Удержать мечту

— Ну ладно, давай попробуй

Быть моим богом

Каким-то боком, — пальцы быстро бегали. нажимая нужные клавиши. Сегодня мы решили сделать cover-версию песни Lego (гр. Слот), причем с сегодняшнего дня с нами еще и Ветер.

Я до сих пор не могу понять, как девчонки умудрились меня уболтать: до этого я не желала видеть его в группе, так что дошло даже до того, что решила уйти.

— Ви, в твоем пении должно быть больше эмоций. Песня — это маленькая жизнь, которую вы с Максом должны прожить вдвоем, как единое целое.

— Не дай бог жить с этой... — Ветер с презрением посмотрел на меня. От его взгляда захотелось стать лужицей и исчезнуть, просочившись сквозь пол.

— Максим! — не выдержал Теплов, — Сколько можно? Чем тебе Ларина мешает? — ой, зря он это спросил, ой, зря.

— Своим существованием, — процедил парень сквозь зубы, перебирая пальцами струны гитары. Не знаю, что он там наигрывал, но эта мелодия... Она зацепила. Наконец-то . Звуки стали складываться в единую симфонию, звучащую в моей голове. Новая песня. Иногда вдохновение приходит так внезапно, что порой ты бываешь удивлен тем, что его вызвало. Вот и сейчас, всего пара аккордов, извлеченных Ветром из инструмента, послужили катализатором.

— А ты мне своим! И что? Ветров, тебя здесь никто не держит. Это все эксперименты Алекса. С тобой, конечно, хорошо, но без тебя еще лучше. Так что, если тебя что-то не устраивает, то милости прошу... Дверь там! — закончив сию пламенную речь, отвернулась от парня, уткнувшись в нотные листы, где начала записывать мелодию.

— Так. Ладно. Еще раз.

— Раз. Два. Три. Четыре,— задала Алинка счет, скрещивая барабанные палочки, после чего сразу же вступила Настасья...

-Долго смотрела в лица,

Искала принца —

Сама не рада, — начала я, вкладывая в текст эмоции, делая его живым. Не знаю почему, но композиция заряжала позитивом до такой степени, что ели бы я была лампочкой, то лопнула бы, перестав излучать свет.

— Уже лучше, — прокомментировал Теплов, и мы продолжили дальше.

— А я дам...

Ловит каждый полувзгляд

Он был рядом

Оглянись, он был бы рад

Играла

Вслух подумал, не сказал

Всё выбирала

Да, вот он я, открой глаза, — глаза в глаза... Не отрываясь, смотрели друг на друга. Тонкие и изящные пальцы Макса перебирали струны гитары, а взгляд голубых глаз, казалось, смотрел прямо в душу, читая истинные чувства.

— Больше хочет моё эго

Ему все мало

Конструктор лего сломала

Я сломала.

Ну, ладно, давай попробуй

Быть моим Богом, каким-то боком

Все хватит...

Биться в стену головой

Не катит

Я не псих и не герой

Плевала

Время сна, часы назад

Начну сначала

Вновь одна, протри глаза.

Всё больше ветром

Уносило от идеала

Белым макала в чернила

Всё пропало, всё.

И мне не беда

Что нет места для ночлега

Мы построим себе дом

Цветным конструктором лего.

И целый мир себе построим

Мы компьютером сега

Этот дом будет супер

Ну а мир будет мега.

Но снега лавина

Снесла дом и стало ясно

Вторая половина

Два в одном — прекрасно.

И ужасно, всё напрасно

Она — замедленная бомба

Говорит у дареного коня

То есть у меня в зубах стоит пломба.

Всё больше ветром

Уносило от идеала

Если останутся силы

Всё сначала, всё.

Не выдержав, отвернулась, вновь уставившись пустым взглядом в листы с нотами.

— Ну, наконец-то, вы начали друг друга чувствовать, — улыбнулся Алекс, — Еще одну песенку споете, и все свободны, а тебе, Виолетта, пора бы начать писать новую песню, — раздавал команды Теплов, расхаживая туда-сюда, — Если все будет хорошо, то на нее и будем делать клип.

