Властелин обезьян

— Не тяни вола за яйца, — посоветовал Терри. — Расскажи по порядку, кто такой Властелин Обезьян, где живет, как выглядит, чем занимается...

— Кто такой — никто толком не знает, — стал объяснять Рафаэль. — Где живет — в глухих чащобах, но это неинформативно, у любого народа нечисть всегда живет в труднодоступных местах. Как выглядит — неизвестно, никто ни разу не видел. Чем занимается — тоже загадка.

— Ты меня дурачишь, — сказал Терри.

— Не дурачу, — возразил Рафаэль. — Я же говорю, с Властелином Обезьян все очень сложно. Сказки ясно описывают только одну связанную с ним вещь — его проклятие. Властелин Обезьян покровительствует обезьянам, и когда их кто-то обижает, он накладывает на обидчика проклятие. Думаешь, почему ниггеры никогда не охотятся на бонобо? Из отвращения к каннибализму? Совсем нет! У нас в Мапуте человечину жрать не принято, но у нас ниггеры цивилизованные, а те, кого реально из Конго привезли, они только потому обезьян не жрут, что Властелина боятся. Друг друга только так жрут, а обезьян боятся.

— Удивительно, — сказал Терри. — Я не знал, что в Бампассе есть людоедство.

— Теперь уже нет, — уточнил Рафаэль. — Когда бабла полно, глупо жрать человечину, проще свинину купить, она вкуснее и полезнее. Есть, правда, народы, у которых людоедство ритуальное, но в Бампассе таких нет. Но в Анастасовке, например, живет бабка из конгоидов, она сама лично жрала человечину, когда маленькой девочкой была. А пигмеи из Васиной Поруби — вообще дикие, только вчера с пальмы слезли. Так к чему я...

— Властелин Обезьян запрещает охотиться на бонобо, — напомнил Терри.

— Да, точно, — вспомнил Рафаэль. — Но между рассказчиками есть разногласия. Одни говорят, что жрать бонобо на самом деле можно, если, например, найдешь труп в лесу, нельзя только убивать самому. А другие говорят, что даже труп есть нельзя. А некоторые даже считают, что если бонобо не убить, а всего лишь изнасиловать, то Властелин Обезьян тоже обижается. Но я в это не верю.

— Почему? — спросил Терри.

— Ну... так, — сказал Рафаэль и почему-то смутился. — Так о проклятии. Если Властелин Обезьян, не дай бог, на кого-то обиделся, он проклинает не конкретного человека, а всю деревню в целом. Он как бы говорит своим бонобо, дескать, такая-то деревня отныне проклята, и людей в ней с этого момента как бы нет, а те, кто есть — как бы не совсем люди. Бонобо как бы говорят, ага, типа, мы все поняли, и перестают считать проклятых людей за людей. Заходят в деревню без страха, залезают в дома...

— А собак за собак они тоже перестают считать? — спросил Терри.

— Про собак не знаю, — сказал Рафаэль. — Наши легенды про это ничего не говорят. По идее, собак они должны продолжать бояться, на собак-то проклятие не действует... А может, действует, я точно не знаю...

— Да бог с ними, с собаками, — сказал Терри. — Что дальше с людьми происходит после наложения проклятия?

— Порча наводится, — сказал Рафаэль. — Порченные люди становятся более красивыми и харизматичными...

— Какими-какими? — переспросил Терри.

— Харизматичными, — повторил Рафаэль.

— Слышу, не глухой, — поморщился Терри. — Что это слово означает?

— Ну и кто из нас дикий ниггер? — рассмеялся Рафаэль. — Извини, не хотел обидеть. Харизматичный человек — такой, которого все любят. Хороший вождь, например, или хорошая проститутка.

— Теперь понял, — кивнул Терри. — А что плохого в такой порче? Если каждый становится красивым и этим самым...

— Поначалу все и есть хорошо, — согласился Рафаэль. — Плохо становится потом. Люди утрачивают моральные качества, начинают неразборчиво спариваться каждый с каждым, не считаясь ни с полом, ни с возрастом, ни со степенью родства...

— А разве у вас по жизни не так? — удивился Терри.

Рафаэль снова рассмеялся.

