Демоны и все о них

И почему я от этих угроз такой счастливый?

Вельзевул

Утро начинается с матюгов. Почему? Да, потому что я дурак, а он идиом, не иначе. И таким придуркам явно не место в общей постели. Скажу коротко. Я забыл снять с него цепи, так еще оставил их такими же длинными. А он каким-то хитрым способом во сне обмотал их вокруг меня. То есть и ту, которой были сцеплены ноги, и ту, что болталась почем зря между рук.

Короче, расцеплялись мы долго. Орали (это я) и дулись (уже он) еще дольше. В итоге опоздали на аудиенцию к Евриситькину. По-моему, ему хватило одного взгляда на нас обоих, чтобы догадаться чем мы с Сильфилем занимались этой ночью. И дело не в том, что меня можно было чем-то подобным смутить. Хороший секс не повод для стыда, скорее, для зависти. Просто выглядеть непрезентабельно перед высшим начальством всегда неприятно, а он еще соизволил одарить нас ехидным комментарием на сей счет.

— Сразу видно, кто тут Сатана и право имеет.

Я хмыкнул в ответ, косвенно подтверждая его догадки. Скрывать уже не имело смысла. Повернулся к своему недавнему адъютанту и обнаружил, что тот смущен. И что мне делать с этим дитем? Благо, что я теперь хотя бы знаю, что подразумевается под этим словом. Я шагнул к нему, хотел высказать кое-что непреложное, но под строгим взглядом Сатаны не посмел. У того на Сильфиля сегодня явно были свои планы.

— Тирколит, останься здесь, — скомандовал Евриситькин, — Я пришлю к тебе Арлюкса, чтобы не скучно было.

— Да мне и так...

— Нет, — неожиданно обрубает Сильфиль. Мы с Сатаной недоуменно смотрим на него, и он коротко поясняет, — Никаких Арлюксов.

Мне кажется, что Евреситькин сейчас рассмеется ему в лицо и выскажет все, что думает о ревнивых идиотах вроде моего бывшего Асмодея, но Сатана удивляет меня подчеркнутой покладистостью.

— Никаких так никаких. Но ты имей в виду, что мы с тобой у Властелина можем задержаться.

— Властелина? — мой голос садиться сам собой.

— Да, — кивает мне Сатана, но Сильфиль меня удивляет. Молчит, не переспрашивает, не уточняет.

Они уходят. А я остаюсь один. Можно было бы, конечно, и самому поискать в управлении Арлюкса, но мне отчего-то не хочется лишний раз нервировать Сильфиля. И дело вовсе не в его изменившемся статусе (ни один Асмодей не удостоился бы аудиенции у самого Властелина), а просто потому что не хочу. Сам по себе. А еще мне немного страшно. Что если он передумает и не позволит мне остаться с ним? Я ведь теперь даже настоять на этом не смогу. Какой Вельзевул осмелится перечить Сатане?

Когда он возвращается, я понимаю, что один в моем лице уж точно осмелиться.

— Ну и? — спрашиваю, когда он застывает на пороге.

Он поднимает на меня глаза, и что-то во мне обрывается, летит с обрыва, рушиться и умирает.

— Сильфиль?

— Он разрешил мне остаться твоим Асмодеем, — лопочет он ошалело и неожиданно добавляет, — Я его совсем не таким представлял.

— Ты идиот, — бормочу я с улыбкой тихого дебила.

Бросаюсь к нему и зачем-то отвешиваю звучный подзатыльник. Он возмущенно шипит на меня и скалит клыки. Плевать! Теперь ему уж точно никуда от меня не деться. Он сам сделал свой выбор, а я все решил для себя.

Забираю его. Нечего нам тут больше делать, а вот на его излюбленной Гиене Огненной я бы сейчас не отказался побывать. И глупости это все, что я, как и любой демон, не люблю воду, главное, что он её любит. И мне хочется, чтобы моему Асмодею было со мной хорошо.