А дальше все слилось в одно красочное пятно. И было уже не важно, что Макс меня ненавидит, что я до безумия его люблю... Сейчас были только мы и песня, уносящая за собой.

— Мне кажется, что нас с тобой одной волною смоет

Туда, где любовь глубже озёр, где любовь — океан

И вся недолгая жизнь, все мечты наши с тобою

В один миг взорвутся, расставив всё по местам .

Апрель научил нас любить,

Май научил нас мечтать,

Январь научил меня жить,

Февраль научил меня ждать.

Я верил тебе, отчаянно верил каждому слову

Ты смеялась сквозь слёзы, не замечая меня

Тебе снились сны, и всё о любви снова и снова

Всё вроде бы просто, но я не пыталась понять

Апрель научил нас любить,

Май научил нас мечтать,

Январь научил меня жить,

Февраль научил меня ждать.

И всем было ясно, что мы постоянно врём

Мы были близки, но притворялись чужими

Если я вдруг исчезну, ты ни при чём

Мы любили друг друга, но мы друг про друга забыли

Апрель научил нас любить

Май научил нас мечтать

Январь научил меня жить

Февраль научил меня ждать(текст песни Смысловые галлюцинации — апрель)

Глава 5.

С наступлением поздней осени дни стали тянуться, как резина: скучно, однообразно и монотонно... Вот и сейчас, сидя на лекции по истории, я, зевая, смотрела в окно. А там... там, на улице, за стеклом, шел дождь. Тяжелые капли барабанили по еще уцелевшим редким желтым листьям, едва держащимся на своем месте.

Но вот, подул сильный ветер и один листочек сорвался, чтобы полететь вниз и упасть под ноги незадачливых прохожих, спешащих по своим делам. Они его даже не заметят: просто пройдут по нему, втаптывая в грязь... Вот и все...

— Так, команду по волейболу вашего курса отпускаю на тренировку, а остальные будут дальше грызть гранит науки, — хрипловатый голос профессора вывел меня из нерадостных размышлений, — Виолетта, под вашу ответственность, — Алексей Викторович посмотрел на меня, давая понять, что если что-то случиться, то мне придет конец, причем бесславный.

— Хорошо, — я и еще несколько ребят встали и потопали по направлению в спортзал. Надо сказать, что наш зал был одним из самых лучших в области: большинство чемпионатов проводилось именно здесь, так как государство расщедрилось и выделило деньги на его капитальный ремонт. Вот отчего здесь постоянно проходили какие-то соревнования, но чаще всего волейбол. Когда-то и я принимала в этом деле участие, пока не вмешалась Амалия... Что ж, все когда-нибудь кончается...

— Ларина, ты что, уснула? — знакомый до боли голос разорвал тишину коридора.

— Ветров, как будто ты мне позволишь спать стоя? — едко поинтересовалась, отпирая спортзал, — Ладно, давай сетку натягивать.

— А ты уверенна, что сможешь? Силенок-то хватит? — парень закрепил конец сетки на крюке. Тоже самое повторила и я, натягивая ее еще выше.

— Милый мой, не тебе об этом беспокоиться, — подойдя к Ветру, похлопал его по плечу, — Лучше позаботься об Амалии, а то, не дай бог, вывихнет себе шейку бедра, так виляя филейной частью, — мои слова истекали ядом.

— А ты завидуй молча. Сама-то, как я посмотрю... — зло смотрел он на меня, закрепляя винты.

— Ой, — мило улыбнулась я, — Было бы чему. А тебе, смотрю, нравятся те, кто трясет... всем, чем может. Увы, видимо, больше показать нечего, — хлопнула ресницами — прямо сама невинность. Иногда такие пикировки с Максом доставляли удовольствия, но вот окружающих это порядком начало доставать: Ветер вечно придирается ко мне, я — к нему. Замкнутый круг какой-то.

