Кратер Десперадо

— Кронт! Велена! Взгляните...

Ральф еще раз повторил свой опыт.

— Это просто течение, — сказал Кронт. — Бывает.

— Ты как хочешь, но я в эту воду не полезу...

— Какой ты впечатлительный! Велена, милая, ты что-нибудь про этот ручей знаешь?

— Веревка тебе милая, — огрызнулась девушка. — А здесь я не бывала и ничего не знаю. Ручей, конечно, в Быструю впадает. А можно ли в нем утонуть... попробуй — проверишь...

Кронт, прищурившись, смотрел на воду.

— Ладно, — сказал он наконец. — Все равно вымокнуть не хочется. Поищем, где дерево упало... может, перелезем...

— Как хорошо, что ты все решил, — зло пробормотал Ральф.

— Ну, должен же кто-то головой думать! — засмеялся Кронт.

Они побрели вдоль берега, по узкой тропинке, протоптанной зверьми. Между невысокими, причудливо искривленными деревьями буйно разросся багульник, изредка попадались и кустики голубики. Среди всеобщего увядания краснели ягоды брусники — крупные, темно-алые.

К упавшему поперек ручья дереву изгнанники подошли уже под вечер. В одну из гроз сосна не выдержала напора ветра и тяжело рухнула, создав мост через черную воду.

— Ну вот, — сказал Кронт. — Кто полезет первым?

— Ты, конечно, — отозвался Ральф. — Это ведь была твоя идея.

Кронт фыркнул, потряс дерево, пробуя его на прочность. Раскачав, перекинул свой мешок на другой берег — теперь пути назад не было.

Сосна даже не шелохнулась, когда Кронт ступил на нее. Он сделал несколько шагов, раскинув руки, чтобы удержать равновесие. Широкий ствол от долгих дождей намок, и сорваться со скользкой поверхности было легче легкого. Кронт решил не испытывать судьбу и опустился на четвереньки, надежно вцепился в дерево руками. Он продвигался, ощупывая каждый сучок. Подозрения Ральфа вдруг стали казаться вполне обоснованными — Кронт так и видел, как делает неловкое движение, падает и исчезает под водой, тихо, без единого всплеска.

Когда Кронт наконец добрался до другого берега, его мутило. Перед глазами сверкали водяные блики, голова была тяжелой.

— Лезьте быстрее, — крикнул он. — Как-то плохо на меня это болото действует...

Кронт был даже несколько удивлен, когда Велена и Ральф перебрались без всяких приключений. Правда, они тоже выглядели бледными и усталыми.

— Нужно убираться отсюда, — сказал Кронт.

На этот раз все были с ним согласны. Они взвалили мешки на плечи и зашагали прочь из болота. Конечно, умнее было бы вернуться вдоль берега к тракту, но они хотели быстрее оставить позади ручей. Изгнанники шли наискосок, полагая, что рано или поздно наткнутся на фенгарову дорогу, но до самого вечера так и не нашли тракт.

— Надеюсь, мы не заблудились, — мрачно пробормотал Кронт.

— Кое-где тракт делает петли, — сказала Велена. — Нам нужно остановиться. В потемках мы можем его и пропустить — он так зарос...

— И почему петля обязательно там, где мы сошли?.. Могли бы, кстати, и мост построить.

— А кому строить? Наши в такую даль не ходят.

— Вот из-за этого все и случилось!

Кронт разозлился на форпостовцев, которые не додумались построить нормальный мост через проклятый ручей. Он понимал, что они тут не при чем, но не мог сдержать свою злость.

— Ленивые твари! Сидят себе... даже дерьмо из-под задницы выгрести лень. Бешеная Тарра их охраняет — они и рады. А самим что полезное сделать недосуг. Уроды проклятые!

— Да кто бы говорил!

— Молчи, девка!

Он отшвырнул Велену, так, что она больно стукнулась локтем о сосну, а сам стал разбирать вещи.

— Не смей ее трогать, ты! — Ральф потянулся за мечом.

— Да ладно, ладно. Просто раздражает меня все...

Девушка молча отвернулась. Как же она хотела отомстить ему, заставить умолять о прощении. Чтобы он смотрел ей в глаза и мучился.

