До и после Победы. Книга 3. Перелом. Часть 5

С весны 1939 года боевые действия вновь активизировались. В марте 1939 года японцы внезапным ударом захватили Наньчан — город к югу от Ухани, в котором в 1927 году произошло Наньчанское восстание коммунистов, с которого и пошла Красная армия. И уже от Наньчани японцы стали продвигаться на запад — на Чаньша — китайские резервы были далеко и японцы пользовались благоприятной возможностью. Но вскоре резервы начали подходить, они сначала остановили, а затем и отбросили обратно японцев, но на этом не остановились и в результате последовавшего контрнаступления китайской армии японцам пришлось оставить город, повторно они смогли его занять в августе 1939 года, но в октябре снова его потеряли — китайские войска остановили наступление на Чанша, а потом в результате контрнаступления снова отбросили японцев — почитай весь год шел кровавый тяни-толкай в районе в пару-тройку сотен квадратных километров. И разгром японцев весной 1939 года был бы еще существеннее, если бы не желание милитаристов беречь свои силы — милитаристы просто не поддерживали своих соседей — таких же милитаристов или войска центрального правительства — в наступлениях — либо просто не двигались с места, либо делали это слишком медленно или слишком малыми силами. Частично причиной тому было то, что Чан Кайши замкнул на себя поставки вооружений из других стран, а милитаристам передавал вооружения от случая к случаю. Они делали попытки договориться напрямую, в том числе и с советскими военспецами, но получали отказ — наши предпочитали не лезть еще и во внутреннюю политику.

Именно поэтому и другая — Сяньян-Наньянская — операция не закончилась полным разгромом нескольких японских дивизий. Операцию начали также японцы в мае 1939 года, поначалу она развивалась успешно — япам удалось продвинуться на сотню-полторы километров. Но затем сопротивление китайских войск все возрастало, к местам боев подтягивались все новые дивизии, и вдруг две из них, чтобы вырваться из окружения, совершили маневр и неожиданно для всех — в том числе и для себя — оказались в тылах наступавшей группировки японцев. Китайский командующий данным районом тоже двинул четыре полка и охватил японцев слева, а командующий соседним районом — справа. Японцы оказались в окружении. Тут бы им и хана, но вдруг командир одной из китайских провинциальных армий отводит свои войска с линии обороны — он опасался, что японцы будут прорываться через него, так как его позиции были наиболее благоприятными для такого прорыва, и потом просто отвел войска, чтобы сберечь их — своя рубашка ближе к телу, ведь потом никто ему не компенсирует понесенных потерь, наоборот — его как ослабевшего могут подмять под себя соседи. Узнав об этом, отводит свои войска и его сосед, и японцы в последний момент ускользают из ловушки, в которую сами же и забрались. Да, по результатам боев они потеряли половину личного состава — 15 тысяч человек, а также много оружия, в том числе и тяжелого. Но вышедшие войска смогли быстро занять оборону и не допустить прорыва китайцев вглубь своего тыла. Впрочем, те не особо и старались.

Также в течение года японцы провели несколько десантных операций по захвату второстепенных портов на побережье, а китайцы в декабре попытались отбить Ухань — они даже прорвали оборону японских войск, но были вынуждены отступить под контрударами и из-за опасности окружения — в 1939 году китайцы решили, что японцы выдохлись и пора их разгромить. На мысли об ослаблении японцев наводили не только предыдущие сражения, но и перевод японских дивизий с четырехполковой на трехполковую основу, и создание откровенно слабых бригад — китайцы решили, что у Японии закончились силы, тогда как японцы просто реорганизовали свои части чтобы успешнее бороться со все возраставшим партизанским движением. Кроме того, весной-осенью 1939 года у японцев хватало забот и на севере — часть японской военщины, ратовавшая за скорейшее нападение на СССР, как раз развязала очередную войну с Советским Союзом, на этот раз у Халхин-Гола — снова получили, и снова все было неоднозначно — стало окончательно понятно, что русские первый удар пропускают, преимуществ по авиации не имеют, их потери даже больше японских, японский солдат в обороне дерется упорно и до последнего, а с учетом того, что все японские солдаты — под боком, а русским их еще надо доставлять за тысячи километров — может что-то и выгореть. С учетом последующих неудач в начальные период Финской и Великой Отечественной возникали разнообразные привлекательные варианты.

Тем не менее, война на Халхин-Голе даже потребовала перебрасывать японские войска, в том числе орудия и танки, из Китая на север — японцам явно было не до наступательных операций. Да и соотношение сил говорило о том, что лучше сидеть в обороне — японцы имели в Китае миллион солдат (из них двести тысяч вели борьбу с партизанами в тылу), тринадцать тысяч пулеметов и триста тысяч винтовок, тогда как китайская армия — три миллиона человек, пятьдесят тысяч пулеметов и восемьсот тысяч винтовок. Вот по технике преимущество было у японцев — 3,4 тысячи орудий против тысячи, 940 танков против 213, 1000 самолетов против 150. К тому же китайцы имели еще полтора миллиона человек в тылу — японском и своем — в японском действовали партизаны, в своем — это многочисленные учебные полки, охранные и местные войска. Чан Кайши все ждал, что Советский Союз вступит в полноценную войну с Японией, и лишь после подписания соглашения о перемирии в сентябре 1939 решил действовать (окончательно вопрос по Халхин-голу был урегулирован лишь в 1942 году, причем в пользу Японии). В итоге в ноябре 1939-феврале 1940 по всему Китаю прошло Зимнее наступление — в Северном, Центральном и Южном Китае — одновременно, чтобы японцы не могли перебрасывать силы с фланга на фланг. В общем наступление не увенчалось тем успехом, на который рассчитывали — да, японцев убили много, но окончательно не разгромили и территорий особо не освободили.