— Ты... — парень дернул меня за запястья, разворачивая и прижимая своим телом к стене, — Как же я... — его последние слова я так и не разобрала, да и не до этого было. Его губы накрыли мои и... и все... Мысли начали путаться, а руки сами обвили шею Ветра, притягивая ближе, углубляя поцелуй. Языки сплелись в древнем, как сам мир танце. Сердца забились быстрее. Стены рухнули. Теперь уже ничего не будет прежним для меня. Я больше не могу! Не могу врать самой себе, притворяться, что ненавижу! Его губы страстно и одновременно нежно целовали мои, подчиняя, заставляя поверить, что счастье рядом — стоит только протянуть руку. Но, рано или поздно, все когда-нибудь заканчивается. Волшебство незаметно растворяется, и возвращаются серые будни.

— Хм, а мы вам не мешаем? В принципе, можем и уйти, — раздался рядом голос Алинки, а мы с Ветром, как ошпаренные отскочили друг от друга.

— Нет, — к Максу вернулась опять его холодность, как будто ничего и не было. Видимо, целовать девушек для него обычное дело. Это же самый лучший способ прекратить все дискуссии.

— Делимся по шесть человек на каждую сторону, — произнесла я, делая вид, что ничего не произошло. И, блин, как на зло мы оказались с Ветровым в одной команде. Кошмар!

Так, подает Алина, значит, бить будет по углам, где стоят те, кто не очень хорошо играют и будут, быстрее всего в запасе. Удар... и мяч стремительно полетел туда, куда я и думала. Девчонка, что должна была его принять стояла, раскрыв рот — видимо, никогда не видела таких подач.

— Просто вытяни руки вперед, — крикнула, страхуя ее. Фух, все же удалось отбить. Теперь очередь Макса, который нападающим ударом отправил его через сетку. Но нет! Нашелся в команде подруги парень, сумевший кое-как не дать мячу удариться об пол. Чей-то удар... Блок... И гол! Но не наш.

— Ларина, у тебя что, руки не из того места растут?! Мяч отбить уже не можешь! Правильно Сан Саныч сделал, что вышиб тебя из команды! — заорал Ветров, приближаясь ко мне все ближе и ближе.

— Нет. Извини, конечно, но ты идиот слепой! Скажи мне, лучший ты наш игрок, как я могу с задней линии ставить блок, м? Не знаешь? Вот и я не знаю. Так что, будь добр, прекращай свои наезды. Никто не виноват, что ты ходишь злой, как черт, из-за того, что Амалия тебя не может удовлетворить! — зло бросила я, — И если ты помнишь, то после моего ухода команда распалась, оставив Кеглова и Блонди наедине друг с другом, а так же мячом и сеткой! — да, после того, как я тогда выбежала из здания спортшколы, следом за мной ушли и остальные девчонки, сказав, что они не будут играть в одной команде с пигалицей, которая боится за свои гламурные ногти и орет, как резанная из-за всякой царапины. Сан Саныч, оказавшийся еще и моим отцом, звонил, упрашивал вернуться, но я ни в какую не соглашалась. Отец... Наверное, я всегда понимала, что Ларин никогда не был мне родным, что он меня не любил. А сейчас... В душе, я была рада, что нашла своего родного родителя, но, увы, ему я оказалась не нужна. Так, балласт, который никому не нужен, но тащить приходиться.

— Знаешь что, Ларина? — сквозь зубы процедил парень.

— Чего тебе, милый мой Ветерок? — с издевкой поинтересовалась я, разминая кисти руку.

— Предлагаю пари, — интересно, и как у него получается говорить все время сквозь зубы? Понимаю, если бы он шипел, так нет, речь у него членораздельная, выверенная вплоть до запятых.

— В чем его суть? — о, это уже интересно. Вон даже Скворцов, находящийся на другом конце площадки прекратил паясничать и стал прислушиваться.

— Если мы проиграем, то ты проводишь со мной 24 часа.

— А если выиграем? — в крови бурлил адреналин. Что поделаешь, пари и всякого рода споры — моя слабость с самого детства.

— Это уже на твое усмотрение. Так сказать, на что твоя фантазия способна, — на его чуть пухлых губах играла улыбка, которая невероятно ему шла, а в голубых глазах сверкал лукавый огонек.

