Удержать мечту

— А меня, да и девчонок, спросить вы забыли? — да что же это такое? Какие еще сюрпризы будут?

— Ваше мнение никого не волнует. А теперь мне пора. До встречи, — Ветров изящно поднялся со стула и, коснувшись теплыми губами моей щеки, вышел из помещения, оставив после себя запах моря и денежную купюру.

За такую подставу убить мало Алекса. И что теперь будет? Если он меня и так терпеть не может, то и на отношениях в группе это скажется. Не знаю. Как говорила Скарлет О"Хара:

-"Я подумаю об этом завтра", — встав, вышла из-за столика и отправилась домой, а потом завалилась спать, оставив все проблемы на завтрашний день.

Понедельник — день тяжелый. Он не то чтобы тяжелый, он не подъемный. Наверное, многие со мной согласятся, что именно в этот день нет никакого желания куда-то идти и разгребать какие-то проблемы, но надо. Быстро вскочив, стрелой понеслась в ванную, где наспех умывшись, расчесала волосы, которые после сна стали одним большим узлом. Выпив чашку кофе, выбежала на улицу, заперев за собой квартиру.

Такие забеги я совершаю практически постоянно, так как с утра меня пушкой не разбудишь. Вот и страдаю.

— Привет, красавица. Подвезти? — раздалось сзади меня.

— Что? — переспросила, вытаскивая наушники и снимая капюшон черной толстовки.

— Подвезти? — лучезарная улыбка Тима, а это был именно он, стала увядать.

— Конечно. Извини, я тебя не слышала, — пожала плечами, садясь в машину.

М-да, думала будет проще, но... Не хочу его мучить, давать надежду...

— Как дела? — парень придвинулся ближе, пытаясь поцеловать.

— Тимофей, извини меня, но... Мы должны расстаться, — я не смотрела на него, боясь увидеть ненависть, презрение.

— Что? Почему? — парень взял меня за подбородок и резко развернул к себе лицом, сильнее сжимая пальцы.

— Тим, мне больно пусти! — черт, теперь будут синяки. Понимаю, что причинила ему боль, но дальше было бы еще хуже. Я не испытываю к нему никаких чувств. Макс, знаешь, иногда я начинаю тебя ненавидеть, потому что из-за моих чувств к тебе, причиняю боль другим!

— Тебе больно? А мне, думаешь, нет? Что, теперь скажешь, что мы слишком разные? Что я всего лишь друг, и ты любишь другого? — орал Тимофей, хватая меня свободной рукой за волосы.

— Да, я люблю другого! Не хочу причинять тебе еще большую боль. Тим, отпусти, — на глазах навернулись слезы, но я не дам им пролиться. Это...

— Это Ветров, да?! Ветров?!!!!

— Да!!!!! — прокричала я. Парень поник, отпуская мои волосы и подбородок.

— Прости. Тебе лучше добраться до универа самой, — как-то обреченно пробормотал он, распахивая передо мной дверь, в которую я выскользнула.

Черная машина рванула мимо меня и скрылась за поворотом. Вот и все.

Тимофей.

Что ж. Я проиграл. Говорят, что лучше проиграть одно незначительное сражение, чем всю битву. Держись, Ветров. Ты еще получишь свое, и я отомщу тебе за Олеську. Мне никогда не забыть, как она корчилась от боли, умирая у меня на глазах.

... Вся бледная, она лежала на кровати. Влажные волосы разметались по подушке. Под глазами залегли огромные синяки. Олеська была похожа на тень... Тень, которая уже почти исчезла...

— Тим... — шепчут ее потрескавшиеся губы.

— Да, милая, — взял ее холодные руки в свои, пытаясь согреть, но все было бесполезно...

— Знаешь... Я только сейчас поняла, что любила... тебя. Прости меня, — из уголков ее глаз, в которых застыла мука, потекли слезы, — Завтра я уже не проснусь, а мир будет жить дальше, даже не заметив, что меня не стало. Обидно... Про меня забудут уже на следующий день... И все...

— Нет! Ты будешь жить! Верь! Ты нужна мне! Я люблю тебя,— поцелуй... Какие у нее холодные губы... Как же я тебя ненавижу, Ветров! Это все из-за тебя! Она умирает!

