Не теряя времени, Гарри заставил ее выпить Напиток живой смерти и заметил странный браслет, сняв который, он лицезрел истинную внешность женщины. Она была словно идеал женской красоты, и Поттер позволил себе засмотреться на нее. Хмыкнув, он вернул ясность мыслей и переложил Сессилию в чемодан (Гарри носил его с собой в уменьшенном виде), где лежал Рихард.
Пробыв еще полчаса в доме, он внушил Лео, что тот поссорился с женой, и она, хлопнув дверью, ушла от него (не первый раз такое происходило), и убрал все следы своего пребывания, Гарри с удовлетворенной улыбкой вышел на улицу, вдыхая прохладный воздух. На небе игриво блестели звезды.
Немного пройдя по улице, он нашел закоулок, где не было людей, создал портключ из одной бусины на своем браслете и активировал другой, где была выгравирована римская цифра два. Портал перенес Гарри в его жилище на Мадагаскаре. Не больше часа пробыв на острове, он оставил Сессилию и Рихарда в темнице и вернулся в Вену. Ему нужно было посетить еще двоих магов, чтобы извлечь определенные сведения из их памяти. Что он и проделал очень быстро, посетив магический квартал Австрии и оставив тех без воспоминаний о своем визите. Дальше Поттер просто наслаждался шопингом, приобретая понравившиеся волшебные вещи.
Рождество Гарри отметил в номере отеля, разбирая подарки от друзей. Также он отведал традиционное рождественское блюдо — карпа, и съел не менее популярного жареного гуся. А на десерт попробовал вкусные ванильные рогалики, просто тающие во рту.
Приближался новый девяносто четвертый год. В ночь с тридцать первого декабря на первое января в Австрии стартует карнавальный сезон, который длится вплоть до Великого поста. Новый год, как и в других католических странах, называется днем Святого Сильвестра. Этот святой, ставший папой римским, согласно древней легенде изловил ветхозаветное чудовище в триста четырнадцатом году — морского змея Левиафана, этим он спас мир от библейской катастрофы. Однако в этой легенде объединились образ Сильвестра I и Сильвестра II, считавшегося волшебником. История магии подтверждала верность последнего.
Гарри во избежание ментальных перегрузок и для получения нужных эмоций для третьего этапа Эволюции, посвятил оставшееся время практически только отдыху, осматривая достопримечательности, посещая выставки и рестораны, пробуя новые блюда. Венский шницель из свежей телятины, Бакхун — печеная курица с вкуснейшим салатом из картофеля, Кайзершмаррен — сладкий омлет, венские сосиски, клецки, вареники с творожной начинкой, тушеное мясо с вином, шоколадный торт "Захер", и не обошлось без знаменитого яблочного штруделя. Довелось ему попробовать и Австрийские вина. Грюнер вельтлинер — белое вино, которое отлично подошло к телятине и курице; "Мюллер тургау" — со сладким персиковым ароматом, мускатным орехом и белым перцем; "Хойригер" — довольно кислый напиток... И это только то, что больше всего запомнилось.
Гарри особенно выделил бы посещение Музея истории искусств, расположенного на площади Марии-Терезии. Прямоугольное здание, увенчанное шестидесятиметровым куполом, имело девяносто один зал в главном корпусе и было близнецом Музея естественной истории, построенных в конце девятнадцатого века. Они стояли по двум сторонам сквера, в центре которого расположен величественный монумент императрицы Марии-Терезии работы Цумбуша. Внутренние интерьеры поражали обилием мрамора и рельефным декором. Окна, казалось, создавались для гигантов. Шикарная обстановка и атмосфера более подобала дворцу, а не музею, и Гарри это нравилось.