Велена чуть не разрыдалась от собственного бессилия. Женщина может мстить только подло, исподтишка. Благородные дуэли и более-менее честные драки — удел мужчин. Она должна ненавидеть долго и тайно. А потом использовать яд. Или интригами сделать жизнь невыносимой. Или заставить другого мужчину отомстить за нее.

Велена знала немало осенних плодов, которые убили бы Кронта медленно и жестоко. И в этот момент ее ненависть была настолько большой, что она лишь улыбнулась бы, видя его страдания. Ее удерживала не жалость, а осознание того, что он умрет не с ее именем на губах, не зная кто и почему сотворил с ним такое.

Девушка присела на корточки у куста веретейника. Молодое растение было усыпано черными водянистыми ягодами — угости ими своего врага и сможешь навсегда забыть о нем. "Нет, нет", — прошептала Велена веретейнику, но не удержалась и сорвала несколько плодов. Она растирала их между ладонями, чувствуя, как сок начинает жечь кожу. Отрава ее не убьет, но возьми она такими руками еду и подай изгнаннику... возможно, он и не умрет, но ослепнет наверняка. Девушка вдохнула нежный травянистый запах яда со своих ладоней. Она понемногу успокаивалась, ярость ушла, впиталась в мох вместе с соком веретейника. Осталась только тихая печаль. Зачем мстить, если долина убьет Кронта вернее и, возможно, куда более жестоко, чем она.

— Велена? — к ней подошел Ральф.

Девушка поспешно встала, отошла от ядовитого куста.

— Что тебе?

— Я просто хотел сказать, что не позволю Кронту обидеть тебя.

— Да? Да? — Велена презрительно рассмеялась. — Вы лицемер, ваше проклятое сиятельство! Почему вы не вздумали предложить свою помощь, когда он заставил меня тащиться через всю долину? Вам плевать на меня, вас беспокоит лишь ваша благородная задница!

— О, конечно! Я — бесчувственная сволочь! Что ж, не стану навязываться, леди... Вы, кстати, могли бы уйти еще у ручья, там-то никто за вами не следил.

— Убирайся. Оставь меня.

Велена изо всех сил сдерживала слезы — разрыдаться перед Ральфом было бы унизительно. Еще одно доказательство ее слабости. Он, как и положено джентельмену, начнет утешать ее, а она будет думать "какая же я дура, что так глупо попалась".

— Уходи.

Ральф развернулся на каблуках и ушел.

Ночь выдалась холодная. Ральфу приснилось, что он дома, абсолютно голый бродит по запорошенному снегом замку Коэн. Когда он проснулся, нос был заложен, а в горле саднило. В самом дурном настроении Ральф налил воду из фляжки в котелок и стал кипятить, надеясь, что горячий чай хоть немного поможет. Кронт перебирал запасы. Велена спала, устроив себе настоящий кокон из одеял и одежды.

Когда в котелке забулькало, Ральф осторожно снял его с огня, бросил немного черничных и брусничных листьев. Подождал пока заварится. Плеснул горячего чая в оловянную кружку, подул, пригубил. Горячее питье обожгло небо.

— Проклятье... — пробормотал Ральф, часто вдыхая ртом холодный воздух.

— Я вот тоже думаю, — подошел Кронт, — во имя всех мертвецов, ну почему нас изгнали в такое мерзкое время года? Могли бы летом... тогда б такой путь лишь в удовольствие...

— К лету ты бы сгнил уже...

— Какой ты учтивый, высокородный... всегда умеешь поддержать беседу...

Ральф только хмыкнул. Холодное серое утро не располагало к разговорам, даже ругаться было невмоготу. Больше всего он хотел найти какую-нибудь медвежью берлогу и залечь там до весны.

Конское ржание разорвало тяжелый влажный воздух. Ральф вздрогнул, вскочил, оглядываясь. Кронт схватился за меч.

На мшистом пологом холме чуть поотдаль от их лагеря остановился всадник. Его конь, бледно-серый, как осеннее небо, переступал ногами, встряхивая длинной гривой. Человек натягивал поводья, с интересом оглядывая изгнанников. Черный плащ с капюшоном скрывал его лицо и фигуру, но не мог спрятать клинок у пояса.

