Каменный город

Муж ушёл из комнаты, оставляя нас наедине.

— Садись! — и подруга отодвинула от столика плетёное кресло, тоже новое.

— Это муж купил здесь. Мы потом домой заберём.

— Муж? — я удивлённо приподняла бровь.

— Ну, мы... Сходили в храм, дали клятвы.

— Косы, я гляжу, на месте.

— Да, он не стал отрезать.

— Ну и как тебе замужество?

— Пока довольна.

— Когда уезжаешь?

— Решили тут пока пожить, узнать друг друга получше, — покраснела она, затем добавила: — Пару девятиц. Дядя разрешил.

— Что-то я не заметила особого интереса к тебе, — ответила задумчиво.

— О, я попросила передышку. Замучил просто.

— Так уж и замучил?

— Ненасытен просто. Два дня из постели вообще не выпускал. Потом уж пришлось просить о пощаде.

— Наказание?

Она смутилась.

— Да. Делает со мной всё, что захочет, — и она покраснела так, что я даде представить не могла, что он с ней такого делает.

— Но ты, я вижу, счастлива.

— Ну, если б не его ненасытность, то мне всё нравится. Он вот читать любит. Да дома некогда. Детишки требуют внимания. Поэтому читает здесь запоем. Дядя мне из палат приносит. Вот он, не тратя ни минутки, погружается в книгу. Не заметил даже, что ты пришла. Мне даже завидно, что не мне столько внимания уделяет. Но и ему надо давать время для его увлечений.

— А сама? — спросила об увлечениях Весняны.

— А я днём бисером плела. Вечером нельзя, чтобы глаза не сильно утруждать. Поэтому скучаю... А у тебя как? — оживилась она.

— Да вышиваю днём да готовлю, по дому машины многое делают. Ну а потом мужа потчую, разговариваем.

— У вас уже было?

— Что было? — удивилась я.

— Ну, то, что между мужем и женой.

— Это личное.

— Я ж не прошу подробности. Да или нет?

Я покраснела, как показалось, до кончиков ушей.

— Договорились, что будет лишь после свадьбы. Я пока не хочу торопить события, — ответила уклончиво.

— Ясно. А что же тогда было, что ты покраснела?

— Поцелуи, объятия...

Подруга допытываться не стала. И мы заговорили о другом. Я упомянула, что жених из Ярцево.

— Вот это здорово! — обрадовалась Весняна. — Будем видеться!

— Так он же военный. Сомневаюсь, что часто будем у вас в городе.

Тут послышался стук, и дверь распахнулась, являя Будимира с самоваром, явно полным. Он внёс его, поставил на стол, за которым мы сидели.

— Представляешь, Мир, жених Беляны из Ярцево!

— Будем рады видеть вас в гости, — ответил Будимир. — Ну, не буду вам мешать, пойду почитаю, — и муж прикоснулся к щеке жены ладонью, наклонился и поцеловал в губы, загораживая своей широкой спиной весь обзор. Отметила, что Колыван, уже в плечах, но выше. Если не считать военную выправку, то у наречённого не видно ни мышц, ни силы. Худощавый высокий мужик. Но внешность обманчива. Взять хотя бы то, как он меня носит на руках, будто я — лёгкое пёрышко.

Тут муж Весняны отстранился и ко мне повернулся.

— Забыл... Смотри и запоминай! — и перед моим взором развернулся трёхмерный план города с надписью Ярцево. Далее его увеличили относительно реки, дали наводки и показали дом.

— Вот здесь живём, а вот здесь дом родителей Весняны, — продолжил показывать Будимир. — Если вдруг переедем, они наверняка будут знать.

— Благодарю за приглашение, — тихо сказала я.

Хотелось в ответ не остаться должной, но не рискнула звать к нам от имени жениха. Всё же его дом пока не мой. Да и мнения Колывана спросить стоит. Какие у него в семье порядки, я не знала.

Будимир выключил кристалл и ушёл к окну, включил настольный светильник и сел в кресло. Похоже, действительно любит читать, да и даёт нам возможность пообщаться. Кажется, он хороший человек.

Просидели с Весняной до полуночи, потягивая чай с пирогами. Смеялись, шутили, рассказывали разное, будто не виделись целую вечность. А потом я поделилась своими страхами.

Она вздохнула, а потом сказала совсем не то, что я от неё ожидала:

— А ты не относись так к этому, как я отнеслась. Ну отрезал косу, ну, тебя ж всё равно никто не видит. Голову носишь покрытой. Я просто не ожидала и никто не предупредил. А волосы отрастут. Да и в можешь сходить в храм, как знать, может и у тебя тут же вырастут.

— Муж твой больше не стал резать косу... — пробормотала я, взглянув на увлечённого чтением мужчину у окна.

— Так уже отрезал. Да и кто он такой, чтобы спорить с волей Всевышнего?!

Я сглотнула — и то правда.

— Благодарю, Веснян. Ты мудрее стала.

Она хмыкнула.

— Я могла б тебе дать надежду, что твой муж может живёт по другим семейным обрядам, и у них косу не режут, но лучше чтобы ты подготовилась к худшему.

А она права. Пусть Колыван наслаждается моими космами, раз уж ему они нравятся, пока есть. А отрежет — сам себя накажет. Да и коса отрастёт со временем. Хватит себя накручивать!

Взглянула на часы с золочёной стрелочкой-солнышком и встала.

— Мне пора.

И тут вспомнила, что не поговорила с управляющим. Где ж теперь ночевать мне? А он наверняка спит. Что же делать?

— Пойдём, я тебя в соседнюю комнату поселю.

— Ты, поселишь? — удивилась я.

— Да, на случай, если ты вернёшься, у меня есть запасной ключ от твоей комнаты. Дядя дал.

Я улыбнулась. А всё не так уж плохо складывается.

— Благодарю, Весняна! — обняла подругу.

— Не стоит.

Весняна подскочила к мужу, вновь обняла, прошептала на ушко что-то и тогда уж пошла со мной к двери из комнаты.

Но стоило мне оказаться снаружи, как страх сковал тело. Вспомнилось нападение. Весняна шагнула в темноту. Дверь располагалась напротив. Отворив её, подруга вернулась за мной. Схватила за локоток и потянула в мою новую комнату.

— Чего испугалась? — спросила она.

— Да тут же на меня напали...

— Рассказывай! — велела Весняна. Похоже, она ничего не ведала об этом.

— Разве тебя к управляющему не селили?

Она силилась что-то вспомнить, но мотнула головой.

— Точно помню, что очнулась у дяди в комнате. А больше — ничего. Дядя ничего не сказал. Так что за нападение?

И вот что мне теперь говорить ей? Зря вспомнила о нападении. Раз даже стёрли память, значит, нельзя распространяться. Вопрос только в том — кто стёр?

— Весняна? — услышала голос её мужа и осторожный стук в мою новую дверь.

— Ладно, завтра поговорим, — шепнула подруга и пошла к мужу.

А я осталась одна. Надо с утра уйти пораньше да поговорить с Колываном — всё выведать. А сейчас подготовиться ко сну и спать! Утро вечера мудренее!

Примечания по главе:

Стан* — (Даль) приста́нище рыбаков, лесников, звероловов; станки рубятся в разных местах, по лесам и по тундрам (арх. сиб.), для приюта промышленников; по торным местам, на станках держат старика сторожа, для помощи и услуги проезжим./Сиб. почтовая станция. У меня стан — своего рода аэропорт, вокзал, куда прилетают летучие корабли.

Летучий корабль* — воздушное судно. В данном контексте для быстрого преодоления расстояния между городами внутри страны городов (Гардарики). Похож на водную ладью, только без мачт, и с крыльями-парусами, летает, ловя воздушный поток. Лётное поле как раз расположено там, где постоянно дуют ветра.

малёвщик* — (Даль) ремесленный живописец, особенно для расписки красками по готовому, колеровщик. ма

Дневать* — (Даль) дежурить, быть дневальным, чередоваться поденно.

