Лизетта кривилась, но сопровождала пару, и выглядела типичной служанкой из богатого дома. Парочка прошлась вдоль рядов, а потом вдруг как-то ловко Стэн подтолкнул Алаис к совсем незаметному проходу.
— Туда, скорее...
Женщина повиновалась. Сзади ругнулась Лизетта, ободрав локоть о стену, но Стэн не обратил на это внимания. Он почти тащил за собой обоих женщин, до закрытой кареты, в которую и вскочила вся троица. Кучер свистнул и хлестнул коней.
И только тогда Алаис перевела дух.
— За нами точно не следили?
— Братья сказали, что проверят, и собьют погоню со следа. А могли? — Стэн не спешил расставаться с маскировкой. Вместо этого он вытащил откуда-то из-под сиденья два плаща и протянул женщинам. — Оденьтесь.
Алаис скривила губы при виде слоя пыли на тряпке, но выбирать не приходилось. Она накинула плащ, расправила капюшон и громко чихнула.
— Могли. Мы живем в доме Эттана Даверта, а он коварен и жесток.
— Скоро мы приедем? — Лизетта не скрывала своего недовольства.
— Да.
— С кем я буду говорить?
Стэн покачал головой, глядя на Алаис.
— Прости, я обещал не рассказывать заранее.
Алаис пожала плечами, и стала смотреть в окно. То есть — в темную штору. Поднять ее она даже не пыталась.
Карета ехала по улицам не слишком долго, потом остановилась, и Стэн торопливо помог выйти своим спутницам, подтолкнул к калитке. А карета уехала дальше.
Домик был не слишком большим, но вполне уютным. Этакий английский кирпичный коттеджик, увитый плющом, с большой верандой и украшениями на фронтоне. Алаис с удовольствием рассмотрела бы его поближе, но Стэн почти тащил ее внутрь, и пришлось повиноваться.
В прихожей было темно.
Шаг, другой, из-под ног выворачивается что-то теплое и мягкое, наверное, кошка, Алаис делает еще несколько шагов — и невольно зажмуривает глаза. Потому что комната ярко освещена — открытые окна, свечи, камин, и все устроено так, чтобы она оказалась на свету, а двое людей, сидящих в креслах — в тени.
Ошеломить? Впечатлить? Напугать?
Да, они добивались именно этого. Но Алаис лишь иронично усмехнулась.
— Свет в лицо и говори правду? Стэн, надеюсь, мои похождения в этой тряпке закончены?
Черный плащ соскользнул на пол. Алаис не сделала даже движения, чтобы задержать его, и осталась в одном маританском платье насыщенного сливового оттенка. Поправила чуть растрепавшиеся волосы, медленно прошлась по комнате. Лизетта замерла у двери, понимая, что они могут отсюда и не выйти. Один неверный жест, шаг...
Алаис выглянула в окно, хмыкнула, повернулась к мужчинам.
— Я правильно понимаю, что соблюсти долг вежливости никто из вас не сподобится... братья?
— Присаживайтесь, тьерина, — Дарош повел рукой в сторону кресла напротив остальных. Стэн, не стой столбом, предложи кресло и второй тьерине, да и сам присаживайся...
Алаис усмехнулась, а потом, ломая все планы мужчин, прошлась по комнате, и уселась прямо на медвежью шкуру перед камином. Запустила пальцы в густой жестковатый мех, с удовольствием вдохнула запах чего-то лесного, звериного... Это вам не синтетика.
— Вы сами добывали мишку, тьеры?
Мужчины недовольно переглянулись. Сейчас они плохо видели лицо Алаис, а она могла разглядеть их лица. Не слишком четко, пламя свечей колебалось, заставляя их бликовать, но это было лучше, чем ничего.
Либо игра на равных, либо — никак!
Орденцы переглянулись, и Ларош опять взял слово.
— Тьерина, вы понимаете, что здесь и сейчас ваша жизнь в наших руках?
Алаис скривила губки.
— Звучит так банально, тьер, вы не пишете на досуге дешевых романов?
— Дешевых романов?
— В дорогих романах авторы стараются избегать подобных пошлых штампов. Но если уж вам угодно... Вы можете меня убить, но освободить своего магистра без меня не сможете.
