Наследница Гонт-Певерелл

— И зачем было брать такую старую форму, мисс Гонт?

— Меропа, — прервала я его.

— Что? А, тогда и ты зови меня по имени. — Он махнул рукой. — Это всё же быстрее, чем длинное "мистер Флитвик". — Выпрямился и добавил, — разрешаю своей ученице Меропе Майе Гонт называть меня по имени! — Снова посмотрел на меня и настойчиво переспросил. — Так всё же — почему?

Хотела промолчать, но связь учитель-ученица уже действовала, пришлось ответить, тщательно обдумывая каждое слово:

— А я другого варианта и не знаю. От бабушки услышала. Но мне очень нужна помощь. Мне можно сесть?

Филиус опять произнёс обязательную фразу-разрешение Учителя. Потом подумал немного и выдал целый список разрешений, о которых мне теперь уже не надо будет у него спрашивать.

После этого мы несколько минут просидели в тишине, пока юноша не заговорил.

— А я-то хотел просто подработать летом. — Испытующе взглянул мне в глаза, попросил, — расскажи мне всё. — Полюбовался моим синеющим лицом — сработал запрет на раскрытие всех тайн от проведённого ранее ритуала, смягчил своё распоряжение. — Расскажи всё, что сможешь.

Ну, я и рассказала всё, что смогла, не подвергая свою жизнь опасности: про отца-самодура и братца-психопата. И о том, что они в апреле угодили в Азкабан из-за своей вспыльчивости. Так что мне самой пришлось задуматься о судьбе моего рода. О Ритуале, который нашла в старинном тайнике за камином, о любви к красавцу-соседу, которого и приворожила, выйдя за него замуж и скрепя брак как раз на Белтайн. Тут Флитвик хмыкнул — непонятно: осуждающе или одобряюще.

И о том, что увидела в смутном видении. Разумеется, не уточняя, когда именно произошло это видение. Так что можно было подумать, что оно случилось как результат брачного ритуала. Надеюсь на это.

— Я не хочу умирать молодой, — глухо прошептала я, рассказав о своей возможной смерти при родах, — но... Если это всё же произойдёт, мне хотелось бы обеспечить будущего ребёнка опытными наставниками. Я теперь практически уверена, что Томас не бросит ребёнка в приюте, — я покраснела, — но зелье рассчитано на год применения. А тогда в январе уже некому его будет подливать. Да и не на кого. Всё может случиться. А я не хочу, не хочу... — Сорвалась в рыдания.

Сказалось то, что всю эту неделю приходилось держать все переживания в себе. Сорвало эмоциональный барьер, который я построила сама для себя, когда осознала вселение в тело Меропы Гонт-Риддл.

Филиус не пытался меня утешать, за что я была ему благодарна. Он только трансфигурировал для меня дополнительные платки, когда мой собственный перестал уже впитывать мои слёзы. Спокойно дождался, пока я не перестала всхлипывать, и спокойно заметил:

— Вижу, что сам Ритуал прошёл успешно.

И на мой удивлённый взгляд добавил:

— Ребёнок, Меропа. Судя по тому, что ты рассказывала, твои родственники сомневались в твоих магических силах. А я наблюдаю у тебя всплески сильной магии. Такое бывает, если родители у будущего ребёнка сильный маг и женщина-сквиб или слабая волшебница. Такие матери после рождения ребёнка могли либо колдовать несложные заклинания, либо значительно улучшали свой магический потенциал.

— Но, — попыталась возразить я, — Томас ведь магл.

— Вот это-то меня и удивляет в этой истории больше всего. — Филиус вскочил и заходил по комнате взад и вперёд, знаком показав мне остаться в кресле. — Мне такие факты не встречались, хотя много перечитал книг в библиотеке Хогвартса. — Он густо покраснел, объясняя. — Моя мама была не очень сильной волшебницей, семья Паддифут славна своими зельеварами, а не магами-практиками. А отец... Он... — Тут юноша смутился ещё больше.

