— Нет. Я задал вполне ясные вопросы и рассчитываю услышать вразумительные ответы. Где обещанный материал? Где запланированный на этот месяц товар? И где мои подчиненные? Вам лучше не пытаться увильнуть от ответов.

"Тебе лучше не пытаться свалить свои проблемы на меня"

"Будь ты проклят, желтобрюхая высокомерная тварь! Все равно ведь раскошелишься, ведь из-за вас все, ублюдки иномирные!"

— Ваши сотрудники решили отправиться за опытным материалом сами -непосредственно на место событий. Спустя некоторое время, когда они так и не вернулись, мы окружили город. Но произошло мощнейшее магическое возмущение. На настоящий момент город уничтожен вместе с населением. К сожалению, погибли все, и ваши сотрудники, и наши вельхо, и весь опытный материал...

— Вот как.

— Увы, дорогой друг. Позвольте разделить вашу печаль из-за утраты таких самоотверженных соратников.

"Драконий навоз тебе, а не печаль, скотина желтомордая. Все хапаете — не нахапаетесь никак, сколько проблем из-за вашей бесконечной жадности! Что сейчас за свою помощь потребуешь, тварюга?"

— Любопытно. А сейчас эти "магические возмущения" продолжаются уже здесь? Или все-таки немагические?

— Что вы имеете...

— Бунты, мой "драгоценный друг". Выступления против Нойта-вельхо. Нападения. То, что я видел по дороге.

— Это последствия. Ничего страшного, просто... — продолжать было неприятно. Если скажешь "помощь", и расценки на нее мгновенно вырастают вдвое. А добровольно желтобрюхие ее предлагают, очень редко. ДЕЙСТВИТЕЛЬНО редко

— Вы не справляетесь с ситуацией?

— Справляемся! Но... — вельхо сцепил зубы под любезной улыбкой, но все-таки выговорил, — Но нам не помещала бы помощь...

Предместье столицы.

Макс.

Ближе к вечеру набор "снежная каша плюс много-много грязи" измотала меня настолько, что я брел за телегой, не поднимая глаз, и даже не сразу понял, почему наш небольшой караван остановился.

— Вы только посмотрите!

— Что такое творится...

Да что тут может твориться?

Ерунда какая-нибудь! Скорей бы добраться до местной гостильни, умыть...

Ничего себе!

Улица впереди... наверное, это уже можно назвать улицей, потому что справа и слева дома уже высились сплошь... да, улица. Она горела.

Не один-два дома, а по-крайней мере, шесть или семь — сплошная стена огня стояла впереди, среди ало-оранжевых сполохов метались люди...

Не все.

Сотни полторы-две темных фигурок бежали по вешней грязи, толкали друг друга, кричали и падали. Глаза, с трудом привыкающие к огню, выхватывали из оранжевых сполохов то хрупкую девчонку с растрепанной косой... то немолодого мужика с ястребиным носом и двумя мешками в руках... то держащихся за руки парня и девушку... то группу женщин. Они бежали, хватаясь за плетни, заборы, выбивая зачем-то двери у лавок — но навстречу им тут же вспыхивало пламя...

А за их спинами, метрах в тридцати позади, неровной, но плотной цепочкой шли другие — очень одинаковые, в темных накидках. И, если глаза не врали на таком расстоянии, то ладони этих вторых очень знакомым жестом касались предплечий.

Знаки?!

Эти, позади, вельхо?

Загоняют... добычу?

Да что же такое творится в этой столице?

И тут толпа добралась до нас...

Глава 5

А вот это уже интересно. Из-за поворота в переулок на нас робко смотрели две пары глаз на порядком замурзанных, но вполне узнаваемых лицах. Те самые подростки, из-за которых я ввязался в разборки с вельхо.

Шесть ледяных статуй, стеклянные глаза, рука с растопыренными пальцами, застывшая в попытке закрыться...

Так, не думать об этом! Не сейчас.

