Наследница Гонт-Певерелл

Наследница Гонт-Певерелл

Пролог

Я открываю глаза и тут же прикрываю их. Меня ослепляет яркая вспышка, но я успеваю заметить склонившееся надо мной красивое мужское лицо. Ой, да и не только склонившееся. Я его чувствую! В себе! Больно! Вскрикиваю — мне тут же закрывают рот поцелуем. Не переставая двигаться во мне, мужчина прижимается к моей груди, останавливается, ото рта переходит к шее, спускается ниже, ласкает губами груди..

О-ох, я вскрикиваю, мужчина шепчет:

— Милая моя, ещё, ещё!!! А-а, сейчас! — и продолжает двигаться. Ещё одно движение, он вскрикивает:

— Меропа!

И падает на меня. Я тоже вскрикиваю, ибо веса в нём достаточно, и он крепко прижимает моё тело к камню. Что?! Какой камень?!! Какая Меропа?! Что тут происходит?

Я в панике широко открываю глаза и оглядываюсь. Боль в глазах от вспышки прошла и что-то могу видеть. Немного, ибо вокруг было темно. Ночь, вокруг шумели деревья, на небе из-за туч мельком показалась луна, и её снова затянуло тёмной пеленой.

Я мысленно взвыла, подтянула к лицу руки, чтобы посмотреть — что там мне мешает. Бросила взгляд на левую руку и остолбенела. Руки-то не мои — тонкие, пальцы длинные, ногти сильно обгрызены, на безымянном пальце два кольца. Что?! Какие кольца? Ага — разглядела тонкое обручальное золотое? и ещё одно — с нехилым камушком. Я что — замуж вышла? И не заметила? А почему они на левой руке?

В ступоре перевела взгляд на правую руку и ещё больше поразилась: в правой руке у меня была палочка с голубым огоньком на конце. Но меня поразило не столько эта палочка, сколько то, что на этой палочке было надето кольцо. В неверном свете блестевших молний можно было видеть, что кольцо — большой, довольно грубо сделанный перстень из металла, по виду похожего на золото, с большим камнем тёмного цвета. Больше ничего не было видно — света не хватало для более подробного осмотра. Да и мужское тело, что лежало на мне, мешало поднести палочку и кольцо поближе для подробного изучения.

Прикрыла глаза и попыталась осмыслить ситуацию. Мысли вяло текли в голове.

Меропа — я знаю, что так называется одна из звёзд в скоплении Плеяд, она входит в одну из двух групп звёзд в созвездии Тельца, видимых невооружённым глазом. А сами Плеяды — в древнегреческой мифологии семь сестёр, дочери Атланта, того, который держит на своих плечах небо. Интересно, а почему тут родители назвали девочку таким "звёздным" именем?

А где это "тут"? И при чём тут я? И что это за красавчик меня сейчас... м-м-м лишил невинности. Точнее — лишил невинности это тело. Вот! Тело-то не моё!

Я чуть не подскочила. Помешала тяжесть на груди да опасение, что, столкнув этого мужчину, могу причинить ему боль. Он очнётся. А учитывая то, что я не знаю, как себя с ним вести... Ситуация вырисовывается весьма и весьма странной. Если не сказать — опасной.

В конце концов, моё шевеление привело мужчину — да нет, всё же молодого человека — в чувство. Он поднял голову, всмотрелся в меня и... воодушевился. Всё повторилось по новой. Только теперь уже не было так больно, как в первый раз. И без сил он уже на меня не падал. Наоборот, медленно сполз с меня. А потом и совсем встал. Куда-то вбок от меня.

— Я же помню о твоём предупреждении, сердце моё, — наклонился ко мне, поцеловал, помог приподняться.

— О-ох, — прозвучало весьма достоверно, — моя голова. Милый, никак не могу поверить, что я теперь на самом деле... — тут я сделала паузу, глядя на него с видимым восхищением.

— Миссис Меропа Томас Риддл, — гордо произнёс красавец, снова обнимая меня. И правильно сделал, иначе бы я снова грохнулась бы на камень.

ПОПАЛА!!!

Глава 1

Ритуал

Итак — что же я имею в раскладе?

Я — Меропа Томас Риддл, супруга Томаса Риддла Младшего, которого по канону захомутала с помощью приворотного зелья. И судя по болезненным ощущениям — именно сегодня у нас была первая брачная ночь. На каком-то камне в лесу вместо мягкой постельки.

Та Меропа задумала и провела какой-то Ритуал? Несомненно. Понять бы ещё какой. И что МНЕ делать дальше? И где мы находимся? Вопросов — больше, чем ответов.

Задумавшись, посмотрела на палочку с кольцом на ней. Машинально взмахнула ею и сказала шёпотом:

— Нокс.

Огонёк потух. А кольцо скользнуло вниз по палочке — прямо мне на средний палец правой руки. Я испугалась, что оно мне велико и свалится с пальца, и крепко сжала руку в кулак, поцарапав при этом ладонь камнем кольца. Камень, на который попала моя кровь, засветился, полыхнул ярким огоньком и снова погас. А кольцо плотно село на моём пальце — как будто его специально подогнали. Магия в действии. Но что мне теперь делать? Кольцо рода Гонт признало меня Хранительницей? И что входит в мои обязанности?

Перевела взгляд на супруга. Тот по-прежнему стоял рядом с камнем, равнодушно взирая на мои волшебные фокусы. И только изредка вскидывает на меня восторженный взгляд. Меня внутри передёрнуло — я же хорошо помню, как в каноне описывали Меропу Гонт. "У нее были тусклые, безжизненные волосы и некрасивое бледное лицо с грубыми чертами. Глаза у нее, как и у брата, косили в разные стороны."

Весьма-весьма далеко от совершенства. То-то я вижу всё вокруг не слишком хорошо — взгляд расфокусирован. Помогло только прикрыть один глаз. Сразу стало лучше видно.

Стала потихоньку сползать с плиты. В сторону. Почему-то мне это казалось очень важным. Под ногами на земле обнаружила неопрятную кучу — а, это моя мантия. Машинально достала из одного кармана платок, намочила его в роднике, что начинался сразу под плитой, стала убирать кровавые пятна на ногах и выше. Закончив, аккуратно сложила испорченный кусок полотна и завязала его узлом в подол мантии. Не потеряю.

Наклонилась к роднику, наполнила сведённые вместе ладошки чистейшей водой, отпила. Холодная — аж зубы заломило! И пузырьками булькает — как минеральная. А на вкус просто вода.

Снова наполнила ладошки водой и, подчиняясь какому-то импульсу, погрузила своё лицо в эту воду. Кожу сразу же начало покалывать, глаза хоть и были закрыты, но вода просочилась сквозь веки — там тоже дёргало и щипало. Отвела ладони от лица, посмотрела — ни капли не осталось. А ведь я точно ощущала, что не пролила ни капли. Впиталась в кожу? А результат?

Опять набрала воду — теперь подняла ладони над головой и вылила воду на волосы, задрожала, когда холодные капли потекли по телу, но сдержалась. Повторила омовение ещё раз — только теперь дала воде стекать по обнажённому телу. Сама осмотрела то, что смогла. Мда, ужасное зрелище — кости выпирают, никаких приятных округлостей практически не видно. Только грудь немного выдаётся вперёд.

Потом накинула мантию на плечи, запахнула её. Под рукой почувствовала на груди какую-то помеху. За цепочку вытащила из-под мантии тяжелый золотой медальон, поднесла к лицу, чтобы рассмотреть. Медальон был размером с куриное яйцо. Витиеватое, выложенное зелеными камушками "С" тускло посверкивало в рассеянном свете разгорающегося рассвета.

Реликвия Салазара Слизерина и кольцо Рода Гонт — что же за Ритуал проводила Меропа этой ночью?

Отпустила цепочку, медальон скользнул под мантию. Подняла взгляд, успела заметить, с каким чувством Томас проводил медальон. Вздрогнула, с ужасом подумав, что будет, когда закончится действие приворотного зелья.

Становилось светлее, я осмотрела каменную плиту. Размером с кухонный стол она имела одну особенность — по центру начинался желобок, который доходил до самого края плиты. Разумеется, плита тоже была в пятнах от... скажем так — от нашего общего жертвоприношения.

Снова набрала воды в ладони и стала очень медленно поливать плиту, чтобы стекающая вода не смешалась с родниковой водой. Уфф, край плиты оказался дальше, чем родник. Поэтому с желобка вода стекала в каменную чашу. Туда же поступала и вода из родника. А уж потом она переливалась через край чаши и дальше текла по руслу, тоже выложенному камнями. Я проследила путь этой воды и была изумлена. Каменные желобки проходили по всей поляне, не пересекаясь между собой. Вода текла по ним и уходила за пределы поляны.

Между этими каменными руслами оставалось очень мало места — только, чтобы поставить ногу. Так что ночью передвигаться здесь было бы опасно — можно было бы или поскользнуться на мокрых камнях, или нарушить течение воды, испортив желобок.

Придётся подождать, пока совсем рассветёт.

А пока я опять набрала воды и протянула мужу. Он понял правильно, наклонился ко мне, выпил. Зябко поёжился. Это ведь я накинула мантию, а он так и стоит без одежды. Окинула его любопытным взглядом. Хорош! Даже жаль отпускать.

— Все вещи остались там, под деревьями, — правильно понял он мой взгляд. — Мы пришли сюда засветло, всё сложили, а уж потом подошли к этой плите.

Я удивлённо хмыкнула. Если мы делали это вместе — зачем мне всё рассказывать? Плюнула на последствия и спросила его об этом. Томас пожал плечами.

— Так ты мне сама сказала, что можешь не сразу прийти в себя. И мне потребуется помочь тебе вспомнить. — Он перехватил мои руки, которые я всё ещё держала вытянутыми перед собой, начал нежно целовать их, перебирая палец за пальцем. — Любимая моя... Иди ко мне.

Он потянул меня за руки, заставляя обойти плиту с другой стороны от родника. Прижал к себе, начал целовать. Я с трудом оторвалась от него.

— Томас, милый, не время, нам ещё переодеться надо. И вернуться.

— В гостиницу. Мы сняли номер в гостинице. — Он всё ещё прижимал меня к своему телу и говорил, говорил.

Я слушала его и начинала вспоминать.

Память девушки постепенно возвращалась ко мне.

Томас говорил, что полюбил меня с первого взгляда, а я вспоминала, как совсем недавно он проезжал мимо нашего домика с красавицей Сесили, любовался только ею.

Меропа-Я слышала от отца и брата, что сын соседа-землевладельца долго учился в каком-то очень дорогом колледже, потом университете, потом путешествовал за границей — родители всё оплатили. А вот с год назад он вернулся. Тогда-то я-Меропа и увидела его в первый раз. И в восхищении замерла, не отводя глаз от красивого молодого человека. Вот только он меня не заметил. Так и жила мыслями о нём. И вот весной он стал кататься верхом мимо нашего участка. То один, то с красивой дочкой другого соседа. Я-Меропа украдкой наблюдала за Томасом. А когда братец Морфин заметил моё увлечение богатым и красивым маглом, то заколдовал его, заставив его красивое лицо покрыться фурункулами.

Когда же появился начальник Группы обеспечения магического правопорядка Боб Огден, чтобы передать брату повестку на слушание его дела по обвинению в колдовстве, осуществленном в присутствии магла, с причинением ущерба и неудобств вышеупомянутому маглу, отец пришёл в дикое бешенство. Он-то терпеть не мог маглов.. .А тут как раз мимо рощицы, в которой и стоял наш дом, проезжал Томас Риддл — опять вместе с девушкой. Я-Меропа выдала себя, попытавшись посмотреть на любимого, что заметил братец. И перевёл гнев отца на меня, выдав мою сердечную тайну. Отец ещё больше разозлился, чуть не задушил меня.

А когда вмешался министерский чиновник и оторвал от меня отца, который уже ухватил меня за горло, а я задыхалась, ловя ртом воздух, на чиновника напал Морфин, размахивая своим окровавленным ножом и беспорядочно выстреливая заклятиями из волшебной палочки. Огден бросился наутек, как угорелый промчался по тропинке, прикрывая руками голову, и, выскочив на большую дорогу, врезался прямо в бок лоснящемуся гнедому коню, на котором ехал верхом Томас Риддл Младший. И молодой человек, и девушка, ехавшая рядом с ним на серой кобыле, весело рассмеялись при виде Огдена, который отлетел от лошадиного бока и рысью побежал дальше, весь в пыли, с развевающимися фалдами сюртука.

Добравшись до точки аппарации, Огден переместился в Министерство Магии и уже через пятнадцать минут вернулся с подкреплением. Морфин с отцом пытались оказать сопротивление, но их одолели, забрали из дома, и в конце концов они были осуждены Визенгамотом. За братцем уже числилось несколько нападений на маглов, поэтому его присудили к трем годам в Азкабане. Отец, который ранил Огдена и еще других сотрудников Министерства, получил шесть месяцев.

Это случилось в начале апреля. Я впервые в жизни осталась одна, на свободе. Пока меня-Меропу тиранил и запугивал отец, мои магические способности вряд ли могли проявиться в полную силу.

Но в первую же ночь, когда я осталась одна, принесла в жертву огню родного очага прядь своих волос, омытую моей же кровью. И развеивая на все четыре стороны пепел от другой пряди, попросила помощи и защиты у предков. Да просто — любой помощи. Легла тут же в большой комнате у очага. И приснился мне-Меропе странный сон.

Будто стою я в одной рубахе на перекрёстке трёх дорог. По одной пришла я — две другие лежат передо мной и надо выбирать, по какой идти. Бросила взгляд на одну — а там я варю зелье, подаю его Томасу, тот бежит из дома вместе со мной. Отец, вернувшись из Азкабана, был в полной уверенности, что его встретит преданная дочь и горячий обед на столе. Вместо этого он нашел в доме слой пыли толщиною в дюйм и прощальную записку от меня. Тогда он проклял меня и моего нерождённого ребёнка от Тома Риддла. Я же, без памяти влюблённая в своего мужа, не могла больше держать его при себе с помощью волшебства и сознательно перестала давать ему зелье. Может быть, потеряв голову от страсти, убедила себя, что теперь он по-настоящему полюбил меня. Может быть, надеялась, что он останется со мной ради ребенка. В обоих случаях я-Меропа ошиблась. Томас Риддл Младший покинул меня, никогда больше со мной не виделся и не потрудился узнать, что стало с его сыном. А я-Меропа бедствовала, даже продала медальон Слизерина за десять галеонов. И родила в конце декабря мальчика, сама же умерла там же в приюте, успев только дать имя мальчику — Том Марволо Риддл. Мальчик так и рос в приюте, но оказался сильным волшебником. В одиннадцать лет пошёл учиться в Хогвартс, попал там на факультет Слизерин, отлично учился, стал и старостой на пятом курсе. Его однокурсники даже стали уважать его, вот только он придумал анаграмму от своего имени и стал называть себя Лорд Волдеморт. Страшное возможное будущее моего сына потрясло меня-Меропу.

Пытаясь уберечь его от этой участи, перевела взгляд на вторую дорогу. А там — ничего. Серый туман, в котором ничего не видно. Только на границе этого тумана лежит книга. Нет — КНИГА! Едва взглянув на эту — поистине волшебную книгу, Меропа почувствовала неизъяснимое чувство любви и нежности, обращённое на неё, почувствовала лёгкое касание маленьких ручек к своему лицу, услышала, как звонкий голосок произнёс ей в ухо:

— Мамочка!

И разрыдалась. Так и проснулась в слезах. Не знала, что и думать. Даже любовь к красивому соседу отошла на второй план, когда узнала, что за судьба может ждать её ребёнка. Так в растрёпанных чувствах привела себя в порядок: буквально на ощупь расчесала волосы — всё равно тусклые, ломкие. Зеркала в хибаре и не было — так что только плеснула в лицо водицы из колодца, натянула рваное-прерваное платье и стала убираться в доме. Конечно, я и раньше этим занималась, матушка ведь умерла, рожая меня. Но в этот раз всё получалось совсем по-другому. Убирая золу из очага, проколола палец, кровь брызнула на каменную стену возле очага. И к моему удивлению один из камней повернулся, открывая моему изумлённому взгляду небольшую нишу — как раз между стеной и очагом.

А там — лежала на удивительной красоты подставке странная волшебная палочка, маленькая шкатулка и — та самая книга, что мне приснилась!!!

Глава 2

Трудный выбор Меропы Гонт

Не знаю, что выбрала бы я сама, но Меропа потянулась к волшебной палочке. До сих пор считалось, что у неё практически нет магических сил. Поэтому и свою палочку ей не покупали. Приходилось пользоваться одной из принадлежавших когда-то предкам. Та работала очень тяжело. Иногда даже ранила руку отдачей. Поэтому Меропа привыкла больше полагаться на руки, убираясь в доме или работая в небольшом огородике. Поэтому ещё и не думала, что можно как-то улучшить свой внешний вид магией. А уж отец и братец не собирались тратить свою магию на сквиба.

Так что Меропа просто мечтала о своей — только СВОЕЙ! — волшебной палочке. Прикоснулась к этой с тайной надеждой, что её признают Хозяйкой. Осторожно прикоснулась, боялась всё же, что может и ударить. Мало ли чья это палочка была.

Нет, вроде никак не отреагировала на чужую руку. Прикоснулась уже смелее, ласково провела указательным пальцем по гладкой поверхности. Ой, не гладкой! Загнала занозу в палец, капелька крови упала на палочку. Что ж — этого следовало ожидать. На Магии Крови многое завязано, почему бы и палочку не привязывать кровью?

И нет — это не заноза была. Всю палочку оплетает искусно вырезанная веточка, вот об один из листиков Меропа и зацепилась пальцем. Да, а тут ещё и в рукоятку какой-то прозрачный камешек вставлен. И для полной картины на самом кончике серебряный наконечник прикреплён. Очень интересная палочка!

А камешек-то уже не прозрачный — алым огоньком загорается. Сейчас рванёт?

Меропа даже в испуге присела, закрывая голову руками. Но при этом палочку бросить не удалось. Так и взмахнула рукой вместе с палочкой. Удивительно — такой поток силы! Ей никогда раньше не приходилось так хорошо почувствовать Магию. Нет, она не стала сразу могучей волшебницей — ведь надо ещё и заклинания знать, а обучать её никто раньше и не старался. Но вот прежние бытовые Чары стали гораздо продуктивнее. Взмахнула палочкой в привычном жесте — сразу котёл заблестел. Как будто только что сделан! И пыль сразу улетучилась, и весь мусор. И огонь в очаге вспыхнул. Неяркий. Как раз такой, какой нужен для готовки пищи. Уже обнадёживает. А заклинания — что ж, она и их выучит. Были бы книги.

Книги! А тут как раз лежит одна. Та самая из сна. Робко прикоснулась Меропа к переплёту книги. Не рукой, памятуя о случае с палочкой. Прикоснулась именно этой палочкой. Ничего не произошло. Подманила к себе книгу с помощью Акцио. Не вышло. Как лежала, так и лежит. Пришлось опять ручками брать. Да, опять на корешке книги — веточка с листочками. Опять палец поцарапала, опять кровь капнула на обложку — уже и смирилась с этим. Раз это было нужно предкам, она постарается оправдать их доверие.

Провела рукой по обложке. Да, в Книге тоже чувствуется сильная магия. Открыла её, с трепетом надеясь узнать что-то нужное. А там...

Книга раскрылась точно на две странички — левую и правую. И больше ничего. Совсем!

На левой стороне — рецепт приворотного зелья. Меропа в ужасе поднесла руку к губам. Именно это зелье она и варила для Томаса в том страшном сне. Нет! Никогда!

Взглянула на другую страницу. А там — тоже рецепт приворотного зелья. Но уже другой. Более сложный по составу. И не только рецепт, а описание странного ритуала Замены.

Вчиталась. Задумалась. Применив это зелье, Меропа привязывала к себе любимого на всю жизнь, да только не свою — ей пришлось бы уйти в момент рождения сына, но призванная в Ритуале душа — осталась бы в её теле и заменила бы ребёнку мать, а Томасу — жену. И тогда все те ужасы, что ей приснились, просто не произойдут. И её сына не будет ждать участь очередного Тёмного Лорда.

Вопрос — какое зелье выбрать? — тут же был решён в пользу более сложного. И Ритуала.

Да, Меропа сознательно согласилась уйти из жизни. Но перед этим устроить жизнь своих близких.

Повезло, что было начало месяца — до полнолуния двадцать восьмого апреля, когда необходимо было применить зелье и начать Ритуал, оставалось ещё немного времени. Она успевала всё выучить и подготовиться. И сделать так, как надо.

Почти все приворотные зелья составляются на растущей Луне. Для изготовления одних снадобий необходим всего один день. Для полной выдержки других не хватает и десятилетия. Окончательным временем зарядки и передачи нужных влияний этому волшебному средству должны были стать ночи "светлой Луны".

В понедельник двадцать шестого апреля Меропа призвала на помощь все свои умения и силы, сварила требуемое зелье, добавив свою кровь на последнем этапе. Аккуратно разлила всё в двенадцать флаконов — зелье надо было принимать целый год раз в месяц — тогда его действие окончательно закреплялось и становилось необратимым.

Среда двадцать восьмого апреля выдалась достаточно жаркой, поэтому девушке удалось привлечь внимание Томаса, когда тот проезжал мимо в одиночестве. Она просто вышла на дорогу с ведром воды и предложила красивому всаднику напоить его коня. А там и сам молодой человек не отказался немного освежиться.

Меропа не таила никаких надежд по поводу своей внешности, поэтому её лицо скрывала тень от широкополой шляпы. Но платье на ней было чистое и новое, обувь — добротная, руки — выглядели достаточно красивыми и ухоженными — не зря же она сама себе готовила кремы и натирала руки почти две недели.

Томас не знал в лицо юную соседку, потому и не подозревал ничего, когда брал у неё из рук стакан свежей холодной воды.

Результат проявился сразу. Стоило Томасу Риддлу выпить эту воду с добавленным зельем, как он буквально рухнул к ногам девушки. В глубоком обмороке. Та в испуге, что что-то пошло не так, отлевитировала его в свой домик — тем более, что её стараниями туда уже не было стыдно приглашать гостей. Коня тоже удалось спрятать в кустах, чтобы никто раньше времени не поднял паники.

Очнувшись, Томас припал к рукам девушки, покрывал их жаркими поцелуями, твердил о своей страстной любви, заговорил о свадьбе. Меропа хорошо понимала, что это результат зелья. Но ей всё равно было приятно видеть этого красивого молодого человека у своих ног. Вот только брак нужно было заключить как можно скорее — тридцатого апреля. И осуществить его не где-нибудь, а в определённом месте, да ещё в славную ночь.

Томас закивал и пообещал всё устроить. Снял с руки семейный перстень, поклялся быть верным только Меропе Гонт и надел его на палец девушке, порываясь снова зацеловать ей руки. Меропа ласково отодвинула юношу и попросила поторопиться со сборами в дорогу.

Томас вскочил на коня и отправился в поместье своих родителей. А у Меропы всё уже было давно собрано. Она взяла свой мешок, куда были уложены книга и шкатулка — палочку она и так всё время держала при себе. Поправила на шее медальон Салазара Слизерина — на ту же цепочку она повесила и Родовое кольцо. Отец передал его ей на хранение после суда, не захотел брать его в Азкабан.

Вышла из хижины, где прожила все свои восемнадцать лет, наложила на дверь Чары охраны. Теперь только кровный родственник мог войти сюда без урона для жизни. Отец должен был вернуться уже через пять месяцев. А девушка не хотела рисковать, оставляя хижину на произвол судьбы.

Дойдя до дороги, что проходила мимо их участка на Литтл-Хэнглтон, увидела вдалеке клубы пыли. Это возвращался Томас. В экипаже с кучером — он собирался отправить его обратно, как только они доберутся до железной дороги. Кроме шляпы теперь лицо Меропы скрывал и густой шарф, прикреплённый так, чтобы полностью спрятать девушку. Так что кучер мог только гадать, с кем это решил уехать молодой хозяин. К тому же Меропе удалось ему немного спутать мысли, отвести глаза. Так что он не смог бы описать девушку, с которой уехал сын местного сквайра, тем более провести параллель с Меропой, дочерью нищего бродяги Гонта.

И — всё завертелось, закружилось!

Ночевали Томас и Меропа в Лондоне, в доме, принадлежавшем семье Риддл. Под строгим присмотром домоправительницы спальни были в разных концах дома. С утра Томас привёл Меропу к семейному нотариусу, где отписал мисс Меропе Майе Гонт домик и прилагающуюся к нему ренту. Этот домик и рента достался ему от умершей года три назад тётушки. Сам он ни разу не был в том месте, с тётушкой иногда встречался в Лондоне, куда она часто приезжала, предпочитая жизнь в большом городе жизни где-то в сельской местности. Но теперь Меропа уже не выступала в роли охотницы за состоянием Риддлов. У неё был свой, пусть и небольшой капитал, полученный до вступления в брак.