Я положила руку на его плечо и мягко сказала:

— Не хочешь — не рассказывай.

Он упрямо вскинул подбородок.

— Я нисколько не стесняюсь своего происхождения! Матушка родила одновременно троих детей! Такого раньше не было в истории этого Рода. Старший сын сразу был определён в наследники, моя сестра — крепкая и здоровая — тоже заняла своё место в семье. Девочку ведь можно удачно выдать замуж. И это принесёт новые связи. Тем более, что многие древние семьи с удовольствием вступают в брачные союзы с этим Родом. Остался я — самый маленький и слабый ребёнок. Меня пришлось выхаживать с помощью специальных ритуалов. Думали, что я буду сквибом. И отец...— Он вздохнул, но всё же решился сказать. — Нет, он не отсёк меня от Рода совсем, но вернул меня в семью моей матери, лишив своей фамилии. Дав взамен своё второе имя. Так что в Хогвартсе одновременно со мной учатся мои близнецы — брат и сестра. Но у них — другая фамилия... — И добавил. — И у меня нет второго имени — имени отца. Только Филиус Флитвик.

Он гордо вскинул голову.

— Но я обязательно сам добьюсь всего в жизни, не опираясь на помощь той семьи!

Он нервно хихикнул.

— И даже хорошо, что я теперь не совсем Руквуд — они же заботятся о чистоте своей крови весьма... своеобразным способом. Любой мальчик в семье — Наследник рода или любой другой, достигнув семнадцати лет — возраста совершеннолетия, должен дать главе всей семьи Нерушимый Обет, в котором поклянётся взять в жёны только чистокровную волшебницу. Если в начале возникновения сей славной традиции и были попытки её нарушить, то они давно уже сошли на нет. Младшие братья, глядя на то, как погибали старшие, вовсе не желали повторять их судьбу. И безропотно следовали клятве. Мне же теперь это не грозит. Смогу выбрать в жёны хоть маглорождённую.

— Руквуд? — переспросила я его. — Руквуд-Касл — замок в Ланкашире на побережье Ирландского моря?

— Угу, — кивнул молодой человек. — Один из древних родов. Более скрытной семьи в Магической Британии просто не найти. Кое-кто до сих пор удивляется, как им это удаётся: Руквуды одновременно у всех на виду, но никто не знает о них почти ничего. Хотя, по большому счёту, ничего удивительно здесь нет: ведь почти все Руквуды в своё время служили невыразимцами в Отделе Тайн. И оттого научились не только хранить Знание о законах и сути самой магии, но и все свои семейные тайны, сколько бы их ни было. Я даже думаю, что никому неизвестно, что я тоже принадлежу к их семье. Разумеется, — тут же исправился он, — кроме семьи моей матери. И теперь тебя, моей ученицы.

— Не боишься, что выдам твой секрет? — Подколола я его.

— Не боюсь, — спокойно заметил он. — Клятва ученицы не позволит тебе выдать тайны учителя, которые ты узнаешь во время ученичества. Или те, которые смогут причинить мне ущерб. Даже после того, как закончится твоё обучение.

— Ну и хорошо, — расплылась я в улыбке. — Я совсем не собираюсь тебе вредить. Наоборот. Хочу быть полезной. Ведь то, что у тебя уже есть ученик — пусть это даже такая неопытная ведьма, как я. Это же должно придать тебе определённый вес после окончания Хогвартса.

— Да, — буркнул он, напуская на себя суровый вид. — Пока что это придаёт мне новых забот летом.

Было видно, что ему приходится прилагать немалые усилия, чтобы не расхохотаться.

— На самом деле забот не так уж и много, — выразила надежду я. — Дать мне задание, проверить выполнение прошлого урока, снабдить материалами.

— Да, немного, — подхватил Филиус мне в лад. — А ещё подготовиться к переводным экзаменам и сдать их на превосходно, И останется всего два месяца до седьмого курса. А там и мне будет трудно отвлекаться, и у тебя появится другая забота.

Он выразительно указал на мой — пока ещё плоский — живот.