Сейчас решаем с этими мальчишками. Что им надо от нас? Оп-па... а похоже, не только им. На некотором расстоянии о мальчишек притаились еще трое. Уже постарше, если я вижу правильно.

Как интересно. Ну-ка, ну-ка...

— Допустим, нездешние. А кому это интересно?

Если честно, я собирался их послать. Причем далеко и однозначно. Не нравится мне такая комбинация — впереди вроде как несчастный ребенок с жалобными глазами, которому нужна помощь, а позади, за его спиной, пара-тройка мордоворотов. И хорошо, если дело обойдется только стандартным: "Купи кирпич, дяденька".

Пробовали, знаем...

Но Славка в очередной раз поломал мне планы.

— Погоди рычать, Макс. Чего нам скрывать-то? У нас все правильно. Приезжие мы, с товаром в столицу прибыли. А вы местные? Не подскажете, где тут такая улица — Жареная? Там должен быть постоялый двор тетушки... забыл... имя еще такое вкусное...

— Тетушки Лепешки?

— О, знаете? — обрадовался Славка. — Подскажете, куда ехать?

Пареньки переглянулись.

— Ну... можно.

— Это недалеко.

Конечно, недалеко! Отсюда ровно два переулка, план предместья мы наизусть зубрили. И Славка прекрасно знает и этот постоялый двор, и его хозяйку Летту по прозвищу Лепешка. Какого черта он вообще затеял этот разговор? К этой Летте мы не собирались, по крайней мере, сейчас, но к чему вообще засвечивать интерес одному из мест, которые худо-бедно могут пригодиться потом?

И засвечивать себя.

Сматываться отсюда надо, срочно, пока вельхо не заявились с подкреплением. Время уходит...

Мальчишки тем временем с запинкой, но довольно правильно обрисовали путь к искомому двору и замахали руками, указывая направление. Улучив момент, я как бы невзначай наклонился к напарнику:

— Слав, у них прикрытие. Это не просто "сиротки".

— Вижу, — еле слышно шепнул напарник. — Хочу убедиться...

В чем?!

— Ты повнимательней присмотрись. Или голова болит?

— Трепло, — но намек принял и, машинально прищурившись (и не надо вроде, а все равно тянет по привычке!) самую капельку тронул сферу. И опять оп-па! Три из пяти представших моим глазам человечьих сфер были плотнее обычных. И заметно ярче. Не вельхо, конечно, но магия определенно есть.

То есть с вероятностью 90 процентов перед нами "личинки".

Мило. Как говорил один мой знакомый: "И за шо нам такое счастье?!)

Личинку мага, то есть ребенка, наделенного даром, выявляют обычно еще лет в семь-восемь — способностей у него еще нет, а вот специальная аппаратура у вельхо, наоборот, есть. Родители такое счастье воспринимают по-разному, но им обычно платят компенсацию. В деревнях такое даже за счастье считают, в городах — смотрят по положению семьи. Кто побогаче — те счастья, как правило, не испытывают, но хоть не сопротивляются. А драконоверы и вовсе детей спрятать пытаются. И тут уж как повезет.

Выявленных моментально увозят в спецшколы, а там начинают пичкать теорией и упражнениями на самоконтроль. Примерно в это время приносится первый комплекс Клятв — ограничивающих обетов. Терхо рассказывал. Он, кстати, считал, что это правильно, потому что в тринадцать, когда приходит созревание, вместе с ним проявляется и магия, и неподготовленному вельхо трудно управиться с этим комплектом. Энергобаланс скачет, гормоны бушуют, магия "раскачивается, устраиваясь в теле поудобней", подростковые мозги восхищаются собственной крутостью и толкают на подвиги. Словом, если где-то в глуши при первой проверке случайно пропустили юного вельхо, а сейчас это проявилось, соседи побегут к властям наперегонки с родителями юного дарования — награда за обнаружение дара, конечно, довольно весома, но еще весомее то, что пробовать свои силы юное дарование обычно начинает прямо с родного двора. Ну, что способен вытворить неуравновешенный подросток, представляете? А с магией да без контроля? Он приложить может так, что потом весь Нойта-Вельхо не отколдует обратно. И не захочет. Сами, мол, виноваты, что скрыли. Раз в три-пять лет такое, правда, все равно случается, и вельхо широко об этом оповещают: вот, мол, смотрите, к чему приводит бесконтрольный дар!