И брачный договор закреплял за Меропой этот домик на случай развода или смерти мужа, если она состоится до рождения ребёнка.

Поскольку Томасу уже исполнилось двадцать пять лет, а Меропе было только восемнадцать, венчать их без разрешения родителей или опекунов девушки не стали бы. Нужно было бы ждать разрешения. Но на это нужно было время. А его как раз и не было. Оставалось всего два дня.

Хмурый семейный поверенный Риддлов всё же посоветовал отправиться в пресловутую деревню Гретна-Грин, что расположена в устье реки Эск. Поскольку она была первым населённым пунктом по ту сторону границы на дороге из Лондона в Шотландию, то на целых два столетия Гретна-Грин стала популярным местом, где несовершеннолетние влюблённые могли заключать брак в обход английского закона. Церемонию обычно проводил глава общины — кузнец, чья кузница стояла в центре деревни, на пересечении пяти старых дорог. Кузнецов Гретна-Грин называли "священниками наковальни" — подобно тому, как мастер соединял раскалённые металлы на наковальне, он "ковал" и союз влюблённых, убежавших в Шотландию, чтобы пожениться, — а сама наковальня стала символом заключаемых там браков. Тысячи пар женились также на постоялых дворах и в гостиницах деревни.

Да, в 1856 году был принят новый закон, согласно которому браки в Гретна-Грин могли заключаться лишь в том случае, если один из пары провёл в Шотландии три недели до церемонии. Однако это не остановило поток желающих пожениться, а лишь сократило их количество.

Тот же поверенный намекнул, что есть смысл просить помощи у хозяина постоялого двора или гостиницы, заплатив ему за предыдущие три недели проживания. Не такая уж большая сумма, когда торопишься.

Поэтому в этот же день выехали в Гретна-Грин, где и остановились в лучшей гостинице в трёх минутах ходьбы от железнодорожного вокзала и в пяти минутах ходьбы от знаменитой площади на пересечении пяти старинных дорог. Владелец гостиницы мистер Александр Гест любезно принял плату за три недели проживания в гостинице и согласился выступить свидетелем на брачной церемонии завтра. Комната была одна, но с двумя кроватями, ибо Меропа решительно стремилась завершить брак только в процессе Ритуала.

Ах да, чуть не забыла. Перед поездкой в Шотландию посетили несколько портных, полностью обновив гардероб Меропы, так что в поездке красавца Томаса сопровождала уже элегантно одетая девушка, ничуть не напоминавшая прежнюю оборванку из Литтл-Хэнглтона.

Но лицо она постоянно скрывала от окружающих. Была сочинена (с помощью поверенного) душещипательная история о ревнивой сопернице, которая повредила лицо более удачливой претендентке. Потому и приходится торопиться со свадьбой, чтобы оставить ту, другую, с носом.

И вот с утра тридцатого апреля деревенским кузнецом в присутствии двух уважаемых жителей деревни — хозяин гостиницы и его супруга приняли участие в судьбе юной пары — был заключён официальный брак между Томасом Риддлом, эсквайром и Меропой Майей Гонт, девицей. Кузнец сковал и два браслета, которые были торжественно запаяны на левых руках молодожёнов. На руки же были надеты и золотые обручальные кольца — всё чин по чину. Были подписаны и официальные бумаги.

И молодожёны поспешили выехать из Гретна-Грин дальше. Вглубь Шотландии. Меропу вело вперёд необъяснимое чувство. К обеду они достигли живописной деревушки Ласс, что расположилась на западном берегу самого крупного в Шотландии озера Лох Ломонд. Сняли лучший номер в местном трактире, предъявив документы о заключённом браке, поужинали, отведав "клути дамплинг" (cloutie dumpling — пудинг с сушёными фруктами и специями) и отправились в свой номер, наказав не беспокоить. Их проводили понимающими взглядами.

Но молодые люди в номере долго не задержались. Пока было светло, надо было добраться до нужного места. Меропа вытащила из общего багажа свой мешок, подхватила под руку Томаса, который и не думал сопротивляться, и отправилась в лес.

Наступала Вальпургиева ночь.

Вальпургиева ночь представляет собой то же самое, что и Бельтейн, или Майский Канун, и отмечается ночью 30 апреля в ознаменование расцветающей весны. Название Вальпургиевой ночи связано с именем Святой Вальпурги/Вальбурги, Уимбурнской монахини (Англия), приехавшей в Германию в 748 году с целью основания монастыря. Она умерла 25 февраля 777 года в Хайденхайме. Эта самая монахиня пользовалась чрезвычайной популярностью, и ее очень скоро начали почитать как святую. В римском списке святых ее день — 1 мая. В средние века существовало поверье, что Вальпургиева ночь является ночью пиршества ведьм во всей Германии и Скандинавии.

Обычно святую изображали в короне (знак высокого происхождения), на фоне священных для кельтов и германцев лип и гор — форпостов подземного мира. Рядом с ней рисовали собаку — традиционного проводника за грань бытия (речь идет о виндхаунде — "ветряном псе"). В руках Вальпургии — треугольное зеркало, способное показывать будущее. Посох — знак того, что Вальбурга была основательницей монастыря. Но есть и другие символы. Вальбурга нарисована на фоне старых лип и холмов. Липы — священные деревья языческой богини плодородия Фригги, горы, особенно одинокие, — обиталища Хольды, а также форпосты мира мертвых.

Общаться с душами усопших и заглядывать на годы вперед христианская святая могла именно в ночь на 1 мая. Вскоре этот день стал официальным днем ее поминовения.

Глава 3

Проведение Ритуала. И его последствия.

Наступала Вальпургиева ночь.

Или ночь Белтайна. Кому как больше нравится. Меропа точно знала откуда-то, что именно здесь в лесу проходит грань между обычным лесом и Запретным. Тем самым, что находится около Чёрного озера, рядом с Хогвартсом. Она и сама не смогла бы объяснить, откуда она это знает.

Она-то сразу пересекла эту грань, а вот Томас сначала не смог. Ей пришлось вернуться на шаг назад, снова проколоть палец волшебной палочкой, капнуть каплю своей крови на лоб мужу и позволить ей впитаться. Муж совсем не сопротивлялся. Его доверие молодой супруге было поистине безграничным. Всё, что она делала, было правильным. Он ей только помогал.

Так что в Запретном лесу они оказались вдвоём.

Меропа тут же опустилась на колени и стала слегка постукивать серебряным концом палочки по земле. Вскоре из-под ближайшего куста раздалось недовольное шипение.

— Укушшу... Кто осссмелилсся меня бессспокоить?

— Имею право — говори ссо мной! — Меропа шипела, не задумываясь о словах. Они сами слетали с её языка.

— А-а, ссснова Говорящщщие появилисссь. Это хорошшшо. — Из куста поднялась голова змеи, рядом с ней закачалась ещё одна. И ещё одна.

Рунослед оранжевого цвета с чёрными полосками медленно выполз к Меропе, приподнялся над землёй, закачался из стороны в сторону.

— Говорящщщая..., его три язычка по очереди ощупали воздух рядом с лицом Меропы, потом змей повернулся к Томасу. Тот стоял неподвижно — Меропа успела бросить на него Ступефай, чтобы тот случайно не дёрнулся.

— Ты хочешшшь найти Путь?

— Укажжжи мне дорогу. Пожжжалуйста.

— Сссильная... Сссмелая... Будут хорошшшие зззмейки.— Было видно, как умильно улыбаются три змеиные пасти — незабываемое зрелище. — Ссследуй ззза мной, Говорящщщая.

Рунослед пополз в лес. Его крупное тело легко извивалось среди кустов. Меропа отменила заклинание на муже, дала выпить ему Успокаивающего зелья и потянула вслед за уползающим змеем.

Тот проводил до большой поляны и там остановился.

— Дальшшше сссами, мне туда нет хххода, — печально опустив две головы, прошипел он.

— Ссспассибо, — девушка не удержалась и чмокнула по очереди все три головы. Змей немного ошалел от неожиданности этого жеста и, когда молодые люди разделись, чтобы идти на поляну, обвился вокруг оставленных вещей, прошипев, что посторожит до их возвращения.

Меропа накинула на себя и мужа лёгкие мантии с серебристым отливом. Они вышли на поляну — отчётливо были видны каменные круги, по которым текла вода. А в центре над Источником, накрывая его как крышей, лежала плоская каменная плита. Жертвенник.

Интересно, что ручейки от Источника, пройдя по каменным желобкам, уходили за пределы поляны. Но не в одном месте, а сразу в четырёх. Именно в этих местах, где ручьи покидали поляну, были сделаны своеобразные каменные воротца — два камня стояли, а на них лежал плоский камень меньшего размера.

Меропа пошла по кругу, привязывая на ветви боярышника, в изобилии росшего среди прочих деревьев, разноцветные лоскутки: синие — для защиты и исцеления, зеленые — для процветания; розовые и красные — для любви; фиолетовые — для мудрости. Закончив с лоскутками, сделал ещё один круг по поляне — теперь уже расставляя свечи на плоских камнях: темно-зеленые, серебристые и красные. Зажгла свечи, предварительно капнув на них ароматическими маслами. Так что, сгорая, свечи будут приносить и приятные запахи.

Взяла мужа за руку и пошла с ним к центру поляны, аккуратно ступая в промежутки между желобками. Дойдя до места, нежно поцеловала мужа, ещё раз повторила для него инструкции, поставила его справа от плиты, сама же заняла место слева.

Из кармана мантии достала крохотную куколку, которую поцеловала в крохотную головку и уложила в такую же крохотную деревянную колыбель, которую вырезала сама вручную из дуба, украсила колыбельку символами роста: золотистыми монетками, блестящими кристаллами — о, самыми простыми — кварцевыми, орехами, семенами, кукурузой. Потом по часовой стрелке привязала к колыбельке 9 лент; красную, желтую, зеленую и голубую для 4 времён года, серебряную для Луны, золотую для солнца, белую для Матери — Земли, фиолетовую для Отца — Неба, розовую для новой жизни, приговаривая:

— Создайте нити любви, принесите плоды и умножьте. Мой ребенок от семени до плода будет в безопасности от любого вреда. Вы — те, с которыми я связываю надежду, все растущие энергии; земли, воды, воздуха и огня, луна, небо и Мать-Земля, кто дает жизнь всем, помогите мне!

Соединила ленты по три узлами, приговаривая:

— Как два становятся тремя, три — шестью и девятью, так плод завяжется в чреве моем.

Поставила колыбель у изголовья жертвенника, а рядом с ней поставила маленький сосуд со свежими цветами, сорванными по дороге.

Потом скинула с плеч мантию, легла на жертвенник и кивнула Томасу. Тот повторил её движение плечами, освобождаясь от мантии. Меропа ещё раз восхитилась его красотой.

И обряд начался.

Полнолуние было три дня назад, так что в небе уже появилась луна, хоть и с лёгкой щербинкой. Но её тут же заволокли тучи, стали бить молнии. В их свете и прошло моё появление в теле Меропы Гонт.

Теперь всё стало на свои места — Меропа призвала чужую душу, чтобы заменить свою собственную, которую отдавала за счастье своего, пока нерождённого ребёнка. Нам жить вместе с ней в одном теле до рождения сына. Я чувствовала, что она — рядом, ощущала её любовь к мужу, сожаление, что пришлось опаивать его зельем.

Но теперь телом управляла только я. Интересно, магия у меня от Меропы? Или всё же останется со мной и после того, как она покинет это тело?

Всё равно — необходимо за оставшееся время научиться всему, что она знает и умеет.

Да попытаться найти своё место в этой жизни, чтобы удержаться самой и удержать мужа и ребёнка. Не потерять их. Иначе жертва Меропы будет напрасной. Не допущу!

Я подняла палочку к небу — с неё сорвался сноп разноцветных искр:

— Клянусь! Приложить все усилия, чтобы выжить в этом мире!

— Любовь моя, — Томас нежно прикоснулся губами к моим губам, — нам пора.

— Да-да, милый, я только закончу. Помни, что идти надо будет очень аккуратно. Улыбнулась мужу.

Наклонилась к колыбельке, 9 раз по часовой стрелке посыпала её солью, что достала всё из того же кармана мантии, потом капнула на неё 9 капель воды из Источника. Действовала как в трансе. Думаю, что мной управляла Меропа. Зажгла серебряную свечу в честь Луны и ароматическую палочку с запахом корицы. 9 раз обнесла горящую свечу по часовой стрелке над колыбелькой, а потом капнула на неё немного воска. Затем окурила колыбель дымом от ароматической палочки по часовой стрелке. Закончив обряд, подхватила колыбельку — не руками — чистым лоскутом ткани, аккуратно свернула конвертик и так и несла всю дорогу до места, где мы оставили вещи, покачивая в своих руках, словно ребёнка.

А там уже не один рунослед ожидал нас. Рядом с ним резвились ещё три маленькие трёхголовые змейки. Я аккуратно опустила свёрток на подол мантии, сама же выскользнула из неё и стала одеваться. Рядом со мной одевался и Томас. Он словно и не видел удивительных существ на наших вещах. Возможно, что ему отвели глаза. Я пока не знаю.

Одевшись, быстро заплела косу, подивившись неожиданной густоте волос, уложила её вокруг головы, закрепила булавками. Повязала шарф так, чтобы он продолжал скрывать моё лицо. Нарвав травы и цветов, что росли здесь же,принялась плести незамысловатый венок, муж делал то же самое. Закончив работу, торжественно водрузили наши изделия друг другу на головы. Полюбовались результатом. Посмеялись. Я достал плошку и небольшой кувшинчик молока. Предложила угощение змейкам.

Те поблагодарили и принялись по очереди пить. Кроме одной. Самой маленькой.

— Прими нашшш дар, Говорящщщая, — старший змей махнул на малышку хвостом. — Она ссслишком ссслаба для нашшшего Лессса. Но рядом ссс тобой её сссила увеличитссся — за ребёнком приссссмотрит, дом защщщитит... Тогда ссснова приведёшшшь её к нам. А там и пару сссможет сссебе найти.

Я выразительно посмотрела на маленькую змейку.

— Хозззяйка в доме я, — прошипела достаточно грозно. Ого, я тоже владею теперь серпентарго? И всё же, когда Меропа уйдёт, что останется мне?

Змейка скользнула ко мне, прижалась к коленям. Я погладила её по всем трём головкам — она млела и подставлялась под ласку как котёнок. Впитывала мою магию и оживала на глазах.

Что?!!! Какую магию? И откуда я это знаю?!

Почувствовала, что и Меропа была удивлена не меньше. Таак. Всё интереснее становится. Будем рассуждать логически. Если Меропа не могла видеть магию, а я могу — то это может быть бонусом за подселение. Если я вижу магию, возможно, я смогу и пользоваться её. По крайней мере, смогу научиться. Буду учиться!

Всё, пора идти в деревню. Уложила в свой мешок всё, что осталось, туда же очень аккуратно опустила и колыбельку. Змейка сама скользнула следом, обвилась вокруг драгоценного свёртка и положила две головки поверх него. Третья продолжала оглядываться вокруг, охраняя.

Повесила мешок на правое плечо, правой же рукой крепко вцепилась в левую руку Томаса.

Так и пересекли барьер между Запретным и обычным лесом. Вот и деревня. Люди, встречавшиеся на нашем пути, вначале неодобрительно смотрели на наши...м-м-м.. несколько помятые фигуры и зелёные венки. Припомнились строки из Киплинга:

Нет, попу не надо об этом знать,

Он ведь это грехом назовет.

Мы всю ночь бродили по лесу опять,

Чтобы вызвать лета приход.

Но потом они видели наши обручальные кольца — я и свою левую руку демонстративно держала на виду, якобы придерживая воротничок блузки. Тогда встречные тут же расплывались в понимающих улыбках — это же совсем другое дело! Вполне законно. А то, что молодые супруги провели праздничную ночь не дома в постельке, а в лесу — так это только их дело. Мужчины уважительно приподнимали шляпы, женщины добродушно улыбались, желая нам здоровья и, подмигивая, крепких и здоровых деток. Я тщательно смущалась, прятала голову за плечом мужа. Тот расправлял плечи и гордо смотрел на окружающих.

Так мы и дошли до нашего трактира, где и произвели фурор торжественным появлением. Опять получили порцию понимающих взглядов и подмигиваний. Томаса пару раз хлопнули по плечу, поздравляя, предложили присоединиться к доброй компании, что отмечала праздник в углу трактира. Но муж отказался, указав взглядом на меня. Поскольку моё лицо всё так же было прикрыто шарфом, его поняли правильно. Завтрак мы заказали в номер: традиционно молочное — как раз на Белтайн.

Поднявшись в номер, первое, что сделала — аккуратно достала колыбельку из мешка, поставила её в изголовье кровати. Теперь 14 дней она всё время должна быть там, так что нам тут надо будет задержаться. И постоянно менять увядшие цветы на свежие. Змейке строго наказала не попадаться на глаза другим людям и всегда обращаться ко мне, если что-то непонятно. Та опять свернулась клубочком вокруг колыбельки.

Переоделась в свежее платье, удивилась, что вижу гораздо лучше. Замерла. Глубоко вздохнув, размотала шарф и посмотрела в зеркало.

Да, глаза под воздействием омовения водой из Источника перестали разъезжаться в разные стороны. Грустные, карие глаза Меропы смотрели на меня из зеркала. Да, кожа бледновата, да и ухаживать за ней надо аккуратнее. Крем для рук сварила — отчего же о масках для лица не подумала?

Брови — тёмные, но густоваты для женского лица. Сделаем, что надо.

Нос — крупноват для такого мелкого личика — так ведь можно и подкрасить, зрительно увеличив лицо, привлекая внимание к глазам. Шрамов нет, неправильность черт — так причёской подчеркнуть, сделать изюминкой.

Волосы. Да, и они изменились — стали гуще, заблестели от купания в воде Источника. Теперь только правильно подобрать причёску. Будем экспериментировать — впереди две недели. И можно будет спокойно ходить с открытым лицом. И не придётся Томасу краснеть за жену-дурнушку. Да, не слишком красива. Но — теперь довольно миловидна, ворон не пугает.

Уговорить Томаса провести тут две недели не составило большого труда. Я рассказала о дивном воздухе, сытной еде, красивой природе и многозначительно провела рукой по плоскому животику. А муж радостно кивал головой и во всём согласился со мной.

До возвращения Марволо Гонта из заключения оставалось пять месяцев.

Рунослед (англ. Runespoor) — это трёхголовый змей обычно достигает длины в шесть-семь футов (около двух метров). Бледно-оранжевая с черными полосами окраска делает его легко заметным, вынуждая министерство магии Буркина-Фасо создавать целые ненаходимые леса специально для Руноследа. Несмотря на то, что сами по себе эти змеи не обладают особенно злобным нравом, долгое время они были в чести у Тёмных магов, без сомнения благодаря своей устрашающей наружности. Именно работам Заклинателей, содержавших Руноследов и наблюдавших за ними, мы обязаны знанием некоторых любопытных привычек этих животных. Из записей Заклинателей следует, что каждая из голов Руноследа выполняет особую функцию. Левая голова (если смотреть на Руноследа спереди) — стратег. Её задача — принимать решения, например, куда ползти и что делать дальше. Средняя голова — мечтатель. Рунослед может по несколько дней оставаться неподвижным, погруженный в чудесные видения и фантастические мечты. Правая голова — критик, любые начинания двух других голов встречающий раздраженным шипением. Клыки правой головы крайне ядовиты. Постоянная вражда голов редко позволяет Руноследу дожить до глубокой старости. Часто можно встретить змея с отсутствующей правой головой, откушенной объединившимися левой и средней. Рунослед, единственный из известных на сегодняшний день волшебных тварей, откладывает яйца ртом. Яйца Руноследа высоко ценятся как сырье для производства снадобий, повышающих мыслительные способности. Теневая торговля как яйцами, так и самими пресмыкающимися процветала в течение нескольких столетий.

[URL=http://fastpic.ru/][IMG]http://i58.fastpic.ru/big/2015/0424/ea/6156adb6368dfc5fa04d66c9180eceea.jpeg[/IMG][/URL]

[URL=http://fastpic.ru/][IMG]http://i59.fastpic.ru/big/2015/0424/5c/c53560000e16e89139ec24d745102e5c.jpg[/IMG][/URL]

Глава 4

Медовый месяц. Начало.

Всю субботу мы не выходили из комнаты, так что спустившийся к вечеру вниз Томас был встречен очередной порцией подколок, мужских понимающих улыбок и здравиц. Тем более что и причёска у него была взъерошена, и одежда в некотором беспорядке. Особенно, когда не только заказал еду в номер — да мяса, мяса побольше, мол, силы надо восстановить, но и поставил круг всем присутствующим. Тут уж здравицы зазвучали в два раз громче. Ещё бы! Завтра воскресенье и выпивку подавать не будут. А тут угощают.

Но они ошибались, думая, что знают, чем занимались молодожёны у себя в номере. Томас и впрямь лежал на кровати, время от времени заставляя её звучать — как раз для любителей подслушивать. Мы с ним только хихикали, когда шёпотом делились соображениями о том, что там себе представляют сплетники обоих полов.

Сама же я провела, занимаясь своим внешним видом, всё утро и часть послеобеденного времени. С трудом, но расчесала густые тяжёлые пряди тёмных шелковистых волос. Томас не удержался — помог. Да так, что потом мы и впрямь еле отдышались.

А потом принялась придумывать причёски. Пока настаивалась пара зелий для внутреннего применения, и готовилось ещё одно притирание, которым я решила привести в порядок кожу лица. И постоянно мысленно переговаривалась с Меропой — это же надо было так себя запустить!

Да, конечно, отец и братец не одобрили бы. Но и не надо было в один день сбрасывать прежний облик. Как-никак встречались каждый день — изменения проходили бы незаметно, да и что там были за изменения? Чуть-чуть подправила брови, они и так были под цвет волос, так что не усердствовала. Даже двукратное применение притирания уже дало заметное изменение кожи — всё же семейные секреты это великая вещь! Лицо перестало быть серым на вид, а кожа стала меньше шелушиться. Я покраснела, вспомнив, что изменениям могла поспособствовать и личная жизнь, которая так бурно началась у Меропы.

Меропа помогала своими советами, а уж я заучивала всё, что она сообщала мне, наизусть. Отрабатывала до автоматизма движения и последовательность приготовления. Пока только два зелья — Укрепляющее и Умиротворяющий бальзам. Мне и этого пока хватит. Завтра выучу ещё.

Утром в воскресенье сменила увядшие цветы у колыбельки на свежие, только что сорванные — их принесла малышка рунослед. Только какая малышка? Она уже стала размером с мою руку. А только вчера ещё напоминала шнурочек, хоть и с тремя головами. Она точно питалась магией, которой ей так не хватало в Запретном Лесу.

Да, завтрак принесли в номер, а к обеду мы спустились в общий зал. На обед нам порекомендовали вкуснейший "Калленский суп" (Cullen skink) из копчёной пикши с картошкой — да, я даже потихоньку спросила рецептик у кухарки. А вот хаггис (haggis) (бараний рубец, начинённый овсянкой и потрохами с нутряным салом и специями) меня не впечатлил, хотя Томасу понравилось. Я попросила что-нибудь попроще. Тогда мне дали "кранахан" (cranachan — обжаренные овсяные хлопья с виски, сливками, ягодами и мёдом), это было нечто! Хоть ягоды и не были свежими, но вкус... мне понравилось. Правда, вначале я опасалась слова виски в рецепте, но меня уверили, что даже столь юной особе, как я — такая малая порция не повредит. Тем более, что виски можно было не добавлять — на стол просто поставили все ингредиенты, а уж мне нужно было их смешать. Для начала — под чутким руководством супруги нашего хозяина, она же по совместительству и кухарка, разумеется.

Местным вообще доставляло много удовольствия общение с нами. Не забывайте — мы, англичане, всё же находились в шотландской деревне. И то, что мы выбрали её для проведения медового месяца, объясняло снисходительное отношение к нам отдельных представителей местного населения. Если я что-то не понимала в речи и переспрашивала, мне терпеливо объясняли, пожимая плечами и закатывая глаза, но всё же объясняли.

А после обеда нам передали записку с приглашением на чай к местному священнику. Я заметалась по комнате — забыла, что сегодня воскресенье, надо было отправиться на проповедь, чтобы не слишком выделяться. Томас с улыбкой смотрел на мои метания, потом схватил в охапку, усадил к себе на колени, пообещал взять вину на себя, поцеловал...

Так что на чай мы собирались в большой спешке. Хорошо, что кожа от крема не шелушилась, только розовела и даже немного светилась. Так мне Томас сказал. Он же мне помог и косу заплести. Но вокруг головы я уже сама укладывала, а то вообще бы пропустили визит. Нехорошо получилось бы.