Картинная галерея имела шедевры именитых мастеров, таких как Тициан, Рубенс, Рембрандт... Однако Гарри больше всего запомнились А́льбрехт Дю́рер, немецкий живописец, один из величайших мастеров западноевропейского Ренессанса, с его шедевром "Поклонение всех святых Троице", созданном в тысячу пятьсот одиннадцатом году; пришелся по вкусу итальянец Рафаэль Санти и "Мадонна в зелени", написанная им в тысяча пятьсот шестом году; работы Веласкеса и его королевские династические портреты также заслуживали внимания Гарри.
Однако не только художественные шедевры запомнились ему — в Египетском зале музея, чьи стены были декорированы росписями, повторяющими фрески погребальных камер, а три подлинные колонны из гранита датируемые тысячу четыреста двадцатым годом до нашей эры и потолочные фрески притягивали взгляд наравне с экспонатами коллекции, Гарри повстречал красивую стройную блондинку в черном коротком платье. Она собиралась уходить из зала, чем-то огорченная, однако Поттер решил познакомиться.
— Не понравилось египетское искусство? — с улыбкой подошел он к ней.
— Что, простите? — она вынырнула из своих переживаний и бросила на него взгляд. А потом еще один. Оценивающий. И разглядев то, что ей, по-видимому, понравилось, она тут же позабыла о своем плохом настроении. — Да нет, — до девушки дошла суть вопроса. — Подруга обещала прийти, а ее нет уже больше двух часов, — ответила та.
— Не составите мне компанию? — еще одна очаровательная улыбка. — Я слышал, что в музее есть весьма недурное кафе.
— С удовольствием, — ответила девушка.
— Кстати, меня зовут Гарри, — представился он. — А вас?
— Катарина.
— Весьма рад знакомству, — ничуть не солгал Поттер.
— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —
* Я не так давно перечитывала 3-ю книгу и нашла забавный момент: когда Снейп отобрал карту Мародеров и вызвал Люпина, то утверждал на полном серьезе, что пергамент полон черной магии. Прав он или нет, но заставляет задуматься: а насколько светлыми были Мародеры?
==========
Глава 47 ==========
Сонное царство — так переводилось название Австрийской тюрьмы для волшебников со старонемецкого языка. Сюда попадали только те, кто был осужден на пожизненное заключение за особо тяжкие преступления.
По мнению авторитетных экспертов, защита тюрьмы считалась четвертой в мире по надежности. В ней не обитали дементоры — жуткие твари, словно порождение худшего человеческого кошмара, как в английском Азкабане; отсутствовали и грандиозные чары, коими славился Нурменгард; однако граждане Австрии с уверенностью говорили — только в Австрии тюремщикам не было надобности сторожить заключенных. Ведь те, находясь под действием Напитка живой смерти, не предоставляли никакой угрозы, пребывая в мире грез, как маггловская героиня из сказок — Белоснежка. Стражи лишь охраняли тюрьму от нарушителей, решившихся по каким-либо причинам, как сейчас Гарри, вломиться к ним.
Многоэтажная круглая башня из красного, словно свежая кровь, камня, в окружении грязно-серых высоких стен ничуть не отличалась от того, что видел Поттер в воспоминаниях двоих сотрудников этого учреждения, коих он посетил в преддверии Рождества. Это событие, конечно, было стерто из их памяти.
Ранее Гарри еще раз наведался к одному из тюремщиков. Тот обязан был дежурить в этот день. Однако не сложилось. Он был захвачен и в бессознательном виде перемещен в чемодан, а Поттер, приняв его облик, беспрепятственно пробрался внутрь тюрьмы, ничем себя не выдав — Гарри умел отлично копировать манеру речи и поведение других людей.
Поттер сидел за каменным столом, заставленным яствами, в аскетически оформленном помещении. Голые стены украшали лишь одна картина с похрапывающим волшебником преклонных лет. Пять мужчин, кроме Гарри, пили вино и душевно общались. Они не боялись разбудить портрет, ведь сами его и усыпили, чтобы тот не сдал начальству их непотребное поведение.
