Лиса огляделась в поисках зеркала, но его в комнате, к сожалению, не оказалось.
"Жаль, — вздохнула она. — Хотелось бы взглянуть, что там вышло".
Сейчас, стоя на медленно обретающих жизнь "чужих" ногах, Лиса мучительно пыталась вспомнить, какой образ держала в воображении, когда творила свою безумную волшбу. Однако ничего определенного на этот счет в памяти не сохранилось. Все стерла чудовищная боль.
"Красота требует жертв?" — спросила она себя, с содроганием вспоминая тот ужас, который пришел к ней вместе с трансформацией, и, не раздумывая, резко — на одном выдохе нанесла несколько ударов, направленных в тех мнимых троих, которые вдруг атаковали ее сразу с трех направлений. Выброс адреналина запустил сердце в бег, кровь ударила в голову, и, выходя из контакта с "третьим", которого — если бы он был с ней одного роста — она лишила "стомпинг киком"1 яиц, Лиса потеряла баланс и начала заваливаться на спину, но все-таки вывернулась и упала на руки.
# 1Стомпинг кик — удар ногой сверху вниз. Один из приемов боевого искусства "Крав мага" (контактный бой). Крав-мага была создана Ими Сдэ-Ором (Лихтенфельдом), который разработал эту систему в период его военной карьеры в качестве шеф-инструктора по рукопашному бою сил самообороны Израиля.
— Обана! — обалдело произнес за ее спиной Алекс.
— Стучаться надо, — сказала она зло, поднимаясь на ноги. — Отвернись!
Она шагнула к постели, схватила с нее одеяло и поспешно завернулась в него, как в плащ.
— Ну? — спросила она, поворачиваясь к двери, в которой спиной к ней стоял Алекс. — Какие новости в эфире? Кстати, ты можешь повернуться.
— Ты в этом вполне уверена? — напряженным голосом спросил Алекс, шея и уши которого полыхали сейчас большевистским кумачом.
— Вполне.
— Ну тогда ... Ой!
— Что еще? — раздраженно спросила Лиса, глядя на лупающего глазами Алекса.
— Я ... — сказал Алекс и замолчал.
— Ты, — напомнила ему Лиса через несколько секунд.
— Да, — выдохнул, опомнившись Алекс. — Я того. Пика сказала, что ты очнулась, вот я и хотел ...
Он снова остановился, впившись взглядом в ее лицо.
"Интересно, что у меня такое с лицом?"
— Я сейчас! — вдруг выкрикнул Алекс и опрометью выскочил из комнаты.
Лиса проводила его взглядом и почти с такой же скоростью бросилась в ванную. Влетев туда, она включила свет и уставилась в зеркало.
"Н-да!" — из зазеркалья на нее смотрела встревоженная девушка лет двадцати пяти, из тех, кого Лиса всю жизнь на дух не переносила. С лицом у девушки все было нормально: правильные черты, голубые глаза, пухлые губки. Вот только все это было красивенькое, а не красивое, если вы понимаете, о чем идет речь. Усредненное, стандартное, вполне подходящее для дешевых журналов для мужчин, но лишенное обаяния, которое почти всегда есть отражение внутреннего содержания. К тому же мочалка была еще и крашеная. Лиса распахнула одеяло и убедилась, что не ошиблась, если эта дамочка и была блондинкой, то только химической.
"Н-да, — скептически повторила она, рассматривая свое тело. — Впрочем, оно и не плохо".
Действительно, при том, что, судя по всему, ее боевые навыки и тренированные мышцы остались при ней, лишь спрятавшись от чужих глаз под гладкой кожей и умеренной жировой прослойкой, новая личина была много лучше любой другой. Хотя бы потому, что никто в здравом уме и твердой памяти не заподозрит в этой крашеной бляди смертельно опасную Ноту, разыскиваемую всеми спецслужбами Варшавского Договора.
От размышлений о собственном облике ее отвлек стук в дверь.
— Нота? — спросил из-за двери Алекс. — Ты здесь?
— Здесь, — ответила она, запахивая одеяло, и стараясь не думать о том, что с этой глупой физиономией ей теперь предстоит жить и, возможно, с нею же — умереть. — Заходи, я прикрылась.
