За гранью понимания. Вкус свободы

— Скорее не любят. Ложь слишком болезненно по нам бьет, так зачем же умножать собственные страдания?

Тишина. Странно, но мне впервые было неуютно рядом с этим вирром. Слишком много недосказанного встало между нами — ну и лжи, разумеется, но куда же без этой дамы?

— Что произошло? — он вновь вернул себе привычное хладнокровие, если бы не его пальцы, продолжавшие отчаянно сжимать мое запястье, я бы сказал, что он вновь самоуверен сверх меры.

— А что конкретно тебя интересует? — несколько резко спросил я, не зная, как реагировать на все происходящее. Я привык ненавидеть Аркадиса, мне так было удобнее... К сожалению, сейчас кроме меня ему было некому помочь.

— Все. Почему ты не появлялся в назначенное время?

Умеет же он задавать вопросы! И задачи тоже ставить умеет. Это я еще в детстве заметил.

— Меня отравили. Подставился как мальчишка. Извини.

Светлая бровь удивленно дернулась. Повязка, пропитанная целебной мазью, чуть съехала вниз, но Аркадис на такие мелочи внимания не обратил.

— Чем можно отравить вирра?

— Синтетический яд, рассчитан на псиоников. За несколько часов выжигает всю нервную систему. Так что пришлось выращивать новую.

— Не слышал о таком. Но если он выводит из строя даже нас, то следует сообщить Царице — пусть пошлет группу зачистки.

Я лишь удивленно покачал головой. И как он может думать об этом, когда сам беззащитнее новорожденного котенка? И ведь он не хуже меня знает о своей слабости, но упрямо не показывает этого? Решил, как в детстве заболтать меня, сбить с толку... Я ведь никогда не мог его прочитать, даже тогда, когда был самым сильным Эшам за всю историю клана. И Аркадис всегда это знал. Откуда? Сейчас это не имеет значения, но хотелось бы все-таки когда-нибудь разговорить его.

— Инарр...

Бездна! Ну как можно спросить наставника о его состоянии? Это он должен беспокоиться, но никак не я. Но мне необходимо знать, иначе я ничем не смогу помочь.

— Все так кошмарно? — понимающе усмехнулся он, поднеся пальцы свободной руки к повязке, закрывшей почти половину лица.

— Не стану врать, времени на регенерацию понадобиться гораздо больше, чем обычно. И я никак не могу понять почему. Сами глазные яблоки не пострадали, только верхний слой роговицы и, кажется, нервные окончания.

— Это из-за линз. Используемый при ослеплении состав сначала расплавил их, а результат перед тобой. Знаешь, могу одно сказать, по сравнению со средствами, применяемыми на Шийре здесь все довольно гуманно. Я даже боли почти не почувствовал...

— Какого марзура ты вообще сюда полез?! — его спокойный, почти безразличный тон моментально вывел меня из себя.

— Я должен был знать, — не спеша отвечать злостью на злость, произнес Инарр.

Не должен был. С самого начала было оговорено, что мы работаем в одном мире, но каждый сам за себя. Мы не имели права подставляться. Сунувшись сюда, без разрешения Царицы, он оказался лишен возможности использовать свои способности, другими словами при малейшем намеке на обнаружение, он должен был сдаться...

Они же всего лишь дети. Глупые, заигравшиеся дети.

И мы обязаны за ними присматривать — в меру сил и возможностей оберегать от ошибок, направлять...

Нас мало, но раз уж когда-то мы разнесли эту заразу, по названию жизнь, то теперь должны заботиться о тех, кого создали.

Даже ценой своих жизней.

— Мэйр...

Я глянул на нарушившего тишину наставника. Он не мог меня видеть, но мы пятнадцать лет провели бок о бок, а это давало множество преимуществ — например, мы всегда довольно остро чувствовали состояние друг друга.

— Не злись на них, Мэйр. Они были в своем праве.

Я знаю, но вот простить не могу. Пусть он говорит, что боли практически не было, но я-то знаю, что это не так — почувствовал. Да, я почти не могу прочитать Инарра, но только пока он в сознании... у меня была возможность убедиться, что палачи Айра не за просто так едят свой хлеб.

