вам и вправду интересно? Могу поделиться... — Теперь можно было, пожалуй, позволить себе и немного ехидства в голосе.

— Нет уж, спасибо, оставь себе! — Проворчал демон и повернулся назад к своим подмастерьям, а чертенок счел за лучшее тихо удалиться.

Интернат "Юные ангелочки" за время отсутствия чертенка внешне совершенно не изменился.

— И кошки его не слизали... — Вздохнул Две Дюжины, поднимаясь по раскрошенным ступенькам и опасливо посматривая на покосившуюся колонну. Прошло ведь всего два дня, а казалось — вечность. Вот что значит, напряженный график! Осталось только понять, плохо это, или хорошо?

Изнутри, впрочем, изменения были явно на лицо: пожалуй, что так чисто тут не было с момента торжественного открытия интерната. Но зато все так же пусто. Даже беса-уборщика нигде не видно.

Куратора он нашел все в том же месте, в той же позе спящего клерка. Казалось, куратор ее и не менял с момента их расставания, но теперь Две Дюжины смотрел на это совсем с другой стороны — не так уж и много демонов могут позволить себе фантомный контроль над событиями, пребывая материально в удобном для них месте. Ангелов, что характерно — тоже. Ну а степень удобства... Существа подобного уровня определяют удобство для себя сами.

Две Дюжины молча (якобы, чтобы не будить куратора, и тем самым соблюсти принятую учтивость, а не грубо-формальную вежливость, как если бы он поздоровался с порога) положил на стол перед куратором (точнее, слева от его возложенных на столешницу ног) эмоциональную карт-схему прошедшей встречи. Карт-схема была составлена очень аккуратно, прямо как по учебнику. Даже эмоциональные пики были выделены цветами, а сопроводительные комментарии были заботливо украшены сносками на участки графика.

Как только схема была положена, и Две Дюжины выпрямился, куратор перешел в активный режим, но уже не резко, как в первый раз, а спокойно и плавно. Похоже, все сделано правильно, во всяком случае так чертенок оценил выбранную им стратегию поведения.

— Неплохо... — Куратор — очень точно скопировал интонацию демона из отдела чревоугодия... Точно так же, только двумя пальцами, а не когтями взял листок... Повертел перед глазами...

"Интересно, в мусорку точно так же отправит"? — Успел подумать Две Дюжины и... не слишком удивился, пронаблюдав полет скомканного из отчета шарика, брошенного в урну через плечо.

— Сойдет. — Похоже, это был окончательный вердикт. Две Дюжины рассчитывал на более высокую оценку своих действий, с другой стороны, не собирается же он хвастаться аттестатом "Юных ангелочков"!.. — Правда, у нас тут несанкционированный доступ к сознанию имеется...

Две Дюжины сглотнул. В отчете он, разумеется, об этом не упоминал.

— Но сделан он корректно. — Закончил куратор, ответно-учтиво не замечая предательское движение кадыка чертенка. — ладно, разрешение на разовое вмешательство задним числом я оформлю...

"Оппа..." — Пронеслось в голове у Двадцать Четвертого. Оформить разрешение на вмешательство, еще и постфактум...

— Может даже лицензию выпишем... — Усмехнувшись закончил куратор, а чертенок счел за лучшее заткнуться, в том числе и мысленно.

— А пока идет волокита с оформлением, у нас тут небольшая проблемка... Наш бес-уборщик получил изрядный нагоняй после нашествия адских кошек, и несколько перетрудился, оттирая помещение... Так что сейчас он пребывает в честно заслуженном двухнедельном отпуске, а поскольку чистоту поддерживать надо, и ты как раз освободился, и даже в курсе, какие жидкости в каких пропорциях и для чего добавляют в ведро с мыльным раствором... — Окончание фразы повисло в воздухе, но двусмысленностью там и не пахло.

Две Дюжины зажмурился, резко развернулся и на негнущихся ногах вышел из аудитории. По ту сторону двери его встретило ведро со шваброй, которых, само собой, до его визита тут не наблюдалось. Все правильно, он ведь сам еще не так давно был готов на роль уборщика, не так ли? Интересно, он будет первым уборщиком в Аду с лицензией на вмешательство в сознание? И можно ли считать его самым молодым среди чертей, которые удостоены подобной привилегии?

Две Дюжины вздохнул, и взялся за швабру. Похоже, ответы на эти вопросы напрямую зависят от качества уборки в ближайшие две недели... Но зато теперь он мог быть уверен в завтрашнем дне!

2. Чертова бухгалтерия.

— Тээкс, почти готово! — Две Дюжины осмотрел чистый коридор третьего этажа школы-интерната для опальных чертей "Юные ангелочки". Оставалось еще вытереть пыль на пятнадцати подоконниках и полить остатки трех давно засохших цветков.

Чертенок вытер обильный пот тыльной стороной ладошки. Его рыжий мех давно пропитался потом — мыть целый день пустые коридоры интерната — то еще чертово наслаждение. Шел пятый день его персональной каторги. Пожалуй, пенять, кроме как на себя было не на кого, но в момент совершения милой сердцу чертенка пакости, ему на ум и прийти не могло, куда он, собственно попал.

Не понимал он этого и сейчас, но крох тех знаний, что он накопил за несколько визитов сюда хватало, чтобы понять — это странное заведение — отнюдь не то, чем является для всех представителей, что Преисподней, что Небес.

И в Раю, и в Аду считалось, что худшего наказания для провинившегося индивидуума, чем попадание в эти стены попросту нет. Принудительная смена рода деятельности на диаметрально противоположную для большинства казалась хуже смерти... Некоторые и выбирали смерть, предпочтя последнюю прогулку и развоплощение прибытию под роспись. Подобное положение вещей интернат, похоже, устраивало целиком и полностью. Многие из покорившихся и пришедших развоплощались во время первого задания, не в состоянии быстро перестроиться под новые реалии. Интернат это тоже устраивало. Сантименты тут были явно не в чести.

Две Дюжины, попавший в опалу после неудачного визита в музей, не собирался сдаваться. Не собирался он и отбрасывать свой хвост с рожками, но этого, кажется, и не требовалось... Во время своего испытательного задания чертенок устроил достаточно пакостей даже для уважаемого черта, но так как нужный результат был достигнут... Прибавка "особый", следовавшая в его деле после позорной новой квалификации "ангел-хранитель" давала достаточно пространства для маневра. И пищи для размышлений, как и все, что тут творилось.

Результатом его первого задания стала совершенно непонятная встреча двух людей. Кому она нужна была, и зачем — объяснять ему, похоже, не собирались. Но зато лично для него успех задания вылился в привилегию, о которой мечтали даже старшие черти... И двум неделям каторжной работы... Видимо, чтобы сильно не задирал хвост, а заодно и подумал о собственном поведении и неизбежных последствиях оного. Очень хорошее занятие для головы в процессе мытья полов.

Неожиданно рядом с ним материализовался фантом.

— Дуй ко мне. — Фантом был краток. В очертаниях развалившегося за столом и закинувшего ноги на столешницу клерка нетрудно было узнать его куратора — так и не соизволившее представиться существо с совершенно адскими замашками и безразличием, достойным холодных вершин Небес.

Именно поведение куратора во всей этой истории смущало чертенка больше всего. Образ человеческого клерка, отшлифованный до совершенства, постоянное пребывание в астрале и возможности в реальности наводили на мысль о том, что перерывать архив (в который у него теперь, по логике, был особый доступ) в поисках попавших в опалу высших обитателях Ада или Рая... не стоит... Потому что с какого-то момента само понятие "опала" теряет свой смысл. Зато иными красками играет нейтральное слово "возможности". Или "способы". Чертенок хорошо чувствовал те области, в которые ему пока рано соваться.

Добежав до нужной двери второго этажа, чертенок учтиво постучал и, не дождавшись разрешения войти, открыл дверь и просунул в нее свою рогатую рыжеватую голову. В ту же секунду ему в лоб врезался бумажный самолетик. Судя по прошлому разу — инструкция к новому заданию.

— Дуй наверх, и в темпе! — Куратор, не меняя позы, все же снизошел до пояснения.

Чертенок подумал, что раз уж "в темпе", то неплохо было бы расширить инструктаж... Потом он подумал, что в бумажке явно указано то, что ему следует знать, а больше куратор все равно не скажет. И еще он подумал, что неплохо было бы отдохнуть!..

— А что, ты разве не отдохнул? — Куратор вынырнул из своей дремы и удивленно посмотрел на чертенка сквозь квадратные очки.

— Мытье полов как-то не особо способствует расслаблению... — Обреченно проворчал Две Дюжины. Смысл держать язык за зубами, если мысли из головы изымаются напрямую.

— Я про прошлый твой визит на Землю. Тут-то ты хоть делом занимался... — Куратор снова откинул голову, и попытался устроиться поудобнее на своем старом рассохшемся деревянном стуле. Две Дюжины уже на автомате заметил пару кусочков облупившейся краски, упавшей на недавно вымытый пол. Им вымытый пол.

— А там я, значит, ерундой маялся? — Чертенку стало обидно — он считал свой первый самостоятельный заход в мир людей более чем удачным. Но куда больше чем мнимая обида, интересовала его причина организации той странной встречи.

Куратор хмыкнул.

— Ерундой. Но ерунда бывает разная. Иногда и полезная. И не говори мне, что совсем не получил удовольствия от процесса...

Крыть было нечем. Хотя некоторые эпизоды своего первого задания вызывали у чертенка нервную дрожь, за последние пять дней оказалось, что в целом вспоминать его приятно и забавно. Всяко приятнее и забавнее чем то, чем чертенок занимался до перевода сюда.

— Вот видишь. — Куратор снова хмыкнул, и окончательно ушел в дрему, а чертенок закрыл дверь, так и не переступая порога.

Уже с той стороны двери чертенок подумал, что ему придется очень сильно постараться, чтобы выдрессировать свои обычно скачущие галопом мысли. С таким-то визави...

"А это вообще полезно..." пронесся рядом с ним прохладный ветерок. Прохлада с этого ветерка как-то по особому ухитрилась перепрыгнуть на загривок чертенка и весело, как с ледяной горки, скатиться до самого кончика хвоста. Заодно и лишние мысли с собой унесла. Две Дюжины развернул самолетик.

"Воспитанник Двадцать Четыре, вам предписывается отправиться на Землю и взять под контроль нервное состояние субъекта. Довести до нейтральных показателей и озаботиться поддержанием стабильности на будущее, не требующем вашего присутствия". Далее шли координаты субъекта.

— Даже меньше, чем в первый раз... Прокомментировал чертенок детальность задания, спешно пробегая глазами координаты. Женщина, бухгалтер, тридцать пять лет, одинокая... Сейчас чертенка больше интересовала приписка карандашом в конце, сделанная от руки.

"Сбей сначала чем придется, а потом спокойно выстрой, что посчитаешь нужным".

Ехидства, по крайней мере, тоже меньше... А к совету, видимо, стоит прислушаться. В первый раз он был очень даже уместен, хоть понял это чертенок далеко не сразу. В этот раз подобного недочета совершать не следовало — инструкциями и пояснениями тут не разбрасываются.

Прибытие чертенка на Землю поздним осенним вечером неожиданно ознаменовалось одним очень важным событием. Прямо перед его носом зажегся какой-то совершенно незнакомый огонек, воздух задрожал, и в нем проступили контуры небольшого прямоугольника. Чертенок взял предмет и присвистнул — это была лицензия. Та самая лицензия, о которой вскользь оговорился куратор во время отчета по его прошлому заданию, как о ничего не значащей формальности. Та самая лицензия, которую получали столетиями, доказывая свою состоятельность как нечисть. Вручались такие лицензии в особом зале под звуки медных труб и бой барабанов.

Чертенок огляделся по сторонам — мрачная подворотня квадратной формы. Вместо люстры на тысячу свечей — тусклый свет из какого-то окна, вместо резных мраморных колонн — баки для мусора, вместо барабанной дроби — накрапывание дождя. И драный кот, жмущийся к баку, судя по всему, вместо камердинера. Что там чертенок думал на счет уменьшения ехидства? Похоже, с этим у куратора по прежнему все в порядке.

Две Дюжины внимательно изучил лицензию. Ограниченная. Все-таки ограниченная. На разовое вмешательство за задание. "Видимо, чтобы сильно не расслаблялся..." — Подумал Двадцать Четвертый чуть расстроенно. — "Ага, расслабишься тут с ними... Ладно, в любом случае — это очень и очень хорошо. Даже сам факт разовой лицензии на время — уже хорошо, а тут бессрочная. Эдакая палочка-выручалочка на непредвиденный случай. Беречь — береги, но копить смысла нет. Пользуйся с умом. Это вообще полезно, как сказал бы куратор."

Следовало разыскать субъекта, и чем скорее — тем лучше. С этим проблем возникнуть не должно — все-таки чертово ориентирование на местности и чертов же поиск нужных людей давным-давно отшлифован до совершенства. И внедряются эти навыки в неокрепшие чертовы умы одними из первых. А сдавать зачеты по нему очень помогают потерявшиеся в горах альпинисты и заблудившиеся в пещерах спелологи...

Нужный субъект альпинистом или спелологом не был. А вот непроглядный мрак вокруг и пещера непонимания — была, и отнюдь не фигуральная...

Бывает такое состояние души... Когда вроде бы всю жизнь стараешься прожить правильно — обдумываешь поступки, делаешь разумный выбор, стараешься поступать как надо... И в какой-то момент обнаруживаешь себя в глубокой яме непонимания. Той самой, когда не можешь понять мир вокруг. Когда тебя окружают вроде бы знакомые люди, вроде бы умные... Но творят они непонятно что, непонятно зачем и непонятно как. Как будто их ум используется для чего-то другого, а не для жизни. Вот только для чего? И где? Вроде бы вы все еще существуете в одном измерении, с общими для всех причинно-следственными связями, но действуют они лишь формально и от случая к случаю. И почему подобное происходит на всех слоях общения — начиная от встречи с соседкой, заканчивая глобальным переделом мира? Когда хочешь понять, стремишься к пониманию того, что происходит вокруг, а в результате это понимание только ускользает от тебя, будто чем пристальнее взгляд, тем реальность искривляется все больше и больше, словно под воздействием кривого зеркала, смастеренного особо хитроумным и зловредным гномом.

И когда это понимание уходит окончательно, на тебя наваливается такая тоска и уныние, которой позавидуют разбитые сердца и утраченные надежды. Тогда помочь не в силах ни запой, ни влюбленность, потому что не ждешь уже от них ну ничегошеньки хорошего. Ну совсем. И это был как раз подобный случай.

Женщина шла с работы, а следом за ней брел растерянный чертенок. Ни одна из его заготовок на такой случай не годилась, а новая идея пока не спешила приходить. Такой сорт безнадеги купажируют особо, и выдерживают подальше от остальных, дабы не перекинулся на всю коллекцию депрессий. Его редко потребляют — он невзрачен на вкус. Отравленный ею человек апатичен — а это не интересно ни одной из сторон. Когда в душе разливается усталость, а добро мало отличимо от зла просто потому, что легко переходит из одного состояния в другое, и предугадать что будет с тем или иным поступком после десяти смен попросту невозможно. Тогда перестаешь удивляться ножу в спине от друга, или внезапной помощи от врага, потому что с какого-то момента они неотличимы. И то, и другое становится в порядке вещей, а реакцией на все является одна бесконечная усталость.

Две Дюжины понимал, почему подобное задание могли поручить ему — подход обычного ангела-хранителя тут явно не годился, но чертенок сомневался — хватит ли у него квалификации?

Что делать в такой ситуации? В обычных учебниках она не прописана — это точно. Попытаться снова разделить добро и зло? Трудная задачка, когда даже помощь детскому фонду рассматривается как добровольный вклад в покупку машины директора и поощрение царящей вокруг коррупции. Зачастую верно. Зайти с обратной стороны? Убийство старушки-процентщицы — безусловное добро, доказанное одним не в меру проницательным человеком, но тут этот способ тоже не годится — в задании сказано нормализовать, а сейчас наблюдается крайний перекос в сторону мрачности. В такой ситуации убийство, пусть и десять раз благородное, может привести к аффекту, а этого следует избегать. И что делать?

Ответ, как ни странно, пришел со стороны. Точнее, подкрался сзади, совсем как общеизвестный раскормленный зверек. Выглядел он, правда, отнюдь не столь симпатично — белости там не было и в помине, а за пушистость могла сойти разве что недельная щетина, но зато звериности там было хоть отбавляй.

Есть такие места, куда не стоит забредать одиноким женщинам на ночь глядя. А если женщина ничего вокруг не видит, погруженная в свои мысли, то такие места нет-нет, да и попадаются на пути. Чертенок мысленно отвесил себе подзатыльник — хорош, "юный ангелочек", нечего сказать! Грабителя почти вплотную подпустил!

Моментально переместившись за спину женщины, чертенок провел ей по шее кончиком хвоста — прекрасная замена ощущению щекотки от чужого взгляда, усиленная в тысячу раз. При необходимости усиливается в миллион, путем добавления небольшого (по нарастающей) электрического импульса. Женщина обернулась, и увидела опасность. Опасность была не особо страшная, но вот блеск ножа в руке не предвещал ничего хорошего.

"Зонтик"! — подумал чертенок. — Женщина несла в руке зонтик-трость, который, несмотря на начавшийся дождь, так и не был раскрыт. Она попросту забыла о нем.

Снова небольшой импульс, на этот раз тепловой и в районе руки напомнил ей о таком небесполезном предмете обихода.

Когда зонтик буквально ожег руку женщины, грабитель был уже близко — можно было даже рассмотреть его растянутый в кривой ухмылке рот и гнилые зубы, но женщина все же догадалась поднять свое импровизированное оружие — не столько даже для драки, сколько просто из психологического желания что-то иметь между собой и угрозой.

"Да не так"! — Сердито подумал Двадцать Четвертый и со всего смаку пнул рукоятку так, чтобы кончик зонта угодил туда... В общем, туда, где больно!

Грабитель согнулся, женщина удивилась внезапно дернувшейся руке, но все-таки догадалась сделать ноги, а чертенок как раз заканчивал разворачивать такси с соседней улицы так, чтобы в свете его фар отразилась бегущая особа.

Одним словом, инцидент удалось свести к минимуму, хотя ему, как ангелу-хранителю наверняка светит нагоняй за непредотвращение... С другой стороны — спасение от грабителя ночью — вполне себе явное добро (мысль о том, что преступности развелось, постараемся нейтрализовать)... И жизнь сразу заиграла новыми красками...

Но пока еще рано делать выводы. Вот спадет выброс адреналина — тогда и посмотрим, во что вылилось это приключеньице...

Чертенок закоротил проводок, когда водитель собрался уже "подправить" счетчик, воспользовавшись явной невнимательностью пассажирки. Маленький разряд весьма доходчиво объяснил шоферу преимущества честной, но голодной жизни.

Помог трясущейся руке вставить ключ в замочную скважину — не хватало еще заболеть в такую погоду! Выводить больного человека из депрессии куда сложнее, а чертенок ненужных сложностей стремился избегать.

А вот соседку, больше всего любившую изливать на окружающих свои истории о жизни, следовало нейтрализовать особо. Для начала Две Дюжины открыл недавно закрытый кран в душе, и сбросил на пол полотенце. Точнее, на сливное отверстие. Немного подумал, и опрокинул следом флакон с шампунем. Законченные картины всегда приятнее глазу, не так ли? Немного рассчитал по времени, и аккуратно пододвинул тканевую прихватку поближе к плите — хозяйка как раз прислушивалась к раздающемуся по соседству звуку — человек пришел с работы — самое время его навестить и рассказать, что за день произошло!

Увы, ее намерениям не суждено было сбыться — уже в прихожей ее чуткий нос уловил запах гари, а когда она повернулась, то как раз смогла лицезреть наступающую со стороны ванной волну розовой пены! Да, пожар и потоп одновременно — это что-то новенькое в ее жизни! Но зато будет, о чем потом порассказать!

Чертенок вернулся в квартиру женщины — та как раз уселась в кресло и положила горячую голову на руку. Ее била нервная дрожь, но это вполне естественная реакция после такого-то денька. Две Дюжины кивнул и быстренько пробежался по квартире на предмет устранения всех мелких неприятностей, заготовленных на сегодня судьбой, или кем-то более конкретным.

Отодвинул от края стола вазу... "Ей недолго осталось в любом случае, но оставим-ка мы это на потом". — Две Дюжины старался убеждать себя, что любые "добрые" по стандартным меркам дела, которые он творит — это хорошо зарезервированные гадости, которые будут применены в нужный момент, но на практике он уже вошел в тот рабочий ритм, когда работа выполняется по функции без каких-либо моральных оценок. Вряд ли это можно назвать признаком профессионализма — рановато пока. Скорее, это был результат той собранности, которая появилась после незапланированного нападения на субъекта. Чертенку очень не хотелось завалить задание сразу после получения лицензии на вмешательство. Да и вообще, хватит с него уже провалов.

Смерил недобрым взглядом высунувшегося из кухонной тумбочки любопытного таракана. Тот мигом смекнул, что в доме появилась новая сила, и что церемониться она не будет, после чего поспешил поскорее убраться с глаз чертенка долой, а заодно рассказать товарищам об изменении геополитики и спланировать переезд. Странные существа эти тараканы. Мало того, что видят всех, так еще и организационное мышление имеют такое, что некоторым представителям прямоходящих еще эволюционировать и эволюционировать.

В стене плохая проводка, но с этим можно пока повременить... Чертенок выдохнул, в который раз подумав об утомительности работы ангелом-хранителем. Это ж какие нервы иметь надо, чтобы постоянно смотреть по сторонам и убирать всякие мелочи. Ведь не успеешь расслабиться, как что-нибудь случится! Кстати, про нервы — у бухгалтеров они ведь тоже должны быть металлическими! Как проводка...

Во всяком случае, бытует такое распространенное мнение, что все бухгалтера — сплошь холодные и черствые люди, погруженные в бесконечные колонки цифр, и что окружающий мир их если и волнует, то только как статья какого-нибудь из счетов. Чаще всего расходная.

Вопиюще неверное мнение, между прочим! Бухгалтера — вполне себе живые люди! Честно-честно! Просто на такую странную штуку как жизнь после работы времени у них практически не остается. В бухгалтерской среде про нее ходят разные легенды — преимущественно сладкие, как о чем-то чудесном, но иногда попадаются и страшилки, повествующие о таких непонятных ужасах как семейные встречи или загородные поездки. Куда то идти? С кем-то встречаться? Вместо того, чтобы рухнуть на постель и провалиться в забытье, наглотавшись успокоительных? Не смешите...

С нервами тоже самое. Они там есть... Ну, были, когда-то... но потом их выжгла работа бесконечным напряжением. А вот что на их месте осталось — зависит от каждого конкретного индивидуума. У кого-то пустое место и серый пепел. У кого-то — оголенные провода, вспыхивающие от неосторожного взгляда...

"Может, ей работу сменить"? — Подумал чертенок, глядя на кипу газет на тумбочке. — "А то с такой напряженкой грабителей не напасешься для разрядки"...

Полистал предложения... Не то, не то... Да и любит она свои циферки, что тут говорить, а работа по призванию дорогого стоит, в том числе и для нервов... Ну и как тут не свихнуться на таком противоречии?!!

Женщина тем временем продолжала сидеть в кресле. Чертенок внимательно ее осмотрел — приятная дама, весьма симпатичная, ум, чувство юмора... А где личная жизнь, спрашивается?! Где рыцарь, заключающий в объятия, защищающий, понимающий и всякое такое? Где этот бедолага? Почему вместо него приходится отдуваться чертенку?!

Две Дюжины задумался. Архив? В прошлый раз он пошел на хитрость, чтобы получить куцые сведения... В этот раз ему нужно явно больше... Да, но в этот раз у него есть лицензия! Вмешиваться в мыслительный процесс ему пока без надобности, но лицензия подразумевает совершенно четкую идентификацию, а вместе с ней и определенный допуск к общеадской системе информации. Почему бы не попробовать?

Чертенок достал из сумки в кристалл, набрал запрос в архив, и сразу, еще до появления язвительного беса-служащего, приложил свою лицензию. Изображение дрогнуло, случилась явно какая-то заминка, но в результате перед ним возник демон вполне респектабельного вида и вежливо поинтересовался, что ему угодно.

Несколько опешив от подобного обращения, чертенок сделал запрос на краткие сведения о личной жизни субъекта. Ответ пришел довольно быстро и содержал именно то, что он заказывал. Ни больше-ни меньше.

"Удобно!" — оценил чертенок адский сервис высоких рангов. "Нет чтоб всегда так"...

Две Дюжины углубился в чтение. Так с рыцарями все более-менее понятно — этого расплющило вместе с доспехом под грузом сарказма, этого попытались отмыть от конского запаха, но тот сопротивлялся, и в результате оказался на помойке, этот не прошел проверку на минимум эрудиции о средневековье и экономике королевства проживания, с этим было просто скучно... Ну да, все правильно — ум, чувство юмора... они, как правило, требуют соответствующей отдачи и реакции, а всесторонняя подготовка рыцарей порой страдает пробелами... что в бухгалтерском балансе недопустимо!

— Так, что у нас дальше? — Чертенку уже было интересно. — Этого порубили на котлеты вместе с конем, так как иных способов снабжения продовольствием не предполагалось, а требовалось. Этот банально не подходил под ТТХ "рыцарь обыкновенный, к жизни подготовленный", этот явно напялил чужие доспехи и теперь еле-еле в них семенил, силясь взобраться не только на лошадь, этот банально витал в облаках, что в доспехах не так-то и просто, а посему сил на земные подвиги, вроде замены водопроводного крана у него не оставалось... Ага, примечание — по материальным критериям отбор не ведется — роль содержанки для субъекта равно неприемлема роли содержательницы...

— Отдел амуров, небось, на нее вековой запас стрел извел... — Хихикнул Две Дюжины. — Стреляли уже из особых осадных аркобаллист, потому что обычные стрелы отскакивают со звоном. Навесом, по площади, в надежде хотя бы на накрытие. А я еще, дурак, на тяжелую работу жаловался!

А вообще, справедливости ради, надо отметить, что на каждого рыцаря приходилось по паре-тройке оруженосцев, конюхов и прочей... ммм... челяди, ищущих не то хозяйку, не то мамку, не то служанку, а может все это вместе взятое плюс пару страниц из журналов для взрослых.

Хотелось же ей чего-то условно равного...

— Не буду даже и пытаться! — Решил Две Дюжины, закрывая сводку.

Женщина все еще сидела в кресле, но теперь не поддерживала ладонью горячий лоб, а опиралась подбородком на кулак. Левый. Правая рука лежала на подлокотнике кресла и была несколько напряжена. Взгляд ее обрел если не былую твердость, то хоть какие-то намеки на сознание. Теперь дама не переживала случившееся, а старательно обдумывала. Внимательно, детально, как и подобает хорошему бухгалтеру, нанизывая события на нитку логики. Ее правая рука медленно сжалась в кулак, и так же медленно повторила движение, закончившееся для одного не в меру ретивого грабителя вспышкой боли и возможными проблемами с наследственностью. Нахмурилась. Повторила движение, медленно и сосредоточенно. Нахмурилась еще больше, но потом качнула головой, приняв решение отложить задачу на более благоприятный момент, и отправилась спать. Мудрое, в общем-то решение.

Две Дюжины проверил внутренний уровень напряженности — зашкаливает, конечно... Чего еще ожидать?.. И пока рано что-то прогнозировать. Надо бы подстелить соломки на завтра, чтобы день прошел спокойно и безмятежно... Ну или хотя бы так, чтобы базовые стрессы и кризисы проходили по расписанию и более-менее равномерно были распределены по дню. Так, кажется, у бухгалтеров называется безмятежность?

Две Дюжины коротко пробежал список коллег субъекта, а так же дела на завтра... Мда, покой нам только снился, притом — вечный! Напоминает стажировку в адской канцелярии... Такс, с основным большинством проблем можно будет совладать по ходу дня, но, по-хорошему, надо бы нейтрализовать одного из начальников и одного из контрагентов. А лучше — по-плохому! Что характерно, по общей причине — истеричной невменяемости.

С начальника можно начинать уже сейчас — он как раз на импровизированной вечеринке "кому под пятьдесят" с обилием приглашенных особ "кому под двадцать-двадцать пять"... Для передачи жизненного опыта, не иначе... И обилием напитков "под сорок" но уже не лет, а градусов, хотя выдержка там тоже кое-где приличная. Одним словом, прекрасный вечер для уважаемого семьянина.

Две Дюжины перенесся на место. Поискал глазами по затемненным уголкам клуба, и быстро нашел искомого субъекта. В окружении, как говорится. Уже передающего опыт.

— Ангела-хранителя на вечер заказывали, уважаемый? — Хищно осведомился Две Дюжины. Пожалуй даже слишком хищно — по клубу словно прошелся холодок — кто-то из танцующих сбился с ритма, кто-то в испуге обернулся, кто-то поперхнулся коктейлем... но не наш субъект. На данный момент он пребывал уже в полностью расслабленном состоянии, а на такую ерунду, как изменение астрального фона не реагировал даже будучи полностью в форме. Ничего, привести субъекта в собранное состояние нетрудно. В разобранное — тоже.

Осталось соблюсти тонкую грань — нужно обставить все так, чтобы после ударного отдыха у начальства не было сил или возможностей срываться на подчиненных... Сделать это можно двумя способами — расслабить его так, чтобы завтра ему было уже не до работы... Или напрячь так, чтобы завтра ему было уже не до работы. Субъект, конечно, был уже в достаточно расслабленном состоянии, так что довести его до нужной кондиции первым способом не представляло труда, да и инструменты все под рукой... Какой-нибудь демон из подразделения гедонизма справился бы одной левой, да и душу бы за собой зарезервировал.

"Но ведь это же не наш метод"! — Хмыкнул Две Дюжины и осмотрел субъекта. Начать можно с самого основания, то бишь с ботинок. Они у мужчины модные, блестящие... в смысле, узкие, жесткие и неудобные. Такими мучать — одно удовольствие! Чертенок достал из сумки рабочую щекоталку, задумчиво повертел в руках, скосил еще раз глаза на субъекта и стремительно уменьшился в размерах...

Когда у начальника слегка зачесалась стопа, он брезгливо поморщился — вот ведь незадача: всегда какая-нибудь мелочь мешает наслаждаться жизнью! Первой мыслью было щекотку попросту игнорировать — забудешь о ней, она "обидится", и сама пройдет. Но чертова щекотка так просто не проходит! Оставленная без внимания, она действительно словно обижается... И начинает щекотать сильнее! Мужчина поморщился уже сильнее, и попытался почесать ногу о ногу... Не тут-то было! Щекотало в таком особом месте в центре стопы, где так просто не почешешь, особенно в ботинках! Снять одной ногой ботинок под столом и почесать тоже не вышло — новые ботинки слишком туго сидели. Мужчина раздраженно вздохнул, и, наконец, полез под стол рукой.

Почесать пальцем не вышло — очень уж узкий зазор между ногой и ботинком оставили современные кутюрье, или кто там эту обувь для модников проектирует? Или, может, нужно покупать обувь по размеру, а не по цифрам двадцатилетней давности без учета ожирения и отеков? Да ну, ерунда какая! Конечно же нет! Надо брать только самое модное и новое, а некоторая полнота мужчину в самом расцвете сил только красит* (Выдержка из пособия по формированию гардероба и стилю жизни, регулярно выпускаемого для облегчения чертовых рабочих будней, версия для мужчин).

Мужчина нагнулся еще сильнее, почти полностью спрятавшись под легкий столик. Разумеется, именно в этот момент зазвонил телефон (еще бы он не зазвонил — зря, что ли, чертенок просматривал всю информацию по коллегам)? Мужчина резко дернулся, раздался характерный "бум" затылком о столешницу, после чего раздался не менее характерный "дзынь" — упавший со столешницы бокал равномерно распределил все свое содержимое по спине субъекта. Стремительно выскочивший из под стола мужчина мигом стал центром всеобщего внимания... Пожалуй даже не из за наличия ботинка в рука, и уж точно не благодаря обширному красному пятну на спине белого пиджака. Особое внимание посетителей привлекло выражение лица, судя по которому данный конкретный субъект ну очень и очень недоволен...

Есть такие люди, которые, столкнувшись с превратностями судьбы, предпочитают затормозить, а то и дать задний ход. Некоторые из них много думают о карме, роке и прочих метафизических вещах, впрочем, редко зная о них что-то кроме названий, но уже самих названий им достаточно для оправдания бездействия. А есть такие люди, которые в аналогичной ситуации начинают переть напролом, намереваясь пробиться благодаря своим силам и характеру. Вот только пробиться через что? Чаще всего — через те самые беды и завалы, что создал этот самый характер. Тушите пожары бензином, господа! Проанализировать причины неудач и продумать дальнейшие действия дано немногим. Золотая середина вообще редко встречается, что бы там не говорилось в теории вероятностей.

Стоящий в глупой позе мужчина был не из тех, кто дает задний ход. Тут, или где бы то ни было еще. Оказавшись в дурацком положении, он твердо вознамерился доказать окружающим, и всему белому свету, кто тут король вечеринок!

Для начала была заказана приличная порция ну совсем уже огненной воды. Для ясности мышления, не иначе. Две Дюжины одобрительно кивнул, и даже не стал вносить поправки в заказ — он и так выбрал бы что-нибудь подобное. И вообще, чертенок уже какое-то время мирно сидел на соседней столешнице, покачивал ножкой и просто наслаждался представлением. Порой чуть-чуть щекотки и небольшой звонок могут создать вполне приличное шоу, глядя на которое может отдохнуть душой даже уставший от кучи работы черт.

Протертые спиртом извилины начальника заработали с новой силой. Можно даже сказать, засияли. И первой из гениально-логичных идей была такая, что на вечеринке нужно танцевать. Ведь он еще ого-го, да и туфли новые... так, что-то с этими туфлями было не то, но дальше мысль забуксовала в неясной дымке. Ну и черт с ней! Во всех смыслах...

Пьяный танцующий мужик в центре зала быстро становится центром внимания даже без пятна на пол спины. В первую очередь потому, что рядом с ним не слишком хотят находится другие танцующие, особенно если они пришли в клуб действительно потанцевать, а не найти себе богатого хахаля. Но через призму алкоголя все видится немножко по-другому — и собственная привлекательность, и роль в жизни противоположного пола... А уж если причиной выхода в центр стало желание что-то там кому-то доказать, то одним выходом дело, как правило не ограничивается.

Недовольный отсутствием рядом восхищенных поклонниц, мужчина отправился оных поклонниц отвоевывать. Его собственные спутницы, налюбовавшись, как респектабельный мужчина превращается в пьяное животное, к тому времени благоразумно испарились. Ну и последним аспектом кульминации можно назвать то, что Две Дюжины вовремя отлучился (пока субъект добирался до нужной кондиции), и буквально за шкирку (ткнув под нос рекламу клуба) притащил сюда скучающего журналиста светской хроники...

Утро у начальника еще какое-то время уважаемой фирмы выдалось тяжелым. Можно даже сказать, на редкость неудачным. Привыкший даже в меньшем раздражении выплескивать все на подчиненных, мужчина сегодня такой возможности был напрочь лишен — из-за решетки следственного изолятора, конечно, можно что-то попробовать выплеснуть, но не стоит. Подхалимских улыбок это в любом случае не принесет!

Зато улыбки совсем иного рода в недалеком будущем преследовать его будут безотрывно. Как будто мало ему будет немаленького счета за ущерб клубу и судебного иска за драку, так какая-то неведомая сволочь еще засняла все его приключения, и сделала на них паршивенькую статейку из серии "а мы такие зажигаем"! И что неприятно втройне, эта же сволочь успела раздобыть у кого-то из посетителей любительскую фотографию, на заднем плане которой прекрасно видно, что вечер начинался может быть и стильно, но уж всяко не в той компании, которую следует демонстрировать обожаемой супруге... Денек, одним словом, не задался, а ведь все так хорошо начиналось...

Две Дюжины пожал плечами — последнее утверждение было спорным, но слышал он его не впервые. С какого-то момента понимать "что такое хорошо, а что такое плохо" действительно не так уж и просто, и тут обитатели интерната "Юный ангелочек" действительно шагнули далеко вперед. Ладно, у этого субъекта будет еще достаточно времени поразмыслить на данную тему... Правда, шанса прорваться сквозь собственные обиды и хотелки — ноль на выходе, но это уже совсем иной разговор, а пока стоит глянуть, как дела обстоят у субъекта основного. Здоровый сон и...

Головная боль. Верная спутница, остающаяся с вами после трудного дня не только в ночных клубах. Две Дюжины призадумался — переквалифицироваться еще и в доктора ему, к счастью, не нужно — порой головная боль даже полезна. Например, в тех случаях, когда нужно свести мысли об апокалипсисе и безысходности к простой жажде наложить на себя руки. В самом облегченном варианте — на лоб с чем-нибудь холодным.

Утренний ритуал приведения себя в порядок, чашка кофе... И снова непонятное движение рукой.

— Рано тебе, дорогая, пока о чем-то думать, рано! — Проворчал Две Дюжины, подсовывая под нос женщины часы. — На работу опоздаешь, а там сегодня будет тихо! Может, не особо, но тебе это даже понравится, обещаю!

Дама вышла из своей квартиры, а чертенок снова вздохнул — он успел подкинуть по дороге свежий выпуск желтого журнала одной любительнице сплетен из соседнего офиса, так что свежие новости распространятся быстро!

— И его забрали в полицию? Странно... — Дама нашла в себе силы немного удивиться пересказанным новостям. — Неужели драки в клубах такая редкость? Я думала, золотая молодежь любит отдохнуть с огоньком...

— В таких клубах все же редкость — Пожала плечами соседка по офису. От ее внимательного взгляда не укрылась некоторая сероватость в лице коллеги, но мысль свою до конца она все же довела. — К тому же попытка отбить девушку у полицейского же офицера — довольно верный способ туда попасть. Представь себе, и у полиции бывают свободные дни, и они тоже, порой заходят в танцевальные клубы. Особенно если это дети серьезных полицейских чинов...

— Тогда наш, похоже, крепко влип! — Произнесла дама с некоторым удовлетворением. — Ну хоть что-то в этой жизни заканчивается так, как должно...

— Пожалуй... — Согласилась ее коллега. — Он и так строил из себя молодого мальчика на пару десятилетий больше, чем требовалось. Да и не так уж важно, с кем бы он там подрался — простых деток там нет, а начальник полиции или начальник таможни — не такая уж большая разница! Ты лучше скажи, с тобой что такое? Я-то не надеюсь, что ты в клуб какой пошла, но судя по виду твоему, вечерок вчера был...

— Ох, и не говори... — И дама кратко пересказала подруге историю вчерашнего нападения.

— Рука, говоришь, сама дернулась? — задумалась коллега, смакуя страшненькую историю. — Лучше бы ты все-таки по клубам ходила!

— Ага, и с полицией дралась! — нашла в себе силы огрызнуться дама, подобный вид отдыха не переносившая напрочь.

— Я тебе открою страшную тайну — это не единственное, чем можно заниматься в клубе! Честное слово! — Подмигнула коллега. — А что касается руки... ну, не знаю, сколько раз писали про сложное устройство мозга и нервной системы! Может, сработал какой защитный механизм, а может ангел-хранитель какой помог...

— Угу, побольше бы таких срабатываний происходило! Глядишь, и у полиции больше времени появится по клубам шастать! — Снова съехидничала женщина. В срабатывание защитных механизмов против грабителей женщина верила еще меньше, чем в ангелов-хранителей. Скорее она верила в грабителей-неумех.

— Ну далась тебе эта рука! Может, у тебя в роду герои какие были! Судя по твоему характеру — запросто! Зубами врагов грызли, а не то, что руками кололи!

— Это был зонтик!

— Хорошо, что не бензопила!

— А жалко... Хотя... Неудобно, наверное, колоть бензопилой...

Коллега закатила глаза, и все-таки покинула свой импровизированный переговорный пункт. Есть начальство, или его нет — работу выполнять надо! И лучше ее побольше выполнить сейчас, пока тихо, и душу греют радостные вести!

Рабочий день бухгалтера — это равномерный переход от катастрофы к катастрофе. Или неравномерный, тогда день можно считать более насыщенным, чем обычно. Плюс, плановый апокалипсис по завершении отчетного периода — налогового, зарплатного... Не так важно. Но трубу архангела, возвещающего о начале страшного суда они дружно воспримут как сигнал к отдыху! И ведь, казалось бы, эта работа должна быть ну если не простой и понятной, то хотя бы стройной и логичной. Но на практике получается почему-то с точностью да наоборот, а вот почему? Две Дюжины всерьез подозревал, что к этому приложило руку какое-то из их ведомств. Одиночкам, пусть даже и талантливым, такое не по силам. А то и министервство Хаоса лично — уж больно чувствуется основательность подхода и явствуют результаты. Скорее всего.

Против министервства Хаоса Чертенок сделать точно ничего не мог, но ему, к счастью, вникать в бухгалтерские дебри и не требовалось — дама прекрасно справлялась с этим сама.

— Кто проверял этот счет на оплату? Почему по артикулу выходят палочки для ушей, а по накладной — свинцовые трубы? Или, по вашему, разницы никакой? Кому-то было бы неплохо ухо прочистить такой палочкой! Может даже до мозгов докопаться можно будет!

— Нет, ну вы представьте: я ей позавчера объясняю — этот пункт заполняется цифрами. Три раза объяснила! Как она его заполнила? Правильно, словами! Спрашиваю, почему? Отвечает: "мне так показалось правильным!"