На Центральном фронте японцы и так-то захватили треугольник Ханчьжоу-Шанхай-Нанкин — от морского побережья и 200-300 вглубь страны, и другой треугольник — Наньчан-Хаджоу-Чхань-Синьян. В обоих районах японцы заняли круговую оборону — по сути, сейчас — осенью 1943 — у нас было нечто подобное, когда мы контролировали ряд анклавов на Донбассе и дальше на юг, а между ними была спорная территория. Так и в Китае — между японскими анклавами в Центральном Китае было 250 километров, и охранялись они всего одной дивизией — японцы понастроили цепь взводных опорных пунктов, опутали их колючкой, а между ними проложили или улучшили дороги, по которым туда-сюда сновали кочующие бронегруппы. Тем не менее, этого было недостаточно — транспортная связь между анклавами была по Янцзы. Соответственно, китайцы действовали в этом 'межрайонье' довольно активно, часто выходили к реке, нарушали коммуникации, обстреливали суда, минировали отдельные участки реки и возвращались на исходные позиции. В результате этой деятельности только в июне-июле здесь было повреждено 45 японских судов.

На севере была примерно такая же ситуация — японцы держали территории вдоль железных дорог, с юга и с севера их зажимали китайские войска, а в тылах действовали партизаны. Причем действовали очень активно. Большинство партизанских отрядов были под руководством компартии, и японцам все больше сил приходилось прилагать чтобы усмирить свои тылы. Так, в командовании китайской армии отмечалось — 'В Китае тридцать японских дивизий, но после занятия Уханя и Кантона во всех случаях наступления противник использовал не более двух дивизий. Остальные части вели борьбу с партизанами. За период с января по май 1939 года между противником и нами было 3190 боев, но только 100 из них были на фронтах, остальные в тылу с партизанами.'. Чан Кайши сказал еще проще: 'Тыл важнее фронта' — имея в виду японский тыл. Впрочем, японцы боролись с коммунистами не только своими силами. На оккупированных территориях они пытались создать армии марионеточных режимов — в три миллиона человек для нанкинского и двести тысяч — для пекинского. Благо что на оккупированных территориях проживало 170 миллионов человек, была высокая безработица, а в этих армиях что-то да платили. К тому же японцы временно пошли на послабления — снизили налоги, а также старались всячески одурманить китайцев — развернули сеть игровых домов и опиекурилен — быстро становившиеся должниками посетители этих заведений были прямыми кандидатами на должности в марионеточных армиях.

ГЛАВА 6.

Но больше всего японцам помогала раздробленность китайских сил.

Командующие районами губернаторы провинций держали в своих руках всю военную, гражданскую и экономическую власть. Некоторые даже выпускали свои деньги, несмотря на то, что по закону это могли делать только три банка Китая — милитаристы просто наплевали на закон, тем более что он был установлен таким же как они человеком, которому просто повезло чуть больше чем им. Пока. В их руках армия, которую они используют прежде всего для укрепления своего господства в провинциях. Война с японцами их беспокоит меньше. Многие признают возможность наступления, но, пока их провинция не занята противником, наступать не собираются, высказываются в смысле 'наступать — это нести потери, лишаться оружия, утомлять войска'. Поэтому во многих районах много войск, но наступать некому. В провинции Ганьсу войска находятся лишь для умиротворения мусульманских генералов и создания постоянного заслона против армии китайских коммунистов — войска располагаются по широкой дуге, правый фланг находится в 400 км от линии фронта, левый — непосредственно на фронте. Это кольцо вокруг Пограничного района коммунистов, правда дырявое кольцо, через него постоянно снуют туда-сюда разные отряды понятной и непонятной подчиненности.

35я армия Гоминьдана, располагавшаяся в этом районе, вообще вышла из подчинения губернатора и, занимая фронт, особой активности не проявляет, хотя против нее стоят малочисленные марионеточные части — командующий этой армией генерал Фу Цзои занимает нейтральную позицию — он мирно сосуществует с частями коммунистической 8й армии и вместе с тем не трогает и японцев. Генералы мусульманских северо-западных провинций так и вообще рассуждали в духе — 'Вести борьбу с японцами вместе с войсками центрального правительства — значит потерять войска и лишиться оружия, получаемого от японцев' — у них уже был налажен канал обмена с японцами — туда — сырье и продовольствие, оттуда — оружие, раз центральное правительство особо не делится. Впрочем, какие-то связи с японцами были налажены у всех сторон конфликта — и у Чана Кайши, и у многочисленных милитаристов, и даже коммунисты поддерживали тайные связи с оккупационными частями японцев — куда повернется дело, было неясно, поэтому все на всякий случай и 'воевали', и налаживали контакты для мирных переговоров.