И церковь, и дом священника были не очень далеко от того места, где мы снимали комнату. Так что мы прошлись по улицам этого поселения. Я любовалась аккуратными домиками, оглядывала садики, которые были разбиты перед домами. Я ведь теперь тоже землевладелица — надо опыт перенимать. Не всё же время буду проводить в учёбе. И тело надо в порядок привести — пара месяцев у меня есть. Физические нагрузки сейчас пока не повредят, а польза — перевешивает.

Дома я лихорадочно вспоминала, что мне известно про этот "Five o'clock tea" — пятичасовой чай. На помощь Меропы надежды не было, в её условиях вряд ли она что-то могла знать про эту традицию.

До появления послеобеденного чая в Великобритании, англичане садились за стол две раза в день, на завтрак и на обед. В середине восемнадцатого века для аристократии и средних классов стало модно подавать обед вечером. Обед был длинной и обильной едой в конце дня, но до него трудно было дожить без перекуса. Послеобеденный чай стал мостом между завтраком и обедом, который стали подавать не раньше восьми часов вечера. Согласно легенде, в середине девятнадцатого века одна придворная дама, Анна Мария Стэнхоуп, герцогиня Бедфорд, начала приглашать друзей на чай в пять часов в своих покоях в замке Белвуар. К чаю подавали маленькие пирожные, бутерброды с хлебом и маслом и конфеты. Этот обычай стал очень популярен среди аристократии, а затем разошелся по всей Англии. Вскоре послеобеденный чай стал небольшой едой сам по себе.

Такой график приема пищи подходил для высших сословий, но не для рабочих людей. Утомленный фабричный рабочий приходил после работы домой значительно позже пяти часов и очень голодным. Поэтому в промышленных зонах Великобритании (северная Англия и южная Шотландия) появился, так называемый, ранний ужин с чаем. На стол подавали мясо, хлеб, масло, овощи, сыр и конечно чай. А, так, как этот ужин ели за высоким, обеденным столом, а не низким чайным, его назвали "высоким" чаем.

Таким образом, в то время как послеобеденный чай служил для встреч и общения людей высшего сословия, ранний ужин с чаем был необходимостью для рабочих. Этот традиционный ранний ужин с чаем все еще существует в некоторых частях Севера Англии и в Шотландии.

Вскоре и высшее сословие добавило "ранний ужин с чаем" в свой обиход. Такой ужин можно было легко приготовить, поэтому он стал практиковаться, когда слуги отсутствовали по какой-либо причине. "Ранний ужин с чаем" знати состоял из обычного меню послеобеденного чая и, дополнительно, холодных мясных блюд, копченого лосося и фруктов.

Стол для чаепития был накрыт в небольшой беседке рядом с домом — погода была чудесная, как раз для начала мая. Супруга священника — молодая женщина с круглым личиком, хлопотала возле стола. Платье не скрывало, что в их семье приближается пополнение.

Окинула взглядом стол. Ага. Нас ожидает Cream Tea — чай, булочки, джем и сливки. Разумеется, для знакомства с приезжими — в самый раз. Не холодная встреча, радует. Читала, что правила требуют присутствия на столе не меньше пяти сортов чая, которые сразу же и завариваются по желанию. Нет, тут были два сорта — Ассам и Эрл Грей, кто бы сомневался. Улыбнулась своим мыслям. А вот джем к булочкам был трёх видов — клубничный, чёрносмородиновый и смешанный. Были и топлёные сливки. На отдельной тарелочке лежали ломтики лимона со специальной лимонной вилочкой. Согласно традиции, в центре ломтика лимона была воткнута сухая гвоздичка.

Ох уж эта традиция! Сахар на столе находился в виде конуса, напоминающем шляпу ведьмы, рядом лежали щипцы, чтобы самим откалывать кусочки и сразу класть в чай.

Я никогда не понимала традиции пить чай с молоком — при этом сначала наливают молоко в чашку, а потом уже чай. А вдруг свернётся? Впрочем, и со сливками пили. Нет, мне так не хочется. Так что сразу озвучила свои предпочтения — только с лимоном. Улыбнулась — такой чай называют русским, а я буду называть его витаминным. Авось, приживётся.

Стол уже был накрыт, так что мы просто мы уселись за него. Неспешно заваривался чай, текла беседа. Ну, та самая — классическая — о погоде. Потом речь зашла и о других странах — Томас ведь много путешествовал после обучения, ему и карты в руке.

Я в основном молчала, не вмешивалась в разговор мужчин. Время от времени вскидывала глаза на молодую женщину, напротив меня, присматривалась. Заметив, что она обратила на это внимание, прижала руку к губам, негромко ахнула:

— Росс?

Та вздрогнула и обернулась

— Исобель Росс? Капитан спортивной команды, — сделала паузу, — в нашем пансионе? Ты не помнишь меня? Я на три года младше училась. — Я вздохнула. — Да, я сильно изменилась. — Бросила ласковый взгляд на Томаса, послала ему воздушный поцелуй. — И это всё ради Томаса.

Молодая женщина переводила взгляд с меня на Томаса и молчала. Потом прижала руку к животу, откинулась на спинку скамьи. Её муж заволновался, бросился к ней, но она только улыбнулась ему, сказав, что ребёнок пошевелился.

Я перевела взгляд на Томаса, повела головой в сторону. Он понимающе улыбнулся и предложил озадаченному супругу оставить женщин одних: поболтать о своём, о женском — о детях и вообще...

Тот тоже закивал, улыбаясь.

Мы остались в беседке одни. Молодая женщина сжала мою руку:

— Ты тоже училась в Хогвартсе? Но я тебя совершенно не помню.

Я виновато опустила голову.

— Меня в девичестве звали Меропа Майя Гонт. Мой отец решил, что я — сквиб, и не счёл нужным отправлять меня учиться куда-либо. Да и братец Морфин не был в Хогвартсе. — Резко вскинула на неё глаза. — Прошу простить меня, миссис МакГонагалл.

Ассам Assam — Сильный, насыщенный индийский чай, в котором присутствует "солодовый" аромат.

Чай Earl Grey— Смесь нескольких сортов черного чая с бергамотом, названным в честь Чарльза, 2-го графа Грея, который был премьер-министром в 1830-1834 годах.

Глава 5.

Лучшие подруги

Да, я так была потрясена, когда прочитала на приглашении к чаю фамилию приходского священника. МакГонагалл! Это же невероятно. Сама Магия помогает Меропе — ведь сюда она приехала ещё до Ритуала. И место, где можно пройти в Запретный Лес, и супруга священника училась в Хогвартсе, да ещё будущая мама Минервы МакГонагалл. Всё не случайно. Теперь ещё мне бы понять, что сделать, чтобы всё было правильно.

Интересно, кто родится первым у Исобель — мальчик или девочка? Минерва или Роберт-младший?

Помнится мне, что читала о том, что её день рождения четвёртого октября, а вот год рождения варьировался от 1925 до 1935. Там она была и однокурсницей Тома, и училась позже него — несчастливая любовь с соседом-маглом. Как и у её матери, только результат разный. Потом работа в Министерстве... Потом Хогвартс..

Я тряхнула головой — теперь всё будет по-другому. Я уж постараюсь.

Перевела взгляд на миссис МакГонагалл. Мне просто необходимы дружеские отношения с ней... Будем налаживать отношения.

А она с недоверием смотрела на меня

— Не училась? Тогда откуда меня знаете, миссис Риддл? — и так холодно оглядела меня с ног до головы.

— Хотите — верьте, хотите — нет. Мне приснилось. — И я постаралась дружелюбно улыбнуться. Вышло плохо. Меня колотила дрожь, руки сжимались и разжимались. Очень неприятные ощущения. Но, кажется, я-Меропа вошла в транс.

Ничего не помню. Очнулась, лёжа на скамье, голова на коленях у молодой женщины. Она низко наклонилась надо мной и поила каким-то зельем. Меропа-Я определила состав по запаху и улыбнулась.

— На меня не подействует, Исобель. — У неё дрогнула рука, проливая зелье мне на шёку. — У меня элементарно иммунитет на все подобные зелья. Врождённый. Наш род — Гонт всё же происходит от Салазара Слизерина. — Я попыталась выпрямиться, получилось плохо. — Что я сказала в трансе?

Исобель всхлипнула:

— Говорила немного. О трудных временах. У нас и у маглов. О Тёмном Лорде, о войнах.

— О войнах? — Переспросила я. — Так и сказала — во множественном числе?

— Да, — она не отводила глаз от моего лица и сжимала мою руку. — Ты именно поэтому здесь проводила Ритуал на Белтайн?

— Да. — Зачем скрывать очевидное. — Я хотела хоть что-то исправить.

— И как — тебе удалось?

— Пока трудно сказать — три дня только прошло. — Я пожала плечами. — Если всё прошло удачно, то в декабре мне рожать. — И улыбнувшись, — А у тебя — когда срок?

— В сентябре, — смутилась Исобель МакГонагалл, урождённая Росс.

— Тогда наши дети пойдут в один год в Хогвартс, — я так старалась её подбодрить, но она отвернулась, смахивая с глаз слезинку.

— А если...— голос её дрожал, — если ребёнок будет сквибом?

— Не будет. Хоть это я вынесла точно из моих кошмаров. Твои дети будут волшебниками.

— Дети?

— Угу. Все трое.

Исобель просто ожила. И рассказала мне подробности своего брака.

Она — чистокровная волшебница, член семьи Росс, жила с родными в смешанном — магическом и магловском селении в предгорьях Шотландии. Как и все в одиннадцать лет начала учиться в Хогвартсе на факультете Гриффиндор, была капитаном факультетской команды по квиддичу.

Роберт МакГонагалл жил рядом с её родителями. Как и другие жители, он думал, что Исобель посещала частную женскую школу-интернат где-то в Англии. На самом же деле, когда Исобель на многие месяцы исчезала из дома, она отправлялась в школу Чародейства и Волшебства Хогвартс. Когда девушке было семнадцать — три года назад, она совершенно потеряла голову от любви к Роберту. Понимая, что родители-волшебники будут против ее связи с юным маглом, Исобель сохраняла их отношения в секрете. До замужества она так и не набралась смелости, чтобы рассказать ему, кем была на самом деле. Исобель Росс разрывалась между гордостью и страхом. Она знала, что должна была рассказать Роберту правду, прежде чем он станет свидетелем чего-нибудь, что может его насторожить.

В один прекрасный день, когда девушке исполнилось уже восемнадцать лет, к ярому недовольству родителей с обеих сторон, пара сбежала. Теперь, живя отдельно от своей семьи, Исобель не могла позволить себе испортить всю прелесть медового месяца, рассказав любимому мужу о том, что она окончила магическую школу Хогвартс или о том, что была капитаном школьной команды по квиддичу — то есть летала на метле.

А в январе этого года Исобель и Роберт переехали в дом министра (имеется в виду дом пресвитерианского пастора) на окраине Ласса, где красавица Исобель на удивление умело находила применение крошечной зарплате министра. Там же она и почувствовала биение новой жизни.

Тут она с нежной улыбкой приложила руку к животу. А я воспользовалась паузой и спросила:

— А когда ты скажешь мужу, что ты — волшебница?

Исобель в смущении отвела глаза. Мы очень незаметно перешли в общении на "ты" — всё же разница в два года для волшебниц — не срок. Практически ровесницы. Хоть за плечами у Исобель и Хогвартс, но у Меропы в компании ещё и я.

— Я так боюсь, что он отвернётся от меня... — Тяжело вздохнула она. И с любопытством:

— А твой муж разве знает?

— Знает. Называет меня своей милой ведьмочкой, — улыбнулась я. — Но у меня — совсем другая история. У меня просто не было выбора.

— А мне страшно, — всхлипнула она.

— Эй, а плакать-то зачем? Ребёнка только расстраиваешь. Да, а ты давно была в Хогсмиде?

— Да как закончила Хогвартс, так и не бывала.

— Что? А как же твоё дитя без магии? Ни амулета, ни помощи — ничего? Только ты одна? А зелья — какие зелья ты принимаешь?

Исобель оторопела от моего напора. Только растерянно мотала головой.

— Так нельзя, подруга, или ты не чистокровная ведьма?!

— Чистокровная, — простонала она, понимая, что сделала что-то очень плохое.

— А почему тогда я тебе должна напоминать о необходимости магической подпитки ребёнка?! Ты и впрямь хочешь сквиба родить? У тебя есть портключ на Диагон-Аллею?

— Ничего.

— Вот ведь..., — захотелось мне ругнуться. — Придётся Ритуал и с тобой проводить. Завтра мы с тобой вдвоём — как лучшие подруги ещё со времён пансиона — пойдём погулять по окрестностям. Недалеко — как раз ты мне всё и покажешь. Пусть твой муж не провожает — Томас поможет.

— Какой ритуал?

— Да самый простой — магический круг. Чтобы магия зря не утекала от вас обоих.

— Ты в Хогвартсе не училась — откуда ты знаешь?

Я невесело усмехнулась.

— Я хорошо попросила — меня и научили. — И не давая ей спросить, продолжила, — Магия Рода.

Тут она прихлопнула рот рукой.

— И да — я многого не знаю, ты права. Как раз искала возможности познакомиться с тем, чему в Школе чародейства и волшебства учат. Ты мне поможешь?

— О да, конечно. Что именно ты хочешь знать?

Я изобразила задумчивость, помолчала немного.

— Если у тебя есть какие-то учебники, записи от школьных времён, мне хотелось бы сделать копии с них. Чтобы уж точно знать, что я могу и умею.

— Да, я поделюсь, но у меня немного записей, — её плечи поникли, — я не могла с собой много брать, когда бежала с Робертом.

Назвав мужа по имени, она вся заискрилась от счастья.

— А твоя семья? Ты с ними...— я сделала паузу, глядя ей в глаза.

— Да, я не писала им.

— Что?!! Все эти годы?!! И они не знают о ребёнке?

Она упрямо вскинула голову.

— Должны узнать. На родовом гобелене уже должна проявиться новая веточка. Если... Если только меня не отсекли от Рода. Но я бы почувствовала это.

— Разумеется, почувствовала бы. — Буркнула я сердито. — Сразу бы почувствовала. Тогда и ребёнка бы не было. Всё же родители у тебя — умные люди. Знают о пользе новой крови.

— А это что такое? — Её удивление было непритворным.

— Эмм... Как бы это объяснить побыстрее, а то вон уже наши мужья возвращаются. В двух словах — новая кровь — весьма полезна для чистокровных семей. Она очищает Род от всех полученных проклятий, наследственных болезней, полученных магическим путём, делает Род сильнее. Если был правильный Ритуал. Ребёнок от такого брака может быть очень сильным магом, хоть он и будет носить статус полукровки. И может быть очень высоко оценён на брачном рынке — ведь его кровь чиста.

Действительно, Томас и Роберт возвращались, с любопытством поглядывая на нас. Роберт обратил внимание, что Исобель нервничает, заволновался и сам. Та успокоила его, погладила по щеке, защебетала о том, как приятно встретить здесь того, кто учился в том же пансионе, что и она. Это ведь такая неожиданность, что можно поговорить о наставницах, об общих знакомых. Ей так этого не хватало. И Меропа тоже так изменилась в замужестве — как и она сама. Это всё любовь. И она просто счастлива.

Томас всё больше молчал, переводя взгляд с Исобель на меня и обратно. Зелье, что сварила для него Меропа, не только внушило ему страстную любовь к молодой ведьме, но и притупило его самостоятельность. Всё чаще он оглядывался на Меропу-меня. Но при этом развивалось и ощущение, что он понимает меня и без слов.

Договорились о прогулке на природу на завтра. Если Роберт МакГонагалл что-то и мог заподозрить по поводу нашей тесной дружбы в прошлом, то он оставил эти мысли при себе. Мудро, очень мудро с его стороны. Всё же не случайно его дочь — Минерва — будет очень умной волшебницей.

И всё же надо будет завтра во время прогулки убедить Исобель помириться с родителями. Ритуал ритуалом, а магическая подпитка ребёнка должна осуществляться Родом. Мне ли этого не знать.

Исобель Росс МакГонагалл

http://i59.fastpic.ru/big/2015/0504/db/2f94da8265044a9ef8530734b061abdb.jpg

Глава 6.

Пикник на опушке Запретного Леса

Договорились с Исобель и Робертом о прогулке, обсудили все необходимые действия, решили встретиться часов в десять утра. Роберт не мог нас сопровождать в понедельник утром, так что нашим верным рыцарем будет Томас. Оно и лучше. Нам лишние глаза завтра будут не нужны.

Вернулись домой. Я ещё позанималась с Меропой, перенимая её мастерство — записывала рецепты, ингредиенты тех зелий, что она хорошо знала, но которые я пока не могла попробовать сделать из-за отсутствия составляющих. Задумалась — можно ли выйти из этой части Запретного Леса к Хогсмиду. Было бы неплохо посмотреть на магазины, разведать возможность переместиться по каминной сети на Диагон-Аллею. Да просто настоять на том, чтобы Исобель послала сову родителям.

Пошипела немного с малышкой-руноследом — ещё раз попросила её маскироваться тщательней. Особенно, когда она опять утром поползёт за цветами. Да и во время уборки в нашей комнате ей не следует попадаться кому-либо на глаза. Змейка уже совсем ожила, но понимала свой долг хорошо. Обычно она лежала, свернувшись колечком вокруг колыбельки в изголовье кровати с моей стороны. Ещё двенадцать дней. Но возможно, что мы тут ещё немного задержимся — надо же помочь моей подруге.

Сразу же вечером Томас договорился с хозяином нашей комнаты о найме смирной лошадки и экипажа на завтрашнюю поездку. Особенное внимание как раз и было уделено смирности лошадки, мотивируя интересным положением подруги жены. То, что мы, оказывается, хорошо знакомы с их молодым священником и его ещё более молодой и милой супругой, привело наших хозяев в неописуемый восторг. Хозяин тут же отдал приказ проверить рессоры экипажа, хозяйка пообещала приготовить с утра еду для корзинки и предложила пледы и скатерть. Мы с благодарностью приняли их помощь.

В комнате Томас посетовал, что в здешних местах пока не слишком доступна цивилизация, всё по старинке. На мой вопрос, что же именно он хотел, Том буркнул:

— Машину.

— Что? Машину?

— Ну да, пока странствовал — мне довелось и механиком поработать, — улыбнулся мой муж. — Интересная штука, скажу я тебе. А скорость — не сравнить с конной упряжкой. И заботиться не нужно о кормах, о стойле...

— Зато нужно заботиться о бензине, о запасных частях, опять же — от непогоды укрывать, — подхватила я.

Томас удивился, но не слишком:

— И откуда ты всё это знаешь?

— Читать люблю. — Я потрясла перед его носом каталогом, который нашла в его вещах. — Сам смотри на цены — не сравнить с наймом экипажа.

— И всё же я мог бы себе это позволить, — буркнул Томас, отворачиваясь.

Я подошла к нему и стала делать массаж плеч.

— Посуди сам — ну куда нам ехать с беременной женщиной на этом фырчащем бензином чудовище, да ещё и на прогулку. Ей от одного только запаха будет плохо. Да и здесь его нам негде держать — а вот в собственном доме... — Я многозначительно замолчала.

Томас воодушевился и стал мечтать о собственном автомобиле. А я перебирала его волосы, слушая его голос. Красивый.

— Том, — прервала я его рассуждения, — а ты петь умеешь?

Никогда не видела, чтобы он краснел, но всё случается в первый раз.

— Ага! Вот теперь будешь нас развлекать на природе. — Захихикала я и начала его щекотать. — Составляй репертуар, милый.

Ну, всё закончилось, как обычно...

В понедельник утром сменила увядшие цветы на свежие. Потом стали собираться. Томас ещё прихватил с собой деревянную коробку, вытащив её опять же из недр своего багажа.

На мой любопытствующий взгляд пожал плечами, открыл.

— Да это же этюдник! Ты ещё и рисуешь?! — сколько же ещё талантов у моего мужа — сокровище, а не загадка. (Риддл — переводится как "загадка")

— Конечно, — хихикнул Том. — Не, я не претендую на лавры знаменитости, но основы живописи изучал ещё в колледже. Матушке так хотелось. — Он загрустил. Вероятно, подумал о том, как родители примут его женитьбу.

А у меня в голове стали оформляться кое-какие намётки того, как можно будет использовать открывшиеся мне таланты мужа. И впрямь — никто не знает, что его ждёт в будущем. Я — не исключение.

Ибо всё, что мне известно — это рождение сына ночью тридцать первого декабря. А что будет дальше — тайна, покрытая мраком. Да, у меня были сведения о войне с Германией, о борьбе с Тёмным Лордом Гриндевальдом. Но что эти знания могли дать моей семье? Выживать мне придётся самой. Хорошо, что память у нас с Меропой теперь одна на двоих. Надо только руку на зельях набить, да записи кое-какие сделать. Да и подготовиться к сдаче СОВ, чтобы Меропа тоже имела документ об образовании. На экзамены за седьмой курс обучения я даже не замахивалась. А в повторении я очень рассчитывала на помощи Исобель. И ей польза — магическая подпитка ребёнка, и мне — живой справочник не помешает. Особенно, когда придёт срок. Ведь душа Меропы покинет это тело, а я останусь. Нет ничего лучше поддержки со стороны. Пусть это будут шотландцы. Как-никак Хогвартс находится на их территории.

Неспешно подъехали к дому МакГонагалл, забрали Исобель с её корзинками для пикника и одеялами, пообещали вернуть её супругу в целости и сохранности и отбыли в направлении небольшого лесочка. Того, откуда пришли в ночь Ритуала.

Тогда прогулка пешком заняла у нас больше времени. Сейчас же в коляске Томас "довёз" нас до опушки практически за десять минут — всё же преимущество четырёх ног было заметно даже невооружённым взглядом. И это притом, что и багажа у нас было многовато для пешей прогулки.

Добравшись до живописного местечка, высадились и разобрались с багажом. Расстелили пледы, поставили корзинки, расставили припасы. Томас тем временем отвёл старую кобылку подальше от нас, чтобы не мешала отдыхать, и в то же время, чтобы не ушла сама. Хоть и май месяц, но на земле сидеть не рекомендуется, особенно беременным женщинам — достали складные стульчики для пикников.

Мы заняли свои места, а Томас, вытащив свой этюдник, сделал набросок, на котором обозначил наши фигуры. Потом занялся прорисовкой окружающего пейзажа, а я потянула за собой Исобель, прихватив с собой и одну из корзинок.

— Нам надо успеть.

— Да-да, — её руки дрожали.

— Ты уже подумала, что напишешь родителям?

— Да, — она собралась и гордо выпрямилась. — Я уведомила их о будущем ребёнке, попросила прощения за побег с любимым человеком. И попросила совета у мамы — как помочь моёму ребёнку обрести силу. Осталось только отправить письмо.

— Я уже подумала об этом. Сейчас спросим. Не пугайся моим знакомым и сама не испугай их недоверием.

Мы уже достаточно удалились от опушки рощицы и перешли границу между ней и Запретным Лесом. Я сосредоточилась и позвала:

— Жжжду, придите на мой зззов

Удивительно, но Исобель мой талант в серпентарго ничуть не смутил и не испугал. Она только коротко кивнула головой и стала спокойно наблюдать, как к нам со всех сторон стекаются змеиные тельца.

Наконец, появился и знакомый мне рунослед.

— Говорщщщая... Пришшшла опять... — Мне показалось? Или в голосе у него было удовольствие?

— Приветссствую. Теперь помощщщь нужжжна не мне — подруге.

Змей приподнялся во весь немалый рост, потянулся всеми тремя головами к лицу Исобель, покачался на хвосте в задумчивости. Она всё так же невозмутимо следила за его движениями.

— Сссильная... Хорошшо — и лесу польззза от вашшшей магии. — Нет, всё же я чётко услышала смешок в его словах.

— Теперь нам нужжжен ведьмин круг с дубом, — попросила я проводить нас. — И мне можжжно взззять яду?

Я достала пару хрустальных флаконов, что прихватила с собой из дома ещё та Меропа.

— Поделимсся в обмен, ты зззнаешшь правила.

— Разззуметссся.

Я достала из корзинки пару глиняных мисок и кувшинчик с молоком, разлила его по мискам, поставила их на землю.

— Ссс чисссстым сссердцем, ссс добрыми мыслями предлагаю угощение, — произнесла ритуальную фразу.

Первым к миске подполз рунослед. Каждая из трёх голов аккуратно хлебнула из миски, потом змей уступил место другим. Те в свою очередь угощались из миски, но не уползали сразу, а оставались вокруг нас, располагаясь по кругу. И я, и Меропа — небольшие знатоки змей, но мне показалось, что здесь были и те, которые не встречаются в Британии. В обычных лесах, по крайней мере.

Закончив угощение, я присела и протянула руку с первым флаконом вперёд. Змей скользнул ко мне, прижался к моей руке, навис головой над флаконом, впился острыми зубами в край флакона. Прозрачная капелька яда упала с его клыков внутрь. Потом другая голова, третья. Подползла другая змейка меньшего размера. Тоже дала свой яд. Когда первый флакончик закончился, стали подползать обычные змеи, не волшебные. Гадюки — вот и второй флакон наполнен.