Айр появился в моей комнате вечером того же дня. Он вошел без приглашения, скорее даже ворвался. Последние два дня я пренебрегал его вниманием, но у меня же было оправдание в виде полуживого... нарушителя.

Бездна! И где только была моя голова?!

Я показал барону, что какой-то шпион для меня важнее, чем его расположение!

— Значит, он пришел в себя? — хмуро спросил он, обведя всю комнату взглядом и остановив свое внимание на замершей в кровати фигуре.

Аркадис был напряжен. Он слишком привык всегда контролировать ситуацию и оказался не готов ко всему происходящему.

— Да, милорд, — на интуитивном уровне я понял, что фамильярничать сейчас будет не ко времени и не к месту.

— Неплохо ты поработал. И не скажешь, что два дня назад этот парень больше напоминал кусок мяса.

Инарр болезненно дернулся, но я быстро нащупал его ладонь и сжал.

Не дело показывать свой норов. А еще — не время и не место.

— Да, милорд, — все так же равнодушно принял я похвалу барона.

— Пойдем, выйдем, нам есть, что обсудить.

Инарр вцепился в мою руку, но я все-таки заставил его отпустить меня. Ничего со мной здесь не случится. По крайней мере, пока я полезен Айринушу.

До самой двери меня не покидало чувство, что наставник не отрывает от меня взгляда. Тяжело вздохнув, я посмотрел на Айра. Оставлять Инарра надолго не хотелось — против этого выступало все мое существо, но и бросать на полпути дело, доверенное Царицей, как-то не очень красиво.

— Ты его знаешь, — без тени сомнения произнес барон, почему-то в этот миг он смотрел не на меня, а в другую сторону.

— Это было так заметно? — обреченно спросил я, уже понимая, что это полный провал.

— Для других — вряд ли, но я тебя знаю слишком хорошо, чтобы не суметь расшифровать твой взгляд. Если бы ты видел себя со стороны в тот момент, у тебя тоже не возникло бы никаких сомнений.

Я виновато улыбнулся, но несмотря на это мои мысли не покидал раненный Дис. Сейчас он беспомощен и беззащитен. Империя может за себя постоять, Инарр — нет. Мой выбор очевиден, верно?

— Что он делал здесь?

— А как ты думаешь?

— Ты с ним периодически связывался? — это даже не было вопросом в полном смысле, Айр почти утверждал. — И он тебя потерял.

— Да. Ошибку совершил я, а платить за нее пришлось ему. Сколько себя помню, так было всегда.

Я не собирался спорить или оправдываться. Зачем? Если Айр решит, что я предал его и Лейис, пусть так. Доказать обратное я не смогу. Рассказать все как есть — не имею права. Я и так использовал дар в тот миг, когда согласно всем рекомендациям мне следовало смириться с потерей напарника и отойти в сторону.

— Что вас связывает? Что вы вообще такое?! Я глянул протоколы допросов — он просто не мог выжить! А выглядит так словно его ранам уже полгода. Да и ты должен был погибнуть в тот самый день, когда принял кубок из рук Аврелии! Что вы такое, марзур вас побери?!

Что нас связывает? Этот вопрос сложен даже для меня. Помимо лет моего ученичества? Помимо моей ненависти? Наверно, что-то связывает, раз я до сих пор готов поставить все на одну карту, ради его жизни.

— Когда-то он был моим наставником. Теперь? Напарник, но не по моей воли.

— Не похоже, что ты имел что-то против, — чужой сарказм натужным скрипом отдавался у меня в голове.

— Айр, чего ты от меня хочешь?

— Правды, марзура тебе в постель! Я хочу понять, ради чего все это затевалось! Ведь ты же использовал на мне свои способности, я прав?

Я невольно отвел взгляд.

— Извини.

— И это все, что ты можешь сказать?!

— Я много чего могу сказать, но я не хочу тебе врать, а открыть правду не имею права.

