Демоны и все о них

— Наверное, так и есть, — соглашается он со мной. Вздыхает, смотрит на верхушки близстоящих елей. — Домики воспитателей и детей на той стороне леса. Идем?

— Домики? — подает голос ангел, кажется, он ошеломлен не меньше меня.

— Да. Там небольшой поселок, деревенская школа, только не такая, в какой Петр летом преподавал, а специальная, для нас. С учетом всех особых способностей, — поясняет Асмодей, — Только я не знаю, можно ли там так, в полном составе? — неуверенно бормочет он, и словно услышав его, кто-то начинает ломиться к нам через заросли кустов.

Я призываю свой демонический меч, между ладоней Сифирота зажигаются два огненных диска. Сильфиль остается безоружным. Неужели он уверен, что здесь нам нечего бояться? Самое забавное, что он оказывается прав.

Трудно поверить, но к нам выходит тот самый священник, отец Перт собственной персоной. Только облачен он не в сутану (да, да, теперь я знаю и как называется его одежда), а скорее как охотник, в высоких сапогах до колен, потрепанной куртке из мягкой кожи неизвестного мне зверя. Он улыбается в бороду и от уголков глаз разбегаются морщинки. Лично мне он кажется совсем не симпатичным. И как только Сильфиль смог полюбить его? За что?

— Здравствуй, сынок, — с нескрываемой нежностью говорит он. И Сильфиль в буквальном смысле слова бросается ему на шею. А мне только и остается, что скрипеть зубами, глядя на них. И почему он выбрал его? Не понимаю.

— Я ведь не могу считаться тебе сыном, — бормочет мой невыносимый Асмодей таким голосом, что у меня, кажется, начитают удлиняться клыки. Верный признак бешенства. И почему мне так тошно видеть их вместе?

— Глупости, — кареглазый мужчина отстраняется, — Ты мой сын и не переставал им быть.

— Приемный, — щеки Сильфиля розовеют. Мне кажется, что это последняя капля, я шагаю к обнимающейся парочке, но совершенно неожиданно мне на плечо ложиться тяжелая рука.

— Оставим их, — бросает Сифирот твердо. Мне хочется ему возразить, но я почему-то подчиняюсь.

Уходим в сторону тех самых елей и озера. Сильфиль и его священник, назвавший демона сыном, остаются далеко позади. Теперь даже с моим демоническим слухом не слышно о чем они там говорят. Я больше на них не смотрю. Опасаюсь сорваться.

Перед глазами искрится водная гладь, и ангел первым заговаривает со мной. Я даже рад его обществу. Рядом с ним я не могу себе позволить потерять лицо, разъяриться, устроить неподобающую моему статусу сцену, тем более я сам не могу никак понять причину моей ярости. Почему присутствие священника в жизни Сильфиля так задевает меня?

— Знаешь, я тоже ревную. Хотя, конечно, не так бурно, как ты.

— Бурно? — автоматически хмыкаю я до того, как весь смысл сказанного доходит до меня, — Ревную?

— О да, — тянет ангел и улыбается, не глядя в мою сторону. — Странное чувство. На мой взгляд оно в чем-то схоже с обидой. Обидой на то, что тот, кто тебе дорог, предпочел другого.

— Дорог? Он всего-навсего мой адъютант. — Мне не нравится его предположение. Ревность — человеческое чувство. Я — демон, оно не для меня.

— Не похоже, — роняет ангел все тем же задумчивым тоном, который так раздражает меня. Но я креплюсь. Я ведь Вельзевул, а не Асмодей какой-то.

Сбрасываю на землю рюкзак. И зачем, спрашивается, я его с собой из Ада тащил? Это просто из-за того, что в отличии от Сильфиля я не знал, с чем могу столкнуться на Земле . И долго они там еще собираются одни на один говорить, а? Может этот святоша его прямо там на поляне и разложит?

— Сиф, — голос Сильфиля раздается совсем близко.

Так, секундочку, я сейчас что, вздрогнул?

— Петр сказал, что хочет с тобой поговорить. — Произнесет Асмодей удручающе радостным голосом.