Губернатор провинции Шаньси — Янь Сишань — также часто не выполнял приказов ставки и вообще относился к центральному правительству с подозрением, выпускал свои деньги и от Чана Кайши ему собственно были нужны опять же деньги, которые он получал на содержание своей армии. Более того, Сишань был другом Ван Цзывея — видного политического деятеля гоминьдана, возглавлявшего прояпонскую фракцию, который сдернул от Чан Кайши к японцам в начале 1939 года, так что было непонятно — в какую сторону вообще повернет Сишань штыки своих войск, пока же он лишь наращивал свою армию — в его планах было нарастить ее до трех миллионов человек и, судя по всему, он лишь ждал, когда японцы разгромят Чана Кайши, чтобы основать свое государство, пусть и под протекторатом Японии, а то и подмять весь Китай. Тем более что провинция Шаньси находилась как бы на отшибе от основных сил гоминьдана и вместе с тем почти по центру Восточной половины Китая — к востоку от захваченного японцами Пекина, с севера были захваченные японцами земли, с юго-востока — снова японцы, с запада — советский район — и лишь с юго-запада фронт Сишаня соприкасался с фронтом Гоминьдана. А Пекин он уже брал — в 1927, когда присоединился к Северному Походу Народно-Революционной армии Гоминьдана, проходившего под руководством Чана Кайши — потому сохранил и свое положение, и власть, пока в 1930 не поучаствовал в неудачном восстании против Чана Кайши — тогда ему пришлось бежать в Японию, и затем он смог вернуться по амнистии. И сразу — на пост губернатора провинции Шаньси — был слишком влиятельной фигурой и потому мог держать в узде местные элиты, а позднее — и сдерживать распространение коммунистов — за все это Чану Кайши приходилось делиться властью, впрочем, как и с другими милитаристами.

А я, увидев установки, которые Сишань давал своим офицерам, даже поперхнулся — 'Офицер обязан своевременно принять решение на отход от противника с тем, чтобы сохранить солдат и оружие', 'не надо бороться за территорию, надо беречь живую силу', 'упрека заслуживает не тот, кто потерял территорию, сохранив войска, а тот, кто удержал территорию, но понес потери'. Если чуть передернуть, то эти установки настолько напоминали проводимую мной военную политику в сорок первом-сорок втором, особенно вторая — про 'беречь живую силу, а не территорию', что если их вытащить наружу, да провести параллели ... мне будет кирдык, а скорее всего и конец, особенно учитывая последующие действия Сишаня сейчас — в 1943 году — по созданию собственного государства (АИ) ... не, мне такие параллели совсем не нужны. И не только по линии верхов, но и низов — от такой политики у Сишаня взбунтовались несколько дивизий и ушли к красным, мои же военные раньше ворчали, подавали прошения об отставке и возврате их в РККА, но бунтов как таковых не было. Впрочем, и у Сишаня этот эпизод был единственным — родом из Шаньси, он и офицеров ставил в основном из шаньсийцев, со многими был в родственных связях, так что свою армию он держал крепко. К тому же Мао так же придерживался своей давней тактики заманивания врага вглубь территории — в своей статье 'Проблемы стратегии партизанской войны' он говорил, что когда на большую, но слабую страну нападает сильная, то часть территории неизбежно окажется в руках противника. Понятное дело, что в начале войны я не мог оперировать такими аргументами — слабость СССР в начальный период войны была известна только мне, остальные что-то начинали подозревать лишь по прошествии нескольких месяцев, когда осенью немцев окончательно остановили к востоку от Смоленска (АИ), но решительного перелома в войне так и не наступило, и все больше людей находило аналогии с Первой мировой и позиционным тупиком. Так что чем дальше, тем все больше я приводил в пример Китай, где — да, так же пришлось сдать ряд территорий, но при этом страна держалась. Правда, я умалчивал, что держалась она лишь из-за занятости японцев на южном направлении, но у нас к тому времени, когда японцы снова принялись за Китай, дела уже шли на поправку и тактическая сдача территорий была проверенным способом избежать больших потерь и нанести максимальные потери врагу.

Так что если кто проведет параллель между мною и Сишанем, я всегда смогу привести контрпараллель с Мао. Тем более что Сишань и коммунисты даже ладили между собой — у Сишаня было несколько своих партизанских отрядов на оккупированной территории — для дополнительного давления на японцев в ходе переговоров и в качестве противовеса коммунистам на оккупированной территории — чтобы они не чувствовали там себя слишком уж по хозяйски, и, вместе с тем, с коммунистами было заключено соглашение, что против японцев обе силы действуют совместно, друг с другом не воюют, признают валюты друг друга, в меру сил поддерживают друг друга при агрессии со стороны третьих сил, то есть остального Гоминьдана (Ян Сишань был также членом партии власти, что не мешало идти против нее в некоторых вопросах, как и многим другим ее членам) — нормальный договор между протогосударствами.