— Нет... Прости меня за все. Я, действительно, тебя любила... — вздох... ее глаза остекленели, а сердце перестало биться.

— Неееет! — мой крик прорезал тишину квартиры, — Ты не можешь, не можешь меня оставить... Я люблю тебя.

Ее хоронили через три дня на Троицком кладбище. Белоснежное свадебное платье резко контрастировало с ее лицом цвета слоновой кости и с сиреневыми веками. Она лежала там... Такая прекрасная, казалось, будто Леська спит... Но скоро сон должен закончиться... Обман... Я обманывал себя, стоя под проливным дождем, оплакивавшим ее. Ее больше нет!

Гроб опустили в землю. Я ее больше никогда не увижу. Никогда... Такое, казалось, маленькое слово, а имеет такое огромное значение... Развернувшись, вышел с кладбища. По щекам текли холодные капли дождя. Я отомщу! Ты за все поплатишься, Ветров!

— Привет, красавица. Подвезти? — я знал, что Ларина всегда опаздывает, поэтому и решил ее подвезти, специально приехав к ее подъезду.

— Что? — переспросила она, вытаскивая наушники и снимая капюшон черной толстовки. Вечно ни черта не слышит, врубая свой любимый рок на всю мощность. У меня бы давно перепонки лопнули от такой музыки.

— Подвезти? — лучезарно улыбнулся, надеясь, что она из тех девушек, которых улыбка сводит с ума.

— Конечно. Извини, я тебя не слышала, — пожала Виолетта плечами, садясь в машину.

При других обстоятельствах, я никогда не стал бы с этой девахой связываться. Она странная. Вечно в наушниках, либо читает, улыбается неизвестно чему. В общем, ненормальная, как и ее мамаша.

-Как дела? — я придвинулся ближе, решив ее поцеловать.

— Тимофей, извини меня, но... Мы должны расстаться, — слова Лариной вывели меня из себя. Ненавижу, когда меня посылают!

— Что? Почему? — я взял ее за подбородок и резко развернул к себе лицом, сильнее сжимая пальцы.

— Тим, мне больно пусти! — ха, теперь останутся синяки!

— Тебе больно? А мне, думаешь, нет? Что, теперь скажешь, что мы слишком разные? Что я всего лишь друг, и ты любишь другого? — схватив ее за волосы, резко дернул их, заставляя Ларину взглянуть на меня.

— Да, я люблю другого! Не хочу причинять тебе еще большую боль. Тим, отпусти, — в глазах девушки стояли слезы, которые она с трудом сдерживала.

— Это Ветров, да?! Ветров?!!!! — черт! Везде этот придурок! Ненавижу!

— Да!!!!! — прокричала она. Я резко отпустил Ларину, хватая ртом воздух. Черт, ве опять повторяется!

— Прости. Тебе лучше добраться до универа самой, — произнес, распахивая перед ней дверцу и почти выталкивая ее из салона.

Что ж. Это, конечно, усложняет задачу, но... Так, теперь нужно заехать в редакцию, получить так сказать главное холодное блюдо. Месть, как говориться, подают холодной.

Я преподам тебе урок,

Его запомнишь навсегда ты.

Ты не забудешь моих слов,

Они пронзят тебя стрелой проклятой.

Я подаю холодной слово "месть",

Зато потом жарки твои страданья,

А мне плевать на все переживанья —

Я отомстил, и на покой теперь.

Ты все узнаешь скоро, погоди.

Тебе мои страданья отольются.

И я уйду, ну а вот ты...

Ты ото сна не можешь отвернуться.

Виолетта

— О, Ветка. Привет. А где твой защитник? — взъерошенный Скворцов пронесся мимо меня, затормозив у двери в кабинет.

— Нет больше защитника, — пробубнила я, перелистывая песню на плеере. Да, с Тимом, конечно, получилось... Ничего не получилось. Но так будет лучше: и для меня, и для него. Не хочу давать пустой надежды, которая обречена на увядание.