Я краем глаза вижу, как ангел улыбается ему и уходит. Сильфиль занимает его место рядом со мной. Стоим. Мне отчего-то становится легче и спокойнее. С чего это вдруг?

— Ну что, сказал ты там ему все, что не успел? — спрашиваю ворчливо, но тон меня в данный конкретный момент совсем не волнует.

Я, кажется, осознал, что меня успокоило. Мне приятно, что он все равно вернулся ко мне. И вообще, пробыл с ним там совсем недолго, я бы за такое время даже кончить не успел. Значит, ничем таким они не занимались. Так что приятно вдвойне. И пусть, мне не понятна эта их человеческая любовь, о демонической страсти и ненасытном желании я знаю все.

Пока я думаю, Сильфиль несколько ошалело отвечает.

— Ага. — Взъерошивает пятерней волосы на затылке, а я борюсь с искушением их пригладить и расчесать собственными пальцами. Но о приятном теперь можно подумать и потом, чуть позже, когда вернемся. Мне неожиданно в голову приходит одна идея, я поворачиваюсь к нему и окидываю взглядом с легким превосходством в глазах.

— У меня к тебе предложение?

— Неприличное? — тут же уточняет он и хитро щурится. Мне нравится такой его взгляд, живой и немного лукавый.

— Конечно. Что еще я могу тебе предложить?

— Я так и знал, — важно кивает он, — И?

— Если ты возвращаешься в Ад, демонстрируя полную силу и выправляя реестр, я, так и быть, отказываюсь от всех притязаний на тебя.

Он хмурится. Предсказуемая реакция. Я бы не стал предлагать, если бы не был почти на сто процентов уверен в его ответе.

— А если нет?

— Следующей же ночью ты становишься моим.

Улыбаюсь, он все так же хмурится, а потом и вовсе до крови закусывает губу. Мне хочется его поцеловать, но я намеренно сдерживаюсь. На самом деле он мог бы исправить реестр давным-давно, если бы захотел. Но раз такого не случилось, значит ему вовсе не улыбается в ближайшее время что-то менять в этой жизни. Вот интересно, что же его так привлекает в роли Асмодея? Спрашивать остерегаюсь. Пусть сначала не разочарует меня, выбрав правильный вариант. А потом можно будет и расспросить его обо всем. Уже после того, как он станет моим окончательно и, я надеюсь, бесповоротно.

Мы долго молчим. Он думает. Я нет. Просто отдыхаю. Тут такой приятный магический фон. Я пропускаю через себя силу мира и пополняю скрытые резервы. Приятно. Наверное, нечто подобное ощущает Сильфиль, как оказалось, любящий воду, когда отправляется на источники в Гиену Огненную. Если это так, я понимаю его.

Сифирот возвращается один.

— А этот где? — невежливо уточняю, заметив его первым.

— Вернулся к своим воспитанникам. Он сказал, что специально ждал нас. И когда один из деток Ада засек открытие портала, тут же пришел повидаться с Сильфилем, был уверен, что это может быть только он.

— И?

— Он не хочет перерождаться, — мне кажется или ангел наш как-то погрустнел?

— Это почему?

— Говорит, что ему не нужно ни Рая, ни Ада. Он счастлив и здесь. Его приняли ваши воспитатели, он возиться с детьми и счастлив этим.

— Странный. — Бросаю в сторону.

— Особенный, — поправляет Сильфиль и так улыбается, что мне опять делается противно. Да что же это за наказание такое? Но об этом потом. Поворачиваюсь к Сифироту.

— То есть с вашей ангельской стороны к нам больше нет претензий?

— Никаких, — ангел разводит руками. — Мне бы только на Землю теперь вернуться.

— Не вопрос, — задумчиво кивает ему Сильфиль.

Хмурюсь и уточняю.

— А ты что же, прощаться с ним не побежишь?

— Мы уже простились, — роняет он и до отвращения мечтательно вздыхает.

— И что он сказал? — сам не понимаю, зачем начинаю допытываться.

— Что всегда будет рад меня видеть. Но показывать тебе или Сифу детей лучше не стоит.

— Это еще почему?

— Не знаю, — жмет плечами, — Он так решил.