— Да ладно, ко мне как-то клиентка, предприниматель, заходит и спрашивает: "А этот налог платить надо?" Вот так прямо и спрашивает. Я ей отвечаю, мол, да, вообще-то по закону он удерживается из суммы дохода. Она снова: "я понимаю, что удерживается, но его можно не платить?" "Нет," говорю, "нельзя. Вы заполняете и сдаете декларацию о доходах, и она потом проверяется. Действительно проверяется, а не кладется на полочку, и выявить попытку уклонения от уплаты на таком уровне очень легко, так что я очень не советую вам даже и пытаться. Наказание в любом случае будет намного жестче тех плюсов, которые вы могли бы получить, даже если бы у вас и вышло. Что опять же, практически нереально. Еще раз, я увижу расхождение в цифрах практически с одного взгляда, а в налоговой, где занимаются этими проверками целенаправленно, товарищи поглазастее сидят." Ну и что ты думаешь? Приходят ко мне через неделю ребята из налоговой. Официально, с милой улыбкой спрашивают, я ли консультировала по уплате налогов такую-то предпринимательницу. Я уже понимаю, чем пахнет, и просто начинаю ржать. Те, видимо уже тоже с ней наобщавшись, тоже улыбаются, и разговор переходит в неформальное русло. Короче, сия гениальная особа налог не заплатила. Она не пыталась уклониться, подмухлевать с цифрами, она его просто не заплатила. А когда ее вызвали в налоговую, то так прямо там и заявила: "А я, мол, не поняла, что его надо платить! Мне не объяснили! А советник по налогам у меня такая-то..." Хорошо, что у меня все разговоры записаны...

Беседы в курилке во время перерыва можно было бы назвать эмоциональными, но вот последнюю историю дама-бухгалтер произнесла совершенно равнодушным скучающим тоном. Казалось (и небезосновательно), что таких историй у нее за плечами если не тысячи, то сотни. И ведь, что самое главное, речь в них идет о взрослых высокообразованных людях, а уж никак не об обитателях интернатов для умственно отсталых. Две Дюжины слушал их и качал головой: да, после этого веры в адекватность себеподобных как-то не остается.

Рабочий день остался позади, и прошел он спокойно... Относительно, разумеется. За этот день чертенок успел дважды оборвать телефонные линии контрагентам, перепутать им восемнадцать документов и разложить по местам двадцать шесть. Он поклялся что лично поотшибает рога будь то мелкому бесу или старшему демону, если они заявятся, чтобы привнести хоть толику хаоса на временно подконтрольную ему территорию. Если что — лично смотается к воротам рая и попросит одолжить пламенный меч архангелов для такого случая. И ведь одолжат. Даже чисто от изумления, и желания посмотреть, что с ним будет делать чертенок. Меч архангелов — такая штука, для применения которой нужен праведный гнев и желание покарать несправедливость. Но после дня, проведенного в бухгалтерии, праведного гнева у чертенка было хоть отбавляй. В отличие от идей про то, что делать дальше.

Завтра будет новый день, наполненный бесчисленными бумажками и глупостями, нервами и миллионом ошибок, своих и чужих. И еще столько же послезавтра. Потом, правда, выходные, но за ними еще примерно тридцать лет такой работы... В аду ей будет скучно... Интересно, что нужно такое натворить, чтобы после такой жизни попасть в ад? Воображение Двух Дюжин услужливо подсказало варианты, но чертенок лишь нахмурился — лучше бы оно подсказало, как справится с заданием. Воображение пожало плечами и виновато заюлило хвостиком.

"Хотя, в аду таких субъектов сломать тоже легко — поставить выполнять ту же работу в какую-нибудь контору мелких бесов, в которой хаос зародился еще до появления Изначального, а может и стал причиной оного появления, и готово! Субъект, правда, может не почувствовать разницы с земным существованием — на жизнь времени все равно нет, разглядывать внешность клиентов — тоже... Мда... Ладно, о том, как готовить бухгалтеров будем думать потом, сейчас бы понять, как выполнить заказ".

Летящие галопом мысли не мешали чертенку сканировать окрестности — только новых нападений нам не хватало, но и сама дама была настороже. К немалому удивлению чертенка, рабочий день довольно неплохо сбил накал страстей, вернув показатель переживаний на обычный уровень — тоже ничего хорошего, но это давало чертенку пространство для маневра. Какая там была приписочка? "Сбей сначала чем придется, а потом спокойно выстрой, что считаешь нужным". Все-таки характер у дамы был боевой и волевой. Плюс, она привыкла справляться со всеми жизненными неурядицами сама, так что даже небольшая и неосознаваемая помощь извне позволила ей быстро прийти в форму. Но надо что-то придумать, иначе, подозревал чертенок, его вполне могут оставить приписанным к этой даме пожизненно — не самая приятная перспектива, учитывая ее место работы. С самой-то дамой как раз можно было бы много чего наворотить...

"Так, может, самое время"? Пронеслась в голове мысль. Странная такая мысль... неясная... Вроде бы и своя, но...

В голове возник образ дремлющего на стуле куратора. Чуть-чуть улыбающегося. Чертенок поежился.

Дама вернулась домой (чертенок на автомате спрятал ключи от соседской двери, так что разговора по душам у соседки снова не вышло) и принялась за домашние дела. Еще одна особенность существования в одиночестве — ты всегда знаешь, чего и сколько нужно сделать, а так же то, что сделать это кроме тебя некому. К тому времени чертенок перебрал бездну возможных занятий, и отмел их одно за другим — бесполезно, учитывая характер. Даже если и зацепит, то не на долго, а ему нужен длительный эффект. Кошмар! Впервые объемнейший талмуд грехов показался ему тощим, а ведь в школе его все проклинали за необходимость учить наизусть.

Тем временем дама закончила с общей уборкой и приступила к готовке. Готовила она так же только на себя, и исключительно из своих вкусовых предпочтений. Всякие диеты, разумеется, там имели место быть, но места эти за ними закреплены не строго, и при желании или настроении (или его отсутствии), диеты эти кивком отправлялись на галерку. Вот так сегодня, например, дама решила приготовить отбивные. Оставленный с утра на разморозку кусок мяса уже поджидал своего экзекутора и исходил соком в предчувствии неминуемых издевательств. Дама порезала кусок на пластины, вооружилась молотком для отбивания и...

Ее взгляд словно бы остекленел. Буквально на долю секунды, но внимательный чертенок не упустил этого момента. Рука с молотком снова попыталась воспроизвести то движение, которым был повержен грабитель. Дама поморщилась — нет, не то! И уж точно не молотком. Молотком надо делать вот так! И кухонный инструмент со смачным "шмяк" обрушился на некогда чью-то мышечную ткань. Обрушился явно сильнее, чем желательно было бы по рецептуре — брызги мяса разлетелись во все стороны, но ни дама, ни чертенок внимания на это не обратили — тонкости кулинарии сейчас явно отходили на задний план... Можно даже сказать, что желание поесть само поняло падение интереса к своей персоне, смиренно удалилось на галерку сознания, село там рядышком с диетой и принялось удивленно и опасливо наблюдать за тем, что творилось на кухне.

А на кухне тем временем поднимался и опускался молоток для отбивания мяса. Сильно, решительно, можно даже сказать, что неумолимо. От первого куска давно остались какие-то жалкие ошметки, но ему на смену быстро пришел второй, а за ним и третий. Дама всерьез вошла во вкус, а на ее лице даже заиграл румянец. А вот диковато-кривоватая улыбка, похоже, приклеилась намертво! В сочетании с мясным "макияжем" смотрелось это... Восхитительно, с точки зрения чертенка!

— Да ты прям расцвела! — Одобрительно заметил чертенок, и проверил уровень психологической напряженности. Уровень стремительно таял. — А давай еще вот этот кусочек! И вот этот! А вон тот еще шевелится, ой, в смысле недоотбит! Тэ-э-экс, и где бы нам применить эти твои внезапно открывшиеся склонности и таланты?

Женщину отпустило, и теперь она с удивлением осматривала покрытую фаршем кухню и горку мясных ошметков на тарелке. Основательно потрудилась, конечно, но есть-то теперь что?

— Потуши с помидорами и чесноком! — Сказал чертенок вслух. Без вмешательства в сознание, но так, чтобы его было едва слышно. Эдакий внутренний голос, который можно и проигнорировать — в некотором роде привилегия ангелов-хранителей. Но дама не проигнорировала — идея пришлась ей по вкусу, и желание поесть с облегчением вернулась с галерки, оставив там скучать одну диету с ее вечными стандартами и цифрами. Цифры сведутся в баланс в отчетном периоде, а пока наслаждаемся тем, чем можем.

Очередной визит соседки Две Дюжины саботировать не стал. Сейчас — вот сейчас, с покрытым кровью лицом, опасным блеском в глазах и молотком для мяса в руках — самое оно! С другой стороны, чертенку было интересно, до какой степени у некоторых может зайти умение не замечать очевидных вещей перед глазами. Итак, кто-кого: самолюбование глухаря против инстинкта самосохранения?!

— Ой, привет, у меня та... — Соседка все-таки осеклась... Интересно, что из вышеперечисленного все-таки сыграло свою роль? Пожалуй все-таки взгляд, пробивающий насквозь, и довольно ясно повествующий о том, кто будет следующим, и как это произойдет.

— Что-то не так? — Интонация готовой к прыжку пантеры... Хорошо хоть не облизнулась...

— Я тебя, наверное, от кухни отвлекла (ни грамма раскаяния или извинения в голосе, похоже, самолюбование берет свое), хотела рассказать, как я вчера чуть одновременно не сгорела и не утонула!

— А бытовых травм там не было?! — Температура голоса стремительно понижается, угрожая добавить к обширному списку несчастий прошлых и грядущих еще и обморожение.

— Нет... — До некоторых намеки не доходят даже в виде доставленного почти к носу окровавленного молотка.

— А хочешь? — Прямой вопрос снова сбил с толку готовую уйти в монолог соседку.

— Нет... — Попытка связать очевидные вещи в единую цепь для кого-то страшнее пытки молчанием.

— Тогда не отвлекай! — И захлопнувшаяся перед носом дверь. "Хорошо поговорили!" — одобрительно подумал чертенок.

Окончательно растерявшаяся соседка пожала плечами, но все-таки убралась восвояси, понемногу обижаясь на зловредную тетку с молотком, сорвавшую такой интересный рассказ!

А женщина тем временем стояла прислонившись спиной к двери и наслаждалась чувством глубокого внутреннего удовлетворения, полученного второй раз за день.

— Может, оно так и надо? — Тихо спросила она сама у себя.

— Да! — ответил чертенок, снова маскируясь под внутренний голос.

Новый день прошел бурно у всех — дама сражалась с цифрами (успешно), и с посетителями (с переменным успехом), а Две Дюжины осматривал все окружающие центры, хоть как-то связанные со спортом (полный провал). Начал-то он, разумеется с мест, где преподают женскую самооборону, но быстро махнул рукой — все не то. По разным причинам, но не то. Потом переключился на рукопашный бой в целом, нашел даже секцию ножевого боя, но мигом скривился и отправился дальше — там в основном учили как оружие неприменять, а не применять. С горя заглянул на йогу (показал язык засевшему там чьему-то ангелочку), но чисто ради галочки — тут нужно не внутреннее умиротворение, а выплеск. Зашел даже в секцию биатлона — а вдруг? Пробил по своей базе — увы, но места, где действительно учат драться, а не носить кимоно, от места проживания субъекта расположены слишком далеко и неудобно.

Дольше всего чертенок задержался в зале, где активно махали палками. Вот это уже больше похоже на правду, но чего-то не хватает. Брутальности, что ли?

— За брутальностью — в подворотню... — Подумал чертенок, покидая зал. — Но в подворотню ей ходить не стоит... Пока, во всяком случае!

Просмотрел кучу объявлений в разделе общественной жизни и случайно зацепился взглядом за одно, повествующее о скором проведении фестиваля Средневековой реконструкции. Задумался.

— Брутальности там, конечно, маловато... — В основном шмотки и выпендреж, но, может, это и к лучшему? Заманивают-то не на брутальность... А брутальности мы потом и сами добавить сможем... Подвезем на грузовичке в виде делегации из неблагополучных районов, желающих вкусить плодов пасторальной жизни и романтики...

В таком виде идея хотя бы имела смысл. Дама уже не раз посещала самые разные места, где брались привести в порядок тело и душу, но на долго ни в одном не задерживалась, а этого она во всяком случае не пробовала.

Теперь нужно было ее туда притащить, а это ой как не просто, когда речь идет о человеке среднего возраста, ценящем рациональность. Идея-то заведомо попахивает безумием. Но сначала...

Дама и ее коллеги еще не знали, а вот чертенок уже был в курсе, что их дражайший шеф планировал "обрадовать" весь коллектив сверхурочной работой, дабы покрыть намечающиеся после активного отдыха убытки. А у Двадцать Четвертого были совершенно иные планы на ближайшие выходные подопечного субъекта!

В настоящий момент оный шеф как раз прибыл из мест не столь отдаленных в свой загородный дом. Там его встретила любезная супруга, уже просвещенная бдительной прессой относительно облико-морале своего условно-благоверного, так что радость оного от созерцания незарешеченного неба была несколько омрачена, а так же затруднена из-за заплывающего глаза. Но радикальных действий там не намечалось — мудрая женщина умела взвесить все плюсы и минусы, так что своим "привествием" она скорее обозначила собственное право на вмешательство, чем готовила почву под раздел имущества.

— А вот имущества тут многова-а-ато... — задумчиво проговорил чертенок, теребя рыжую бородку. И косо посмотрел на стоящую в прихожей вазу, подозрительно напоминающую один бывший экспонат адского музея. — Даже слишком!

Домашний апокалипсис Две Дюжины решил начать с перемещения на четверть метра гантели. Обычной такой гантели, комплект которых иногда дают в (прямом смысле) довесок к приобретению дорогущего домашнего тренажера. Судьба таких гантелей, как правило, неразрывно связана с основной покупкой, и чаще всего заключается в равномерном покрывании пылью и медленному ржавлению. Сокровенный смысл похудания, заключающийся в том, что на дорогих покупках еще и заниматься надо, как правило ускользает от внимания некоторых господ.

Перемещена гантеля была по формальной причине вымывания пола. К явному недостатку (с точки зрения чертенка) оной гантели было то, что она была не круглой формы, а в виде шестиугольника, так что повторить с ее помощью парочку известных цирковых номеров было бы затруднительно, но, как философски решил чертенок, не все сразу. Основную функцию, то бишь теплую встречу с мизинцем хозяина дома, она выполнила. Ну а дальше... Ведь уже упоминалось, что пол был вымыт?

К тому времени как наводящая порядок в семейном гнездышке супруга закончила разворот корпуса, начатый по громогласно-возмущенной сирене, раздался гулкий шмяк — господин и повелитель дома (он же похотливый гуляка с недавних пор) благополучно совершил приземление на надежнейшую из опор, проиграв соревнование по художественному вытанцовыванию на одной ножке на мокром полу.

Громогласный обмен мнениями о роли, обязанностях и возможностях каждого из домочадцев, последовавший за приземлением, пожалуй, можно опустить. Главное же было в том, что достигнутый эффект показался чертенку недостаточным. Ушибленная филейная часть и несколько повышенный градус душевного накала еще не помешают начальнику уважаемой конторы осуществить задуманное на сегодня. Ладно, продолжим.

Восстановив равновесие, хозяин дома направился в ванную — привести себя в надлежащий вид после пребывания в не самом комфортном из возможных номеров этой ночью. Никакого сервиса!

Взяв с полки электробритву, начальник неудовлетворенно осмотрел щетину, вставил вилку в розетку... руки после мокрого пола он ведь так и не удосужился вытереть, а вилку в руках во время разглядывания себя-любимого повертеть успел...

Вообще-то это была хорошая, безопасная и надежная бритва, да и мокрые руки в ванной — не редкость, но ведь Две Дюжины все это время не слонялся без дела... Порой незаметная для глаз микротрещинка на проводе вполне может обеспечить заряд бодрости и позитива на весь день лучше целого ведра кофе. Ну или хотя бы просто заряд. Как например сейчас.

Новый вопль потряс квартиру. В дверном проеме мигом материализовалась супруга, определив по децибелам, что в этот раз условно-благоверный огреб основательнее, но вот чем?

Выслушав краткую и упрощенную историю об изобретении электричества на погибель всех людей, а так же пожелания и рекомендации производителям по использованию их же детища, супруга направилась на кухню накрывать на стол. В некоторых ситуациях разгневанного самца успокоить может только хороший кусок мяса.

В дополнение к мясу была еще яичница с помидорами и кружка с крепким кофе. Приготовленную заранее газету супруга благоразумно убрала подальше. И вовсе не потому, что простила мужу наличие на фотографии нескольких неприятно-смазливых особ. Просто... она действительно была мудрой женщиной, и понимала, что не стоит вмешиваться, если уж само провидение взялось за приведение в порядок общественной нравственности в отдельно взятой семье. Ну и не стоит перегибать палку раньше времени — газетку эту она всегда сможет извлечь на свет, когда понадобится железный аргумент в споре "я хочу". А пока поставим на стол скворчащую сковородку... И понаблюдаем. Женщина была уверена, что долго ждать развития событий не придется...

Излишне проницательную даму Две Дюжины решил взять на заметку. Мало ли когда пригодится... А вот скворчащая сковородка ему покоя не давала — и вовсе не из-за голода — эмоции мужчины уже сейчас напоминали эту самую скворчащую яичницу, и чертенок подзарядился ими изрядно... Просто грех это, чтобы такая благодать просто так улетела в бездонное чрево. Не верите — спросите у специалиста по грехам! Пусть и со смененным профилем.

Наскоро осмотрев полигон для предстоящей операции, чертенок углубился в расчеты. Тут прикидочных значений мало — нужны точные величины. Адская физика и математика даже ранних курсов вызвала бы уважительный кивок у любого земного профессора, а так же тяжелый вздох, ясно повествующий о разнице в образовании. Впрочем, роль точных наук в, казалось бы, мистическом обществе, наверняка оставила бы в душе профессора глубокое удовлетворение — хоть где-то это считается нормой, а не чудачеством!

Мы отвлеклись, а чертенок тем временем считал. Итак, масса мужчины... так... приблизительный угол посадки, скорость при... пристуления... так, ага, значит рукоятку сковородки поворачиваем так, стул смещаем сюда, и нужный надлом на ножке должен быть здесь... все, успел! Хорошо, что женщина так благоразумно отвернулась! Теперь смотрим. Главные переменные здесь — угол и скорость посадки, но примерные данные по ним чертенок успел почерпнуть из Архивов Бытия. Хорошая штука, этот его новый допуск!

Разгневанный хозяин дома решительно вошел на кухню и плюхнулся на стул, который в кои то веки не надо было поворачивать так, чтобы сидеть как ему нравится, а не восседать чинно и прямо, словно на приеме у английской королевы. Может ведь, когда хо...

— Может, может! — Подтвердил чертенок, наслаждаясь грохотом.

О, это была поистине симфония хаоса. Надломленная ножка не выдержала посадки грузного мужика и сломалась окончательно, отправляя не успевшее затормозить тело по траектории, аккуратно пересекаемой ручкой сковородки. Тяжелой. Горячей. Со скворчащей яичницей!

— Я как раз бы сейчас сдавал общий зачет по физике мелких пакостей... — Довольно потянулся Две Дюжины, наблюдая идеальную дугу, описываемую сковородкой. — Думаю, мне бы зачли!

— Да что же за день такой! — Мужчина едва не плакал на полу в объятиях любимой супруги, которая уже даже успела его пожалеть. Все-таки два раза оказаться на полу за день — уже неприятно, но получить накрытие горячей сковородкой... Сковородка-то старых времен, чугунная, не из этих новомодных тонкодонок! Да еще и с яичницей, которая теперь была равномерно размазана по груди и брюху мужчины. С помидорами!

Две Дюжины оценил эстетический вид семейной пары, напоминающий не то смерть героя на руках любимой женщины, не то потасовку в овощной лавке, попутно отмечая улучшение состояния семейных отношений с критического до приемлемого, и решил, что, пожалуй, с начальника хватит. Пока. На сегодня. Разве что...

Начальник тоже решил, что довольно испытывать судьбу, и отказался от всех ранее составленных на сегодня планов. Успеется еще, а сегодня лучше провести спокойный вечер дома, тем более, что с супругой, кажется, они хоть таким вот странным образом, но помирились... Злоключения дня на этом, правда, не закончились — проходя через прихожую, он как-то странно зацепил рукавом несомой в руке грязной рубахи стоящую там вазу и грохнул ее на пол. Но переживал он по этому поводу не сильно — она ему никогда не нравилась, вызывая почему-то ассоциации с ночным горшком...

Дело оставалось за малым — привести субъекта на точку. Хотя... Две Дюжины поморщился — нынешний субъект посложнее предыдущих будет, и связи в голове у нее посложнее работают. Одним приводом дело может не ограничиться, но, в любом случае, сейчас это первоочередная задача.

Две Дюжины наскоро просмотрел список друзей-подруг субъекта. Не слишком большой. Выбрал кандидатуру, которая не прочь активно отдохнуть на природе, и к тому же имеет дар убеждения выше среднего. Должно хватить, хотя, опять же, тут заранее не угадаешь. А времени мало — длительной осадой в случае провала первого натиска не возьмешь... Значит, первый натиск нужно подготовить так, чтобы второго и не понадобилось.

Две Дюжины просмотрел список интересов субъекта. Достаточно обширный, но ничего не выходит за рамки общей заинтересованности. Холодное оружие в нем относится к нижней трети... Отпадает. Ролевые игры? Ближе к концу. Шмотки? Верхняя треть, но... Не такие же, в самом деле! Красивые мужчины? Пожалуй, но оставим это на запасной вариант. Вот! Лошади! Дама небезразлична к лошадям! А вы все принцы-принцы...

Теперь пора обработать спутника, точнее, спутницу. Молодая коллега субъекта, так что, можно сказать, она немножечко должна чертенку за отсутствие развлечения на выходных совсем иного рода... Подумал бы чертенок, будь он по ту сторону баррикад, где благодарность ценится выше возможности ударить в спину. Интересно, его новый статус дает ему право на плюрализм мнений? Возможно. Но действовать лучше по старинке. Так надежнее.

Первым делом надо убедиться, что коллега на выходных свободна. На это мало шансов — она, в отличие от основного субъекта куда более общительная дама. Ну что ж, значит, у кого-то намечается облом...

Облом намечался у кавалера дамы, сагитировавшего уже свою возлюбленную на поездку к его маме в другой город.

— Придумай что-нибудь получше, герой-любовник! — Пробурчал Две Дюжины, надрывая ремень генератора в машине кавалера. Он прям чувствовал, как его "послужной список" обрастает добрыми делами. Теперь туда еще включено спасение от двухдневного общения с возможной будущей свекровью. Или наоборот — возможно именно эти два дня ясно дали бы понять коллеге, что с некоторыми типами лучше оставаться просто друзьями и не посягать на территорию в душе, прочно занятую любимой, не терпящей конкуренции мамой. Интересно, в этом ракурсе его поступок будет записан в какую графу? Сложно с этой адской бухгалтерией — уж очень часто тут приход и расход меняются местами! Кто возьмется подвести баланс?

Получив от любезного друга сообщение о накрывшейся поездке и необходимости весь день провести в гараже, коллега субъекта приуныла, но не сильно. Все-таки прелесть семейных обедов раскрывается в несколько ином возрасте — лет эдак через тридцать-сорок. Но теперь встал вопрос о выходных — коллега не привыкла проводить их в одиночестве, а заниматься домашними делами ведь так скучно и уныло — так и молодость всю пропустить можно... Интересно, а как попал сюда этот буклет? Впрочем, не важно. Рыцарский турнир?! Ммм...

Коллега призадумалась. Идея сходить на турнир ей понравилась сразу, но идти туда одной не хочется... Ее кавалер занят... да и не хватает ему романтики, чего уж там! Сидит вечно в своем гараже! Большую компанию тащить на такое мероприятие смысла нет — все тут же разбегутся по сторонам, и большую часть времени все будут друг друга искать. Друзья и коллеги с детьми отпадают, иначе все сразу превратится в детское мероприятие "мама хочу того и этого", а одиноких у нее... Стоп!

Телефонный звонок от подружки-коллеги вывел субъекта из того транса, в котором она в последние два дня сжимала-разжимала руку.

— Что? Рыцарский турнир? И что я там делать буду? — осведомилась коллега несколько сварливо.

— Ммм... на рыцарей смотреть! — Предложила коллега самый очевидный вариант.

— И нафиг они мне сдались?

— Ну слушай, мало ли на что там можно посмотреть! — Не сдавалась подруга. — на таких фестивалях куча же всего бывает!

В этот момент от порыва ветра всколыхнулась занавеска. Казалось бы, ничего важного, но это движение привлекло взгляд субъекта. Занавеска спакойненько вернулась на место, не препятствуя больше взгляду смотреть на милую картинку, висевшую на стене. На картинке была изображена лошадь...

— Разве что на лошадей... — Неуверенно сказала субъект.

— Вот, на лошадей! Они там наверняка же будут! В общем, договорились, мне — рыцари, тебе — лошади! Может быть, когда-нибудь и ты все-таки до рыцарей доберёшься!

Субъект опустила взгляд. Сжала и разжала кисть. Повторила движение рукой, похожее на выпад.

— Скорее уж ты до лошадей!

— Ладно, посмотрим! Зато пока никакой конкуренции! Так договорились?

— Договорились...

Довольно трудно поставить в один ряд такие понятия как "адекватность" и "реконструкция рыцарского турнира". Хотя нет, можно, но для этого перед словом "адекватность" нужно вставить частицу "не".

Достаточно послушать полный детского восторга монолог уже немолодого человека о том, что он достал пуговицы — точную копию тех, которые украшали мундиры французских драгунов восемнадцатого века, чтобы понять — он действительно счастлив... Но вы с ним с разных планет.

Впрочем, подобное справедливо в отношении большинства коллекционеров, а если смотреть еще шире, то и просто чем-то одержимых людей. В самом хорошем смысле этого слова — одержимых идеей, хобби, страстью... И кто тогда здесь с другой планеты? Что делаешь ты, юная дама со взором, полным непонимания, здесь, на планете одержимых безумцев? И как занесло тебя на их фестиваль?

— Что делаешь-что делаешь... — Бурчал Две Дюжины, следуя за подругами. — Подсоединяешься к системе!

— Вот тебе и ожившая сказка... — Хмыкнула субъект.

— В смысле? — Подруга сразу отреагировала в надежде, что ее коллегу хоть что-то заинтересовало.

— В смысле, что вот холщовая палатка, у которой ошивается рыцарь в доспехе, а в ней, среди кучи вязанок трав и колбочек с непонятной зеленой и булькающей жижей сидит в старческом платье молодая девушка, а в руках у нее — окошко практически со всей доступной человечеству информацией... и используется это окошко для того, чтобы подсказать местоположение девушки рыцаря в данный момент... А заодно и заказать пиццу!

Подруга закатила глаза.

— Ты неисправима!

— А что я такого сказала? И потом, мы ведь не знаем, как и для чего использовали ведьмы свои колдовские приспособления в тот момент, когда их никто не видит! Может быть, как раз заказывали пиццу и вызывали на дом странствующих рыцарей!

Подруга хихикнула — такой образ ведьмачьего быта ей пришелся по душе, и они продолжили свой путь.

Сам турнир — то есть момент, когда рыцари на специальной арене съезжаются по очереди и сшибают друг друга копьями наземь (в теории. На практике — ломая копья на определенную длину) оставил субъекта довольно равнодушным.

— Интересно, а что лошади думают в этот момент про своих седоков? Точнее об их умственных способностях и способах проводить время? — Съязвила она больше по привычке, и несколько кривя душой. Все-таки что-то в этом было — что-то, что заставляет сердце биться чаще и приливать кровь к щекам. Может, все ради этого? Маловато как-то...

А вот пешие соревнования... Тут личное мастерство было лучше заметно, по крайне мере взгляду неспециалиста. Субъект понимала, что съехаться на лошади и не сверзиться наземь после удара — тоже задача не из легких, но все равно ей каждый раз хотелось похвалить больше самоотверженную лошадь, тянущую на себе эту средневековую консервную банку с тушёнкой, чем украшенного плюмажем седока.

Прогуливаясь от одной импровизированной арены до другой, коллега заметила:

— Что-то я ничего не понимаю — тут нацепили на себя кучу железяк, и молотят, что есть силы, а там потанцевали друг напротив друга, укол — и разошлись.

— Ну так это разные эпохи — это же общий фестиваль любителей реконструкции, а не узкий... ну и правила у них разные. Танцы — это дуэльное фехтование, там соревнование идет до смертельного удара, а молотилка — историческое фехтование. Там идет набор очков за время...

— Мне больше дуэльное нравится... — Вздохнула коллега, вспоминая выступавшего в прошлом поединке юношу с развевающимися волосами и развевающейся же рубахе. Его, правда, "проткнули", но это мелочи...

— Не сомневаюсь. А мне, как ни странно, историческое... Есть в этом что-то... основательное...

"Стоп!" — Слегка задремавший чертенок мигом встрепенулся. — "Есть контакт"!

Звон стали работал, выбивая в душе бравый ритм и сколачивая стягивающие сердце обручи рацио.

"Заготовку нужно довести до нужной температуры", думал чертенок, внимательно следя за душевными показателями субъекта во время выступлений.

За все время турнира он отвлекся всего трижды — спугнул красивую лошадь, чтобы та не увела субъекта в сторону конного клуба, и отвадил несколько рыцарей, шибко жаждущих общения с прекрасными дамами, а так же еще хмельного. У первого героя чертенок немного сместил "точку сборки" методом наступания на шнурки, так, чтобы его пятая точка приземлилась в лошадиную лепешку, а последним, ввиду нехватки времени на полноценную пакость просто пришлось одеть на головы по ведру. Сделано все было чисто, а прозвучавший за палатками детский смех не оставлял каких-то подозрений.

Времени у чертенка действительно не было — во всей этой кутерьме следовало найти то, ради чего, собственно, все и затевалось — возможность. Возможность выпустить из себя накопленную годами черную желчь так, чтобы она растворилась в окружающем легкомыслии без остатка, и простого наблюдения здесь не хватит, оно может лишь слегка подготовить субъект к основному действу. И действо это должно быть посвящено не пуговицам, и даже не шляпкам. И, к сожалению, не лошадям, ибо субъект, при всей своей любви к животным, не способен подойти к ним без напряжения, а лошади это чувствуют, и отвечают соответственно. Процесс может затянуться надолго, а чертенку нужен результат уже сейчас.

Ситуацию облегчало лишь то, что чертенок примерно знал, что искал. Обнаружив искомое, чертенок не стал сразу тащить субъекта на нужное место. Для начала было бы неплохо понаблюдать, подойдет ли найденное для выполнение первоочередной задачи, и подойдет ли оно для поддержания достигнутого результат в принципе. Присмотрелся. Провел замеры. Просмотрел биографии, характеристики и связи. Сделал запрос предсказателям, но пока те соизво... надо же, соизволили... И прогноз благоприятный... интересно, это тоже результат применения лицензии? Так, на всякий случай? Или наоборот — в предсказаниях теперь можно хоть сколько-нибудь быть уверенным, потому что с лицензиатами шутки обычно плохи? Понадеемся на второе... так, в целом — годиться! Значит, тащим!

Как притащить человека в балагане на нужное место с минимумом воздействий? В калейдоскопе красок, шума и запахов? При том, что осязание лучше не трогать, потому что его следует оставить для основного действа? Остается пятое чувство — вкус. Но воздействовать проще на коллегу, чтобы не сбивать субъекта с нужного настроя — она только-только достаточно разогрелась... Просмотрев вкусы коллеги, чертенок материализовался во плоти за ближайшей палаткой в подобающем окружению облике и извлек на свет свое орудие — большущее облако сладкой ваты. Розовой.

— Ой, а где вы такое купили? — Подруга внезапно дернулась в сторону представительного молодого человека в расшитом кожаном жилете и с подкрученной рыжей бородкой, в которой так смешно застряли кусочки сладкой ваты. — Я тут такого нигде не видела!

— А у торговца-лоточника. Метров пятьдесят во-о-он по тому проходу и налево.

— Спасибо! Пошли купим!

— Может, позже? — Усомнилась субъект. — тут только что-то интересное намечается!

— А там как раз арена у другого клуба истфеха! — Воодушевленно просветил девушек Две Дюжины, отлепляя заодно от бородки сладкое издевательство. — И при том посерьезнее!

— Ну ладно, тогда пошли...

Добравшись до места коллега неожиданно получила искомое из рук непонятно откуда возникшего клоуна, а субъект как раз получила возможность занять удобное место у входа на арену.

— А может кто хочет попробовать? Испытать свою силушку да удаль молодетскую?! — Донеслось со стороны одиноко стоявшего на арене человека.

Агитировавшего с первого взгляда хотелось назвать детиной. Но не со второго, если он был хоть чуть более внимателен, чем первый. Второй взгляд улавливал в глазах вызывавшего не жажду потехи, а сосредоточенное внимание — тут искали возможных единомышленников, а не возможность поглумиться над неопытным соперником.

К возможным единомышленникам подход должен быть совсем другой — бережный, как к едва вылупившемуся из скорлупки цыплёнку. А хребет кому-нибудь переломать можно будет и в другой раз!

Тем не менее, желающих приобщиться к искусству истфеха не наблюдалось — слишком уж внушительной была фигура агитатора, плюс добавьте сверху правильный доспех с подстежкой и отнюдь не игрушечный меч. Ну и не каждый разглядит внимание поверх расслабляющей улыбки.

— Что, ни одного героя не сыскать? А может тогда дамы захотят попробовать? Просто попробовать — это же не соревнование! Обещаю даже в ответ не бить, ибо грех это — на даму поднимать оружие! Пользуйтесь случаем!

Две Дюжины посмотрел на застывшего субъекта. Желание против рацио, птица против клетки. Жажда и ступор.

Двадцать Четвертый с силой сжал лицензию, активируя разовое разрешение на прямое ментальное воздействие.

— Давай!

— Ты чего, сдурела? — Коллега попыталась схватить подругу за рукав, но та рука, которой удобно было это сделать была как раз занята сладкой ватой, а потом было поздно — ее словно бы не слышали.

— Вот какая прекрасная дама у нас на арене! А вы все юбки-кринолины!

Субъект словно в тумане позволила помощникам облачить себя в защитный доспех — хоть и обещали не бить, но без доспеха все равно нельзя, да и ощущения не те. Задумалась над стойкой с оружием и выбрала небольшую секиру — одноручный топорик на достаточно коротком древке, примерно полметра, и с лезвием, отнюдь не поражающим воображение — в этом вопросе авторы-фантасты едва ли не больше всего оторвались от реальности. Лезвие этого топорика не на много превосходило по размерам лезвие кухонного инструмента для мяса. Правой рукой, с топориком, сделала одной ей понятное движение, нахмурилась — нет, не так! Надо по другому! Взгляд субъекта обрел твердость. Взяла в левую руку небольшой щит...

— О дает! — Восхищенно сказал сосед коллеги минуты через три.

— Валькирия! — донеслось откуда-то сбоку.

— Пожалуй, я не буду больше ее злить... — Задумчиво ответила коллега. — И отчеты буду приносить вовремя!

На арене в этот момент маленький смерч наседал на гору. Масса и размеры отошли на второй план, остался лишь напор. Напор вырвавшейся наружу годами копленной энергии. Казалось даже, что боец-профессионал укрывается щитом от наседавшего бедствия отнюдь не номинально. Все это было лишь представлением... но что тогда не представление на этой грешной земле? Две Дюжины пожал плечами и отцепил от бородки еще один кусочек ваты, проникшей за ним даже в астрал. Сделал замеры. Удовлетворенно кивнул.

— Браво! — детина аплодировал субъекту отнюдь не номинально. Природа все-таки взяла свое, и пять минут размахивания секирой вымотали тридцатипятилетнюю девушку. — Господа, — обратился он к широкой публике — учитесь!

И добавил, обращаясь уже непосредственно к девушке

— А Вас, мадемуазель, я очень, ОЧЕНЬ приглашаю в наш клуб! Поверьте, такой талант нельзя зарывать в землю!

— Я приду! — Серьезно ответила девушка, проводя в душе экстренную ревизию и подводя баланс.

— И ведь придет! — Кивнул Две Дюжины, доставая бланк для составления отчета. Интересно, его в этот раз тоже отправят в урну не читая?

— Я удивлен, что ты понял про подсоединение к системе... — Как ни странно, в этот раз куратор внимательно читал отчет. Или не странно — похоже, дело-то было серьезное...

— Я иронизировал... — Две Дюжины стоял напротив стола куратора и терпеливо ждал.

— Это я и называю пониманием. Хотя люди любят шутить о том, чего не понимают — это создает у них иллюзию понимания и, как цель и результат — собственного превосходства. Но видеть иронию в явном несоответствии бытия и сознания, и смеяться над этим — удел тех, кто этот мир создавал.

— Вот только смех бывает разный.

— Зависит от настроения. — Веско сказал куратор, и Две Дюжины счел за лучшее на этом останавливаться. Пока.

Куратор закончил чтение отчета. Бумагу он отправил в верхний ящик стола, открывшийся и закрывшийся со страшным скрипом. Вратам преисподней до такого ой как далеко!

— Да, если тебе понадобится меч архангелов... или адский кнут, или еще что-то в том же роде — лучше обращайся сразу ко мне — быстрее будет...

— Понял...

— Но отдельный отчет об использовании потом все равно придется написать!

— Не сомневаюсь!

— Вот и хорошо. — Кивнул куратор, удовлетворенный тем, что чертенок усвоил правильность расстановки приоритетов. — Да, вот еще... — Куратор небрежным движением запястья отправил в полет над столом бумажку. Оценив дистанцию полета и плавность приземления перед его носом, а так же отсутствие дополнительного ментального воздействия, чертенок попытался представить себе количество тренировок, нужное для того, чтобы этот небрежно-изящный жест стал эффективным. Сбился. — Курс по физике пакостей тебе официально зачтен. Отнеси в диреткорат — там его тебе официально подошьют к делу. Пусть будет.

Чертенок хотел было осведомиться о курсе управления временем — никак иначе объяснить небрежные жесты начальства он не мог — только когда время измеряется бесконечностью, можно позволить себе такие фокусы, но решил, что лучше не стоит зарываться.

— Правильно. Рано еще. А пока у нас много работы...

Две Дюжины зажмурился, предвкушая продолжение в духе "прямо сейчас, вот тебе детали".

— Ладно, можешь отдохнуть пару дней. И, да, полы можешь не домывать — бесу уборщику объяснили, что две недели отпуска тут положены только за успешное вознесение.

Двадцать Четвертый остолбенел, и впервые за этот разговор действительно уперся взглядом в куратора.

— Шутка. Местная. Специфическая. — Произнес куратор без какого-либо намека на улыбку.

— Понял. — Кивнул чертенок, и, уже по традиции не дожидаясь прощания, покинул аудиторию.

Директорат с момента его прошлого визита совершенно не изменился — в приемной скучала зевающая горгона... Правда теперь перед ней лежал журнал с заглавием "Бровки домиком"... А в самом кабинете все так же друг напротив друга сидели два директора в человеческом обличье. Толстый и тощий.

— А, воспитанник Двадцать Четыре? Как успехи? — Странный вопрос от директора учебного заведения, который, вроде как, должен быть в курсе успехов опального подопечного на особом контроле. На его визит первым, как и в тот раз, отреагировал толстый. Тощий же продолжал что-то вычитывать в бумагах.

— Принес документ от куратора о зачтении курса физики мелких пакостей. — Отчитался чертенок, силясь понять — неужели вот тут вершатся дела, о которых не шепчутся даже в глубинах преисподней? И стоит ли об этом так громко думать?

— О, замечательно! — Толстый кивком указал на стол тощего, и без того заваленный бумажками. — А физику благоденствий сдать заодно не рассчитываете? Чтоб в комплекте было?

— Не задумывался над этим. — Смущенно ответил чертенок.

— Ну так подумайте! — Резко ответил тощий. — Комплексный подход всегда выше ценится, а дипломированных специалистов подобного профиля — наперечет!

— Я посоветуюсь с куратором! — Две Дюжины подумал, что подобный ответ в этих стенах должен быть универсальным.

— Вы ведь нормально пересеклись? Сработались? — Толстому, похоже, было интересно, но не слишком.

— Да, вполне. — Кивнул чертенок.

— Вот и хорошо. А то его бывает проблематично выловить... — Кивнул тощий, не отрываясь от бумаг.

Две Дюжины решил не комментировать. Дежурно распрощавшись, чертенок покинул сначала директорат, а затем и стены заведения.

— Куда бы направиться, раз уж и у меня выдались выходные? — Чертенок сладко зевнул, потягиваясь, и именно в этот момент его голову накрыло ведро с побелкой. Металлические стенки срезонировали от мелкого злобного бесячьего смеха.

— Тебе же ступени отмывать... — Пожал плечами Две Дюжины, дивясь собственному безразличию. Раньше он от подобной выходки беса пришел бы в негодование и стал бы планировать месть, а сейчас лишь отметил на будущее. Само придумается при случае. А случай представится. Не представится — организуем. Может, это так сказывается на нем усталость? В любом случае, решен первый вопрос о том, куда направится — пора обновить гардероб...