Змей прошипел команду — вокруг нас не осталось ни одной змейки.

— Посставь корзззинку, не пропадёт, сссследуй ззза мной, Говорящщщая, — змей плавно потёк вглубь леса. Мы, ни слова не говоря, пошли за ним. Шли недолго — полянка с ведьминым кругом и молодым дубом посередине открылась совсем рядом. Её окружали разные кустарники, но по четырём сторонам возвышались могучие деревья — дуб, сосна, берёза и тис. Это хорошо, что есть старый дуб. Пошарила под ним, нашла три жёлудя, не тронутые гниением. Хорошо бы свежие, да где их взять в мае месяце?

Рассыпала под мощными деревьями дары духам воздуха: по 3 мелкие монетки, горсть зерна и крошки ржаного хлеба.

Попросила Исобель встать лицом к молодому дубку — символу крепости, здоровья и долголетия — обнять его, обхватив руками деревце и прижавшись животом к нему. В левую ладонь положила ей жёлуди, палец на правой руке проколола заговорённым клинком. Дала крови попасть на жёлуди, заживила ранку, Развернула перед Исобель листок с текстом, который та повторила три раза:

— Как дуб могуч, как дуб крепок, так и мне прибудет крепости и здоровья. Как ядро в жёлуде за прочной бронёй, так будет бронёй плоду моему чрево моё. Да сбудется по слову моему!

Протянула Исобель холщовый мешочек, в который та и уронила по одному жёлуди, на горловину мешочка тоже капнули кровью — уже из левой руки. Подруга затянула завязки, подвесила мешочек на шнурке на шею. Подняла на меня глаза с надеждой:

— Поможет?

— Отчего же нет? Предки не одно поколение так делали. Но всё же помощь твоего Рода актуальнее.

Снова присела перед нашим проводником.

— Как отсюда пройти в Хогссмид?

— Ессть путь. Приходите зззавтра, провожжжу.

Вернулись обратно, прихватив по дороге корзинку, в которой уже лежали свежие травы, принесённые змеями, целебный мох, даже несколько граммов шерсти линяющего волка (пригодится для зелья бодрости) и пара пучков длинных шелковистых, ослепительно белых волос, при виде которых Исобель вышла из задумчивости, схватив меня за руку:

— Волосы из хвоста и гривы единорога! Такая ценность! По пять галеонов штука — а волшебная палочка с ним стоит десять галеонов! Никогда бы не подумала, что всего лишь надо попросить.

— Ну — "всего лишь" просто не получится, — усмехнулась я. — Не каждый владеет теперь серпентарго.

— Да, — её плечи поникли, — его считают теперь признаком Тёмного мага.

— А ведь это просто один из магических языков. — Пожала я плечами. И переводя разговор в нужное мне русло, спросила с надеждой в голосе: — Ты поможешь мне продать эти ингредиенты завтра в Хогсмиде? Мне галеоны нужны.

— Разумеется, — обрадовалась она, — меня там должны ещё помнить! Договорились.

Глава 7.

Прогулка в Хогсмид

Мы быстро дошли до опушки. Томас с упоением рисовал, еле оторвали его от этюдника. Перекусили — в двух корзинках: от нашего хозяина и то, что Исобель взяла с собой, нашлось немало интересного. И вкусного. Если наш хозяин сделал упор на мясных продуктах: сэндвичи с нежнейшей розовой ветчиной, ломти холодного мяса, блинчики с мясной начинкой и булочки с куриным мясом, то в корзинке с припасами Исобель лежал и пирог с фруктовой начинкой, и домашнее печенье, и в отдельной коробочке — воздушные пирожные. Два кувшина с фруктовыми морсами дополняли наш стол, хоть и накрытый на траве.

Мы с Исобель переглянулись и дружно решили, что завтра непременно посетим в Хогсмиде и "Сладкое королевство" — надо же проверить ассортимент новинок. Томас пропустил мимо ушей наши намерения.

На природе отчего-то нас охватил такой голод, что мы были готовы съесть всё, что привезли. При этом усиленно подкармливая Томаса — ему же нас ещё обратно везти.

И после десерта стала уговаривать Томаса спеть нам что-нибудь. Он отнекивался. В итоге первой начала напевать я: "Дорогая Клементина" в моём исполнении прошла на ура, хоть я и ограничилась четырьмя куплетами, зато припев мы уже пели все вместе. Негромко, но дружно... Лошадь не испугали.

Затем всё же спел Томас — у него оказался красивый баритон, а исполнил он нам на итальянском "Санту-Лючию". Исобель поддержала наши сольные выступления и выдала "Котёл полный горячей и сильной любви".

Мне тоже захотелось песни о любви, и я затянула "Люби меня нежно, Люби меня ласково,

Никогда не отпускай меня...". Всем понравилось. После третьего повтора Томас уже уверенно солировал, а мы с Исобель подпевали.

Решили, что в случае большой финансовой необходимости будем устраивать концерты за деньги. А пока — можно и благотворительностью заняться. Всё же Исобель — супруга священника. Ей и карты в руки. Она уже успела познакомиться с местными жителями — ей и решать, что может на них произвести впечатление.

Собрали все вещи и покатили обратно. Доставили Исобель к мужу, а она настояла на нашем присутствии за обеденным столом — надо же доесть всё то, что брали с собой на пикник.

Роберт МакГонагалл, восхищённый тем румянцем, что появился на щёчках супруги, только поддакивал. Хотя он и не производил впечатления мужа-подкаблучника. Но капризы беременных женщин всё же принято исполнять.

Вспомнили и про этюды Томаса, уговорили показать результат сегодняшнего пленэра — мы же позировали, старались. Том опять удивил нас — картина в общих чертах была закончена — оставалось прорисовать наши фигуры. Роберту очень понравилось, и он попросил сделать ему копию картины. Том таинственно улыбнулся и вытащил из-под почти готовой картины второй лист — с полной копией, только деталей для окончания требовалось сделать больше. И когда же он это всё успел? Вроде мы недолго гуляли по лесу.

Том улыбнулся ещё загадочней и показал карандашный набросок, по которому он уже и делал обе картины, уделяя внимание деталям, пока обе натурщицы — то есть мы — где-то гуляли. Когда же мы вернулись, он смог продолжить работу и над нашими персонами. Но предварительно сделанный набросок помог бы ему и без нашего участия.

Муж принял наше восхищение, но ничуть не загордился. Он просто должен хорошо делать то, за что берётся. Так он объяснял, сидя вместе с нами в маленьком садике приходского священника.

Да, в здании церкви нашлось и пианино — так что можно было попробовать подобрать музыку к нашим песням. По крайней мере, Томас и Роберт покинули наше общество, чтобы побеседовать на эту тему.

А мы воспользовались уходом супругов, чтобы побеседовать о магии. Отправились в комнату Исобель — ну могут же быть у молодых женщин свои секреты?!

И немного попрактиковались. Я же сразу после знакомства призналась подруге, что знания у меня не систематические, отрывистые, так что я буду благодарна ей за любую помощь в освоении новых знаний. Попросила показывать мне движения палочкой — если они мне знакомы, я сразу же об этом сообщу.

Много времени нам не дали — через час послышались голоса наших мужей, которые вернулись со своей репетиции, но в саду нас не нашли. Отговорились тем, что к вечеру стало прохладно. А успех был. Мне удалось освоить движения трёх заклинаний, которых не было в памяти Меропы, о чём она мне с грустью сообщила, от изучения двух других она как раз меня и избавила, пообещав научить меня сама. Так что день прошёл с пользой.

Разошлись, договорившись о встрече на следующий день.

Утром всё повторилось, как и накануне. Только я попросила нашего хозяина не накладывать так много еды в корзину. С грустью сообщила ему, что всё было настолько вкусно, что хотелось съесть всё, что было в корзине. А это не слишком хорошо для моей талии. Да и мужу пока рановато толстеть — он мне ещё нужен. Выслушала шуточки про мою талию, постаралась смущённо покраснеть, пролепетав что-то вроде: "Мы же только неделю как поженились". Сработало. Но над Томасом продолжали подшучивать.

Кобылка была всё та же — неспешным ходом мы доехали всё до того же местечка на опушке, разложили всё как вчера, посидели немного, чтобы Томас успел сделать новый набросок, и скромно удалились в кустики.

Там накинули на плечи мантии, которые лежали у нас в корзинках — каждая взяла по корзине, чтобы было, что нести обратно. Я опять пошипела, вызывая проводника. Он объяснял мне, что без его помощи нам ни за что не пройти от опушки леса, где мы вошли, к Хогсмиду. Я так толком и не поняла — там что-то связано с магическим движением по нитям. Мне и не к чему.

Да, кто-то может упрекнуть нас, что сунулись в Запретный лес — полный опасностей. Ничего подобного. Пройти краешком, по Светлой части — возможно. Тем более — с таким провожатым, как рунослед, и свитой из дюжины гадюк, что скользили с обеих сторон от нас, шурша старой листвой. Я уж не стала беспокоить Исобель, сообщая ей об этом соседстве.

И акромантулы там только с помощью Хагрида появились... нет, всё же — появятся. В 1943 году. Сам Хагрид пока и не родился. Что будет, если Арагогу ограничить зону обитания? Вообще-то паутинная нить акромантулов высоко ценится в магическом мире, да и яд — тоже. Но добывать их, жертвуя собой, не хочется.

Добрались быстро — минут десять по нехоженым тропкам — и вот мы уже вышли к Чёрному Озеру. И замерли в восхищении — на противоположной стороне озера на вершине высокой скалы, стоял гигантский замок с многочисленными башнями и башенками, а его огромные окна отражали яркий солнечный свет.

Недалеко от того места, где мы вышли из леса, как раз начиналась (или заканчивалась — смотря с какой стороны вести отсчёт) одна из улочек Хогсмида. Не та парадная, на которой и расположены известные всем студентам магазины. Нет, это был настоящий Хогсмид — с маленькими домиками (с расширенным пространством внутри, разумеется), утопающими в цветах и зелени. Буйство весенних расцветок во всей красе.

Мы неторопливо направились по этой улочке к центру поселения, оглядываясь по сторонам, в поисках лавки зельевара. Меропа-Я никогда не бывала в этом поселении магов, а Исобель, учась в школе, познакомилась бы только с основными магазинами, как и все студенты.

Но ей повезло — одной из соседок по комнате оказалась Элизабет Скривеншафт, дочь и единственная наследница Роджера Скривеншафта, владельца магазинчика "Перья от Скривеншафта" — сами понимаете, что без перьев и чернил не проживет ни один волшебник, особенно — студент Хогвартса. Роджер Скривеншафт занимался перьями и на прежнем месте жительства, переехав в Хогсмид, он сразу же открыл свою лавку, которая передавалась из поколения в поколения и дожила до наших дней. Исходя из названия, там продавали приспособления для письма, чернила различного цвета и консистенции, а также некоторые книги. Ассортимент последних был довольно мал, однако зачастую хозяин завозил по заказу редкости, которых нигде больше и не найти.

Девочки сдружились ещё на первом курсе, поэтому с третьего курса, как только разрешили студентам посещения Хогсмида, Исобель все выходные проводила, гуляя с Бетти. Та знакомила подругу с историей своего родного места, водила по тем местам, которые, как правило, оставались неизвестны рядовым студентам. А теперь Исобель вполголоса пересказывала мне то, что помнила.

— Как всем известно, Школа Чародейства и колдовства Хогвартс начала действовать около тысячи лет назад, постепенно завоевывая популярность. Многие волшебники к двенадцатому столетию стали постепенно заселять окрестности, строить свои дома, из которых со временем образовывались улочки. Неудивительно, что спустя время в некоторых домах маги открывали свои магазинчики с самым необходимым товаром. Поселение разрасталось, население тоже. В 1140 году в нем появился некий чародей, которого называли Хенгист из Вудкрофта. Это был необычный маг, именно так о нем все его современники и отзывались. С момента его появления, он загорелся идеей придания поселению официальности. Хенгист лично не раз посещал Магический Совет с просьбами о придании поселению статуса городка или хотя бы деревни. В один из его визитов, Глава Совета объяснил, что для утверждения просьбы необходимо, чтобы в поселении было определенное количество магазинов, домов и различных заведений. Лишь тогда Магический Совет сможет позволить Хогсмиду носить статус деревни. Хенгист из Вудкрофта был человеком ученым и не бедным. Вернувшись в свой дом, он сразу же начал производить необходимые подсчеты — количество домов удовлетворяло требования Совета, а вот общественных мест тут явно не хватало. Уж не знаю, преследовал ли он свои интересы или же просто загорелся желанием придать официальный статус деревни имеющемуся поселению, но Хенгист вкладывал свои средства, чтобы другие маги могли открывать свои волшебные лавки. В 1145 году Магический Совет дал поселению статус деревни, которую назвали Хогсмид. И на данный момент Хогсмид является единственной деревней в нашей стране, в которой нет ни одного магла.

— И много магазинов здесь имеют такую древнюю историю?

— О, не удивляйся, но магазин "Шутки Зонко" был открыт одним из первых в Хогсмиде. Семейство Зонко составляли довольно веселые маги, которые создавали различные хитрости. Здесь всегда хватало забавных вещиц. Их уловки до сих пор пользуются огромным спросом. Не знаю, понравится ли тебе их ассортимент, но меня всегда передёргивало от одного названия — Икотные конфеты или мыло из лягушачьей икры.

— Брр! — меня тоже пробила дрожь. — Нет, я тоже не сторонница подобных шуток над своими близкими и знакомыми.

— А вот семейство Гладрагс в те времена занималось пошивом одежды на дому, но когда следовало открывать магазинчики, то Хенгист из Вудкрофта помог этой семье создать свой собственный — "Гладрагс Визардвер". С тех пор дело портных стало расти и процветать. Сейчас у них имеются свои магазины в Лондоне и Париже, но жить они продолжают в милой деревушке Хогсмид, где работает их самый первый магазин. Мы можем зайти туда позднее, когда ты уже получишь свои галеоны.

— Так что — ищем лавку зельевара?

— Да, припоминаю, что она находилась как раз рядом с совиной почтой. А та в свою очередь была напротив магазина отца Бетти. Помню, она всё строила глазки племяннику владельца "Мечты зельевара" — Авентусу Паддифуту. Тот учился в Рейвенкло двумя курсами старше, но знакомы они были с детства. Интересно, что там с ними... — загрустила Исобель. — Я после школы и замужества потеряла все прежние связи.

— Вот и будем всё восстанавливать! — постаралась я её подбодрить. — Точнее — ты восстанавливать, а я — знакомиться.

Лавка "Мечта зельевара" была расположена в центре деревни. В ней продавались различного рода зелья и лекарства, которые помогают жителям поддерживать своё здоровье. Начиная от обезболивающих зелий, заканчивая сильным зельем Львиный Зев, вызывающего прилив гриффиндорской смелости, которая заставляет плевать на опасности и сомнения.

Лавку в этот момент держал шестидесятипятилетний Сайрас Паддифут — выпускник Хогвартса с факультета Слизерин, посвятивший всю свою жизнь алхимии и зельеварению пожилой, но опытный целитель. В поисках новых, уникальных растений и ингредиентов ему активно помогал племянник — Авентус, так же окончивший школу магии, но уже факультет Рейвенкло, и устроившийся на работу к своему дяде. Лавка представляла собой каменное строение, состоящие из двух этажей, с прилегающим садом, в котором выращивались не только востребованные растения, но и редчайшие экземпляры. Первый этаж дома был отведён под магазин: здесь находился прилавок Сайраса, под которым располагались корзины с ингредиентами и растениями, позади прилавка возвышались полки с необходимым для зельеварения инвентарём. Лавка была разделена на две части: в первой — производилась продажа этих зелий, во второй — создание. На этом же этаже была кухня, столовая и вход в подвал — который так же отведён под хранение ингредиентов и под нужды зельеваров-эксперементаторов. Второй этаж был выделен под жильё: комнату племянника, кабинет и личные покои Сайраса.

К моей радости в этой лавке сразу вспомнили Исобель — Авентус Паддифут позвал свою молодую супругу. Элизабет тут же затормошила нас воспоминаниями о школьных годах, с гордостью сообщила о юном наследнике семейства — шести месяцев от роду, посетовала, что лучшая подруга её совсем забыла, поахала ожидаемому прибавлению семьи подруги, мигом посоветовала той пару Укрепляющих зелий — испытанных на собственном опыте, да. А, узнав, что мы пришли с травами и ядом на продажу, мигом организовала встречу с дядюшкой Сайрасом — тот решительно не выглядел на свой возраст. Улыбался юным дамам и шутил, но, увидев волосы единорогов и флаконы с ядом, резко посерьёзнел.

— Вы понимаете, что в моей лавке не требуется столько материалов. Это мне придётся отправляться на Диагон-Аллею, чтобы полностью расплатиться с Вами, мисс... — он сделал паузу.

— Мисс Гонт.

Он понимающе кивнул.

Начался торг. Сошлись на том, что я приму от него зелья и нужные мне ингредиенты в счёт уплаты. То, что я предложила и впредь снабжать его ядом и некоторыми другими, значительно повысили предлагаемую мне к выплате сумму — кому же захочется упустить такую возможность?

Хогвартс. Взгляд от Запретного Леса

http://i72.fastpic.ru/big/2015/0515/d5/776b70c6f3bd78bbcd4830f240f111d5.jpg

На улице Хогсмида

http://i69.fastpic.ru/big/2015/0515/fd/8a6516b625e202faea1963aec2bc12fd.jpg

Глава 8.

Хогсмид. Покупки и знакомства.

Да, конечно же, Исобель попросила свою подругу сделать для меня копии материалов, накопленных за время обучения в Хогвартсе. Мы объясняли, что мой отец предпочёл оставить меня дома, учил сам (насколько хорошо — не мне судить), а вот теперь я озаботилась получением диплома. Усердно готовлюсь к С.О.В.ам. А там — что получится.

Бетти не только свои бумаги обещала скопировать, но хотела попробовать и мужа с дядюшкой потрясти. И ещё свести меня с некоторыми из нынешних студентов-шестикурсников. Им — приработок на лето и практика перед седьмым курсом, а мне — тренировки. Но для этого надо будет заглянуть к ней дней через десять — сегодня вторник, а студенты придут в Хогсмид только в субботу. Шестикурсникам проще — им ещё целый год до последних экзаменов, так что найдутся желающие, а главное — умеющие. Дядюшка Сайрас мог гарантировать знания возможного репетитора, ведь в первую очередь всплыла кандидатура ещё одного его племянника, который как раз готовится к экзаменам за шестой курс, обучаясь на Рэйвенкло.

Элизабет проводила нас до дверей, поохала, что сегодня не сможет нас проводить за покупками, взяла с Исобель обещание обязательно предупредить её о следующем визите, по-дружески расцеловалась с Исобель, а мне крепко пожала руку.

Мы договорились с Исобель, что деньги, вырученные за продажу ингредиентов, она положит в свой зачарованный от кражи и потери кошелёк. Всё равно покупки мы будем вместе делать. А потом я и своим собственным обзаведусь.

Следующим пунктом стало Хогсмидское отделение совиной почты, которое принадлежало семье МакЛир, — единственное место в округе (не считая Хогвартского совятника), где можно отправить посылку или письмо служебной совой. Это отделение примечательно тем, что на ней работает около трёхсот сов всех цветов и размеров... от серых гигантов до абсолютно мелких птичек, умещающихся на ладони (только местная доставка). А ведь когда-то почта начиналась с двенадцати неясытей.

Сегодня же молодая женщина отправит письмо родителям. И будет ждать ответ.

Пока Исобель отправляла письмо, я разговорилась с Маргарет Файрфилд, помощницей мистера Фергуса МакЛира — я интересовалась вопросами содержания птиц, правильным их питанием, возможностью их употребления в местах, которые находятся рядом с маглами, используются ли какие-то чары на птицах. И как быстро происходит доставка.

Маргарет обстоятельно отвечала на все мои вопросы. Так что уходила я оттуда с большим грузом знаний, которые требовалось разложить в моей многострадальной голове. Сов для переноски почты использовали все — даже те, кто проживал среди маглов. Разумеется, встречались оригиналы, которые покупали и воронов, и даже совсем экзотических птиц, выписывая их из-за границы.

Именно Чары Скрытности, наложенные на кольцо, что надевали на лапку каждой птице, и давали возможность совам попадать в дома к маглорождённым. Если они переписывались со своими друзьями-магами. Да, ещё была возможность при отправке поставить условие доставки: нахождение адресата в одиночестве, в комнате или вообще доставить письмо под вечер, в темноте. Тогда как раз использовались птицы с незаметным пёстрым окрасом.

Письма и небольшие посылки можно было прикрепить к другой лапке совы — опять же магия позволяла птице перенести груз, превышающий её габариты. Но не слишком сильно. Потому-то в каноне метлу Гарри Поттеру принесли шесть сов. Ещё для пересылки мелких вещиц можно было использовать зачарованный мешочек — туда помещали груз, который мог достать только адресат.

Да, в магазинах продавали не только сов, встречались и голуби, и стрижи, и ястребы. Для их питания использовался или специальный корм "Совиная радость", или печенье "Летуны", даже продавали уже дохлых мышей. Но можно было выпускать птиц поохотиться. Именно поэтому здесь в совятне было так много сов — не все они сразу сидели и ждали, когда им вручат письмо. Часть из них уже могла находиться в пути, ещё одна часть — охотилась, и только третья часть работала. Разумеется, голуби предпочитали зерновой рацион, а стрижи были очень рады насекомым. А вот орлы или ястребы с удовольствием охотились сами.

Но покупку возможного письмоносца пришлось пока отложить. Пока не попадём на Диагон-Аллею — уж там и посмотрим. Здесь на почте разжились только печеньем, чтобы вознаграждать возможных вестников. За шестнадцать сиклей нам вынесли большой мешок. Мы переглянулись и разделили его пополам. Исобель уменьшила обе части мешка, которые мы просто уложили в свои корзинки. Я же поставила себе целью обязательно выучить эти Чары уменьшения. Полезная вещь — в хозяйстве всегда пригодится!

Сделав несколько шагов по переулку, мы добрались и до главной улицы Хогсмида. Студенты именно её считают единственным интересным местом во всём посёлке.

Большая и яркая витрина, выделяющаяся буйством красок из остальных витрин Хогсмида, не могла не привлечь наше внимание, так же как и других прохожих. На фасаде здания, выкрашенного в ярко-красный цвет, то тут, то там проскакивали зачарованные буквы с вывески, иногда они даже возвращались на место и гордо образовывали ярко-желтую надпись "Зонко". Я оценила — маглам пока до такой рекламы расти и расти. А тут — магия в действии.

Высокие стеклянные витрины, на которых покоился (или же не очень покоился) различный товар, должны были будоражить воображение представлениями о том, "как эта штука работает". Сквозь витрины было видно, что за прилавком стоял уже весьма солидный мужчина — нынешний владелец магазина волшебных приколов Арчибальд Тайлер. В зале можно было наблюдать ещё пару юрких фигурок в форменных мантиях с надписями, которые бегали по поверхности мантий, причудливо изгибаясь. Это работали сыновья мистера Тайлера — Адриан и Арманд — ровесники Исобель, но учились они на разных факультетах: на Рэйвенкло и Хаффлпаффе. Братцы были ещё теми шутниками.

Ни для кого не секрет, что название "Зонко" осталось только как торговая марка. Хотя когда-то вся семья занималась изготовлением и продажей различных диковинных волшебных штучек.

Исобель вполголоса рассказывала мне о том времени, когда и она приходила в Хогсмид по выходным. Уже тогда мистер Тайлер был всегда весел и рад каждому покупателю. Он с радостью отвечал на любой вопрос, расспрашивал о новостях замка и рассказывал новости Хогсмида, иногда мог и угостить чаем. В теплое время года дверь магазина всегда была приветливо раскрыта, говоря всем "Добро пожаловать!", а холодной зимой и дождливой осенью внутри всегда было тепло, натоплен камин, зазывающий погреть бока у трескучего пламени.

"Зонко" мы проигнорировали, так же, как магазинчик отца Элизабет: ни перья, ни пергаменты нам пока не были нужны. Но я запомнила, как до них добираться. Память, благодаря постоянным упражнениям с Меропой становилась просто абсолютной.

Наш путь лежал в магазин "Дервиш и Бэнгз" — мне очень хотелось проверить, сможет ли Том рисовать магическими красками. И что из этого получится. Мне понравились два набора, один из них — для юного мага-художника — и купила, разумеется, озаботилась, чтобы коробку не мог открыть никто, кроме меня. Конечно, Томас — не юный художник, но и магом он не был.

У меня так просто разбежались глаза от предложенного ассортимента: тут торговали вредноскопами и сенсорами секретов, самопомешивающимися котлами, самовяжущимися спицами — я купила себе тут же парочку, ещё и пяток крючков-самовязов разного диаметра. Да ещё на иглы для вышивания заказ оставила. Пригодятся. Особенно, когда зима настанет, да время ближе к родам подойдёт.