— Эй! Ты! — крикнул Ральф.

Всадник развернул коня, пришпорил — и они в момент исчезли за деревьями. Словно и не было их вовсе.

— Хм-м, — промычал Кронт. — Хм.

— В долине нет лошадей... — подошла взволнованная Велена.

— Кроме верноновских.

— Думаешь, его отряд уже близко? — Ральф больше ужаснулся, чем обрадовался этой новости.

— Может, и близко. Тем лучше — меньше шататься по проклятому дождю. Надо их найти, поговорить...

— Они же бандиты! — сказала Велена.

— Ну, лично я ничего не имею против бандитов, — усмехнулся Кронт. — Правда, Вернон может нас и не принять. Иногда проще прирезать, чем разбираться кто да откуда... Плохо, что он о нас раньше узнал, чем мы о нем.

— Я бы предложил убираться отсюда, да побыстрее, — сказал Ральф.

Кронт только кивнул.

Собрались они в момент, не обращая внимания на начавший моросить дождь. Ральф забыл о своем горле, хотя оно все еще побаливало. Теперь куда важнее было добраться до Вернона прежде, чем тот решит прибить незнакомцев. Ральф слышал от брата о привычках наемников — к незваному гостю они всегда относятся с интересом, по крайней мере, всегда выслушают, что тот о себе расскажет. Но одно дело, когда гость приходит сам, а другое — когда его волокут за шкирку твои люди. В последнем случае вернее ожидать не беседы, а допроса с петлей над горячими углями в качестве последнего аргумента.

Через несколько часов, изгнанники вышли на фенгаров тракт.

— О, наш тракт! — воскликнул Ральф, будто встретил старого друга.

— Ему нужно что-то дать... — тихо сказала Велена.

— Кому?

— Тракту. Сделай дороге подношение и она будет благосклонна к тебе. По крайней мере, так мне бабка говорила.

Ральф скептически хмыкнул: он всегда настороженно относился к подобным суевериям.

Кронт присел на корточки и вырыл ножом небольшую ямку. Покрошил туда хлеба, капнул воды из фляжки.

— Как думаешь, этого ему хватит? — спросил он мягко, будто пытаясь загладить вчерашнее.

Велена кивнула, присела рядом и засыпала ямку землей. Выровняла поверхность, начертила пальцем руну пути. Мокрая земля была бархатистой на ощупь. Девушка дотронулась до нее еще раз, углубляя линии.

Потом вытерла руки о влажный мох и пошла следом за изгнанниками. Кронт уже не следил за ней, и Велена могла бы убежать. Дошла бы домой — пусть впроголодь, замерзая ночами. Но дошла бы. Она напряженно обдумывала побег, все яснее понимая, что никуда не уйдет. Особенно сейчас, когда близко Вернон. И мальчишка, которого он украл. Она вспомнила Ланду, мать бедного пацана. Веселая, здоровая женщина за несколько дней осунулась и похудела. А когда стало ясно, что никто не пойдет выручать ее ребенка, ушла сама. Через неделю ее тело нашли возле одной из ловушек долины: Ланда всегда была домашним человеком, она не знала, как избегать опасных мест в лесу. Тяжелое ржавое копье упало на нее сверху, пробив голову. Женщина не успела ничего почувствовать — иногда долина бывает милосердной.

Глава 8

Вторая часовня

Брусника оставляла во рту кисловатый привкус. Ральф сплюнул — за всю свою жизнь он не ел столько ягод, как сейчас. Голода они не утоляли, скорее, наоборот, но приносили хоть какое-то разнообразие в меню из черствого хлеба и твердых, как камень, вяленых рыбок. Изгнанники нашли парочку подосиновиков, но их можно будет приготовить только вечером, на привале.

— Проклятый лес...

— Что, высокородный, по пирожным соскучился?

Кронт хрипло засмеялся, но Ральф даже не обернулся к нему. Постоянный холод, усталость, монотонная ходьба притупили его чувства. Иногда ему казалось, что все происходит с кем-то другим, а он, Ральф Коэн, младший сын имперского барона и наследник всего состояния, бесстрастно наблюдает со стороны, как в театре.

