— Код во... — начал старик, но было уже поздно. Ярко-золотистая вспышка, игнорируя щиты, охватила всех. Взмах палочки человека в черной мантии — щит треснул, будто мыльный пузырь, а серый дым, вдруг став черным, обездвижил их, дав золотистому сиянию пробраться в разум и погрузить их во мрак.
— Даже не размялся, — пожаловался Гарри в пустоту и быстро переместил авроров к заключенным в чемодан. Послышался хлопок — прибыло подкрепление.
"Вряд ли они будут искусней, — подумал Поттер. — Да и не хотелось бы на свидание опоздать". Поколебавшись секунду, он мгновенно стер следы своего пребывания заклинанием и воспользовался портключом.
Авроры, прибывшие по сигналу первой группы, застали лишь пустоту.
* * *
Катарина сегодня была удивительно прекрасна. Золотистое шелковое платье в пол чудесно оттеняло ее загорелую от солярия гладкую кожу — за несколько дней до этого в салоне ей сделали восковую эпиляцию. Накинув белую шубу, она шла под руку с обворожительным парнем, и ее самолюбие тешилось от того, что этот зеленоглазый красавчик сегодня принадлежал ей. Они выходили из Венской оперы в новогоднюю ночь, где играли известнейшую оперетту Иоганна Штрауса "Летучая мышь". Билеты стоили баснословно дорого. Но ей было все равно. Не она платила. Катарина ощущала счастье, словно маленькая девочка, попавшая в сказку.
"Нужно будет поблагодарить подругу за то, что забыла о встрече в музее, которую сама и назначила", — подумала она.
Обсуждая оперетту, Катарина со своим спутником сели в теплый салон такси — дорога, казалось, заняла минуты. Приглашение на чай к ней домой показалось ей самым естественным вариантом развития событий. Катарина, пьяная от радости и нескольких бокалов шампанского, улыбаясь, открыла двери своей квартиры:
— Проходи и будь как дома, — произнесла она, пропуская Гарри внутрь.
Ее двухкомнатная квартира в центре досталась от бабушки. Год назад она сделала качественный ремонт — с тех пор ей нравилось принимать у себя гостей.
Накануне Катарина прибралась — квартира просто сияла от чистоты.
— У тебя уютно, — прокомментировал Гарри, рассматривая светлые стены, дубовый паркет, мягкий диван и старинный шкаф, которые были видны из коридора. Вторая комната, спальня, была закрыта.
— Спасибо, — поблагодарила Катарина, снимая золотистые туфли на шпильках и наслаждаясь прохладой пола — ее ноги пылали от высоких каблуков. — Я на кухню, — сообщила она, впервые за этот вечер — или ночь? — чувствуя неловкость.
— Потом, — Гарри нежно приобнял ее за талию одной рукой, а второй выдергивая шпильки из ее волос. — Весь вечер хотел это сделать, — доверительно сообщил он, чуть понизив голос, глядя ей в глаза. Они оказались очень близко — Катарина могла разглядеть нереальную зелень его глаз и густые и длинные, на зависть многим девушкам, ресницы. Очарованная, она позабыла о неловкости и сама подалась вперед за поцелуем. Он ее не разочаровал, встретив на полпути. Целоваться Гарри умел.
"Лучше, чем мой бывший. И губы у Гарри совершенно не шершавые, как у Майкла", — некстати вспомнился прошлый парень, бросивший ее перед праздниками.
"С тобой потрясный мужчина, — сказала Катарина сама себе. — Тащи его в постель, не зря же столько времени в салоне провела, воображая этот момент, — решительно подумала она и, отстранившись, взяла его за руку и потащила в спальню.
Гарри улыбнулся.
...Катарина проснулась полностью отдохнувшая и полная сил. Она открыла глаза и, заметив, что Гарри еще спит, аккуратно раскрылась и на цыпочках покинула полумрак спальни, прошмыгнув в уборную. Быстро приняв душ и почистив зубы, пребывая в прекрасном настроении, Катарина тихо как мышка пробралась на кухню.