— Ой, — прижала я ладони к животу. — Уже что-то заметно?

— Нет, — успокоил он меня, — но после ритуала в Белтайн следует ожидать рождения ребёнка уже в январе.

Я задумалась. В каноне Том родился тридцать первого декабря, уже вечером. Я и это уже изменила? Всё к лучшему, философски подумала я. Будь что будет. Подняв голову, успела заметить, что Филиус с любопытством изучает смену настроений на моём лице.

— Ой, — спохватилась я, мы же не обговорили оплату. Подойдёт?

И я выставила на стол флакон со змеиным ядом, положила пару сухих шкурок руноследа, сброшенных тем где-то с год-два назад, последним выложила небольшое гнёздышко из травы, в котором лежали три маленьких змеиных яйца и мешочек со змеиными зубами. Нет, я не разоряла гнезда и не убивала змей. Рунослед-Хранитель проводил меня в то место, куда старые или больные змеи Запретного леса сползались, почувствовав близость смерти. Магия этого места не давала шкуркам испортиться — истлеть, так что все магические свойства оставались при них. Там же смогла и набрать змеиных зубов. Да, туда же змеи приносили в пасти те из яиц, из которых так и не появились детёныши. Тоже своеобразное кладбище. А мне на ингредиенты. Я же не собиралась таскать их оттуда вёдрами.

Филиус осторожно покатал тонкими белыми пальцами маленькие яички, осторожно взял и посмотрел на свет один из змеиных клыков, проверил его на магию.

А когда увидел ещё и клок серебристых волос единорога, его глаза удивительно заблестели, он опять вскочил и забегал вокруг стола, бормоча:

— И профессор Дагворт-Грейнджер мне теперь разрешит пользоваться его специальной кладовой. В обмен на часть ингредиентов. Теперь я смогу сварить это... И вот это зелье.

— Грейнджер? — Уловила я знакомую фамилию.

— Да, — отмахнулся он, собирая ингредиенты в изящную шкатулку. — Преподаватель зельеварения в Хогвартсе.

— Молодой? — Не отставала я.

— Не слишком. — Филиус с любопытством посмотрел на меня. — А что ты так интересуешься?

— Да у нас в семье имеются старинные рецепты зелий. Раньше-то я не могла их сама приготовить — силёнки бы не хватило. А вот теперь могла бы попробовать.

— И думать об этом пока не смей! — Сурово сдвинул брови мой юный Наставник. — Пока не родишь дитя — только обучение. — Увидел моё огорчение, пожалел. — Я же сам буду тебя учить — с моей помощью и под моим присмотром — можно будет. Я подскажу, как выполнить те или иные заклинания с меньшим напряжением. Ты же не хочешь, чтобы будущий маг перегорел ещё не родившись?

Я испуганно замотала головой. Нет, такой судьбы я ребёнку не желаю. Снова поднесла открытую ладонь к животу, обещая сделать всё, чтобы ребёнок Меропы стал сильным волшебником.

Исобель и я не остались на обед, на который был приглашён Филиус, отговорившись необходимостью вернуться в деревню.

А на следующий день услышали о полёте американцев Флойда Беннетта и адмирала Ричарда Бэрда к Северному полюсу. По радио, которое появилось накануне в общем зале трактира. И Томас "заболел" новым увлечением. То есть сразу двумя — авиацией и радиотехникой.

Глава 13.

Томас охотно разговаривал о своих планах, мне оставалось только одобрительно угукать, вопросительно хмыкать, иногда задавать незначительные вопросы. Со всем остальным он прекрасно справлялся сам. Организовал себе поездку в Глазго за научной литературой по данным темам, вернулся разочарованным, ибо много информации там найти не смог.