Гарри все время разливал напитки и, заметив, что у собутыльников пустые кубки, открыл новую бутылку и долил им добавки.
— С днем Сильвестра! — произнес тост Поттер и сделал глоток из кубка — пятеро мужчин повторили за ним.
— Что?.. — один из них почувствовал неладное, но поздно: четверо свалились вниз, словно мертвые, задев посуду, которая с грохотом последовала за ними.
Только мужчина с внушительной мускулатурой, лишь немного почувствовав сонливость (он сделал всего один глоток напитка), ошарашенно глянул на эту картину. Нужно отдать ему должное, соображал он быстро. Резко поднявшись во весь свой двухметровый рост, опрокидывая стул, он наставил палочку на Гарри, прекратившего отыгрывать роль.
— Как это понимать, Джулиан? — тот верно определил виновника. Выражение его лица, с едва заметными морщинами, заледенело.
— Знал бы ты, как мне надоело целых два часа слышать ваше нытье, Феликс, — пожаловался Гарри, допивая сок, который он пил вместо вина, из кубка. — Не удивительно, что у вас не ладится личная жизнь. Какая женщина выдержала бы ваш постоянный скулеж?.. Можешь не пытаться подать сигнал тревоги, — не меняя тональности, произнес Поттер, услышав треск, словно сжали пластиковую бутылку — Феликс не просто так медлил с нападением: он раздавил шарик, который был у каждого охранника, вызывающий подкрепление на случай вторжения. — Я обезвредил их, — сообщил Гарри.
Играя роль Джулиана, Поттеру пришлось болтать без умолку, как трещотка, на неинтересные темы, играть нужные эмоции, да еще при этом незаметно колдовать. Он был слегка раздражен и не мог не испытывать облегчение, что эта пытка наконец-то завершилась.
Феликс разжал левую ладонь — на пол посыпались мельчайшие осколки, словно серебристый дождь — и без слов напал. С его палочки красной вспышкой слетело заклинание окаменения.
Гарри, не вынимая проводник, обезвредил вредоносную магию, превратив кубок в щит, и параллельно, второй рукой, сотворил серый дым — заклинание, похожее на усиленные сонные чары.
Охранник не сплоховал, создав вокруг головы пузырь для защиты, но Поттер легким движение кисти послал в противника обезоруживающие заклинание, имевшее нехарактерный для него фиолетово-красный окрас.
Феликс молниеносно создал щит, способный отразить большинство заклинаний... Но не в этот раз. Странный по цвету луч пробил защиту, как кувалда стекло. Феликс отлетел к стенке, теряя палочку и чертыхаясь, но не от боли и потери оружия.
Серый туман налился черным цветом и превратился в жгуты, которые, повинуясь воле Гарри, спеленали охранника, как мумию, не пропуская рта и глаз. На этом бой и завершился.
Поттер покрутил палочку Феликса в руках, отметив, что ее хозяин заботился о ней: черное дерево было полированным и не имело трещин.
Гарри встал и подошел к поверженному противнику, испытывающему помесь злости и ужаса. Безмолвно прикоснувшись к лицу Феликса, Поттер проник в разум охранника, который пытался с помощью окклюменции дать отпор наглому вторжению. Однако Гарри легко преодолел сопротивление. Взяв Феликса под контроль, маг развеял черные жгуты и заставил охранника выпить зелье.
Поттер уничтожил разбросанную посуду и неаппетитные остатки еды и питья с помощью чар и извлек чемодан, который поставил на ставшую чистой поверхность стола. Он открыл его и ловко переместил стражей тюрьмы, которые на самом деле находились под действием Напитка живой смерти, в него.
Гарри не мог не отметить иронии, левитируя чемодан за собой и извлекая заключенных из камер, находившихся под тем же зельем.