3. Чертовы галлюцинации

Впервые с момента своей опалы у чертенка появилась возможность прогуляться по Преисподней. Формально, конечно, не в первые — никто его на поверхности не держал, да и запрета на посещение адских просторов для него никто не вводил. Впервые после опалы чертенок чувствовал под ногами какую-то уверенность в своем положении. Пусть его статус номинально — ниже-некуда. За два коротких задания на поверхности он узнал о природе и механизмах добра и зла больше, чем за все годы обучения. И не просто узнал — он вынес с заданий кучу того, что в глубинах ада ценится повыше статусов и бумажек. Речь тут даже не о его лицензии, которая сама-собой обновилась после визита к куратору. Речь о той силе, что чертенок собрал по ходу заданий, и вот сейчас настало самое время эту силу чуть-чуть растратить.

Ходовую валюту в аду называют душами, хоть это и не верно — это все та же сила, та же энергия, получаемая обитателями ада от обитателей поверхности. У каждого свои способы, у каждого — свои мерки и потолок. Сейчас чертенок был более состоятелен, чем когда-либо, и силу эту он получил сам. Ну а лицензия — лицензия — это подтверждение того, что он получил ее самым эффективным способом. С таким набором достижений за короткий период можно и по аду прогуляться.

"Но не зарываться" — подумал чертенок, вспоминая более чем скромную фигуру куратора. Его подозрения на счет возможностей этой персоны с каждым разом все более усиливались, впрочем, не давая даже намека хотя бы на его изначальное происхождение. Что пугало еще больше. Вряд ли он одобрит, если чертенок начнет размахивать своими достижениями направо и налево. У куратора довольно специфические представления о конспирации, но, видимо, у него для них есть более чем серьезные основания. И, учитывая его возможности, ему вряд ли понадобиться двигать хотя бы бровью, чтобы устранить последствия нарушения оной конспирации. Вместе с нарушителем.

Адские просторы — область астрала, занимаемая демонами. Она же Преисподняя. Удивительно эклектичное сочетание пещер и башен, пустынь и густонаселенных областей, где вообще нет никаких правил архитектуры и градоустроения, где каждый обитатель обустраивает свой быт, основываясь на своих вкусах и возможностях.

Сказать, что здесь царит бедлам? Пожалуй, можно. Больше нигде нет такой какофонии рыка, рева, стонов и хрипов. Это в тихие моменты. В шумные тут просто невозможно что либо разобрать. Больше нигде нет такого нагромождения камня вперемешку со светящимися кристаллами, разбавленного строгими колоннами и эфемерными подвесными мостами, опутанными паутиной. Тут по рекам лавы плавают хрупкие скорлупки лодочек. Тут в грозовых небесах носиться столько крылатых, что солнца нельзя было бы разглядеть, даже если бы оно тут и было. Тут было красиво. Тут царила свобода. И при этом — очень четкое и жесткое понимание того, что делать можно, а чего — нельзя. Потому что свобода одного всегда задевает интересы другого. И будьте добры (или злы) это учитывать, когда собираетесь закатить шумную вечеринку. Проживающему по соседству демону это может ой как не понравиться, и мелочиться со стуком по батареям он не будет. Батареи-то тут при чем? Тем более, свои...

Тут не было чего-то, что можно назвать единым обществом. Трудно собрать в одно целое груду мяса рогов и костей, и, скажем двухметровую многоногую, плюющуюся ядом гусеницу. У них заведомо настолько разное видение мира, что любая идеология тут кажется насмешкой. А таких крайностей тут обитает много. В конечном итоге объединяет их только общий интерес — сила, она же энергия, она же пища, она же власть — у каждого свое название. Те же гусеницы, например, получают свою порцию благодаря тому, что ткут липкую и тягучую паутину снов, соперничая в этом с паучьими тенетами кошмаров. И точно так же отдают часть полученной энергии за возможность занимать свое место под мрачными тучами угольных облаков.

Сила приходит с поверхности, и курсирует тут, внизу, по бесчисленному множеству капилляров, насыщая и питая этот мир. Неудивительно, что при таком раскладе Адское образование является настолько качественным — залог того, что поток силы не иссякнет и в будущем. На такое дело вполне можно и пожертвовать (в чьем-то случае — принудительно) часть полученных сил. С преисподней по капле — Аду на школу. Воспитанник Адской школы имеет номер. Как только он начинает приносить силу сам — он получает индивидуальность, а вместе с ней — возможность выбрать то имя, которое он захочет. Как и многое другое.

Две Дюжины пытался понять — в каком положении он пребывает сейчас? Формально он числится воспитанником интерната "Юные ангелочки" — то есть кто-то, кто добыть силу не может в принципе. Реальность говорит сама за себя. Имеет ли он право на имя? Имеет ли он право на индивидуальность?

"Право — это не то, чем обязательно пользоваться в полной мере. В отличие от мозгов. Это возможность." — Пронеслось у него в голове. Нечто такое сухощаво-клетчатое. Сидящее на стуле.

"Ну я могу хотя бы куда-нибудь приткнуться"? — мысленно проворчал чертенок.

Ответа не последовало, а вопрос был не праздный. Просто после опалы чертенку было немного не до того, а потом — не до этого. А теперь самое время было подумать — где пребывать то ли черту, то ли ангелу-хранителю в этом мире? Из школы с проживанием его благополучно исключили, а интернат квартирами не баловал. Во время отмывания интернатских полов Две Дюжины ютился в бесовской подсобке, но сейчас там снова обосновался бес... Да и тесновато там было, мягко-говоря.

Не баловал интернат и стипендией, чтобы как-то решить этот вопрос. Зато давал... возможности... не это ли имел ввиду куратор? В любом случае, начать следовало с одежды.

Одежда в аду — вещь такая же сугубо-индивидуальная, как и все остальное. Кто-то ее вообще игнорировал, предпочитая щеголять густотой родной шерсти, отблеском чешуи или прочностью пластин. Чертенок, хоть и был покрыт рыжеватой шерсткой, одежду все-таки предпочитал в силу функциональности — всегда полезно иметь под рукой (или вовремя спрятать) средство для случайной пакости. До этого, в смысле, до событий получасовой давности, когда под напором побелки погиб его костюм, чертенок, носил обычную рабочую спецодежду адской школы — невзрачную, но функциональную. Опять же, средства не позволяли приобрести что-либо еще. Теперь же ситуация изменилась, и начиналась она с того, что чертенок на данный момент был вообще без одежды, а его старый костюм уже наполнял собой ближайший к интернату мусорный бак. Заляпанный побелкой заплечный мешок Две Дюжины выкидывать не спешил хотя бы ввиду того, что некуда было переложить его содержимое. А содержимое там было ценным — как раз на него воспитанник Двадцать Четыре и спускал то куцее содержание, что полагалось в школе. Там были возможности. Возможности и инструменты. Ладно, новый мешок тоже было бы неплохо прикупить. Или не мешок. Может, ему присмотреть чемодан? На нем самом следов побелки не осталось — он все-таки был черт, а не беспомощная каракатица, которая, между прочим, тоже неплохо умеет контролировать внешность.

Чертенок направился вглубь жилых массивов, туда, где процветает торговля всем, что адские обитатели способны создать. То есть абсолютно всем. Принцип адского производства и торговли прост и безыскусен — на создание чего-либо нужна сила. Специализация и опыт позволяют тратить меньше сил на создание однотипных изделий, или получать с тех же сил лучший результат. Полученное можно продать желающему за большее количество сил, чем затратил мастер, но явно за меньшее, чем потратит неумеха на то же дело. Кто-то продает свои изделия сам, а кто-то занимается перепродажей, выискивая лучшие товары и клиентов. Не забыть об адском налоге, а на остальное — жить. А уже является ли предметом торга новый гардероб, адская сантехника, целый дом или личная услуга — дело десятое.

Уже у входа в одну из модных лавок он услышал в спину в принципе ожидаемое:

— О, смотрите-ка, ангелочек полетел! Их что, сюда пускать на экскурсии стали?

Две Дюжины обернулся и беззлобно усмехнулся:

— О, здорово, голодрань!

Нужный эффект был моментально достигнут — огрызнись он сейчас, это вызвало бы хорошую свару. А услышать "голодрань" от раздетого черта с заляпанным мешком... его несостоявшиеся собеседники просто остолбенели. Что там куратор говорил на счет умения посмеяться над несоответствием бытия и сознания? Им до этого явно далеко. Чертенок, не обращая больше внимания на компанию, вошел в лавку, где к нему тут же метнулся старый демон.

Вообще-то в такие лавки кому попало вход был заказан. Хочешь поглазеть — глазей снаружи. Собственно, этим и занимались тут его бывшие однокашники — в период практической сессии у них выпадало достаточно свободного времени, чтобы погулять по городу и поглазеть на витрины, мечтая о том, на что будут спущены их первые заработки. Для таких витрин, правда, даже первых заработков было маловато, но это все же были не запредельные салоны для элиты.

Формальная принадлежность к тому или иному учебному заведению интересовала хозяина лавки в последнюю очередь, а в первую его интересовала платежеспособность клиента. Получив от чертенка подтверждение оной, старый демон расплылся в благожелательной улыбке и с поклоном предложил посетителю проследовать внутрь, что не укрылось от взглядов застывших по ту сторону витрины.

Две Дюжины неспешно прошел вдоль рядов полок и манекенов, на которых соседствовали стилизованные драконьи крылья, расшитые мантии и высокие плащи. Тут умели понимать разность вкусов. Не отступая от устоявшихся принципов, чертенок выбрал себе кожаную курточку со множеством карманов под цвет шерстки и такие же брюки. Немного подумал, и решил шикануть — на ноги он купил себе туфли из кожи виверны. Он как раз мечтал о таких, прогуливаясь когда-то вдоль этих витрин в перерывах между практикумами.

Покупка была довольно дорогостоящей — виверны со своей кожей просто так не расстаются, так что с заменой мешка придется повременить. С другой стороны, теперь это все смотрится особенно сбивающе с толку. Почему бы, собственно, и нет?

Расплатившись, и покидая лавку, он поинтересовался у компании:

— Ну что, отстрелялись уже?

Не нуждаясь в ответе, он щелчком подозвал к себе извозчика — здорового черного жука с прикрепленной сзади хрупкой двухколесной каретой, уселся на место, и, отъезжая, помахал из окошка рукой несостоявшимся хохмачам.

Следующий вопрос был, а куда, собственно, ему ехать? Найти себе пристанище он может много где, но нужно ли ему то множество вопросов, которое будет возникать каждый раз при его появлении в общественном месте? Пожалуй, что не нужно. Это только в первые разы весело, а потом начнет довольно сильно утомлять.

К тому же множество вопросов явно вредит конспирации, которую ему хоть и ни разу не предписывали соблюдать... Но при этом трудно придумать более простой и надежной проверки на сообразительность, не так ли? Пока его поведение очень даже шло конспирации на пользу, просто потому что именно так должен поступить любой уважающий себя черт, попавший в опалу и нашедший каким-то образом из нее выход. А вот дальше — собственно, о способах и местоположении оного выхода, распространяться как раз и не следовало. Так что настало самое время как-нибудь раствориться в пестрой и глазастой толпе преисподней.

Немного подумав, чертенок велел извозчику двигаться в направлении интерната — пожалуй, единственный район, где его присутствие может восприниматься как должное. Жук-извозчик послушно кивнул и засеменил ножками в нужную сторону.

Оказавшись на знакомом перекрестке, чертенок покосился в сторону обветшалых колонн и белого пятна между ними. Аккурат под строительными лесами. Да, вот что значит потерять бдительность. Попасться в ловушку беса, это ж надо же... ладно, с этим разберемся потом, а сейчас...

Чертенок повернулся к зданию интерната спиной и осмотрел два дома, выходивших фасадами на их "т-образный" перекресток. Прямо скажем, ничего выдающегося. Трех— и четырехэтажные строения в стиле демоно-классицизм. Состояние довольно схоже с состоянием интерната — покосившиеся колонны, облупленная штукатурка... заколоченных окон в интернате, правда, не наблюдалось, но... Может быть, это все и к лучшему? Заколоченные окна на перенаселенность точно не указывают, как и на запредельные цены для жилья в этом районе. Что же до беспокойных соседей... Чертенку почему-то казалось, что они тут будут тихими. Очень тихими.

Найти домоуправляющего проблемы не составило — им оказался большой летучий мышь, висевший под потолком маленькой задымленной комнатки. Видеть курившего вниз головой летучего мыша чертенку довелось впервые, а вот стол стул и бумаги были тут самыми обыкновенными. Мышь совершенно не удивился желанию чертенка поселиться в одной из пустующих квартир. Наскоро осмотрев варианты и обговорив условия, чертенок выбрал небольшую двухкомнатную квартирку на втором этаже, окна которой как раз выходили на интернат. Состояние квартирки показалось чертенку довольно неплохим, особенно по сравнению с состоянием фасадов, и только заканчивая детальный осмотр новой жилплощади, чертенок обнаружил на журнальном столике в гостиной небольшую, чуть запыленную записку: "Как устроишься и приведешь себя в порядок — дуй ко мне. К."

Чертенок зажмурился и досчитал до десяти. Приоткрыл один взгляд — записка была тут. Более того, она явно лежала тут уже какое-то время, а не появилась с его приходом. Полдня, если судить по количеству пыли в воздухе, и на столе. Как раз столько, сколько он ходил по магазинам и выбирал жилплощадь.

— А как же два дня? — жалостливо вздохнул Две Дюжины, ни к кому, собственно, не обращаясь. В том, что записка адресована именно ему, чертенок даже не подумал усомниться — не с его, как говорится, чертовым счастьем!

— Пора отрабатывать туфли! — Вздохнул он, но все же принял перед выходом ванну. Остатки побелки и, как ни странно, сладкой ваты, следовало с себя наконец-то смыть!

К немалому удивлению чертенка, куратор не спал, развалившись на своем скрипучем стуле. Более того, он был в комнате не один! Перед его столом, сложив руки на груди стоял тощий директор и что-то говорил скрипучим голосом. Кажется, обеспокоенно.

Две Дюжины еще в первый раз отметил схожесть выбранных его начальством образов, а сейчас мог еще раз убедиться в этом воочию. Начальник и подчиненный. Именно так, и никак иначе. То, что образы эти были накинуты достаточно небрежно, роли не играло. По крайней мере здесь, в преисподней. На поверхности? Возможно, это было бы даже забавно — большая клетчатость пиджака, и меньшая, большая квадратность и тяжесть очков, и меньшая, большая горбинка носа... Но вот что-то смеяться не тянуло. Совсем.

Куратор сидел на стуле и слушал. После нескольких мгновений тишины кивнул, а затем перевел взгляд на замершего в дверном проеме аудитории чертенка. Еще раз кивнул, но уже подзывая.

Директор тоже перевел взгляд на вошедшего.

— Ему? Не рановато? — скрипучий голос не скрывал сомнения и раздражения.

— Сойдет. Он быстро схватывает, к тому же я буду присматривать. — Чертенку почему-то совсем не было радостно от этой похвалы. Напротив, хотелось поежиться.

— Ну разве что. — Директор развернулся и вышел из комнаты.

— Садись. — Куратор кивком указал на такой же стул, стоящий по другую сторону стола.

— Нужно аккуратно нейтрализовать одного типа. Хорошо, что так быстро справился тут — дело может затянуться. — Начал он без предисловий.

Чертенок удивился — после такой прелюдии с директорами и срочностью он ожидал по меньшей мере организацию нового Содома и Гоморры... ну, или очистку уже имеющихся аналогов, учитывая его новую специализацию, а тут всего-то какая-то нейтрализация. Странно, конечно — уж чего-чего, а спецов по нейтрализации в преисподней хватает. Любого возьми — уж в этом деле все спецы... Или не все так просто?

Куратор кивнул.

— Да, не все. Какое-либо минимально-серьезное физическое воздействие, даже косвенное, исключено. Исключено так же химическое и биохимическое воздействие, как внешнее, так и внутреннее... иначе подослали бы к нему суккубу, и дело с концом! Как тебе задачка?

— Странная. — Честно ответил чертенок, почесав затылок. — А можно узнать, зачем вообще такие сложности?

— Я бы сказал, что это как раз тот случай, когда лучше выполнить приказ, не особо задумываясь о его причинах. — Усмехнулся куратор. — А если учесть, что это не мои слова... Выводы сделаешь сам?

Чертенок кивнул. — Уж если такие приказы спускают сверху... Это с какого интересно верху отдают приказы этому заведению? То это явно игры самой верхушки, а уж в их мотивы лучше и вправду не вникать.

Куратор снова кивнул.

— В общем, установку ты понял. Координаты цели — вот. — Куратор даже не стал складывать самолетик или еще как упражняться в оригами и играх с воздушными потоками. — То, что можно не спешить, ты уже понял?

— Можно или нужно? — Спросил чертенок напрямик. В таком деле хотелось оперировать более точными инструкциями.

— Лучше. — Опять кивнул куратор. — Лицензию на всякий случай я тебе расширю.

— Но на объекте ее не применять. — Завершил мысль Две Дюжины.

— Да, и, на всякий случай, не на ближайшем окружении. Если сомневаешься — уточни.

— Хорошо! — теперь уже кивнул чертенок. Подобное дозволение — большой шаг вперед. Оно означает, что он уже в системе, и ему поручают реальные дела, и что он уже не очередной кандидат на отсев и распыление.

— Ладно-ладно, будет зазнаваться. За провалы в таких делах распыляют куда тщательнее! — "Воодушевил" его куратор.

— Странно вообще... — Заметил Две Дюжины, уходя. — Вроде бы ангел-хранитель, а тут — нейтрализовать...

— О, можешь не сомневаться, это пойдет ему на пользу! — Куратору явно пришлась по душе последняя ремарка чертенка.

Первым делом чертенок ознакомился с характеристиками субъекта:

"Мужчина, тридцать восемь лет, предприниматель в широком смысле слова. Не женат, общество женщин любит и ценит. Детей нет. Амбициозен, тщеславен, циничен, самолюбив. Сфера деятельности весьма широка — интересуется всем, из чего можно извлечь выгоду. Особо неравнодушен к делам, в которых можно выжать максимум из работников/партнеров. Подобные действия доставляют субъекту наивысшее удовлетворение самореализации. Особых предпочтений к криминалу нет, но грязными методами не брезгует. Диапазон — угрозы, шантаж, насилие, провокации, подкуп, подлог, подстава. Считается уважаемым человеком, столпом общества, в известной степени меценатом. Не скупится на организацию развлечений как для себя, так и для своего окружения, что опять же позволяет удовлетворить самолюбие и чувство собственной важности. Единственный наследник хозяина крупного наркокартеля."

— Широкой души человек у нас тут, как я посмотрю. — Хмыкнул Две Дюжины, читая характеристику. — Матерый, прямо скажем, человечище. Столп общества, образец для подражания, выбившийся в люди... Чудесно! Люблю таких!

Подобного рода субъекты и вправду ценились в преисподней. Спрос на них был всегда, а вот предложения никогда не хватало, так что конкуренция за возможность "обработать" такого субъекта шла нешуточная, и, как правило, заканчивалась выяснением отношений у старших демонов — всех прочих к таким субъектам даже не подпускали. Чертенок был далек от мысли заполучить подобного клиента к себе насовсем, но даже возможность поработать с ним какое-то время стоила немало. А если учесть рекомендацию куратора относительно времени...

"Интересное дело выходит". — Думал чертенок, перемещаясь на поверхность. — "Нейтрализовать подобного типа... Нейтрализовать... Поубавить активности, значит? Свести воздействие в нейтрал... Понятно, зачем это может быть нужно Небесам — этот тип явно много горя посеял... но зачем это нашим? Хотя, учитывая ограничения, лучше и вправду не вникать. Скорее всего он просто элемент более сложной игры. Или не просто. Кстати, про ограничения... К физическим воздействиям ведь следует отнести и визуальные, и акустические. Прямым воздействиям. Или?"

"Или". — Вполне ясно пронеслось в голове. Чертенок хмыкнул — он намеренно не уточнял этот вопрос у куратора в аудитории. Очень уже его интересовало устройство и возможности связи между ним и начальством. Итак, его курируют. Странно, правда? Куратор, тем не менее, снизошел до пояснения:

"Жесткий запрет распространяется на тактильный физический контакт. Проще говоря, чтобы не было соблазна решить вопрос быстро и радикально. А вот дальше — придется импровизировать. Скажем, оглушить акустическим взрывом или свести с ума, транслируя в уши высокочастотный шум тоже нельзя. Или ослепить яркой вспышкой... Одним словом, разрешено воздействие мягкого типа, косвенное, но не больше. Понимаю, что странно, но, думаю, кое-кто решил оставить лазейку на случай, если конечный результат окажется неудовлетворительным".

— Кое-кто, да? — Проворчал Две Дюжины, но тему счел за лучшее закрыть. — Ох уж эти игры... Игрунюшки!

Чертенок задумался. Свести с ума можно не только транслируя в уши высокочастотный шум. Какая-нибудь попсовая песенка для этого тоже неплохо сгодиться, но можно ли считать это нейтрализацией? Скорее уж наоборот — сведенный таким способом с ума человек будет вести себя крайне неадекватно, но однозначно буйно... Не стоит рисковать, одним словом, хотя на будущее стоит отметить.

Две Дюжины решил осмотреться на местности. Субъект проживал в весьма респектабельном, и где-то даже роскошном пригородном особняке. Буйство зелени, много прислуги... И все это для него одного. Предположим. Гараж на четыре авто, конюшня, в которой он не бывает, лужайка для гольфа... Хорошо быть столпом общества! Это вам не запыленная квартирка с заколоченными окнами на окраине преисподней... Ладно, проехали. Где сам субъект?

Субъект в настоящий момент пребывал в такой специальной комнате, где он читал прессу. Да-да, комната предназначалась именно для этого. Небольшая по площади, но с большими окнами, с удобным креслом в центре и небольшим журнальным столиком сбоку. Субъект углубился в чтение газеты и курил сигару. Еще на столике была потемневшая от времени бутылка с коньяком и бокал, форму которого рассчитывали с помощью новейших вычислительных машин. Время от времени в комнату заглядывала служанка с целью убедиться, что уровень жидкости в бокале находится на должном уровне и, при необходимости, до этого самого уровня ее довести.

— Да уж, этого назвать интровертом довольно сложно... — Хмыкнул Две Дюжины, благосклонно открывая дверь перед первой, постучавшейся в его голову идеей согласно заветам великого Сорок Четвертого. — Может, сыграть на этом? Большой дом, много людей... Какая чудесная площадка для взращивания паранойи! Много денег и власти влекут много врагов и завистников. Сыграем в "ужас загородного поместья"?

Чертенок поморщился. Нет. Не ужас. Такие люди на ужас реагируют предельно агрессивно. Но ведь безумие может иметь множество форм, не так ли? Страхом за свою жизнь такого типа особо не возьмешь — слишком горячая кровь. Надо охладить...

Две Дюжины провел острым коготком по стеклу широкого окна. Так, чтобы скрежет был едва различим на границе акустического восприятия. Никаких взрывов.

Субъект обернулся на странный, как ему показалось, звук, но, понятно, никого не видел. Ни за спиной, ни за окном. Показалось...

Пока субъект разминал шею поворотами, чертенок оказался прямо у стола, и повторил процедуру с коготком, но уже на границе бокала. Только еще тише. Чу-у-у-у-ть-чуть.

Субъект повернулся вновь, передернул плечами, нахмурил брови.

"Будем работать!" — Две Дюжины расплылся в профессиональной улыбке. Хорошо, что в этот раз не нужно никому вытирать сопли!

Видимо, уютный комфорт от чтения прессы куда-то улетучился — субъект даже не стал дочитывать колонку в которой восторженно повествовалось о его вкладе в создание небольшого парка на окраине. Резким движением отложив газету, субъект встал и направился в душевую — освежиться перед важной встречей.

— Может, не такой уж ты и крутой? — усомнился Две Дюжины в первоначально сделанных выводах. — Всего два скрежета, а ты уже помрачнел? Я ведь даже не успел рядышком люстру грохнуть! Это же непрямое воздействие, не так ли?

На всякий случай чертенок решил особо не перегибать с полтергейстами.

Субъект тем временем приступил к водным процедурам — очень желательное мероприятие в этих широтах, и безусловная привилегия элитного класса. Во всяком случае именно так это все было обставлено. Впрочем, качество сантехники оставляло желать лучшего — видимо, дело тут не в массивности полированных рукояток и не в количестве позолоты на квадратный метр. Установка некоторых соединений подразумевает вполне конкретный опыт, которого у работника может и не быть, ввиду отсутствия такого уж значительного количества богачей с аналогичными запросами, посему...

Резкая смена прохладной воды на горячую была не такой уж неожиданной! Хотя и не слишком желанной. То, что было дальше, оказалось куда неожиданней.

Подойдя после неудачного приема душа к сильно запотевшему зеркалу с целью оценить свой гордый профиль, субъект остановился. Ему показалось, что в мутном, покрытом испариной отражении ему кто-то строит рожи! Вроде, какой-то наглый рыжеватый тип с подкрученной на конце бородкой, но поручиться за это своей честью (что субъект очень любил делать, используя честь и предков-конкистадоров как дорогую разменную монету), субъект не мог. И дело даже не в обильном покрытии зеркала влагой, что безусловно мешало любому обзору. Рожица как будто проявилась в зеркале на долю секунды, а потом исчезла так, будто ее там никогда и не было. Да и возникла ли? Субъект вполне мог угадать черты своего отражения сквозь нее.

Мужчина стер ладонью слой влаги с поверхности стекла, но его отражение выглядело отнюдь не так гордо и уверенно, как ему хотелось бы. Две Дюжины поставил себе галочку за прием водных процедур.

Сама встреча, как и поездка до нее, прошла спокойно — с одной стороны, субъект был напряжен, а перегибать палку не стоило. С другой — была достигнута, хоть и локально, изначальная цель задания — поубавить активности у субъекта, а активность как раз и поубавилась — поглощенный утренним происшествием субъект провел встречу вовсе не так, как планировал. В частности, обошлось без особого давления с его стороны, и без принципиальности в смежных вопросах, а ведь именно это в свое время стало подспорьем того, что субъекта начали считать столпом общества. Столпы — они такие — принципиальные, особенно в вопросах собственной основательности.

На обратном пути у машины, в которой ехал субъект, прокололось колесо. Увы, такое случается даже с самыми длинными лимузинами, и пусть головная боль по его замене принадлежала не субъекту, определенного рода дискомфорт он все-таки испытал. В первую очередь — дискомфорт неуверенности — прекрасное лекарство для тех, кто думает, что контролирует в этой жизни все и вся.

По странному (то бишь тщательно рассчитанному чертенком) стечению обстоятельств машина остановилась как раз напротив входа в грязный переулок. Увы, в том городе, где происходили события этой истории таких было подавляющее большинство. И в тот момент, когда пустой взгляд субъекта был обращен просто куда-нибудь, а по факту — именно в сторону оного переулка (ибо более живописных картин на горизонте не наблюдалось, а там хоть какое-никакое, а граффити), в оном переулке появилась рожа.

Не столь мистически, как в прошлый раз — просто выглянула из-за угла. В придачу к роже имелась еще и грязная шея, грязная кепка, и краешек грязных же лохмотьев. Рожа была старше предыдущей лет на сорок, и она весьма соответствовала тому месту, в котором появилась — бомжей тут хватало. Но эта рыжеватая, подкрученная на кончике бородка, а главное — этот нагловатый взгляд и ухмылка...

Субъекта словно окатило холодной водой — видимо, в компенсацию за отсутствие нормального утреннего душа.

Рожа быстро спряталась обратно за угол дома, а субъект постарался взять себя в руки. Он даже попытался мыслить логически — мог ли он рассмотреть в деталях лицо в затененном переулке по другую сторону дороги, да еще и сквозь затонированное окно? Вряд ли... А в том, что всякая шваль таращится на дорогие машины как раз странного ничего нет... Но внутри субъекта холодным комком пульсировало знание — рожа смотрела на него. Не на машину, не на окно — на него. Даже не так — сквозь него. И от этого становилось еще неуютнее.

"Не перегибаю ли я палку"? — Вновь подумал Две Дюжины. — "Что-то этот недокастилец уж больно нервный оказывается по факту..."

Казалось бы ерундовые события дня сделали свое дело — остаток рабочего времени субъект провел в задумчивости, что изрядно поубавило его активность.

На вечер у субъекта было запланировано достаточно часто случающееся мероприятие — поход в ресторан с очередной королевой красоты. "Женское общество любит и ценит", припомнил Две Дюжины строку из характеристики.

Прислуга, водитель и прочие сопровождающие получили довольно строгий нагоняй и предупреждение, чтобы все прошло в лучшем виде. По крайней мере то, что зависит от них. В своих силах субъект не сомневался, но вот на счет каких-либо стечений обстоятельств уже не был так уверен. А ведь еще вчера он всецело разделял "философию победителя" — ту точку зрения, что мир всенепременно прогибается перед теми, кто достаточно этого хочет. Если не прогибается — значит кто-то этого хочет недостаточно, а с такими неудачниками дела лучше не иметь. Точнее, дела как раз с такими вести и надо, чтобы использовать их для себя, но вот считать за равных при этом не обязательно.

Обед в дорогом ресторане, костюмы и платья от кутюр, хрусталь и мельхиор... и очередная знойная красотка, которых субъекту нравилось коллекционировать. Не худший объект для коллекционирования, если не считать, что речь идет о живых людях. Впрочем, они ведь сами этого хотят? Или не этого... А какая, разница...

Мыслительный процесс субъекта можно было назвать рваным. Он вполне успокоился, вернул себе прежнее бодрое расположение духа, и даже немного подсмеивался над собой — мол, испугался бомжа и отражения в зеркале. Вечер и последующая за ним ночь должны были полностью стереть остатки воспоминаний этого несуразного дня...

И все бы хорошо, если бы не подкрученная рыжеватая бородка одного из официантов...

От столпов общества редко ожидают резких скачков. Как-то не ассоциируется это со столпами. Меценаты не устраивают допрос хозяевам ресторанов с помощью трех мордоворотов. Какой официант, какая бородка? Все гладко выбриты, и никогда не было иначе. Издеваюсь? Помилуйте...

Как ни странно, помиловал. Было этому причиной три десятка удивленных пар глаз, смотрящих на субъекта или искреннее недоумение, что плескалось пополам со страхом в глазах ресторатора... Не так уж и важно. Важно, что вечер был безнадежно испорчен. Девица словила косой сердитый взгляд и сочла за лучшее ретироваться — опаснее гордого самца с задетым самолюбием только самец, поставивший себя в дурацкое положение сам. Злость таких границ не знает. Субъект не возражал — он желал побыть в одиночестве и подумать.

Для того, чтобы побыть в одиночестве, первой на ум приходила беседка у дома субъекта. Небольшое легкое сооружение с белыми колоннами находилось в глубине сада. Укрытая от посторонних глаз густой зеленью, она стояла на берегу искусственного пруда, населенного рыбками и украшенного кувшинками, и просто идеально подходила как для романтических посиделок, так и для одиночества. Именно сюда направился субъект по прибытии домой. По пути он вооружился начатой с утра бутылкой коньяка и первым попавшимся (чего с ним лет двадцать уже не случалось) фужером.

Субъект чувствовал себя ужасно. Ужасно глупо, можно уточнить, что для таких сродни проклятию. В том, что ему померещилась рыжая бородка у одного из официантов, ничего странного субъект не видел — думал ведь пол дня об этой бородке, вот и привиделось, а вот то непотребство, что он устроил потом... Некрасиво вышло. Неэлегантно...

Ну что он так к этой бородке привязался? Ну бородка... Что тут такого? Что ее не должно быть? Так ведь и не было... ну, у бомжа была, так и пусть хоть ей подотрется... В зеркале? В зеркале... А еще в зеркале был взгляд. Такой едкий, пронизывающий насквозь... и у бомжа был такой же... и у официанта...

По спине субъекта прошелся холодок. Основательный такой холодок, когда бежишь от самого себя, и не успеваешь, а тебя нагоняет, нагоняет... Кто?.. Что?..

Легкий всплеск воды привлек внимание субъекта. Это маленькая золотая рыбка вильнула хвостом, и от этого по водной глади пошли круги. Субъект вздохнул. Выглянувшая из-за облаков луна осветила пруд. На его поверхность одновременно упала несколько листков. Образовавшаяся рябь сложилась в странную картину. И как это волны могут нарисовать ухмыляющуюся рожу?

Тишину и покой сада разорвал гневный рык, вслед за которым послышался глухой всплеск — субъект метнул драгоценную недопитую бутылку в водную пучину. У рыбок нынче ночью намечается пьяный сабантуй...

Ночь далась субъекту неспокойно. Ему снились бородки и ухмылки, пронзительные взгляды, фраки официантов и бедняцкие лохмотья в самых причудливых сочетаниях. А еще бутылки, рыбки и зеркала. Под конец ему строила глазки за столом золотая рыбка, обряженная в лохмотья и лихо опрокидывающая в рот порцию дорогущего коньяка из одноразового стакана. Рыбка довольно крякнула, занюхала выпивку рукавом проходящего мимо официанта, после чего кокетливо посмотрелась в зеркальце. Неудивительно, что после таких сновидений просыпаешься с тяжелой головой.

Но субъект был не из тех, кто легко сдается. Он решил, что если уж его начали преследовать видения, то нужно хотя бы убедиться в этом точно — поймать их за хвост, а не довольствоваться подозрениями. Мужчина решил нарочно внимательно вглядываться сегодня во все и всех, кто и что его окружает. Не прятаться, а встретить лицом к лицу.

"Да пожалуйста"! — подумал Две Дюжины, откидываясь в пустующем кресле и распаковывая оставленную на столике дорогую сигару. Все равно он планировал сегодня ничего не делать...

День пристального вглядывания в тени и отражения сделал субъекта еще более нервным. Казалось, видение издевается над ним, ускользая буквально из под носа.

"Странно, да"? — думал Две Дюжины в ответ. Он, как и планировал, не показывался сегодня субъекту на глаза. Других рыжих и бородатых на его пути тоже не возникало — в этом обласканном солнцем регионе рыжеватость вообще была в диковинку — тут властвовала смоль и жгучесть как волос, так и темпераментов.

Вечер субъект провел расхаживая по комнате. Две Дюжины с сожалением отложил некоторое количество милых сердцу мелких пакостей для более благоприятного момента — не следует мешать субъекту вариться в желчи собственных подозрений и мрачных мыслей. Любое блюдо нужно доводить до готовности постепенно.

Зато на следующий день субъект решительно проигнорировал попавшего в его поле зрения рыжего человека, идущего с полными сумками покупок. Просто взял, и гордо отвернулся в другую сторону, предпочтя созерцать мусорку из окна своего лимузина. Как это соответствовало недавно принятому решению встретиться с видением лицом к лицу, Две Дюжины упорно не мог понять. Он пожал плечами и избавился от реквизита.

Перебирая в конторе бумаги, субъект никак не мог отделаться от ощущения, что за ним пристально наблюдают. Оно и неудивительно — Две Дюжины сидел буквально напротив. Устроившись на картотечном шкафу и закинув ногу на ногу, чертенок буквально буравил мужчину взглядом. Скучновато, но что поделаешь. Иногда полезно и разнообразие в подходах. Щекотка от пристального взгляда довольно неплохо раздражает, а вот назвать ее прямым физическим воздействием весьма проблематично, особенно если не углубляться в теорию того, что наблюдаемый объект изменяется от самого процесса наблюдения.

Изменился он там, или нет — сказать довольно сложно, но что можно утверждать наверняка, так это то, что сосредоточиться толком на работе у субъекта не получилось, а цифры требуют сосредоточенности. В результате — несколько досадных ошибок, которые, может и не введут субъекта в большие убытки, но осадок на душе оставят основательный. И куда более конкретный, чем непонятные ощущения от пристального взгляда.

Основное веселье чертенок запланировал на вечер — субъект как раз решил провести его культурно, а заодно и вывести свою очередную пассию из длинного списка в театр.

Субъекта не был таким уж заядлым театралом — он предпочитал более активные развлечения, но иногда нужно и культурно выйти в свет. Полезно для образа мецената.

В театре ставили "Женитьбу Фигаро". Классическая опера, поставленная и перепоставленная столько раз, что и подумать страшно, а сосчитать так и вовсе невозможно. И каждому следующему режиссеру, мнящему себя гением сцены (а покажите иного), приходится выкручиваться, дабы не получить клеймо банальщины. Что с классическими произведениями довольно затруднительно, ибо оборотная сторона клейма — чрезмерная авангардность и уход от канонов карается ревнивой публикой не меньше.

Данный конкретный режиссер, долго ломая голову над тем, как же ему выделить главного героя, неожиданно решил сделать его рыжим... А что — очень даже подходит, если судить по характеру! Что? Фигаро всегда играли брюнеты? На то и авторское переосмысление, и потом, в стране, где все сплошь поголовно жгучие брюнеты, черными кудрями не удивишь, и внимание не привлечешь...

На эту мысль режиссера натолкнул рыжий короткий парик, непонятно как вот уже в третий раз за день оказывающийся перед носом...

Две Дюжины с облегчением вздохнул, отточенным жестом отер пот ладошкой, и спрятал подальше уже сжимаемую в руках лицензию — слепой режиссер пол дня игнорировал любые намеки на рыжину, пока чертенок буквально не положил этот несчастный парик ему на либретто. Трудно с этим творческим людом...

Зато с бородкой мудрить практически ничего не пришлось — такие были весьма в человеческой моде как раз в период, описываемый в пьесе. Две Дюжины лишь слегка подправил гравюру, положенную перед гримером в качестве желаемого примера. Бедная женщина, уставшая от бесконечных переделок "в последний момент", столь любимых режиссером, даже и не подумала вникать в разницу, и безропотно воспроизвела образец на "полотне".

Можно было с уверенностью сказать, что субъект получил столь вожделенную возможность разглядеть видение в открытую. "Все на благо клиента" — хмыкнул Две Дюжины — "Плюс — исполнение желаний. Вот она могучая комбинация сил Ада и Небес. Во всяком случае — гремучая".

К моменту посадки в ложу, в окружающем блеске улыбок и драгоценностей субъект как раз забыл о преследовавшем его накануне видении. Но не на долго. Едва на сцене появился игравший жениха актер, как субъект прильнул к перилам, забыв обо всем на свете. Даже о необходимости время от времени делать вдохи и выдохи. Тут уже ошибки быть не могло — вот он, рыжий, с бородкой. Более того — его однозначно видят и другие актеры, и зрители. Но он ли?

Субъект вырвал из рук забытой компаньонки декоративный бинокль, жалея, что это не винтовка с оптическим прицелом, и прильнул к окулярам. Похож. Очень похож. Но взгляд... наглости в нем хватало, но не было того ощущения пронзания насквозь. Вместо проницательности тут было скорее самодовольство. В любом случае, памятуя о своем конфузе в ресторане, субъект не ринулся на сцену, сломя голову. Он решил подождать. Никто ведь не удивиться желанию мецената спуститься после пьесы вниз и познакомиться поближе с актером... Удивилась, пожалуй, только компаньонка субъекта, так и не удостоенная внимания партнера на протяжении всей оперы. А ведь раньше он интереса к театру не проявлял...

По окончанию постановки субъект исполнил задуманное. Может, чуть более резко, чем подразумевал его образ, и с улыбкой, подходящей скорее настигнувшему жертву хищнику, чем облагодетельствованному искусством театралу, он быстро разыскал режиссера и весь актерский состав. Собственно, они и не думали прятаться, напротив, они жаждали лестных отзывов, похвалы, а главное — дополнительного субсидирования... Немножечко не вышло.

Устроенный субъектом разговор скорее напоминал допрос, и касался исключительно одной роли. Предъявленный под конец парик был едва ли не растерзан на волоски, и, судя по взгляду уважаемого мецената, растерзать он желал не только его. На всякий случай.

В любом случае, удовольствия от закулисной беседы не получил никто, разве что за исключением чертенка.

Мрачный субъект покинул вначале гримерку, а затем и театр, даже не удосужившись забрать компаньонку. Зря, наверное... Соблюдать правила приличия полезно даже столпам общества, и даже тогда, когда их никто не видит. Ведь может быть тогда она смогла бы подтвердить увиденное субъектом — отъезжая от дверей театра, мужчина встретился взглядом с рыжеватым типом с подкрученной бородкой, смотревшим прямо сквозь него и нагло ухмыляющимся. Тип даже подмигнул, убирая всяческое сомнение в том, что ему мешают видеть тонированные окна. Он стоял, облокотившись плечом на колонну, скрестив руки на груди. Он был одет в кожаную курточку с множеством карманов и такие же брюки, на ногах у него были красные туфли... Он был реален...

Но когда машина субъекта резко затормозила, едва не вызвав аварию на главной магистрали города, и субъект стремглав покинул затененный салон, никого у колонны уже не было. И никто из окружающих не мог подтвердить, что там кто-то был...

На следующее утро субъект был облагодетельствован телефонным звонком. Старческий голос, спокойный и заботливый, осведомился, все ли в порядке у его сына? Ибо внимательные глаза видели, а чуткие уши слышали, что накануне в театре, а до того — в ресторане, сын был чем-то очень и очень встревожен...

Сын ворчливо поинтересовался, не видели ли эти внимательные глаза в последние дни рядом с ним какого-то рыжеватого типа? Нет, не актера с премьеры... Не видели? Лучше уточнить... И пересказал свои проблемы отцу — еще более уважаемому меценату и столпу общества, оставившему сыну шумную столицу и сопутствующую часть семейного бизнеса, и удалившемуся в тишину и просторы провинции, где никто не мешает курировать основные дела семьи. Отец выслушал чутко, внимательно, не разу не перебив, но оказалось не так-то уж и просто объяснить, почему вид подкрученной бородки вызывает в нем такую бурю эмоций. Сдержанного отца это никак не могло порадовать. Нет, оставлять без внимания беспокойство сына не следовало хотя бы из элементарных соображений безопасности, но благородному дону следовало бы более хладнокровно реагировать на внезапных визитеров. Чай, не в первый, и не в последний раз.