Несколько минут мы молчали. Каждый думал о своем. Я понимал, что здесь для меня все кончено — Айр не простит мне предательства. Вернуться в Ледэль? Об этом не может быть и речи. Я не сдамся, не тогда, когда наконец получил отклик. Раз попытались отравить — значит, признали опасным. А если так, то значит, в какой-то момент я подобрался достаточно близко... вот бы еще понять: когда?

Хотя это далеко не все мои проблемы. Если с миссией Царицы появились хоть какие-то зацепки, то что делать с раненным Дисом я не знал. Переправить его на Небеса? Но ведь я знаю, что он упрется. Убеждать? Я не умею, да и не справиться мне с упрямством Инарра.

— Только один вопрос, последний: ты знаешь, кто пытается стравить всех нас?

Я отрицательно дернул головой.

— Не знаю, но очень надеюсь, что смогу это выяснить.

— Значит, все-таки уходишь?

— А ты согласишься на то, чтобы я остался? Я для тебя опасен. Я угроза твоей власти. Да, мне все это не нужно, но опасения тебя уже не покинут. Я не смогу так. Я слишком часто ловлю чужие чувства, чтобы позволить себе сеять семена недоверия вокруг себя.

Айринуш резко кивнул. Умом он понимал, что я прав, но помимо этого есть еще и эмоции, интуиция, банальная привязанность, в конце концов!

— Хорошо, иди, но я надеюсь, что когда-нибудь ты вернешься.

— Вряд ли. Мы редко по второму кругу проходим одними и теми же тропами, — тяжело вздохнув, признался я. — Я сегодня же покину Лейис. Не знаю, поверишь ли ты мне... примешь, ли такую клятву, но... я никогда не пойду против тебя или твоей земли, Айр. И еще — не поддавайся на провокации. Война уничтожит Шэйси, уж ты-то это должен знать.

Барон настороженно посмотрел на меня и вновь кивнул. Он знал — знать не должен был я. Пару мгновений мы молча изучали друг друга, словно пытаясь запомнить, а потом просто развернулись и разошлись.

Что ж, еще один этап моей жизни подошел к концу. Но вирры же не приучены жалеть о порванных ниточках случайных связей, верно?

— Новостей все еще нет? — с некоторой нервозностью спросила Царица, через плечо глянув на своего избранника.

— Нет. Ни Арк, Ни Мэйр на связь не выходили. Отчеты так же от них не поступали, — как можно спокойнее произнес Джей, хотя особой уверенности не испытывал: эта парочка вирров вполне могла влипнуть в историю, по крайней мере, это было бы в их духе. К сожалению, объяснить это Никрин практически невозможно — она же действительно переживает за каждого из них.

— Кто из наших сможет проникнуть в Шэйси? — сухо поинтересовалась Царица, безуспешно пытаясь спрятать за черствостью тона собственное волнение.

— Из свободных только Лира. Если она пройдет по нижним мирам, то вполне сумеет проскользнуть под коконом проклятья, не потревожив его.

Несколько секунд Ники задумчиво смотрела перед собой, пытаясь понять, ради чего собирается подвергнуть опасности собственное дитя, но потом, резко дернув головой, бросила:

— Скажи Лире, что я хочу ее видеть. И, Джей, сообщи Белу, что нам может понадобиться его помощь в этом деле...

Глава 2. Вейрас

— Арк!.. — это уже крик души. Великая Мать! За последние пять дней чего только не было, мы уже через все прошли от "еще немного и будет труп" до "пожалуйста, не веди себя, как ребенок". И если вначале Инарр просто держался настороженно, то теперь уже пообвык и открыл кое-какие преимущества своего состояния.

Злиться на него бессмысленно — сам же себя и не прощу. Пытаться достучаться до совести? Сомневаюсь, что Акрадис хоть когда-то страдал этим недугом. А вот мне, к сожалению, он знаком — иначе давно бы уже бросил этого "калеку" на произвол судьбы, благо в Ледэле меня этим никто попрекать не стал бы.