Асмодей

Я потрясен встречей с самим Властелином, но Тирколит совершенно не дает мне хоть что-нибудь осмыслить. Утягивает за собой в воронку портала, и я растворяюсь в ней вместе с ним. Обнаруживаю себя возле тех самых горячих колодцев, с которых началась наша с Литом совместная жизнь, если это можно так назвать, и даже не сходу соображаю, когда он принимается стягивать с меня форменную кирасу.

— Лит?

— Потом, — рычит он и впивается губами мне в губу, не до крови, но ощутимо.

Инстинктивно обхватываю его руками и крыльями (иногда они у меня неосознанно появляются и так же внезапно пропадают). Он вжимается в меня и толкает к колодцу. Кираса, распавшись на две половины падает к ногам. Я спотыкаюсь о спинную её часть и лечу прямо в воду. Лит приглушенно смеется и летит на меня.

Больно! Шиплю сквозь зубы. Мы придавили мне крыло. Он помогает вытащить его из под меня, разглаживает кожистые складки, бережно почти ласково. Я заставляю их исчезнуть, и нам обоим одновременно приходит на ум одно и тоже воспоминание о нашем сегодняшнем пробуждении, когда мы проснулись все опутанные цепями и даже встать не могли, пока не распутались.

Он начинает хохотать. Я тоже лыбюсь, но не выдерживаю, сгребаю его в охапку, целую и магией сдираю с нас обоих остатки обмундирования. Лит все еще смеется, но уже гладит меня по плечам и спине и не забывает принимать самое активное участие в поцелуях.

Я знаю, это его самый коварный план. Он решил свести меня с ума своими горячими губами, в отместку не знаю за что, но в отместку. Соображалка уже не работает. Превращаюсь в одно всепоглощающее "хочу", без мозгов, точнее с ними, но совсем не там, где ими вроде как положено быть. Но повторить то, что было ночью он мне не дает. Плещемся в воде, тискаемся, ласкаемся, а потом Тирколит настойчиво переворачивает меня к себе спиной и вынуждает грудью навалиться на каменный бортик.

В первый момент меня охватывает легкая паника. Я как-то не ожидал, что все может получится так ненавязчиво, словно бы само собой. Рассчитывал, что он хотя бы спросит у меня, а хочу ли я поменяться. Мне почему-то казалось, что должен спросить. Но он уже начинает проталкиваться в меня, и я забываю обо всем постороннем.

Он толстый, горячий, большой. Мне кажется, что спасает только горячая вода, иначе этот гигант-переросток непременно порвал бы меня. Но вспоминаю, как он сам вчера на мне скакал, а я ведь тоже далеко не средних размеров, и становится как-то легче. По крайней мере психологически. Мне уже дурно, когда он замирает и принимается оглаживать ладонями бока.

— Расслабься, — приказывает, и я интуитивно подчиняюсь. Я ведь привык уже выполнять его приказы.

Он начинает двигаться. Долго вытягивает и пропихивается в меня вновь. Я жмурюсь, прогибаюсь в пояснице, скреплю зубами, а потом... Ну, ладно, я не хотел бы вспоминать об этом потом, но когда вместо дискомфорта и неприятия такого вот своего положения приходит дикий, неописуемый восторг, я скулю и подвываю как последняя шавка, отлюбленная всей стаей во внеочередной пустующей подворотне.

Он смеется у меня за спиной, целует в затылок, у меня сама собой мелькает ассоциация с контрольным выстрелом, и я, простонав нечто отдаленно напоминающее его имя, кончаю, сжимаюсь весь и утягиваю его за собой.

Вельзевул

Лежим в воде. Все тело переполнено истомой. Вот если бы еще эта зараза, Асмодей, так не наваливался мне на грудь спиной, было бы совсем хорошо. Но говорить ему об этом и уж тем более заставлять пересаживаться, я не собираюсь. Обнимаю, глажу по расслабленному животу. Он откидывает голову мне на плечо и силится заглянуть в глаза.

— Знаешь, я представлял себе все совсем иначе.

— Ну, знаешь, ты и Властелина себе по другому представлял.

— Угу. И тебя.

— Меня?

— Да. Но это было до того, как я узнал тебя поближе.

Улыбается. Я жмурюсь и целую его.

— И хорошо, что до того. Потому что теперь, я не позволю тебе о себе забывать.

— Не позволяй.