Первым делом она набрала воду в белый чайник с желтыми цветами и поставила его на зажженную плиту. Затем залезла в хромированный холодильник и достала жаренного гуся, испеченного и принесенного мамой, а также яйца. Поставив это на кремовую столешницу, она открыла деревянный навесной шкафчик и достала сахар, муку и небольшую кастрюлю.
...Через полчаса Катарина заворачивала порезанное мясо гуся в золотистые и ароматные блинчики. Положив их на белые тарелки, находящиеся на подносе, она разлила свежезаваренный натуральный кофе по чашкам и вместе с сахарницей поставила их рядом с готовыми блинчиками.
Оценив внешний вид еды и оставшись им довольной, Катарина взяла поднос и прошествовала с ним в спальню. Поставив принесенную вкуснятину на прикроватную тумбочку, она села на кровать.
"До чего же красивый парень", — в который раз отметила она, разглядывая его. Поразительно идеальная и гладкая кожа без изъяна так и манила. Катарина наклонилась и прикоснулась к губам Гарри, а руки стягивали с него одеяло, обнажая мускулистый торс. Не открывая глаз, он ответил на поцелуй, углубляя его. Она с приятным удивлением отметила, что у него не было неприятного запаха изо рта, а потом все мысли покинули ее, когда он нежно прикоснулся к соскам. Она застонала и села на него сверху... Завтракали они лишь через час.
Следующие три дня были одни из самых счастливых в жизни Катарины. Она еще долго вспоминала их с ностальгией. Однако так и не рассказала о них подружке — не захотела делиться счастьем.
* * *
— Почему ты мне не даешь поглощать рабов?! — эмоционально воскликнула невысокая темноволосая девочка с короткой стрижкой под мальчика. Ее темно-зеленые брюки были заляпаны чем-то красным, а светлая рубашка сейчас казалась серой.
— Ты знаешь ответ на свой вопрос, — спокойно ответила величественная женщина, сидя на белом кресле с изящными ножками. Красное платье соблазнительно облегало ее совершенную фигуру. Яркие лучи солнца струились сквозь арочные открытые окна, ласково прикасаясь к матово-белой идеально гладкой коже и блестящим, словно лучший шелк, длинным волнистым волосам, перевязанным красной лентой. В помещении было свежо, и легкий ветер теребил светло-золотистые шторы. На столике, возле кресла находилось два высоких хрустальных бокала, наполненных фиолетовой жидкостью и тарелка с овальными фруктами красного цвета, размером с орех.
— Ты просто не хочешь делиться, мама! Тебе их и так не достает. Ведь ты спокойно можешь переваривать по три-четыре мага средней силы каждый месяц, а обычных существ раз в десять больше. Я это точно знаю. Мне папа говорил! — крикнула девочка и, будто опомнившись, она испуганно закрыла себе рот ладошкой.
— Видимо, все, что я тебе говорила, прошло у тебя мимо ушей, — разочарованно покачала головой женщина и изящно махнула рукой. Золотое кольцо на среднем пальце с красным камнем с черными прожилками — Норфасаром — игриво блеснул на солнце. Напротив появилось еще одно кресло. — Садись и молчи, пока я не разрешу говорить, Элли, — приказала Сандавира.
Девочка послушно опустилась на созданный предмет мебели, но в ее взгляде стоял вызов.
— Повторю еще раз, а с твоим папой я тоже потом поговорю, — слегка зловеще протянула женщина. — Да, это частично верно. Но все зависит от сложности для усвоения дара у жертвы, возраста души, количества знаний и даже наличия талантов. Не стоит еще забывать что понятие "средний" — не означает равенство силы магов. У каждого будет свое индивидуальное время переваривания.
На лице Элли отразилось торжество, но Сандавира его проигнорировала.