— Я это, — сказал Алекс, осторожно приоткрывая дверь. — Вот ...
И он протянул ей отпечатанную на принтере картинку.
— Ты только не обижайся.
— А чего мне ...? — Лиса взяла из его рук лист, взглянула и замолчала, не завершив начатой фразы.
Ну что сказать? Дело было не в том, что это была картинка, скачанная с какого-нибудь буржуйского порнографического сайта, и не в том, что изображение голой девушки, сидящей верхом на лошади, могло шокировать Лису. Дело было в другом. По заросшему ромашками горному склону, на пегой лошадке ехала сама Лиса. То есть, не она сама, разумеется, а кто-то, как две капли воды на нее, какой она теперь стала, похожий. Только моложе лет на десять.
— Кто это? — спросила она, сверившись с отражением в зеркале.
— Доминика Граф, — ответил от двери Алекс.
— И?
— Я выбрал тебе ее биографию, — пожал плечами Алекс. — Она из Мюнхена, сирота, последний родственник — дядя по материнской линии — умер два года назад, а она умерла шесть лет назад от передозировки наркотика. Ну я записи в полицейском управлении и больнице подправил, так что она вроде бы жива. Я там еще в базы данных аэропортов изменения внес, так что получается, что Доминика уезжала в Бразилию и жила там пять лет. И все остальное тоже, налоговое управление, социальная служба, водительская лицензия, регистрация при переходе на единый паспорт, номер, серия ...
— А это что? — встряхнула Лиса картинкой.
— Она снялась в нескольких фотосессиях, — виновато сказал Алекс. — Лет семь назад, но я думаю, сейчас ее уже никто не помнит.
— Когда ты ее нашел?
— А черт его знает, — пожал плечами Алекс. — Утром.
— Утром?
— Ну не помню я, — огрызнулся Алекс. — Я одновременно в пяти разных сетях сидел ... Постой! Точно! — он хлопнул себя по лбу и рассмеялся. — Я же тебя, ну, то есть ее регистрировал в аэропорту Франкфурта. Она вылетела девятичасовым рейсом, так что нашел я ее, скорее всего, как и обещал, часов в семь!
— В семь, — повторила за ним Лиса. — А в девять она вылетела из Франкфурта ... Куда?
— В Хельсинки.
— Зачем? — спросила Лиса, стараясь, чтобы голос не выдал охватившего ее волнения.
— Извини, — виновато улыбнулся Алекс. — Голова дырявая. Я когда из "полета" возвращаюсь, всегда не совсем в себе.
Он покачал головой, достал из воздуха дымящуюся сигарету и затянулся.
— Ну! — поторопила его Лиса, которую снедало нетерпение.
— Так, — сказал Алекс, выпустив дым. — Значит, так. Махно назначил встречу послезавтра, ночью, в Пушкинском парке, это в Пушкине, под Питером ...
— Я знаю, где это, — прервала его Лиса. — Дальше.
— Ну я и подумал, что там же финская граница недалеко ...
— Ты начал говорить о Махно, — снова прервала его Лиса.
— Ах, да, Махно, — снова улыбнулся Алекс. — Вий, это его оператор1, сказал, что будет немецкий. Он у Махно в последнее время, вроде, легче всего идет. Вот я и побежал, искать нам немецкие биографии.
# 1Оператор — маг способный работать (оперировать) в электронных сетях.
— Пика по-немецки средне говорит, — напомнила ему Лиса, думая, впрочем, о другом.
— А она у нас будет беглой чешкой, по-чешски-то она трепится дай бог всякому.
— Хорошо, — кивнула Лиса. — Замечательно. Сделай мне тоже, — кивнула она на сигарету в его руке.
— Крепкие, — предупредил Алекс, вытаскивая из ниоткуда новую зажженную сигарету. — Пожалуйста.
— Спасибо, — она взяла сигарету и сразу же затянулась, предполагая, впрочем, что на "голодный" желудок и на фоне общей слабости ничего хорошего из этого не выйдет. — Что Махно хочет взамен?