Объяснить разницу отцу между залетным гастролером и пронизывающим насквозь взглядом субъект не смог. Или не решился.

Для себя он в любом случае решил, что тип реален. А значит — реальна и угроза, которую тип с собой несет, какого бы рода она ни была. В том, что тип представляет собой именно угрозу, субъект не сомневался — определенного рода мировоззрение подразумевает совершенно однозначную оценку любого рода неучтенных событий.

Две Дюжины лишь философски пожал плечами в ответ на присвоение подобного ярлыка — он всегда был против любого рода ограниченности, но кто спрашивает мнения скромного чертенка-ангела-хранителя-особого? Или хотя бы выговорит это без запинки, чтобы спросить?

На случай возникновения внешних угроз у субъекта было разработано несколько планов защиты. От общественной жизни, к сожалению, придется отказаться на какое-то время, но она в последние дни и так не дарит радости. Дела можно вести и из дома, благо современные средства коммуникации это позволяют, а защита этих коммуникаций на уровне правительственной связи делает подобного рода деятельность вполне надежной. Усиленная охрана позволит пережить даже государственный переворот, а при необходимости — его организовать и провести. Вилла способна существовать на полном самообеспечении практически сколь угодно долго, благо местный климат суровых зим не включает, а урожайность прилегающих плантаций давно ставится в пример по всему миру. Вода, энергия... Все учтено. Не глупые люди все это проектировали...

Но стоит ли переходить на осадное положение из-за одного непонятного типа?

В любом случае не факт, что он один. То, что он один показательно светится не означает, что за ним никого нет. Скорее уж наоборот — информирует же его кто-нибудь на счет планов субъекта! Это минимум. А если серьезно, и отец прав, то это может быть началом очередного передела влияния в регионе... Не первый, и не последний... В любом случае, к такому нужно отнестись и подготовиться всерьез.

Весь день загородная фазенда гудела как улей. Обыскивались вспомогательные и хозяйственные постройки, перепроверялись пропуска и линии защиты, срубалась мешающая обзорам телекамер зелень. Все были заняты делом, и только Две Дюжины не участвовал в процессе, оценивая коллекционные достоинства обширного винного погреба виллы. Пригодится на будущее...

У виллы в осадном положении есть масса достоинств, самое главное из которых заключается в том, что субъект фактически сам себя добровольно заточил. Может, для мафиозных разборок это не такая уж беда, а вот если у вас за плечом находится особо ретивый ангел-хранитель... В замкнутом пространстве безумие прогрессирует намного быстрее!

Хотя назвать большую загородную виллу замкнутой довольно сложно — планировка подобных строений подразумевает множество помещений, как больших, так и не очень, переходов, балконов, колоннад и променадов... Одним, словом, есть, где развернуться, и есть, где спрятаться. Даже если по этим переходам и колоннадам без устали расхаживают бдительные патрули.

Кстати, пребывание в винном погребе не прошли для чертенка даром — он позаимствовал оттуда пять бутылок марочного вина. Дело вовсе не в проснувшемся интересе к человеческому виноделию — Две Дюжины был по прежнему безразличен к этой сфере человеческой жизнедеятельности. Просто бутылки можно использовать и для иных целей. Например, для циркового искусства...

Просидевший весь день в рабочем кабинете субъект наконец оторвался от бумаг. Попытка уйти с головой в работу дала кое-какие результаты, и он даже выстроил нечто вроде схемы дальнейших действий... Которая благополучно канула в Лету ровно в тот момент, когда субъект увидел в отражении висящего в кабинете зеркала рыжеватого типа, жонглирующего на одном из балкончиков виллы бутылками и бокалами...

Обитателям фазенды еще не доводилось видеть хозяина в таком облике — едва не вывалившимся из окна своего кабинета, с растрепанными волосами и глазами, полными безумия. Субъект ругался, на чем свет стоит и тыкал пальцем в сторону окна. В промежутках между обещанием кар земных и не только на голову нерадивой охраны и непонятными междометиями фигурировали упоминания о каком-то рыжем типе и бутылках.

"Пить надо меньше" — подумала одна из горничных, слушая непрекращающийся монолог. "Может, он употребил семейного продукта?" — думал охранник, спешно поднимая записи с телекамер пятиминутной давности. Дежурившие на охранном пункте сотрудники клялись бароном Субботой, что пялились в мониторы во все глаза.

"А он-то тут при чем"? — Недоумевал Две Дюжины, наслаждаясь устроенным переполохом. Охрана того крыла, где был балкон так же несла вахту исправно. А вот камера... В тот момент, когда раздался вопль хозяина, камера, фиксирующая это направление, смотрела как раз в другую сторону. Всего пятисекундный разрыв...

"Вполне достаточно, чтобы сойти с ума" — подумал Две Дюжины, выслушивая отчет начальника охраны о том, что подобного просто не могло произойти. Подумайте сами — преодолеть многоуровневую систему защиты, проникнуть на объект, попасть в пятисекундный карман, и все только для того, чтобы, пардон, пожонглировать бутылками? И как он эти бутылки-то протащил?

Субъект слушал, багровея от злости.

— А вы бы предпочли, чтобы вместо бутылок он протащил винтовку, и в эти пять секунд произвел бы выстрел? — Процедил он, наконец.

Начальник охраны чуть ли не скукожился. — Видимо, та часть его речи, в которой он доказывал невозможность присутствия объекта, пролетела у хозяина мимо ушей. Так бывает, когда человек поглощен чем-то своим, и не замечает ничего другого, но хозяина-то раньше в таком упрекнуть было нельзя. Дались ему рыжие типы...

Разумеется, поиски нарушителя спокойствия результатов не дали. Субъект лично просмотрел записи со всех камер слежения. Отложены в сторону были все прочие дела, а ведь их было не мало... Как и камер на вилле.

— Хорошо-то как... — Две Дюжины потянулся, сидя в кресле. Хотя, если честно, ему подобный ритм работы уже казался скучноватым. Ну что это такое — одна маленькая выходка за два дня — так ведь и заржаветь можно...

Свой следующий выход чертенок решил произвести более феерично — сказывались часы вынужденной скуки. Субъект как раз отправился спать, утомленный длительным просмотром пустых коридоров и видом дефилирующей охраны.

К тому же во всех этих видениях не хватало одного важного параметра, придающего им свойство глубины и перспективы — звука. Быть может, его отсутствие и не ощущалось, да и надобности в нем на данный момент не было... но, собственно, почему бы и нет? Картина с перспективой всегда интереснее...

Единственной сложностью было подгадать нужный момент — все-таки желательно, чтобы звук посторонним был не слышан... Или слышан, но воспринят по-другому. А еще лучше, чтобы источником звука был предмет на виду, чтобы вопросов было меньше...

Например, таким источником звука вполне может стать радио, включенное одной из горничных в комнате в соседнем крыле — делать уборку под музыку куда приятнее и веселее. Ее ведь никто не предупреждал, что хозяин поместья лег спать в этот момент — раньше он средь бела дня никогда не ложился. Да и спальня располагается не окно-в-окно — между ними как раз проходит укрытая зеленью прогулочная балконная терраса, прилегающая к спальне... А то что очередная композиция вдруг зазвучала гораздо громче... Ну да ладно, композиция ведь приятная...

А еще в этот момент неожиданно сработала охранная система. Срабатывание было ложным — это поняли почти сразу, но, учитывая нервозность руководства, решили отчитаться по полной программе, а посему на отлов случайно зашедшей на периметр капибары обратили внимания чуть больше, чем требуется.

Проснувшись от звуков саксофона, субъект не сразу понял, что к чему, и откуда идет звук. Субъект встал с кровати, подошел к окну, выходящему на террасу...

Две Дюжины долго готовил реквизит для этого выхода — полировал саксофон, подбирал бандану и цепь помассивнее...

Когда мимо его окна проехал тип с подкрученной бородкой, субъект как-то даже не удивился. Даже тому, что тип ехал на скейтборде и играл на саксофоне. Он даже не стал гадать — были ли спрятанные под рокерской банданой волосы рыжеватыми, и к чему у типа на шее рэперская цепь. Был ли наглым взгляд, упрятанный за Леннонскими очками. Он просто икнул, и тихо привалился к оконной раме. Схватился за нее руками. И продолжил смотреть, как тип объезжает горшки с цветами и колонны, ни на секунду не переставая играть. Сделав под конец композиции изящный пируэт и выполнив сложный прыжок с перекручиванием доски, тип поклонился субъекту, помахал ему ручкой, и скрылся за рядом колонн.

Субъект еще какое-то время простоял, прислонившись, а потом, как был, в пижаме, так и отправился осведомиться у охраны — не происходило ли за последние минут пятнадцать-двадцать чего-нибудь стоящего внимания. С интересом выслушал отчет о поимке проникшего на территорию матерого грызуна. Уточнил про саксофон. Недоуменные взгляды проигнорировал. Он игнорировал их с момента выхода из спальни, хоть их было и немало, ведь дон всегда выглядел с иголочки, а чтоб покинуть комнату в неглиже...

Оперативное расследование установило, что саксофон действительно имел место быть, но по радио. Поглощенный своими мыслями субъект на это почему-то не отреагировал. Выслушав отчет о музыкальной радиоленте, он уединился у себя в комнате с новой бутылкой коньяка, и велел не беспокоить.

Две Дюжины пожелание субъекта к сведенью принял, впрочем, куда больше его сейчас интересовало, не оставить ли ему что-нибудь из новинок в своем повседневном облике? Например, маленькие круглые очки? Очень неплохо смотрится в сочетании с бородкой...

На следующий день субъект повелел снимать осадное положение и готовить к выезду машину. Вид он при этом имел, мягко говоря, для выезда неподходящий, но кто же спорит с начальством? Прошедшая ночь далась субъекту нелегко — тяжкие думы о собственном душевном здоровье, прорвавшиеся сквозь алкогольную дымку не способствуют легкости тела и сознания.

Собственно, о душевном здравии субъект и вознамерился сегодня проконсультироваться у специалиста, что же до осады и безопасности, то сейчас она воспринималась как пустая суета. А что — очень даже здравый подход.

"Вот и говорите потом о вреде видений..." — думал Две Дюжины, устроившись в лимузине напротив субъекта. Чертенку было очень любопытно, как о его существовании выскажется именитый психоаналитик...

Субъект не стал растягивать прелюдию, и буквально с порога, еще не усевшись на фирменную кушетку, заявил:

— Доктор, меня преследует галлюцинация!

Седой врач, повидавший за свою долгую карьеру множество интересных личностей, не стал сразу уточнять, почему галлюцинация в единственном числе — успеется еще. Он видел, что клиент на взводе, а это значит, что первым делом ему надо выговориться. Вот и прекрасно — пусть выговаривается. Время капает, ставка фиксированная, и право-слово, не нужно никуда торопиться!

— Мне постоянно мерещится какой-то рыжий наглый тип! Он то с пакетами, то в лохмотьях, то в зеркале, то жонглирует бутылками, а в последний раз он вообще катался по балкону на скейтборде и играл на саксофоне!!!

Доктор поправил очки на носу. Ну хоть не банальщина...

— Он исполнял серенаду? — Мэтр заполнил паузу в тот момент, когда субъект выдохся. Просто чтобы тот продолжал.

— Да при чем тут серенады! Он играл, а не пел! И на балконе, а не под ним! На моем балконе, около моей спальни!

— Катаясь на скейтборде?

— Да! — субъект обрадовался, что хоть что-то до этого доктора дошло. Да, катается на скейтборде. Да, на балконе. Да, играя при этом на саксофоне! Что тут непонятного?! В очках и бандане! И в кожаной курточке со множеством кармашков!

— Куртка... — субъект осекся и погрузился в свои мысли, а доктор не мешал. — Тип был в куртке... Катался на скейтборде в куртке... В такую жару...

— Да, в последние дни очень жарко... — Покивал головой доктор.

— Разве станет кто-то надевать куртку для того, чтобы покататься на скейтборде, когда стоит такая жара? — Вопросил субъект, кажется, у воздуха (всяко не у доктора). Видимо, все остальные детали происшествия уже не казались субъекту такими уж странными.

Доктор вновь покивал — ситуация, когда пациент хватается за какую-то деталь, ища в ней логику, словно спасения у соломинки в шторм, была ему знакома. Но ничего хорошего она не предвещала, ибо пациент, как правило, уходил в замкнутый круг логического несоответствия, ища спасения там, где есть лишь его иллюзия.

— Расскажите подробнее о ваших... ммм... встречах.

Субъект вынырнул из пучин собственных раздумий и сфокусировал взгляд на докторе — кто это вообще? А, да, он же к психоаналитику приехал...

Рассказ много времени не занял — не такие уж это были и продолжительные встречи, в конце концов. Доктор попросил подробнее остановиться на эпизоде с театром. Поначалу просветлев, после финальной части мэтр мозговедения снова ушел в задумчивость. Но не на долго.

— Вы слишком много работаете, уважаемый! — Вынесло свой вердикт светило медицины, а чертенок досадливо махнул рукой — хотел ведь поспорить на счет диагноза, да не с кем было. С другой стороны, с ним никто бы спорить и не стал. Предсказуемые они, эти психоаналитики — все зло от нервов, ну а если не все, то большая часть. А остальное от застарелых комплексов, детских травм и общего неудовлетворения. И попробуй тут не согласись! — Это сказывается острое напряжение. Постоянная концентрация...

— Да, да... — махнул рукой субъект. Он сидел на кушетке, и смотрелся в целом довольно жалко. Растрепанные длинные волосы свисали на лицо, костюм выглядел помято. Только произнеся всю историю своего краткого помешательства слух, он наконец поверил, что, похоже, дело все же довольно серьезно, и простым его желанием ситуацию не исправишь — в отличие от обычного положения вещей. Субъекта, как это часто бывает, интересовали не предпосылки кризиса, а пути его скорейшего разрешения, но психоаналитик не зря рассчитывал оплату поминутно.

— Вам нужно отрешиться от проблем...

— Может, еще и в театр сходить? — Прорычал мужчина, поднимая голову, и опасно прищуриваясь в сторону доктора.

Светило все же вспомнило, что перед ним не какой-нибудь очередной скучающий богатей, а уважаемый человек и столп общества, а такие зарабатывают свое место под солнцем отнюдь не праздностью и ленью, а способами куда более прямолинейными. И зачастую болезненными для тех, кто не понимает с первого раза. С другой стороны, по этой же причине и не хотелось рисковать, ввязываясь в психоанализ — мало ли что такой клиент сболтнет сгоряча, о чем потом пожалеет? Сожалеть-то, может, будет он, уважаемый человек, а вот доктору медицины от этого будет не легче. Тазик с цементом вообще довольно тяжелая штука, особенно когда он у вас на ногах, а вы уже на полпути от пирса до поверхности воды, и тут многочисленные регалии, увы, не помогут... Универсальный совет "расслабиться и не напрягаться" хорош почти всегда, и, ведь что самое смешное, люди готовы отваливать немалые деньги за то, чтобы слышать его раз за разом! Его надо только грамотно преподнести. Не с первого раза, так со второго...

— Не обязательно. А вот снять с себя груз проблем очень даже желательно.

— Да-да, и передать его желающим. Они уже и ручонки расставили! Вот только мне после этого можно будет уже и не возвращаться!

Доктор сглотнул, понимая, что ступает на топкую почву. Ну не нужно вникать в дела уважаемых людей, особенно если вам самим хочется по ночам спокойно спать!

— Покой — лучшее средство при душевных расстройствах...

Субъект снова махнул рукой и, не дослушивая встал. Не зря он никогда не любил этих психоаналитиков — толку от них... талдычат себе одно и тоже, черепов, вон, на столы понаставили... Ему бы показать, как эти черепа делают в реальности! Не в провонявших нафталином прозекторских, а в пропитанных дымом, потом и страхом переулках!

Видимо, отголосок этого желания довольно четко отразился на лице субъекта, так что доктор даже не стал настаивать на необходимости повторного визита, как и на оплате текущего.

Чертенок результатом визита тоже доволен не был. Как и всякая уважающая себя галлюцинация, он желал большего!

Кстати, кроме черепа на столе, в комнате доктора стояло довольно много интересных штуковин. Особенно понравилась чертенку старинная медная емкость... Кажется, в таких обычно хранили масло... А еще — запечатывали джиннов! Джинна в этом конкретном светильнике никогда не было, но, судя по отполированной поверхности, вызывать его пытались исправно. Интересно, зачем? Для консультации, али чтоб пожелать себе всех благ, от которых рекомендуешь отрешиться клиентам? В любом случае, лампа была хороша. Той своей старинной красотой, которой не нужны лишние украшательства! Света бы только подобному экспонату поболе... За окном ведь такой чудный денек!

Субъект как раз остановился перед зеркалом, чтобы поправить галстук. Он искоса глянул на повернувшегося затылком доктора, якобы приводящего в порядок какие-то записи у стола. Да какие там могут быть записи...

Стоящая снаружи охрана молниеносно среагировала на вскрик хозяина и вышибла дверь как раз тогда, когда субъект уже набросился на почтенного, но, увы, совершенно ничего не понимающего доктора. Впрочем, субъект уже и сам понял, что ошибочка вышла...

— Простите, доктор... — Мужчина понимал, что его поступок требует хоть каких-то объяснений. — Просто в зеркале, когда я на вас посмотрел... Вы как раз были спиной, мне показалось, что ваши волосы вдруг окрасились в рыжий цвет!

— Та-а-ак... понимаю... — Доктор перевел дух. — Но поймите, пожалуйста, и вы — ваша реакция довольно наглядно демонстрирует остроту...ммм... проблемы. Признаюсь, я тоже не сразу оценил ситуацию... — Доктор мысленно пририсовал нолик к своему обычному гонорару. — Но теперь она мне более понятна. Да, покой, конечно, вам совершенно необходим, но я бы настоятельно рекомендовал вам пропить в придачу пропить курс некоторых препаратов! Настоятельно рекомендовал!

— Да, доктор. — покорно согласился субъект.

"Вот и говорите потом, что старые лампы — совершенно бесполезный артефакт"! — Ухмыльнулся чертенок. Нынешний результат визита ему нравился гораздо больше. — "К тому же, вот что значит, выставить предмет в нужном ракурсе"!

Субъект ехал домой в своей машине, и был погружен в тяжкие раздумья. Препаратов доктор выписал не жалеючи — видимо очень уж не хотел оказаться в эпицентре новой вспышки рыжененавистнических настроений, но очень уж не хотелось субъекту их глотать. Он вполне был в курсе, что бывает с извилинами после длительного употребления некоторых семейных рецептур, и ему совсем не хотелось пополнять число слюнявых идиотов с сожжёнными мозгами. То, что эти препараты упакованы в аккуратные баночки с красивыми наклеечками почему-то уверенности не прибавляло. Среди его знакомых хватало и тех, кто сидит на антидепрессантах, и разницы особой с первыми он не замечал.

— Надо подкинуть отцу идейку, переключиться на антидепрессанты... — Пробурчал он себе под нос. — А то новый век на носу, а мы все так и застряли в предыдущем...

Впрочем, как и любой патриарх, отец субъекта очень высоко чтил традиции (особенно подчинения и уважения к старшим), а вот к сыну в последнее время относился с явным недоверием. Одно это его упоминание внимательных глаз чего стоит? Нет, субъект, конечно, знал, что за ним ведется наблюдение и вовсе не из-за недоверия... Или?...

Сидящий напротив чертенок готов был зааплодировать столь стремительно прогрессирующей паранойе. Это ж надо же! А он думал, ее придется отдельно взращивать!

Паранойя — это всегда интересно! Абсолютно иррациональный страх, сковывающий волю и сознание, и чем иррациональнее, тем лучше! Но бояться собственной тени не слишком интересно... А рыжие галлюцинации будут преследовать субъекта не всегда — у них и других дел хватает!..

Чертенок с удивлением подумал, что еще совсем недавно сам бы сошел с ума от счастья и гордости при мысли о том что ему доверят курировать подобного субъекта, а теперь, не зачерпнув даже полной горстью его сил, он уже обдумывает перспективы следующего задания. И это при том, что ему поручили, читай, разрешили не спешить — наслаждайся, пользуйся...

"Скучно"! — однозначно решил этот вопрос для себя чертенок раз и на всегда. — "Как показала практика, побезобразничать можно даже на самых ангельских заданиях, а вот так вот сидеть, отсчитывая часы до следующей пакости... Субъект-то уже фактически нейтрализован, осталось только закрепить эффект".

Предугадать дальнейшие действия субъекта не составляло проблем — он приедет домой, запрется в одной из комнат, скорее всего новой спальне — после инцидента со скейтбордом на балконе субъект повелел перенести спальню в помещение внутри фазенды. Он поначалу вообще хотел переселиться в бункер, но под конец остановился на комнате с выходом в небольшой закрытый внутренний дворик с маленьким декоративным фонтаном. Так вот, субъект запрется в комнате, сложит на маленький столик выписанные лекарства и будет ходить вокруг этого столика кругами, цепляясь за остатки рассудка и надежды на то, что он не сошел с ума...

Вышло все в точности так, как и предугадывал чертенок. Кругу эдак на пятидесятом субъект решил выйти во внутренний дворик — освежиться. Открыл дверцу. Увидел чертенка, удившего в фонтане рыбу. Аккурат под камерой, нацеленной на вход в комнату. Помахал в ответ. Услышал сердитое "не мешай", и послушно закрыл дверцу. Подошел к столику и безропотно вскрыл первую баночку с лекарствами. Принял все точно по указанию доктора. Лег в постель и закрыл голову подушкой.

Чертенок вздохнул — ну разве это пакость? В лучшем случае мелкая шалость! "И ведь как немного надо, чтобы подцепить человека на крючок! Всяко меньше, чем рыбку из его фонтана. Не видите рыбку? А она есть..." — Чертенок еще раз вздохнул, и закинул удочку в прозрачную воду.

Намечалось еще часов двенадцать ничегонеделания, пока субъект пребывает в отключке под действием лекарств. Двух Дюжин такое расписание решительно не устраивало, но шалить на прилегающей территории чертенок посчитал ненужным. Работать нужно чисто, особенно если работа эта оценивается множеством невидимых глаз. Но ведь никто не запрещает заглянуть на сторону? Скажем, проверить, как идут дела у достопочтенного отца субъекта, который, безусловно, оказывает огромное влияние на его душевное здоровье, благополучие, и, как результат, активную деятельность?

Чертенок по ходу обдумывал, не является ли прием тяжелых лекарств нарушением запрета на активное вмешательство? "Пожалуй, что нет", — решил чертенок. Он ведь не подсовывал ему эти лекарства, не подмешивал в пищу, не заставлял принимать... Даже не вмешивался в написание рецептуры доктором! А за то, что пришло от других людей без его воздействия, чертенок не отвечает... Например, если субъекта собьет автомобиль...

"Мда, странная позиция для ангела-хранителя, но меня устраивает! Хотя, с автомобилями и прочим нужно аккуратнее, иначе задание могут и не зачесть!!!"

Фазенда отца субъекта очень напоминала загородное имение сына. Чувствовался не только общий стиль, но и общая рука архитектора, разве что вид у нее, как и полагается провинциальной фазенде, был более пасторальный. Ну и росли на соседних плантациях отнюдь не только ананасы с бананами, но и та флора, переработка которой приносит поистине астрономический доход, плюс галлюцинации, не чета чертенковым. Хотя, еще стоит отметить приличный виноградник — старый дон уважал терпкое выдержанное вино. В остальном же сходство было поразительным.

Фазенда с первого взгляда понравилась чертенку. В первую очередь тем, что тут можно устроить шурум-бурум не опасаясь попасть под запрет на активные действия. К тому же Две Дюжины прибыл сюда не только отдохнуть, но и по делу — чертенок хотел проверить как отец субъекта реагирует на происходящее с сыном. По расчету Двадцать Четвертого старому дону как раз должны были доложить последние известия. А пока можно и осмотреться...

Первым делом внимание чертенка привлек художник, трудившийся в одном из внутренних двориков. В настоящий момент художник двигал неоконченную картину так, чтобы на нее правильно падал свет. На будущем шедевре крупным планом был изображен старый дон в военной форме колониальной эпохи. Дон гордо стоял на омываемом океаном берегу, опустив руку на эфес шпаги и поставив ногу на камень. Взор дона был устремлен куда-то вдаль, предположительно — в будущее, на своих потомков, а позади статной фигуры суетилась команда, разбирая припасы с пришвартованных шлюпок. Чайки, волны и пальмы в ассортименте...

"Он разве не от конкистадоров ведет род"? — Удивился Две Дюжины. — "Или какая разница, если главное, чтобы пафоса побольше"?

Поколебавшись буквально секунду, чертенок извлек из внутреннего кармана лицензию. Дело прошло куда проще, чем он опасался, так что можно одно вмешательство потратить для души... Все-равно на будущее не сохранится, а вот картине явно не хватает изюминки!

Поделившись напрямую своими соображениями с художником, чертенок продолжил обход поместья. Заглянул на винодельню. Оценил большую, тонны на две бочку, где прессовался виноград. Чуть-чуть подумал, и шепнул одной из деревянных опор пару гадостей, от которых пропитанное дерево начало гнить прямо-таки с умопомрачительной скоростью.

Заглянул на конюшню. Скорчил рожу любимому скакуну дона, чем привел того в замешательство и испуг. Скакуна, а не дона, хотя, наверное, самого дона тоже можно было привести в замешательство и испуг, если скорчить ему из пустоты прямо перед его носом рожу. Его сын наверняка подтвердит!

Заглянул на подземную фабрику по обработке и упаковке той самой флоры, которая и принесла семейству с непонятным происхождением те самые баснословные капиталы, благодаря которым и становятся столпами общества и уважаемыми людьми. Позаимствовал одну из упаковочек. Направился на псарню, где и поделился добытым с собачками хозяина, а то уж больно они нервные и сердитые... Пусть расслабятся немножко...

Еще раз вернулся на фабрику. Безобразничать в открытую прямо тут не стоит — уж больно серьезное наблюдение ведется. Но хочется! Сыпануть горсточку продукта в вентиляцию? Не имеет смысла — все посетители фабрики носят воздушные фильтры... Видимо, чтобы розовые бегемоты поменьше лезли под локоть со своими советами по фасовке. В каждой комнате по несколько охранников. Бдят. И тоже очень серьезные. Ужас! Ну разве так можно работать? Главные специалисты — видимо те, кого нельзя быстро заменить в случае того или иного "инцидента" на производстве, так вообще в полных костюмах химзащиты. И тоже наверняка очень серьезные — под колпаками не разобрать, но наверняка! Жарко, душно, вентиляция не очень. Вентиляция... что там не имеет смысла? Может, просто пнуть староватый механизм? А потом можно и к самому дону наведаться...

Старый дон в это время как раз заканчивал выслушивать отчет от доверенных лиц о состоянии дел у сына.

— Напал на доктора? — Кустистые седые брови дона сдвинулись к переносице.

— Да, но сам же взял себя в руки. Ему показалось, что доктор стал рыжим.

— Как актер и официант... — произнес дон скорее для себя, чем из желания уточнить. Потирая подбородок, дон стоял у камина и смотрел на давно остывшие угли.

— Да. — Тем не менее, подтвердило доверенное лицо. Дон продолжал стоять и смотреть. Угли не могут гореть вечно. Чтобы поддерживать тепло в доме, нужно подкладывать новые поленья, и чем больше дом, тем ярче должны эти поленья гореть. Но если в огонь положить трухлявое полено, то оно отнимает тепло, а не привносит его. Тогда на помощь как раз и приходят угли, которые могут хранить тепло еще долго, столь долго, сколько потребуется и для того, чтобы переждать непогоду, и для поиска нового топлива. Как бы печально и уныло при этом не выглядела картина, и сколько бы серой золы не было на этих углях.

Дон провел рукой по седым волосам.

— Хорошо. Подготовьте машину, я еду к сыну. Хочу увидеть все своими глазами.

— Как прикажете...

В этот момент пискнул сигнал внутреннего вызова от службы безопасности.

— Что такое? — старый дон подошел к столу и нажал на кнопку приема.

— Сеньор, на объекте ЧП. Похоже, что-то с вентиляцией. Персонал покинул помещение, служба охраны приведена в боевую готовность.

— Ясно. Разберитесь.

— Так точно!

Похоже, день обещал быть напряженным. Сначала — вести о сыне, теперь что-то с фабрикой. Не имея возможности лицезреть наследника прямо сейчас, дон решил хотя бы проверить наследие. Не то чтобы его присутствие там нужно — охрана у него вышколенная, да и технический персонал — тоже. Даже и нежелательно — на случай если рядовое ЧП — это верхушка айсберга. Но дон желал лично контролировать все, что происходило на его территории. Две Дюжины подобную целеустремленность мог только приветствовать! Он не боялся, что дон побежит запираться в бронированный бункер при первом же сигнале тревоги, но после того как быстро сдал позиции его сын, твердой уверенности в крепость духа не было.

Дон решительным шагом направился в сторону винодельни — именно под ней было размещено производство, вход на которое был на складе.

На месте уже слонялось некоторое количество приходящих в себя работников (немножко заволнуешься, когда в помещении с и без того спертым воздухом становится совсем нечем дышать) и несколько человек из охраны. Вытянувшись по стойке "смирно" при виде дона они отрапортовали, что все работники "внутреннего производства" тут, и никого постороннего на объекте не выявлено. Дон кивнул, и стал медленно прохаживаться вдоль стеллажей с бочками.

Через некоторое время пришло сообщение, что причиной ЧП стал вышедший из строя воздушный насос — он и так работал на пределе мощности, а забившиеся фильтры ускорили поломку.

Дон выслушал сообщение и снова кивнул. Он как раз стоял перед старой бочкой, в которой давился виноград, и раздумывал, не заменить ли и ее на более новое оборудование? Конструкция, конечно, старая, но нововведений в таких тонких вещах как виноделие дон не признавал — есть сферы, где важность следования традициям обусловлена не только привычками, но и качеством результата.

Ответом на его невысказанный вопрос стала подломленная ножка опоры — прогнившему дереву хватило одного щелчка, предоставленного чертенком в нужный момент.

Дон среагировал более чем достойно своих седин — его прыжку назад позавидовали бы и иные ягуары, особенно если бы они заинтересовались подобными акробатическими трюками. Тяжелая конструкция рухнула на пустое место, но вот костюм дона был испорчен виноградными ошметками и брызгами совершенно безнадежно.

Две Дюжины довольно кивнул — именно такого результат он и добивался. Не делая ставку на прыть пожилого человека, чертенок даже придержал емкость при падении, отчего бочка кренилась на бок нарочито медленно, и с просто-таки душераздирающем скрежетом. Активное физическое воздействие двухтонной бочкой на отца субъекта вряд ли пойдет ему в зачет, а вот испорченный шедевр портняжьего искусства пригодится.

Покидая винодельню, старый дон нос к носу столкнулся с куда-то спешащим сотрудником охраны.

— Что еще случилось? — спросил он несколько более раздраженно, чем приличествует его статусу.

Сотрудник охраны явно был не готов увидеть здесь большое начальство, особенно в таком виде. Судя по всему его информация предназначалась для начальства прямого, которому уже и предстоит решать, что докладывать наверх, а что — нет. Но видя в глазах дона нездоровый блеск, сотрудник поспешил отчитаться:

— Собаки, сэр! Очень странно себя ведут!

— Как?

Сотрудник постарался отогнать мысли о сходстве следов от вина и крови на одежде, и продолжил. Хотя мысли были не лишними, учитывая любовь хозяина к своим псам.

— Скулят, воют, носятся за кем-то кругами... Одна лежит, закрыв голову лапами, как будто с похмелья. Кто-то катается на спине, кто-то лает... Как будто с ума посходили!

— Что, все?

— Да, сеньор...

Сеньор вздохнул, чувствуя, что теряет выдержку.

— Разобраться! Собаки не могут сойти с ума все вместе! Может, там из вентиляции что попало. Или при очистке фильтров!

— Да, сеньор! — Охранник понимал, что другого приказа в данной ситуации и быть не может — он и сам уже отдал похожие распоряжения смотрителю псарни, но субординация есть субординация, и доложить начальству надо...

Старый дон вернулся в кабинет. Ему надо успокоиться, переодеться, а заодно и дать время разобраться, что там с собаками. Когда происходит одно ЧП — это еще можно назвать случайностью, а когда их несколько... Лучше не мешать охране работать.

К тому же, в вынужденном ожидании есть и свой плюс — художник как раз успеет закончить картину, а повесить ее старый дон хотел в столичном имении — она туда больше подойдет по стилю, тем более, что тут похожая картина уже есть.

Через два часа с ситуацией более-менее разобрались — починили вентиляцию на фабрике. Собак еще не отпустило, но теперь они по крайней мере спали. На лицо, точнее, на мордах, явные следы злоупотребления продукцией фабрики, хотя как она туда попала — не ясно. Связь выхода из строя вентиляции и поведение собак очевидна, ну а с деталями можно будет разобраться и по ходу. Ничего, а главное, никого постороннего на территории так и не обнаружили, как и не обнаружили никаких следов возможной диверсии. Ну а оборудование... да, оборудование иногда ломается, и в конченом счете хорошо, что никто не пострадал.

Немного успокоенный дон решил зайти перед отъездом в конюшню — проведать своего любимца. Неизвестно ведь, когда получится вернутся, а со своим конем старый дон старался видеться каждый день, хоть и не каждый день уже мог совершать на нем прогулки. Возраст, возраст...

Но каково же было удивление старого дона, когда в ответ на протянутую для поглаживания руку его любимец отшатнулся, и даже попытался встать на дыбы! Уму непостижимо!

Ничего непостижимо в произошедшем, разумеется не было. Во всяком случае, с точки зрения чертенка, показавшего из-за спины дона язык коню. Конь просто узнал недавно напугавшего его визитера, и среагировал, как и положено напуганной лошади, но дону-то об этом знать не обязательно...

Мрачный донельзя дон забрал картину у художника, едва взглянув на оконченную работу. Себя он на ней видел, и достаточно. Остальное, вроде бы, тоже на месте. Чайки, лодки. Берег, команда... мундир хороший — это главное. Да и сам он еще ничего... Сойдет.

Окончание работы над картиной не улучшило дону настроение. Он даже подумывал, не отложить ли визит в столицу на завтра, но затем отмел эту идею. Старый дон не любил суеверий — если что-то произошло, то у этого есть причина. Видна она сейчас, или нет, но она есть. Как, например, забившийся фильтр и недостаточно надежный мотор в поломке системы вентиляции. Или старость дерева в давильне. Совпадения бывают, но произойди эти события в разные дни, разве было бы легче? Нет. Ну так пусть уж неприятности происходят в один день, так с ними можно хотя бы оперативнее разобраться.

Столичное имение встретило старого дона напряженной тишиной. Оно и не удивительно — слухи о внезапном безумии наследника разнеслись среди персонала быстро, и теперь все нервно ожидали развития событий. Новость о прибытии старого дона немного разрядила обстановку — все же немного легче, когда командует парадом человек, не подверженный с недавнего времени внезапным вспышкам ярости... нет, горячая кровь была и у дона старшего, но не до такой же степени. Его вспышки по крайней мере понятны, и, как правило, имеют под собой веские основания.

Охрана доложила, что сын все еще спит, но по заверениям доктора, который был настоятельно приглашен в имение загодя по телефону, должен вот-вот проснуться.

— Как думаете, насколько плохо дело? — Спросил старый доктор у светила медицины в лоб. Он был не из тех, кто любит откладывать плохие новости на потом. Как говорят знающие жизнь люди: "неприятность, оставленная без присмотра, имеет тенденцию развиваться от плохого к худшему".

— Трудно сказать... — Доктор характерным жестом поправил очки на переносице. — Все зависит от того, как он поведет себя после приема лекарств. Долгий сон — это нормально, но вот потом... если внезапные вспышки прекратятся, то, после некоторого периода наблюдения Ваш сын сможет потихоньку вернуться к нормальной жизни. Без особых переутомлений, разумеется...

— О да, он у меня очень утруждался в последнее время! — Проворчал старый дон, силясь скрыть надежду за ширмой строгости. — То одну кралю в казино сводить, то другую в театр... Скачки, рестораны опять же... С таким графиком немудрено и переутомиться!

— Следовательно, молодому сеньору следует обратить внимание на более спокойные занятия. — Примирительным тоном произнес доктор. Давать советы старому дону, тем более неоплаченные, он считал излишним, но уж очень не хотелось сейчас развития дискуссии. У доктора и так голова болела из-за нервов, связанных с этим срочным вызовом на дом. Не в том он уже возрасте и состоянии, чтобы самому по клиентам разъезжать, но ведь уважаемым людям не откажешь...

Пока текло время, старый дон приказал принести в зал картину. Надо бы прикинуть, куда ее повесить. Может, над камином? Надо только будет раму подходящую подобрать...

Тем временем охрана доложила, что наследник проснулся, и сейчас спустится к господам.

Субъект выглядел еще более неважно, чем в предыдущие дни. Очень может быть, что причиной этого стало запивание выписанных лекарств спиртным, что отнюдь не рекомендуется врачами. Сон после этого и вправду долгий, но вот эффект успокоения... особенно на следующий день...

— Здравствуй отец, рад тебя ви-А-А-А-А-А!!!

Едва взгляд субъекта упал на стоящую на подставке картину, его словно подменили. Из помятого, но старательно держащегося мужчины, субъект превратился в форменного психопата — пальцы скрючились, рот перекосился в безумном оскале ярости, глаза стали почти круглыми и совершенно дикими! С яростным воплем мужчина подлетел к картине, буквально содрал полотно с подрамника и с силой швырнул его в пламя камина.

— И ЗДЕСЬ ОН!!! — В голосе субъекта была та степень истерики, которую обычными средствами не унять.

По приказу старого дона в комнату вбежала охрана. Парочка мордоворотов мигом скрутила беснующегося безумца, а добрый доктор от души вкатал своему несостоявшемуся пациенту лошадиную дозу седатиков. А может, и состоявшемуся — это еще как посмотреть...

— Плохо дело. — Констатировал доктор после того, как мужчина погрузился в сон. — Если даже те препараты не сработали... Что ж, значит, полумерами тут не обойтись... печально, но факт. Ни о каком возврате к нормальной жизни тут речи не идет. Вы же сами видели — он просто взбеленился! Я конечно, не очень пристально разглядывал задний план картины, но рыжих там что-то не припомню...

— Вроде, был один... — Неуверенно сказал дон. — Художник дорисовал его как раз последним. Я бы тоже не назвал его рыжим. Так, светлый, рыжеватый... Довольно характерный типаж для того времени, особенно для моряка... Бородка, опять же, такая тогда была в моде... В любом случае, это не повод для подобного поведения! Доктор, я могу попросить вас позаботиться о моем сыне? Я понимаю, что чудес тут ждать не приходится, но уж если рассудок моего сына потерян, то я бы хотел, чтобы он пребывал в покое...

— Разумеется, сеньор! Покой, и только покой! Как же грустно, когда болеют дети... Старый дон кивнул. Сдержанность пополам со скорбью — горькая рецептура.

Чертенку тоже было грустно — сгорел его портрет, а ведь художник так старался! Впрочем, результат оказался весьма ничего, к тому же, его наверняка можно считать долгосрочно закрепленным, что собственно, и требовалось, не так ли? Две Дюжины пожал плечами и достал бланк для составления отчета...

Куратор в этот раз не спал. Покачиваясь на собственном скрипучем стуле, он смотрел поверх очков на сцепленные в замке пальцы, и, разумеется, на прибытие чертенка даже не отреагировал. Впрочем, когда в руках Двадцать Четвертого появился бланк с отчетом, куратор коротко кивнул на стол.

— Хорошо сработано. — Произнес он, как только бумажка легла на пустую столешницу. — На мой взгляд чересчур поспешно, но стильно. В любом случае, те, кто надо — довольны, а это — главное.

— А ведь в преисподней бытует мнение, что работа ангела-хранителя заключается в другом... — Хмыкнул Две Дюжины. Он не сомневался, что куратор был в курсе каждого его шага.

— В преисподней много чего бытует... — Пожал плечами куратор. — И если там вдруг кого-то озаботит судьба несостоявшегося наркобарона, то можешь их успокоить — в таком состоянии он проживет намного более долгую и счастливую жизнь, к тому же не совершив всех тех злодеяний, которые он без сомнения бы совершил без твоего вмешательства, так что за чистоту собственных перьев можешь быть спокоен. Они там, у тебя, кстати, еще не начали расти?

— Нет! — Чертенку не слишком понравилась как сама шутка, так и то, как она была... "вброшена". В каждой шутке есть доля шутки, как говорится...

— В таком случае прими и распишись!

Куратор достал из перекошенного ящика стола небольшой прямоугольник. Черное с золотом. Благодарность. Высших сил Ада. Большая. За грамотное и своевременное вмешательство и высокий профессионализм... С печатью и подписью министервства Больших Бед...

— Это... Это... — Чертенок остолбенел. Присмотрелся. Да, ему. Да, благодарность, печать и подпись...

— Только не зазнавайся... — Хмыкнул куратор. Вполне одобрительно хмыкнул.

— А как же долгая и счастливая жизнь, устранение всех бед и белые перья? — В горле у Двадцать Четвертого ощутимо пересохло, а земля под ногами так же ощутимо зашаталась. Чертенок вообще перестал понимать что-либо.