Так же здесь можно было приобрести и волшебную литературу, в основном художественную, а также колдожурналы. Поэтому я придержала свои аппетиты до путешествия на Диагон-Аллею.

Привлекли моё внимание и волшебные часы со стрелками, которые можно было настроить на всех членов семьи. Так, чтобы указывали, где эти члены семьи находятся — на работе, в саду, в дороге, в своей комнате. Даже присутствовала графа — "в опасности". И совсем уже страшная — "мёртв". Меня передернуло. Нет уж, нет уж. Следилка в амулете — право слово надёжней. А если туда ещё и порт-ключ установить...

К слову о порт-ключах. Именно тут можно было их приобрести, чем я и воспользовалась. Хоть это и дорогое удовольствие, но оно того стоит.

Можно было купить многоразовый двойной порт-ключ — чтобы попасть в Хогсмид и обратно туда, откуда был активирован перенос. Именно в момент первой активации и происходила привязка к месту. Поэтому, купив перенос в Хогсмид и активировав его в лесу, можно было вернуться только в лес. А можно было купить порт-ключ, настроенный на три точки. И путешествовать уже с большим размахом.

В связи с тем, что из двух семей, основавших магазин, осталась только одна, обслуживала нас сама миссис Эльвира Бэнгс — статная дама, выглядевшая лет на тридцать, что не исключало и втрое большего возраста. Она так тепло встретила Исобель, что та растрогалась до слёз. А я снова сказала спасибо Магии, что свела Меропу, а с ней и меня, с будущей матерью Минервы МакГонагалл. С её помощью мне было проще скрыть свои огрехи и промахи в магическом мире. Все обращали внимание в первую очередь на Исобель и на её интересное положение. Да, дети ещё не стали редким явлением в магическом мире, большие семьи пользовались заслуженным уважением. Но рождение ребёнка-мага — всё же оставалось праздником для всех. Тем ужасней бывало разочарование, если рождался ребёнок-сквиб. Но насколько я помню, Исобель это не грозило. И я была рада за неё.

Меня же практически не принимали во внимание. Магия во мне была, в этом мог убедиться любой, кто заинтересовался бы моей личностью. А уж кто там сопровождает молодую женщину — подруга ли, младшая родственница или вообще нанятая компаньонка. Кому какая разница.

Поэтому два купленных порт-ключа предназначались в первую очередь для активации из дома миссис МакГонагалл — сюда в Хогсмид, ориентируясь на дом её подруги. А другим пунктом назначения я решительно выбрала больницу Святого Мунго. И Исобель надо пройти осмотр у опытного Целителя, и мне не помешает провериться. Нет ли каких проклятий. Не хочу рисковать. Надеюсь прожить здесь долго и счастливо. С семьёй!

Наличных денег, вырученных за продажу трав, оставалось немного, да и нам уже пора было возвращаться. Но мы не смогли миновать "Сладкое Королевство" — ловушка сработала великолепно.

В данный момент этот магазин принадлежал семье Харкисс — оба супруга — Цицерон и Титания — стояли за прилавками, обе их дочери — Цирцея и младшая Пенелопа помогали рассортировывать сладости по пакетикам.

Сахарные свистульки — леденцы, сделанные в виде свистков, которые заставляют человека, съевшего их, подняться на несколько дюймов от земли и несколько минут повисеть в воздухе, по шестнадцать сиклей за пакетик. Лакричные волшебные палочки — можно купить маленький пакет за десять сиклей, а можно и двойной — галеон и пять сиклей. Нуга, изготовляемая из сахара, мёда и орехов, которая есть как в мире магов, так и в мире маглов, и мне захотелось сравнить мои впечатления — её продавали на развес, по двенадцать сиклей за унцию. И главный подарок для Томаса — "Шоколадные котелки" (шесть сиклей за штуку, а большая подарочная коробка — стоила шесть галеонов) Это шоколадные конфеты в форме котелков. Известно, что в этих конфетах содержится Огненный виски Огден, так что мужу должно понравиться. Глядя на меня, Исобель купила и Роберту такую же упаковку.

Мы старались выбрать такие сладости, которые бы не слишком отличались от тех, что производились в обычном мире. Не купили ни шоколадных лягушек, ни перечных чёртиков, ни кислотных шипучек, которые при слишком долгом нахождении во рту способны прожечь язык насквозь, ни карамельные бомбы — конфеты, которые могут взрываться прямо в руках — нет, всё подобное не привлекло нашего внимания.

Хорошо ещё, что драже Берти Боттс не были пока изобретены — Берти Ботт, который создаст эти цветные шарики в середине двадцатого века по ошибке, ещё не сделал этого "открытия". Он планировал сделать вкусные сладости со вкусом продуктов питания, но внезапно создал одну конфету со вкусом грязного носка. Берти сразу же увидел потенциал продаж продуктов под девизом "Риск в каждом глотке!". Мне же такое рвение было непонятно. Ну, ещё куда ни шло — разноцветные конфеты с привычными вкусами, которые не зависят от расцветки: арбуз или банан, вишня или ежевика, зефир или клюква. Даже оригинальные вкусы — такие как бекон или картофельное пюре, кофе или печёнка. Странно, но могу понять, как разнообразие. Но вот такие начинки как грязный носок, горчица, жвачка, ушная сера, тухлое яйцо. Брр. Не могу принять и понять.

Впрочем — кому-то нравится. Ну и Мерлин с ними.

Лакричные волшебные палочки

http://i71.fastpic.ru/big/2015/0520/b0/bbf9289a7e893ec55487f39e9abcf4b0.jpeg

Шоколадные котелки (с Огденским Огневиски)

http://i72.fastpic.ru/big/2015/0520/47/af7a199c792b2b17ff2457ed92e5c847.jpeg

Шоколадные лягушки

http://i70.fastpic.ru/big/2015/0520/12/7cf7d85b18726e87d7a75c47a9b91f12.jpeg

Кислотные шипучки

http://i69.fastpic.ru/big/2015/0520/05/43ecb9cd2698b54e48cd914ba3d39005.jpg

Глава 9.

Зарабатываем баллы

Прогулка по Хогсмиду не заняла так много времени, как это можно было подумать. И Исобель не утомилась — всё же ей полезны такие прогулки в магический мир. И ей, и будущему ребёнку нужна подпитка магией извне.

Возвращались к Томасу уже проторённым путём. Прихватили и травы, что ждали нас у места встречи со змеями. Я опять оставила молока в плошках. Но предупредила, что не смогу придти до субботы. Наверно. Тут надо попрактиковаться с памятью Меропы. И поддержать Исобель, её очень беспокоило то, что она много думала о том, как её семья примет её письмо. Как-то они ей ответят?

На этот раз Томас рисовал не только рощицу, но и нас, стоявших среди кустов. Первые две похожие картины изображали пикник, а вот теперь прогулку. Всё же мы немного задержались, поэтому мой муж успел сделать и пару эскизов бабочек, летающих над цветами. Даже ухитрился своей неподвижностью не испугать белочку, тоже нарисовав её на своём полотне. Вот и хорошо. На цветах и бабочках можно будет опробовать магические краски.

Возвращались в деревню всё тем же неспешным шагом. Доставив Исобель к дому, уже хотели совсем распрощаться. Но она схватила мою руку обеими руками и зашептала:

— Я совсем забыла! По вторникам и четвергам у нас собираются дамы-попечительницы. Их немного, но от их впечатлений зависит успех работы Роберта. А я сегодня ничего специально не готовила — так переволновалась, пока писала письмо родителям. Помоги, пожалуйста.

— Хорошо, у нас опять тут остались вкусности в корзинках, можно их предложить. Да и чай приготовить можно — что за сорт ты им обычно подаёшь? Покажи. — Я начала хлопотать на кухне, готовя угощение, между делом порасспросила подругу о запасах трав в её доме, как она ими пользуется. Узнав, что та совершенно забросила зельеварение со дня замужества, шёпотом (чтобы не услышали подходящие к дому дамы) попеняла ей. Ладно, если сама не захотела пользоваться своими знаниями — о ребёнке бы подумала.

Послала Исобель приветствовать столь важных гостей, кроме того, шепнула пару слов Томасу, тот весело кивнул и последовал за моей подругой в гостиную. Погода начинала портиться, поэтому чаепитие должно было состояться в доме, а не в саду.

Приготовив три чайничка с заваркой, большой чайник с кипятком, блюдо с мясными рулетиками и другое — со сладким печеньем, поставила всё на сервировочный столик на колёсиках и покатила в гостиную, где Томас уже вовсю очаровывал местных дам, рассказывая о своих путешествиях по Европе. Потом он продемонстрировал вчерашнюю картину, нахваливая Исобель как отличную модель.

Когда я вкатила столик, Томас вскочил, стал помогать мне, не дав Исобель даже пальцем притронуться к чайникам. Я села рядом с подругой и её мужем. Томас, поухаживав за гостями, занял место возле меня. Мне удалось оставить один из чайников с заваркой рядом с нашими местами. Из него и наливала нашей четвёрке.

Да, всё получилось просто отлично! Исобель немного нервно принюхивалась к двум другим чайникам, но я легонько похлопала её по руке, успокаивая её совесть. Всё же травки — это не зелье, которое ещё надо сварить. Достаточно просто заварить их кипятком, соединив с обычной заваркой. Результат не замедлил себя ждать. Этот сбор снижал критичность восприятия, позволял влиять на принятие решений в нужную сторону. Нет, это не было Подчинение, только Успокоение. И да, быстро теряло свои свойства. Уже к вечеру остались бы только воспоминания. Но эти воспоминания были бы дружелюбными по отношению к семье МакГонагалл.

После чаепития снова блеснул талантами Томас. Только теперь он спел "Аве, Мария". А мы с Исобель подпевали без слов. И, конечно же, попечительниц растрогал дуэт Роберта и Томаса, посвящённый их жёнам. От всего сердца исполненная песня — "Люби меня нежно", прозвучала отличным заключением этого заседания.

Убрав посуду, я тщательно промыла два "особых" заварочных чайника, прихватив с собой "заварку" — пригодится для моих опытов. Нежно распрощалась с Исобель — всего на пару дней, особенно, если будут идти дожди. Посоветовала подруге и на следующем собрании использовать особую заварку — зачем ей ненужная нервотрёпка? А так — дамы удалились в наилучшем расположении духа, всем сердцем поддерживая своего молодого священника и его очаровательную супругу.

Роберт тоже был растроган, говоря на прощание, что он очень-очень счастлив, оттого, что его супруга так расцвела в нашем обществе.

Мы вернулись в наш номер. Разумеется, расслабились. Немного.

Я не забывала готовить для своей кожи специальные притирания, тренировала движения палочкой, укладывала в своей памяти знания Меропы. Если она и была довольно слабой ведьмой раньше, то уж зельеваром она была просто великолепным. В её памяти хранились сотни рецептов. Её любимым занятием в детстве было перебирать листочки со старыми записями её матушки и бабушки. Она их просто выучила наизусть. Даже те, которые она не могла раньше сделать из-за дорогих ингредиентов.

Стоило мне подумать о возможном воздействии на кого-либо — на здоровье, память и прочее, как в памяти тут же всплывал состав того или иного зелья с подобным результатом, его подробная рецептура, иногда и с поправками — отличия от общепринятых вариантов, замена одного компонента на другой, результат подобной замены.

Томас проводил много времени за мольбертом. Пока я занималась повторением, дала мужу краски из волшебного набора. Потренировался на пейзажах. Чудесно! Нежные бабочки перелетали с цветка на цветок на его новой картине. А ведь это только краски магические.

Разумеется, картина была тут же спрятана от чужих глаз. Заодно потренировалась и в маглоотталкивающих Чарах.

А в четверг пришла записочка от Исобель — она очень просила прийти к ней утром в пятницу, так как получила ответное письмо от родственников. Теперь ей нужна моя помощь. Пожала плечами — помогу, чем смогу. Всё же плюсов от общения с молодой волшебницей пока больше. Да, я расчетлива — но мне жить хочется. И без поддержки других магов мне придётся трудновато.

Вот и пятница — Исобель поблагодарила за травки. Вчерашнее заседание опять прошло весьма достойно. Дамы-попечительницы хвалили прошлый концерт, выражали пожелание услышать нечто подобное в церкви в воскресенье. Разумеется, расспрашивали Исобель о нас. Та придерживалась легенды, которую мы сочинили по дороге в Хогсмид и обратно. Да, учились в одном пансионе, жаль, что на разных курсах. Нет, там не были очень близкими подругами, иначе обязательно продолжали бы переписываться и после обучения. Да, встретились здесь совершенно случайно — когда я приехала сюда с мужем на время медового месяца, моя фамилия оказалась не знакома миссис МакГонагалл. Да и её я тоже не знала. Пригласили нас на чай, а тут я и узнала старшую пансионерку. Слово за слово, перебирали воспоминания, так и скрепили дружбу. Да и мужья наши нашли общий язык — почему бы и нет? Мы молоды, хорошая дружба — это то, что надо!

Но молодую женщину теперь пробирала дрожь перед встречей с родителями — особенно, со строгой бабушкой. Она повинилась, что в том письме сообщила о поддержке своего состояния со стороны другой юной волшебницы. Результатом её письма стал порт-ключ (фигурка весьма необычного животного с крыльями, но очень милой мордой... Тремя мордами) в их родовое поместье на двух персон. Нетрудно было догадаться, что Исобель взяла с собой не мужа, но предложила мне отправиться с ней. Я согласилась. "Мы в ответе за тех, кого приручили..."

Да-а уж, ощущения от перемещения с помощью порт-ключа весьма-весьма неприятные. Мне же ещё пришлось поддерживать под руку молодую женщину, ожидающую ребёнка. Но приземлились всё же на свои ноги, хоть и покачнулись в конце путешествия.

Очутились мы на лужайке среди розовых кустов. О, сколько же роз там было! Некоторые только набирали бутоны, рядом же пламенели или розовели уже расцветшие цветы. Увядших не было — их тщательно срезали. Обязательно постараюсь развести розы в саду у того домика, что передал мне Томас. Да и другие растения не забуду.

— Да, — перехватила мой восхищённый взгляд Исобель, — бабушка Минни обожает розы и обладает удивительным даром их выращивать, а тётя Касси — та предпочитает писать книги. У нас дома — просто отличная библиотека. Тебе понравится...

За нашей спиной негромко кашлянули. Мы обернулись.

Там стояли три женщины. Одного взгляда было достаточно, чтобы сказать, что они в близком родстве между собой: статные фигуры, тёмные, но не чёрные волосы, ясные блестящие глаза. И к тому же — они все родственницы Исобель. Но они по внешнему виду выглядели не намного старше моей новой подруги. Но только по внешнему виду. Я это поняла, когда Исобель кинулась в объятия к одной из них, причитая: "Мама, мамочка..."

Две другие тоже удостоились объятий и всхлипываний. Исобель напоили успокоительным и, нежно обнимая, увели вглубь дома, чтобы поговорить о будущем ребёнке и подпитать его магией Рода.

— Мисс...— обратилась ко мне одна из волшебниц.

— Меропа Майя Гонт. В замужестве Риддл.

Я присела перед мудрыми дамами. От одного их взгляда мне хотелось раскрыть рот и выложить все свои секреты. Но мне помог мой медальон. Он вдруг сильно нагрелся и привёл меня в чувство. Очнувшись от ментального воздействия, а это, несомненно, было именно оно, я зло посмотрела на волшебниц:

— А я ещё помогала Исобель вернуться. Зря старалась. — Развернулась и хотела уйти.

Меня остановила старшая из оставшихся женщин. Она подняла на меня ясный взор:

— Прошу простить меня за эту проверку, мне необходимо было проверить, с кем вернулась в наш дом моя внучка.

— Внучка? — Изумилась я — она совершенно не выглядела бабушкой.

— Ох, я была так невежлива, — лёгкая улыбка скользнула по её губам. — Минерва Трелони. А это — моя средняя дочь — Кассандра.

Глава 10.

Дела семейные

— Трелони?

Удивление мне спрятать не удалось. Миссис Трелони бросила на меня испытующий взгляд:

— А Исобель не рассказывала Вам, юная леди? Вижу, что не сообщила. Да, её матушка — моя младшая дочь — Андромаха Трелони. Вышла замуж и приобрела фамилию Росс.

Что поделать — мой супруг так гордился именем, что дали ему родители — Приам. Оно слишком сильно напоминало ему о героическом прошлом его семьи. Хорошо ещё, что сына назвал всё же Гектор, а не Парис.

Я задумчиво переспросила:

— А этому сыну — сколько сейчас лет?

— Двадцать, — и полюбовавшись на моё изумление, добавила, — да, он мой младший ребёнок.

Ничего не оставалось, как пожать плечами.

Эта дама внезапно наклонилась ко мне, сильно сжала мою руку и прошептала, сразу переходя на "ты":

— Ты видела? Ты видела будущее моей семьи?

Я выразительно покосилась на Кассандру, на что мне ответили, что её словам верят так же мало, как и дальней-дальней родственнице, в чью честь её и назвали. К сожалению — или к счастью.

Я вздохнула и сказала.

— Нет, я не провидица и не прорицательница.

Минерва Трелони разочарованно вздохнула и хотела ещё что-то спросить, но я перебила её. Невежливо, знаю, но мне надо иметь поддержку за спиной. Обращаться в Древний Род не хотелось бы — сожрут меня с моими знаниями о будущем и не заметят. А тут — уже есть клан, который может мне помочь освоиться в магическом мире. Именно мне — Меропе Гонт.

— Подождите, Исобель назовёт свою будущую дочь в Вашу честь. И девочка в будущем станет зарегистрированным анимагом.

Рядом восхищённо охнула Кассандра Трелони, а Минерва опять наклонилась ко мне:

— Но она ждёт мальчика.

— А я не говорила, что в сентябре у неё родится девочка.— Выразительно вздохнула. — Это долгая история.

— Ничего, у нас есть время — пока Исобель и Андромаха наговорятся, — улыбнулась мне миссис Трелони.

— Да. Долгая история, хоть и началась она меньше месяца назад. — И я рассказала о том, что произошло, обеим женщинам — почти всё, за исключением того, что Меропа провела сложный обряд, призвавший чужую душу — меня, для спасения своей семьи и всего будущего магического мира, отдавая за это свою душу. Я только сказала, что я увидела, что надо сделать, чтобы избежать ужасного будущего для моего сына.

Минерва только отмахнулась, когда я попыталась оправдаться за то, что провела сложный магический обряд, взывая ко всем четырём стихиям. Её гораздо больше заинтересовали картины, которые увидела Меропа. А уж я-то могла их дополнить разными подробностями.

Услышав от меня фамилию Дамблдор, оживилась Кассандра.

— Профессор Трансфигурации — это Альбус или Аберфорт? — несмело переспросила она, залившись жарким румянцем.

— Альбус, — с недоумением глядя на неё, ответила я. — Аберфорт в том видении был не слишком удачлив.

— Он.. он был там женат? — чуть отвернувшись в сторону, задала свой вопрос Кассандра.

— Нет. Насколько я поняла по тем быстрым картинкам, он всю свою жизнь так и провёл в том трактире "Кабанья голова".

Кассандра всхлипнула и выбежала из комнаты. Я вопросительно посмотрела на Минерву.

— Она была влюблена в Аберфорта — они учились в одно время в Хогвартсе. Да и раньше мы ладили с их семьёй. — Теперь настала моя очередь удивляться. — Да-да, семья Дамблдор переехала сюда сразу после несчастья с младшей дочерью, и поселилась как раз между нашим домом и домом Батшильды Бэгшот. И да — я знала о болезни Арианы — ведь я Целительница. — Минерва говорила глухим голосом. В её глазах стояли слёзы. — Кендра Дамблдор частенько приходила ко мне за зельями, приносила мне травы, что выращивала в своём маленьком садике. Она всё надеялась, что зелья помогут Ариане справиться с магической силой. Мы много беседовали. Я уговаривала её не бояться и обратиться в больницу Святого Мунго — там ведь есть хорошие специалисты по болезням Разума. Глядишь, и исцелили бы девочку. И не было бы того страшного года. Сначала умерла Кендра, а через полгода — и Ариана.

Женщина встала и подошла к окну.

— На Аберфорта тогда было страшно смотреть. Если до этого года это был жизнерадостный, хоть и немного вспыльчивый подросток. То потом... Кассандра рассказывала, что он весь погрузился в учение, стал лучшим на потоке. Он так рьяно учился, словно что-то грызло его изнутри. И своей учёбой он старался это нечто отодвинуть в сторону. — Из коридора донеслись рыдания. — А потом после Хогвартса, который он закончил просто отлично, он вдруг отказался от всех радостей жизни, не пошёл ни к кому в ученики, не продолжил обучение. Просто пропал. Вскоре выяснилось, что он устроился в этот трактир — сначала подавальщиком. И вот уже вырос до хозяина — перекупил у бывшего владельца убыточное заведение. С чего бы всё это? — Она искоса взглянула на меня.

— Это не моя тайна. Но там во сне её раскрыла обычная журналистка. Так что — расскажу, что смогла понять. А было так или иначе — не могу судить.

Так и сделала. К концу моего короткого рассказа, там, где вбежавшая Ариана попадает под случайную Аваду одного из троих присутствовавших магов, рыдала уже не только Кассандра за дверью. У Минервы тоже влажно поблёскивали глаза. А я прислушалась к себе — что-то у меня всё слишком хорошо получается. Поспешила себя успокоить — я же не тороплюсь, стараюсь всё обдумать наперёд. Большей частью получается.

— А ведь не надо быть провидицей, чтобы понять, что Кассандра и сейчас его любит, — задумчиво произнесла я.

— Несомненно, — коротким кивком её матушка подтвердила мои выводы. — Она вторая дочь и могла сделать неплохую партию даже с каким-нибудь Наследником Рода. Но она отказывала всем тем, кто предлагал ей руку и сердце. А мы не хотели неволить дочку. Слишком хрупок её дар. От нервного потрясения может и перегореть.

— А что может произойти от радости? — улыбнулась я.

— Такой вариант мы не рассматривали, — хмыкнула Минерва, а за дверью рыдания вдруг смолкли.

Потом дверь распахнулась и в комнату — не вошла, а вплыла — Кассандра. Она выпрямила спину, расправила плечи. Глаза её сверкали, щёки разрумянились. И не дашь ей законные 40 лет.

— Мама, — сказала она торжественно, — я сейчас же отправлюсь в Хогсмид к Аберфорту.

— Нет! — хором — Минерва и я.

А я добавила:

— Таким образом — не стоит. Есть смысл послать сову, вспомнить молодость. Я как раз ищу себе репетиторов для того, чтобы подготовиться к экзаменам. Невзначай спросить об этом Аберфорта. Или он сам поможет...

— Моей племяннице, — догадливо подхватила Кассандра, — или посоветует кого из студентов. Ты молодец, Меропа.

И она чмокнула меня в щёку.

— Племянница...— Протянула Минерва. — Почему бы и нет? Кузиной-то можно назвать и родственника десятой ступени. Так что быть тебе кузиной Исобель... Хотя бы на словах. — Закончила она.

Но тут же в комнате сверкнула молния, сильно запахло озоном. Мы застыли, потрясённые случившимся.

А мне вдруг стало нестерпимо больно в левом запястье — посмотрела, а там вьётся узор из листиков, прямо на глазах растворяясь, словно уходя под кожу. Мы переглянулись, а через минуту в комнату быстрым шагом вошли встревоженные Андромаха и Исобель.

На руке у миссис МакГонагалл красовался такой же узор.

— Что бы это значило? — Андромаха недоумённо оглядывала собравшихся женщин.

— Гобелен! Что показывает гобелен?!

Минерва заторопилась в подвал. Несколько минут спустя мы уже стояли перед старинным гобеленом и потрясённо молчали.

На нём от листочка с именем Исобель отходила в сторону тонкая линия родственной связи, а на конце её был ещё один маленький листик — уже с моим именем. При этом я была там обозначена как Меропа Майя Гонт-Певерелл.

— Теперь понятно, — прервала молчание миссис Трелони. — Наш Род, — её палец заскользил по гобелену, — вот! Нашла! Наш Род в очень далёком родстве с Певереллами — от младшего брата — Игнотуса. Правда, Поттеры имеют больше прав называться его потомками. Прямых наследников не осталось, сама фамилия забыта, а вот от его дочерей потомки ещё живы. Игнотус ведь и похоронен тут же, в Годриковой Лощине.

— А мой Род идёт от среднего брата. От его дочери. — Глухо проговорила я. — Отец так гордился этим, — отвернулась, поднесла к глазам платочек.

— Всё это не случайно, — Минерва погрузилась в глубокие раздумья.

— Ты можешь называть меня по-простому — Касси, — чмокнула меня в щёку Кассандра Трелони. Она словно сбросила несколько десятков лет, помолодела прямо на глазах. Весело подмигнула мне. — Привыкай, племянница, в нашей семье внешность всех женщин очень зависит от настроения.