Попасть под раздачу народу обычно не хочется, так что будущего мага (в этот период их называют "личинками") запихивают в школу вне зависимости от его желаний.

После явления собственно магии личинку впрягают в науку уже всерьез и нагружают, как стадо верблюдов. Будущий вельхо пашет по-черному, как мигрант на стройке (а наставник старательно следит, чтоб воспитанники не почувствовали себя "белыми людьми", и пинает почем зря). Так "личинка" "переходит от теории к практике" и начинает активно пополнять свою "копь" — личный запас Знаков.

В это время они, как правило, тоже не слишком стабильны. Даже живут не в селах-городах, а в специальных приютах в малонаселенной местности. Мол, если кто не выдержит трудностей учебы (подозреваю, что не только учебы) и сорвется, то магия его сферы, выплеснувшись в мир, зацепила как можно меньше жертв. Отпечатки, следы этого "выплеска", тут могут сохраняться не годами даже — столетиями...

Словом, понятно, почему встретив на пустынной ночной улице столицы двух личинок, я не слишком обрадовался? Ну кто всерьез захочет гулять с медведем или шаровой молнией?

В Тахко, конечно, я личинок не опасался, но там другое дело. Там народ успел целую систему безопасности выстроить... А тут?

Как они попали сюда, на ночную улицу? В смысле, почему они не в "приюте"? Сбежали? За попытку побега личинкам перепадало хуже, чем детдомовцам и уголовникам вместе взятым. Но желающие все равно находились...

И че им от нас надо?

Пока мы с моей больной головой изобретали способ это разузнать, Славка нас опередил:

— Парни, вы там не прячьтесь! Надо чего — сюда идите. А то напарник мой — подозрительный, нервный, еще за преступивших каких-нибудь со страху примет...

— Счас у кого-то еще голова заболит... — в пространство сказал я.

Пятерка заговорщиком тем временем воссоединилась и сейчас нервно перешептывалась, сверля нас подозрительными взглядами.

Мое терпение стремительно иссякало.

— А давайте мы уже поедем? — я старательно зевнул. — А вы продолжайте свои важные разговоры. К послезавтрему, как надумаете, как раз мы товар распродадим и до дому подаваться будем.

— Макс...

— Чего? Я хочу пристроить свою больную голову на подушку немножко раньше рассвета! А они, судя по всему, так болтать до утра и будут.

— Простите... — снова мяукнул один из пятерки. — Вы же торговцы, да?

— Они самые, парень! Что интересует: девичьи гребни или дамские перчатки из кожи? С раздельными пальцами?

Но это ноу-хау их не заинтересовало.

— Вы могли бы взять нас с собой? — предложил самый старший. — Мы заплатим.

Здрасте, приехали. Пока я подбирал слова, тинейджеры затараторили наперебой:

— Вы же теперь без попутчиков. А мы может за них...

— Мы в городе все знаем, поможем!

— Вас же меньше, чем в караване обычно, и будет не так заметно.

— Мы грузчиками работать можем!

— И посыльными... наверное...

— Только помогите нам выбраться из города, — совсем тихо закончил самый старший.

Отпад.

Нет, вдумайтесь и оцените иронию ситуации: пятеро подростков, из которых трое "личинок", решили спрятаться под крылом драконов, тайно пробравшихся в столицу, приняв их за обычных торговцев!

Личинок ищут. Этих двоих, из лужи, тоже, наверное. Что нас ищут — это само собой! Драконов ищут всегда!

А всю компанию? Да к бабке не ходи!

Кажется, я скоро открою ферму по разведению белопушистых полярных звериков. Слишком уж часто они являются, гады... и откормленные такие!