— Прекрасно. Условие я озвучу позже, — развернувшись, заняла свое место, приготовившись отбивать очередную подачу подруги, в глазах которой блестел бесовский огонь. Ох, Алинка! Не дай бог, ты чего-нибудь натворишь сейчас, то я тебя... В общем, будет очень плохо.

Свисток. И мяч в игре. Разбег... Удар... Мяч трясло от силы, с которой он был подан: моя милая подруженька решила свести меня с Ветром, тем самым убив двух зайцев сразу. Во-первых, всегда есть возможность, что наши с Максом перепалки прекратятся, во-вторых, она все еще пытается помирить двух лучших друзей. Засранка! Девушка просекла, что я буду пытаться прикрывать заднюю линию и, по возможности, страховать переднюю, вот и подала в сторону моего оппонента, который с кошачьей грацией отправил мяч... в аут. Теперь главное — успеть добежать и рассчитать силу удара.

-Юху! Мы забили! — я веселилась, как ребенок, забытый на ночь родителями в Диснейленде, да причем еще и с кредиткой на энную сумму.

— Засранка, — Ветров пренебрежительно посмотрел на меня и, взяв в руки сине-желтый снаряд, встал на подачу. Ох, мамочки! Что-то мне страшно. Неужели он... Я замерла, ожидая, что же будет дальше, — Не бойся, подача пройдет на "ура", — парень подмигнул, а его лицо озарила улыбка, делавшая его лицо еще притягательнее. Казалось, будто солнышко вышло из-за тучи, согревая своими лучами, даря то тепло, которого так всегда не хватает.

Умница! Он все-таки опустил мяч на ту сторону сетки! Эх, не было бы народа — расцеловала бы.

— 2:1, — прокричала Алиска, милая девушка в очках, которые придавали ей некую загадочность и шарм, с толстой косой, доходящей ей до талии. И как она, интересно, с такой массой волос управляется? Прошло немного времени, и Макс очень удачно попал сетку, хотя... нет. Мяч пролетел под этой гребаной занавеской, даже не коснувшись ее. Позже счет сравнялся. В лидеры выходила то одна, то другая команда, поэтому с точностью невозможно было сказать, кто выиграет, а кто, наоборот, проиграет. Зато стало предельно ясно, кто же будет играть за наш курс в основном составе. Кандидатуры Ветрова, Алинки и меня не обсуждались — преподаватели выдвинули обязательное требование, чтобы наши драгоценные персоны были в основном наборе. К нашей разномастной компашке добавились еще Скворцов — оказывается, он недурственно играл, особенно хорошо он принимал дальние подачи, Ленка Ветлицкая — девушка под два метром роста — многие прочили ей будущие модели, но она с головой ушла в свой ненаглядный баскетбол, иногда отвлекаясь и на волейбол, ну и наконец, готичный парень с именем Аристарх, просивший называть его коротко: Страх. Кто бы мог подумать, что он, одевающийся во все черное с ног до головы, представляющий на нашем курсе неформальное движение в стиле готики, имел не плохие задатки и начальные азы по сей нелегкой, порой даже опасной игре, двигаясь с грацией пантеры, он скользящими ударами перенаправлял мячи, резко меня их траекторию полета. В общем, сборная солянка "аля — первый курс истфака" была готова.

А игра тем временем все набирала и набирала обороты: еще пара мячей, и она закончиться. Мы решили не играть все три сета, так как это слишком муторно, да и время, выделенное нам, поджимало: за закрытыми дверями спортзала уже ютились пятикурсники, пытающиеся подглядеть в замочную скважину. Так и хотелось выйти к ним и спросить:

— Много ли вы, добры молодцы и красны девицы увидели? Понравилось ли вам?

— 25:25, играем до 27, а там, если что — то ничья, — прокричала Алиска, нарушая нашу очередную перепалку с Максимом. Этот гад, надо сказать, красивый гад, опять пропусти мяч, сказав, что он, мол, отвлекся на шорохи за дверью. Мое терпение лопнуло — надавала ему по шее! А этот...п... нехороший человек просто подошел ко мне, опаляя своим жарким, как сама пустыня Сахара, дыханием кожу прошептал: