Химера, будь человеком! (книга первая)

До сих пор народы живут на своих или завоёванных территориях (благодаря войне) и в принципе, всё осталось по-прежнему, как и во времена правления богов, но на место дружелюбию и пониманию между всеми нами, пришли распри и подозрительность. Однако это об обстановке в целом. Касаемо моего народа — мы воссоединились, правда, радости это нам принесло немного.

Маги же по-прежнему нас истребляют по мере выявления, но уже скрыто, остальные же предпочитают нас игнорировать.

Однажды мы спасли эльфийку с ребёнком. Нам неведомо как и зачем она покинула остров но, пребывая на пороге смерти, она попросила переправить ребёнка обратно к эльфам. Спасти её было невозможно, удивительно, как она вообще ещё была тогда жива.

Старейшины к её просьбе отнеслись весьма скептически, чего ради нам рисковать? Они и так помогли укрыться ей от преследователей, хотя наша выгода тут была. Не помоги мы эльфийке, погоня неминуемо привела бы их к нашим поселениям. В отчаянии перворождённая сорвала с себя цепочку, на которой висел переливающийся лепесток и, отдавая её жрице, сказала:

— Используйте его лишь в самом крайнем случае, Наон пропустит того, кому по воле доброй был отдан лепесток с родового древа. Предоставив его моему роду — Вы можете рассчитывать на помощь, но как далеко будет она простираться, зависит от обстоятельств, заставивших Вас прибыть на остров.

Мы принесли эльфийке клятву ритуальным оружием на крови (её невозможно нарушить), в порыве радости и благодарности за дитя, нашей жрице перемен, эльфийкой было даровано часть её сущности. После обряда она умерла, а жрица, пребывая в трансе после обретения части сущности эльфа, произнесла:

Родится дитя на грани дня и ночи,

В нём волшебство посеет свои корни.

Живой он облик сможет перенять любой,

Придёт пора среди мечты и магов будет он свой.

Но если дух его не сохранить,

Зло уничтожит род, и дух его поработит.

И жрица назовёт его — "Один на миллион".

Рождён чтоб род спасти — Хамелеон.

Потом жрица потеряла сознание.

Казалось бы, вполне понятное пророчество, как назвали эти слова наши старейшины, родится ребёнок-маг, который должен спасти род, но от кого и когда?

С нашими способностями переправить ребёнка удалось без осложнений, быть может благодаря перестраховкам. Пребыв к магической границе острова (сам остров едва виднелся далёкой точкой), мы положили уснувшего ребёнка в лодку. На его шее покоился точно такой же сияющий лепесток, какой был дарован нам, и лёгким магическим толчком (наша магия на большее была не способна) направили её к острову. Чуть пройдя по водам, она резко прибавила ходу и скрылась из вида.

Прошло время, но ничего не происходило, пока не родился я. В момент, когда тьма поглотила свет средь бела дня (затмение, подумалось мне). Жрица — моя мать, скрывала это, но недолго. Магические способности она не смогла утаить. Так я стал Хамелеоном, предводителем метаморфов. Правда, предводитель чисто формально, я ведь был ребёнком, поэтому у власти остался регент.

Всё бы ничего, но три дня назад на круге обрядов мы обнаружили то, что осталось от регента. Жрица узнала обряд, которому его подвергли — магическая аура должна была покинуть своего хозяина и влиться в того, кто проводил обряд и провести его мог только маг. Но он не знал, что у регента совсем не было этой ауры, поэтому он не смог пережить переход, не смог остаться хотя бы духом. И вот тут старейшины вспомнили:

...Но если дух его не сохранить,

Зло уничтожит род, и дух его поработит...

Жрица стала новым регентом, а мне пришлось спешно покинуть клан и, изменяя образ бродить по густо населённым городам, дабы не привлечь внимание к своей персоне. Даор оказался ближайшим многолюдным городом. И вот когда я бродил по ярмарке, мне повстречалась ты Кияра, я не могу объяснить почему, но почувствовал в тебе необъяснимое чувство защищённости.