— Вот поглотить можно больше, но это замедлит усвоение, — продолжила женщина лекцию. — Механизм, позволяющий съедать души, будет тратить часть сил на удержание поглощенной сущности, стоящей в очереди, и защиту от ее влияния на хозяина. Однако от чрезмерного количества душ возникает зависимость и безумие, которые без посторонней помощи не убрать. У каждого свой предел и мы выясним его, когда ты станешь старше... Да, я тоже прошла через такое, — ответила она на невысказанный вопрос. — Вот только по четыре души в месяц тоже не стоит перерабатывать, ведь чем больше магии в источнике, тем сложнее ее контролировать. А отсутствие контроля может негативно повлиять на тело. Лучше избирать самых талантливых с редкими дарами и поглощать только их, но делать между ними паузу, достаточную для того, чтобы приспособиться к новым объемам.
— У тебя же феноменальный контроль! Ему все завидуют, — не удержалась Элли и замолкла под строгим взглядом матери.
— Да, это так, — согласилась она. — Однако учитывая это, мне понадобится несколько месяцев, чтобы привыкнуть к увеличившемуся количеству магии, даже если я съем всего двоих магов средней силы. Из-за этого я стараюсь избирать только самых талантливых с редкими дарами и поглощать только их, не забывая делать между ними паузу, достаточную для того, чтобы приспособиться к возросшим объемам. Я открою тебе секрет, — улыбнулась Сандавира. — Если ты будешь больше тренироваться и добьешься такого же уровня контроля, как и у меня сейчас, я научу тебя направлять излишки магии на развитие души. Точнее на ту часть, отвечающую за поглощение. Поверь, это даст тебе очень многое в перспективе.
— Обещаешь? — по-детски спросила Элли.
— Обещаю, — кивнула Сандавира.
Счастливая, девочка встала с кресла и обняла мать, прошептав:
— Люблю тебя.
— И я тебя, милая.
Гарри тряхнул головой, выныривая из воспоминаний и ощущая сожаление, которое он тут же задавил. "У меня новая жизнь, — сказал он себе. — А прошлое — пусть остается в прошлом".
Душа Григоровича уже переварилась, а Гризильды все еще была на очереди.
Когда Гарри просматривал прессу, то наткнулся на заметку о фрау Клейн. В некрологе говорилось, что умерла она по естественным причинам. А о Григоровиче никто не упоминал. Не удивительно. Могли посчитать, что тот, из-за обострившейся паранойи, решил снова куда-то исчезнуть, никого не предупредив. Ведь для него было привычно месяцами не отвечать на письма и ни с кем не общаться. Газеты молчали и о краже маховиков времени. Министерство решило не предавать огласке?.. А вот случай с Австрийской тюрьмой имел резонанс в прессе. Правда ущерб, нанесенный "неизвестным", значительно преуменьшался.
Летом Гарри съест вейлу, а потом Рихарда. Под конец каникул его ждет зельевар, ради которого он и посетил Австрийскую тюрьму. Тот возглавлял один из научных отделов Гриндевальда во время Второй мировой войны. Большое количество негуманных опытов и жутких открытий, совершенных им во имя науки, подарили ему пожизненное заключение в тюрьме. Гарри не мог позволить этому гению бессмысленно гнить в камере, когда его талант, знания и опыт могли послужить на благо Поттера.
Несмотря на то, что Гарри раздобыл много магов, он не собирался поглощать их всех. Он выберет только самых талантливых — ведь в этом мире не существовало менталиста близкого к его уровню, способного помочь в случае, если он "переест". Да и не хотелось, как на первом курсе, из-за пошатнувшегося контроля от переноса и новой неподготовленной плоти, не способной и десятой части его мощи удержать без последствий, опустошать тело от магии.
Сотворение книги Памяти и ношение покрова силы его тогда выручили. Ведь в ту пору он не мог направлять излишки магии на развитие души из-за просевшего контроля, а поскольку без волевого направления энергия из источника пойдет туда, куда и задумано природой — в тело, в зависимости от приспособленности плоти результат мог быть разный: от внутренних повреждений до смерти. Опустошение позволяло отделаться только травмой, а не отойти в мир иной.