— Ты к нам в деревню пять лет ходишь, а до сих пор почти ничего не понял, — сказал он. — У нас очень строгие понятия насчет секса, просто к туристам они не относятся. У нас не принято говорить об этом, но туристов у нас не считают за людей. Это как обезьянку трахнуть или еще какую зверушку... Дело житейское, со всеми случается, но вслух говорить об этом не принято.

— Век живи, век учись, — сказал Терри.

— Дураком помрешь, — добавил Рафаэль и рассмеялся в третий раз.

— А проводники туристов у вас тоже как бы зверушки? — спросил Терри.

— Конечно, — кивнул Рафаэль. — А какая разница? Проводник, не проводник, все одно чужой.

— Ладно, — сказал Терри. — Давай вернемся к нашим... гм... проклятиям. Допустим, на деревню наложено проклятие, деревенские жители неразборчиво совокупляются друг с другом, что дальше?

— Массовые убийства на почве ревности, — объяснил Рафаэль. — Мы, ниггеры, очень ревнивы, особенно мужчины. И еще у нас бывает боевое безумие, как у викингов, только опаснее. Если ниггер знает, что можно кого-то убить и ничего за это не будет, ниггером может овладеть боевое безумие, он тогда хватает автомат или что под руку подвернется, и убивает всех подряд, кого увидит.

— Непохоже, чтобы здесь такое происходило, — заметил Терри.

— Непохоже, — согласился Рафаэль. — Я потому и не говорю однозначно, что это Властелин Обезьян. Но первые признаки налицо, сам видишь.

Терри посмотрел на бонобо, сидевшего на подоконнике. Бонобо посмотрел на Терри, перестал искать блох в собственной шерсти и принялся мастурбировать. Терри навел на обезьяна винтовку и щелкнул предохранителем.

— Ты чего... — ахнул Рафаэль. — Властелин же...

— Я не люблю, когда меня не считают за человека, — сказал Терри.

— Ух, ух, ух, бя, — укоризненно сказал обезьян и полез обратно в форточку.

— Обиделся, — сказал Рафаэль. — Зря ты его так.

— А мне наплевать, — сказал Терри.

Следующие полчаса они искали людей. Всюду искали, по всему зданию, но никого не нашли. Было ясно, что люди покинули Новоселки в спешке, без вещей, но как, почему и куда они все в итоге направились — так и оставалось непонятным. Нигде никаких записок и вообще ничего, что могло бы пролить свет на загадку. Рафаэль попробовал позвонить теще, но ее телефон отозвался из соседней комнаты, он там лежал на прикроватной тумбочке, а самой тещи нигде не было.

В одной комнате при входе в санузел Терри нашел еще одно подозрительное пятно, но что здесь пролилось — чай, кофе, человеческая кровь или обезьяний понос — было непонятно.

— Сдается мне, ничего мы тут не найдем, — сказал Терри.

Рафаэль вздохнул и пробормотал нечто неразборчивое.

— Ты теперь куда? — спросил Терри. — Тебя, наверное, обратно в Мапуту отвезти надо?

Рафаэль посмотрел на него как на идиота.

— Обратно в Мапуту меня отвозить не надо, — сказал он. — Что я, дурак, проклятие распространять? В родное село я уже никогда не вернусь.

— А куда отправишься? — спросил Терри. — На большую землю?

— Гиенам на корм, — ответил Рафаэль. — Ты разве не понял? Мы скоро умрем, все четверо. Те, кто повстречал Властелина Обезьян, долго не живут.

Терри снова показалось, что ниггер его разыгрывает. А может, и нет... С примитивными народами никогда не поймешь, где у них фатализм, а где первобытный юмор.

— Пойду к клиентам, — сказал Терри. — Небось, уже заждались.

— Они тоже умрут, — сказал Рафаэль.

— Все умрем, — буркнул Терри себе под нос.

Они вышли на улицу. Машина стояла на прежнем месте, но ни Кота, ни Елки в ней не было, тоже куда-то делись. В принципе, можно следы проследить... Хотя нет, не надо ничего прослеживать, вон, там, справа, что-то послышалось...

