2. Дороги Валлиона

Староста сжал челюсти.

— Приложение к "Закону о Договорах".

— Вот так и напиши, — хмуро потребовала я. — А то я — человек простой, в законах неграмотный, таких сложных вещей не разумею. И хочу знать, по какой бумажке ты будешь начислять мне гонорар.

Он скривился, но смолчал и, сбегав за пером, послушно дописал в Договоре.

Я перечитала снова.

— И это поправь, — ткнула пальцем в сроки. — Напиши: срок не три дня, как указано, а "от трех до стольки-то дней". Вдруг я за три дня ее не найду?

— Больше пяти дней не дам! — внезапно уперся староста, злобно сверкнув глазами.

— Не давай. Но в Договоре укажи причину, по которой требуешь быстрого выполнения заказа. Заодно, цену увеличь по статье "за срочность", иначе какой мне смысл корячиться без премиальных? Ты ж, небось, по выходным и праздникам тоже работать не любишь?

Он воззрился на меня в неподдельном возмущении.

— Господин, но это же... это же... так не положено!

— А я жадный, — ухмыльнулась я, откровенно наслаждаясь выражением его лица. — Если не нравится, можешь сказать мне "до свидания". Я не обижусь. Так как?

Староста, пробурчав себе под нос что-то не очень приличное, скис и послушно вписал вторую поправку. Все остальное вроде было написано верно. Но я на всякий случай все равно прочла и только тогда, перехватив Договор, черкнула в нижнем левом углу замысловатую закорючку. После чего протянула пергамент обратно старосте и с легким удивлением заметила на его лице гримасу недовольства.

— Что не так?

— Господин забыл вписать свое имя, — в его голосе прорезалась ядовитая насмешка.

Я пожала плечами.

— Впиши его сам. У тебя почерк красивее. И практики больше: я ж говорю — неграмотный.

Взглядом мужика можно было забивать гвозди, а голос уже сочился таким ядом, что одной каплей можно было убить не только лошадь, но и целого слона.

— И как же зовут благородного господина?

Причем, слово "благородный" он произнес так, что мне захотелось тут же плюнуть ему в морду.

— Фантом, — сухо ответила я, едва сдержавшись. Хватит с него и этого. Такому уроду что хочешь отдай — тут же испоганит. А поганить свое новое (хоть и сильно сокращенное) имя я не хотела, поэтому обошлась внезапно пришедшим на ум "ником". Его один мой приятель по "игрушке" обожал использовать. Шутник был тот еще. Но мне с моими выкрутасами и спрятанным лицом как раз сойдет.

Староста, в последний раз одарив меня злобным взглядом, криво нацарапал на пергаменте "имя исполнителя", а затем, не сказав больше ни слова, ушел, от души хлопнув дверью. Я же поправила неудобный шлем, так и норовивший сползти на глаза, и, запрыгнув в седло, направилась к выходу: до темноты надо было успеть хорошенько осмотреться.

- Глава 5 -

Кладбище я нашла без труда — дорога тут имелась всего одна: и захочешь, не промахнешься. Так что спустя полчаса легкой тряски и обсуждения несомненных "достоинств" приветливого до отвращения старосты Лин добросовестно довез меня до нужного поворота.

На развилке, углядев под соседним холмом упомянутую речушку, я снова слезла и дальше пошла пешком, постепенно уходя с колеи и все больше забираясь в лес. Нарваться на Тварь не боялась — дневного света они не выносили, поэтому до темноты опасаться нечего. И поэтому же до ночи следовало как можно тщательнее изучить место преступления, чтобы понять хотя бы примерно, с кем придется иметь дело.

Само кладбище выглядело заброшенным и очень старым, из чего я сделала вывод, что деревня стоит тут довольно давно, когда-то была гораздо больше, чем сейчас, и что в последнее время тут ни было ни одной живой души. Ни цветов на могильных холмиках, ни оградки, обозначающей хотя бы примерные размеры могил, ни следов от ботинок, ни даже примятой травы. Вокруг было пустынно, тихо и мрачно, как и во всяком месте, откуда уходит всякая жизнь.

Я медленно обошла кладбище по кругу, ища следы пребывания Твари, примерно за час изучила его вдоль и поперек. Затем углубилась дальше, внимательно рассматривая небольшие камни с выцарапанными на них именами (это вместо крестов и нормальных надгробий). Даже не побрезговала по совету Гора ковырнуть в паре мест твердую землю, однако признаков тиксы не нашла: ни разрытых могил, ни раздробленных костей, ни осколков черепов и обрывков саванов. А тикса, будучи падальщиком, за такое время, что жаловались деревенские, никак не могла пройти мимо могил. Хотя бы одной. И то, что поврежденных (ни внутри, ни снаружи) среди них не было, еще больше утвердило меня в мысли, что тиксой тут и не пахнет.

"Странно. Последнее нападение произошло всего полдюжины дней назад", — задумчиво произнес Ас, когда я в нерешительности остановилась.

"А кровью совсем не пахнет, — так же задумчиво согласился с ним шейри. — И останков я нигде не вижу. Может, деревенские уже успели их похоронить?"

"Мой промах, — признала я. — Надо было спросить. Но вдруг их принято сжигать после контакта с нечистью?"

"Вряд ли. Это ж не святоши".

"Мужики сказали, что кости были обглоданы, а не раздроблены, — напомнил молчаливый Ван. — Для тиксы и иных падальщиков это нехарактерно".

"Согласен, — отозвался Гор. — Это больше для "сосальщиков" подходит. Выверны пожирают жертвы почти целиком. Кахгары рвут их на мелкие части и тоже пожирают, пока остается свежей кровь. Для более опасных Тварей здесь вроде бы не место, да и от деревни бы тогда ничего не осталось. Значит, это кто-то крупнее и проворнее тиксы, но менее опасный, чем кахгар. "Сосальщики" — наиболее вероятный вариант".

"Кто такие "сосальщики"?" — тут же навострила я уши.

"Твари, которые сперва впрыскивают в добычу яд, душат ее, а потом ждут, пока этот яд растворит мясо, после чего выпивают получившуюся массу через нос-трубочку".

"Как пауки, что ли?"

"Что-то вроде того. Обычных зубов у них нет, но зато чутье лучше многих и есть одна единственная пара клыков... или жвал... на концах которых открываются ядовитые железы. Получается, он одновременно и кусает, и жалит. Так что если уж цапнул, то точно намертво. Таких лучше близко не подпускать".

Я озабоченно потеребила ремешок шлема.

"А насколько они шустрые?"

"Не очень, — признали Тени. — Как и пауки, любят караулить добычу на одном месте. К примеру, возле этого самого кладбища".

"Но мужик сказал, что люди пропадали в разных местах. Это Стеван пытался нас убедить, что все убийства случились именно тут. А на самом деле нашли только троих. И то — закопанными каким-то старательным гробовщиком. Ваши "сосальщики" в чем-то подобном были замечены? Заметают за собой следы?"

Тени сконфуженно крякнули.

"Пока о таком не слышали. Правда, за сто лет даже Твари могли научиться прятать недоеденные трупы в землю..."

"Там были не трупы, — нахмурилась я. — Просто кости. Голые, пустые и невкусные. Если у Твари под боком находится целая деревня, то для чего ей хранить какие-то пустотелые костяшки? Ей же кровь нужна? И свежее мясо? И питается она как-то странно: то жрет все подряд, то потом таится по неделе".

"Может, она переваривает? — снова подал голос шейри. — Нажрется от пуза, а потом залегает в спячку, пока снова не проголодается. Поэтому и люди то пропадают, то снова спокойно гуляют по округе. Кому-то же могло прийти в голову после первых нескольких исчезновений погулять по лесу к ночи? Тем же девкам, например... и чего дур понесло в лес?"

"Месяц назад был праздник урожая, — вспомнил Ас. — А гуляют на нем до поздней ночи. И землю ублажают девичьей красотой, чтобы родила больше".

"У нас на Руси тоже был такой обычай, — удивилась я. — Девки голышом ходили по полям, сажали на них пшеничные зернышки, и считалось, что таким образом они становятся ближе к земле, получают от нее силу, а земля, как всякое женское начало, дарит потом новую жизнь. Пробуждается от зимней спячки. Снова родит и цветет".

Лин удивленно повернул голову.

"Разве у вас тоже есть Ишты?"

"Нет. Но обычай имеется".

"Значит, и Ишты когда-то были, — убежденно сказал демон. — А потом, как у нас когда-то, взяли и вымерли. Богов разгневали, после чего были уничтожены. И теперь от них только старые обычаи и остались, тогда как истинный смысл обряда Сближения с Землей уже давно забыт".

Я только плечами пожала: возразить на это было нечего.

"Ладно, что делать-то?"

"Иди вдоль ограды, — посоветовал Ас. — Постепенно, по спирали, потихоньку расширяя круг. Может, следы где найдем. Или кого-то из крестьян, кого еще не нашли и не заметили".

Я послушно развернулась и пошла по кругу, шаг за шагом удаляясь от старого кладбища и внимательно всматриваясь в заросшую землю. Пропустить важное не боялась — вместе со мной напрягали глаза четверо отличных воинов, да еще Лин шел по пятам, старательно попадая в мои следы, чтобы не затоптать что-нибудь приметное. Плюс, нюх у него был гораздо лучше моего. И слух, заодно. Поэтому если и есть тут какая-то гадость, то таким отрядом пропустить мы ее никак не могли.

К сожалению, почти двухчасовые поиски ничего не дали.

Я обошла лес на полкилометра в обе стороны, спустилась к полю, прошлась вдоль берега реки, но не нашла совершено ничего. Ни подозрительных отпечатков лап, ни следов убийства, ни одежды, ни оружия, ни костей, ни разгрызенных черепов, ни отпечатков когтей... вообще. Полный, как говорится, ноль. И даже нор подозрительных, в которых любили селиться Твари, отсыпаясь в дневные часы и поджидая добычу по ночам, тут тоже не имелось.

Ближе к вечеру я почувствовала, что начинаю уставать. Несмотря на то, что тяжелую кольчугу, ввиду отсутствия угрозы, до темноты сбросила, а не менее тяжелый меч даже не снимала с выносливого демона. Но Лин не жаловался, что должен таскать такую тяжесть — понимал, что если он начнет возмущаться, то тогда эту самую тяжесть придется таскать мне. И это тогда, когда мы еще не поняли, с чем имеем дело, а мои силы всем нам очень скоро понадобятся. Особенно, живущим впроголодь Теням.

Чтобы немного передохнуть, я позволила Асу занять свое место и еще часик подремала в тишине и покое, пока он по второму кругу обходил местность и пытался понять, что же мы пропустили. А когда проснулась и, посвежевшая, решила продолжить, оказалось, что на лес уже спускаются сумерки. Да такие густые, что пришлось срочно натягивать защиту и смотреть в оба, памятуя о том, что некоторые, особо живучие Твари, могут выползти из своих нор гораздо раньше, чем к полуночи.

То, что Тварь может быть не одна, мы, подумав и посовещавшись, решили во внимание не брать — слишком уж размеренными были нападения. Как будто и правда, она время от времени проспалась, искала себе добычу, а затем, наевшись до отвала, снова залегала в спячку. И сам факт, что после ее трапезы, по словам крестьян, оставались только голые кости, мог свидетельствовать о том, что Тварь имеет весьма приличные размеры. Плюс, хорошо научилась маскироваться. Скорее всего, не имеет выраженного запаха. Возможно, как выверна, способна становиться невидимой. Не исключено, что ядовита. Может оказаться очень подвижной, хотя больше данных за то, что она все-таки нападает из засады. И, вполне вероятно, питается крайне неприглядным способом.

Короче, полная ж...

Плохо еще то, что за целый день мы так и не смогли определить место ее лежки, а она, если тут орудует действительно Тварь и действительно такая, что нападает исподтишка (повторяю: в противном случае деревня уже была бы пуста, как дырявый горшок, потому что за такое длительное ОНА не погнушалась бы заглянуть туда на огонек), непременно должна была найтись поблизости.

В конце концов, я устала, погрязла в догадках, разозлилась и решила пойти другим путем. Потому что весьма кстати вспомнила про Знак Ишты и, плюнув на осторожность, сняла перчатку. Опасность оказаться обнаруженной и узнанной была крайне ничтожна (поблизости даже Ведьмы ни одной не водилось!), а вот вероятность быть сожранной какой-то голодной сволочью возрастала с каждым прошедшим часом. В конце концов, должна же от этого Знака быть хоть какая-то польза, кроме бесплатной еды, доставляемой птичками и зверушками, и груды ржавого железа, спрятанного в моей пещере? Пусть-ка поработает, голубчик. Раз уж Ишты и создания Айда — антагонисты, то Знак, как и в прошлый мой опыт, должен хоть что-то показать. То ли пятно на нарисованной мысленно карте, то ли запах подкинуть, то ли Тварь на меня вывести. И любой из этих вариантов меня бы полностью устроил.

Задумчиво уставившись на левую руку, я некоторое время сомневалась, поскольку не была уверена в том, что все получится. Но другого варианта пока не имелось, поэтому надо было пробовать. В конце концов, за спрос денег не берут, а мне без дела сидеть в этом затихшем и ставшем неуютным лесу нравилось все меньше и меньше.

В итоге, поразмыслив, посоветовавшись с братьями и вспомнив кое-какие моменты из недавнего прошлого, я решила поступить со Знаком, как с выбитым зубом Твари-Тени — закрыв глаза, сперва представила его, а затем, отделив от себя, отправила вперед тонкий узкий луч, долженствовавший указать направление к тому месту, где сидит проклятая зверюга. В какой-то степени это действительно было так — близость Твари я и правда каким-то образом ощущала. Но смутно, вроде легкого беспокойства и появившегося на языке привкуса горечи. Поначалу, конечно, не обратила на это внимание, но потом Лин, как-то необычно встрепенувшись, вдруг заявил, что Тварь я вполне могу обнаружить самостоятельно. И что для этого мне нужно ее просто почувствовать. Точнее, ощутить себя частью окружающего мира, постараться с ним слиться, как я сделала это в Эйирэ, после чего попытаться понять, что же в этой, новой "мне-Равнине" неправильно. И что именно неправильно в этой конкретной части Равнины, которая в некоторой степени действительно меня касалась.

Совет был дельный и очень своевременный. К тому же, практичный и несложный, о чем я немедленно известила смутившегося от похвалы демона. Потом отыскала свободное пространство, попросила его следить в оба и в течение получаса мучилась, чтобы сделать то, о чем и сама уже начинала догадываться. Но дело шло долго, трудно и с упорной головной болью, которая постоянно мешала сосредоточиться. К тому же, такого полного и дарящего радость слияния, как в Эйирэ, добиться все равно не удалось. Так, слабое подобие и жалкая попытка повторить тот оглушительный, случившийся по наитию успех. Однако кое-что у меня все-таки вышло. С трудом, с руганью, но вышло. И спустя целый час неподвижного сидения на земле (а Лин настоял, чтобы я непременно опустила на нее свою пятую точку — для лучшего, вероятно, контакта, как бабы в праздник урожая) мне все-таки удалось понять, в какой части леса беспокойство концентрировалось больше всего.

Как ни странно, нужное место оказалось не слишком далеко — всего полчаса ходу в обход кладбища, через колосящееся поле и полуразвалившийся мост, за которым обнаружилась очень живописная опушка, буквально созданная для того, чтобы с нее писали пейзажи. Думаю, Шишкин или Поленов пришли бы от нее в полный восторг. Тогда как мне, ощущающей все большее беспокойство, стало совсем не до красот местной природы.