— Хоть родство и дальнее, дорогая кузина, — сказала Исобель, обнимая меня за талию, — я рада, что сама Магия привела тебя с мужем на медовый месяц в ту же деревню, где живу я с моим супругом.

— Ой, нам ведь домой пора, — заторопилась я, вспомнив, что перемещались сюда порталом из комнаты Исобель. Кузины Исобель — поправила сама себя. — Мужья будут беспокоиться.

— А мы их сегодня обрадуем — скажем, что перебирали старые бумаги, письма — так и обнаружили наше родство. — И она очаровательно улыбнулась.— Дальнее, но всё же. Не случайно нас так тянуло друг к другу.

— Подожди, — остановила меня Минерва. — Вот и тебе портал в наш дом. — И она протянула мне маленькую деревянную фигурку крылатой девы на цепочке. — Её можно носить на шее, на руке — как браслет. И ничего не случится. А вот если попытаться повернуть её крыло вокруг оси — сработает портал в специальную комнату. Там нет ничего. И она закрыта от Злых людей. Смело можешь туда добираться. Но всё же лучше сначала совой сообщи о своем прибытии.

— Сова! — Андромаха всплеснула руками. — Я забыла клетку с совой для Исобель. — И она быстро вышла из комнаты. Вернулась буквально через несколько минут. С гордостью показала колечко на правой лапке. — Отвлечение внимания маглов. Они и не заметят, что у тебя живёт такой питомец, доченька. Пиши чаще. Мы попробуем приехать к тебе всей семьёй. И папу захватим, и братиков.

Мы переглянулись с Исобель. И поторопились ухватиться за портключ.

— Вот мы и дома. — С удовольствием сказала Исобель, ставя тяжёлую клетку на стол.

— Ага, — подтвердила я. — Дом, милый дом.

И мы вместе захихикали. Так, смеющимися, нас и застали наши мужья.

Глава 11.

Хлопоты — приятные и неожиданные

Вот уже неделя, как я в этом мире. Вот уже десять дней, как Меропа начала свою авантюру. Столько событий произошло — словно маленький камешек (Меропа) сдвинул целую лавину.

Меропа сварила зелье и привязала к себе Томаса. Они вместе прошли обряд в ночь Белтайна, будучи уже женатыми — так что тут всё честь по чести.

После этого я встретила здесь Исобель Росс МакГонагалл — в будущем матушку Минервы.

Прогулялись в Хогсмид, договорились о возможных репетиторах с подругой Исобель, отправили сову родителям молодой женщины, очаровали дам-попечительниц, встретились с родственниками по женской линии моей новой подруги. Даже выяснили, что между нами есть родство — дальнее, не спорю, но позволяет называть друг друга кузинами.

И вот теперь я готовилась отправиться в Хогсмид — вместе с кузиной, разумеется. Подруга все же её, и обещала именно ей познакомить меня с кем-нибудь из студентов, которые заканчивают шестой курс Хогвартса. Тем более, что Бетти обещала и свои старые записи от уроков в Хогвартсе скопировать. А я — как хороший хомяк — сейчас ничем не брезгую, собираю все знания, до которых могу дотянуться. Да, Меропа меня обучает тому, что она знает. Но этих знаний всё же пока маловато для сдачи СОВ.

Да и порт-ключ, которым мы собирались воспользоваться, принадлежит Исобель. Активировать его в Хогсмид из дома кузины доводилось в первый раз, поэтому я немного нервничала.

И зря. Всё прошло достаточно просто. Всё тот же резкий рывок где-то в районе живота. Я больше испугалась за кузину, чем за себя. Каково-то ей? Нас куда-то уносил вой ветра, коловращение красок, резкий удар ног о землю — и мы уже в Хогсмиде. Уже не на опушке, от которой мы шли в первый раз. Нет, теперь мы стояли недалеко от домика Элизабет. А она сама уже поджидала нас, сидя на лавочке в маленьком садике перед домом. Я застыла в восхищении:

— Какая красота!

Бетти оценила мой восторг и расплылась в улыбке:

— У двух потомственных зельеваров — да чтобы травы плохо росли? Такого не будет. Конечно, герболог лучше чувствует землю и нужды растений. Зато зельевар знает, как сварить подходящее для быстрого роста растений зелье. И какие травки можно посадить для общего доступа, — и она повела вокруг рукой, показывая одно растение за другим, — а какие — оградить защитным куполом.

— Хочу-хочу! — повторяла, как маньячка. — Я тоже хочу себе такую же красоту!

Смех подруг привёл меня в чувство, но я не смутилась. Насела на Бетти с просьбами рассказать о том или ином растении, которое я не знала, а Меропа — не могла мне помочь опознать.

Бетти с гордостью показала мне обычные растения и — под большим секретом — парочку редких. У неё были высажены и обычные садовые цветы. Взяла себе на заметку — разжиться семенами к следующему году. И было много необычных растений, иногда всего несколько экземпляров. Как сказала Бетти, нужно время, чтобы они привыкли к новому месту обитания.

— Дядюшке часто приносят редкие и необычные растения. Мы их выращиваем, потом он их изучает — есть ли смысл применять их в зельеварении, могут ли они заменить какие-то другие ингредиенты.

— То есть — постоянно экспериментируете?

— Да, — она с гордостью показала куртину из невысоких цветочков необычно насыщенного синего цвета, слегка смутилась. — Авентус назвал его "Ясноглазик синий" — в мою честь. Сказал, что его цветы напоминают ему о моих глазах.

Я перевела взгляд с цветов на лицо молодой женщины, кивнула..

-Да, очень похожий цвет. И что — этот цветок уже изучен?

— Разумеется. Препараты цветов ясноглазика можно применять как примочки — при слезотечении и конъюнктивитах, также измельченные свежие листья прикладывали к ранам для ускорения их заживления. Особенно, при воспалениях общего характера.— Она отвела глаза. — Тут часто встречаются те, кто жестоко обращается с животными — магическими или обычными. Дядюшка Сайрас держит что-то вроде приюта для больных существ. На них и испытывает лекарства.

Элизабет провела нас в оранжерею, где выращивались уже более серьёзные растения, показала нам удивительной красоты чёрный бахромчатый цветок. С гордостью сказала:

— А вот это Ирриас. Его было очень трудно вырастить в домашних условиях, ибо он предпочитает почву, насыщенную пеплом, но нам удалось. Не с первой попытки, да. Но удалось. У каждого лепестка этого цветка в основании есть маленькая опушка ярко-сиреневого цвета. Цветок остаётся в цветущем состоянии сравнительно долго — пару недель. Потом просто осыпается пеплом. Имеет яркий, сладкий аромат, за что ценится парфюмерами. Так же имеет одно интересное свойство: если съесть цветок сырым, то любому магическому существу, он заметно прибавит сил. А вот для чистокровных магов в сыром виде — это абсолютный яд. Для обычных людей нейтрален. Размножается луковицами, которые вполне съедобны, но лишь в варёном виде. При этом придают особый аромат блюдам, к которым их подают.

Она таинственно огляделась, придвинулась к нам поближе и зашептала:

— А вот это — душистый колосок. Вроде ничего особенного?

Мы дружно закивали головами.

— А вот и ошибаетесь, — гордо заявила Бетти. — Его было очень трудно вырастить в саду, так как он обычно растёт в разреженных хвойных и смешанных частях Запретного Леса, реже на опушках. А вот водный настой колосков используют как стимулирующее средство, но дозировка должна быть очень низкой, иначе следует повышенная возбудимость, приток сил и лёгкие галлюцинации. В большой концентрации вызывает наркотическое опьянение, глубокие галлюцинации и дезориентацию. Также в профессиональной медицине водный настой травы (листья) можно использовать как снотворное.

— Очень интересно, — медленно протянула я. — Если зелье сварено из обычных ингредиентов, его легко можно будет опознать при обследовании. А вот если зелье сварено с использованием новых компонентов, то его будет сразу и не определить.

Элизабет сначала гордо закивала, соглашаясь со мной. Потом прижала ладони к покрасневшим щекам.

— Вы только не подумайте ничего плохого, — затараторила она, — и дядюшка Сайрас, и Авентус — дипломированные зельевары. Они даже в состоят в "Чрезвычайном обществе зельеваров". Они не могут сделать ничего плохого, — добавила она упавшим голосом.

— Ах, Бетти, да разве же я говорю что-то против них? Я только заметила, что вы делаете правильно, убирая такие необычные растения подальше от любопытных глаз. И раз уж зашла об этом речь, покажи, пожалуйста, эти Чары отвлечения внимания. Мне что-то незнаком рисунок этого заклинания.

Мои слова позволили Бетти расслабиться. А когда ещё и Исобель присоединилась к моей просьбе о демонстрации интересного заклинания, мир уже был окончательно восстановлен. А я взяла себе на заметку, что многое из того, что кажется мне таким привычным, может быть очень неприятным в магическом мире. Надо удвоить, утроить осторожность.

До сих пор мне доводилось общаться лишь с отдельными представителями магического мира, так что некоторые огрехи в моих знаниях быстро удавалось списать на разные обстоятельства. Но вот каждому же не расскажешь о самодуре-отце, о жестоком братце, даже о том, что они сейчас в Азкабане — желательно помалкивать. Для моего же блага.

И скорее-скорее навёрстывать упущенное, восполнять пробелы в знаниях.

— Да, Бетти, удалось ли договориться с другим племянником дядюшки Сайраса?

— Да, он уже пришёл, ждёт нас.

— А мы-то тут заболтались!

— Ну что ты, Меропа, он даже и не заметит, что время уже подошло. Дядюшка раздобыл для него настоящий раритет. Так что сидит в гостиной и изучает этот талмуд.

За разговорами мы вошли в дом и направились в гостиную. Войдя туда, я никого не увидела и хотела уже сказать об этом Элизабет. Но та приложила палец к губам, на цыпочках стала прокрадываться к отдельно стоящему креслу. И только протянула руку к его спинке, как послышался высокий чистый голос:

— Не надо, кузина, я наложил Чары оповещения, так что узнал о вашем приближении сразу же, как вы приблизились к двери.

Кресло крутнулось вокруг своей оси. Мы увидели сидевшего в нём маленького, но очень складного молодого человека, белого и румяного как кровь с молоком, в великолепной синей, расшитой золотом мантии. Его каштановые волосы были аккуратно уложены. Сразу было видно, что этот молодой человек тщательно следит за своей внешностью.

На коленях он очень бережно держал толстенную книгу. Я бросила на неё любопытный взгляд и прочитала название: "Теория Чар для интересующихся" под редакцией Анжелики М. Ленорман.

Снова перевела взгляд на молодого человека. А тот взмахнул палочкой, переместил книгу на стол, перевёл взгляд на меня.

— Это вы хотели попрактиковаться в Чарах летом? Чтобы подготовиться к С.О.В.ам, придётся потрудиться.

— Трудности меня не пугают. — Я упрямо вздёрнула подбородок. — Другое дело, насколько хорошо вы сможете мне помочь.

— О, я был так невежлив, прошу простить. — Маленькая, но гибкая фигурка одним движением выметнулась из кресла. Молодой человек учтиво наклонил голову, прижал левую руку к сердцу. И даже шаркнул слегка ножкой, обутой в роскошный башмак с высоким каблуком и изящной серебряной пряжкой. С помощью этих высоких каблуков юноша казался выше, чем был на самом деле. Но было видно, что его рост мало смущал его. Его глаза холодно блеснули, предупреждая собеседниц о недопустимости шуток над ним.

Он походил на небольшой, но от этого не менее опасный клинок, до поры до времени скрывавшийся от чужих глаз. И появившийся на свет именно тогда, когда он и стал необходим.

— Я — племянник Сайраса Паддифута, сын его младшей сестры Сюзанны. Меня зовут Филиус Флитвик.

Глава 12.

Планы на лето

Я разглядывала молодого человека с нескрываемым восхищением. Но ему, видно, это не понравилось.

— Нравлюсь, мисс Гонт? — Немного резко обратился ко мне Филиус.

— Несомненно! — Я всё с тем же восхищением во взгляде обошла его вокруг, протянула вперёд руку, но не коснулась мантии, только провела рукой вдоль неё, как бы ощупывая плетения магии. — Вышивка — просто замечательная! Очень искусная работа, мистер Флитвик.

То, что я рассматривала не его самого, а всего лишь его мантию, заметно сбило с толку молодого человека.

— Мантия? Вам понравилась моя мантия? Правда? — Он неожиданно расцвёл в улыбке. — Да, это работа моей матушки — она известная рукодельница. — И нежно и с гордостью добавил. — Мастерица. Я сообщу ей о вашем восхищении её работой. А я — так, немного Чары помог наложить.

И тут же посерьёзнел:

— Вы видите эти Чары, мисс Гонт?

— Чары? — Я присмотрелась — а ведь и впрямь вижу тонкие линии сплетающихся оберегов. Озвучила вслух.

Флитвик с уважением посмотрел на меня, тряхнул головой, решился:

— Виноват, что позволил себе неподобающее обращение с юной леди, — церемонно начал он, но прыснул, не выдержав маску до конца. И сразу стало видно, что это ОЧЕНЬ молодой человек. И вся его серьёзность и суровость — всё напускное. Для защиты.

Поддерживая его игру, так же церемонно присела:

— Мне очень приятно с Вами познакомиться, мистер Флитвик. — И протянула ему руку. Не для поцелуя, как это следовало бы из наших взаимных реверансов, но для дружеского рукопожатия. Левую.

Филиус слегка вздрогнул, но тут же протянул свою левую руку в ответ. Я цепко ухватила его — не за кисть, но за предплечье, подтягивая его тем самым к себе. Его тонкие пальцы тоже оплели мою руку. На удивление наблюдающим за нами Элизабет и Исобель. Мы развернулись к ним, и Филиус ухмыльнулся:

— Кузина, не поговоришь ли с подругой о воспитании младенцев? — Ненавязчиво так намекая, что у нас тут свои дела.

Бетти и Исобель, переглянулись, кивнули с улыбкой, и выплыли — иначе не скажешь — из комнаты. Когда они вышли, мы синхронно взмахнули волшебными палочками, выплетая вязь сложного старинного заклинания. Моей рукой водила Меропа, откуда-то смутно знающая этот Ритуал наставничества.

Ритуал нельзя было прерывать, поэтому Филиус молчал. Но как только он был завершён, разразился градом проклятий. Даже странно было слышать это из его уст. Наконец, он выдохся, плюхнулся в кресло, с которого встал при нашем приходе, жалобно посмотрел на меня:

— И зачем было брать такую старую форму, мисс Гонт?

— Меропа, — прервала я его.

— Что? А, тогда и ты зови меня по имени. — Он махнул рукой. — Это всё же быстрее, чем длинное "мистер Флитвик". — Выпрямился и добавил, — разрешаю своей ученице Меропе Майе Гонт называть меня по имени! — Снова посмотрел на меня и настойчиво переспросил. — Так всё же — почему?

Хотела промолчать, но связь учитель-ученица уже действовала, пришлось ответить, тщательно обдумывая каждое слово:

— А я другого варианта и не знаю. От бабушки услышала. Но мне очень нужна помощь. Мне можно сесть?

Филиус опять произнёс обязательную фразу-разрешение Учителя. Потом подумал немного и выдал целый список разрешений, о которых мне теперь уже не надо будет у него спрашивать.

После этого мы несколько минут просидели в тишине, пока юноша не заговорил.

— А я-то хотел просто подработать летом. — Испытующе взглянул мне в глаза, попросил, — расскажи мне всё. — Полюбовался моим синеющим лицом — сработал запрет на раскрытие всех тайн от проведённого ранее ритуала, смягчил своё распоряжение. — Расскажи всё, что сможешь.

Ну, я и рассказала всё, что смогла, не подвергая свою жизнь опасности: про отца-самодура и братца-психопата. И о том, что они в апреле угодили в Азкабан из-за своей вспыльчивости. Так что мне самой пришлось задуматься о судьбе моего рода. О Ритуале, который нашла в старинном тайнике за камином, о любви к красавцу-соседу, которого и приворожила, выйдя за него замуж и скрепя брак как раз на Белтайн. Тут Флитвик хмыкнул — непонятно: осуждающе или одобряюще.

И о том, что увидела в смутном видении. Разумеется, не уточняя, когда именно произошло это видение. Так что можно было подумать, что оно случилось как результат брачного ритуала. Надеюсь на это.

— Я не хочу умирать молодой, — глухо прошептала я, рассказав о своей возможной смерти при родах, — но... Если это всё же произойдёт, мне хотелось бы обеспечить будущего ребёнка опытными наставниками. Я теперь практически уверена, что Томас не бросит ребёнка в приюте, — я покраснела, — но зелье рассчитано на год применения. А тогда в январе уже некому его будет подливать. Да и не на кого. Всё может случиться. А я не хочу, не хочу... — Сорвалась в рыдания.

Сказалось то, что всю эту неделю приходилось держать все переживания в себе. Сорвало эмоциональный барьер, который я построила сама для себя, когда осознала вселение в тело Меропы Гонт-Риддл.

Филиус не пытался меня утешать, за что я была ему благодарна. Он только трансфигурировал для меня дополнительные платки, когда мой собственный перестал уже впитывать мои слёзы. Спокойно дождался, пока я не перестала всхлипывать, и спокойно заметил:

— Вижу, что сам Ритуал прошёл успешно.

И на мой удивлённый взгляд добавил:

— Ребёнок, Меропа. Судя по тому, что ты рассказывала, твои родственники сомневались в твоих магических силах. А я наблюдаю у тебя всплески сильной магии. Такое бывает, если родители у будущего ребёнка сильный маг и женщина-сквиб или слабая волшебница. Такие матери после рождения ребёнка могли либо колдовать несложные заклинания, либо значительно улучшали свой магический потенциал.

— Но, — попыталась возразить я, — Томас ведь магл.

— Вот это-то меня и удивляет в этой истории больше всего. — Филиус вскочил и заходил по комнате взад и вперёд, знаком показав мне остаться в кресле. — Мне такие факты не встречались, хотя много перечитал книг в библиотеке Хогвартса. — Он густо покраснел, объясняя. — Моя мама была не очень сильной волшебницей, семья Паддифут славна своими зельеварами, а не магами-практиками. А отец... Он... — Тут юноша смутился ещё больше.

Я положила руку на его плечо и мягко сказала:

— Не хочешь — не рассказывай.

Он упрямо вскинул подбородок.

— Я нисколько не стесняюсь своего происхождения! Матушка родила одновременно троих детей! Такого раньше не было в истории этого Рода. Старший сын сразу был определён в наследники, моя сестра — крепкая и здоровая — тоже заняла своё место в семье. Девочку ведь можно удачно выдать замуж. И это принесёт новые связи. Тем более, что многие древние семьи с удовольствием вступают в брачные союзы с этим Родом. Остался я — самый маленький и слабый ребёнок. Меня пришлось выхаживать с помощью специальных ритуалов. Думали, что я буду сквибом. И отец...— Он вздохнул, но всё же решился сказать. — Нет, он не отсёк меня от Рода совсем, но вернул меня в семью моей матери, лишив своей фамилии. Дав взамен своё второе имя. Так что в Хогвартсе одновременно со мной учатся мои близнецы — брат и сестра. Но у них — другая фамилия... — И добавил. — И у меня нет второго имени — имени отца. Только Филиус Флитвик.

Он гордо вскинул голову.

— Но я обязательно сам добьюсь всего в жизни, не опираясь на помощь той семьи!

Он нервно хихикнул.

— И даже хорошо, что я теперь не совсем Руквуд — они же заботятся о чистоте своей крови весьма... своеобразным способом. Любой мальчик в семье — Наследник рода или любой другой, достигнув семнадцати лет — возраста совершеннолетия, должен дать главе всей семьи Нерушимый Обет, в котором поклянётся взять в жёны только чистокровную волшебницу. Если в начале возникновения сей славной традиции и были попытки её нарушить, то они давно уже сошли на нет. Младшие братья, глядя на то, как погибали старшие, вовсе не желали повторять их судьбу. И безропотно следовали клятве. Мне же теперь это не грозит. Смогу выбрать в жёны хоть маглорождённую.

— Руквуд? — переспросила я его. — Руквуд-Касл — замок в Ланкашире на побережье Ирландского моря?

— Угу, — кивнул молодой человек. — Один из древних родов. Более скрытной семьи в Магической Британии просто не найти. Кое-кто до сих пор удивляется, как им это удаётся: Руквуды одновременно у всех на виду, но никто не знает о них почти ничего. Хотя, по большому счёту, ничего удивительно здесь нет: ведь почти все Руквуды в своё время служили невыразимцами в Отделе Тайн. И оттого научились не только хранить Знание о законах и сути самой магии, но и все свои семейные тайны, сколько бы их ни было. Я даже думаю, что никому неизвестно, что я тоже принадлежу к их семье. Разумеется, — тут же исправился он, — кроме семьи моей матери. И теперь тебя, моей ученицы.

— Не боишься, что выдам твой секрет? — Подколола я его.

— Не боюсь, — спокойно заметил он. — Клятва ученицы не позволит тебе выдать тайны учителя, которые ты узнаешь во время ученичества. Или те, которые смогут причинить мне ущерб. Даже после того, как закончится твоё обучение.

— Ну и хорошо, — расплылась я в улыбке. — Я совсем не собираюсь тебе вредить. Наоборот. Хочу быть полезной. Ведь то, что у тебя уже есть ученик — пусть это даже такая неопытная ведьма, как я. Это же должно придать тебе определённый вес после окончания Хогвартса.

— Да, — буркнул он, напуская на себя суровый вид. — Пока что это придаёт мне новых забот летом.

Было видно, что ему приходится прилагать немалые усилия, чтобы не расхохотаться.

— На самом деле забот не так уж и много, — выразила надежду я. — Дать мне задание, проверить выполнение прошлого урока, снабдить материалами.

— Да, немного, — подхватил Филиус мне в лад. — А ещё подготовиться к переводным экзаменам и сдать их на превосходно, И останется всего два месяца до седьмого курса. А там и мне будет трудно отвлекаться, и у тебя появится другая забота.

Он выразительно указал на мой — пока ещё плоский — живот.

— Ой, — прижала я ладони к животу. — Уже что-то заметно?

— Нет, — успокоил он меня, — но после ритуала в Белтайн следует ожидать рождения ребёнка уже в январе.

Я задумалась. В каноне Том родился тридцать первого декабря, уже вечером. Я и это уже изменила? Всё к лучшему, философски подумала я. Будь что будет. Подняв голову, успела заметить, что Филиус с любопытством изучает смену настроений на моём лице.

— Ой, — спохватилась я, мы же не обговорили оплату. Подойдёт?

И я выставила на стол флакон со змеиным ядом, положила пару сухих шкурок руноследа, сброшенных тем где-то с год-два назад, последним выложила небольшое гнёздышко из травы, в котором лежали три маленьких змеиных яйца и мешочек со змеиными зубами. Нет, я не разоряла гнезда и не убивала змей. Рунослед-Хранитель проводил меня в то место, куда старые или больные змеи Запретного леса сползались, почувствовав близость смерти. Магия этого места не давала шкуркам испортиться — истлеть, так что все магические свойства оставались при них. Там же смогла и набрать змеиных зубов. Да, туда же змеи приносили в пасти те из яиц, из которых так и не появились детёныши. Тоже своеобразное кладбище. А мне на ингредиенты. Я же не собиралась таскать их оттуда вёдрами.

Филиус осторожно покатал тонкими белыми пальцами маленькие яички, осторожно взял и посмотрел на свет один из змеиных клыков, проверил его на магию.

А когда увидел ещё и клок серебристых волос единорога, его глаза удивительно заблестели, он опять вскочил и забегал вокруг стола, бормоча:

— И профессор Дагворт-Грейнджер мне теперь разрешит пользоваться его специальной кладовой. В обмен на часть ингредиентов. Теперь я смогу сварить это... И вот это зелье.

— Грейнджер? — Уловила я знакомую фамилию.

— Да, — отмахнулся он, собирая ингредиенты в изящную шкатулку. — Преподаватель зельеварения в Хогвартсе.

— Молодой? — Не отставала я.

— Не слишком. — Филиус с любопытством посмотрел на меня. — А что ты так интересуешься?

— Да у нас в семье имеются старинные рецепты зелий. Раньше-то я не могла их сама приготовить — силёнки бы не хватило. А вот теперь могла бы попробовать.

— И думать об этом пока не смей! — Сурово сдвинул брови мой юный Наставник. — Пока не родишь дитя — только обучение. — Увидел моё огорчение, пожалел. — Я же сам буду тебя учить — с моей помощью и под моим присмотром — можно будет. Я подскажу, как выполнить те или иные заклинания с меньшим напряжением. Ты же не хочешь, чтобы будущий маг перегорел ещё не родившись?

Я испуганно замотала головой. Нет, такой судьбы я ребёнку не желаю. Снова поднесла открытую ладонь к животу, обещая сделать всё, чтобы ребёнок Меропы стал сильным волшебником.