— И поэтому ты решил меня обокрасть? — улыбаясь, я решила разрядить нагнетенную обстановку.

— Это был лишь повод, хотя твой зверёк меня сильно напугал. — Сознался Мелий.

— Почему цвет твоих волос периодически меняется, конспиратор хренов? — задала я наконец, интересовавший меня вопрос.

— Когда я сильно волнуюсь единственное, что я не могу контролировать это цвет волос. — Опуская глаза, поделился секретом Мелий.

— Мда... — только и произнес Терион. Он выглядел несколько озабоченно, будто решая, что делать с детьми, которые сильно нашкодили. — И что с вами делать? Один беглый предводитель метаморфов, другая...

— "...Родила царица в ночь, не то сына, не то дочь. Ни мышонка, ни лягушку. А неведому зверушку..." — вспомнилось мне.

— Кияра, вот как тебе удаётся даже в такой ситуации не падать духом, да ещё и другим унывать не давать? — засмеялся Терион.

— Вопрос риторический, ответу не подлежит! — я встала, выпрямилась. Хвост, видимо как и всё остальное, всё ещё были при мне. Подозвав Шельму, оставшуюся пастись на полянке, я почувствовала Шкета. Кобыла уже приближалась ко мне когда, вдруг всхрапнув, остановилась, подавившись ржанием и вылупила глаза глядя на меня. Только я было собралась провести успокоительную речь, как на Шельму, в аккурат между ушей, пал как подкошенный Шкет, с очень похожими округлившимися глазами.

Я кое-как успокоила своих питомцев и призадумалась.

— Терион, я не могу в таком виде появиться на люди.

— Перед тем, как ты перевоплотилась, что ты делала или думала?

— Мне было очень хорошо валяться на травке и ужасно захотелось побезобразничать, чтобы ты не сидел молчаливым пнём. — Честно призналась я.

— Хм, учту на будущее, что твои пожелания, даже мысленные, приобретают иногда козли... — не позволив ему договорить, я его лягнула. — Приобретают иногда своеобразные формы. — Договорил смеющийся Терион.

— Ну и...?

— Попробуй захотеть опять быть собой. — В голос сказали оба. Я зажмурилась и изо всей силы захотела (не подумайте, что в туалет). Открыв осторожно один глаз, я начала себя осматривать. Вдруг заметила обоих стервецов, скрестивших руки на груди и довольно на меня поглядывающих.

— Я снова я! Ура мне... три раза! — после чего подхватила ветку и бросилась догонять удирающих извергов от меня разгневанной.

Глава 10.

Шкет занял своё место на спине, вися на рюкзаке, Шельму я подхватила под уздцы и пешими мы направились обратно в Даор. После того как Мелий открылся нам, в компании нашей атмосфера потеплела, хотя вопрос со мной завис. Сама я старалась об этом пока не думать... ибо самой страшно, поэтому решила отложить думы сии на вечер. Хамелеон наш стал привычно белобрысым и синеглазым мальчонкой, а как же, конспирация — это наше всё... точнее его. Мы уже зашли через врата в город, когда Терион спохватился.

— Мне нужно в магическую лавку зайти, пополнить запасы так сказать, если у Вас нет никаких дел, можем пойти вместе?

— Против! У нас тоже есть дела. — Поторопилась я с ответом, припоминая, что происходит при моём приближении к этим самым лавкам.

— Какие? — Терион выглядел обидевшимся ребёнком, которого не посвятили в тайну.

— Нам нужно покрасить Мелия! — выдала я, ожидая реакции на сказанное, которая не заставила ждать себя.

— Ка... как покрасить? Что покрасить? — Мелий побледнел, а волосы порыжели.

— Волосы, а Вы о чём подумали? — оба покраснели. Вот! А ещё мне говорили, что у меня мысли неприличные.

— Зачем? — озвучил Терион хамелеона, который рот открывал, но при этом не издавал ни звука. — Он же и так сможет принять любой цвет? — оба недоумевали.