— Ничего, — усмехнулся в ответ Алекс, который, хотя и работал с ней уже пять лет, ничему в этом деле так и не научился. — Так всякие глупости, танцевать с тобой хочет.
"Я обещала Махно, и установила крайнюю дату. Полгода, — вспомнила она вдруг. — Так когда же я успела ему это пообещать?"
— Приглашает на танец, — уточнила Лиса.
— Да, — заулыбался Алекс. — Точно. Ты же его знаешь! Опять носится с идеей грохнуть кого-нибудь из Политбюро.
"Ох, какой же ты еще ребенок, — с тоской подумала она, глядя на толстенького, с круглым брюшком и розовыми щечками лысеющего юношу. — Но, может быть, оно и к лучшему! А долги надо возвращать".
— Хорошо, — сказала она вслух. — Передай, я согласна, но не раньше, чем через полгода. Что со вторым делом?
— С Израилем облом, — развел руками Алекс. — У них все базы данных на иврите. Ничего не прочесть, так что я пока в Германии ищу, но там этих больниц ... Вот сейчас отдохну и снова "полечу".
— А что ты мне забыл рассказать про Израиль? — спросила она, почувствовав что-то, ненароком мелькнувшее в розовом тумане его сознания.
— Да, ерунда, — махнул рукой Алекс. — Там мелькнул один текст на русском, но это не тот, кто тебе нужен.
— Алекс, — тихо сказала Лиса, зная, что от такого ее голоса у многих сердце в пятки уходит. — Это я буду решать, кто мне нужен. Излагай!
— Да нечего излагать, — огрызнулся испуганный парень. — Письмо. Запрос в МВД СССР. Больница Ихилов разыскивает родственников одного больного эмигранта, но он под твое описание не подходит.
— Почему?
— Ему пятьдесят восемь, и он не кататоник, — объяснил Алекс.
— А кто?
— У него какая-то болезнь, я не понял, если честно. Называется "Лобный синдром".
— Сколько лет?
— Я же сказал, пятьдесят восемь.
— Сколько лет он болеет? — стараясь держать себя в руках и не раздражаться по пустякам, объяснила Лиса.
— Десять.
— А эмигрировал когда?
— Со второй волной, в восемьдесят седьмом. Я же тебе сказал, не наш клиент.
— Не наш, — повторила она за ним.
"Не наш?"
— Ну! — как бы подтверждая ее мысли, пожал плечами Алекс.
— В чем выражается болезнь? — все-таки спросила Лиса.
— Не знаю, — развел толстенькими ручками Алекс. — Я же не врач, Нота, а у них все этими их рыболовными крючками записано.
— Так иди и узнай, — приказала она. — И про него все узнай.
— Иди, — повторила Лиса и закрыла глаза.
2.
День прошел, как не было. Просто из одной ночи она нечувствительно, не задерживаясь под солнцем, которое, на самом деле, из-за туч так и не появилось, перешла в следующую. В девять с копейками, приехал на своей старой "Ниве" Черт. Покрутился по дому, бесцельно и, казалось, бессмысленно, заглядывая во все дырки, сожрал все, что еще оставалось не съеденным в холодильнике, "понюхал" воздух своим длинным еврейским носом, и в конце концов заявил голосом, в котором не звучало ровным счетом ни одной человеческой ноты, что можно ехать. Но сразу выехать не получилось. Сначала, Пика подгримировала себя и Лису, заодно "сваяв" ей и Алексу по вполне приличному парику, Лисе — рыжий, а оператору — сивый. Затем прибрались в доме и запечатали вход в подвал, так что без очень специального оборудования или классного "нюхача" сразу и не найдешь, даже если знаешь, что искать. Еще потом, Лиса написала все еще безмятежно спящему Быку нежное письмецо в стиле тех записочек, которые могли оставить и оставляли Леве Конопенникову его многочисленные бляди, но, включив в него, как бы между делом, пару слов, которые объяснят проснувшемуся поутру кооператору, что они ушли надолго. Все это время, Черт бродил по дому, впрочем, никому особенно не мешая, а Алекс сидел с отрешенным видом в кресле напротив выключенного телевизора, гуляя, черт знает, в каких электронных сетях. Во всяком случае, находиться эти сети могли где угодно, Алекс легко доставал даже до Америки и Австралии.