Исобель и я не остались на обед, на который был приглашён Филиус, отговорившись необходимостью вернуться в деревню.

А на следующий день услышали о полёте американцев Флойда Беннетта и адмирала Ричарда Бэрда к Северному полюсу. По радио, которое появилось накануне в общем зале трактира. И Томас "заболел" новым увлечением. То есть сразу двумя — авиацией и радиотехникой.

Глава 13.

И ещё планы

Томас охотно разговаривал о своих планах, мне оставалось только одобрительно угукать, вопросительно хмыкать, иногда задавать незначительные вопросы. Со всем остальным он прекрасно справлялся сам. Организовал себе поездку в Глазго за научной литературой по данным темам, вернулся разочарованным, ибо много информации там найти не смог.

На следующий день вспомнил, что тот дом, который он мне передал до заключения брака, находится недалеко от Оксфорда. Поэтому немного успокоился — до конца нашего медового месяца пообещал больше никуда не ездить. Но тут же начал строить планы на то, как он попробует учиться там, к каким профессорам ему следует обратиться,

Сам-то он учился в Кембридже, его отец оплатил полный курс обучения, но тогда он больше занимался своим культурным образованием, не думая, что технические знания ему когда-нибудь пригодятся. А вот теперь увидел глубокие прорехи в своих знаниях, поэтому начал переписку с бывшими своими преподавателями в этом учебном заведении, готовясь к переезду и к новой учёбе.

Хорошо, что он при этом не забросил занятия живописью — закончил обещанный портрет для Исобель. Ещё и пейзаж с места наших пикников для неё сделал. Я не переживала — Том в любой момент мог бы сделать повторную картину для меня — у него ведь сохранялись эскизы.

Ещё одним плюсом от его поездки в Глазго могу назвать и то, что он озаботился подбором художественной литературы для моего развлечения — привёз и для меня книги. Романы Чарльза Диккенса и Вальтера Скотта, Генри Филдинга и — удивительно — "Кларисса Гарлоу" Ричардсона. Я расцеловала мужа за заботу о моём образовании. Благодарность плавно перешла в нечто большое. Как всегда. Закономерно.

Я же не могла показать Томасу, что знаю то, чего не могла знать Меропа. Теперь я с большим удовольствием перечитывала многие известные уже мне вещи в оригинале, наслаждаясь каждым стилистическим оборотом. И при этом уловила, что и язык самой Меропы совершенствуется.

Вообще я заметила, что те зелья, которые я варила под руководством Меропы, оказывают на меня — тело и разум — благотворное влияние. Значительно улучшилась память — и зрительная, и память тела. Необходимые для волшебства движения палочкой получались у меня всё непринуждённее, что не могло не радовать. Уж возвращение Марволо Гонта из Азкабана я встречу во всеоружии. Надеюсь.

Вот переедем в новый для меня дом, займусь обустройством жилища, ещё попрактикуюсь в бытовых чарах. Можно будет и в родной домик наведаться. Подготовить всё к возвращению отца.

И вот уже миновали те две недели, что мне потребовались для полного завершения ритуала, начатого ещё Меропой в ту Вальпургиеву ночь. Я в последний раз убрала отцветшие цветы от колыбельки, закопав их с предосторожностями на рассвете. О, эти чары — отвлечения внимания — я усвоила в совершенстве!

Это мне и Филиус сказал, пару раз "не увидев" меня в моём любимом кресле в доме Элизабет. Так что некоторых успехов мне удалось достичь. Особенно в зельеварении. Всё же Флитвик, которому я дала прочитать прописи по зельям, написанные мною под диктовку Меропы, согласился с тем, что я могу их готовить и без его присмотра. Но очень осторожно!

Мы с ним встречались по субботам — уже два раза — Филиус давал мне книги, копии лекций, задавал упражнения, которые я потом и демонстрировала ему при встрече. Пока он не мог уделять мне больше времени. Сам готовился к экзаменам. Но мы уже договорились на середину июня о встрече. Надо было продумать и обсудить вариант его возможного появления в нашем (в моём собственном) доме.

А там надеюсь уговорить его и на визит в Литтл-Хэнглтон. Иметь за спиной мастера Чар, пусть и такого юного — не помешает. И ему летняя практика и заработок. И мне спокойнее. Одна я туда не сунусь. Как ещё прореагирует возможная защита дома на то, что в голове у Меропы — теперь и я обретаю.

Да и мучили меня сомнения по поводу такого "случайного" появления тайника за камином — Меропа, прожив всю свою жизнь в этой лачуге, понятия не имела, что в их семье возможны такие раритеты.

Надо разобраться — не пришлось бы потом расплачиваться за эти подарки чем-то очень дорогим для меня.

Вместе с Исобель побывала в Мунго. Там опять встречалась с Минервой и Кассандрой Трелони. Осмотрела здание клиники. Нет, не то, которое служит для приёма больных и определения заболевания. Оно, действительно, находилось в Лондоне. А вот как раз то отделение, где выхаживали будущих матерей, а потом — их вместе с детьми...

О, оно находилось в чудесной местности на острове, на берегу, недоступному с моря и с суши. Защищённое всеми возможными способами — ведь маги так трепетно относятся к продолжению рода. Потому и это здание находилось под самой лучшей защитой, и считалось неприкосновенным для всех враждующих сторон. Поместив сюда жену и ребёнка, можно было не опасаться за судьбу своего Рода. Ещё ни разу не был нарушен Статус Убежища у Клиники. Я слушала эти дифирамбы клинике, что рассыпала передо мной и Исобель сопровождавшая нас Кассандра, и с грустью думала о бомбёжках госпиталей, которые не останавливали красные кресты на белых простынях. И о том, что читала в некоторых фанфиках о том, что Пожиратели Смерти устраивали налёт и на клинику Святого Мунго, не заморачиваясь древними Кодексами. И всё чаще обещала себе, что сделаю всё, что смогу, чтобы этого не случилось.

А Кассандра Трелони заметно изменилась — расцвела и похорошела. Она опять начала встречаться с Аберфортом и... кто знает? Надеюсь, ей удастся сделать из него примерного семьянина. "Кабанья голова" под её влиянием уже начала меняться. Нет, она не смогла изменить всю жуткую атмосферу этого неприятного места, она даже и не старалась этого делать. И его дурную славу — ведь та уже насчитывает несколько веков. Ещё с той самой второй войны с гоблинами. В тот раз — в 1612 году — гоблины избрали новую тактику. Они не врывались по ночам в жилища волшебников, не мучили их там, не убивали магов прямо на улицах. Они стали похищать колдунов, скрывая их в подвале своего штаба. Держал трактир тогда некий маг по имени Никола Эридан. Самому ему идея штаба в собственном заведении была не по вкусу, но, как вы понимаете, гоблинов мнение хозяина не интересовало. Он первым был связан и брошен в подземелье, а вскоре к нему присоединились и другие волшебники, схваченные восставшими. Однажды гоблины даже попытались проникнуть в Школу магии и волшебства Хогвартс, но защита замка не подвела, тем более, что чары были усилены в связи с восстанием.

На этот раз магам повезло больше, нежели в прошлый раз. Подавить восстание удалось всего спустя месяц, жертв были единицы. Наверное, самым большим последствием было то, что "Кабанья голова" навсегда обрела дурную славу. У хозяина и всех его последователей клиентуры почти не было, а если кто и заходил, то это были беглые преступники, маги с сомнительной репутацией, бродяги.

Аберфорт Дамблдор перекупил его у наследника прежних владельцев лет десять назад. Но на выкуп самого заведения ушли практически все его сбережения. Потому и не смог Аберфорт изменить интерьер и репутацию "Кабаньей Головы". С братом же он демонстративно не хотел иметь общих дел. Как я осторожно выяснила, Альбус Дамблдор ещё не вернулся из Европы, где пытался получить новые знания. По последним слухам, он работал сейчас у Николаса Фламмеля — ставил опыты с драконьей кровью. И возвращаться в Британию пока не планировал.

Так что Кассандра пока не воевала с репутацией заведения. Но немного меняла приоритеты. Почему бы и нет? Поживём — увидим.

Да, эти визиты в Хогсмид я потратила не зря — полностью рассчиталась с семьёй Паддифут, а в ответ получила от них необходимые ингредиенты для зелий и пару адресов на Диагон-Аллее. Да, и пригоршня галеонов была не лишней — я смогла бы и себе прикупить портключи, которые собиралась активировать уже на новом месте жительства — тоже в Мунго, в Хогсмид и на Диагон-Аллею.

Кроме того, забрала все копии лекций и конспектов, что за это время мне насобирала Элизабет — по соседям и другим однокурсницам. Так что и ей в ответ я сделала особый подарок — небольшой оберег для её ребёнка. По старинному рецепту — из семейной книги. Она с благодарностью приняла его у меня. Незаметно проверив его (это она думала, что незаметно, я не стала её разубеждать в этом), повесила на шею своему малышу.

Сделала покупки в "Сладком королевстве", помня о том, что еду в маленькую деревушку. А в таких маленьких замкнутых общинах в правилах угощать соседей. Особенно новичков.

Поэтому заранее позаботилась и о чае... особом. Со своими добавками. Пригодятся. Никогда не знаешь, что может ждать тебя на новом месте.

Кстати о чае. Исобель отбросила все колебания и стала применять "особый" чай на каждом заседании дам-попечительниц. Что уже принесло заметные плоды. На службах в маленькой церкви яблоку нельзя было упасть, а пожертвования на обновление храма и ремонт уже достигли необходимой суммы. И Роберт МакГонагалл был рад. Его репутация в глазах начальства выросла.

За это время подготовили и провели благотворительный пикник — с фантами, сладостями и различными весьма оригинальными фейерверками. В ночном небе расцветали цветы, плыли парусники, возводились дворцы необычной формы. Удалось списать их на новейшие изобретения, которые Томас по счастливой случайности якобы приобрёл во время поездки в Глазго. У какого-то моряка, недавно вернувшегося из Китая. Оттуда же и чай — с разными, незабываемыми ароматами. Комар носу не подточит.

Так что в субботу пятнадцатого мая я в последний раз воспользовалась портключом Исобель, пробежалась по Хогсмиду. Заглянула попрощаться со змеями — и пообещала, что малышка рунослед через год снова прибудет в Хогвартс. На поиски жениха.

Вернулась в дом к Исобель, расцеловалась на прощание с кузиной, чмокнула в щёку и её смущённого мужа. Томас проявил чудеса галантности, поцеловав руку кузине и крепко пожав руку её супругу.

Потом мы загрузились в экипаж, где уже был привязан наш багаж. И отправились на железнодорожную станцию. Нас ждало возвращение в Англию. А потом — переезд в собственный дом. Вистерия-Лодж — так называлась эта усадьба.

Интересно, там и впрямь много сирени?

Глава 14.

От Лондона до Вистерия-Лодж

Но вначале мы задержались в Лондоне. Во-первых, добрались мы туда уже ближе к вечеру, а у Томаса горели глаза от какой-то его новой идеи. Но он молчал, не выдавал мне своего секрета, не поддаваясь даже щекотке.

Во-вторых, я решила воспользоваться случаем и пройтись по магазинам. Всё же я в этом мире не была в Лондоне, впрочем — как и в своём. Но там я хотя бы рассматривала фотографии. А сейчас мне было просто любопытно посмотреть на довоенный город.

Вечером рассмотреть удалось не так уж и много — сразу с вокзала отправились опять в дом Риддлов в Лондоне. Я вошла туда уже на правах супруги младшего Риддла, но домоправительница миссис Дулитл хмурилась, глядя на меня.

А ведь я уже мало напоминала ту Меропу, которая провела здесь ночь перед поездкой в Гретна-Грин. Две недели покоя, прогулок, хорошего питания, э-м... регулярный секс — всё это уже начало оказывать благотворное влияние на мой внешний вид. Тело стало округляться — в нужных местах, физические нагрузки не давали нарасти лишнему. Здоровый румянец на щеках, в глазах появился блеск, а мази и зелья убрали неровные пигментные пятна и придали коже шелковистость и даже некоторое сияние. Бледность кожи сменилась лёгким загаром, не чрезмерным, до черноты, а чуть-чуть. В меру. И это было красиво. Разумеется, я не могла убрать неправильность черт лица, но сгладить общий вид получалось. Повторю — красавицей Меропу нельзя было назвать и теперь. Но всё же и дурнушкой она уже не была.

Принимая ванну перед сном, я внимательно рассмотрела себя в большом зеркале над ванной. Муж прокрался в ванную комнату и... Мы чуть не опрокинули ванну. Вот такие Риддлы затейники, улыбалась я.

А утром домоправительница просто лучилась счастьем, когда кормила нас обоих завтраком. Сама накрыла на стол, сама подавала чай, кофе и сливки. Её хорошее настроение объяснилось тем, что Томас ещё вечером достал и "забыл" на столе документы, подтверждающие законность нашего брака, выправленные у Роберта МакГонагалл. Тот сам провёл обряд, окончательно сделавший меня законной супругой Томаса в глазах всего общества. Мне-то этого подтверждения не требовалось, а вот для мужа было важно это одобрение. Я и постаралась.

Тем более, что и сегодня с утра мы намеревались отправиться в ближайшую церковь, где в специальной книге отметились многие поколения семьи. Теперь и наша очередь.

Всё прошло быстро.

Потом мы долго катались по городу — я попросила Томаса устроить мне экскурсию по Лондону. Тот и показывал достопримечательности, и рассказывал о них своим красивым чарующим голосом.

На площади перед Букингемским дворцом посмотрели смену караула — как раз попали к половине двенадцатого. Немного подождали, Томас мне пока рассказывал о королевской семье. Когда он упомянул, что в апреле у герцога Альберта Йоркского (второго сына короля Георга Пятого) родилась дочь Елизавета, не удержалась и брякнула, что из неё в будущем может получиться неплохая королева. Ответом на это мне были недоумённые взгляды и мужа, и водителя. Наследником-то был тогда принц Уэльский, молодой Эдуард. Еще надеялись, что он женится на принцессе из какого-нибудь королевского семейства и сможет получить наследника. Надеюсь, что когда в 1936 году ее дядя, король Эдуард VIII отречётся от престола ради женитьбы на разведенной женщине (как главе англиканской церкви, королю Великобритании запрещен такой брак), и власть перейдёт к отцу Елизаветы, который примет имя Георга Шестого, Томас не припомнит мне этого странного комментария о принцессе Елизавете.

Пока что я только пожала плечами и заметила, что всё в этой жизни меняется. Раньше вот всё на лошадях ездили, а теперь вот уже на автомобили пересели.

Да уж... Смесь в воздухе была просто убойная. Всё же гужевой транспорт присутствовал ещё в достаточном количестве. И это были не только лошади. Встретили одного оригинала, который раскатывал на экипаже, который тянула небольшая зебра. И это не было рекламой цирка.

А тут ещё и запах бензина.

В общем — постоянно держала платочек с капелькой духов у лица.

Перекусили в маленьком уютном кафе, прокатились на паровом катере по Темзе. Вид на Тауэр и Тауэрский мост с реки — просто восхитителен! Только вот густой шлейф чёрного дыма из трубы катера всё портил. Хорошо, что ещё утром надела неброское платье тёмно-синего цвета. И лёгкую синюю накидку — в тон. Не так было жалко, если бы копоть попала на светлую ткань — отчистить вряд ли бы удалось.

Потом вернулись домой. Оказывается, Томас решил сделать мне сюрприз и заказал на вечер столик в одном из дорогих ресторанов. Мне пришлось перетрясти кучу платьев, которые Томас накупил Меропе ещё в прошлый приезд в Лондон, прежде, чем я подобрала что-то подходящее.

Струящееся платье до пола из золотистого шёлка с открытой спиной и целомудренно прикрытой грудью, а ещё и тончайший прозрачный шарф того же цвета с вышитыми крупными цветами более сочного оттенка, разбросанными по всему полю шарфа. Волосы уложила в небрежно-сложную причёску, подняв их кверху и не дав ни одному волоску выскользнуть из узла. Драгоценностей практически никаких, только цепочка медальона Салазара Слизерина убегает вниз под платье, но оба — цепочка и медальон — скрыты под чарами невнимания, так же как и родовой перстень семьи Гонт. Так что окружающие видят только обручальное и венчальное кольца, да тяжёлый золотой браслет с искусным витым рисунком, который Томас торжественно надел мне на руку перед выходом.

Ресторан, в который мы отправились, находился недалеко от дома семьи, где мы остановились. Сразу за площадью Пикадилли. Я улыбнулась, когда мы проезжали через неё — реклама уже была. Пусть и не такая яркая и разнообразная, как та, что будет в будущем.

Сам ресторан тоже оказался не совсем обычным. Небольшой, он напоминал мне уютное кафе с маленькими столиками на двоих, тихой негромкой музыкой живого оркестра на невысоком подиуме. Время от времени один из музыкантов подходил к микрофону и пел, остальные аккомпанировали. Всё остальное время была просто музыка.

Иногда на маленькую площадку перед музыкантами выходили пары — одна, две, максимум пять. И танцевали. Обычно это были нежные мелодии вальса, ритмичное танго или очаровательный фокстрот, только недавно — в 1925 году — ставший популярным. Был даже придуман специальный вариант фокстрота — c исполнением фигур танца на месте.

Но кроме парных танцев тут наигрывали мелодии, подходившие и для самовыражения. Тут можно было танцевать и чарльстон.

Чарльстон был новым танцем. Чарльстон был быстрым танцем. Чарльстон был простым танцем. Чарльстон был танцем, который можно было танцевать как с партнёром, так и в одиночку. Чарльстон, в отличие от других танцев, стал одновременно и зрелищным, и исполнительским: его можно было танцевать и смотреть. Не случайно, что к тому же 1925 году его танцевали, казалось, все.

Неет, меня на этот пятачок было не заманить. За эти две недели мы много чем занимались с Томасом, но только не танцами. Томас и не настаивал. Еще дома я напомнила ему, что Меропа — простая девушка, опыта походов в рестораны у неё не имеется. Так что попросила его не настаивать на каких-то экзотических блюдах. И всё было очень просто... И — очень вкусно.

Томас заказал в качестве основного блюда телятину с картофельным пюре, приправленную трюфелем, с молодой морковью и с соусом из тимьяна. А на десерт взял — фисташковое мороженое с красными ягодами и малиновым желе. Объедение!

Я расслабилась и не заметила, как Томас встал из-за столика. Опомнилась, когда тот музыкант, который обычно пел, объявил новый номер:

— А эту песню мистер Риддл посвящает своей супруге Меропе! — И первый же захлопал.

Подняв глаза на исполнителей, обнаружила Томаса за роялем, он улыбнулся и послал мне воздушный поцелуй. Быстрый проигрыш — как он уверенно играет! Сколько же ещё талантов у моего супруга?

И вот он снова поёт для меня:

Люби меня нежно,

Люби меня ласково,

Никогда не отпускай меня

Благодаря тебе моя жизнь совершенна,

И я так тебя люблю

Подыгрывая сам себе на рояле. Вот чем он, оказывается, занимался с Робертом в церкви — музыку к тексту подбирал. Я-то не могла ему в этом помочь.

Оркестранты странно переглядывались — к звукам рояля прибавилась гитара, потом духовые инструменты. А на последнем куплете к Томасу присоединились уже все музыканты этого небольшого оркестра.

Неожиданностью для меня стала реакция других посетителей на песню. Шквал бурных аплодисментов обрушился на моего мужа, но он быстро спустился с небольшого возвышения для музыкантов и подошёл ко мне.

— Это было прекрасно! — Шепнула я ему, прижимаясь к его груди. Не заметила, как слёзы потекли по щекам.

— Всё для тебя, — ответил он, поднимая моё заплаканное лицо за подбородок и нежно целуя.

И уж совсем неожиданным было то, что уже в конце нашего ужина к столику подошёл один из музыкантов, отрекомендовался руководителем этого биг-бэнда — Флетчером Хендерсоном. Выразил своё восхищение пением Томаса, сказал, что они смогли подобрать аккомпанемент, но просят спеть ещё раз, чтобы проверить правильность композиции. Томас вначале не согласился, но я слегка потянула его за руку, мило улыбнулась Флетчеру:

— Нам хотелось бы иметь экземпляр нотной записи. Разумеется, вы понимаете, что авторство принадлежит мужу.

— Да, да, конечно, мне потребуется минут десять, чтобы сделать для вас копию. — Рассыпался в любезностях мистер Хендерсон.

— Вот через десять минут и подходите, — я всем видом показывала, что разговор окончен.

Хендерсон отошёл, а Томас с недоумением взглянул на меня.

— Авторское право, Том, — зашипела я, — ты спел песню, теперь с помощью этого оркестра она пойдёт гулять по свету. Любой сможет её исполнить. Но, — тут я сделала паузу, — если ты завтра зарегистрируешь текст и ноты, то сможешь на законных основаниях получать некий процент с каждого исполнения этой песни. — Понимание проступило на его лице. — Особенно, если она будет к тому же записана на грампластинки.

— Думаешь, получится? — Засомневался Томас.

— Попытка — не пытка. Попробуй заявить свои права, а там будет видно. Есть же патенты на технические новинки — почему не быть патенту и на музыку и песни?

— Ты права, — задумался Томас.

— Я в этом не разбираюсь — откуда бы мне? Завтра с утра ты можешь этим заняться. С твоим поверенным — он уж наверняка знает, куда надо обратиться.

Томас спел ещё раз. Да, его пение с целым оркестром заиграло яркими красками. Только бы получилось. У меня в голове уже крутились песни, которые точно были написаны гораздо позже. Осуждаете меня? Так ведь пока Томас хорошо обеспечен, а когда начнётся экономический кризис? Лучше подсуетиться заранее.

С утра муж собрался поговорить с семейным адвокатом. А я попросила подвезти меня сначала к "Дырявому котлу" — то есть — это я знала, что это паб, для всех остальных он выглядел пустым местом между двумя магазинами на перекрёстке Чаринг-Кросс-Роуд и Тотенхэм-Корт-Роуд.

Я с трепетом вошла в паб, а Томас уехал, мы договорились встретиться ближе к обеду — он должен был ждать меня в кафе напротив. Или я его. Кто раньше освободится.

На улицах Лондона

http://i71.fastpic.ru/big/2015/0704/db/820843f839f6aeb2d5ef99b0a77f3ddb.jpg

Коляска с зеброй

http://i71.fastpic.ru/big/2015/0704/6d/83deb0d81b461a86c51a4f7ec86d4c6d.jpg

Прогулка на катере

http://i71.fastpic.ru/big/2015/0704/fb/e9e75b8e1094bad09f2a6bed53cc3afb.jpg

Платье Меропы

http://i70.fastpic.ru/big/2015/0704/49/604ca4cc8dff59d776d7e628451e4d49.jpg

Площадь Пикадилли

http://i71.fastpic.ru/big/2015/0704/85/7dc636a4ab0c4439f6e5322f7ff90e85.jpg

Глава 15.

От Лондона до Вистерия-Лодж

(продолжение)

Проводила глазами уезжающего в кэбе Томаса, набралась смелости, вошла в неказистую деревянную дверь паба, зажатого между книжным и музыкальным магазинами на Чаринг-Кросс-Роуд. Казалось, что эта дверь не менялась с того времени, как возник сам паб. Тогда ещё не был принят статут о секретности и сюда могли попадать и маглы из ближайших окрестностей. Правда, вряд ли простые люди там чувствовали себя уютно, скорее — гостями незваными и нежданными в лучшем случае, ведь некоторые разговоры и странные домашние питомцы заставляли многих неосторожных посетителей оставлять медовуху недопитой.

А медовуха была дивно хороша! Особенно на вереске. Не сравнить с тем сортом пива, что было сварен по случаю того, что тогдашний министр магии, Улик Гамп, ответственный за введение Статута Секретности, взял паб под свое крылышко.

Ведь когда Статут о Секретности всё же был принят, "Дырявому котлу", великому британскому волшебному учреждению, было выдано специальное разрешение для продолжения существования как убежища и пристанища для волшебников в столице. Министр магии, Улик Гамп, хорошо понимал нужду волшебников выпустить пар в новых условиях, несмотря на необходимость использования большого количества могущественных скрывающих заклинаний и хорошего поведения всех посетителей паба. Также он согласился сделать владельцев заведения ответственными за пропуск посетителей в Косой переулок через задний двор, к магазинам за пабом, которые теперь тоже были под магическим укрытием.

Владелец "Котла" тогда сварил новый сорт пива, "Старое стадо Гампа", настолько отвратительное на вкус, что пока никто так и не смог допить свою пинту. Существует приз в сто галеонов, который получит любой, кто готов это сделать, однако пока никому не удалось забрать свое золото.

Сейчас мало кто вспоминает, что одно из главных испытаний ждало "Дырявый котел" в конце 19-го века, когда с появлением Чаринг-Кросс-Роуд было запланировано сравнять паб с землей. Тогда маги объединились и скрыли паб от маглов. Для этого им пришлось сотворить множество заклинаний забвения. Поговаривали, что к нескольким маглам-градостроителям был применён даже Империус, но это не было доказано. Поэтому не пойман — не вор. И в конечном итоге "Дырявый котел" был приспособлен к пересмотренному плану новой дороги. Маглы-архитекторы, участвовавшие в строительстве, так и не поняли, для чего они оставили пустое место в строительных чертежах, и почему эта пустота оставалась невидимой.