— Что так? Поругались? Или Ветров дорогу перебежал? — поинтересовался парень, иронично выгибая бровь. В этом был весь Скворчик. Эдакий шалопай, сующий свой веснушчатый нос во все дела, которые его даже не касаются.

— А Максим тут причем? — так, что-то здесь нечисто: вон как у Владика глаза горят.

— Так ты не знаешь? Вот, почитай! — он кинул мне какую-то газету, которую я умудрилась поймать на лету.

"Вот и закончился очередной чемпионат России по горному бегу. Можно с уверенностью сказать, что именно он был самым зрелищным из всех, которые когда-либо проходили у нас. Главными фаворитами чемпионата были Максим Ветров, именуемый Ветром, и Тимофей Сотов. Для всех зрителей было интригой, кто же из них победит. Одни были уверены, что это будет Ветер, занявший второе место на чемпионате мира, другие — Тимофей Сотов — чемпион России прошлого года. И вот последний, финишный круг... Кто же из них будет первым? Рывок... Еще один... И к финишу приходит первым... Максим Ветров, к которому тут же подлетела симпатичная девушка. Она тут же обвила шею победителя руками и поцеловала его. Кто же она?" — было написано на сером листке черным шрифтом.

Ниже была помещена черно-белая фотография, где Амалия, словно пиявка, впилась в Ветра. Отчего-то вдруг стало нестерпимо больно. Казалось, сердце пронзили раскаленным прутом и начали его медленно вращать. Снова... Снова эта ноющая боль... Вновь открытая рана... Какая же я дура, что умудрилась влюбиться когда-то так... Раз и навсегда... Ненавижу себя за это... И в кого? В этого несносного, хамоватого представителя золотой молодежи, с невероятными голубыми, как летнее небо, глазами...

Небо... Такое разное, загадочное и одновременно с этим — родное, любимое до боли. Небо — это свобода... Несбывшаяся мечта человека, который решил, что смог покорить его... Но нет! Оно всегда будет холодным, манящим и недоступным нам, простым смертным, которые отдают ему свою любовь, выжигающую душу, преодолевающую любые преграды...

Перед глазами поплыли черные точки, и я осела на пол, по-прежнему сжимая в руках газету. Вот и все. Мечты рухнули, а сердце разбилось вдребезги, покатившись по полу и попав под ноги Максима.

— Эй, ты чего? — Влад присел передо мной на корточки, тряся меня за плечи.

— Все... Все нормально, — с трудом удалось произнести, чтобы не выпустить на волю слезы, подступившие к глазам.

— Поверь, все будет хорошо. Ты много просто не замечаешь, — парень помог мне подняться.

-Да. Все будет хорошо.

Месяц спустя....

Как быстро и незаметно летит время... Ты не успеваешь оглянуться, а уже пора бы иметь семью, хотя, кажется, что еще недавно ты под стол пешком ходил... Парадокс, над которым бьются сотни ученых со всего мира, но так и не могут найти этому объяснения.

— Эй, Ветка. Ты что опять уплыла в свой мир? А почему без меня? Или вновь философствуешь? — раздался голос Алинки. М-да, всегда завидовала ее голосу, который даже сквозь наушники слышно.

— А... Нет. Я над музыкой к новой песне думаю, слова-то уже есть, а вот мелодия... С ней проблемы, — поделилась с подругой своей проблемой.

— Ну, с этим, помочь не могу. Извини, но мне медведко на ухо наступил, — улыбнулась она.

— Серега что ли? Знаешь, что не смотрю на вас — постоянно возникает мысль, что вы похожи на Машу и Медведь. Он — такой большой, в смысле, высокий, сильный, защитник. И ты... Маленькая мерзопакость, которая сует свой очаровательный носик всюду, — закончила я свою мысль, тут же схлопотав от Алинки подзатрещину.

— А еще подруга называется... Как ты могла? — наигранно надулась она, но на долго ее не хватило, и через секунду она уже заливисто смеялась.