Глава 7

Последние три девятицы я провела вблизи подруги, оставаясь на ночлег в выделенной мне комнате напротив комнаты Весняны.

Она предлагала мне, как уедет, занять её комнату. Но... Колыван не одобрил такую мысль. Нечего занимать комнату, когда её могут другие занять, да и дома надо жить.

А спали мы почти все ночи вместе, кроме его дежурств. И в первую же ночь на меня напали. Правда, я об этом узнала лишь вчера, когда спорила с Колываном, что мне необходимо пожить самой.

А я хотела какое-то время побыть одна. Без подруги и жениха. Почувствовать одиночество, чтобы захотелось к нему.

Ну и поссорились. Впервые.

Я его целый день не видела — не попадался на глаза. И собиралась идти в пристройку к палатам, проситься в комнату Весняны, из которой она сегодня должна была выехать.

На душе скребли кошки. Ну почему он такой упрямый и не может хоть раз сделать по-моему?

К слову о кошке. Нашу муж отдал родителям. Почему? Сказал, что это не обсуждается. Просить вернуть — бесполезно. Я поначалу расстроилась, обижалась, потом злилась, но поняла, что своего решения он всё равно не изменит. Поэтому решила забыть. Нет кошки, и ладно. Меньше привязывает меня к мужу и дому.

Под конец дня я уже была готова попросить прощение у Колывана, но при этом собиралась ночевать отдельно. Не в его объятиях.

Но так и не встретила его, хотя ждала у выхода ещё час после закрытия. С упавшим настроением поплелась в пристройку. Ну зачем он так? Почему нельзя мирно просто пойти на уступки друг другу?

Управляющего нашла в его комнате. Он просто протянул ключи и забрал мои.

— Чего, Беляна, голову повесила? Из-за Весняны?

Да, я уже скучала по подруге, но не этим опечалена. Поэтому помотала головой.

— Милые бранятся, только тешатся, — угадал управляющий.

Спорить не стала.

— На тебе книги, прихватил из палат. Можешь взять на несколько дней.

Поблагодарив, поплелась наверх. Ну, хоть есть, чем заняться. Привезли наконец-то землю для висячих садов, поэтому я планировала сегодня перебрать семена. Но книги тоже не помешают.

Всё так резко навалилось. Столица, уры, палаты, жених. Мне бы разобраться в своих чувствах, а то стала ловить себя на мыслях, что некогда даже подумать. Всё куда-то бежать надо, дела какие-то делать.

Дома у меня была отдельная комната, где я могла закрыться и уединиться. И даже, переделав все дела, просто посидеть в темноте, подумать, помечтать.

Понять бы, чего я хочу. Не то, что нужно делать, а к чему действительно тянет душа.

Я поднялась по лестнице и открыла комнату, которую не так давно делила с подругой.

Прошла к балкончику, распахнула дверь.

В лицо дунул прохладный ветерок. Осень подкралась незаметно. А вокруг нет даже деревьев, чтобы заметить смену сезонов.

Как же растительности не хватает! Солнышко ещё освещает тонкую полоску небосвода, но в городе уже темно. То тут то там загораются лампочки на зданиях.

И появилось такое нестерпимое желание посмотреть свою котомку — семена, которые мне прислали.

Достала бумажные пакетики. Свет в комнате не включала — уличного пока достаточно.

Закрыла глаза, стараясь почувствовать зёрнышко сквозь бумагу, представить образ будущего саженца. Но ничего не ощутила. Даже вскрыла пакетик, высыпала семечки на ладонь. Ощупала каждую. Такое ощущение, что семена погибли. Как же так?

Включила настольную лампу и поднесла ладонь к свету.

Заметила неестественный оттенок. Вскрыла остальные пакетики.

Все мертвы! Ощупала ещё несколько, стараясь понять, что не так. И ощутила жар, который обжёг руку. Я дёрнулась, рассыпая семена. А в следующее меня мгновение начало колотить, и одновременно стало и жарко и холодно.

Я собрала все семечки с пола и стола, сложила их в тканевый мешочек и выбежала из комнаты. Потом вспомнила, что уже осень наступила, вернулась, надела душегрею* и взяла ключи. И теперь уже побежала, не разбирая ног в хоромы.