— Долгая и счастливая жизнь и вправду лучше короткой! И устранение всех будущих злодеяний как нельзя более благой поступок. — Сардонически хмыкнул куратор. — Благие поступки совершают не только переквалифицировавшиеся черти. Иногда их совершают еще и криминальные авторитеты для поддержания образов. Особенно среди них популярна благотворительность. Например, построить детский дом для тех детей, которые стали сиротами от того что их родители сторчались на игле. Ну а то, что детей в такой дом поместится штук двадцать, а таких родителей тысячи — уже нюансы. Как и то, что одним из двадцати мог бы оказаться... ммм юный маленький философ, давай назовем это так. Из тех, кто умеют донести свои идеи прямо до сердца. Идеи о том, что делать добрые дела все же лучше, мудрее и правильнее, чем выживать в жестоком мире по его правилам. Лет через сорок он донес бы свои идеи до достаточно большого числа людей, чтобы изменить жизнь в целом регионе. Потом — континенте. А затем, быть может, и во всем мире людей. Представляешь, как оно бывает? А ведь это тоже не конец — почему-то хорошие и светлые мысли философов нередко ложатся в основу наикровавейших войн... на обломках которых потом расцветают новые цветы, и так до бесконечности... Нет уж, иногда лучше ограничиться долгой и счастливой жизнью... И надеяться на то, что те, кто так решили и рассчитали, рассчитали это правильно...

Последние слова куратор произнес с оттенком грусти. И все так же глядя на свои пальцы. Простояв еще минуту в тишине, Две Дюжины счел за лучшее удалиться. В горле у него было все так же сухо, а о дальнейших планах речи пока не шло. Вчера, он, конечно, уже рвался на следующее задание, но сейчас чертенку вдруг захотелось посидеть где-нибудь, и подумать. И очень неплохо было бы это совместить с процессом горлоувлажнения, а заодно и мозгопромывания. Все-таки не чертово это дело, такие заморочки!

В Аду много питейных заведений. Любой обитатель преисподней скажет, что дело тут не в потребляемой жидкости, а в настроении, которое в каждом заведении свое. Жидкость чертям и демонам не нужна, а вот настроение...

В одной из Адских забегаловок, на самой окраине, посетители долго косились в угол, занимаемый одним единственным посетителем. Он крутил на столе черно-золотой прямоугольник, уперев один его угол в столешницу, и придерживая пальцем противоположный по диагонали край, а в его мутном взоре боялись утонуть даже бывалые борцы с зеленым змием. И даже бармен, повидавший на своем тысячелетии самых разных существ, не взялся бы определить его происхождение...

4. Чертов туризм.

Утро для чертенка выдалось нерадужным. Две Дюжины с трудом разлепил один глаз (второй устроил забастовку), и попытался обозреть окрестности. В роли живописного ландшафта выступала подушка, изгиб одеяла, и кусок серой стены. Уже неплохо, но соотнести эти детали интерьера с географией мозг чертенка отказался наотрез.

С воспоминаниями тоже творились нелады — Две Дюжины помнил, как покидал вчера в смешанных чувствах интернат после успешной сдачи задания и получения официальной благодарности от министервства Больших Бед. Помнил, как планировал промочить горло, и подумать, благо пищи для размышлений после разговора с куратором у него было хоть отбавляй. Как и всегда, собственно. Помнил, как вполне успешно начал осуществлять задуманное, погружаясь все глубже в пучины раздумий, и повышая градус напитков, как катализатор оных. И все. Окончание вечера, а главное — его физическое и географическое перемещение было покрыто мраком тайны.

Впрочем, раза с третьего кусок серой стены начал вызывать какие-то ассоциации. Дом? Его дом? У него вроде бы нет дома... Один-одинешенек, исключенный из школы за провал, распределенный в интернат... Стоп... Именно что распределенный в интернат, успешно выполнивший несколько довольно странных поручений, получивший ограниченную лицензию на прямое ментальное воздействие, а под конец еще и благодарность... Ага, и дом у него как раз есть — чертенок снял себе небольшую квартирку как раз напротив интерната прямо перед началом прошлого задания... так, картина начинает понемногу складываться...

Чертенок сел на кровати. Сводный хор бесов в его голове дружно ударил в литавры, отчего Две Дюжины изрядно поморщился и произнес парочку непечатных проклятий, достаточных для проржавления насквозь листа легированной стали.

Немного проморгавшись, чертенок вновь обозрел окрестности. Вроде бы оно. В смысле, его квартира. Сказать точнее было затруднительно, потому что в своей квартире чертенок провел в общей сложности минут двадцать. Ну а как еще реагировать, когда находишь приказ явиться за заданием на столике в квартире, которую только что снял? Тут уже не до наслаждения видом из окна, тем более, что это окно выходит на все тот же интернат.

С некоторым скрежетом чертенок поднялся с кровати и побрел приводить себя в порядок. Водные процедуры положительно сказались на его умственном состоянии, тем более, что из-за неполадок в сантехнике старого дома душ вышел весьма контрастным.

Вернувшись в комнату, Две Дюжины первым делом проверил карманы своей курточки. Так, лицензия на месте, благодарность — тоже. И в придачу — небольшая рекламка того самого бара, где он вчера так хорошо посидел, а заодно и визитка таксиста.

Картина понемногу начала прорисовываться. Чтобы уточнить детали и убедиться в собственной правоте, чертенок спустился к консьержу — большому летучему мышу, дежурившей в маленькой прокуренной комнатке на первом этаже.

— Не подскажете, меня вчера домой таксист доставил? — Уточнил чертенок, дождавшись, когда напуганный внезапным посетителем упавший с потолочной балки мышь выберется из-под стола.

— Дд-а, дд-а! — мышь тряхнул головой, пытаясь как-то синхронизироваться с этим миром. Ну или хотя бы с каким-нибудь. — Вы вчера изрядно перебрать изволили... Вот вас и доставили. Таксист спросил, в какой квартире пребываете, я, видя состояние, открыл своим ключом дверь, потом закрыл... Все в лучшем виде!

— Благодарю! — Чертенок оставил мышу приличные чаевые и вернулся в свои, с позволения сказать, апартаменты. Нет, планировка дома была весьма приличной. То же самое можно сказать и о планировке интерната... Внутреннее содержание, впрочем, тоже было похожим, и в лучшем случае описывалось словом "запустение". Хотя теперь это в большей степени зависит от него, во всяком случае убранство его собственной квартиры. Про содержимое интерната лучше особо не задумываться...

Его собственный путь во вчерашний день можно считать завершенным. В барах преисподней с изрядно перебравшими посетителями могут случиться разные неприятности, что правда — то правда, но вот связываться с перебравшим посетителем, получившим только что благодарность от высших сил Ада... Не так уж много там и дураков! Во всяком случае, куда меньше, чем принято думать. Бармен наверняка сообразил пробить имя, указанное в благодарности по базе данных и найти только что снятую квартиру — чертенок ведь не прятался, когда ее снимал. Получив координаты, бармен вызвал такси, а заодно и подложил рекламку в карман. Мол, пожалуйте к нам и в горе и в радости. Сервис на высшем уровне гарантируем! И ведь правильно все сделал, чертяка! Как, впрочем, и таксист. А вот правильно ли все сделал чертенок?

Нет, речь тут не идет о его "гениальных" дедуктивных способностях. Стоило ли так напиваться?... В свете вчерашнего разговора — почему бы, собственно, и нет. Какая разница, если все равно не понятно, как оно все будет в конечном итоге, да и что такое этот самый конечный итог?

Разница есть. Например в том, какими возможностями ты будешь обладать, когда этот самый конечный итог настанет. На что ты сможешь повлиять, и как далеко ты сможешь рассчитать свои ходы и их последствия. И глядя с этого ракурса, напиваться в адскую стельку чертенку совершенно не с руки.

Чертенок оделся, и, на всякий случай, проверил содержимое карманов и своего верного вещмешка, помято-заляпанное состояние которого лучше всего описывало состояние самого чертенка, по крайней мере вчера. Вроде бы все на месте. Даже более чем — в одном из карманов Две Дюжины обнаружил контактный номерок...

Вот, бывают такие номера, глядя на которые ты понимаешь, что они очень важны... Бывают номера, которые были записаны впопыхах на клочке бумаги, и которые содержат очень важную информацию. Бывают целые блокноты, исписанные цифрами, которые не значат ничего. А бывают такие цифры, глядя на которые ты понимаешь, что они означают именно номерок. Кокетливый такой, аккуратный номерок...

Две Дюжины подумал, хочет ли он продолжать расследование вчерашнего дня. С одной стороны, конечно, любопытно, что он вчера такое еще учудил. С другой стороны... не очень. Тот же дедуктивный метод, саркастически покосившись в сторону памяти, неуверенно елозящей по полу ножкой, подсказал на раз варианты появления такого номерка, и было бы очень странно, если бы подобная вещь могла попасть в карман чертенку каким-нибудь иным способом.

Впрочем, с недавних пор у чертенка появилась возможность получать некоторую информацию не только прямым, но и обходным путем. К тому же все равно было бы неплохо проверить, не аннулировали ли его лицензию после вчерашнего, а то мало ли что там еще память стыдливо утаивает...

Не аннулировали. Лицензия была в действии, и помогла пробить по базе контактов указанный номер. Суккуб, как и предполагал (надеялся) чертенок. Хорошо, что не кикимора или химера, а то мало ли... Симпатичная... Хотя, разве бывают другие? Бывают неподходящие по типажу, впрочем, они эту совместимость чувствуют, как ни один другой вид нечисти. Оно и понятно — узкая специализация, отшлифованная за тысячи лет до неповторимого блеска. Впрочем, эта конкретная представительница вида еще и с мозгами — глупая наверняка попыталась бы прокатиться за ним в его берлогу, и получила бы наутро решительный отворот-поворот, пролетев таким образом по всем фронтам.

Номерок Две Дюжины припрятал в один из кармашков. Мало ли, пригодится? А пока неплохо было бы пройтись, проветриться и подумать о том, что делать дальше?

О дальнейших планах ему не сообщали, но Две Дюжины уже усвоил, что при необходимости (а так же и просто при желании), с ним свяжутся очень быстро. На текущий момент подобных вызовов не было, во всяком случае никаких других сомнительных записок чертенок в карманах, а так же на мебели не обнаружил...

Мебели... Квартиру он снимал с мебелью, которая видала и лучшие времена. Предположительно в прошлой эре... Но всяко не на ее закате, а где-то в районе середины. Ориентировочно тогда же и была проведена последняя уборка помещения, она же первая, она же единственная. Во всяком случае вкус пыли, оставшийся во рту после ночевки на подушке, больше напоминал ту, что дремлет в Древнеегипетских гробницах, чем на пыль от предмета обихода.

Очарование веков, конечно, вещь хорошая, но немного в ином смысле. И употреблении. Душа жаждала комфорта и уюта, или хотя бы чистоты. С целью утоления оной жажды чертенок вновь направился в торговый район.

Он был тут совсем недавно, а казалось, что пролетела целая эпоха. В каком-то смысле так оно и было, если говорить о внутреннем состоянии самого чертенка. События в интернате развивались стремительно, но совершенно не давали ответов на терзавшие чертенка вопросы. Более того, с каждым новым заданием этих вопросов становилось все больше, и самым главным из них теперь был, кто он? Он, воспитанник Двадцать Четыре. Черт? Ангел-хранитель? Некий инструмент, названия которому предпочитают не давать? Две Дюжины затруднялся с ответом теперь даже для себя. Его по-прежнему питал тот набор человеческих чувств, который принято называть темным, сколько бы радостей часть из них не приносила своим генераторам, а вызывать эти чувства можно было разными способами.

Вот только в одном чертенок лгал сам себе — вкус древней пыли у него во рту появился еще вчера, после разговора с куратором, а отнюдь не после ночевки на сомнительной подушке, и именно этот вкус чертенок вчера пытался заглушить. Безуспешно.

Но чего у работы в интернате было не отнять, так это доходности в плане энергии. Обезличенный у нее вкус, или нет, но ее количества хватало, чтобы воплотить желания чертенка в жизнь — продавцы мебели, как и продавцы одежды обезличенную энергию принимают не хуже. Если не лучше. Ну а специализация... Специализации он был лишен и так...

Первым делом чертенок присмотрел себе большое красное кресло — думать о жизни, сидя в таком, куда удобнее и приятнее, чем в углу сомнительного бара, да и мысли наверняка пооптимистичнее выходят! Вторым номером в списке покупок стали жалюзи — заменить те доски, что перекрывали поступление света в дом, а заодно и "прекрасный" вид. В третьих чертенок заказал ковер. Старый он подумывал отправить на экспертизу, и решить таким образом парочку основополагающих вопросов из области мироздания. Как вариант — отправить в музей, и заработать на этом как на античной реликвии. В придачу он заказал парочку комнатных растений, новую ванну, а в качестве бонуса за комплексную покупку выбрал уборку помещения. Теперь хоть его квартира будет напоминать собой жилой дом, а не бункер, в котором динозавры спасались от метеоритов.

Расплатившись, и заодно проехавшись до дома в грузовике с покупками и бригадой мелких бесов, под командованием беса крупного, Две Дюжины еще раз убедился в преимуществах хорошей кредитоспособности — все сделано быстро, качественно, и почти без происшествий, особенно если не считать попыток мелких бесов вываляться в пыли и погоняться друг за другом в качестве призраков.

Выпроводив бригаду установщиков-уборщиков, Две Дюжины постоял немного на перекрестке, покачался, переминаясь с носка на пятку, и направился в сторону интерната. Можно, конечно, было направиться куда-нибудь еще — в парк, в бар, в торговые кварталы... В музей, наконец, посмотреть, что там стало с уникальной вазой, то бишь ночным горшком... Никто ведь его не вызывал, никто не приказывал...

Куратор смерил вошедшего чертенка взглядом, в котором по капле было и любопытства, и иронии, и сочувствия. Но именно что по капле.

— Что, нагулялся? Или наоборот, хочешь мозги проветрить? — своей излюбленной позы куратор не менял, похоже, никогда... Ан-нет, во время разговора с одним из директоров он вроде бы не раскачивался...

— Пожалуй, второе... — Произнес чертенок чуть смущенно.

— Что, без добрых дел жизнь не мила? Понима-а-а-аю... — Протянул куратор, выдвигая второй из трех скрипучих ящиков старого рассохшегося стола. — Так, что тут у нас есть...

В руках у куратора оказались сразу три бумажки. Немного погипнотизировав своим тяжелым взглядом все три, он жестом карточного фокусника вытащил центральную, и отправил по воздуху чертенку.

— Вот. Не самое важное дело для судеб мира, прямо скажем, но для того чтобы проветриться, годиться как ничто другое! Свежий воздух, дивная природа, первозданная красота... А, да, еще один горе-путешественник, который совершенно понятия не имеет, что это такое, и самое главное, как с этим обращаться! Задача, как ты догадываешься, вернуть в целости и сохранности...

Чертенок скривился, но делать нечего — сам ведь пришел.

— Ну ладно, ладно, я же не говорю, что все совсем плохо! — Усмехнулся куратор, оценивая мимические упражнения подопечного. — Скажем так, я не возражаю, если данная поездка отобьет желание путешествовать у субъекта надолго, если не навсегда! На пользу ему это пойдет однозначно, а уж жизнь-то как продлит...

— Спасибо! — Чертенок взял задание и направился к выходу.

— Рекомендую поторопиться — субъект уже выдвинулся к намеченной цели, так что пол беды, считай, уже произошло! — Донеслось ему вслед. Слишком уж насмешливо, что настораживало.

— Еще бы! Хуже безалаберных подопечных только энергичные безалаберные подопечные!

Чертенок зажмурился! При такой вводной времени и вправду лучше не терять, а остальное прочитать можно будет и на месте!

Субъект ехал на поезде. На той его разновидности, где к удобствам пассажиров относятся скамейки. И все. Если ехать пару часов — ничего страшного. А вот если пару дней...

На длинные маршруты подобные поезда как правило не ходят, но это если не подбирать себе маршрут с тремя пересадками. Быть может в такую глушь, в которой расположен конечный пункт маршрута субъекта, по иному и не добраться, но хотя бы часть этого пути можно было провести и в более комфортных условиях. Значительную часть пути.

Причин у подобного аскетизма было несколько, но наиглавнейшей из них была убежденность в том, что в подобном походе все должно быть сурово! Именно так, и никак иначе! Эту идею субъект почерпнул из довольно своеобразной телепередачи, повествующей о прелестях простой жизни и пропагандирующей минимализм во всем. Быть может, не самая плохая концепция в некоторых аспектах жизни, но не тогда, когда нужно отправиться в горы. Пусть не слишком высокие и крутые, но все же горы.

А вот того ведущего, что якобы щеголял в минус тридцать по заснеженным просторам без шапки, чертенок решил потом пробить по базе. Интересно, скольким идиотам этот обаяшка помог окончательно отморозить мозг, а при отсутствии оного хотя бы уши?

Краткую информацию об увлеченности субъектом телепередачами про путешествия, чертенок почерпнул из общей сводки. Усевшись на лавку прямо напротив субъекта, чертенок с интересом читал этот опус, время от времени приподнимая взгляд и любуясь на субъекта поверх листка.

"Мужчина, двадцать семь лет, одинокий. Единственный ребенок в семье. Ввиду доминирующей матери, не слишком приспособлен к самостоятельной жизни. С детства мечтал путешествовать, но воплотить мечту в жизнь не получалось, преимущественно из-за запретов родителей. Обстоятельностью и ответственным подходом к чему-либо не отличается. Любит мечтать..."

Картина была чертенку ясна. Типаж довольно распространенный, и, в целом непроблемный, особенно если не помещать его в суровые условия самостоятельной жизни... Суровые, значит... И чего ж тебя сюда понесло, касатик?

Данное путешествие все же не было первым в жизни субъекта. Ранее он уже выбирался с друзьями на море по программе "все включено".

— Ммм... Да у нас тут просто матерый турист... — Процедил Две Дюжины после этих строчек, и тут же получил подтверждение.

"Посчитав, что основы путешествий ему теперь хорошо известны, субъект выбрал для себя маршрут, позволяющий реализовать обширный комплекс детских и юношеских мечтаний..."

Две Дюжины хлопнул себя по лицу.

— От это я попааааал... Мечтаний... детских и юношеских... комплекс! Ага! Больничный! Отделение травматологии для него, и психиатрический для меня...

Чертенок в упор посмотрел на субъекта. Как-то не по-ангельски посмотрел, так что субъект даже поежился, сам не зная почему.

"Может, ограничимся поездом, а? Организую аварию на рельсах, посидишь денька три на скамеечке, и захочешь домой к маме, к теплому супу, к любимым телепередачам? Нет?"

Чертенок и сам знал, что нет. За такое и лицензии лишить могут. Пусть речь идет и не о ментальном вмешательстве, но такое физическое вмешательство перекроит планы множества людей — в поезде-то не один субъект едет. А вместе с перетасованными планами людей перетасуются планы и прогнозы нечисти, которые этих людей так или иначе контролируют... За такое по головке если и гладят, то чем-нибудь тяжелым, и при том с размаха...

"А куда ты хоть лыжи навострил, капитан Кук? Что там у тебя за детские мечтания?"

В одной из излюбленных телепередач детства субъект как-то услышал историю о месте, куда уходили отшельники в поисках одиночества, и ответов на извечные вопросы. И очень его эта история тогда зацепила. Зацепила настолько, что он запомнил, где, собственно это место находится.

Точнее, это ему так казалось. На деле же несчастная группа телевизионщиков сбилась с ног, отыскивая на гигантской территории одну-единственную точку, которую хоть условно можно было бы назвать достопримечательностью. А что поделать? Заказ есть заказ, особенно если он исходит от администрации местности. Ну а то, что речь идет о заброшенной уже лет триста пещерке, подходящей по размерам скорее летучим мышам, которые бы там и обосновались, если бы не климат... Ох и большое же разочарование ждет субъекта... Это если доберется! А ведь есть еще и путь назад, и при том без энтузиазма, который вполне можно рассматривать в качестве топлива для туристов...

Две Дюжины крепко призадумался. Ситуация ему явно не нравилась. В первую очередь тем, что чем дальше заберется субъект, тем тяжелее его будет выковыривать! Начать следует с того, что субъект принципиально не обеспечил себя связью! Вообще! Чудесно, учитывая, что речь идет об одиночном походе в глушь! В лесу телефоны пусть и не ловят, но вот в городе желательно иметь возможность быстро связаться с тем, кто может выручить в трудную минуту. Ну а закончить можно тем, что субъект уверенно дожевывал тот незначительный запас провианта, который он с собой взял в дорогу. Это тоже была часть плана по единению с природой и касанию быта отшельников — обеспечить себя продовольствием самостоятельно по ходу пути.

"Интересно, а в той программе говорили, что там нет по дороге киосков с хот-догами?! И пиццу там не заказать! А никакими другими навыками по обеспечению себя провиантом данный субъект не владеет! Могли и не говорить — это был бы материал на вторую серию о достопримечательностях местности... Хотя скорее уж первую... По значимости..."

В промежутке можно разместить всю ту бездну неприятностей и трудностей, которая подстерегает даже опытных путешественников. Непогода в горах, например! Что он будет делать, если его на склоне дождь смоет? А непогода в это время года тут — самое обычное дело!

"Вернее, это мне что делать в этом случае?... Может, мне ему прямо на станции ноги переломать? А что!? Мечу в претенденты на звание ангел-хранитель года! Это ведь ему и вправду жизнь спасет, а мне — нервы!" Нельзя. Сказано — в целости и сохранности!

Дождю шнурки не запутаешь! Туману не спрячешь ключи от машины, а компас этот исследователь видел только один раз. На картинке. Лет десять назад! И с собой он его конечно же не взял! Даже картинку, и ту не взял! Что там куратор говорил про то, что пол беды уже случилось?

Для чертенка это была тяжелая поездка. Один проект "безопасного путешествия" разваливался за другим, но по любому выходило, что идти надо, иначе субъект вознамерится повторить неудачную попытку как-нибудь еще. Но уже в одиночестве. Проблема в том и заключалась, что способов отменить турпоход было множество — от вполне невинных и безобидных, до не очень. Но чем дальше отойдет субъект от цивилизации, тем больше количество этих способов попросту отпадет, а задача-то как раз стоит в том, чтобы субъекта грамотно эвакуировать. С исполненными мечтами, или без оных — уже дело второстепенное. Привить ему новую мечту не так уж и сложно — на третий день голодовки мечта пожрать затмевает собой все остальные без всякой посторонней помощи. Даже мечту о просветлении, или чего там эти отшельники добиваются?

Или?.. есть, кажется, один способ переключить субъекта с мысли о путешествии. Достаточно надежный, и подходящий равно как для горячих сердцем юношей, так и для придавшихся аскезе отшельников. Против последних так даже наилучший, если верить наработкам, проведенным в Древней Индии... Чертенок достал из кармана курточки номерок...

— Надо же, ты вспомнил?! — Искреннее восхищение и капелька кокетства. Чертенок решил не особо развивать тему воспоминаний. Во избежание.

Суккубы опасны. Считающиеся по возможностям "средними", или даже "слабыми" обитателями преисподней из-за узкой специализации, они в лёгкую манипулируют порой даже старшими представителями Ада. Как раз благодаря этой самой узкой специализации. В своем естественном, не адаптированном для людей виде суккубы напоминают нечто среднее между прямоходящей кошкой и рептилией, подчеркивая ту или иную сторону своей сущности в зависимости от предпочтений. Они чрезвычайно грациозны и изящны, их текучие движения завораживают, точно так же, как и голос, а глаза гипнотизируют быстрее иных артефактов или гор золота. Суккубы очень опасны, потому что все их инструменты направлены на одно — очарование, и владеют они этими инструментами в совершенстве. И надо им одно. Собственно, то же, что и всем остальным обитателям преисподней.

— Вспомнил. Благо подходящий случай подвернулся.

— Желаешь приятно провести время? — В глубоком голосе появилась нотка настороженности. Впрочем, она легко трансформировалась в нотку незащищенности и неуверенности, побуждающую приобнять и успокоить. Почувствовать себя защитником, и показать миры. Но чертенок все-таки был представителем Ада, а посему на такие вещи не реагировал.

— Скорее поработать! — Его ухмылка сейчас вполне могла претендовать на главное место плаката "Вступай в Адские ряды"!

Ответом была приподнятая бровь. Идеально очерченная черная бровь, смещенная ровно настолько, чтобы не появилось морщинок. Кристалл может быть и не позволял получать картинку наивысшего качества, но чертенок все равно оценил.

— У меня тут есть один субъект, который сильно рвется в горы. Может, ты его перенаправишь в более уютные места?

Формулировки следовало выбирать тщательно — это все же его субъект, и передавать его другому представителю преисподней ни в коем случае нельзя, по крайней мере, во время задания.

— Деловое предложение? — Облик суккуба мигом трансформировался. Вроде бы ничего и не произошло — чуть другим стало выражение глаз и поменялся изгиб рта, но теперь через кристалл на него смотрел деловой демон. — Чудесно. И что мне за это будет?

Легкая нотка обиды в последней фразе была скорее данью образу. Если она и решит разыграть карту "променял", то уж явно не сейчас.

— Во первых — подконтрольный субъект, из которого можно зачерпнуть порцию того восхищения, которое тебе наверняка по вкусу...

— Всего-то? — Капелька обиженного высокомерия. За кадром — вся гамма от "я стою большего" до "что там взять с подконтрольного" с упором на "у меня таких сотни". Понятно, что своего собственного субъекта суккуб бы обработал куда основательнее.

— А главное, — продолжал чертенок, ничуть не смутясь, — это то, что в случае корректной обработки я буду вспоминать о таком замечательном специалисте, когда возникнет нужда. Заказы у меня бываю ра-а-азные...

Черти обычно не слишком хорошо торгуются. Традиционно эта ниша закреплена за демонами, но Две Дюжины не считал зазорным перенимать полезные приемы у других видов. На ответ суккуба Две Дюжины мысленно отвел три секунды — необходимая для образа пауза.

— Я подумаю. — Именно такого ответа чертенок и ожидал.

Отвесив галантный поклон в кристалл, чертенок произнес:

— Я отправлю координаты. На всякий случай.

Суккуб ждала их на станции. Клиента и заказчика, видимого, и невидимого. Жгучая брюнетка, кутающаяся в белую кожаную куртку с меховым воротником.

"Без шапки!" — Сокрушенно вздохнул Две Дюжины, но тут же отдернул себя — чтобы охладить суккуба не хватит и арктического айсберга, а вот желание согреть разыграно на высший балл.

Широко распахнутые глаза, в которых плещется тревога и ожидание скользят по субъекту, приковывая его внимание, и заставляют сердце биться чаще. Но идут в сторону. Девушка кого-то ждет. Не его. Какое разочарование... Длинные черные ресницы подрагивают, когда на них падают снежинки. Девушка ждет, но куцый поток выгружающихся на станции иссекает, и в нем явно нет того, кого надо. Девушка подходит к субъекту, который не слишком-то спешил покинуть платформу, да и по сторонам оглядывался как-то не особо энергично.

— Простите... — Глубокий голос, от которого мурашки бегут по спине. — А с вами не ехала в вагоне такая бабушка... — далее краткое описание несуществующего человека, основная роль которого сводится к дополнительной обработке голосом, погружение в чарующий взгляд... Ну и объяснение, почему они встретились здесь и сейчас, и почему ее ну совершенно необходимо сопроводить. Нет, что вы, никаких ресторанов — это не вульгарная попытка раскрутить. Прогуляться в расположенном неподалеку маленьком парке, ожидая следующего поезда, побеседовать с приятным человеком, поделиться внутренним миром... И оставить самые приятные воспоминания о себе, которые потом...

Впрочем, это уже не важно. Что будет потом — чертенка не касается. В дальний городок субъект съездил, так что путешествие можно считать совершенным, возвращен субъект будет в лучшем виде, бодрым, мотивированным на активную деятельность — хоть премию ангела-хранителя чертенку выдавай!

Стоящий рядом Две Дюжины уже готов был облегченно выдохнуть, как вдруг субъект тряхнул головой, буквально сбрасывая с себя наваждение, и забормотал какую-то околесицу про горы, поход и просветление.

Две Дюжины буквально с открытым ртом смотрел, как рвется уже сплетенный кокон очарования. Суккуб тоже приоткрыла ротик от удивления. Кокетливо, испуганно — в последней попытке удержать связь, но нет — еще миг, и субъект практически сбежал за ближайший угол.

Суккуб недовольно покосилась в сторону ржущего в полный голос чертенка. Две Дюжины сидел на каменном парапете и заливался смехом. Можно даже сказать, с нотками легкой истерики. Впрочем, неслышимым ни для кого кроме оставленной без добычи демонессы.

— И вот с такими чудиками мне все время и приходится работать, представляешь! — чертенок ткнул большим пальцем в сторону, где скрылся субъект.

— Сочувствую. — Процедила девушка сквозь зубы. Ее явно не устраивал такой расклад.

На самом деле набор приемов был выбран правильно — исходя из времени и условий контакта, особенностей возраста и предпочтений. Был бы субъект другой, скажем, побрутальнее или постарше, другим был бы и подход. В любом случае, подход для суккуба — это в первую очередь игра со временем, которое нужно на оплетку своими узами. Но чтоб так... Нет, по-другому. Чтобы одинокий молодой человек сбросил уже сформированный кокон и отказался от компании наиприятнейшей особы?!

— Ладно, в молоко, так в молоко! — махнул рукой чертенок. — Ох, рано обрадовался, что можно малой кровью отделаться, ох рано... Чувствовал ведь, что легко не обернусь. — Оставь на всякий случай свой земной контакт — вдруг получится что...

— Держи. — Суккуб протянула чертенку визитку, едва уловимо пахнущую духами. — А что ты сам будешь делать?

Вопрос был задан с неподдельным интересом. Демонесса уже отошла от провала, и теперь интересовалась с чисто профессиональной точки зрения.

— Как что? Пойду в горы! За просветлением! Сам ведь хотел развеяться — ну вот и получи!

— Ну, желаю удачи. В любом случае, у тебя будет достойный проводник. По крайней мере, по пути просветления! — Суккуб кокетливо подмигнула, и приготовилась уже исчезнуть.

— Зовут-то тебя как? — Усмехнулся Две Дюжины. По доброму, без вызова и без заигрываний — ему понравилось, как аккуратно демонесса окручивала субъекта — могла ведь и более радикальные методы выбрать, которые ломают волю вообще, но договор о корректном воздействии был соблюден по духу, а не по букве. И как достойно приняла проигрыш.

— Вельвет.

И хлопок портала. У суккубов свои традиции внутреннего именования. И способы уходить, не прощаясь.

Чертенок настиг субъекта и провел ревизию его внутренних чувств. Схватился за голову — если раньше еще был шанс повернуть его на полпути тяготами похода, то теперь, похоже, с ним можно распрощаться насовсем.

Встреча с суккубом не осталась без последствий, но эмоциональный порыв субъекта трансформировался в нечто совершенно противоположное тому, что ожидал чертенок. С одной стороны субъект воспринял встречу с очаровательной девушкой как классическую преграду на пути просветления. Правильно, в общем-то, но вот его реакция... субъект решил, что он не достоин внимания такого очарования, по крайней мере, пока не совершит чего-то выдающегося, и, тем самым чего-то будет стоить. Например, сходит в горы к древнему монастырю. А пока он маменькин сынок, которому и рассказать-то нечего...

Чертенок сокрушенно покачал головой — логика очарованных — совершенно непредсказуемое явление. Сам ведь усложнил себе задачу! Да и задачу сам выпросил... Что-то с самого начала в этом деле пошло не так! Но теперь в любом случае надо собраться, и взяться за него всерьез, а то до сих пор чертенок больше раздумывал, как бы трудностей избежать, а не преодолеть. Что было бы куда логичнее, учитывая его желание погрузиться в работу и избавиться тем самым от тяжелых дум. Две Дюжины вздохнул, поставил на землю свой верный мешок, и принялся в нем рыться. Ему нужен реквизит!

"Хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо — сделай это сам"! — поучал себя чертенок, завязывая под подбородком концы шерстяного платка.

Еще не отошедший от шока после встречи с суккубом субъект шатался кругами неподалеку. Все-таки даром для него эта встреча не прошла.

"Странно вообще, что он вырвался из пут... С другой стороны, меня ведь не абы к кому приставляют, так что мало ли, что у него там за душой, и какие деяния ему предстоят". — Думал Две Дюжины, поджидая момента, когда субъекта вновь вынесет на железнодорожную платформу. Он не сомневался, что такой момент наступит, ну а если и нет, то поймать его можно будет на выходе из городка.

Тем не менее, такой момент наступил и субъект действительно оказался на станции. Растерянно оглянулся по сторонам, не то в поисках суккуба, не то из опасения ее действительно найти.

— Ой, милок, да ты никак в горы собрался! — субъект обернулся на скрипучий старческий голос и заметил приближающуюся к нему старушку. В шерстяном платке.

Другая одежда на бабушке тоже была, разумеется, но почему-то именно шерстяной платок привлек внимание субъекта в первую очередь.

"Почему-почему! Уши потому что кто-то уже отморозил!" — Ворчливо подумал Две Дюжины, сокращая дистанцию.

— В горы... — растерянно ответил субъект.

— Без шапки?! От, молодежь! Телевизоров своих насмотрются, и айдать на подвиги!

— Так вроде бы не холодно... — в голосе субъекта могло бы быть уверенности и побольше.

— Это тебе сейчас не холодно! А как поднимешься вверх, так сразу похолодает! Аль в школе не проходил, что на каждые сто метров высоты температура на ноль целых, шесть десятых градуса понижается! И на вулкане Килиманджаро снег лежит, между прочим, а он в центре Африки, между прочим! К тому же в лесу всегда холоднее, чем в городе, да и более промозгло!

Субъект задумчиво почесал голову. Интонации школьной учительницы не оставляли шанса даже усомниться в правильности получаемых сведений.

— Хм, может, и правда...

— Правда-правда! — бабуся энергично закивала головой и достала из сумки шапку. — Я как раз вот шапочки вяжу! Для туристов таких вот! И на сувениры годится отлично, а уж в походе-то как выручает! Все потом спасибо говорят! Может, тебе еще свитерок надо? С оленями!!! Тоже сама вязала! Из нашей шерсти, тутошней! У нас тут зверь матерый водится...

— Да?.. -Уверенности в голосе субъекта еще больше поубавилось.

— Еще-бы! Тут же леса вокруг на пятьсот километров! Непроходимые, нетронутые! Зверью раздолье! К городку не суются — им и так места вокруг хватает, а как отойдешь, так и наткнутся можешь! И хорошо, если на лося, а ну как на стаю волков, али на топтыгина? Миша сейчас сердитый, голодный апасля холодов! Может и задрать!

— Мда?.. — Субъект помрачнел. Решительность его с каждой минутой все убавлялась, но теперь Две Дюжины на легкий исход уже не надеялся. Видел — этот — пойдет.

— Ну а как иначе? Где ж им еще быть-то? Не в зоопарках ведь!

— И то правда...

— Так ты свитерок-то возьмешь? Я не дорого отдам! А потом и память будет, и зимой любой согреет!

— А давайте!

Две Дюжины сгрузил субъекту одежду. Теперь хоть не замерзнет, олух! Принял из рук субъекта деньги, посетовал про себя о внеплановых расходах, пусть и земных. Где это видано, за такую вещь такие смешные деньги?! Ну да ладно, компенсируем еще. Что там у нас дальше по пунктам? Ах да, провиант. Провианта у субъекта осталась всего треть от запасенного. Он, конечно, планировал сам его пополнять по ходу... А мы поможем...

— Ой, милок, а давай я тебя еще пирожками угощу! Сама пекла! Ты погодь, погодь, я быстро, я тут рядом живу!.. — Субъект и глазом не успел моргнуть, как Две Дюжины скрылся за углом станции. Пирожками он мог его и на месте облагодетельствовать, ну нужно было всучить в нагрузку кое-что еще!

— Вот, держи! — В придачу к сумке пирожков вернувшийся через пять минут чертенок всунул в руку субъекту старенький компас. — Это старика моего! Он уже не ходит почти, так что ему без надобности, а тебе, чай, пригодится! Вспомнишь потом бабушку добрым словом.

— Спасибо... — Пробормотал субъект, и хотел было рассчитаться, но чертенок махнул рукой — знал ведь, что у него в кошельке и так пусто. На обратный билет только заначка. Не был бы ангелом-хранителем — выторговал бы, и все. Готов клиент. После похода за обратный билет душу бы отдал. А шапочка и пирожки и вправду хорошие!

— Давай, мой хороший, топай! Счастливого пути тебе, авось свидимся еще!

— До свиданья... — Кивнул субъект и непроизвольно направился в сторону, указанную чертенком. Нужную, а не в ту, в которую собирался идти изначально.

Когда он через некоторое время обернулся, то бабушки в платочке на перроне уже не оказалось, зато там стоял какой-то мрачный рыжеватый тип в куртке с множеством карманов и с заляпанным вещмешком за спиной. Тип неодобрительно глянул в его строну, но тут же перевел взгляд. Субъект пошел дальше, а тип сплюнул, пощупал почему-то свою спину и пнул стоящую рядом урну с окурками, но этого уже никто не видел.

Субъект все-таки покинул городскую черту. К добру ли или нет — другой вопрос. Довольно странный для ангела-хранителя, но чертенку было не до философии.

Сказать, что лес начинался прямо за городом было бы неверно. Он начинался еще в городе. А еще точнее — город представлял собой некую вырубку, сделанную когда-то для транспортного узла и сопутствующей инфраструктуры, а в остальном это был практически нетронутый человеком край. Не столько из-за умиления красотой — когда это мешало уничтожать все живое, продолжая умиляться? Просто людей тут было очень мало, а человек — животное стадное. В стаде он ведет себя агрессивно, а оставшись с опасностью один на один — вспоминает правила приличия.

Для чертенка отсутствие других людей означало в первую очередь отсутствие питания, а так же возможности аккуратно обставить то или иное происшествие. И если с первым особых проблем не было — запасы чертенку позволяли уйти практически в кругосветное путешествие ползком по дну океана, то вот со вторым... Привык чертенок опираться на людей. Это удобно. Их непредсказуемость и импульсивность в большинстве случаев сама-собой подсказывает элегантное решение той или иной проблемы. Впрочем, одиночества чертенок тоже не опасался.

А вот за субъекта опасаться очень даже приходилось, пусть пару наиболее острых проблем Двум Дюжинам удалось оперативно решить. Сам же субъект бодро топал в нужную сторону, жуя пирожки и время от времени сверяясь с картой.

Карта у субъекта была хорошая, надежная — распечатка со спутника.

Держал он ее только вверх тормашками.

Так бывает, когда дитя компьютерной эпохи привыкает к тому, что умная машина по умолчанию располагает север вверху. А вот бумага пока до такого сервиса не доэволюционировала... Круглый городок, ветка железной дороги по направлению восток-запад, и такой одинаковый лес кругом. И речка.

Да, речка существенно упрощала жизнь чертенку и помогала продлить ее субъекту, иначе заблудиться ему тут и плутать до предсказуемого конца. Без вмешательства приставленного ангела-хранителя, разумеется. Но и то, вмешательство пришлось бы организовывать на грани фола. Того самого, после которого идут истории о чудесном спасении и тому подобных провалах конспирации.

Место паломничества располагалось почти на берегу, во всяком случае, чертенок уж постарается, чтобы субъект не прошел мимо. Что немудрено — указателей там почему-то не расставили и подсветку не организовали.

Но все же карту следовало привести в порядок, и научить кое-кого пользоваться компасом. Во всяком случае, постараться.

На первом же привале чертенок карандашиком нарисовал в углу распечатки направления сторон света и ослабил ремни рюкзака так, чтобы кинутый сверху (чертенком) компас вывалился прямо на метку. Голова у субъекта уже немного проветрилась после встречи с суккубом. Настолько, чтобы сообразить, что к чему, но не настолько, чтобы не быть уверенным в том, что указателей раньше не было. Функция программы, или как там оно называется? Во всяком случае, чертенок надеялся, что не настолько.

По большому счету получилось все так, как хотел чертенок, но не так, как он рассчитывал. Справивший естественные дела субъект просто не заметил разницы. Он как шел, так и продолжил идти, только сейчас карта у него в руках лежала правильной стороной. А компас в рюкзаке. Чертенок просидел еще какое-то время на ветке, обхватив голову руками, но долго такой роскоши он позволить себе не мог, так что пришлось сворачиваться, и идти следом.

Приближался вечер. Самое время ставить палатку. В походах, особенно в походах новичков постановка палатки всегда была гвоздем программы и бесконечным источником историй, которые так забавно пересказывать потом, укутавшись в теплый домашний плед и взяв в руки чашку с горячим чаем. Но почему-то в процессе никто особо не смеется...

В этот раз намечалось кардинальное, можно даже сказать, радикальное нарушение канонов. И дело вовсе не в обретении субъектом туристического просветления. Напротив, его неопытность и стала причиной той самой деканонизации, как бы ни странно это не звучало, и вот почему...

— Да, палатку ты выбрал... не очень, прямо скажем... — Покачал головой Две Дюжины, понимая, что и эта проблема автоматически перекладывается на его плечи. Другого он, впрочем, и не ожидал.