Спереди-справа, не очень далеко, донеслись неразборчивые вопли, будто два мужика ругаются... нет, уже дерутся. Вот к воплям добавился женский визг, отчетливо прозвучало "пидор черножопый"...

— Там Кот! — воскликнул Терри. — Быстрее!

— Торопиться больше некуда, — сказал Рафаэль, но не остался на месте, побежал следом за Терри неторопливой трусцой.

Из калитки в высоком заборе, окружающем непонятно что справа от перекрестка, вывалился чернокожий подросток. Был он голый и мокрый, будто только что из речки. Глаза у негритенка были шальные, а из ноздрей широкими полосами струилась кровища. Терри не сразу понял, что это кровища, на темной ниггерской коже она сама на себя непохожа.

Увидев белого мужика с ружьем, негритенок не удивился и не испугался. Оскалил ярко-белые зубы (точь-в-точь как у бонобо, только без торчащих клыков) и набросился на Терри с агрессивным воплем. Терри вскинул винтовку, снял с предохранителя, но выстрелить не смог, палец отказался сгибаться на спусковом крючке, будто парализовало. А ниггеру только того и надо было, ударил, подлец, босой пяткой в предплечье, винтовка вылетела из рук и полетела невесть куда, кувыркаясь в воздухе. Тогда подлый пиггер Протянул руку, чтобы схватить оружие, но не успел, Терри на него набросился, засадил тяжелым ботинком в бедро, хотел добавить другой ногой в туловище, но негритенок завизжал, извернулся по-обезьяньи и побежал прочь.

Хлестко громыхнула винтовка, звуковой волной ударило по ушам. На темно-коричневой спине негритенка, под левой лопаткой, появилась красная точка. Мальчик нелепо дернулся и упал в дорожную пыль, как подрубленный. Падая, он перевернулся на спину, и стало видно, что левой половины груди у него уже нет. Терри всегда заряжал первый патрон разрывной пулей — в джунглях при встрече с крупным зверем останавливающее действие пули важнее всего, а бронебойность большой роли не играет.

Терри обернулся. Рафаэль протягивал ему винтовку, лицо его оставалось невозмутимым. Терри посмотрел на оружие и подумал, что надо выругаться. Но ругаться не хотелось, какая-то неведомая сила (Властелин Обезьян?) словно высосала из его души все эмоции. Терри чувствовал себя как андроид, но у андроида всегда есть программа, которой он руководствуется, а у Терри никакой программы нет, он сейчас словно сдутый воздушный шарик. Смотрит на свое ружье в руках Рафаэля и ничего не делает, хотя знает, что нужно протянуть руку и забрать оружие, пока этот маньяк черножопый еще кого-нибудь не пристрелил.

Рафаэль положил винтовку на землю, перешагнул через нее, подошел к Терри вплотную и влепил пощечину. Неестественный паралич, овладевший Терри, моментально исчез.

— Ты чего, сдурел совсем?! — заорал Терри во весь голос.

— Нет, не сдурел, — ответил Рафаэль и отступил на шаг. — Просто привел тебя в чувство. Раньше не доводилось видеть свежих покойников?

— Доводилось, — растерянно произнес Терри. — Сеньку Косорукого в позатом сезоне крокодил утащил, потом еще... А что?

— Когда я жил в Полтаве, — сказал Рафаэль, — у нас в гетто масаи однажды устроили восстание. Знаешь ту историю, да? Ну, кто не говорит на суахили, тот обезьяна, того распять на кресте, как Иисуса... Масаи, правда, тоже на суахили не должны говорить, у них раньше своя мова была, но это как бы не считается...

Терри нервно сглотнул.

— Что-то такое читал в блогах, — сказал он. — А ты там сам лично побывал?

Рафаэль кивнул.

— Кто там был, того уже ничем не испугать, — сказал он. — У тебя конопля есть?

Терри отрицательно помотал головой.

— А табак? — спросил Рафаэль. — Плохо. Тебе покурить надо, чтобы быстрее отпустило. А в целом ты неплохо держишься.

Взгляд Терри, рассеянно блуждающий вокруг, упал на мертвого негритенка. Мальчик лежал поперек дороги, раскинув конечности, сухая пыль под ним превратилась в полужидкую грязь. А над развороченной грудью кружила муха.