Не думала, ни о чём, кроме того, чтобы вернуть семена к жизни. Кто же пожарил семечки? Но эту мысль отбросила. Только бы оживить эти зародыши!

Хоромы были видны ещё издалека. Ещё и подсветка на высоте. Поэтому ошибиться дорогой оказалось невозможно.

И так бежала, что чуть не влетела внутрь в сапожках. Разулась, чувствуя тепло пола. Оно согревало даже душу. Платок с головы снимать не стала, помня, чем это может закончиться.

Увидела пришедшую в движение вязь и зажмурилась. Сейчас не до зрительных видений!

Шла туда, куда тянуло.

А потом бухнулась вниз, будто проваливаясь в яму. И очутилась в чём-то вязком мокром упругом, но тёплом. Дышать было нечем, но я держалась. Сидя, не решившись вынырнуть. Просто сжимала в руках мешочек с семенами и желала всей душой оживить эти зёрнышки.

А потом меня рывком выдернули из вязкой жидкости и поставили на пол в том же положении, что и была. Я жадно сделала вдох и какое-то время, периодически покашливая, просто дышала.

Открыла глаза. Колыван! Свет был голубой приглушённый.

Не удержалась без жидкости и упала на пятую точку.

Колыван стоял в сапогах! В хоромах! Это возмутило.

— Разуться не хочешь?

— Нет.

— Это хоромы! — попыталась достучаться до него.

— Я сюда пришёл не заряжаться силой.

Такое определение хором покоробило. Будто мы все приходим в хоромы с одной целью — благодать получить.

— А как же пообщаться с Предками, Творцом?

— Для этого хоромы не нужны.

С одной стороны Колыван был прав. Творец и всё вокруг — его часть. Поэтому для связи с Всевышним посредники не нужны. Но...

— Это место силы, распределяющее эту силу по округе, но здесь его наибольшая плотность. Здесь легче зарядиться, чем в других местах, ну и работает связь с другими такими местами силы.

— А как же тёплый пол, Млечный Путь?

— Зрительная мара*. Пойдёшь с закрытыми глазами и откроешь в середине, под куполом, и кроме рисунка солнышка ничего не увидишь. А пол сделан так, что накапливает тепло и отдаёт его. Ты же делаешь вдох холодного воздуха, а выдох горячего, так и пол.

— Будешь ругать? — я встала, оглядывая свой внешний вид. Прилипшие к ногам юбки, слипшиеся волосы.

Но увидела мешочек в руках, и на душе потеплело. От семян исходило живое тепло, и появились образы взрослого растения.

— Пошли домой, — устало предложил жених.

— Не пойду! — упёрлась я.

— Ладно, как скажешь!

Откуда-то в руках жениха появилась простынь, в которую меня завернули, а после схватили за ноги и перебросили как мешок через плечо.

— Отпусти! — я попыталась вырваться. Ничего не вышло.

— Хочешь, чтобы тебя в таком виде узрели стражи? Тогда кричи, — милостиво разрешил жених.

Представила нас со стороны: высокий мужчина в тёмной форме несёт двигающийся мешок на плече, явно вырывающийся. Подумают, что меня украли. В лучшем случае арестуют жениха, в худшем — меня тоже загребут в участок до выяснения всех обстоятельств. А как бы не злилась на Колывана, он помочь хочет. Участи быть арестованным ему не пожелаю. Да и у самой есть брат военный. Он ушёл из семьи рано — в двенадцать. И воспитывался в армии с их порядками. Видеть его могли раз в сезон. Да и то, никаких уже объятий, он — мужик, одним словом! Колыван же ведёт себя хоть и несколько отстранённо, но наедине позволяет и объятия, и прикосновения. Может ли быть так, что ему с отрочества всегда хотелось и любви и всего остального, чего его лишили, забрав из семьи. И получить может лишь от жены так необходимую ласку? А Неждана была всего лишь возлюбленной, с которой отношения ограничивались лёгкими прикосновениями да поцелуями раз в сезон.