Все дело в том, что путешествуя по туристическим развалам рынка и готовясь к походу, субъект позарился на красивое слово "автоматическая", написанному большими буквами на дискообразной упаковке. Наклеенный рядышком листик с "инструкцией" вторил надписи: судя по нему, достаточно было просто достать сие чудо дальневосточной промышленности из упаковки, как она примет нужную форму сама. И фотография улыбающегося семейства, выглядывающего из дверцы сего сооружения в качестве контрольного средства убеждения. Сооружения одноместного, что уже само по себе должно было вызвать вопросы, ну да ладно.

Палатка действительно была автоматической, и в момент освобождения от пут упаковки шустро приняла пирамидальную форму. Ну хоть без семейства внутри.

— Ты ж ее завтра не соберешь! — Чертенок чуть не плакал.

Процесс обратного обретения компактности палаткой был описан куда сумбурнее на сомнительной серой бумажке, содержащейся внутри строения, и в основном уповал на фундаментальные инженерно-математические знания собирающего, а так же на недюжинную интуицию и помощь дальневосточных божеств.

— А можно мне адреса этих самых божеств, чтобы я успел за ночь смотаться и получить необходимую консультацию? — Проворчал чертенок, не особо, впрочем, уповая на ответ.

Тем временем довольный обновкой субъект забрался внутрь в палатку и попытался воспроизвести семейный портрет. Задумался сначала об одиночестве. Потом о суккубе, и преимуществах походов совместных. Загрустил. Немного повздыхал, и принялся разводить костер.

С костром дела обстояли явно лучше — то ли сказывались какие-то воспоминания из детства — какой мальчишка не палил костров? То ли помогли сведения из того же интернета — субъект все же понимал опасность переохлаждения в лесу, а посему озаботился как растопкой, так и базовыми теоретическими навыками, так что не прошло и получаса, как перед мини-пагодой заиграли язычки пламени.

Вообще-то середина весны — довольно неплохое время для туризма. При условии, что вы достаточно опытный турист, и знаете местность и ее особенности.

Многие любят воочию понаблюдать за оживлением природы — сбрасыванием ледяных оков и пробиванием первой травы. В этом зрелище действительно есть что-то особое — та самая победа жизни над смертью, что дает силы и надежду на вечность. Менее поэтичных любителей отдыха на природе обычно прельщает возможность впервые отдохнуть за долгий осенне-зимний период, ну а любителей покушать на свежем воздухе так и вовсе никогда не убудет.

Особую пикантность в процесс может внести погода — ее капризы в этот период уже давно не поддаются прогнозам. Сегодняшний снег, например, никто не ожидал... Возможные заморозки ночью, и приятное солнышко днем — вот то, что было обещано переродившейся службой гаданий и предсказаний, а всякие спутники и фронты... раньше пользовались хрустальными шарами примерно с тем же успехом.

Быть может, Две Дюжины немного и перегибал палку с желанием напялить на субъекта шапку, но это в первую очередь потому, что субъект напоминал ему едва покинувшего свою скорлупку птенчика, а уже потом — взрослого молодого человека. Пусть будет, одним словом, а уж пригодится, или нет — решать той самой погоде, подкорректировать которую не в чертовой власти.

И все-таки в весеннем вечернем лесу хорошо. Эдакая гремучая смесь тишины и неугомонного шума. Это не ошибка — привыкшее к городскому шуму ухо обескуражено отсутствием привычных звуков — нет бесконечного шума машин за окном, музыки от соседей, рекламы... Тишина... И при этом неугомонно квакают лягушки, заливаются соловьи, кукушки и еще несколько сотен видов обитателей здешних мест, у которых свои СМИ и свой транспорт. Иногда эта какофония частично замолкает, чуя приближение хищника, чтобы потом разойтись с новой силой, добавив в неумолкающий разговор тему об очередном спасении.

Субъект долго просидел у костра, глядя на затухающие угли невидящим взглядом и жуя пирожки. В тонких язычках пламени ему чудились порой изгибы изящного тела, а перед взором внутренним проплывали длинные ресницы, жгучий взгляд и приподнятая бровь.

После того как солнце окончательно укрылось за горизонтом, субъект еще немного посидел, и отправился спать. А Две Дюжины как сидел напротив, точно так же буравя взглядом угли, так и продолжил сидеть. На своей ветке он просидел всю ночь, не давая погаснуть уголькам до самого рассвета, благо это не требовало от обитателя Ада больших усилий. Обитателя Ада ли? Очень уж часто беспокоит его этот вопрос с того момента, как он пересек порог интерната. Не по свое воле пересек — что правда — то правда. Но втянулся в процесс по своей, и отрицать это было бы глупо. И все же хорошо, что выдалась такая вот возможность просидеть у костра всю ночь. Можно даже сказать, услужливо разожжённого как раз для него... Где бы он сейчас был, сложись все иначе в ту ночь посещения музея? Глупо, наверное, гадать. Костра бы не было точно. И искр, поднимающихся к небу. Смотрите, не опалите свои перышки, крылатые! Тут черти хандре предаваться изволят!

Хорошая ночь...

Ночь у костра оказала на чертенка благотворное воздействие. По крайней мере, он решил для себя несколько простых вещей — задание выполняю так как нужно для результата, а все остальное — для удовольствия! Что приносит удовольствие — вопрос второй. Вкусы со временем меняются, знаете ли. Что-то приедается, что-то открывается с новой стороны... Вот сейчас, например, в чертенке проснулся юный исследователь. Очень уж ему стало любопытно, пройдет ли его подопечный простейший тест на сообразительность и знание местности. Или хотя бы климатической полосы.

Временами ночью поднимался ветер, и с деревьев время от времени падал разного рода мусор — веточки, кусочки коры... Вот из этих самых веточек и кусочков коры Две Дюжины соорудил на крыше палатки (палатка хоть и имела острое навершие, придающее сходство с пагодой, но и имела довольно пологие участки крыши по краям, так что простора для творчества у чертенка было сколько угодно) некое подобие паука. Небольшого, сантиметров двадцать — можно сказать, крошечного, по адским меркам. Довольно реалистичное подобие... Плюс, можно добавить то, что уснул субъект ночью далеко не сразу — с непривычки в лесу сразу не уснешь, тут даже удобный спальный мешок не поможет, да и не вымотался вчера субъект как следует... иными словами, солнце на момент пробуждения уже давно взошло, и как раз создавало над головой субъекта отличную проекцию...

Громкий вопль, потрясший древний лес до самого основания, подсказал чертенку, что его подопечный не слишком хорошо осведомлен о видах фауны, населяющих леса умеренных широт, а так же о достигаемых ими размерах. Но зато, как отметил Две Дюжины, спальный мешок при некоторых обстоятельствах может выступать неплохой гильзой. Начальной скорости субъекта, стремительно покинувшего палатку, позавидовала бы иная пуля. Даже предохраняющий клапан, то бишь дверца палатки, не смогла удержать эту пулю надолго. Остается только надеяться, что он далеко не "улетит" — лови его потом полуголого по лесу.

К счастью, не улетел. Отбежать успел всего метров на пятьдесят, а дальше то ли прохладный утренний воздух охладил его пыл, то ли ощущения от соприкосновения с недружелюбной поверхностью необутыми ногами его притормозили... В любом случае, субъект остановился. Постоял. Вооружился палкой и пошел отбивать жилище от неземных захватчиков, или кого он там себе представил?

Две Дюжины наблюдал все это представление в театре одного актера с легкой радостью — приятно все же иногда погрузиться в чувства одного конкретного субъекта. Может, это и не так питательно, как сумбурный компот из эмоций толпы, но зато позволяет распробовать нюансы. И оценить собственное к ним отношение. Это прямо как сравнивать фастфуд на бегу и вдумчивое дегустирование марочного вина в специально отведенной для этого комнате. Может, не коллекционного, но, безусловного яркого и уникального.

Тем временем субъект добрался до палатки. Воспользовавшись валяющимся неподалеку камнем как смотровой площадкой, молодой человек оценил супостата... Выбросил палку и выругался. Очень витиевато, надо отдать должное.

"Заряд бодрости на весь день!" — хмыкнул чертенок, наблюдая как субъект приступает к утренним процедурам. — "И даже оздоровительная пробежка босиком по остаткам снега! Сколько пользы всего от нескольких веточек и кусочков коры!"

Позавтракав (и доев все припасенные бутерброды и пирожки), субъект приступил к гвоздю программы — сбору лагеря. Свернуть спальный мешок и запихать в рюкзак бутылку с водой, разумеется, много времени не заняло, а вот палатку...

По идее, палатку нужно было скрутить. Но не в рулон. Перегнув ее круглое основание несколько раз в нужных местах и сложив особым образом, ей нужно было придать ту дисковидную форму, в которой она помещалась в упаковке. Не отпуская ни на минуту, потому что палатка тут же примет разобранную форму. Проблема же заключалась в том, что понять самому с непривычки, где располагаются эти самые места ну очень непросто. Нужна толковая инструкция и опыт. Ни того, ни другого у субъекта не было — купив этот автоматический шалаш, мужчина даже не подумал поставить его у себя дома — как же, там места нет... Вот на природе...

Ну и вот, на природе оказалось, что сделать это непросто! Провозившись с этой строптивой самопальной пагодой минут сорок, субъект опустил руки и впал в отчаяние. Сидящий на суку чертенок тоже не был сильно счастлив... Нет, удовольствие от шоу и немаленькую порцию негативной энергии в придачу чертенок получил, что правда — то правда, но понимание того, что это ему предстоит разбираться с этой проблемой портили весь кайф от отдыха. Надеяться на просветление, равно как и на обретение субъектом инженерных способностей не приходилось. Но что делать-то? Собрать у него за спиной, когда он отвернется и свалить все на белочку — не вариант. За такие "чудеса" по головке точно не погладят. А больше здесь никого нет... Значит, надо сделать так, чтобы был!

Сидящий на поваленном бревне и гипнотизирующий непослушную палатку субъект обернулся на звук шагов, раздающихся из леса. Прошло уже около часа, как он начал собирать палатку, и, надо заметить, его гипноз оказался не более эффективным, чем работа руками.

Из леса, прямо к месту его стоянки вышел бывалого вида рыжеватый мужчина в спецовке. Критически осмотрел сначала его, затем следы кострища, и под конец, палатку.

— Что, турист, небось? — Проворчал он, вкладывая в одно единственное слово все свое мнение как о виде отдыха, так и о способностях грядущего поколения.

— Турист... — Сокрушенно кивнул головой субъект. Отстаивать честь походов, равно как и молодости при таком-то фиаско не хотелось. — А вы?

— А я — лесничий! — Произнес мужчина, четко проводя линию фронта и возводя баррикады.

— Костер я разводил аккуратно! По всем правилам... — На всякий случай принялся оправдываться субъект, уже не ждущий от этого дня ничего хорошего.

— По всем-не по всем, это еще проверить надо. Не думаю, что ты хоть половину этих правил знаешь, ну да ладно. Вижу, что пытался аккуратно. А еще вижу, что с палаткой у тебя беда!

— Это правда! Вы мне не поможете? — В голосе субъекта прозвучала такая искренняя надежда, что чертенку стоило немалой выдержки ему не отказать — мало что так питает чертей, как крушение надежд. Но служба... будь она неладна...

— Могу и помочь... — Проворчал лесничий, подходя к гордо возвышающейся пагоде. — палатка у тебя — дрянь! Во-первых — однослойная! Влагозащита — ерунда! Если б тут нормальный дождь прошел, тебя бы в ней утопило!

— А написано вон... — Нерешительно начал субъект

— На заборе тоже написано! — Оборвал его чертенок. — Читать научились, а вот понимать — шиш! Эта палатка выдержит дождик в парке! А проливной ливень на ночь — нет! А Ливень, бывает и днем идет! Понимаешь, к чему клоню?!

Субъект кивнул, а чертенок продолжил костерить палатку, спуская пар.

— Вентиляции нет, весь конденсат внутри остается, швы ненадежные — вон, уже порвал... — Две Дюжины показал на разрыв, образовавшийся при экстренно покидании палатки субъектом. Субъект стыдливо промолчал. — Про ребра жесткости вообще молчу. Ну и со сбором намучаешься еще! Смотри, запоминай!

Чертенок в несколько движений свернул пагоду в диск. Полюбовался на хлопающие от изумления глаза субъекта, дал палатке развернуться и свернул заново. Повторил несколько раз, пока до молодого человека все-таки дойдет.

— Как выберешься в люди — выкинь, и купи нормальную! Это если еще надумаешь идти куда. А далеко, кстати, намылился?

— Да вот тут пещера отшельников есть...

— Угу, есть такая... — кивнул Две Дюжины. — Но не тут, а дальше. И топать тебе до нее дня полтора! А потом назад! Если дожди зарядят, смоет тебя прямо в реку! Ты подумай, оно тебе надо? Впрочем, по глазам вижу, что надо. Ладно, не буду время тратить. Твое и мое. Счастливого пути!

Не дожидаясь ответа, чертенок повернулся и побрел дальше. В спину ему донеслись слова благодарности. Непривычно для черта, прямо скажем. Чертенок махнул рукой и пробормотал что-то такое в ответ, а субъект, пронаблюдав за удалением спины спасителя, навьючил, наконец, на себя свой рюкзак и продолжил путь.

С погодой все еще везло, и, по прогнозам чертенка, везти должно было до ночи. Так что пройденное за сегодня расстояние будет ключевым во всей эпопее, ибо дальше будет мокрее, холоднее, и путь пойдет на подъем, что значительно затруднит и без того усложненное продвижение.

Делать какие-нибудь гадости по пути не хотелось. В смысле, хотелось в силу природы, но чертово чувство самосохранения подсказывало, что субъект их организует на свою голову сам. Справиться бы с ними...

Субъект бодро топал вдоль русла реки, не приближаясь, впрочем к краю — из-за буреломов и осыпей оно мало напоминало приветливый пляж. За время пути чертенок убрал из под ног субъекта двух гадюк и один старый капкан. Можно ли считать это большими благодеяниями? Еще пару месяцев назад чертенок посчитал бы это чуть ли не святотатством, а сейчас, поделив времязатраты на количество спокойно прожитых часов, пришел к выводу, что ничего особого, собственно, не произошло.

— Вот хорошо этим пернатым, — ворчал он, перепрыгивая коряги, — сделал по службе доброе дело, сиди, грейся в лучах добра... ладно, мне тоже неплохо.

Две Дюжины вспомнил прошлые задания, и то, какими путями он добивался поставленных целей. Погреться в лучах и ему довелось, ведь лучи не только добро испускает.

Время потихоньку клонилось к вечеру. Сделавший несколько коротеньких привалов за время пути субъект мужественно терпел все нарастающий голод, но теперь вопрос снабжения встал в открытую. Он один. Цивилизация далеко. Самое время показать, кто тут венец природы и вершина эволюции.

В иной ситуации Две Дюжины пригласил бы на консультацию по этим вопросам какого-нибудь медведя, у которого наверняка есть свое мнение, но сейчас у него намечались проблемы понасущнее.

Подобный поворот, то бишь столкновение с природой один на один, субъект планировал с самого начала, и считал чуть ли не кульминацией похода, пройдя которую можно смело вторгаться в жилище отшельников.

С некоторой опаской разложив палатку и подготовив вся для розжига костра, субъект извлек из рюкзака свое главное сокровище — складную удочку.

Справиться с негостеприимной береговой линией молодой человек решил оригинальным образом — забрался на ствол накренившегося дерева, почти горизонтально висящего над водой, но все же прочно цепляющегося за берег своими сильными корнями.

Уселся на корточки над водой. Достал удочку. Забросил. Принялся ждать.

Прошло пол часа...

За эти полчаса чертенок успел сказать многое. Его богатый словарный запас ненормативной лексики подвергся тщательнейшему пересмотру. Наружу были извлечены даже те эпитеты, которые он не успел вспомнить во время своего достопамятного посещения музея — в первую очередь потому, что там приходилось действовать активно, а сейчас же ему не оставалось ничего, кроме как заламывать руки. Но, пожалуй, достаточно будет привести его первую фразу, сказанную после описания действий субъекта:

— Идиот, это же спиннинг! Его тя-я-я-янут!

Может, тянут и не сам спиннинг — тянут с его помощью блесну по дну, но общий смысл, думается, понятен — субъект действительно не представлял себе даже основ рыбалки, за исключением установки "забросить и ждать".

— Это ж сколько тебе ждать придется?! И чего?!

Спиннинг субъект купил там же, где и палатку. И, наверное, с той же установкой на универсальность... ну, в смысле, что им можно ловить разную рыбу... В принципе верно, но верно в той же степени, что и для ржавого гвоздя на проволоке. Быть может, что у гвоздя при таком дне даже больше шансов, просто потому, что у спиннинга их нет вообще. Но это уже детали...

Больше всего чертенку хотелось дать субъекту пенделя. Хорррошего такого, смачного пенделя. В каком-то плане, это пошло бы ему даже на пользу, иначе просидит он здесь еще до-о-о-олго... Он ведь в курсе, что нужно ждать, а субъект вполне себе терпелив... Чертенок даже убедился, что субъект не напорется на какой-нибудь острый сук или корягу, а то останется тут висеть эдакий "леденец на палочке" для особо плотоядных. Не напорется.

Останавливало чертенка только одно — в этой череде странных событий, именуемых походом, такой вот пендель станет последней каплей, вернее, последним гвоздем в крышку конспирации — ни о какой случайности тут речь идти уже не может... Какая случайность в пенделе? А ведь они еще и до места не дошли... Сколько еще раз захочется отвесить? Или самому повеситься...

В любом случае, чертенок не мог допустить непрофессионализма, а именно так бы он сам охарактеризовал вышедшие из под контроля эмоции, реализованные через пинок по филейным частям. Но и отказываться от желания он не собирался.

Вооружившись смоченным лишайником, Две Дюжины подсунул скользкий субстрат под ноги сидящего на корточках субъекта и просто хлопнул сзади по водной поверхности. Субъект предсказуемо дернулся, изрядно затекшие конечности отозвались не совсем так, как спланировал мозг...

Плюююх! Хорошо, что дно проверил...

Выбравшийся из водной пучины субъект шустренько похлюпал в направлении костра. Дрожащими руками разжег, радуясь, что приготовил все заранее, и принялся стягивать с себя мокрую одежду. Да, середина весны — не лучшее время для купания в этих широтах. Какое-то сменное белье у субъекта с собой было, но явно не куртка и не обувь, которые нуждались в серьезной просушке. Зато настал звездный час свитера с оленями!

Сидящий напротив костра, дрожащий, голодный, босой субъект сейчас не слишком напрашивался на роль венца эволюции. Рядом валялся запутавшийся, но все-таки спасенный спиннинг. Внутренней переоценке сейчас подвергались многие выводы и действия, главным из которых можно считать ошибочное причисление себя к виду не только человека разумного, но и человека умелого. Что печалило...

Сидящий напротив Две Дюжины страдальчески вздохнул, и потянулся к вещмешку за реквизитом...

Субъект обернулся на звук шагов. Смерил вышедшего из леса рыжеватого рыбака (набор удочек за спиной, садок в руках и высокие сапоги сомнения не оставляли) завистливым взглядом. Подумал мимолетом о том, что многовато в этих краях рыжеватых встречается...

"Еще бы, не многовато, увалень ты эдакий! Да тебя целой бригадой пасти надо!" — подумал в ответ Две Дюжины, но вместо этого произнес — Здаров будь, парень! Ты не рановато купальный сезон открыл?!

— Да оно как-то само получилось... — субъект неуверенно кивнул в сторону реки.

— А? Река сама на тебя напала, говоришь? — Рыбак то ли был глуховат, то ли глуповат...

— Не совсем. Не напала, а упала, и не она на меня, а я в нее... — Вздохнул субъект. Самому было стыдно.

— А откуда ты в нее упал? С неба, что ль? — Рыбак подозрительно прищурился.

— Нет... С дерева... — субъект понял, что лучше сразу дать пояснения, а то, еще чего-доброго, новый виток вопросов уведет вообще непонятно куда...

"Нужен ты мне"! — мысленно буркнул Две Дюжины. — "Для тебя же стараюсь, чтобы все укладывалось в представления о нормальном! Твои, между прочим, а не мои! Играй мы по моим правилам, ты бы уже побегал по пересеченной местности наперегонки с волками. Для разогрева!"

— Я на дерево забрался, чтобы порыбачить... Ну и упал... Поскользнулся... — субъект понял, что его отчет солидности уж точно не прибавляет.

— Порыбачить? Этим? — Рыбак ткнул в валяющуюся рядом с костром удочку и засмеялся. Субъект скривился, но промолчал — все равно его действия говорили больше его слов. Как и его улов.

Отсмеявшись, рыбак поставил на землю рюкзак и садок, уселся на корягу и принялся извлекать снаряжение.

— Такой штукой ты, может, окунька какого и поймаешь, но явно не здесь. Тут не спиннинг, тут обычная удочка нужна, поплавочная, но и то, надобно аккуратно место выбрать, чтоб за корягу не зацепилось, и клюнувшая рыба под корягу не ушла. Ты б на рыбалку с кем умелым сходил для начала — тут одного рассказа мало. А рыбы да, рыбы тут хватает! — С этими словами рыбак достал из садка за хвост приличного леща. — На, вот, держи... сготовишь-то хоть сам?

— Эээ... — субъект изрядно удивился такой щедрости. Одно дело -поучить зеленого юнца, да похвастаться, а другое — фактически спасти от голодной смерти. Да и на вопрос отвечать поспешно уже не хотелось -недолгие размышления о выживании неподготовленного человека в дикой природе давали знать. Раньше бы он уверенно согласился, а вот сейчас... Целая рыба на костре — не яичница на сковородке.

— Ясно! Гляди! — рыбак снова усмехнулся, и достал из за пояса нож, а из рюкзака газету. — быстренько разделываем!..

Ширк-ширк, и рыба в умелых руках была избавлена от головы, потрохов и хребта.

— Дальше варианты. Тебе советую вот... — рыбак достал из рюкзака рулон фольги и спичечный коробок с солью. — завернул в фольгу, и в уголья минуток на двадцать. Посолил и вуаля! Французские рестораторы язык бы проглотили! Ради такого и жить стоит! Ну и ради тишины, конечно! Как же хорошо после рабочей недели вот так выбраться и посиде-е-е-еть! Ни начальника, ни родственников! Лепота! А уж как сердце вздрагивает, когда поплавок дергается!.. — Две Дюжины отдернул себя. Что-то он зарывается, еще. Чего-доброго, добьется того, что субъект вместо городских пенатов на новую рыбалку соберется. Хотя одного купания должно хватить, чтобы остудить этот пыл во всех смыслах. — Ладно, заболтался я что-то... Сразу видно — старость подкатывает! Бывай, малек! Не купайся больше в такое время! И не ходи в леса один!

— Спасибо... — пробормотал субъект, в сторону спешно удаляющейся спины. Но тут его осенила довольно удачная идея, и он даже вскочил на ноги. — Погодите секундочку, пожалуйста! Вы не подскажете, далеко тут до места, где отшельники жили.

— Не очень... — Рыбак секунду помедлил, подумал о чем-то, но к костру вернулся. — Карта есть? Дай, покажу!

Рыбак почти выхватил из рук молодого человека листик и тут же принялся что-то отмечать непонятно откуда взявшимся карандашиком.

— Вот, смотри... мы сейчас во-о-от тут! — рыбак обвел кружочком место на карте. — Вот на этом изгибе. Эти твои отшельники вот здесь ошивались! — Еще один кружочек. — А идти лучше вот по такому маршруту. Там подъем удобнее! Будь осторожен — ночью наверняка дождь пройдет, на склоне может быть скользко! — когда пунктирная линия соединила обе точки, рыбак всунул карту в руки субъекта и буквально побежал в сторону леса.

— Спасибо... — Пробормотал еще раз молодой человек, а сам подумал: "Странные тут люди какие-то... Странные, но очень добрые..."

"Да чтоб тебя!" — буркнул Две Дюжины, уловив подобную характеристику своей деятельности.

Ночью, как и предсказывал чертенок, прошел дождь. Не проливной ливень, который смел бы хрупкую пагоду в реку, но и не мокрая мелочь, барабанный перестук которой так приятно слушать, находясь в тепле. Это был нормальный весенний дождь, смывающий с земли остатки снега, и ясно дающий понять, кто теперь в лесу хозяин. Субъект понял.

Непрестанно благодаря странную бабушку за теплый свитер и странного же рыбака за сытный ужин, но больше всего — странного лесничего за науку о палатках, молодой человек довольно точно определял свое место во время буйства природы. На задворках. И очень хорошо, что под крышей.

Чертенок не стал привносить в быт субъекта новых гадостей — слишком велико было понимание, чем это может обернуться лично для него. Сверхурочной работой, назовем это так. Ненормированной сверхурочной работой — так, пожалуй, точнее.

К утру субъект заново прочувствовал на себе ту мудреную истину, по которой не стоит слепо доверять всем надписям. Особенно рекламного характера на изделиях сомнительного происхождения. Степень сопротивляемости влаги у палатки оказалась величиной конечной... Довольно странно, по мнению городского жителя, привыкшего приравнивать влагостойкость любого предмета за абсолют уровня стекла. Но когда с потолка палатки частенько закапало, шутки кончились, а вожделенное просветление как-то само-собой заменилось нежелательным промыванием.

Но все же обошлось без жертв, если не считать за оные частично вымокшие вещи. Стоило бы считать... Это субъект тоже понял, сообразив, что на разжигание костра в нынешних условиях его навыков попросту недостаточно.

Позавтракав остатками леща и героически совладав с палаткой, субъект похлюпал к своей мечте. Уже отнюдь не так бодро, как вчера, но делать нечего. Мысль о повороте назад уже не казалась крамольной — скорее глуповатой, учитывая, что до цели осталось не так уж и далеко.

Дорога пошла в гору, промокшая за ночь, и не до конца высушенная палатка как будто наливалась свинцом, отсыревшая одежда насмехалась над словом "комфорт"... считать шаги в таких условиях оказалось не так весело, как представлялось в городской квартире. И не так быстро, ибо каждый шаг теперь представлял из себя еще не подвиг, но уже поступок, требующий не только изрядных физических, но и волевых усилий.

Теперь по-иному слышался лес. Словно насмехаясь над одиноким путником, он рассказывал ему о том, что квартиры и дороги далеко, а забредавшие сюда искали отнюдь не чистоты и тишины. Они искали ограду, надежную ограду от мира, которая скроет от любого преследования. Но дорогой ценой. Ценой того, что гордый человек отринет самоприсвоенное звание венца, признает торжество гармонии... Или сгинет тут навеки. Те, кто приходили сюда раньше, знали это. Тот, кто пришел сюда сейчас, только что это осознал.

Устроив привал... Куда раньше, чем намечалось утром, субъект скинул с плеч рюкзак и присел на мшистый пень. Испуганно оглянулся. Вжал голову, услышав птичий крик. Слишком резкий, не похожий на крик городских птиц, наглых, но заранее напуганных. То был крик хищника, хозяина леса, выслеживающего добычу. Кто мог быть этой добычей? Мышь? Белка? Заяц? Очень не хотелось сейчас представлять себя на его месте, а вот представить себя на месте хищника уже не получалось. Быть может, впервые в жизни.

Кое-как переведя дух, субъект продолжил путь, стараясь не думать, что в этом лесу водятся и другие хищники. Две Дюжины пошел следом, насвистывая себе под нос легкую мелодию и думая о том, как же сильно это задание не похоже на предыдущее. Там все время приходилось действовать, чтобы сбивать субъекта с пути. Тут же нужно было помогать субъекту одолеть путь, но результат при этом получался... не то чтобы похожим. Скорее их можно сравнить с отражением кривого зеркала. Вроде бы речь идет об одном и том же явлении, но выглядит это совсем по-разному. Там было безумие параноика с вышебленной из под ног уверенностью в собственном превосходстве. Тут скорее имелось в наличии разбивание розовых очков о скалы реальности. Что нравилось чертенку больше? В прошлый раз было веселее, хоть он, помнится, и жаловался на скуку. В этот раз предпринимаемых действий было даже меньше, но вот времени на жалобы даже не оставалось... Постоянное напряжение не отпускало чертенка с момента входа в лес — уж он-то знал, что и как быстро может случиться. Все, и в любой момент. Нервная работенка... Уж лучше доводить наркобаронов до нервных тиков — зато хоть сам без него останешься...

Пока чертенок размышлял, субъект вновь остановился, чтобы перевести дух.

— Что, дружок, тяжело-то оно, в гору? — усмехнулся Две Дюжины.

— Тяжело... — Словно услышав чертенка, отозвался молодой человек. От неожиданности чертенок сам вздрогнул, и нервно поежился. Раньше он не часто задумывался о том, что ощущают субъекты во время его "работы", и вот, нате вам, пожалуйста. Не слишком приятно.

— А нечего тогда в горы лезть! — огрызнулся Две Дюжины чисто рефлекторно. Возможность того, что субъект его слышал была исключена — субъект не медиум (это обязательно было бы указано в деле), а других вариантов нет. Скорее это был способ самоуспокоения...

"Может, это мне надо в горы? К отшельникам? Нервы подлечить?! Стоп! Я же этим, вроде, и занимаюсь..."! — Чертенок сплюнул под ноги и нервно осмотрелся. Для восстановления душевных сил срочно нужно сделать какую-нибудь гадость! Но вот ведь не задача — в его распоряжении единственная человеческая особь, которая и так еле ноги передвигает, и которую еще надо доставить на место и обратно...

"Я самую капельку!" — пообещал себе Две Дюжины, развязывая у субъекта на ноге шнурок. — "А потом я ему все-равно ведь добраться помогу"...

Пол минуты усталой ходьбы, и вот уже субъект летит кубарем. Ударяется коленом об корягу, да еще и оказывается придавлен сверху своим же рюкзаком. Сдавленные проклятия, неуклюжие попытки подняться... Чертенок почувствовал себя немного лучше. Но не на долго — аккурат до того момента, как субъект продолжил путь. В неверном направлении...

Тяжело вздохнув, чертенок хлопнул себя по лицу. Минуту постоял, и сокрушенно полез в карман за лицензией. До места оставалось ведь не так уж и далеко. Все равно ведь не нашел бы — указателей там нет, а пройти мимо — раз плюнуть.

"Пещера отшельников" — пожалуй, слишком громкое название для этого места, но другого как-то не клеилось. Землянка? Дыра? Яма? Все не то. Уменьшает величие человеческого отречения от благ цивилизации и ее же гнета. Это было место, куда однажды ушел человек, сказав своему миру "да пошли вы все... далеко!" но при этом ушел сам. Такая вот непоследовательность. Она же, то бишь непоследовательность, и продолжила определять судьбу этого места на дальнейшие века. Сначала сюда стали просто приходить. Затем сюда стали стремиться. Под конец это место обросло тем же сонмом мишуры, от которой так пытался избавиться его основатель. Но его последователям это как-то не мешало. Видимо, так себе были у него последователи. Следовать-то следовали, но не догнали. Ни в прямом, ни в переносном смысле. Хотя... мутная какая-то история — если человек скрывается в лесу, то найти его очень непросто. А тут чуть ли не тропинку вытоптали. Быть может, ему очень хотелось, чтобы его отшельничество все же было заметно? В придачу к очистке кармы, так сказать...

Чего точно не ожидал добравшийся до места запыхавшийся субъект, так это того, что место будет... занято.

Внутри небольшой, если можно так выразиться, комнатки, на деревянном чурбане сидела согбенная фигура в дерюжном одеянии. Фигура сидела спиной ко входу, а лицом — к маленькому окошечку в земляной стене. В руках у фигуры, кажется, были четки. На появление постороннего фигура не отреагировала, продолжая все так же сидеть, смотреть в окно, и редко перебирать пальцами.

— Ой, простите... — субъект смутился, будто застав фигуру за чем-то личным. Фигура отозвалась тяжелым, старческим вздохом, который вобрал в себя все сожаление веков по поводу непутевости молодого поколения.

— Я и не думал, что отшельники еще есть...

— Отшельником можно быть и посреди толпы! — назидательно проскрипел в ответ старческий голос. Немного подумал, и добавил уже спокойнее. — Особенно посреди толпы.

— Тогда что вы тут делаете? — Задал субъект пусть несколько бестактный, но все же довольно логичный вопрос.

"Я б тебе сказал"!!! — Ворчливо подумал Две Дюжины, кутаясь в дерюгу, но вместо этого произнес:

— Ищу ответы. Тут, потому что в толпе я не мог расслышать себя. Искать ответы — не значит быть отшельником. Отшельник может расслышать себя где угодно.

— Аа... а... а... — запнулся субъект, не зная, что спросить.

— А ты еще не дозрел даже до вопросов. — Усмехнулся Две Дюжины. — Ступай. У тебя еще пора желаний. Тебя ведь желания привели сюда, не так ли?

Субъект кивнул. Сидящая спиной фигура вроде бы не должна была видеть его жеста, но она каким-то образом была в курсе его ответа.

— Они же тебя отсюда и выведут. Это нормально — всему своя пора. У тебя еще будет время вернуться сюда... Если у тебя появятся действительно стоящие вопросы.

Растерянный субъект вышел из пещеры. Неизвестно, сколько бы он так простоял на выходе, сколько бы раз еще повернулся, намереваясь что-то спросить и останавливался бы, раздумывая, стоящим ли является его очередной вопрос, но внезапно раздавшийся неподалеку волчий вой породил в нем всего одно, но зато очень четкое и ясное желание — желание оказаться как можно подальше отсюда. Предпочтительно в толпе.

Чисто инстинктивно молодой человек побежал вниз — к реке. Откуда-то появились силы, словно бы стал легче его рюкзак и даже обувь перестала расползаться на ногах. Вслед за вторым дыханием пришло третье, а за ним и четвертое... Раздающийся за спиной волчий вой словно бы выстраивал эти самые дыхания в шеренгу и загружал по мере необходимости.

Конечно, во время этого спринта чертенку пришлось несладко — и коряги из под ног субъекта убирать, и ветки отводить, и успевать за спину мотаться, чтобы подбодрить молодого человека очередной порцией воя, но зато скорость передвижения субъекта по лесу устраивала чертенка как никогда. Может, его весь путь надо было так прогнать? А то все эти пирожки да рыбки...

Добежав до берега и продравшись через очередной куст субъект вдруг увидел выворачивающий из-за поворота катер. Моментально оценив обстановку, молодой человек скинул со спины рюкзак и принялся размахивать руками, сопровождая свою зарядку громкими призывами о помощи.

— Если б ты так в лесу орал, то ни один бы волк подойти не рискнул! — Проворчал Две Дюжины, выворачивая катер к месту, с которого удобно подобрать пассажира. Какой бы удобной штукой ни являлся катер, но в вещмешок, даже чертов, его не запихнуть — компактность немного не позволяет. К счастью, адская лицензия позволяет решать и такие вопросы, как доставка крупногабаритного реквизита.

Подобрав пассажира, катер вновь вырулил на середину реки и набрал скорость.

— Спасибо большое! — субъект поблагодарил своего спасителя и с интересом осмотрел его форму.

— Рыбнадзор. — Не стал дожидаться чертенок вопроса. — С сегодняшнего дня начинает действовать запрет по области на ловлю — нерест. Вот и контролируем, чтобы не знающие любители по берегам не сидели. Или знающие профи — что намного хуже.

— Ой, а я вчера ловил... Эээ... пытался... — Смутился субъект.

— Вчера еще можно. На самом деле — и сегодня можно — рыба еще не пошла. Просто мы заранее всех шугаем! Чтобы потом не было проблем.

— Ух, тогда ясно! — У субъекта явно отлегло от сердца. Инспектор рыбнадзора, конечно, куда более приятная компания, чем волки, но и попадать вот так в переплет все равно не хотелось. Немного отдышавшись, субъект присмотрелся повнимательнее к своему спасителю.

— Простите, а вы местный?

— Да, а что? — насторожился чертенок.

— Да просто типаж такой... Я к вам в область буквально на днях приехал, а уже нескольких таких похожих людей встретил... Рыжеватых... Лесничего, рыбака...

— Ну так то может это даже мои родичи... — Инспектор пожал плечами. — тут же как — все свои во всех смыслах. Людей мало, приезжие редко сюда доезжают. За три поколения уже так все сроднились, что кто-нибудь обязательно чьим-нибудь кумом или братом окажется. Лесничие среди моих родичей точно есть — аж три штуки! Ну а рыбаков... тут каждый рыбак! С такой-то речкой замечательной! Ловить только надо умеючи и по правилам! — Последний пассаж чертенок сказал особенно строго, чтобы субъект поскорее с ним согласился, и переключился на другие мысли.

Он и переключился. До него внезапно дошло, что его безумный поход все-таки состоялся, и вот-вот подойдет к своему логичному и благополучному концу. Куда более благополучному, чем могло бы быть... И куда более своевременному — сейчас перспектива ковылять до города на своих двоих не представлялась радужной ни в каком смысле. Как же вовремя все это произошло... И катер... И рыбак, и лесничий... И даже бабка с пирожками и свитером! Как будто все события этого похода были нанизаны на нитку... Все ли? Субъект вспомнил о встрече с девушкой в самом начале своего пути и сладостно вздохнул. Эх, надо ж было хоть телефончик спросить... Может, и это была судьба? А вдруг?

— Скажите, может, вы тогда знаете... тут пару дней назад на вокзале девушка была... невысокая но на каблуках, в белой курточке... жгучая брюнетка, зачесанные назад гладкие волосы, собранные в хвост, длинный, до поясницы, черные глаза, длинные ресницы... Бабушку свою встречала...

— Бабушку, говоришь... — Чертенок задумался, пытаясь быстро подобрать легенду. Хотя, похоже, что можно особо не стараться — парень сейчас слопает что угодно. — Может и знаю. А что? Понравилась?

— Понравилась! — сокрушенно ответил субъект. — Но я ступил, и не спросил телефон...

— Бывааает. — Пожал плечами Две Дюжины, философски пробуя на вкус это самое "ступил" и его возможные последствия. Вот ведь как иногда спасительное провидение назовут... Все равно что черта ангелом-хранителем назвать... Чертенок вздохнул.

— Она не местная, но приезжает чтобы бабушку встретить и помочь ей на лето обустроиться. Бабушка зимой у других родичей живет, а летом сюда, на природу... Записывай, короче... — Чертенок достал из внутреннего кармана свою записную книжку и демонстративно долго в ней копался.

Субъект старательно записал номер, не особо вникая в нюансы перемещения бабушек.

— А зовут как?

— В... В... — Чертенок задумался.

— Вероника? Валентина? Виктория? — субъект начал перечислять знакомые имена на "В".

— А не помню! Помню, что на "В"! Вот и выкручивайся, рыцарь! — Злорадно ответил чертенок. Суккубы цепляются к первой букве, а остальное у них вариативно.

Субъект почесал голову, но решил в подробности не вдаваться — главное, что номер у него, а все остальное... Интересно, она его вспомнит?

"Вспомнит, вспомнит"! — мысленно пообещал чертенок. — "Скорее, интересно, сразу отошьет или промурыжит по-полной? В отместочку!"

Но его это, как говорится, уже не касается. Тяжелых последствий там не будет, а умеренные не в счет. Одним словом, можно доставать бланк для отчета!

В этот раз куратор изучал отчет довольно долго. Он даже на стуле раскачиваться перестал. В какой-то момент его брови начали хмуриться, а на лице появилось выражение досады. Он вздохнул, скомкал отчет, и отправил его через плечо в урну.

— Что-то не так? — Спросил чертенок. После эпизода с номером телефона, его не оставляло ощущение, что он лопухнулся. Не должен ангел-хранитель на суккубов наводку давать. За такое по головке точно не погладят. Вот и реакция куратора не стала для него неожиданной.

— Ну как тебе сказать... — Куратор криво ухмыльнулся. — Мое мнение иногда может расходится с официальной установкой... — Еще один смешок. Еще более кривой, чем предыдущий. — Если бы оно не расходилось, я, быть может, был бы сейчас в другом месте... Формально задачу ты выполнил, более того, достаточно прилично. Но если смотреть в перспективе... А именно так я и предпочитаю смотреть, то ты облажался... практически...

Чертенок инстинктивно вжал голову в плечу. Почему-то сейчас ему совсем не было любопытно, на каком таком месте должен был бы находиться его куратор. Что-то ему подсказывало, что чертенку бы это место не понравилось... но куратор продолжил.

— Если бы не твой финт с суккубом, то я бы точно сказал, что ты облажался.

— Как? — От удивления чертенок открыл рот. Он-то думал, что суккуб — его главная ошибка.

— Как-как! — Передразнил куратор. — Ну сам посуди! Молодой оболтус приехал в дремучий лес, где должен был сгинуть с концами! Но этого не произошло, потому что его опекали, словно принцессу! В образе бабушки ты был бесподобен, снимаю шляпу! Но что в итоге? В итоге балбес вернулся в город в твердой уверенности, что нет ничего лучше хорошего отдыха на природе! Не займи ты его суккубом, он бы уже через пару месяцев повторил бы вылазку! И на этот раз точно с концами, потому что не того он полета птица, чтобы к нему прикреплять ангела-хранителя на постоянной основе... разве что кое-кого в качестве курсов повышения квалификации...

Куратор веско посмотрел на чертенка, но тот был занят изучением носков ботинок.

— У него не то что перелома — даже простуды не осталось на память после того как он промок! А должно было быть минимум воспаление легких! Что-то такое, что напоминало бы ему долгими вечерами о том, что с дикой природой играть не стоит хотя бы до тех пор, пока не освоишь правила игры! Ударил коленку? Упал в воду? Да он через неделю будет вспоминать об этом с ностальгической улыбкой и рассказывать всем знакомым в качестве анекдота! А его будут слушать, открыв рты! Чем это закончится, подсказать? Повальной миграцией в пампасы в лампасах!