— Вот зачем! — я недвусмысленно ткнула пальцем в рыжую шевелюру Мелия. Магия здесь не поможет, её можно снять, а контролировать цвет волос сам он не может. Ты сам-то вспомни, после чего подозрениями и нервами оброс... а? То-то. — Терион опустил глаза, пристально рассматривая мостовую.

— Но чем же... меня... — Мелий был похож на овцу, которую ведут на заклание.

— Придумаем, и что ты переживаешь, мы же тебя не всего красить собрались, а только волосы. — Попыталась я успокоить хамелеона.

— А в какой цвет?

— "Нет ничего более безнадёжного, чем развлечение по плану". (Сэмюэль Джонсон) — Свернула я дебаты, взяв под локоток Мелия и помахав Териону, отправилась на рыночную площадь.

Мы немного свернули с курса, чтобы оставить Шельму на постоялом дворе, Шкет тоже изъявил желание отлучиться.

По дороге на полном серьёзе думая (пришлось вести внутренний монолог, дабы не спугнуть подопытного речами своими), чем же его покрасить? Вряд ли здесь предусмотрены привычные магазины косметики со всякой всячиной. Придётся наведаться для получения информации к: цирюльнику, травнику, кожевнику (а что, если краситель кожу берёт, то стало быть и волосы возьмёт) ну это на худой конец... так и быть.

— Мелий, ты можешь стать девушкой? — бедолага выпучил на меня глаза, уже не зная, чего ещё от меня ожидать. Ха! Благо для его рассудка, что он монологов моих не слышал. — Я о конспирации. — Он плохо скрываемо облегчённо вздохнул.

— Конечно, а зачем?

— За шкафом! — огрызнулась я. — Мы же идём тебе искать краску для волос, мне так сподручнее. — Мы отошли в сторону, в ближайший переулочек и вышли уже преобразившись (я о Мелие, если преображусь я — о конспирации можно будет забыть). Рядом со мной шагала обычная деревенская деваха с тёмными волосами и ничем не примечательной внешностью. И всё бы ничего, но коротковатые штаны в обтяжку и рубаха, которая в районе груди вот-вот даст трещину, смотрелись подозрительно.

— Мелий, а одежда у тебя не меняется?

— Нет. — Ответил-то он спокойно, но вот когда понял, о чём я толкую, принялся как бабы в бане, когда нагрянул слесарь — прикрывать и втягивать все впуклости и выпуклости.

— Мелий! Спокойно! Твоё рукоблудие привлекает внимание больше, чем твой вид. И как ты ходишь?!

— ...? — в ответ я услышала только невнятное мычанье.

— Так,— начала я лекцию полезных советов, оттащив Мелия обратно в безлюдный переулок, — ноги сделай похудее, чтобы штаны немного болтались, а то ты своей нижней обтянутой половиной нездоровое внимание привлекаешь. Спину выпрямил, сдуй грудь, где ты такие габариты скопировал? — придиралась я.

— Ну... кормилица у меня была... — Он совсем смутился, но мои поправки исполнял молниеносно.

— Ты кормить пускающих слюну мужиков что ли собрался?... Кормилица у него. Сдуй грудь я тебе говорю, а то рубаха треснет, кормушка вся наружу вывалится. — Он бедный с перепугу уменьшил её в минус.

— Ой... перестарался, да?

— Ты не смотри, что грудь впалая, зато спина колесом, — вспомнилось мне. — Выпрями спину, грудь слегка увеличил... слегка я сказала. Хорошо, а теперь пройдись. Ндя уж, это у тебя такая свободная походка от бедра? "Где ты этой пошлости набрался?! Ты же виляешь бёдрами, как непристойная женщина!" — процитировала я незабвенную Верочку из "Служебного романа", других слов, чтобы описать происходимое, у меня не нашлось.

— Ну я же... — совсем растерялся Мелий.

— Никогда не перевоплощался в девушку? — закончила я за него фразу.

— Было дело, но только дома интересу ради кормилицу изображал, а так только детей и мужчин... иногда животных.

— Мелий, а сколько тебе лет? — интересно вдруг стало мне.

— 16! — молвил он гордо. Ну да, мальчонка и есть.