Стучаться в постоялый двор пришлось три раза. Первые два стука хозяева предпочли "не услышать". Видать, хороша обстановочка в столице! На третий стук хозяин, решился выглянуть — что показательно, со второго этажа, из-за ставни и без свечи. Правда, винить его было особо не за что. Фокусы буйных вельхо хоть кого достанут...

Уяснив, что перед ним не вельхо и даже не грабители, а всего-навсего торговцы, хозяин расцвел и развил бурную деятельность.

Через час, сытые, умытые и пристроившие свой груз под присмотр, мы получили комнату на семерых с нарами и матрасами во всю стену, и...

Ну да, на семерых.

Не бросать же этих грузчиков-посыльных-гидов и кем они там еще подряжались работать...

Какие из них грузчики, в их тринадцать-четырнадцать? Цыплятам на смех. Как и крестьянские дети, которыми они сдуру решили представиться.

Заснул я сразу, как только пристроил голову на набитом свежим сеном валике. Среди ночи мне показалось, что где-то неподалеку что-то тяжко бухнуло. Я приподнялся на локте, вслушиваясь в ночь. Но все было тихо.

Показалось?

Столица. Рык.

—

* * *

!!! Ну

* * *

*! Что вас

* * *

на

* * *

и еще

* * *

! И расплющило там!

— ...

—

* * *

*! Нет, ты скажи! Ты скажи! Что это за не

* * *

*ский

* * *

? Что у вас на плечах вместо головы,

* * *

? Вы им думали?!

— Это случайность...

В говорившего немедленно воткнулись несколько далеких от благодарности за участие в разговоре взглядов. Нет, он сказал правду, но кого она вообще интересует в такой момент? Тут уйти бы живым и желательно собой, а не кем-то рогато-копытным...

Но против ожидания, старина Рык (и почему его драконы до сих пор не сожрали? подчиненные их бы даже убивать на радостях не стали бы) орать перестал и прищурился:

— Ах, случайность, — прошипел он. — Ну излагай.

Сглотнув (Рык тихий отчего-то был страшней Рыка орущего раза в три), разговорчивый подчиненный принялся описывать вчерашнее происшествие.

— Мы зашли в один трактир...

— Во время патрулирования. Понятно. Наверное, порядок проверяли, да?

— Э-э... в общем, да. Мы просто...

— Я сказал дальше!

— Там был один вельхо. Пьяный. Сильно.

— И что, завидно стало?

— Нет, что вы, ваше... он просто изволил про вас говорить в осудительных выражениях.

— Про меня?!

— Про вельхо... Высших. И... — что "и", патрульный не смог бы сказать при всем желании. Еще тогда, в тот момент, ему стало страшно при взгляде на буяна. Мужчина-вельхо лет сорока, не светил Знаками и ничего не чаровал. Но то, как он смотрел куда-то в стену, в одну точку... то, как размеренно и негромко стучал кулаками о столешницу и цедил матерные характеристики членов Круга и Высших... чувствовалось в этом что-то такое, отчего патрульному резко захотелось оказаться далеко-далеко отсюда...

— И?

— Мы хотели его арестовать. Сказали, чтоб он шел с нами. Он не послушался.

И даже, кажется, не услышал, продолжая размеренно бить кулаками по жалобно скрипящему столу. Глиняная кружка, не выдержав постоянного сотрясения, свалилась со стола и расплескала по земляному полу что-то опьяняющее, кажется выморозку...

— Тогда старший патруля применил воззвание и активировал его Зароки...

Старший патруля полоснул злым взглядом, но тут же отвел глаза и снова уткнулся в пол.

— ...на послушание силам порядка. Они сработали. А он...

А он вскинулся. Схватился за грудь, где активировалась печать. И "посмотрел" на них. Так, что патрульные застыли где стояли. В светлых, точно выцветших от жгучего солнца глазах стыло такое отчаяние и такая ярость, что холодело сердце. А потом бледные, несмотря на массу выпитого, губы, искривились в гримасе бешенства.

— Ну уж нет, — выдохнул неизвестный вельхо. — Больше никогда, слышите? Никогда!