Мужчины переглянулись.
— Как вас зовут, тьерина? — наконец решил спросить Ларош.
Алаис усмехнулась.
— Уже лучше. Будем знакомы, Алаис Карнавон, герцогиня Карнавон. Можете обращаться ко мне просто — ваша светлость.
Немая сцена удалась.
Ларош открыл рот, да так и застыл. Сидящий во втором кресле Артур оцепенел, глядя на Алаис так, словно рядом с ним на шкуре вдруг оказалась живая косатка, и мало того, что оказалась, еще и хвостом плеснула.
Стэн выпустил из рук оба плаща, и те черным озером разлились у его ног. Самообладание сохранила одна Лизетта, но та уже привыкла к выходкам Алаис. Так что женщина подняла с пола плащи, и вновь сунула в руки рыцаря Ордена.
— Эммм...
Алаис не стала дожидаться еще одного ужасно пошлого вопроса про доказательства. Вместо этого она достала цепочку с перстнем, и надела на палец. Кольцо чуть болталось, все же у мужчин руки более накачаны, да и пальцы потолще. Но перстень точно был тот самый...
— Какие вам нужны еще доказательства?
— Вы позволите кольцо?
Алаис пожала плечами, сняла перстень и протянула Ларошу. Мужчина вгляделся в камень. Черная косатка плыла на него по поверхности кровавого моря, но это еще ничего не значило. Он примерил кольцо на безымянный палец, но оно не налезало даже на первую фалангу. На мизинце оказалось лучше.
— Ждем...
Алаис не стала уточнять — чего именно, и правильно. Потому что спустя пять минут Ларош помянул Ириона, и со злобным шипением принялся стаскивать перстень. Получалось плохо — рука опухала прямо на глазах, словно под камнем притаилось гнездо диких ос.
— Настоящее, м-мать...
Алаис пожала плечами. Конечно, настоящее, кто бы сомневался. Перстеньо опустился в ее руку, и она подавила желание вытереть его подолом платья. Вместо этого женщина с вызовом поглядела на орденцев.
— Что еще вам предъявить?
Ларош покачал головой.
— Ничего не надо, ваша светлость. Простите за недоверие.
Алаис медленно опустила голову. Посмотрела на шкуру у себя под ногами, перевела взгляд на огонь, опять на шкуру. От слишком яркого света глаза даже немного резало.
— Давайте пригасим свечи, сядем и просто поговорим? — тихо предложила она. Разглядывая свое кольцо, как ядовитого скорпиона. Неясно, укусит он или нет, но точно — ядовитый. О таком она читала. Давно читала, любой, кто наденет на себя герцогские символы, права на то не имея, умрет смертью безвременной и страшной, но чтобы вот так? Это ведь почти отек Квинке, только начинается от места введения аллергена. Не снял бы бедолага перстень, так и задохнулся бы. А если бы и она...? А ее сын? — Просто поговорим о том, как вытащить магистра из Ламертины.
Артур встал и пошел гасить свечи. Много чего они передумали, готовились к ловушке, засаде, удару в спину, собирались отбиваться...
Герцогиня Карнавон.
Еще не ясно, что она здесь делает, что ей нужно, чего она хочет добиться, но одно ясно — это не ловушка Эттана Даверта. Много для Преотца чести — даже просто разговаривать с герцогами. Артур переглянулся с Ларошем, незаметно дал отмашку все видевшему Лорану — ни к чему теперь арбалет.
Как странно сплелись судьбы...
* * *
Десятью минутами позже за столом сидели пятеро человек. Трое рыцарей ордена, Алаис и Лизетта. Стэн разлил по бокалам вино, от которого Алаис наотрез отказалась — кормящая мать, и потребовала воду. Выпила, поставила кубок на стол, положила ладони по обе стороны от него.
— Начнем, тьеры?
Ларош, как самый старший, склонил голову.
— Ваша светлость, как вы здесь оказались?
— Сбежала от мужа, — Алаис пожала плечами. — Лидия Сенаоритская решила, что независимый Карнавон — это слишком большая роскошь на ее землях, и пожелала получить покорных герцогов. Моя семья была уничтожена, а меня оставили, как породистую кобылу, 'на развод'.