Промозглый ветер нес влажную хмарь — полудождь, полутуман. И как не прячься, как не закутывайся в плащ, все равно липкий холод пронизывает насквозь. Ральф уже не вспоминал тепло родного дома, на размышления просто не хватало сил. Он шел, не задумываясь, куда и зачем. Домашние, замок Коэн, даже Форпост, казалось, остались в другой жизни. А здесь были только двое — он и дорога.

Он бездумно отмеривал шаги, глядя больше в землю, чем по сторонам. На зеленом мху ярко краснела брусника, выделялись темно-коричневые шляпки грибов. Иногда Ральф поднимал глаза: не мелькает ли за деревьями светлый конь. Но всадник больше не показывался. Следы подков на тракте то исчезали, то вновь появлялись — видимо, наемник Вернона все еще ехал впереди них.

Погруженные в невеселые мысли, изгнанники чуть было не прошли мимо второй часовни. Маленькая, засыпанная хвоей и осиновыми листьями, она скрывалась за кустами можжевельника. Ее стены, изначально белые, приобрели рыжеватый оттенок.

Часовня сохранилась лучше, чем первая. Ни крыша, ни стены не обвалились, только потрескались от времени, да позаросли мхом.

— Ох, наконец-то никакая пакость не льется сверху! — сказал Кронт, заходя внутрь.

— Мы должны остаться здесь на ночь. Надоело спать под дождем, — Ральф положил у стены свой мешок.

— Угу... Слушаюсь, ваше превосходительство! — насмешливо пробормотал Кронт, но спорить не стал.

Они разожгли костер на пороге — чтобы дым не шел в часовню. Сырые дрова разгорались тяжело, норовя потухнуть. Ральф и Кронт по очереди высекали искры из огнива на можжевеловые щепки, раздували маленькое трепещущее пламя. Уже скоро от нанизанных на веточки грибов запахло жареным. Пока они возились с ужином, наступил вечер. Ветер скрипел ветвями, по лесу шуршал дождь, но под крышей было сухо и уютно. Отблески огня играли на белом мраморе статуй, обступивших алтарь.

Ральф завернулся в одеяло, прислонился спиной к стене. Ноги гудели от усталости, болели натертые лямками мешка плечи.

Через полуприкрытые веки он смотрел на статуи, которые, казалось, оживали рядом с пламенем. Три мужчины и три женщины. Ральф узнал святого воина Измаила с длинным мечом в руке и огромным луком за спиной. Хотя в клане Коэн не поклонялись Всеединому, картина с ликом святого висела на почетном месте — говорили, он защищает и вдохновляет всех, занимающихся ратным делом, вне зависимости от вероисповедания. Скульптор изобразил святого Измаила несколько иным, нежели предписывал канон. В нем не было той величественной отрешенности, что помнилась Ральфу по картине. Это был просто воин — сильный, с настороженным взглядом хищника.

Кого изображали остальные статуи, Ральф не знал. Они тоже казались более человечными, чем это пристало святым, но не восхищаться мастерством скульптора было невозможно. Мощные мужские фигуры, грациозные женские. Отблески пламени и резкие тени придавали еще больше выразительности мраморным изваяниям.

Когда Ральф заснул, ему привиделось, что каменные святые изгибаются в диком варварском танце, а всадник в рогатом шлеме скачет по кругу, и оглушительно грохочут подковы его коня.

Наутро зарядил проливной дождь. Кронт сунул нос за порог, полюбовался на стену воды и сказал, что никуда в такую погоду не пойдет. Ральф и Велена тоже не слишком рвались в путь. Они доели остатки грибов, втащили внутрь мокрые дрова и оставили их у костра — пусть хоть немного подсохнут. К счастью, небольшой карниз укрывал огонь от дождя.

Впервые за несколько дней изгнанникам было нечего делать. Они послонялись по часовне, разглядывая скульптуры, мозаику и фрески. Немного почистили мох, который скрывал барельефы, выбросили куски обвалившейся штукатурки.