— Всё когда-нибудь бывает в первый раз. Подобрался как я сказала, и смотри за моей походкой. — Я прошлась ровным неторопливым шагом. — Изобрази тоже самое, но плавнее. — Мелий прошёлся безукоризненно!

— Получилось? — с надеждой спросил он.

— Мелий, ты — вундеркинд! — передо мной стояла всё та же деревенская девушка с тёмными волосами и карими глазами, но несколько усохших размеров. — Ну, идём Мелия?

— Мелия? — не понял хамелеон.

— Ну не могу же я называть на людях мужским именем девушку. — Хамелеон кивнув, по началу робко, а потом словно войдя во вкус, бодрым девичьим шагом направился вместе со мной к рыночной площади.

Первым нам попался цирюльник, мы прямо таки упёрлись в болтающуюся вывеску заведения.

— Здравствуйте любезный! — поприветствовала я тут же подскочившего хозяина цирюльни.

— Что пожелаете уважаемые? — профессиональной штатной улыбкой встретили нас.

— Да вот, решили ещё краше стать, не найдётся ли у Вас, чем покрасить волосы? — я сделала наивно глупые глаза, хлопая ресницами.

— Кияра-а... — трясущимся еле слышимым голосом позвал меня Мелий, ткнув при этом в бок локтём. — У тебя хвост появляется...

— Спокойствие... только спокойствие, — я попыталась расслабиться и представить... себя человеком (какой ужас). Хвост исчез, по руке разлилось тепло. Это что же, мне теперь всюду себя контролировать придётся?!

— "Красота требует жертв дорогуша". — Раздался голос "козы" в голове. Да уж видимо для козы красота действительно требует огромных жертв. Стоп! Голос "козы"! (Только сейчас я сопоставила напавшую на меня напасть в виде облика козы, и один из внутренних голосов, который я с детства дразнила "козой"). Так все умозаключения нужно отложить до вечера...

— Как же это?.. — растерялся от необычного пожелания цирюльник, осматривая нас с Мелием с ног до головы.

— Любезный, Вы не туда смотрите... красить мы собираемся волосы. — Придя в себя, и потрясывая тёмной косой Мелия сказала я. — Или же Вы полагаете, что рыжий или чёрный налёт волос по телу будет приятно оттенять благородную бледную кожу? — съехидничала я.

— Э... — только и смог произнести слабонервный цирюльник, шлёпаясь на ближайшее кресло.

— Я так понимаю, Вы не практикуете свободный выбор цвета волос, и краски у Вас мы не найдём? — он покачал в знак согласия головой, и мы, кивнув на прощание удалились, оставив его в столбниково-сидячей позе.

— Такс, где мы тут можем найти травников? — обратилась я к спутнику надеясь, что он ориентируется по городу лучше меня (я же только по ярмарке шастала, а её уж нет).

— Нужно дойти до квартала лекарей.

Мы свернули в ещё незнакомую мне часть города, и вышли на узенькую улочку. Казалось бы, в такой жаркий день здесь должно быть очень многолюдно, но народу было — раз два и обчёлся. Впереди раскинулась аллея, своими величественными деревьями даря благодатную тень.

— Мелий, как красиво. — Не удержалась я.

— Нет, ещё не красиво... подожди немного. — Мы прошли аллею насквозь и завернули за угол.

— Ах... — вырвался у меня вздох восхищения. Перед нами раскинулась усадьба, я бы сказала в готическом стиле, занимавшая внушительную территорию. Она состояла из нескольких построек, задуманных в одном стиле, и обладала роскошным парком, виднеющимся за высоким кованым ограждением. Перед главным входом находился единственный в своём роде (судя по красоте) изящный водный каскад. Центральной постройкой усадьбы был, я бы даже сказала дворец, потому что он напоминал сооружение в духе средневековых замков, с множеством башенок, флюгеров, острых шпилей, стрельчатых окон и скульптурных барельефов. Утопающая в прекрасном оазисе усадьба, казалась одинокой, хотя заброшенной совсем не выглядела.