— Зачем ты его убил? — спросил Терри.

— А чего его беречь? — пожал плечами Рафаэль. — Он такой же мертвец, как мы с тобой. Только мы спокойные, а он на людей кидается.

Над забором появилась размалеванная морда самки-бонобо, той самой, что полчаса назад корчила Коту рожи. Кстати о Коте...

— Ух! — сказала обезьяна. — Ух, ух, ух!

Терри протянул руку и взял у Рафаэля винтовку.

— Уи-и-и! — закричала обезьяна и скрылась за забором.

Терри подавил желание засадить по забору длинной очередью. Непонятно зачем, но очень захотелось так сделать, а в следующее мгновение нелепое желание исчезло, так же молниеносно, как появилось.

— А ты уверен, что здесь никакого наркотика не распылили? — спросил Терри.

Рафаэль коротко хохотнул.

— Абсолютно уверен, — сказал он. — Там, в гетто, я то же самое чувствовал, что у тебя сейчас на морде написано. Ты привыкнешь. Хотя нет, не успеешь привыкнуть, помрешь раньше.

— Да пошел ты на хер! — воскликнул Терри. — Заколебал уже! Умрем, умрем... Да мне насрать!

Калитка шевельнулась, в щели показалась настороженно-испуганная морда Кота. Терри закинул винтовку на плечо, чтобы не пугать клиента еще сильнее, и закричал:

— Кот, Елка, идите сюда, не бойтесь! Все в порядке!

Услышав последние слова, Рафаэль саркастически хмыкнул, но вслух ничего не сказал.

Калитка открылась, Кот вышел на дорогу. Он почему-то был мокрый, словно из ушата окатили. Следом из калитки появилась Елка, голова тоже мокрая, но платьице сухое. А в руке держит мокрые трусы, с них капает. И босиком.

— Елка, где твои туфли? — спросил Терри.

— Ах да! — воскликнула Елка, всплеснула руками и случайно хлопнула себя по морде мокрыми трусами.

Кот нервно заржал. Елка снова скрылась в калитке.

— Что случилось? — спросил Терри.

Сначала Кот непристойно выругался, но затем стал говорить по делу:

— Вот тут, — он указал пальцем в придорожную канаву, — валялся негритенок, вот этот, — он ткнул пальцем в сторону трупа. — Бухой в дрова. Рядом бутылка вискаря... кстати...

Кот нагнулся, затем присел на корточки, пошарил рукой в примятой траве.

— Вот она! — радостно провозгласил он.

Продемонстрировал всем полупустую бутылку "Джека Дэниелса", отвинтил крышку, отхлебнул из горла. Поморщился, отхлебнул еще.

— Дай мне тоже, — попросил Рафаэль.

Терри подозрительно посмотрел на него и ничего не сказал. Рафаэль бросил на Терри косой взгляд и добавил:

— Пожалуйста.

Из калитки появилась Елка, теперь она была в тапочках. Протянула руку, схватила вискарь, сразу выпила граммов сто залпом.

— Не увлекайся, милая, — сказал ей Кот.

— Остальное пополам, — сказал Терри.

Рафаэль взял бутылку, бросил на нее тоскливый взгляд, отхлебнул из горла. Вылакал не половину, а примерно две трети, но Терри сделал вид, что все в порядке, не поднимать же скандал из-за такой ерунды.

— Что у вас тут случилось? — обратился Терри к Коту. — Валялся бухой ниггер, дальше что?

— Не бухой, а похмельный, — уточнил Кот. — Но похмелье у него было обалденно тяжелое, я чуть не блеванул, как его увидел. Елка ему вштырила антипойсон, но не вирусный, а плазмидный, одноразовый...

— И Коту тоже до кучи, — вставила Елка.

— Да, и мне тоже, — согласился Кот. — Мне тоже нехорошо было с утра, а как этого увидел, так совсем поплохело. А потом он стал к Елке приставать. Да так напористо, сграбастал в охапку, завалил в бассейн...

— Так вот почему вы все мокрые! — догадался Терри. — Погоди... А ты почему мокрый?

— Я потом тоже в бассейн полез, — объяснил Кот. — Не трахаться, просто освежиться захотелось. А раздеться забыл.