Ларош поморщился.
Ее величество не понимала, чем рискует?
— Она полагала, что все это бабкины сказки. Впрочем, я думала примерно так же, — рыцари переглянулись, и Алаис взмахнула рукой в воздухе. — Думаю, вы слышали о том, что младшая дочь рода Карнавон — урод?
Судя по взглядам — слышали, и теперь не понимали почему так было сказано. Алаис тоже не спешила посвящать рыцарей в тайны гормональной перестройки организма, тем более, что сама разбиралась в этом кое-как. Вместо этого она улыбнулась.
— Из самых гадких детей могут вырасти прекрасные люди. И посвящение помогло. Отец хоть и показал меня морю, еще в детстве, но это — одно, а когда я осталась последней из Карнавонов... море приняло меня и изменило.
Рыцари закивали. Алаис положила себе потом расспросить, что они знают про все эти обряды, но потом, потом. А пока...
— Вы знаете, что магистр Шеллен из знатного рода?
— По рождению он — Атрей, — согласился Ларош. — Я знаю, ваша светлость. Только он отрекся.
— Называйте меня Алаис, — махнула рукой женщина. — Нам еще долго разговаривать, давайте не тратить время и силы на нелепые церемонии.
— Хорошо, — согласился Ларош. Стэн с Артуром молчали, негласно отдав первенство самому старшему.
— Он не мог отречься, — припечатала Алаис. — Если ты принял главенство над родом, ты можешь только передать его сыну, или младшему брату, если найдется достойный среди твоих родных — ему, в день совершеннолетия, это возможно. Герцог может умереть, но отречься не может. Никогда.
Мужчины пораскрывали рты.
— Магистр — герцог? — первым сообразил Стэн.
— Да. Более того, у него есть сын.
Только что закрывшиеся рты вновь распахнулись — хоть вороной залетай.
— Сын? — Ларош помотал головой. — Магистр не говорил.
— И правильно делал. Узнай Преотец о его семье, и я не дала бы и дохлой крысы за жизнь вашего магистра. Сразу отвечу — мы с его сыном друзья.
— И по дружбе...
Алаис покачала головой, глядя на Артура.
— Вовсе нет. Просто как герцогиня, я обязана оказать помощь другому герцогу. Понимаете? Если бы я узнала о состоявшейся казни, я бы просто пожалела, поплакала, погрустила, и забыла. Я знаю, что жизнь магистра... герцога Атрея может зависеть от моих действий, я вынуждена помочь ему. Иначе рискую сгнить заживо.
— Вот как... а Карсты? Лаис? Атрей? Другие, не магистр?
Алаис пожала плечами.
— Полагаю, что Мирту Карстскому не до того. Вряд ли он даже знает, что магистр Шеллен — Атрей. И другие то же самое... а чего не знаешь, то и не болит.
Звучало вполне логично.
— Если мы дадим знать?
— Если магистра казнят до того, как получат ваши письма? — поинтересовалась Алаис.
— Казнят? Когда?
Алаис с уважением поглядела на Лароша Дарю. Умный мужчина, сразу выцепил ключевое слово.
— Скоро. Эттан Даверт решил, что магистр — совершенно ненужная ему единица. Не знает только, как лучше — удавить или замуровать... — Мужчины сжали кулаки. Алаис мило улыбнулась, и добила. — Или вы спасаете магистра сейчас, или гордо отправляетесь прятаться по уединенным уголкам мира. Говорят, острова — хорошее место.
— Мы... нам надо обсудить, — хрипло произнес Стэн.
Такого мужчины не ожидали. И Алаис поднялась из-за стола.
— Думаю, вы найдете возможность с нами связаться. Могу ли я вас найти?
— Да, так же. Стэн будет каждый день молиться у Храма.
— Отлично. Нас отвезут домой?
— Да...
* * *
После ухода Алаис орденцы долго сидели молча. Потом слово взял Ларош.
— Братья, это звучит безумно, но я ей верю.