— Арк... пожалуйста!.. Да не крутись ты! — и если вначале в моем голосе были хоть какие-то просительные нотки, то к концу это уже был приказ, причем щедро сдобренный силой.

На мгновение Инарр застыл. А потом словно оглушенный стал трясти головой...

Кажется, я немного перестарался...

Бездна! Начинаю понимать, за что меня так ненавидит этот вирр. Если в детстве я хоть немного был таким (невозможно, конечно, но ведь за что-то он мне мстит!), то я никогда-никогда не возьму подопечных. Прибью ж к марзуру!

— Мэйр... — Инарр просительно скорчил личико, глядя на меня слепыми бельмами глаз. Не знаю, кого как, а меня это ввело в состояние близкое к шоку. Ведь он совершенно не считает нужным сдерживать свои способности! А Дисы, если захотят, могут перевернуть этот мир всего одним взглядом.

— Хватит светиться, как лампочка на новогоднем огоньке! Меня это не проймет, я уже привычный, — прикрикнул я, старательно избегая смотреть непосредственно на него.

Сейчас уже ничего, притерпелся, но вот когда его кожа засеребрилась в первый раз... Не зря, Миф считает Некромантов чем-то особенным. Да и прозвище алани сразу становится понятным и каким-то уместным.

В общем, застыл я тогда надолго. Но что поделать, если вирры ценят все красивое?.. А прекраснее некромантов мир ничего не создавал.

А этот!.. этот вирр знал, как его внешность действует!

Что еще можно сказать? После этой демонстрации способностей некромантов я не разговаривал с ним до вечера. А Арк, как побитая собака, молча провожал меня тоскливым взглядом...

Нет, вирров не зря тогда прокляли! Уверен, мы это заслужили! Ну, вот взглянешь на одного такого и точно понимаешь — заслужили!..

— Арк! — в сотый раз призвав все свое терпение, я посмотрел на наставника. Сейчас он больше всего напоминал капризного ребенка, не желающего принимать горькое лекарство. — Я вообще для кого это делаю? — взывать к его здравому смыслу глупо, но я все еще продолжал надеяться. На что? Не знаю, наверное, на чудо.

— Так все равно же напрасно! Регенерация быстрее не станет, тогда в чем смысл? — в очередной раз отворачиваясь, спросил он, причем выражение лица он все еще не сменил, видимо, не терял надежды пробить меня на жалость. Не на того напал!

— Не бессмысленно! — возразил я и напомнил: — Капли снимают воспаление, да и обезболивают.

— А мне и так не больно! И воспаление скоро пройдет!

Великая Мать! Можно, я его добью? Ну, из милосердия! Чтоб не мучился! И других не мучил!

— Родной мой, напомнить, кого ты пытаешься обдурить? Или сам поймешь свою глупость и покаешься?

Инарр нахмурился. Он был уверен, что я не могу его читать. Так и было раньше, но теперь все отчетливее его чувства отдавалась в моей голове. Кажется, мой бывший наставник позволил себе излишне расслабиться, вот и подпустил меня ближе, чем планировал. А я же настырнее клеща в некоторых вопросах — теперь не отстану.

— Извини, — внезапно серьезно произнес он и попытался закрыться.

Рр-размечтался! Вот еще! Должен же я хоть на ком-то отслеживать уровень своего дара. Так что пусть терпит, от присутствия одного Эшам в его ментальном поле — не переломится.

— Ты становишься настырнее Мифистерея, — убежденно, с легкими нотками подступающей ярости выдавил из себя Инарр.

Я почти не удивился. Эшам часто отражают на мир тех, с кем близко сходятся. Можно даже сказать, что собственной личности у них как таковой нет, есть только заемные или подсмотренные образы.

— С кем поведешься!.. — фыркнул я, отступая. Если Инарру нравится страдать — его дело. Может, хоть совесть проснется от понимания, что он и мне боль причиняет. С другой стороны меня же вроде как попытались выдворить обратно... Марзур с ним! Меня его боль почти не отвлекает, я уже давно научился отгораживаться от негативных проявлений дара.