Для магглов, наверное, использование на заключенных Напитка живой смерти показалось бы варварством. Ведь для них лишение свободы, по идее, не главная цель. Им важно, чтобы преступник осознал, что его поведение социально опасное и неприемлемое для общества. За чем бы следовало раскаяние. И отбыв срок, такой человек должен был стать законопослушным членом общества. Это в идеале, то, что декларируется на бумаге. А вот у волшебников даже подобного не было. Единственная цель заключения преступников — изоляция, чтобы те больше не причиняли вред. И наказание. Куда же без него. Ведь, естественно, одним только Напитком живой смерти никто не довольствовался. К нему в пару шло зелье ночных кошмаров, гарантирующее каждому свой персональный ад.
Чтобы обойти всю башню Гарри потребовалось не так уж много времени. И вскоре он оказался на последнем этаже. Камеры, где находились самые опасные преступники, располагались полукругом вдоль стены. Сами стены, как и пол, были по цвету слегка темнее, чем на других этажах, и напоминали запекшуюся кровь. На входе, по бокам, стояли металлические крылатые статуи горгулий, выглядящие так, будто они всего-навсего заснули. Между камерами и входом было много свободного пространства — не меньше двух сотен квадратных метров.
Воспользовавшись распознающими чарами, Гарри оценил защиту и принялся ее снимать. С ней пришлось немного повозиться — поскольку она была и на стенах, и на полу, и на железных прутьях и даже статуи являлись частью системы охранных чар.
Если бы кто из магов оказался тут в этот момент, то был бы поражен густой магией, летающей в воздухе и видимой невооруженному глазу — она была золотисто-фиолетовой, а также сложности заклинаний, которые плел Гарри.
Перед тем, как защита пала, Поттер заметил, что если он дожмет ее, то сработают чары, которые оповестят о взломе. Не колеблясь, Поттер довел дело до конца и, не теряя ни секунды, открыл камеры и переложил всех заключенных в парящий чемодан. Затем закрыл его, уменьшил и положил в карман.
Наскоро создав черную мантию с капюшоном, он надел ее и затемнил иллюзией лицо. Только Гарри закончил, как раздались хлопки, оповещающие о прибытии стражей правопорядка.
Шесть волшебников в красных мантиях — универсальный цвет формы европейских авроров — слаженно направили на него палочки и без призывов к добровольной сдаче, как у магглов, одновременно напали. Шесть красных лучей полетели в Гарри. Легкий взмах палочки и перед ним появился серебряный щит, ярко светящийся от переполняющей его магии. Заклинания столкнулись с ним. Щит загудел, но с легкостью справился с вражеской магией.
— Левиафан меня дери, он слишком силен, а мне остался лишь месяц до пенсии, — пробормотал самый старший маг с сединой в коротких волосах. — Протокол десять! — гаркнул он, означающий, что цель имела максимальный уровень угрозы и для борьбы с ней можно использовать летальные заклинания, и нужна слаженность, ибо поодиночке их чары будут не способны нанести вред. — Код три, — крикнул старик и трое коллег его не подвели. С шести палочек сорвались струи алого огня, которые, не дойдя до серебряного щита, погасли, столкнувшись с ледяной стеной, сверкающей красным от магических ламп. Сквозь нее просачивался серый дым, заполняя все пространство.
— Код семь, — не успел самый старший договорить, как все уже создали пузырь, защищающий от подобных заклинаний. "Молодцы", — мысленно похвалил лидер.
— Эту стену только адское пламя расплавит, — сказал самый молодой — стажер — и старик не мог с ним не согласиться. Однако если невозможно растопить, то можно раздолбить.
— Код шесть, — дал приказ он и без колебаний шесть дробящих заклинаний высшего порядка полетели в стену изо льда — та раскрошилась, а трое авроров без инструкции создали щиты, взаимоусиливающие друг друга и охватывающие всех напарников. Секунду старик чувствовал радость, что затея удалась, но она быстро угасла. Когда сверкающие кусочки льда осели на полу, то оказалось, что противник исчез.