— Я тоже думаю, — вступает в разговор ангел, — Что так будет лучше. Идем? — спрашивает у Сильфиля.

— Угу, — буркает тот и в последний раз с жадностью втягивает в себя воздух этого мира. Взмах руки и очередной дымчато-серый портал.

Он так и не сказал мне, что выбрал. Осталось запастись терпением. Как только вернемся в Ад, все станет ясно. И почему я уверен, что он выберет меня?

Асмодей

Я выбираю то, на что никогда бы не решился будь я в здравом уме и трезвой памяти. Ну ладно, на самом деле, не поговори я с отцом. (Он сам просил меня так его называть и я не смог ему отказать даже в мыслях). Он сразу что-то почувствовал. Для меня до сих пор остается полной загадкой, как ему это удается. Какая-то неизвестная мне магия. Я так не могу, и Тирколит не может, разве что Сатана какой и, наверное, Властелин. Но я отвлекся.

Суть в том, что стоило ему начать задавать вопросы, как я выложил ему все, как на духу. Он улыбался. Нет, правда, он был рад за меня и неожиданно сказал о том, что верит, что у меня все будет хорошо, и заразил меня своей верой. Как болезнью какой заразил. Поэтому выбрать было куда проще, чем казалось.

Становится Сатаной и менять о себе записи в реестре мне совсем не хотелось, а одна ночь с Тирколитом, который давно уже показал, что относится ко мне совсем не так, как мои прошлые начальники, перестала выглядеть чем-то по-настоящему удручающим. Может, мне еще понравится. И вообще, в жизни надо пробовать все, особенно, в нашей демонической жизни, она ведь такая долгая!

Квартира встречает нас отчуждением. Удивительно, как может обезличиться дом даже за краткосрочное отсутствие хозяев. В нашем случае хозяина, я-то здесь всего лишь приживалка. И сразу как-то с головой накрывает усталость, хотя, казалось бы, мы провели в командировке менее суток, а кажется, целую жизнь. Смешно. Я бы и хотел побыть с отцом подольше, но тогда бы Тирколин, непоседливый, как любой демон, и Сифирот с ним на пару, непременно направились бы посмотреть на воспитанников Чистилища, и сразу выяснилось, что демоны и боевые ангелы воспитываются там вместе и в раннем возрасте не так уж сильно отличаются друг от друга. Но я сразу решил, что такое откровение для них обоих будет уже слишком, а потом и Петр мои подозрения подтвердил. Поэтому, путешествуя в их компании, я не мог себе позволить задержаться.

— Ты чего это застыл? — раздается из-за спины ехидный вопрос Вельзевула, — Боишься?

Ага, как же. Уже бегу и падаю.

Фыркаю нарочито громко, презрительно.

— А ты проверь!

Не оборачиваюсь, ухожу в выделенную мне спальню. Ну что, съел? Так, момент, а теперь-то что?

Сажусь на кровать. Жду. Лит не приходит. Чего это он? Обиделся что ли? Спать хочется просто невыносимо. Зеваю. Деру пасть так, что в какой-то момент начинают удлинятся клыки. Вот какой же я все же неправильный демон. У всех они выдвигаются от злости, а у меня вот от самого обычного зева. Злюсь же я совсем не так.

Ладно. Не хочет, ну и фиг с ним, мне даже легче. Заваливаюсь боком на кровать, не перетаскивая с пола ноги, обнимаю подушку. Блаженство. И нафига нужен секс, когда балдеешь уже от того, что можешь просто поспать минут пять в тишине и покое? Вопрос остается без ответа. Я, кажется, засыпаю.

Вельзевул

Переодевшись и захватив кагай (если подбирать земной эквивалент, думаю, дорогое вино вполне сгодится, но на самом деле это особый, полумагический эллексир), прихожу к нему, а он дрыхнет. Я говорил, что в выборе своего Асмодея не сомневался? Был прав. Улыбаюсь.

Он сладко спит, глубоко дышит. Расслабленный и, сразу видно, довольно юный. У меня он вызывает весьма смешанные чувства. Но об этом потом. Смотрю на Сильфиля и завидую, я тоже не отказался бы сейчас вздремнуть. Но не могу. Мне некогда. Точнее, нам. Завтра с утра нам докладывать Сатане об успехах операции. Судя по тому, что нас по возвращении не посетил никто из его Люциферов, даже Арлюкс, разговор обещает быть не из легких.