Чертенок вновь вжал голову.

— Я рад, что ты понял. А теперь на вот, держи.

Куратор порылся во втором ящике стола и протянул чертенку аккуратный прямоугольник. Но не черный, а белый. С серебром.

— Что это? — Удивился чертенок.

— Что-что... благодарность! От светлых сил. За твое бдительное радение и преданность делу...

— Мне? — Чертенок вообще перестал понимать, что происходит.

— Тебе, кому же еще! — Куратор ехидно усмехнулся. — Я же сказал, что в образе доброй бабушки ты был бесподобен! А спасение от голода? А добрый лесничий? Про эвакуацию я вообще молчу! Расстарался так, как ангелы не стараются! Как по мне — могли бы и на среднюю благодарность расщедриться, но выдали малую. Пока... Видимо из-за того, что ты все-таки черт, а может и потому, что дело было плевое и без далеко идущих ниточек... Повесь рядышком с черной — хорошо будут вместе смотреться... рамочку еще не заказал? Самое время... Я надеюсь, ты получил, что хотел... В смысле возможности подумать и самоопределения. Этому тоже самое время...

Последние фразы были произнесены довольно странным тоном. Уже собравшийся уходить чертенок обернулся, и увидел, что куратор смотрит куда-то перед собой. Каким-то очень отстраненным взглядом.

На выходе из интерната его ждали. Представительного вида демон в сером плаще и черной шляпе стоял, подперев колонну. Едва чертенок вышел из дверей, как демон отделился от строения и степенно подошел к нему, приподнимая в знак приветствия шляпу.

— Воспитанник Двадцать Четыре? — осведомился демон официальным тоном.

— Он самый. -Две Дюжины критически осмотрел собеседника. Оценил, как хорошо помещается шляпа между массивных рогов демона. Долго подбирал, наверное. И долго тренировался вот так вот приподнимать шляпу на ходу, иначе конфуз может получиться, если во время официального приветствия шляпа набекрень сползет. Одним словом, перед ним — один из демонов-переговорщиков. Тех самых, что умеют прихватить душу в довесок к конфетному фантику.

— Позвольте Вас проинформировать. В Министервстве Беспорядка было пересмотрено Ваше дело о разбитой вазе. В новом свете, я имею ввиду Ваши последние заслуги, это дело выглядит существенно иначе, чем раньше... Собственно, оно и раньше должно было быть классифицировано в Вашу пользу — поставить на уши все Министервство за один заход в музей — пакость даже не на выпускной экзамен, а на магистерский диплом, просто сыграл свою роль личностный фактор... Который теперь играет в Вашу пользу. Собственно, я здесь за тем, чтобы проинформировать Вас о том, что Вы можете в любой момент вернуться в стены чертова училища и закончить квалификацию. Процедура восстановления...

— Последние заслуги, да? — Чертенок не стал дослушивать витиеватую речь демона. Все было понятно и так. Порывшись в нагрудном кармане, он вытащил только что полученную благодарность и сунул ее прямо демону под нос. — Во! Смотри!

С демона мигом слетел весь официоз. Представитель высшего класса Преисподней просто не мог поверить своим глазам, ибо глаза показывали ему нечто такое, чего в природе не могло быть. Вообще. В принципе.

— Можете начинать процедуру отчисления заново... — Хмыкнул чертенок, засовывая благодарность в куртку и продолжая свой путь, даже не попрощавшись с остолбеневшим демоном. — А диплом пришлите по почте. Можно сразу магистерский! Вдруг пригодится...

Чертенку вдруг ясно представилось, что где-то там... Примерно двумя этажами выше, сейчас улыбнулось некое очень старое и непонятное существо, которое привыкло смотреть на мир в перспективе...

5. Чертов магазин.

— Ну а ты?

— А я достал из кармана только что полученную бумажку и ему показал.

— Как?! — Узкие желтые глаза спутницы чертенка на какой-то миг превратились в окружности. Странно, вообще-то — вроде бы в этом сезоне такое не модно... Хотя кто их, этих модников разберет?

— Как-как... Просто взял и сунул ему под нос. А, да, еще сказал: "Во, видел"?!

— То есть ты вот так запросто отказался от возможности вернуться в свою систему? — Девушка сокрушенно покачала головой, но форма ее глаз уже вернулась к изначальной. Лукаво-задумчивой.

— Нуу... Не скажу, что запросто. — Честно признался чертенок. — Какой-то порыв броситься ему в объятья у меня был... Правда, не долго. Примерно треть секунды.

— Еще чего не хватало! — Проворчала девушка. — Интересно, какое выражение лица у него бы было?

— Эмм... — Чертенок закатил глаза, прикидывая, не располосуют ли его шкуру острыми коготками за очередной пассаж. — Примерно такое же, как у тебя полминуты назад... — И поспешил добавить, улавливая сгущающийся вокруг него эфир. — Если сделать поправку на вид и внешность...

— Ну-ну. — Процедила Вельвет. Две Дюжины подумал, что все же несколько перегнул палку, и решил пока повременить с колкостями. Они еще не настолько давно знакомы, чтобы можно было спокойно друг друга подкалывать, не опасаясь последствий. Но девушку на данный момент куда больше интересовали подробности. Колкость она ему еще вернет. — Но почему?

— А зачем мне туда возвращаться? — Пожал плечами чертенок. — Даже не так. В первую очередь — а кем я туда вернусь? Проштрафившимся но прощенным? Прощенный черт? Не смешите меня. С ведром уборщика в качестве вершины карьеры? У чертей карьерная лестница и так не сахар — уж больно нас много, а демоны наверху не слишком-то любят тесниться или уступать кому-то лакомые куски. А с моим-то началом... Ты знаешь, как мало чертей получают лицензию на вмешательство?

— Догадываюсь, что не много... — Кивнула Вельвет.

Они прогуливались по туманной улице Преисподней. Дымчатый сумрак, царивший здесь круглые сутки не давал представления о времени, но, судя по отсутствию оживленности, сейчас был предрассветный час. Хорошее время для прогулок, когда у обоих свободный график, и такие же планы на жизнь.

— Можно и так сказать. — Кивнул Две Дюжины. — Очень характерно, знаешь ли, это читается в глазах тех демонов, к которым обращаешься с помощью лицензии за консультацией... А я ее получил за первое же задание. Пусть ограниченную, пусть ее могут точно так же и отобрать. Тут важен принцип — я уже ею пользовался. Сейчас, а не через две с половиной тысячи лет вкалывания! Но лицензия — не главное. Она как приятное дополнение, очень веско подтверждающая общие выводы.

— Какие выводы?

— О том, что все здесь сложнее, чем кажется. Не самый оригинальный вывод, соглашусь... Да и предположение о том, что за полуразрушенным фасадом скрывается какая-то тайная организация, которая ведет свою игру и плетет свои интриги... Это же Преисподняя! Тут за каждой лавкой такая организация, а интриги начинают плести еще сидя на горшке! Нет, я имею ввиду нечто иное. Как ни смешно, но я абсолютно уверен, что эта моя организация представляет из себя именно то, чем и представляется. Ох, как бы это объяснить... там ты понимаешь, что любое живое существо — ангел, демон, черт, — кто угодно — это в первую очередь то, что оно, это существо, делает. И в последнюю очередь — как оно при этом называется. Так... Чувствую, последний коктейль был немного лишним...

— Ничего, думаю, я поняла... — кивнула Вельвет. — У нас ведь тоже внешность подстраивается под необходимость и обстоятельства.

— Да... Вот только там наоборот — обстоятельства подстраиваются под необходимость. Иногда очень даже насильно.

— А кто определяет необходимость?

— А вот этого, хоть убей, не знаю! — Две Дюжины пожал плечами. — Думаю, мы много кому можем быть нужны. Скользкие пограничные дела... Об которые вроде бы и мараться не хочется, но при этом достаточно важно, чтобы они были выполнены... Думаю, это кусочек какого-то большого механизма... Как и все вокруг, в общем-то. Просто там ты четко это понимаешь, и не строишь себе особых иллюзий на счет чистоты первозданного Зла и своей роли при нем. Чхать хотело это Зло на всех своих адептов... Как ему, собственно, и положено... Хм, интересно, а кто в таком случае указывает этому Злу, что ему, собственно, положено, а что — нет?!

— Нет, я тебя точно в следующий раз напою, о сама сяду рядом с блокнотом и карандашиком! А потом издам под псевдонимом, намекающим на какого-нибудь седого философа.

— Развоплощенным панегирики не доходят. — Вздохнул Две Дюжины. — Ну а про гонорар ты и сама догадаешься. Думаю, меньше всего те, кто стоят за этой системой хотели бы публикации ее хроник.

— Ну я же не спрашиваю тебя о твоих заданиях! — Возмутилась Вельвет. — Заметь, я даже про то дело не спросила! Хоть я к нему и причастна! Я просто оценила твою философию!

— Про дело могу сказать то, что меня похвалили за привлечение тебя.

— Хм... Странно для специализации "ангел-хранитель".

— Во-во! Ты улавливаешь суть. Кстати, а ты того типа потом обработала? Я же дал ему твой номер...

— Не сильно. Дала ему немного повздыхать под окнами и отшила — тоже хлеб в плане эмоций, а вот рисковать с непонятно-чем... даже не считая причастности вашей организации. Я ведь помню, как он тогда соскочил на вокзале. Просто так такое не случается. Зачем себе жизнь усложнять? Не ради пищи же, в самом деле.

Они гуляли довольно долго. Чертенок не раз ловил себя на мысли, что ему куда приятнее общаться с этой демонессой, чем с кем-либо из старых приятелей, и силился понять — это особенность ее вида и он на крючке, или ему просто хотелось выговориться? Пожалуй, все-таки второе. Вельвет не усердствовала в плане очарования, а их разговор куда больше напоминал дружеский — той разновидности дружбы, которая возникает после совместного странного дела. Но не этот ли вид дружбы легче всего перетекает во влечение? Проконсультироваться бы у суккуба, да вот... Как-то... Ну, вы поняли.

И все же чертенку очень не хватало порой ощущения твердого стояния на ногах. Окунуться с головой в игры "суперадскихшпионов" не позволял здравый смысл. Быть может, тот самый, который и позволил ему закрепиться на новом месте. Нужно было делать перерывы между погружениями. Не болтаться с выпученными глазами по улицам, не строить из себя знатока всех тайн вселенной, а просто жить, соразмеряя свое новое положение, возможности и необходимость.

Вельвет действительно не расспрашивала его об интернате. Мудрая позиция. Коварство суккубов не поддается измерению, и сама мысль о том, что в Преисподней можно хоть кому-то доверять была абсурдной. Что не мешало регулярно делать глупости не только тем, кто на такую мысль не способен.

Но суккубы никогда и не строили из себя благодетелей, как, собственно, и черти, и в этом они были куда ближе, чем, например, демоны. Что ею движет? Любопытство? Интерес? Время покажет. А пока можно просто погулять. Если вечность и может хоть чему-то уступить, то это вот таким вот моментам спокойствия и расслабленности, когда никуда не надо спешить, и можно спокойно наслаждаться каждым шагом.

Они уселись на небольшую лавочку над каналом. В канале была отнюдь не лава, и даже не зловонно-булькающий поток. Эстетику в аду ценят не меньше, чем наверху, а если припомнить некоторых особо аскетичных пернатых, разрушающих любую красоту, ибо она отвлекает от положенных дум, то и повыше. Рядом со скамейкой, за кованой оградой (от шибко буйных и неумеренно веселых) росло чахлое растение. Назвать его деревцем было затруднительно, но оно старалось. Даже шипы прятало под бурыми листочками.

Когда Две Дюжины откинулся на спинку лавочки и принялся лениво обдумывать, куда бы им направиться потом, ему на колено упал один из таких листочков.

"Если ты уже нагулялся и наболтался, то можешь зайти за следующим заданием". — Было выцарапано на нем то ли иголкой, то ли когтем, то ли шипом. Две Дюжины вздохнул, попытался припомнить, как там у куратора обстоят дела с маникюром и показал своей спутнице листочек. С характерным кивком и покашливанием.

— Знаешь, если я когда-нибудь начну задавать глупые вопросы, просто припомни мне этот листик... — Мрачно произнесла Вельвет, изучив "послание". — Хотя... Что-то мне подсказывает, что я его и так не забуду...

Тем не менее, они догуляли вдвоем почти до самого интерната. В письме ведь не сказано было "срочно", так что нестись сломя голову смысла не было. Излишняя поспешность редко приветствуется. Порицается — куда чаще.

На повороте Вельвет помахала чертенку ручкой и направилась по каким-то своим, совершенно невесть откуда взявшимся делам, а Две Дюжины направился в сторону знакомого здания.

"Интересно, а штукатурка от него отлепляется? Или оно уже было возведено таким?" — Подумал он ернически. Представил себе в лицах торжественное открытие полуразрушенного здания и не менее торжественное вручение швабры бесу-уборщику. Кстати, за ним, помниться, должок... Взвесил все шансы на то, кого именно пошлют штукатурить фасад в случае перегиба, тяжело вздохнул, и просто провел по обветшалой стене когтем. Может, это его новый арт-стиль? Прошел внутрь, улавливая, как от хлопка тяжелой дверью часть штукатурки все-таки отвалилась.

"Ну ладно, мелочь, ход за тобой"!

Поднявшись по лестнице на второй этаж, чертенок без стука вошел в знакомую аудиторию.

"Интересно, а что в других"? — Внезапно подумал Две Дюжины, ловя себя на мысли, что он понятия не имеет, что находится в других помещениях интерната, коих тут немало. В бытность уборщиком ему довелось мыть длинные коридоры, вытирать подоконники... Но внутри ни одной другой комнаты он ни разу не был. Только этой, и помещения ректората.

— Да ничего особого. — Пожал плечами куратор. — Как, собственно, и тут.

Чертенок предпочел не комментировать, но все же внимательно присмотрелся к кураторскому маникюру, благо пальцы рук куратора, как обычно, были сплетены поверх кураторского же живота. Ничего примечательного. Просто ногти. Вроде бы даже один обгрызенный.

— На ногах предъявить? — Осведомился куратор, по-прежнему глядя в потолок.

— Благодарю, не надо. — буркнул Чертенок.

— Нуу... Могу еще парочку комплектов...

— Не стоит беспокоиться... — Чертенок зажмурился, перебрав в уме несколько вариантов. Потом вздохнул и спросил напрямую — Я же ничего лишнего, вроде, не сболтнул?

— Хм, попробовал бы ты сболтнуть... — Хмыкнул куратор. — Чтобы сболтнуть что-нибудь лишнее, тебе это надо хотя бы знать... И только потом начинать догадываться, что из того, что ты знаешь, может быть лишним...

— Хорошо. — Кивнул чертенок. — А то я как-то свода местных правил на входе не видел...

— А ты стал бы его читать? — Куратор вновь ухмыльнулся. Видимо, у него сегодня было хорошее настроение.

— Теперь бы стал. — Серьезно сказал Две Дюжины.

— Думаешь, там было бы что-то кроме обычной бюрократии? — Куратор веско посмотрел на чертенка поверх дужек своих очков.

— Эмм... — Две Дюжины не нашелся, что ответить.

— Вот поэтому тут его и нет. Экономия времени. Цени — на самом деле мало где еще сохранилась подобная роскошь...

Две Дюжины подумал, что на сегодня откровений, пожалуй, достаточно. И еще он подумал, что не стоит обсуждать его недавний разговор с демоном о возможном возвращении в систему. По крайней мере, сейчас. Куратор в курсе. Но это была даже не мысль, а ощущение, и чертенок очень надеялся, что хотя бы оно осталось при нем.

Как бы то ни было, куратор принял нормальное положение... Хотя что еще в его случае считать нормальным?.. Порылся во втором ящике стола, достал оттуда листочек и протянул чертенку. Молча. В какой-то момент чертенку показалось, что черты лица чуть напряглись, всего на долю секунды, но тут же снова расслабились, приняв обычный вид.

Чертенок так же молча взял листок и вышел, сначала из комнаты, а затем из здания, отметив мимоходом живописную кучку штукатурки у самого входа.

"Ты же хотел мне что-то еще сказать. Хотел, но передумал. Ты колебался..." — Думал чертенок, прокручивая в памяти последний момент. — "Почему"?

Ответом на этот вопрос могло стать задание.

"Задача — защищать указанного субъекта от посторонних воздействий насильственно-психологического характера в течении 3 (прописью: трех) суток, начиная с шести утра завтрашнего дня того часового пояса, в котором проживает субъект."

Далее шло очень краткое описание субъекта. Краткое даже по меркам предыдущих заданий. Девушка, двадцать четыре года. Крайне мягкий и нерешительный характер, из-за чего субъект часто становиться объектом охоты энергетических вампиров, явных и потенциальных.

Две Дюжины быстренько пробежал глазами общее описание, стремясь поскорее перейти к комментариям куратора. Практика показывала, что они куда ценнее сухих характеристик.

Но комментариев не было. Даже место под них было, а вот самих комментариев не было. Чертенок даже на всякий случай перевернул листик, надеясь увидеть знакомые строчки, написанные простым карандашом на обратной стороне, но не было их и там.

"Ну-ну". — Подумал Две Дюжины, еще раз возвращаясь к последнему этапу получения задания. — "Что же ты хотел мне сказать? То, что сначала не написал"?

— Ладно, будем разбираться по ходу. — Вздохнул чертенок, затягивая потуже пояс на куртке и отправляясь на поверхность. А что ему, собственно, оставалось еще делать?

Пожалуй, единственную конкретную зацепку может представлять упоминание энергетического вампиризма.

Энергетический вампиризм — один из результатов нежелательного смешивания крови людей и... нелюдей? Ммм... крокодилы не считаются, коровы — тоже... Хотя, глядя на некоторых индивидуумов человеческой расы, иногда кажется, что и эти представители фауны поучаствовали в создании "венца природы". Высших существ? Теперь уже язык не поворачивается так назвать некоторых представителей подземного царства, особенно кое-каких мелких бесов... В отношении пернатых, так и вовсе почти поголовно... Других разумных видов? Так разум порой такая штука, которую днем с огнем не сыщешь, ни на поверхности, ни под землей, ни на небесах... Короче, факты смешивания крови периодически происходят и равно порицаются как Небесами, так и Преисподней. По одной и той же, что характерно, причине — устранять последствия уж больно муторно. Проблема эта старая, справляются с ней по-разному... В той же Древней Греции, когда эксперимент с человечеством как источником энергии только набирал обороты, проблема приобрела почти неконтролируемые величины, так что пришлось устраивать большую заварушку под каким-то там городом по совершенно бредовому поводу... и еще конь там какой-то был... Одним словом, проблему пришлось тогда решать радикально, но с той поры ее старались не запускать.

Тем не менее, отдельные происшествия происходят регулярно, преимущественно с участием самых младших представителей иерархии иных миров, у кого и сил и мозгов поменьше. Результатами смешения, как уже упоминалось являются те или способности, передаваемые впоследствии по наследству уже между людьми. В частности, энергетический вампиризм — явное вмешательство младшей нечисти. По сути это зачаточная способность питаться энергией другого человека. Иногда не такая уж и зачаточная, более того, у некоторых представителей людей она приобретает явную форму потребности. Такие люди тратят большую часть своего времени и сил на доведение своего круга общения до определенной кондиции и, пребывая в этом поле, получают совершенно особый вид наслаждения. С чувствами окружающих подобные представители считаются редко, что еще больше роднит их с обитателями преисподней. Распорядиться своей способностью толково получается отнюдь не всегда — использование энергии всегда являлось отдельным навыком. Куда чаще люди уходят в минус, теряя из-за бездумного удовлетворения своих нужд реально ценных представителей своего окружения, но это так — мысли вслух. Не черту, как говорится, сокрушаться о загубленной судьбе. Хотя, с позиции ангела-хранителя... Что там в задании? Защитить? Защитим! Впервой нам что ли?! Это мы умеем...

На место Две Дюжины прибыл заранее — не хватало еще пропустить начало охоты. Чертенок не сомневался, что легко распознает в толпе активного энергетического вампира. Пассивного, в принципе тоже, но с ними сложнее. Но и мороки меньше, да и отшиваются легче. Активные вампиры создают эмоциональный конфликт сами, пассивные же ищут уже готовый. В случае со вторыми достаточно перенаправить алчущего в другое место. С первым же... С первым можно и порезвиться!

Чертенок пронаблюдал нелегкое утро восстающего на работу человека — зрелище, от которого содрогается даже черт. Утренний ритуал приобретения человекоподобного вида... В тишине, чтобы не разбудить родителей... Родители, кстати, на роль охотников явно не годятся. Милые люди. Скукота...

Работала девушка продавцом в универмаге. Ну, продавцом — это громко сказано, но так почему-то сейчас принято. Называть продавцами тех, кто не продает, управляющими тех, кто не управляет и учеными тех, кто никогда и ничего не изучал. Работа девушки заключалась в том, чтобы пополнять полки магазина по мере их опустошения покупателями. Прямо скажем, назвать эту карьерную ступень серьезным достижением было трудно, но ввиду полного отсутствия амбиций и какой бы то ни было пробивной силы... пусть лучше будет так.

Путь по пустынным, еще темным улицам тоже был пуст. Приближалось шесть утра...

В шесть утра девушка была на рабочем месте. Тут уже упоминалось как-то некоторая особенность мест торговли — а именно та, что тут обычно ошивается довольно много мелких представителей как Преисподней, так и Небес, так что Две Дюжины был готов к тому, чтобы встретить коллег... С какой бы стороны они не находились. Ну или потенциальных противников. Что характерно, так же с обеих сторон. Но в магазине... Довольно немаленьком магазине... было пусто.

"Странно", — подумал Две Дюжины и непроизвольно напрягся. Почему-то это обстоятельство насторожило его куда больше, чем следовало бы. Ну подумаешь — увлекся какой-то ангелочек переводом бабушки через улицу, или не смог устоять какой-нибудь черт перед искушением опрокинуть чашку с кофе на только что одетые штаны... И потом, рано еще — многие подопечные попросту спят, но нет. Чертенок уже чувствовал обостренной интуицией, что дело тут не чисто. Точнее, слишком уж чисто. Представить в такой ситуации нападение энергетического вампира достаточно сложно — их местная стерильность должна отпугивать лучше особого антивампирского дихлофоса.

Подготовка к открытию магазина пролетела быстро — товары доставлены, кассы открыты, и при этом всеми участниками процесса постоянно поминается директор. Недобрым таким, опасливым словом. Шепотом и с оглядыванием по сторонам.

Начальство, конечно, штука важная, да и дисциплина на рабочем месте не последнюю роль играет, но за эти полчаса Две Дюжины мысленно зарезервировал место в Адской иерархии где-то между Вельзевулом и Мефистофелем. Как уговорить их раздвинуться — вопрос отдельный, но, кажется, местному директору он как раз по зубам.

Явление директора произошло точно по расписанию — за десять минут до открытия. Невысокий, лысоватый, пузатый, с застывшим на лице капризно-брюзгливым выражением и водянистыми глазами... При его появлении все сотрудники непроизвольно вытянулись по стойке "смирно", а Две Дюжины уронил челюсть на пол. Потому что лично ему впервые довелось лицезреть "золотой щит" на человеке.

"Золотой щит" — это заклинание защиты, как вполне можно догадаться из названия. Наиболее сообразительные так же догадаются, что пользуются им в основном пернатые. Их тяга к пафосным названиям порой куда сильнее действенности. То ли дело "свой" аналог — "Шипастый щит" — тут сразу понятно, что лучше даже и не приближаться... В общем-то все верно, осталось только уточнить одну маленькую деталь. Это заклинание относится к высшим категориям защиты, и поставить его могут единицы.

Пока директор методично обходил отделы и строил подчиненных, Две Дюжины сидел на верхней полке стеллажа с минералкой и буравил его взглядом. Правда, без толку — шансов у среднестатистического черта пробиться через "золотой щит" примерно столько же сколько у среднестатистического снежка пролететь через Солнце... Нет, оно-то конечно возможно... В принципе... ну, теоретически... Но явно не своими силами.

"Да, думаю, дела у тебя идут хорошо... Мелкие проблемки не беспокоят..." — Думал чертенок, уперевшись взором в чуть согнутую спину.

Добравшись до подопечной чертенка, директор остановился. Осмотрел критическим взором сначала цепенеющую девушку, а затем идеальный порядок на полке. Нахмурился. До этого момента попасть за мелкие огрехи успело каждому, но тут придраться было ну совсем не к чему.

— Так, все переделывай! — Пророкотало басом над отделом.

— Как?! — Спросила девушка, чуть не плача. Приведение отдела в идеальный вид было делом не из простых, а тут такое...

— Поменяй местами выкладку вот на этом, этом и этом стеллажах. -Толстый мясистый палец ткнул в направлении, казалось бы, совершенно случайных полок. Это значило, что товары с них следовало аккуратно снять, а потом выставить заново в том же порядке, но уже на другом стеллаже. Тысячи полторы упаковок общим счетом. Плюс, учитывая, что стеллажа было указано три, всегда оставалась возможность услышать в финале, что для этого товара стеллаж должен быть не этот, а другой. Гарантированная такая возможность. Уточнять бесполезно, потому что ты в любом случае окажешься неправ, да еще и получишь нагоняй за пререкание с начальством.

Девушка упала духом, директор натянуто-победно улыбнулся, а Две Дюжины заскрежетал зубами.

"Вот же гад! Жалко, я так не умею! Мде... Активный сильный энергетический вампир, обличенный властью и укрытый в довесок "золотым щитом". К такому нас на лекциях явно не готовили... Про отсутствующие курсы начинающих ангелов-хранителей я вообще молчу! А куратор... а что куратор..."

Чертенок внезапно почувствовал, что зарождающаяся у него внутри детская обида на куратора за то, что не предупредил о сложности предстоящего задания сменяется мудрым пониманием того, что перед ним та проблема, которую чертенок должен решить сам. Как, впрочем, и любую другую. Предупреждение о сложностях ничего бы в задании не изменило, а вот привыкать к тому, что тебя будут предупреждать обо всех ямах на дороге явно не следует, особенно если учесть, что дорога — это твой жизненный путь. Твой, и больше ничей. У него есть задание. Которое он, кстати, только что провалил, потому что не смог уберечь подопечного субъекта от атаки. Указанной атаки прямиком в указанном временном диапазоне. О каких предупреждениях после этого можно говорить?

Первым делом следовало успокоить подопечную.

"Успокоить? Я?! Это вообще как?!" — подумал чертенок, хватаясь за голову, но делать было нечего — провал следовало закрывать.

Ничего лучше использования лицензии в голову чертенку не пришло — быстро, радикально... Увы, возможностей таких у него немного. Три раза на три дня, из которых один вот-вот будет использован — не лучший расклад при таком директоре. Жаль, что с прошлых заданий использования не накапливаются. С другой стороны — это явный сигнал о том, что нечего сидеть сложа руки и надеяться на то, что пронесет. Нужно действовать активно.

Девушке полегчало — внезапный прилив бодрости пришелся как раз вовремя, а вместе с ним даже какое-то ощущение защиты и грядущей помощи. Иногда этого так не хватает в повседневном кошмаре...

Две Дюжины спрятал лицензию во внутренний карман и призадумался. Три дня, значит... Трогать самого директора... Только в том случае, если чертенок твердо вознамерится совершить самоубийство. Просто, быстро... насчет безболезненности — неизвестно. Горстку пепла потом убрать, и все...

Чертенок прошелся по рядам и внимательно присмотрелся к другим работникам магазина. Так и есть — большинство — потенциальные жертвы. Интересно, как он их сюда загнал и чем удерживает? Явно не зарплатой... Или не так, КТО их сюда загнал? Что это вообще за террариум одного паука?

Чертенок снова достал лицензию из кармана. Обычным допуском тут явно ничего не добьешься, а вот с помощью лицензии...

Тем не менее, и с помощью лицензии ничего узнать не удалось — Адский архив попросту не содержал сведений о человеке, укрытым "золотым щитом". Его как бы не существовало, а демон-архивариус с сожалением развел руками. Всеми четырьмя.

Обратиться в Небесную канцелярию? Как, интересно? Постучаться и сказать, что у вас, мол, тут бегает такое? Золотом отсвечивающее. Я тут мимо проходил, и мне вдруг интересно стало... Так ведь ответят... Так, что мало не покажется. "Золотой щит" — явно не та штука, которая возникает сама по себе.

Не вариант. Хотя... Не вариант кому? Черту с улицы — не вариант в принципе. А воспитаннику интерната "юные ангелочки"? Почти родня... Хотя нет — как там куратор говорил, называют это заведение пернатые? "Омут". Который с чертями. Тоже сомнительно, особенно по части "золотых щитов". На ерунду-какую, может, еще бы и ответили... А что если... А что если попробовать получить доступ общего плана прямо там, на месте? На Небесах? А в качестве идентификации использовать только что полученную справку о малом благодеянии? Чертям ведь она не выдается, равно как черти не допускаются на Небеса... А вот своим кое-какую общую информацию могут и раскрыть, а большего нам и не надо...

Нагло? Запредельно. Беспредельно! Но черти и наглость — почти что синонимы!

Почти. Кроме наглости нужно кое-что еще. А именно — повод, прикрытие и возможность отступления. Последнее смущает больше всего — пойди что не так, вряд ли ему хоть что-нибудь поможет выбраться. Вытаскивать его уж точно никто не станет. Это путешествие без страховки, так что на надежду выбраться в случае ошибки можно забить с самого начала. Важно решить — суешь ты голову в пасть Тиамат, или нет. Суешь. Значит, поехали дальше. Повод и прикрытие.

Чертенок перенесся прямо в интернат. Точнее, к дверям ректората. Постучался, вошел, шаря взглядом по столу секретарши-горгоны и старательно игнорируя ее вопросительные взгляды. Нашел бланк для заявлений и написал заявление на отгул. Воспользовался оказией с открытой дверью и получил подпись, объяснив, что не знает, когда будет куратор.

Вышел из приемной. Немного постоял, покачавшись на носках своих туфель, и все-таки зашел к куратору. Положил заявление на стол перед ним. Куратор приподнял бровь, что-то там себе прикинул, и, не произнося ни слова, подписал. Чертенок забрал бланк, развернулся и вышел из аудитории.

— Удачи. — Донеслось ему в спину. Спокойно и тихо.

— Спасибо. — Так же ответил чертенок.

Теперь буквально на минутку домой, забрать из черной рамочки грамоту. О малом так его и разэтак благодеянии. Благодеяние-то малое, а вот шуму уже успело наделать много. А сколько наделает!..

Две Дюжины подумал мельком, стоит ли ему взять с собой грамоту о большом злодеянии? В качестве мизерного шанса на эвакуацию. Вроде как ценный кадр... "Нет" — Чертенок покачал головой. — "тут эта штука если и сыграет, то только во вред". Теперь можно и в путь. Чертенок оглядел себя мельком в зеркале — Рыжеватая шерстка, куртка, штанишки, модные ботинки... Вид несколько портил старый заляпанный мешок... А, да, еще на редкость наглая морда... Ну что ж... Как говорится, что есть...

Чертенок переместился к Алмазным Вратам — последней черте, доступной для свободного перемещения существу его вида, регистрационному узлу и отправной транспортной точке для всего Небесного Царства.

Потряс головой, пытаясь отделить навеваемые видения от действительности, оценил мимоходом проплывающий внизу поток душ, и направился прямиком к привратникам.

Охраняется подобное место, как и его аналог в Преисподней отнюдь не номинально. Учитывая объем душ и проходящей сквозь эту точку вместе с ними энергии, проблемы могут возникнуть в любую микросекунду, а последствия при этом иметь фатальнейшие, так что решать их нужно без промедлений, а для этого иметь под рукой все необходимые инструменты. И сами руки. С мускулами.

— Парень, ты адресом, случайно не ошибся? — Услышал Две Дюжины еще на подходе. Встречать его вышло аж четверо пернатых, из которых один, судя по всему, был архангелом. Достойно, нечего сказать, хотя над приветственной речью можно было бы еще поработать...

— А что, в мире еще много таких штук? — Чертенок ткнул пальцем в сторону уходящего в бесконечную высь сияющего монумента Врат. Ему показалось, что кто-то скрипнул зубами. Ну что ж, контакт, как говорится, установлен...

— Тебе чего здесь надо? — сурово спросил архангел, просвечивая чертенка буквально насквозь. Нечего и пытаться было укрыться от подобного сканера, да чертенок и не пытался.

— На экскурсию пришел! Посмотреть что тут да как устроено, а то вон сколько ангелом-хранителем работаю, да все ноги не доходят!

— Ты?! Ангелом-хранителем?!! — Вырвалось у одного из сопровождающих. Впрочем, остальные, были обескуражены не меньше. Включая архангела.

— Да. Вот подтверждение — и чертенок протянул удостоверение, по которому он был приписан к "юным ангелочкам".

— А, "Омут"... — Хмыкнул архангел. — Тогда понятно. Но это еще не ангел-хранитель, знаешь ли.

— А если вот так? — Чертенок вытащил из кармана грамоту и сунул ее под нос архангелу, как совсем недавно совал демону. Что интересно, выражения лиц у них при этом получились совершенно одинаковые! Вот и говорит потом про то, что у представителей Ада и Рая ничего общего. Много у них общего, ох много...

Архангел смотрел на грамоту. Повертел в руках. Видимо, неудовлетворившись собственными возможностями, унес куда-то во внутрь... так и хочется сказать, что в каптерку. Явно проверяет подлинность. Вернулся. Протянул все документы чертенку. Еще раз внимательно его осмотрел.

Шпионом чертенок быть не мог — слишком мелкий, слишком молодой, да и шпионы из чертей не ах. Архангел все это знал. Подделать документы на таком уровне, чтобы вручить их малолетке... и засветить на проходной...

— Так что ты тут, говоришь, забыл?

— Ознакомительная экскурсия. Для себя. Вот, даже отгул под это дело взял — чертенок протянул новую бумажку, на которую архангел едва мельком взглянул. — Хочу в принципе посмотреть что тут да как, а то у нас на лекциях в чертовой школе информацию подавали несколько... Однобоко. А раз уж приходится работать...

Архангел кивнул, но отступать пока не собирался.

— И ничего конкретного? — Уж кому-кому, а архангелу стандартный набор приемов по уходу от ответа был известен.

— Хочу узнать, как разруливать ситуацию, если столкнутся интересы ваших и наших. — Вздохнул чертенок, потупив глазки. — С вашей, так сказать, стороны. Как с нашей мне-то известно, а вот как вывести в нейтрал?

— И где ты собрался такое узнавать? — Ухмыльнулся архангел, довольный своей победой.

— В архиве, где же еще? — Чертенок пожал плечами и честно посмотрел архангелу прямо в глаза. — Общий доступ у меня должен быть, а большего мне и не надо.

— Ну ладно, проходи. — Архангел отошел в сторону, давая вместе с этим чертенку разрешение на посещение Небес. — Но смотри у меня...

— Похабщину на стенах обязуюсь не писать! — Веско кивнул чертенок. — даже если очень захочется!

Архангел покачал головой, и проводил удаляющегося от поста чертенка долгим напряженным взглядом.

Итак, он внутри. Событие невозможное для простого черта, но для него — лишь начало. Сколько у него времени? Бросится ли архангел оповещать начальство о странном визитере, повесят ли за ним хвост, или слишком много чести для чертенка? Хотелось бы надеяться на последнее. Но осмотр достопримечательностей лучше отложить на другой раз. Если он вообще будет, этот самый другой раз — директор магазина себе отгул явно не брал, а насладиться любимым занятием еще два раза для него — плевое дело. Даже ходить далеко не надо. Что будет, если чертенок провалится окончательно? Трудно сказать. Задание явно нетривиальное... В любом случае, чем гадать о том, что от него не зависит, лучше сосредоточиться на том, что он может сделать. Например то, ради чего он сюда вообще сунулся. Ну а достопримечательности... Чертенок дал себе слово, что осмотрит их, если получится удачно завершить это дело. Даже если тошнить от них будет!

Как поведут себя местные, увидев на своей территории его — представителя идейного противника, не обладающего достаточной силой для того, чтобы разгуливать, где ему вздумается? Как бы повели себя внизу? Очень бы, наверное, обрадовались... Возможности хорошенечко развлечься... Но просто так не пропустили бы однозначно, сколько бы бумажек о рогатости и копытости им бы не предъявляли, ведь одно дело — допуск официальный, проводимый по бумагам, а вот теплая встреча внутри... тут она скорее всего будет холодной.

В своей правоте чертенок убедился очень скоро. Едва скрытое, или нескрываемое вовсе презрение, омерзение и негодование обрушилось на него как только он добрался до обитаемого клочка эфира.

"Ну я-то ладно..." — Думал чертенок. — "Рад встрече просто не передать словами как, но вам-то в уставе положено привечать и радоваться! Или где там? Как называется руководство к действию при встрече с идейным противником у пернатых? "Молот ведьм"? Не, не то — это у людей... Но смысл явно тот же, да и содержание разнится разве что более надежной и проверенной на практике техникой."

Чертенок направился прямо к информатору общего пользования. Опознать его было не трудно — точно такой же кристалл в локоть величиной, висящий посреди какого-то замощенного пятачка, только цвет кристалла тут был небесно-голубым, в отличие от черно-бардовых кристаллов Преисподней.

Теперь — самое главное! А что он, собственно, хочет узнать? Имя таинственного покровителя этого любителя человеческих эмоций в собственном соку? Было бы неплохо, хотя и маловероятно. Крайне маловероятно. По сути, имя этого защитника тоже не так уж и важно — понятно, что это кто-то большой и пернатый, а кто именно — особой роли не играет.

Важна общая степень защиты. Да, самого директора чертенок тронуть не сможет — ни прямо, ни, скажем, уронив кирпич на голову, косвенно. Кирпич отклонится, как и любая другая прямая угроза. Но "золотой щит" все же нельзя назвать абсолютной защитой, просто потому, что таковой не существует в принципе. Это элемент защиты. Да, прочный, да, надежный, но не всеобъемлющий. Нужно понять, есть ли кроме этого щита что-нибудь еще. Сам щит делает невозможной любую попытку сканирования, но быть может, именно это и удастся узнать тут? Скажем, если директор — это часть какой-нибудь программы по защите? Кого? Не важно. Хоть любителей дождевых улиток под ворчестерским соусом. Ну а самое главное — есть ли у директора постоянный присмотр.

Пернатые, которые могут поставить "золотой щит" как правило народ занятой, и им не до постоянной опеки пусть даже светочей человеческой коммерции. Если же до опеки, то самое время сворачивать операцию, укладывать девушку на больничный хоть из-за чесотки, хоть из-за лягушачьего гриппа.

Куда вероятнее тот вариант, по которому укрытого объекта будет вести кто-попроще. Если да — то кто? Такой вариант очень хорошо укладывается в теорию об официальной программе и его наверняка удастся вычислить. Если же не сыщется ничего, то наиболее вероятным становится вариант, когда неведомый благодетель оставил подопечного и занялся другими делами, понадеявшись на непрошибаемость "золотого щита". Это если в общих чертах.

Теперь следующее — как составлять запрос? Спросить напрямую, кого тут "золотыми щитами" укрывают? Ага, и ждать, когда тебя похлопают по плечу и попросят проследовать в неведомом направлении шибко неулыбчивые сотрудники местной службы безопасности. Поинтересоваться общими программами по защите людей? Эдак не то что отгула — чертовой пенсии не хватит, чтобы разгрести весь ворох информации. Плюс, надо учитывать, что тут его лицензия роли не играет, так что сведения он может получить только общего плана. Ну и на сладкое — запрос нужно составлять так, чтобы он хотя бы выглядел общим интересом — он наверняка будет проверен. А чертенку еще три дня опекать подопечную, и очень не хотелось бы встретить за эти три дня кого-нибудь с огненным мечом наперевес.

Вариант с укладыванием на больничный остается всегда, но для чертенка он сродни позорному бегству. Уступить кому-то из старших архангелов чертенку не зазорно, но сдаваться без боя Две Дюжины в любом случае не намерен. Даже если это чревато не только опаленным кончиком хвоста...

Для начала чертенок запросил общие сведения о типах защиты людей. Эдакий краткий курс общего предмета ангельской школы. Затем сократил запрос до ангелов-хранителей. Кто он, в конце концов? По крайней мере, для местных. Проверил геолокацию для своего недавнего "подвига" в горах. Ага, зафиксировано. Очень хорошо. С другой стороны, если пернатые в курсе всей работы интерната, то его игры в конспирацию не стоят даже души подвижника-аскета. По домашнему курсу, разумеется. Ладно, продолжим. Выведем геолокацию ангельских вмешательств в картинках — ангелы-хранители одним цветом, а все прочие — другим. Чертенок раздумывал, ввести ли в запрос третий цвет на спецвмешательство, но раздумал — ему и так хватит. Просмотрел несколько случайных карт как крупных городов, так и сельской местности. От пестрых пятен рябило в глазах, но чертенок проворачивал и проворачивал карты. Прошелся мимоходом по местам предыдущих заданий, и, как бы между прочим, просмотрел наискосок то место, где располагался злосчастный магазин-террариум. Пусто. Чертенок мог быть в этом уверен. Ни одного пятнышка на довольно значительной территории. Так-таааак...

Под конец чертенок запросил общую информацию об иерархии ангелов-хранителей. Кто там этим бедламом командует?

Можно было сворачиваться. Перед прыжком чертенок обратил внимание, что на площади, где стоял информаторий, он был единственным живым существом. Вокруг него был эдакий вакуум, как в плане отсутствия других существ, так и в плане температуры, если брать за основу вакуум открытого космоса. Эдакий холодный кокон отчуждения, подпитываемый десятками демонстративно обходящих площадку пернатых.