Незнание реалий нового мира в прошлом — не единственная причина, почему он целенаправленно не искал магов для поглощения. Увеличение силы принесло бы ему больше вреда, чем пользы. Лишь Гермиона из-за таланта стала его жертвой и то, малый объем ее источника почти никак на нем не сказался. А сейчас покров силы и ментальное моделирование боя помогут, если Гарри слегка перестарается и получит чуть больше магии, чем он сможет управлять. Но ключевое слово тут "слегка". И до этого лучше не доводить. Поскольку если Гарри резко и быстро увеличит резерв — для него это может закончиться летально.
Он поглотил фрау Клейн и Григоровича и теперь месяца три, а в идеале до лета, лучше не есть магов.
Устроив пленников в темнице на Мадагаскаре, Гарри посетил Катарину и провел с нею последнюю ночь, подарив на прощание золотой кулон за прекрасно проведенные дни — пришло время возвращаться в Хогвартс.
* * *
Дафна задумчиво рассматривала свое отражение в зеркале: светлые волосы, завитые в кудри, спускались немного ниже плеч — новая прическа ей шла — вынесла она вердикт. Темно-синее платье в пол из бархата было ей велико: оно было куплено специально для Рождественского бала и принадлежало миссис Гринграсс, но так понравилось Дафне, что она решила его померить. Его цвет под стать ее глаз очень шел ей.
Дафна задержала взгляд на линии декольте и расстроенно вздохнула. По сравнению с Миллисентой, которая уже обладала выдающимися округлостями в свои четырнадцать лет, Дафна не могла чем-то похвастаться.
Гринграсс вздрогнула, когда резко открылась дверь и с громким ударом закрылась, впуская маленький метеор — младшую сестру Асторию.
— Даф, ты еще не собралась? — выпалила та и, скопировав осуждающее выражение матери, протянула: — Не хватало еще из-за тебя опоздать.
— Не мели чушь! — раздраженно поджала губы Дафна, отворачиваясь от зеркала. — Еще три часа до отбытия поезда.
— А я о чем говорю?! — картинно воскликнула Астория и плюхнулась на кровать, застеленную лавандового цвета покрывалом, подобранным в тон к стенам. — Забудешь что-то и заставишь бедных домовиков в последний момент облазить весь дом в поисках пропажи.
— Это было лишь раз, — слегка покраснела Дафна. — На первом курсе. И вообще, это твоя вина! — с этими словами, придерживая подол платья, она направилась к открытой двери, прятавшей забитое нарядами помещение, служившее ей шкафом. — Ты стащила мой зачарованный гребень, и даже не обмолвилась об этом, наблюдая, как я его искала, — ее голос немного приглушился, когда она стаскивала с себя наряд.
— Было забавно, — без раскаяния сообщила Астория, улыбаясь воспоминаниям, но поймав свое отражение в зеркале, нахмурилась и отвернулась, переведя взор на шторы темно-фиолетового цвета — она страшно завидовала сестре, унаследовавшей белокурые волосы матери, а ей, младшей, достались темно-коричневые от отца. "Словно грязь", — заявляла она матери. "Как темный шоколад", — поправляла ее миссис Гринграсс.
— Только тебе, — мрачно заявила Дафна, надевая белую блузку.
— Да ладно, это уже в прошлом, — махнула рукой Астория. — И ты уже мне отомстила за тот случай.
— Отомстила? — переспросила Дафна, застёгивая пуговицы. — Нет, я всего лишь зачаровала вещи от воришек. Не моя вина, что кто-то, — выразительно глянула на сестру, — позарился на чужое.
— Я, между прочим, целый час с ожогами промучилась. И это с зельем! — Астория немного помрачнела, вспоминая тот эпизод.
— Зато это пошло тебе на пользу, — с наигранной заботой произнесла Дафна. — Теперь мне не придется жить в страхе, что моя сестра вырастет уголовницей. Даже больше, я спасла отца и мать от позора иметь дочь-воришку.