На следующий день вспомнил, что тот дом, который он мне передал до заключения брака, находится недалеко от Оксфорда. Поэтому немного успокоился — до конца нашего медового месяца пообещал больше никуда не ездить. Но тут же начал строить планы на то, как он попробует учиться там, к каким профессорам ему следует обратиться,

Сам-то он учился в Кембридже, его отец оплатил полный курс обучения, но тогда он больше занимался своим культурным образованием, не думая, что технические знания ему когда-нибудь пригодятся. А вот теперь увидел глубокие прорехи в своих знаниях, поэтому начал переписку с бывшими своими преподавателями в этом учебном заведении, готовясь к переезду и к новой учёбе.

Хорошо, что он при этом не забросил занятия живописью — закончил обещанный портрет для Исобель. Ещё и пейзаж с места наших пикников для неё сделал. Я не переживала — Том в любой момент мог бы сделать повторную картину для меня — у него ведь сохранялись эскизы.

Ещё одним плюсом от его поездки в Глазго могу назвать и то, что он озаботился подбором художественной литературы для моего развлечения — привёз и для меня книги. Романы Чарльза Диккенса и Вальтера Скотта, Генри Филдинга и — удивительно — "Кларисса Гарлоу" Ричардсона. Я расцеловала мужа за заботу о моём образовании. Благодарность плавно перешла в нечто большое. Как всегда. Закономерно.

Я же не могла показать Томасу, что знаю то, чего не могла знать Меропа. Теперь я с большим удовольствием перечитывала многие известные уже мне вещи в оригинале, наслаждаясь каждым стилистическим оборотом. И при этом уловила, что и язык самой Меропы совершенствуется.

Вообще я заметила, что те зелья, которые я варила под руководством Меропы, оказывают на меня — тело и разум — благотворное влияние. Значительно улучшилась память — и зрительная, и память тела. Необходимые для волшебства движения палочкой получались у меня всё непринуждённее, что не могло не радовать. Уж возвращение Марволо Гонта из Азкабана я встречу во всеоружии. Надеюсь.

Вот переедем в новый для меня дом, займусь обустройством жилища, ещё попрактикуюсь в бытовых чарах. Можно будет и в родной домик наведаться. Подготовить всё к возвращению отца.

И вот уже миновали те две недели, что мне потребовались для полного завершения ритуала, начатого ещё Меропой в ту Вальпургиеву ночь. Я в последний раз убрала отцветшие цветы от колыбельки, закопав их с предосторожностями на рассвете. О, эти чары — отвлечения внимания — я усвоила в совершенстве!

Это мне и Филиус сказал, пару раз "не увидев" меня в моём любимом кресле в доме Элизабет. Так что некоторых успехов мне удалось достичь. Особенно в зельеварении. Всё же Флитвик, которому я дала прочитать прописи по зельям, написанные мною под диктовку Меропы, согласился с тем, что я могу их готовить и без его присмотра. Но очень осторожно!

Мы с ним встречались по субботам — уже два раза — Филиус давал мне книги, копии лекций, задавал упражнения, которые я потом и демонстрировала ему при встрече. Пока он не мог уделять мне больше времени. Сам готовился к экзаменам. Но мы уже договорились на середину июня о встрече. Надо было продумать и обсудить вариант его возможного появления в нашем (в моём собственном) доме.

А там надеюсь уговорить его и на визит в Литтл-Хэнглтон. Иметь за спиной мастера Чар, пусть и такого юного — не помешает. И ему летняя практика и заработок. И мне спокойнее. Одна я туда не сунусь. Как ещё прореагирует возможная защита дома на то, что в голове у Меропы — теперь и я обретаю.

Да и мучили меня сомнения по поводу такого "случайного" появления тайника за камином — Меропа, прожив всю свою жизнь в этой лачуге, понятия не имела, что в их семье возможны такие раритеты.

Надо разобраться — не пришлось бы потом расплачиваться за эти подарки чем-то очень дорогим для меня.

Вместе с Исобель побывала в Мунго. Там опять встречалась с Минервой и Кассандрой Трелони. Осмотрела здание клиники. Нет, не то, которое служит для приёма больных и определения заболевания. Оно, действительно, находилось в Лондоне. А вот как раз то отделение, где выхаживали будущих матерей, а потом — их вместе с детьми...