— Куда поедем? — равнодушно спросил Черт, когда все расселись в салоне машины.
— В Питер, — коротко объяснила Лиса.
— У тебя скоро масло потечет, — сказала Дама Пик.
— Знаю, — Черт завел мотор и тронул машину с места. — Но до Ленинграда продержится, а там я другую угоню.
— Я подремлю? — спросил Алекс.
— Мне без разницы, — от интонаций Черта можно было на стенку полезть, но лучшего боевого мага в европейской части СССР по данным Лисы теперь не было.
— Я тоже отключусь, пожалуй, — сказала она, как бы размышляя вслух. — Как считаешь?
— Гуляй, — ответил он. — Два часа я тебе гарантирую. Встретишь Багиру, передай ей, что "все по-прежнему".
— Ладушки, — сразу же согласилась Лиса. — Пика ты меня за руку подержи, хорошо?
— А может быть, хватит? — но Дама Пик все-таки взяла ее за руку.
— Я ненадолго, — ответила Лиса и закрыла глаза.
Звездное небо, светлое небо ... Дорога была проторена много лет назад и давно уже являлась всего лишь рутиной. Главное знать, когда и где, остальное — голая техника.
Почти у самых ворот она встретила знакомую девочку, которая, насколько могла понять Лиса, приходила сюда из какого-то сибирского укрывища. Вполне возможно, это был один из тех лагерей, которые создавала она сама, но девочка была хоть и молоденькая совсем, но грамотная, и язык держала за зубами.
— Привет, — сказала Лиса, подходя.
— Здравствуйте, донна Рапоза, — девочка явно обрадовалась встрече и, зная правила, сразу же приступила к делу. — Извините, пожалуйста, но вы здесь ведь всех знаете, а я ...
— Без предисловий, — Лиса помнила, что Черт дал ей всего два часа, а дел было много. — Чем я тебе могу помочь?
— Я ищу одного человека.
"О, господи! — подумала с тоской Лиса. — И ты, бедная, кого-то ищешь! Все мы, как тени в чистилище, кого-то ищем, вот только найти не можем".
— Кого? — спросила она, на всякий случай, улыбнувшись, чтобы ободрить явно стеснявшуюся своей дерзости Читу.
— Фарадея, — тихо сказала девочка, которая, вероятно, знала, какой услышит ответ, но все-таки на что-то надеялась, спрашивая о Кайданове, вероятно, каждого, до кого могла добраться.
— Фарадей погиб много лет назад, — ответила Лиса.
— Извините, — девочка как-то неуверенно улыбнулась и сделала движение, чтобы уйти прочь.
— Постой!
"Я делаю глупость", — сказала она себе, но остановиться уже не могла.
— Зачем тебе Фарадей, ты же еще в пеленки писала, когда его ...? — но закончить фразу так, как следовало, не смогла.
— Он ...
— Не хочешь, не говори.
Это была железная формула, ее бы следовало высечь в камне и поставить над входом в Город.
— Он мой отец.
"Вот даже как! Впрочем, почему бы и нет? Двадцать пять лет ..."
— Мать жива?
— Нет, — покачала головой девочка. — Она была в колонне Чары.
В девяносто четвертом, Чара — Ольга Кузьмина — собрала всех оставшихся в живых после большой зачистки магов северного Казахстана и попыталась прорваться в Китай. Трудно сказать, на что она рассчитывала, но, скорее всего, ни на что. Это был жест отчаяния, но правда и то, что Ольга обладала необходимыми для такого дела харизмой и железной волей. Собрать вместе полторы сотни запуганных, полусумасшедших людей — индивидуалистов и эгоистов от природы — и повести за собой, мог не каждый. Она смогла ... Твин говорил, что крови там было пролито столько, что даже ему было страшно. Два полка ВДВ, бригада спецназа КГБ, почти полная дивизия НОАК. Это сколько же трупов?
"Господи! — подумала Лиса, глядя на несчастную Читу. — Господи! Когда же это кончится?"
— Были слухи, — сказала она вслух, осторожно подбирая слова. — Были слухи, что Фарадей сменил личину.