Я сразу думал, что с этим заданием не все так чисто. Теперь, когда мне удалось вытянуть из Сильфиля если не все, то очень многое, я в этом окончательно уверился. Ничего хорошего от завтрашнего дня не жду. Именно поэтому не могу позволить ему спать этой ночью. Возможно уже завтра у нас не останется ни единой перспективы на совместные ночи. Пока мне совсем не хочется думать об этом.

Я поразмышляю о грустном завтра, а сегодня ложусь рядом с ним, смотрю, как он улыбается во сне, как, не просыпаясь, приоткрывает губы. Склоняясь к нему и целую. Теплый, уступчивый, особенно если не нахрапом, а осторожно, без лишнего давления. Он как-то неуверенно отвечает мне и часто моргает спросонья. Отстраняюсь.

— Пришел все-таки, — тянет Филь обманчиво весело и я улыбаюсь ему.

— Пришел. Ты не оставил мне выбора.

— Да? Скорее, ты мне.

— Вовсе нет, — принимаюсь его раздевать. Он не сопротивляется, но и не помогает мне. Даже не приподымается, чтобы мне было проще стянуть с него рубашку. Вот засранец! Не добро щерюсь в улыбке.

— И?

— У меня вопрос. — Объявляет Асмодей, его взгляд становится из игривого сосредоточенным.

Это меня напрягает, но я стараюсь не подать вида. Тяну, копируя его собственный тон.

— И?

— Если после того, как ты закончишь, я перепишу реестр и выяснится, что по званию я старше, — закусывает губу, а я силюсь понять, к чему это он? Я ведь и без того прекрасно понимаю, что он сильнее, а, значит, и старше. Но что это может изменить в постели, если мне удастся убедить его, что я не так уж и плох?

— Ну и?

— Все изменится? — он всматривается в мое лицо, а я все еще не понимаю к чему это он?

Ну и что мне остается? В очередной раз обращаюсь к тем воспоминаниям, что позаимствовал у женщины в церкви. Роюсь в них, но стараюсь с этим не затягивать, Сильфиль же ждет ответа. И тут мне удается ухватить за хвост буквально ускользающую из пальцев нить. Кажется, глаза расширяются сами собой.

— Постой, — хмурюсь, — Люди что же, в постели решают кто главней?

— А демоны что, нет? — он так искренне удивляется, что остается только догадываться, какие мысли бродят в его голове на этот счет. Да уж, с этим его воспитанием не соскучишься.

— А как ты себе это представляешь?

— Молча. — Бурчит он пристыжено и отворачивается.

Вот, и что мне ему сказать? Склоняюсь, фыркаю ему в шею, он поеживается, а я скольжу губами вдоль ключиц. Снова приподнимаюсь, смотрю в глаза, мне нравится как их заполняет волнующий, влажный блеск. Мои прикосновения не оставляют его равнодушным, приятно и многообещающе.

— Мы изначально разделены по рангам, но в отличии от людей, мы не можем прыгнуть выше головы. Ты просто исключение подтверждающее правило.

Он кивает. Вслушивается. Молодец.

— Поэтому выяснять кто главнее просто не имеет смысла. И так же все ясно.

— Нет, ты не понял. — Сильфиль забавно морщит нос, а я пальцами разглаживаю морщинки. Фыркает и обхватывает меня руками в области талии. О! А у нас-то уже прогресс!

— Так объясни.

— В постели можно играть разные роли...

— Зачем? — это он о чем?

— Ну, как же!

Так, секунду, мой Асмодей покраснел. О! Нет, он, конечно, мил и вообще, в данный конкретный момент я бы не отказался затрахать его до полусмерти. Но мне становится на самом деле любопытно, что у него там за мысли такие бродят, что мы никак не продолжим.

— И как? — прищуриваюсь, смотрю с вопросом. Сильфиль вздыхает, я так понимаю, набирается храбрости, и медленно принимается объяснять.