— Виолетта, Алина, вы, барышни, нашли что-то смешное в моих словах? — поинтересовался Витольд Александрович. Надо сказать, что мужик он мировой. Нигде таких не найдешь. Все время он ходил в красных штанах на бретелях и клетчатой рубашке, чем жутко напоминал Карлсона. А еще он безумно любил мексиканские и бразильские сериалы. Иногда он даже отходил от основной темы лекции, начиная рассказывать о просмотренной им очередной серии "Санта Барбары". Я хоть сериал ни разу не смотрела, но знала его лучше, чем литературу, которую, собственно, Витольд Александрович и преподавал.

— Нет. Извините, этого больше не повториться, — сконфуженно улыбнулась Алинка, а я кивнула головой.

— Виолетта, а вы в последнее время какая-то странная, — профессор внимательно посмотрел на меня сквозь линзы своих очков с большими диоптриями.

— Да?

— Это все из-за Ветра! — крикнул Скворцов. Ну как же без него? Он у нас везде и всегда должен вставить свое слово, так сказать оставить след в истории. Наверное, именно поэтому его многие хотели в универе прибить.

— А что Максим? — Витольд Александрович проявил живой интерес к этой теме, и было ясно, что просто так мне уже от него не отделаться. У, Скворец, ты поплатишься!

— Ну... Он теперь будет в их группе петь, — скомкано промямлил Владик, заметив мой взгляд и кулак, не предвещавший ничего хорошего.

— Ой, Максимушка, а почему ты мне ничего не сказал? — все, Амалию понесло. Последний месяц она только сюсюкала с Ветром, а тот как-то отстраненно смотрел в окно. Но иногда в его взгляде была непонятная мне злость, направленная почему-то на меня. Нет, извините, а я в чем виновата? Что, это я, что ли, накладываю на себя тонну макияжа, прежде чем выйти из дома? Нет! Это мои напомаженные красной помадой губы он целует? Еще раз — нет! Так нефига на меня так смотреть, что аж мурашки по коже бегут. Да, мне сложно... Сложно прятать свои чувства, но раньше, же как-то могла? Вот и сейчас я удостаиваю его всего лишь холодного, ничего не значащего взгляда, как будто он — пустое место.

— Меньше знаешь — меньше морщин, — отмахнулся от нее Ветер, бросив хмурый взгляд на Скворцова, отчего тот даже сжался и попытался залезть под парту.

— Так. Все с вами понятно. Ну, раз мы оторвались от нашего занятия, то у меня для вас есть две новости. Хорошая и плохая. С какой начать?

— А обе сразу можно?

— Боюсь, что твой маленький головной мозг не сможет усвоить столько информации за один раз, Скворцов.

— А у меня еще и спинной есть, так что, по любому, усвоиться все.

— Эх, те бы красноречие, да в нужное русло... Цены тебе бы не было, — мечтательно закатил глаза профессор.

— Так и сейчас ее нет. Я бесценен, — все сокурсники засмеялись.

— Ну так вот, на чем мы остановились? Ах, да... Во-первых, со следующей недели назначены матчи по волейболу смешанных команд. Команда, победившая в этих матчах, будет представлять наш факультет. Во-вторых, Хэллоуин снова повесили на вас, дорогие мои, — Витольд Александрович сложил ручки на своем брюшке, давая тем самым понять, что на этом новости у него закончились.

— Я хочу в команду. Буду в волейбол играть, — раздался голос Амалии, тем самым разрывая тишину, повисшую в кабинете.

— Ами, извини, но что-то нам не хочется проигрывать, так что набирать команду будет Ларина, а вместе с ней и Ветров, — остудила пыл блондинки Валентина, наша староста.

— А вот Хэллоуин... Так, есть идеи?

— О, знаю! Нам споет Dark Angel, — ох, Владик, когда-нибудь язык доведет тебя до... далеко, в общем.

— Ну, вот. Начало положено. А теперь все свободны. Кстати, это последняя пара, так что можете топать домой, — обрадовал нас Витольд Александрович, собирая свои вещи и выходя из кабинета.

Студенты дружной гурьбой вылетели из здания университета и помчались по своим делам: кто-то на работу, кто-то в салон красоты, наводить марафет для предстоящего похода в клуб, кто-то домой, готовиться к завтрашним лекциям, кто-то в фитнес-центр, ну а мы с Алинкой — на репетицию.