— Кольцо подлинное, — Артур запустил руки в волосы, и ожесточенно ерошил их, прекращая в стог сена. — Никто другой не смог бы его так носить, только герцогиня. Оно ведь на шее, у кожи...
— Насчет взаимопомощи — тоже правда, — согласился Стэн, — но вдруг мы не знаем всего?
— Например?
Стэн развел руками.
— Все же она живет в доме Даверта. Почему? Как ей удалось убедить сына Преотца помочь ей?
— Надеюсь, хоть он не герцог? — мрачно пошутил Ларош.
— Три герцога на один Тавальен — это все же многовато? — призадумался Артур.
Знай он о прорезавшихся Тимарах, решил бы, пожалуй, что даже двух герцогов — уже много.
* * *
Бывают в жизни такие моменты...
Болел ты, к примеру, лежал, лечился, пил таблетки, и вроде бы что-то ел, куда-то ходил, смотрел телевизор, разговаривал с людьми, даже работал, а потом выздоравливаешь, и понимаешь, что время-то выпало из твоей памяти. И отпечаталось в ней только темнотой и болью.
Пытаешься вспомнить хоть какие-то ориентиры, нашарить вехи в темноте, но там ничего нет.
И был ли там ты сам?
Ты ли это был?
Оглядываешься назад, и понимаешь, что вышел ты из кошмара совершенно другим человеком. Лучше? Хуже? Нет. Просто — другим.
Вот и Мирт себя ощущал совершенно другим человеком.
Он почти ничего не помнил из того, что было. Родители — не отпечатались в его памяти, потому что не дали ребенку того, что следовало бы. В младенчестве с ним возились няньки и кормилицы, а потом, поняв, что мальчик — странный, и не пригоден для наследования титула, герцог махнул на сына рукой. Мать же...
Для матери Мирт стал разочарованием, так что и она вела себя соответственно. Держалась от мальчика подальше.
По-настоящему мальчика любила только его нянюшка, Эльси. Именно она заметила, что малышу нравится рисовать, именно она терпеливо, поправляя раз за разом, учила Мирта всему, что он должен уметь, именно она целовала малыша и бинтовала разбитые коленки...
Ее Мирт и помнил.
Неправда, что в темноте совсем ничего нет. Там есть человеческое тепло, и его мальчик помнил. Запах, голос, ласковые руки...
Сейчас Эльси стала совсем старой, что с того? Все равно нянюшку он любил намного сильнее матери.
Именно няня, и ее муж, Лисиус, которого еще Донат Карст сделал дворецким, внезапно оказались семьей юного герцога. И сколько же радости было для пожилой женщины, когда ее малыш узнал свою нянюшку. Протянул руки, улыбнулся осознанно, обнял...
А что уж там шептал Мирт, 'няня' или 'мама'... кто там сейчас разберет? Может, тьерина Велена и родила сына, но видит море, родить — мало! Рожать и акулы умеют! А ты поди, вырасти...
Сейчас на Мирта свалилось целое герцогство, и Лисиус с радостью помогал 'малышу' разобраться. Неважно, что малыш выше учителя на голову, и бреется два раза в день. Вот, разберется, тогда и сможет старый дворецкий уйти на покой.
Хорошо, что Донат Карст был мужчиной хозяйственным и серьезным, и управляющего он себе тоже подобрал неглупого, который лишний раз не воровал. Таких, чтобы вовсе не воровали, как известно, на свете не бывает, быть при деньгах, да и не украсть хоть малую толику? Это сказки. Но кто-то тащит все, аж карман трясется, и в результате оказывается на вертеле, как глупая белка, которая отожралась до такой степени, что не могла прыгать по веткам, а кто-то по зернышку, аккуратно, осторожно, тащит в свою норку запас на зиму, и потом подъедает его, не попадаясь на прицел охотникам. Вот, управляющий Карстов, Салир Интон был как раз из вторых. Неглупый, осторожный, отлично понимающий, что чем дольше он останется пи кормушке, тем сытнее станут запасы. Он тоже взялся разъяснять Мирту тонкости управления герцогством, справедливо полагая, что благодарный герцог — тоже выгодное приобретение в копилку. Авось, где и глаза закроет...
