Глава 17

И — гравировка стилизованной розы у нижнего колена.

Такой же, как на маминой флейте.

— Мы... не хотели вмешиваться, но потом я увидела Эмму, — голос Анак звучал как издалека. — Я бы её со спины узнала в любом виде — и узнала там... а проследив, узнала и то, что она выбрасывала в залив. Когда её достали из воды, она была сильно помята, вообще не работала, но Кента подсказал, где можно сдать её в ремонт. Мы поэтому и задержались...

Дослушивать Тейлор не стала. Опустившись на колени, она порывисто обняла стоящую напротив девочку.

— Спасибо, — собственный голос от волнения казался ещё более хриплым, чем обычно. — Спасибо. Спасибо тебе, Анак. Чёрт... мне так стыдно, что я накричала на тебя...

— Ну, не так уж ты и кричала, — смущённо рассмеялась над ухом собеседница. — Да и... я помню, как ты вернула мне Зелёный Апрель. Тогда я так и не поблагодарила тебя...

— Ты своё лицо тогда не видела, — смешок вышел откровенно нервным, а перед глазами всё плыло от подступающих слёз. — Но... спасибо тебе, Анак. Я даже не знаю, как сказать тебе, насколько я рада. Это... действительно важно для меня. Не знаю, как тебя отблагодарить...

— Не потеряй её снова так же, как я потеряла Зелёный Апрель, — ответ был еле слышен, настолько тих был шёпот Анак. — Обещаешь, что будешь лучше за ней следить?

— Обещаю, — уверенно произнесла Тейлор, отстраняясь и принимая протянутую ей флейту.

Улыбку, лезущую на лицо, она даже не сдерживала.

В кои-то веки Тейлор была уверена в будущем. Да, она не забывала, что ничего не будет просто, что впереди у них слишком много проблем, и на пути к спасению мира им придётся пройти через многое... но сейчас на душе у неё было абсолютно спокойно. Анак, сама не подозревая, вернула ей не только флейту, связь с мамой и драгоценные воспоминания — она вернула надежду. Сегодня к ней вернулся кусочек ей прошлого, и Тейлор теперь чуть меньше боялась грядущей встречи с отцом и ожидающего всех их будущего.

Нагретый руками Анак металл корпуса флейты казался гораздо теплее, чем был, и грел замёрзшие пальцы.

И одновременно отогревал что-то другое, гораздо глубже.