"Тоже мне, поработал под прикрытием" — Хмыкнул чертенок, с трудом поборол в себе желание показать всем язык и исчез.

Итак, значит пусто... Значит, никакой операции прикрытия тут нет... Хорошо. Это значительно повышает шансы того, что тут, как ни странно, действительно никого нет — сейчас любой мелкий соглядатай тут мог помешать больше неведомого титана где-то там. Пусть себе там и пребывает, мы же тут серьезно не буяним...

Две Дюжины вернулся в магазин. Полюбовался на всхлипывающую подопечную. Быстро он... Чертенок провел в ангельских пенатах не так уж много времени. Интересно, что ему опять не понравилось? Скорее всего то, что в отделе был шурум-бурум в рабочее время! То, что он сам дал приказ все переделать, роли не играет. Как переместить содержание трех шкафов не создавая помех для движения покупателям? Да как хочешь! Но виновата в любом случае!

"Нее, дружок, легко ты у меня не отделаешься"! — Мрачно пообещал Две Дюжины, сжимая лицензию, и приводя подопечную в порядок! — "В другой раз я, быть может, и поаплодировал бы, но не тогда, когда доводят до нервного срыва моего подопечного"!

Организовать ему визит налоговой? Может быть... скорее всего, что у него все чисто, в смысле запрятано так хорошо, что фиг найдешь. Да и потребностей, не считая душевных, у него для приворовывания нет — "золотой щит" весьма благотворно воздействует на повседневные дела, отваживая недоброжелателей и привлекая партнеров. Он же наверняка препятствует обыкновенным проверкам. Но это палка о двух концах — значит директор ими особо не пуган, а против грамотно составленной кляузы даже "золотой щит" не сильно поможет. Вот и думайте теперь о том, что же является сильнейшей защитой во Вселенной...

Но быстро такие дела не делаются, а сейчас нужен быстрый контрудар, иначе третье применение лицензии не заставит себя долго ждать, а после этого остается только позорное отступление под юбку медсестре.

Две Дюжины характерно покосился на предмет особого пиетета директора — стоящую в алкогольном отделе на специальном постаменте пятилитровую бутылку марочного коньяка. Стоила оная бутылка столько, что впору было оформлять кредит. Смысл в подобном товаре скорее статусный. Статусный для магазина — вон даже какие изыски у нас имеются, что уж тогда говорить об обычном товаре... Но директор имел на бутыль вполне конкретные виды — тут даже не нужно было быть чертом, чтобы распознать характерный алчный отблеск в глазах, появлявшийся, когда директор смотрел на эту баклагу. Коньяк, кстати, и вправду неплохой...

Вот только хотелось обыграть все чисто — чтобы у директора не было возможности спустить пар на первом попавшемся сотруднике, по крайней мере, сразу. Законы подлости в этом мире еще никто не отменял, и на чертей они распространяются точно так же, как и на людей... А тут такой шанс накрыть сразу обоих! Нет, цель должна быть явная, но недостижимая! И такая, чтобы разборка отняла какое-то время...

Чертенок подождал, пока у одной из касс появится достаточно груженая корзина и достаточно пугливый субъект. Чуть-чуть повернул ее, когда владелец был занят поиском кошелька, вознесся под потолок и дыхнул прямиком в пожарный анализатор. Взвывшей сирены и начавшегося дождя оказалось достаточно, чтобы субъект резко отпрыгнул назад — никому ведь не хочется быть намоченным, не так ли? Ну а ускорение... ускорение добавил чертенок ровно столько, чтобы раздался большой

БА-БАХ! В наступившем хаосе прогремел очень гармонично, а главное — у людей наконец появилась зримая цель. До этого в течении нескольких мгновений все посетители магазина нервно крутили головами, выискивая источник суматохи.

Прибежавший на шум директор остановился, его руки приподнялись не то в попытке словить подушку, не то силясь вспомнить начало молитвы. По губам отчетливо прочиталось "какая кто-то там...", округлившиеся глаза бессильно забегали по сторонам... Но подопечный чертенку субъект был надежно закрыт полками — перед началом операции Две Дюжины убедился, что девушка не покинет ненароком своего укрытия, ну а другие цели... Видимо, директору было не до них. Начался разбор полетов, но уже где-то через полчаса директор уединился в своем кабинете, уселся за стол и обхватил голову руками, силясь перенести потерю.

Две Дюжины сочувственно поцокал и покачал головой, но останавливаться на достигнутом вовсе не собирался. Впрочем, пока можно сделать и минутный перерыв. Чертенок вполне его заслужил, особенно если вспомнить, где за сегодня пришлось помотаться.

Усевшись на подоконнике, чертенок извлек коммуникатор и набрал знакомый номерок.

Возникшая в кристалле Вельвет приподняла бровь. Пожалуй, это можно воспринять как приветствие, хотя с этими кокетками никогда не знаешь... Суккуб была в человеческом обличии. Девушка неторопливо пила кофе, держа изящную чашечку изящной же рукой. Чертенок симметрично приподнял бровь, вкладывая в этот жест вопрос о занятости суккуба на данный момент. Получив в ответ легкий кивок, чертенок ехидно осведомился:

— Как ты относишься к экстремальному отдыху?

— Ммм... Предлагаешь поплавать обнаженной с пираньями? Пообниматься с анакондой? Целоваться с крокодилом под полной луной?

— Мелко! — Чертенок пренебрежительно махнул рукой. — А вот построить глазки человеку, укрытому "золотым щитом"...

— Пхфф... — девушка подавилась кофе, откашлялась, недовольно осмотрела свое отражение в зеркале и сердито ответила — Кажется, речь шла про отдых, а не про способы самоубийства! Я тебе настолько надоела?

— Ну что ты! Просто всегда хотелось познать границу между двумя этими явлениями...

— И ты не нашел для опыта никого лучше меня?

— Лучше тебя в принципе никого нет!.. Нуу... — Чертенок посмотрел на потолок — Кажется, я знаю еще одну горгону... Она очень интересуется стрельбой глазками...

— Не пробьет. — сухо отрезала Вельвет. У суккубов очень острая реакция на конкурентов, пусть даже гипотетических. И, уже отключаясь, добавила двусмысленно: — И где ты таких находишь?

Две Дюжины хотел было уточнить, кого имеет ввиду суккуб — стреляющих глазками горгон или укрытых "золотым щитом" людей, но связь уже оборвалась, а налаживать по новой — моветон. Потеряется смак шутки. В любом случае, настроение чертенка улучшилось, и можно было возвращаться к делам.

"Золотой щит" можно пробить. Главное — четко представлять, что делать можно, а что — нельзя.

На ум приходило недавнее дело с уважаемым человеком. Там тоже была введена система жестких запретов, но обойти ее было несложно. Тот же набор тут не годился — "золотой щит" среагирует на подобную "галлюцинацию" как на пассивную угрозу, пусть потенциальную, но направленную. И в любом случае не пропустит. Тут действие вообще не должно иметь направления, если можно так выразиться. Во всяком случае направление директора. На бутылки, банки и прочую дребедень — можно, но только до той поры, пока оно не угрожает положению директора в целом, так что полюбоваться заревом пылающего любимого магазина не выйдет. Финансовый крах, операции со счетами... все не то. Все слишком серьезное. Нужно что-то мелкое, что не может быть воспринято щитом как угроза. Но доводящее до белого каления, примерно, как писк комара над засыпающим человеком.

Хм... Писк... Писк, скрип, стук, свист, скрежет... Обработать его звуком? Звук — штука ненаправленная, с этим все в порядке. На слабый звук "золотой щит" не прореагирует — это не акустический взрыв, ну а довести до белого каления... Это мы умеем!

Жестом фокусника Две Дюжины извлек из своего заплечного мешка две барабанные палочки, постучал ими друг о друга, кивнул и начал стремительно уменьшаться в размерах.

Поначалу директор не обратил никакого внимания на скрежет и постукивание в стене — он был слишком поглощён думами об утрате. Но, со временем, звук стал раздражать — отвлекал от тягостных мыслей. Плюс, было в этом звуке что-то странное — вроде бы угадывался какой-то ритм, простенький, вроде "ту-ту-тук — ту-ту-тук", но что-то постоянно этот ритм рвало. Директор поковырялся мизинцем в ухе, буркнул себе под нос что-то о горе-сантехниках, и вызвал по телефону мастера.

Мастер пришел. Выслушал нагоняй. Внимательно прислушался к посторонним звукам. Ничего. Разумеется, Две Дюжины прекратил на время свое импровизированное соло для ударных и водопроводной трубы. Выслушал еще один нагоняй на тему "плохо работаете", кивнул и ушел. К нагоняям мастеру было не привыкать, ну а если учесть, что он вообще не был водопроводчиком... А вот второй вызов минут через пятнадцать стал для мастера неожиданным. Что, уже соскучился и снова надо кого-то отчитать?

Стена снова молчала. В отличие от директора, который уже ходил кругами. Но эта прогулка почему-то не добавляла ему ни ясности мыслей, ни душевного расположения. Мастер покинул кабинет, но лишь для того, чтобы через пятнадцать минут вернуться туда снова. Создавалось такое ощущение, что директора за это время довольно основательно разогрели — вон, даже лицо покраснело. Директор отдал приказ караулить, а сам покинул кабинет, хлопнув дверью. Наблюдавший за всем этим действом Две Дюжины пожал плечами, и отправился следом.

В магазине очень много всего. Странно, правда? Бесконечные коробки, банки, склянки, бутылки, ящики, пакеты, корзины, полки, стойки, стеллажи, да и просто стены с дверями. И на всем, буквально на всем можно сыграть незатейливое "ту-ту-тук — ту-ту-тук". Даже на ходу. На погрузочной рампе, правда, шумновато, но рваный ритм — такая штука, которая может просочиться даже сквозь общий шум. Особенно если отстукивать его рядом с ухом.

"Ту-ту-тук — ту-ту-тук, ту-ту-тук — ту-ту-тук". Упаковка с водой, банка с пивом, ящик с виноградом... Хорошо звучит! Бетонная стена и обод лампы, деревянный косяк и оконное стекло.

Две Дюжины не усердствовал — ему не нужно было, чтобы его стаккато было очень уж навязчивым — не стоит дразнить "золотой щит". Но оно было. Изредка затихая, только для того, чтобы директор успел почувствовать облегчение, и возвращалось вновь. Так оно доходчивей. "Ту-ту-тук — ту-ту-тук" по коробке и пластиковой бутылке, по железному ведру и нагрудному значку. Эта прогулка не помогла директору развеяться.

Вернувшись в кабинет, начальник выслушал рапорт мастера о том, что все тихо, раздраженно кивнул, хотел было за что-то отчитать, но мысленно махнул рукой и кивком велел убираться. Мастер такому повороту событий удивился, но не на столько, чтобы оставаться на месте и выяснять причины внезапного изменения директорских привычек.

Типичная реакция в таком случае — сосредоточиться на работе. Директор был человеком деятельным, так что у него всегда имелось, чем занять себя и окружающих. Но закапываться в бумажки в таком состоянии не стоит — можно упустить что-то важное, а вот испортить кому-нибудь жизнь...

Директор взял в руку трубку телефона, подумал немного, и набрал номер одного из контрагентов... Это был еще старый аппарат — директор не любил новизны. Его спиралевидный провод наводил мысли о долгих и муторных совещаниях...

Отбивать ритм можно и на проводах телефонной сети. Самое забавное, что контрагент его тоже как бы слышал, но из-за того, что он еще не въелся контрагенту в мозг, распознать его в общем шуме помех было нельзя. Контрагент так и не понял, почему директор чуть ли не в истерике кинул трубку прямо посреди разговора, но перезванивать и уточнять что-то не хотелось...

А еще Две Дюжины обнаружил, что с помощью ритма директором можно управлять. Вроде бы как-то похоже можно управлять кошками, заманивая их в ту или иную сторону висящей на ниточке бумажкой или лучом света. Тут играла роль громкость — делая звук тише или громче, Две Дюжины очень успешно таскал директора по залу магазина, аккуратно обходя отдел подопечной. Силясь найти источник — в отличие от уважаемого человека директор сразу определил ритм как внешнюю помеху — директор устроил настоящую охоту. С тем же успехом можно было ловить ветер в поле, ну да ладно. Самое страшное в подобных ситуациях действительно ненароком поймать искомое — и понять, что с ним делать... И надеяться, что оно ничего не сделает с тобой, потому что безобидный шум внезапно может оказаться очень даже неплохой, но, увы, уже упущенной альтернативой.

В какой-то момент Две Дюжины сбавил накал. Бесконечный "ту-ту-тук — ту-ту-тук" перестал преследовать директора непрерывно — уж очень он завелся. Не хватало еще, чтобы проснулся щит.

Остаток дня директор провел в кабинете, держа голову руками, а Две Дюжины присматривал, чтобы у подопечной не случилось каких иных неприятностей, ведь наличие одной угрозы вовсе не означает отсутствия других!

Рабочий день благополучно подошел к концу — никаких больше попыток сделать нечто крайне противоестественное с сознанием подопечной окружающими не предпринималось, и чертенок призадумался — ему и дальше следовать за девушкой, или заняться приходящим в себя директором? С одной стороны понятно, что главная угроза тут именно директор, и дать ему прийти в себя, читай, прийти в еще более раздраженное состояние, которое обязательно надо будет на ком-то спустить, нежелательно. С другой стороны, субъект — все-таки девушка, и пусть дома у нее тишь да гладь, неприятности имеют свойство случаться в самый неподходящий момент...

Чертенок решил следовать за девушкой. Директор никуда не убежит. К сожалению.

По дороге девушка зашла в аптеку — аптечный киоск в их магазине сегодня был закрыт на переучет, а дома понадобилось какое-то лекарство.

"Ну вот, не зря я за ней пошел..." — Подумал Две Дюжины, оценивая фон дежурившего фармацевта. Впрочем, фон можно было особо и не сканировать — достаточно было послушать, как он выговаривает что-то покупающему молодому человеку. Судя по тираде, тому вообще не стоило появляться на свет с такими симптомами. Чертенок присмотрелся к покупке — гематогенка. Ну да, ну да...

Во избежание коллапса... Ибо просчитать варианты развития событий смог бы даже вовсе не пригодный к расчетам распоследний мелкий бес-уборщик, чертенок решил принять превентивные меры и разбил рядом с фармацевтом ампулу с успокоительным. Не сильным — так, чтобы последствий не было ни у кого в помещении. Марлевую маску он предварительно из кармана фармацевта благополучно изъял. Пока тот соображал, что случилось, пока искал свою маску и разбирался, что за лекарство разбилось, пока собирал осколки ампулы, пары лекарства успели подействовать, и фармацевт несколько подуспокоился. У него в голове появилась даже мысль, что недурно было бы пропить соответствующий курс. В любом случае, нападения удалось избежать.

Вот только девушка уже успела напрячься — она привыкла, что если что-то где-то бьется, то виноватой всенепременно окажется она... Чертенок вздохнул, и призадумался. Неплохо было бы подопечную расслабить — это очень хорошо повышает сопротивляемость подобного рода нападениям. Да, но как? Тут не требовался выход энергии, тут не нужен был поход — человеку банально не хватало человеческого тепла, но в этих вопросах чертенок был плохим помощником... Значит, нужен помощник со стороны!

Первым делом Две Дюжины проверил список знакомств самой подопечной. Не может же быть он составлен только из законченных сволочей? Добрые люди друг к другу тоже тянутся, если он ничего не напутал... Эх, слабоват он в этой сфере, слабоват...

Хорошие люди в перечне знакомых подопечной тоже были, и при том в достаточном количестве. Просто у хороших людей, как правило, всегда есть чем заняться — их все время чем-то дергают, сваливают на них дополнительную работу, потому что больше некому, а сделать надо, им всегда нужно за кем-то поухаживать, потому что другие не могут, ну и так далее. Тем не менее...

Пробежав наскоро список незанятых на сегодня людей, чертенок выбрал одну более-менее успешную и жизнерадостную подругу, выудил из своего верного мешка бутылочку приличного вина и организовал на ее телефонный номер случайный звонок от подопечной. Подруга перезвонила, узнала, что все в порядке, слово за слово, а тут откуда ни возьмись бутылочка вина, а давно не виделись... Чуть-чуть уговоров, и подопечная сдалась — у нее и вправду давно не выходило ни с кем приятным пообщаться...

— Представляешь, — начала подруга, разливая вино по бокалам, — случилась со мной история как раз в твоем духе...

Чертенок на всякий случай напрягся. Только не хватало еще грузить подопечную... Не для этого он подругу в гости тащил! Но эмоциональный фон был в порядке, и чертенок чуть расслабился.

— Ты же знаешь, у меня тетя пожилая... — Подопечная кивнула, на всякий случай заранее расстроившись, ибо ее редко подчуют хорошими историями. Особенно если в них фигурируют престарелые, а еще лучше, больные родственники... — Ну так вот, заболела она недавно...

Подопечная еще раз кивнула. Печально, когда чуть ли не единственный успех в жизни — способность предчувствовать развитие событий. Хотя, при чем тут способность? Обыкновенный опыт — события всегда развиваются по одной и той же схеме от плохого к худшему, с заворачиванием к бредовому и навещая подлое...

— А я захожу к ней временами — навестить, продуктов принести, посуду помыть, ну и по хозяйству чуток помочь... Так вот, пришла я к ней, и вижу, что у нее какая-то ее подруга уже гостит. Ну я тихо сумки поставила, вежливо поздоровалась, и пошла на кухню — думаю, развлекать не надо — уже хорошо, подуберусь быстренько и пойду домой — мои-то мужчины меня тоже ждут-не дождутся. Благо хоть они у меня самостоятельные... В общем, стою я, мою посуду, тут заходит в кухню эта мадам и так критически меня осматривает. Знаешь, такое ощущение было, что она хотела еще зубы посмотреть, но побрезговала. Не постеснялась, а именно что побрезговала. Потом выдает, дескать, что-то много я моющего средства на мочалку лью, и что прически у меня нет... И, барабанная дробь, резюме — чтобы я к ее сыночку даже и не думала клинья подбивать! Ибо ему, внимание, жена нужна ухоженная, и экономная! Ну я, малость... эмм... как бы это так помягче выразиться... выпала в осадок. И уточняю, а с чего бы это, собственно, мне к нему клинья подбивать? Мадам расцветает — ну как же — об ее сынульке же речь зашла... И выдает, что он у нее хороший, зарабатывает двести пятьдесят, и детей любит! Я, проморгавшись, отвечаю, что, дескать, мой муж, как и я, зарабатывает восемьсот, и детей мы очень любим, настолько, что даже своего уже имеем, и что свекровь у меня золотая, потому что с претензиями не лезет... и что ты думаешь? Тут же выяснилось, что я плохая мать — не с ребенком сижу, мажорка — в перчатках посуду мою, и что мой муж непременно меня бросит — потому что без прически. И ВОТ ТОГДА чтобы я даже не думала клеиться к ее сыну!

Подопечная покачала головой и пригубила вина.

— Да, мне такие истории знакомы. Только мне не говорят, что я мажорка — видимо потому, что без перчаток посуду мою... Но список претензий от этого почему-то не убывает.

— Ага, всегда можно найти достойную замену, особенно если хорошенечко постараться! — Кивнула подруга.

— Не сказала бы, что они сильно утруждаются поиском! Как-то оно само выходит. — Вздохнула подопечная. Подобных историй в ее жизни и вправду хватало, и при этом, почему-то, подобные особы вовсе не прекращали ее донимать. Казалось бы — забраковали на роль спутницы жизни для своих любимых чад, так отпусти и забудь! Но нет — продолжают преследовать со своими комментариями. На что они надеются? На перевоспитание?

Чертенок хотел было вклиниться и пояснить, что дело тут вовсе не в надеждах, но вовремя опомнился, и даже треснул себя по голове — не хватало еще так глупо подставиться! А вот координаты интересной мадам и ее сынульки он решил разузнать. Надо бы ее навестить как-нибудь, а сынульку можно Вельвет скормить — наверняка она таких любит! То-то радости у них в доме поприбавится!..

— Интересно, почему добрые дела вызывают столько негатива? — Задумчиво проговорила подопечная. Вино немного смогло ее расслабить, и теперь наружу рвалось то что девушка так старательно держала в себе. — В детстве казалось, что сделал доброе дело — и всем хорошо! А получается почему-то наоборот — сделал доброе дело, и все недовольны! Потому что мало, потому что плохо — во всяком случае не так, как им хотелось, и в результате ты же и виновата! Почему человеку помогаешь-помогаешь, и все только для того, чтобы он влез в еще большие неприятности — потому что ты снял с него груз, решил его проблемы, и он смог взять больший разгон? И опять виновата ты...

— Не унывай! — Вдруг неожиданно мягко улыбнулась подруга. — Я могу, конечно, порассуждать, что депрессия — это плохо, что уныние — великий грех, и что каждый человек выбирает свою судьбу, но лучше спрошу: вот представь, появился рядом с тобой черт (Две Дюжины даже обернулся на всякий случай — что, еще один?), и предложил: "а давай я щелчком пальца сделаю тебя такой вот мерзкой сволочью! И даже душу в замен не потребую! Не будешь никому помогать, не будешь париться из-за чужих проблем, никто тобой воспользоваться не сможет! И дела в гору пойдут, и деньги появятся, и даже люди к тебе потянутся, потому что люди любят сволочей". Скажи, ты бы согласилась?

Подопечная секунду подумала, и решительно помотала головой?

— А почему? Ты ведь страдаешь, переживаешь, мучаешься, терпишь... Не надо говорить про то, что кто-то это должен делать, чтобы мир не рухнул. Не должен, а если мир и рухнет, то явно не из-за этого, а из за игр больших детей в войнушки и политику. Может, все-таки в этом что-то есть? Может, та маленькая теплая радость от того, что ты делаешь этот мир чуточку лучше, которая возникает у тебя внутри после каждого доброго дела все же чего-то стоит? Да, из нее не построишь дом, и не купишь свой остров, но ведь для тебя она важнее и слаще всех этих благ?

Подопечная кивнула и чуть-чуть улыбнулась.

— Ну а если оно того стоит, то нужно просто научиться грамотно подбирать дозировку! — Решительно закончила подруга и подлила в бокалы еще вина. Грамотно подбирать дозировку важно в любом деле.

Чертенок почесал голову. Такого емкого психоанализа ему давно не доводилось слышать. Надо будет запомнить, на всякий случай. А могла ведь еще добавить, что подобный "жертвенный" подход большинства "страдальцев" очень сильно возвеличивает их в их же глазах. Тщеславие — коварная штука, не даром этот отдел считается одним из престижнейших мест работы Преисподней. Там не дураки сидят, и подходы они умеют находить не только к слугам эстрады и телеэкрана. Просто одни млеют от восторженных вздохов, а другие от такого вот психологического мазохизма. Ведь так и представляется себе сразу стоящая на скале одинокая жертва, и ветры развевают белые одеяния, и под ногами бушует угрюмое море, и злобный кракен обвил основания скалы своими щупальцами и подбирается все выше и выше, а ты стоишь, с гордо поднятой головой и взгляд твой устремлен за горизонт... И старательно игнорируешь то, что кракен прикормленный, а высота волн строго нормирована. Картина-то, картина какая!

И она это знает. Знает, но считает нужным в этот раз не упоминать. Мда, интересная мадам. Ее тоже стоит запомнить.

На следующее утро директор был на своем рабочем месте едва ли не раньше всех. Он и так-то не слишком баловал своих подчиненных задержками, а сегодня просто наворачивал круги по пустому залу и отчитывал каждого вновь появившегося за безответственное и нелояльное отношение к работе.

Как только его водянистый взгляд упал на любимую жертву, все остальные были тут же забыты, сутулая спина развернулась, грудь набрала побольше воздуха, а брюзгливый рот уже начал открываться для изливания, но Две Дюжины такой поворот событий предвидел... Вообще-то трудно назвать поворотом линейную зависимость, но если такой фокус регулярно выходит у всех экономистов-аналитиков, то почему бы не попробовать и скромному черту?

Собственно, никаких особых мер Две Дюжины предпринимать не собирался. В этот раз. При непосредственном контакте охотника и жертвы лучше соблюдать повышенную осторожность. Чертенок просто переместился к ближайшему стеклянному изделию и легонько стукнул по нему коготком. Ну, может, не совсем легонько — так, чтобы получившийся звук был услышан.

Директор тут же вздрогнул, обернулся и погрустнел — память о вчерашней утрате вернулась и сбила уже разгоравшееся пламя. Мужчина досадливо махнул рукой, покосился на осиротевшую коньячную стойку и направился в свой кабинет. Две Дюжины удовлетворенно кивнул, достал из вещмешка верные палочки и постучал ими друг о друга, как перед началом ударной партии, хотя почему, собственно, как?

Но в кабинете чертенка ждал неприятный сюрприз — директор не собирался сдаваться без боя, и приготовил на сегодня свою собственную защиту как от посторонних звуков, так и от душевных недугов. К тому моменту как чертенок просочился сквозь дверь, мужчина уже прилаживал в ушах наушники-затычки.

Зазвучавшая из маленького устройства композиция была довольно расслабляющей — чертенок уже готов был услышать "Полет Валькирии", или что-нибудь еще в этом роде. В любом случае, Две Дюжины почувствовал обиду — стараешься тут, стараешься, а тебя вон как игнорируют!

Похоже, что палочки придется на время отложить — их тут явно недостаточно. Навредить устройству, укрытому, как и его хозяин, "золотым щитом" не представляется возможным. Видимо, нужно повышать накал...

Сидящего в своем кресле с полуприкрытыми глазами директора от музотерапии отвлек непонятный шум и громкий детский смех. Не то чтобы мужчина не любил детский смех, просто в данный конкретный момент он желал тишины, или хотя бы непрерывания звучащей композиции, что же касается того, что он не любил, то тут проще обобщить — он не любил ничего. Но в особенности он не любил, когда его отвлекают!

На противоположной стороне улицы, аккурат напротив директорского окна в окружении детворы расположился... как бы это так сказать... человек-недооркестр. С большим барабаном на колесике, с прикрученными сверху литаврами, набором дудочек и клаксонов, в дурацком рыжем парике и зеленой шляпе какой-то мужчина поистине гнусно улыбался и... Извлекал звуки. Да, кажется так сказать будет точнее всего. То есть он даже не пытался изобразить нечто музыкальное. Впрочем, он с удовольствием давал окружившей его детворе возможность привнести в свою лепту в какофонию. Уже через минуту многострадальный многоинструмент облепила множественная детвора, и извлекаемый шум... Приумножился. Вот странно-то, правда? И стал еще более хаотичным, что, впрочем, тоже предсказуемо.

Директор недовольно поморщился, хотел было что-то крикнуть на счет распугивания покупателей, но передумал — все равно не услышат. Посылать охрану бесполезно — другая улица уже не является его территорией, а подобные ушлые типчики такие вещи, как правило, знают. Возможно он на это и рассчитывает — иногда шум перерастает в шумиху, и это куда как неприятнее! Неспроста же он этот балаган тут устроил! А иногда такие прямо рассчитывают на плату за тишину, а не за представление. Представление требует таланта, а такой вот "музыкальный рэкет" — наглости. А рожа у клоуна просто-таки беспредельно наглая!

Директор скрипнул зубами и решил переждать — у рыжего терпелка быстрее кончится с такими-то помощниками! Вместо активных действий он просто прибавил громкости в плеере.

Жаль он не видел промелькнувшего в этот момент в глазах рыжего типа победного огонька. Характерного такого огонька, который возникает тогда, когда сбывается расчет. И охрана тут вовсе ни при чем, хотя и с ней бы совладали...

Существует много споров и концепций по поводу подсобных помещений магазина. Их форма, размеры, загруженность, количество выходов в торговый зал — все это разнится от проекта к проекту, но в любом случае можно сказать, что там всегда кипит работа и толкутся люди. Особенно эта толкотня усиливается, если подсобные помещения использовать не совсем по назначению, а еще точнее, если предприимчивые владельцы стремятся всенепременно использовать каждый клочок свободного пространства. Оно, быть может, и эффективно, но при возникновении нештатной ситуации...

Впрочем, трудно назвать нештатной ситуацию, когда в проходе сталкиваются две перегруженные ("бери больше — кидай дальше" — вот девиз всякого уважающего себя деспота) грузовые тележки. Если бы стандартный проход, вполне рассчитанный на такую "неожиданную встречу" не был бы завален под самый потолок теми товарами, которые никак не получалось распихать по складским помещениям, истории, быть может, и не получилось бы... ну, то есть чертенку пришлось бы выдумывать что-нибудь еще.

Ну а так, эпическое столкновение все-таки произошло. Может, и не особо эпическое — подобные события случаются тут каждый день по многу раз — груженая тележка перекрывает обзор, маневрировать приходится много, а проходы, как уже упоминалось... Ну да ладно. Сопровождалась эта встреча парочкой дежурных непечатных эпитетов о невнимательности, а так же небольшим нюансом. Нюанс заключался в том, что не все товары на тележке были в надлежащей упаковке, а именно несколько баллончиков со средством против тараканов лежали на самом верху и не были закреплены. Эдакий "бонус" от поставщика, вырванный жадным заказчиком. Один из баллончиков от столкновения свалился вниз, никем не был замечен в дежурной кутерьме, и уже буквально через минуту был прижат отъезжающей полутонной тележкой к стене. Как итог — небольшое шипение, и струя едкого аэрозоля, вырвавшаяся в тесное, плохо вентилируемое помещение. И тоже, казалось бы, ничего страшного. Оно и вправду не страшно — всего-то небольшой чих. Вот только чихнул стоящий за углом, и копающийся в этот момент в электрощитовой электромонтер.

Не стоит чихать в электрощитовой, особенно если у вас отвертка в руках. Можно ткнуть куда-то не туда. Как например, в этот раз.

Сноп искр, короткое замыкание, поваливший из щита дым, гармонично смешивающийся с распространяющимся в воздухе аэрозолем... даже лампа какая-то взорвалась... От внезапно раздавшегося взрыва один из продавцов выронил несомую им пятилитровую бутыль с маслом... Классика, жалко, не на рельсы, но, к сожалению, это не чертова прерогатива. Ну да ладно. Главное-то главное было в том, что вырвавшийся из электрощитовой сноп искр очень удачно попал в раскрытую коробку с дешевыми петардами. Да, вот тут чертенку и правду пришлось потрудиться, в смысле, переставить оную коробку с соседнего стеллажа... Но зато не пришлось помогать электромонтеру, а ведь мог бы и промахнуться...

А теперь взглянем, как все это выглядело с другой стороны. Внезапный взрыв, темнота, вспышка искр, какая-то непонятная вонь и внезапно раздавшаяся пулеметная очередь! Рванувший по тесным узким темным задымленным коридорам народ был ожидаемо напуган, и не слишком разборчив в методах достижения оного выхода. И вот тут в дело вступает многопоминаемое масло на полу...

Паника распространяется быстрее лесного пожара. Ей не помеха бетонные стены и рвы... Внутренние помещения состоят не из одних только коридоров — в магазине есть и внутренние цеха, и отдельные склады, до которых не доберется аэрозольная вонь. Но эти крики...

Эти испуганные вопли десятка глоток услышали все. Почти.

Их не услышал директор, заткнувший уши наушниками и сделавший музыку погромче...

На самом деле — важный нюанс. Само присутствие объекта, укрытого "золотым щитом" рядом с эпицентром неприятностей могло свести на нет все усилия чертенка. Коробку с петардами точно не удалось бы перенести, да и чих в электрощитовой прошел бы безболезненно, ибо порождал вполне реальную опасность для укрытого субъекта, а так... опасности не было. Реальной. Магазин не горел, никто не стрелял — все это была иллюзия, и даже от нее субъект был надежно отгорожен, так что щит спал спокойно.

О том, что что-то неладно, директор догадался в тот момент, когда в щель под его дверью начал просачиваться дым. Трудно, знаете ли, не прийти к такому выводу при таком-то намеке.

Ну а когда директор распахнул оную дверь, на него свалилось сразу все — дым, вонь, крики и сработавшая в очередной раз противопожарная сигнализация... Пожалуй, можно даже с некоторой уверенностью утверждать, что день нынешний стал для директора еще менее счастливым, чем день предыдущий. И куда более беспокойным, потому что разобраться с этим бедламом куда сложнее, чем с разбитой бутылкой пусть даже очень дорогого коньяка...

Чертенок удовлетворенно кивнул и переместился в торговый зал, где люди только начинали прислушиваться к раздающейся откуда-то сирене и доносящимся откуда-то издалека приглушенным крикам. Магазин-то немаленький.

Остаток дня прошел спокойно... В этой части магазина. Где-то там, за стенами проводились разборки, топали ноги, наводился порядок и некий бесконечно брюзгливо-ворчливый голос без устали отчитывал всех за нерасторопность и раздавал все новые и новые распоряжения, но здесь, в торговом зале всеми силами поддерживалась атмосфера спокойствия и благополучия.

Две Дюжины со скуки вспоминал свои школьные проделки и по мере сил устранял царящую в магазине эмоциональную стерильность — тут обвесим, там — обсчитаем, а вот сюда подсунем гнилой помидор... Начальство-то не увидит. Не до того сейчас ему-начальству. Почти что курорт для уставших от благостных трудов ангелов-хранителей, впрочем, быстренько подсчитав количество трудозатрат и отдачу от таких мелких пакостей, Две Дюжины пришел к выводу, что смысл они имеют разве что ностальгический. Его проделки в подсобных помещениях были в разы продуктивнее. А если учесть, что в целом на всю магазинную операцию чертенок сил почти не потратил, не считая "выхода в свет" с барабаном и литаврами...

— Расту, расту... — Признался чертенок сам себе с некоторой ноткой гордости. Впрочем, расслабляться не следовало. Где-то тут, совсем рядом обретается некто, кто может позволить себе наложить "золотой щит" и отлучиться по своим делам, и для него "рост" чертенка играет столько же роли, сколько посещение тренажерного зала муравьем.

Как сильно чертенок уже ему напакостил? Может даже и сильно... Срывает ли это какие-то планы? Скорее нет, чем да, иначе он бы уже познакомился с их составителем... Хорошо, что ностальгическая рутина успокаивает...

Спокойный вечер, привычное утро. Сегодня подопечной ко второй смене, так что можно выспаться. Знакомая дорога... Вот только машины на внутренней стоянке какие-то незнакомые... Есть в них что-то... Сурово-официальное...

"Золотой щит" — надежная штука. Даже очень. Он может отвести внимание от многих недостатков, и даже срабатывание пожарной сигнализации могло остаться незамеченным, но грамотно... можно даже сказать адско-казуистически составленная жалоба с описанием вчерашнего инцидента, перечислением нарушенных законов, положений и пунктов, а так же припиской, что копия оной жалобы легла на стол не только начальнику пожарного управления... Такая жалоба способна поколебать даже защиту Небес. Тут ведь уже упоминалось, что утро у чертенка выдалось свободным...

А директор все никак не мог понять, почему это его обычного бурчания о том, что все в порядке, в этот раз недостаточно? Излишняя прикрытость может иметь и свои недостатки — например, полное неумение самостоятельно справляться с превратностями судьбы. Хотя трудно назвать превратностью судьбы последствия прямого нарушения правил безопасности. Такие вещи пишутся, как правило, кровью тех, кто их не соблюдал, но в мире всегда хватает таких, кому плевать на чужую кровь. Они прикрыты "золотыми щитами" от всех превратностей судьбы, и золото на эти щиты они зарабатывают отнюдь не на небесах и не благими деяниями.

Этот день для директора станет самым печальным, и запомнится он очень надолго. Гадать о последствиях пока рано — "золотой щит" еще скажет свое слово, но, в любом случае задание чертенка можно считать выполненным. Осталось, правда, какое-то время... Чертенок достал из своего вещмешка барабанные палочки, постучал ими друг о друга и искоса посмотрел на сгорбленную фигуру директора, окруженную неулыбчивыми представителями сразу нескольких ведомств.

— Ты запомнишь этот день надолго! — пообещал Две Дюжины.

— Зверь! Вандал! — Хмыкнул куратор, читая ту часть отчета, в которой был описан переполох в подсобных помещениях. — Пусти, называется, в стерильное помещение...

— Кстати, про стерильное помещение... — Чертенок все-таки решился спросить, кому он перешел дорогу. Сделанного это не отменяет, но было бы неплохо хотя бы знать, с кем предстоит теперь иметь дело... — А чей это был террариум? Или эксперимент, операция, как это еще назвать?

— Ну мой. — Спокойно произнес куратор, не отрываясь от чтения.

— Эээ... — Сейчас никакое чтение мысли не способно было бы выдать чертенка по причине отшибания оных мыслей начисто.

— Развлекаюсь. — Добавил куратор. Пояснил. Все так же спокойно.

"И это я после этого еще и вандал?!" — Все-таки мелькнула предательская мысль.

— Вандал. — Куратор даже кивнул для подтверждения. — Устроить такой погром в цивильном месте — типичный вандализм, а вот скармливать по одной нежных голубеньких бабочек омерзительному черному пауку — очень элитарное развлечение, разве нет? — Куратор все-таки оторвался от своего чтения и посмотрел на чертенка поверх дужек своих очков.

— А как же "золотой щит"?

— Тоже мой. Надо же как-то защищать любимца от превратностей судьбы и всяких залетных ангелов-хранителей...

— А... а... зачем?

— Ну если этот вопрос касается нюансов дела, а не моих способов досуга, то я даже и отвечу, ибо картина сложилась довольно любопытная. Неделю назад я отследил резкое изменение линии судьбы в ближайшем будущем для одной из своих "бабочек", и решил пронаблюдать процесс, по возможности в него не вмешиваясь. Прогноз указывал изменение именно в те дни, на которое у тебя было выдано задание — его, разумеется, оформил я сам в виде практикума, что совершенно не возбраняется правилами интерната, более того, весьма поощряется.

Что же касается сути задания — то это было одно из условий изменения. Отсутствие психологического давления, что в созданных мною условиях практически невозможно. Даже не так — откат от постоянного напора. Что ты, собственно, и обеспечил. Ну а ключевым толчком послужил тот самый разговор, что состоялся у твоей подопечной и ее подруги за бокалом-другим вина.

Подводя итог заданию — выполнено все очень хорошо. Я доволен. Точно соблюдено основное условие, грамотно учтены условия сопутствующие — я имею ввиду "золотой щит" и невозможность прямого вмешательства. Очень хорошо соблюден дух интерната — я имею ввиду, что небольшим переполохом и парой синяков на пятой точке предотвращен большой пожар в недалеком будущем, так что в следующий раз ты сможешь наведаться наверх с куда более вескими основаниями. Ну и плюс личный почерк, что отличает любого серьезного специалиста практически в любой сфере. Хвалю! Что же касается, изменения судьбы, то оно произошло, и было очень четко зафиксировано...

Знаешь, из этого ведь может выйти очень неплохая научная работа... "Просчитанное изменение линии судьбы в условиях страхующего вмешательства высших сил". Отлично разводится на подтему о расчете судьбы человеческой и влиянии судьбы потустороннего. Кстати, это может быть первым реальным доказательством схожести процессов. Потому что именно твое вмешательство в судьбу было отслежено заранее, но при этом ты о нем еще не знал! И вмешательство было не "ломающим", а как раз наоборот, страхующим, более того, страхующим очень мягко, ведь ты около своей подопечной практически не вертелся! Некоторые господа из высшего научного света и тьмы скоро закусят своими перьями и занюхают хвостом!

Куратор прямо воодушевился. Он даже поднялся со своего скрипящего стула и принялся нарезать вокруг него круги. И даже руки потирал! Чертенку было изрядно не по себе от этого зрелища.

— Надо бы тебя в аспирантуру оформить! Это ведь даже не диплом, а готовая диссертация! С развитием в докторскую! Заодно будет кому заняться оформлением...

Две Дюжины поежился. Не сказать, чтобы он очень уж рвался в ученые черти... Дух оперативного простора, свобода и всякое такое...

— Ну ты обдумай пока — я тебя не тороплю. Все равно ведь согласишься, а мне в любом случае нужно грамотно все это дело подготовить! — Куратор едва не махнул рукой, уловив мысли чертенка. — А пока можешь сходить полюбоваться на вход. Там намедни штукатурка отвалился, так наш бес прям расстарался... И что это на него нашло — он был такой вялый и ленивый, сколько его помню... А это долго...

С тяжелым сердцем чертенок двинулся к выходу из интерната — он не случайно перенесся прямо к кураторскому кабинету — не хотелось выдавать себя мыслями по поводу обновления интернатского интерьера...

У входа в интернат, на месте недавней плямы сейчас красовалась живописная фреска. Она куда более странно гармонировала с общем стилем разрухи, чем предполагаемое чертенком пятно свежей штукатурки, не подходящей к общей расцветке по причине времени и лени — кто станет подбирать цвета для разваливающегося здания? Тем не менее, кое-кто стал. И ладно бы только цвета подобрал, так ведь тут чувствовался настоящий стиль... Сюжет, правда, был выбран самый классический... Демон, протыкающий ангела огненным копьем. Скромностью бесы обычно не отличаются, но вырисовывать себе такое тело, рога и хвост, уборщику интерната, пожалуй, не стоило. Хотя как еще художникам самовыражаться? А вот гадать, чье лицо будет украшать протыкаемого эмиссара небес особо не требовалось. Скрипя сердцем, приходилось признать, что и тут бес-уборщик расстарался на славу, не упуская ни одной детали мимики, облачения и даже перьев. И ведь уложился за три дня... Вот уж точно адова работа...