За эти годы "Дырявый котел" не очень изменился. Он всё такой же маленький, обтрепанный и приветливый, над главным залом есть несколько комнат для путешественников, которые живут далеко от Лондона. Это лучшее место, чтобы услышать последние магические сплетни, если так уж получилось, что вы живете вдали от ближайшего селения волшебников. Об этом мне рассказывали в Хогсмиде и Филиус Флитвик, и сам мастер Паддифут, с которым мы много общались на предмет того, как мне в первый раз пройти на Диагон-Аллею.

Сам Сайрас Паддифут рекомендовал мне обратиться сразу к нынешней хозяйке паба, которая носила то же имя, что и легендарная основательница — Дэйзи Доддеридж, являясь её прямым потомком. Судя по несколько смущённому виду Сайраса и просьбе передавать от него привет хозяйке, там было когда-то и нечто романтичное. И что с того, что Сайрасу сейчас шестьдесят пять? Для некоторых магов — ещё не старость, а самый расцвет жизненных и магических сил.

Сразу за дверью паба я накинула на себя весьма миленькую тёмно-зеленую накидку с капюшоном, напоминавшую мантию. Предусмотрительно надетая длинная коричневая юбка с множеством мелких золотых пуговичек и строгого покроя бежевая блузка отлично скрылись под накидкой, лишь подол юбки немного выступал, а голову с маленькой шляпкой-таблеткой очень удачно скрыл капюшон. Рукавов в накидке не было — вертикальные прорези позволяли прятать под накидку руки. И то, что я держала в них. Зачарованный кошелёк и зачарованный мешочек с расширенным пространством — для возможных покупок — висели на поясе, который мне помог обезопасить Наставник. Под его чутким руководством я наложила на всё, что могло мне потребоваться на Диагон-Аллее особые чары. Да, я параноик! Потому и добилась от Филиуса, чтобы тот показал мне в последнюю встречу всё, что может спасти мне жизнь. То, что смогу применить и я — с моим малым опытом в Чарах.

Да, за прилавком паба стояла миловидная круглолицая женщина с пышной причёской, прикрытой кокетливым маленьким кружевным платочком. Она тоже мило смутилась и покраснела, когда я передала ей привет от Сайраса. И совершено не обратила внимания на то, что при этом я попросила её указать путь на Диагон-Аллею. Я мотивировала своё незнание тем, что раньше попадала туда другим способом — сразу на место назначения. Но могла бы и не объяснять — Дейдра всё равно погрузилась в мысли о Сайрусе. Расспрашивала меня о нём, как он выглядел, когда я с ним встретилась. Разумеется, она сразу заметила колечко у меня на левой руке, осведомилась, кто мой муж, но даже не выслушала моего ответа, продолжала щебетать о Сайрасе.

За разговорами мы вышли в маленький двор, со всех сторон окруженный стенами. В этом дворике не было ничего, кроме мусорной урны и нескольких сорняков. Там Дэйзи показала мне по какому кирпичу надо трижды стукнуть волшебной палочкой. Чтобы появилась арка, ведущая в магическую часть Лондона. Оказывается, надо было смотреть именно на урну, отсчитать от неё три кирпича вверх, потом два в сторону. Третьим и был искомый кирпич. Стучала уже я сама. Арка открылась практически мгновенно. За аркой начиналась мощённая булыжником извилистая улица.

Сегодня моей целью был книжный магазин. И не только знаменитый "Флориш и Блоттс", существующий с 1654 года. Меня вполне устроят и лавочки попроще. Особенно те, что торгуют подержанными книгами — и экономия, и новые знания мне всегда пригодятся. Разумеется, при условии, что книги не нанесут вреда мне или моей семье. Уж об этом меня Филиус предупредил в первую очередь. Да и в лавки зелий необходимо заглянуть. Всё же я уезжаю, надо запастись необходимыми ингредиентами..

Точно! Совсем забыла! Портключи! В первую очередь мне нужен портключ до Диагон-Аллеи, который я активирую в своём новом доме. Потом надо приобрести и портключ до площадки рядом с деревушкой Томаса — Литтл-Хэнглтон. Там и до хижины Гонтов рукой подать. А мы собирались наведаться туда вместе с Флитвиком.

И да, обязательно портключ в больницу Святого Мунго. Уже для меня.

Исходя из того, что денег у меня пока было немного — особенно после покупки трёх портключей, в Гриннготтс я заходить не планировала, просто обошла его по другой стороне.

Никто знакомый мне не встретился, никто не хватал меня за руку, никто не следил за мной — ведьма и ведьма. Ничего особенного. В криминал я не лезла, силёнок не хватило бы. Денежки свои оберегала, да и не светила ими, торгуясь до хрипоты за каждый кнат на книжном развале. Да и монетки у меня были преимущественно сикли и кнаты, а не галеоны. Покупки уменьшала и складывала в мешочек у пояса.

Я была довольна — удалось купить пару интересных для меня книг — по бытовым чарам. Практика практикой, но и теорию надо выучить. Ещё прикупила книгу о магических Родах. Буду читать сыну вместо сказок перед сном. Пару старых учебников по трансфигурации — всё же еду в старый дом. Не пришлось бы там ремонтом сразу заниматься.

Довольная покупками я вышла из "Дырявого Котла" на улицу и по привычке завертела головой прежде, чем перейти улицу. Да, гужевой транспорт пока не уступил место автомобильному. Моё внимание привлекла очень симпатичная машинка на другой стороне улицы. Я перешла дорогу и уже направилась в кафе, у которого и был припаркован этот автомобиль. Как вдруг из него донёсся знакомый голос.

— Меропа! — Весело крикнул Томас. — Тебе нравится этот Фантом?

Я не верила своим глазам. Новенький, блестящий Роллс-Ройс, и знаменитая фигурка на радиаторе! С откидывающимся верхом. Раритет! В будущем. А тут — это пока рядовой автомобиль.

Я обошла машину по тротуару, деловито постучала носком туфли по колесу, прислушалась к звуку, кивнула своим мыслям. Села на переднее сидение к Томасу. Его глаза расширялись с каждым моим движением.

— Ты разбираешься в автомобилях?!

Я не выдержала и прыснула.

— Нет, конечно. Откуда бы мне в них разбираться? Просто успела насмотреться и здесь, в Лондоне, и даже в Шотландии, как ведут себя водители. — И чмокнула Томаса в щёчку. — Надеюсь, что мы не застрянем на полдороге к нашему новому дому?

— Не застрянем, — на полном серьёзе пообещал муж. — Я возьму с собой топливо и запасные детали — на всякий случай.

— Вот и хорошо. А как там дела с поверенным? Авторское право и прочее?

— Ты не представляешь, как вовремя я успел! — И Томас пустился в рассказ о его беседе с семейным поверенным, который был только рад заняться ещё и защитой прав своего клиента на новом для него рынке — в музыкальном бизнесе. Ещё бы мне не представлять! Но я скромно кивала головой, поддакивала и ахала в нужных местах.

— А в том доме есть пианино? — неожиданно для мужа спросила я. — А то у меня ещё пара песен начала всплывать в памяти.

— Если честно — даже не знаю. Я сам там никогда не был. Завтра увидим. Если что — можно и заказать доставку.

— Конечно, надо сначала разобраться с самим домом. Он ведь уже года три стоит закрытым?

-Да, тётя Эми умерла три года назад — она была старше моей матушки. Но я ещё перед нашей свадьбой попросил мистера Скруджа написать тамошнему священнику с просьбой о найме прислуге к нашему приезду. Чтобы помогли отмыть дом. Хотя бы пару комнат для начала. Дальше сами разберёмся.

— Разумеется. — Что я ещё могла сказать?

И вот утром следующего дня — во вторник — мы торжественно отправились на новом автомобиле в моё поместье — Вистерия-Лодж. Это было название усадьбы, а не всей деревушки. У меня была ассоциация с сиренью. А оказалось, что это — сиреневый цвет. Просто буйство красок. Все оттенки лилового, сиреневого, розового. И густая зелень глициний. Томас рядом со мной даже затаил дыхание от восхищения. Так это было красиво!

Роллс-Ройс Фантом

http://i72.fastpic.ru/big/2015/0708/cb/3425adf57855b8953b59a7fd5a0c6ccb.jpg

Фигурка на радиаторе

http://i69.fastpic.ru/big/2015/0708/eb/b0fe03abaf0b170c7263a17f493e04eb.jpg

Буйство красок

http://i72.fastpic.ru/big/2015/0708/78/5dd238758d11b4673478783356946178.jpg

Глава 16.

Тайны старого дома

Выехали мы из Лондона не сразу — дорога предстояла не слишком дальняя. Всего двадцать пять миль к северо-западу от столицы. Но в то время это была уже провинция.

Томас поместил багаж в специальный ящик. На последнее сидение мы поставили пару корзинок с едой, приготовленной нам на крайний случай заботливой домоправительницей. И ещё бы ей не быть заботливой — ещё в воскресенье разложила по всем коробочкам с чаем в доме свои специальные травки — так что уже сегодня можно было видеть результат утреннего чая. А зачем мне оставлять врагов в лондонском доме?

Недолгую дорогу Томас развлекал меня рассказами о своей покойной тётушке и её семье. Я слушала внимательно, ибо хотела понять, что мне ждать от этого наследства.

— Тётушка Эмилия — как и моя матушка — принадлежали к довольно состоятельной семье. Именно поэтому отец и женился на матушке — его собственное состояние уже не позволяло содержать усадьбу в должном виде. А ведь когда-то нашей семье принадлежали земли обеих деревень — и Литтл-Хэнглтон, и Гранд-Хэнглтон. Но уже к началу двадцатого века владения уменьшились до размеров поместья. Но после женитьбы на матушке — мисс Мэри Патриции Ливси — отец смог опять вести жизнь, достойную его происхождения. — Томас громко фыркнул и добавил, — это он так сам рассказывал. Да, если к концу прошлого века его семья еле сводила концы с концами на четыреста фунтов дохода в год, то матушка принесла в приданое отцу двадцать тысяч фунтов. Золотом. Положенные в банк, они давали ежегодно тысячу фунтов процентов, а это очень хороший доход. Был. До этой войны.

Томас снова немного помолчал.

— Всё равно отец успел отложить неплохую сумму на моё обучение. Да и тётушка Эми всегда ко мне неплохо относилась, поэтому всегда дарила мне небольшие денежные суммы на праздники. Но не лично в руки. После одной неудачной шутки, когда она послала мне пятифунтовую банкноту. Положив ее в рождественскую открытку, заклеив края, а сверху надписав: "С любовью и наилучшими пожеланиями. Боюсь, это все, что я в этом году могу себе позволить". Я так рассердился, что получил всего-навсего открытку, что бросил её в камин. Не распечатывая. Пришлось тёте подарить мне ещё одну купюру, вот только с тех пор она стала класть деньги на мой счёт в банке. И неплохие суммы, не скрою. А там и проценты набежали. Могу себе позволить маленькие слабости. — Он смущённо погладил руль автомобиля, обтянутый крокодиловой кожей.

— Насколько мне известно, семья Ливси и сейчас проживает недалеко от Бристоля. Обычно старший сын в этой семье всегда становится врачом, продолжая семейную традицию. Впрочем, иногда это бывает и младший сын. Дядя Дэвид держит практику семейного врача в самом Бристоле. Он женат, а про детей не помню, честно. Пока я путешествовал, что-то могло и измениться у него.

— А вот тётя Эмилия была старшей в семье. И причину, по которой она вдруг решила переехать, да ещё и купила себе собственный дом, не стала снимать его — мне неизвестна. Всё же наши беседы больше касались других тем. Да и неудобно мне было расспрашивать её о личной жизни. Может, теперь что-то станет ясно. Наверно, после неё остались какие-нибудь бумаги.

— Маловероятно, — поразмыслив, возразила я, — она могла сжечь бумаги перед смертью.

— А вот и нет! Она умерла в нашем доме в Лондоне. Скоропостижно. Так мне матушка писала. И я никогда не понимал, как можно иметь дом, но жить не в нём, а у нас в Лондоне.

— Видимо, у неё были на это причины. — Равнодушно заметила я. Что мне эта неведомая женщина? Конечно, я закажу поминальные службы в местной церкви, ведь её смерть дала мне возможность стать домовладелицей. Но никаких чувств я никак не могла испытывать. Разве что любопытство, которое подогревалось рассказами Томаса.

Торжественно въехали в деревню. Она была образована на пересечении двух дорог, а со временем от этих главных разбежалась целая сеть мелких улочек и переулков, на которых стояли живописные домики. Их палисадники пестрели разными яркими цветами. Видно было, что здесь в почёте ухаживать за растениями. Так что и мой будущий огородик с лекарственными травами вполне может уместиться в местные традиции.

Церковь была видна издалека. Подъехали туда, в надежде узнать у священника дорогу к моему владению — ведь он посылал туда кого-то прибраться к моему приезду. Не нашли там никого, пришлось обратиться за помощью в трактир "Голубой кабан", что стоял аккурат напротив церкви. Удобное же это место — пересечение дорог!

Я тихо похихикала, что в моей жизни стало много кабанов — Хогсмид, Хогвартс, теперь вот и трактир нарисовался. Мальчишка-подавальщик, которого мы оторвали от важного дела — он как раз доламывал пару старых стульев — согласился за пару монеток указать дорогу к дому достопочтенного мистера Леонарда Клемана. Думаю, что он просто воспользовался случаем. Прокатиться по всей деревне в такой роскошной машине, как Роллс-ройс — не каждый день удаётся.

Нам пришлось вернуться немного назад по Хай-стрит, так громко называлась главная улица деревни, заодно познакомились с некоторыми достопримечательностями и знаменитостями. Потом повернули налево возле дома миссис Лестрейндж — я сделала мысленно стойку на этой фамилии.

Проехали дом местного доктора Джерарда Хейдока и добрались до дома священника. Он оказался весьма приятным человеком. Познакомил нас со своей молодой женой Гризельдой и юным племянником Деннисом — тем ещё шалопаем. Одна его ухмылка многое могла рассказать. Думаю, что Томасу надо будет очень тщательно прятать автомобиль.

Как выяснилось — дальше нам плутать не придётся. Усадьба Вистерия-Лодж находилась совсем недалеко. По этой же улочке — ближе к небольшому лесу, что находился на окраине деревни. Нашей непосредственной соседкой была миссис Марта Прайс-Ридли.

Сразу за оградой её дома нам открылся удивительный вид. Теперь мне стало понятно название — заросли глицинии с пышными гроздьями цветов разных оттенков сиреневого издалека притягивали глаз. И стена, разделяющая наши участки, и та, что выходила прямо к неглубокому ручью — уже на окраине деревни, — всё было увито цветами. А ограда перед домом представляла собой невысокую кованую решётку и открывала чудесный вид на сам дом.

От небольшой калитки дорожка шла вверх — прямо к крыльцу дома. Тоже очень интересной архитектуры. Казалось, что дом — одноэтажный. Таковым он выглядел от ограды. А вот зайдя с другой стороны, можно было увидеть сразу два этажа. При этом дом имел пристройку — уже целиком двухэтажную. Стеклянная галерея, увитая с одной стороны побегами вьющейся розы, с другой — виноградом, соединяла оба здания. Соответственно под этой галереей находилось уютное местечко для отдыха летом или тёплой осенью — там стояли уютные кресла и невысокий столик между ними. Деревянные, разумеется. Для большего уюта можно было использовать небольшие подушки, которые в изобилии находились на диванах гостиной первого флигеля.

На самом краю земельного участка, тоже прикрытое побегами глицинии спряталось невысокое приземистое здание — бывшая конюшня, как объяснили нам мисс Кэролайн Уэзерби и мисс Аманда Хартнелл. Именно они присматривали по просьбе ещё предыдущего священника за домом покойной мисс Эмилии Ливси.

Но лошадей в конюшне не было давно. По крайней мере, уже на их памяти это здание использовалось только как сарай для всякого хлама. Но вот перед ним — уже на территории усадьбы — была площадка, засыпанная гравием. Так что можно было поставить туда машину и некоторое время не беспокоиться за её сохранность. Пока не осмотрим завалы в бывшей конюшне, которую Томас сразу окрестил гаражом. Будущим, разумеется.

Обе дамы проводили нас до дверей, убедились, что мы благополучно перенесли внутрь свой нехитрый багаж, распрощались с нами. Мне пришлось пригласить их на угощение по случаю переезда. Позже, когда я тут немного осмотрюсь.

— Да-да, обязательно всех приглашу. У меня и особые открытки уже приготовлены — в Лондоне купила! — щебетала я, смущённо оглядываясь на мужа и старательно создавая образ недалёкой деревенской девушки, которой несказанно повезло выиграть в лотерею Большой Приз. Это я о Томасе, если кто не догадался.

Они ушли недалеко, направились сразу к миссис Прайс-Ридли. Я так и думала. Начнут теперь перемывать мне косточки. Тем больше поводов у меня поскорее убрать всё в доме, чтобы пригласить всех главных сплетниц деревни на мой лучший чай.

Опустила занавеску, из-за которой наблюдала за улицей. Осмотрелась. Да. В относительный порядок были приведены только две комнаты — гостиная, в которой мы сейчас находились, и небольшой кабинет-библиотека рядом с ней. Другие комнаты, как сообщил смущённый мистер Клеман, были личными покоями мисс Эмилии. Поэтому и был закрыт дом на замок, только изредка проверяясь на сохранность дверных запоров и оконных ставень.

Диваны, стоящие в гостиной, давали возможность переночевать тут пару ночей, пока не будет сделана до конца уборка. Что ж, удобный случай применить мои новые бытовые чары. В разумных пределах, разумеется.

Заметила, что Томас остановился у невысокого столика на тонкой резной ножке, задумчиво разглядывая стеклянный сосуд, стоявший там. Подошла, восхитилась дивной инкрустацией с перламутром на столешнице и тоже уставилась на — что? Больше всего мне это напомнило круглый аквариум. В это время? Возможно, пожилая леди увлекалась аквариумными рыбками.

Спросила у Томаса. Тот провёл пальцем по краю аквариума, посмотрел на пыль, что в изобилии насела на стеклянные стенки — всё-таки прошло уже три года с момента смерти тётушки. И задумчиво сказал:

— Помню, что тётя Эми часто и с удовольствием подолгу гостила у нас в Лондоне, но ни разу не упоминала о своих бедных питомцах, оставленных дома. А ведь за такими нежными созданиями надо тщательно ухаживать. Да и трупов рыбок я здесь не вижу.

Мы чуть не столкнулись лбами над аквариумом. Хихикнули, Томас ухватил оказавшийся весьма тяжёлым сосуд, перенёс его к большому столу. Поставил там. Я зажгла несколько шариков и подвесила их над столом. Не боялась, что увидят, ибо ставни мы пока не снимали, да и помутневшие от грязи стёкла не позволили бы разглядеть, чем это мы там занимаемся. Дверь я предусмотрительно закрыла на засов сразу же, как только любопытные мисс покинули наш дом.

Что же там такого таинственного в этом стеклянном сосуде? Посередине возвышался прямоугольный камешек, на котором стояла искусно сделанная фигурка человека в старинном камзоле, со шпагой на боку. Небольшие размеры фигурки не позволяли рассмотреть все детали. Возможно, что в воде, исполнявшей тут роль линзы, всё было бы гораздо крупнее.

У подножия этого миниатюрного памятника была насыпана крупная галька. Чем-то похожая на ту, которой была выложена площадка у конюшни. Нет, только похожа. У этой было слишком много острых граней, хоть и она была покрыта такой же коричневой окалиной, что и та на улице.

Вот оно что! Острые грани. Мы с мужем переглянулись, он осторожно опустил обе руки в сосуд, ухватился за статуэтку, стал вытаскивать наружу. За статуэткой потянулись какие-то странные чёрные жгуты. На них в причудливом порядке висела эта самая галька.

Я быстренько осмотрелась по сторонам, нашла самую простенькую шторку, решительно сдёрнула её с окошка. Пару раз чихнула от поднявшейся пыли. Расстелила её на столе. Томас бережно опустил статуэтку на скатерть. С лёгким звяканьем улеглись и эти непонятные жгуты. Но на дне аквариума осталось ещё много рыжеватых, чёрных, бурых камушков.

Я приподняла аквариум и осторожно перевернула его, высыпая оставшееся всё на ту же многострадальную занавеску. Получилась солидная такая горка камушков — этот аквариум имел толстое дно, которое снаружи не было видно, тем более, что мешала эта галька.

Я осторожно взяла один из камушков, нежным Агуаменти намочила его, бережно вытерла его уголком скатерти.

В моих пальцах сверкал в лучиках моих огоньков великолепный прозрачный камень.

Церковь

http://i70.fastpic.ru/big/2015/0712/66/1aea64a8d607ddd1eb9bfb0260fd1866.jpg

Дальняя стена усадьбы

http://i72.fastpic.ru/big/2015/0712/3f/12cab2e2fbffc8a8aca7bb04b330cb3f.jpg

Стена дома

http://i69.fastpic.ru/big/2015/0712/39/e9a797d983978f326c7b062666372939.jpg

Чудесная находка

http://i70.fastpic.ru/big/2015/0712/fb/18e5436be29d3b4c6c7461d17ad49dfb.jpg

Глава 17.

Тайны старого дома

(продолжение)

Я перевела взгляд на Томаса. Выражение его лица показывало, что он ни сном, ни духом не помышлял о подобных сокровищах в аквариуме старой девы.

— Это что? — Пролепетала я, переводя ответственность на Томаса.

Тот встряхнулся, решительно вынул камень из моих дрожавших пальцев, осмотрелся в поисках подходящего ему предмета. Просветлел лицом, подвинул к себе опустевший аквариум, резко провёл гранью камня по крутому стеклянному боку. Послышался противный звук. На стекле появилась чёткая белая полоса.

— Это что же получается? Это точно — бриллиант? — С детским недоумением повторил он мой вопрос и сам себе ответил. — Очевидно.

— Но откуда тут этот бриллиант? — Я перевела взгляд на солидную кучку камней, высившуюся над столом. Шёпотом добавила. — И не один?

Томас тоже перевёл взгляд на стол. Потом мы одновременно потянулись к статуэтке. Столкнулись руками. Я всё же потрогала её пальцем. Да, грязь, покрывавшая её, легко счищалось, так что простого Эванеско оказалось достаточно.

Она была золотой. Не по цвету, а просто она была отлита из золота.

— Теперь я понимаю, почему аквариум был такой тяжёлый, — покрутил головой Томас. — Да и саму фигурку еле вытащил.

Я разглядывала фигурку и откровенно любовалась тонкой работой. Золото золотом, но и мастерство неизвестного ювелира поражало воображение. Это было мужчина, ещё не старый, гладко выбритый. Красивые локоны обрамляли его худое тонко вырезанное лицо

Из-под прямых бровей смотрели спокойные, но пронизывающие глаза. И этот взгляд и правильной формы нос гармонировали с твердой, решительной складкой его губ.

Видно было, что одежда его стоит дорого — только пышный кружевной воротник, каждая складка которого было тщательно вырисована на статуэтке, тянул бы на неплохую цену.

В правой руке он держал подзорную трубу, левую — положил на эфес короткой шпаги, которая была прикреплена у него на боку. Правой ногой он эффектно опирался о небольшой сундучок внизу. Потом начинался небольшой постамент. Тоже золотой.

Я машинально отчистила от грязи всё, что лежало на шторке. И камни заиграли разноцветными огоньками. А те чёрные жгуты, что тянулись за фигуркой, оказались серебряными и золотыми цепочками, к которым крепились удивительные, восхитительные прозрачные камни — синие, зелёные, красные, бесцветные. Они соединялись в прихотливом порядке, образуя лёгкие воздушные украшения. Но были и цепочки, которые смело можно было бы назвать цепями — такие толстые они были.

Да, было и несколько массивных золотых перстней, напомнивших мне своей массивностью и грубой работой то, кольцо, которое я нашла у себя на руке после Ритуала. Знаменитое кольцо семьи Гонт. Вот только камни в тех перстнях были тоже цветными, а не чёрным, как в моём кольце.

Но всё же больше всего в кучке, лежащей на столе, оказалось именно отдельных камней, когда-то вынутых из оправ. Это было видно, так как сохранились дырочки от креплений в украшениях.

Я вопросительно посмотрела на мужа:

— И какие мысли сейчас в твоей голове?

— Это очень дорогие вещи, — медленно, тщательно подбирая слова, заговорил он. — Мы не можем предъявить документы на право владения ими — в завещании указан только дом и небольшая сумма денег для оформления наследства.

— Только дом? — фыркнула я. — А всё, что внутри — кому принадлежит? Чужому дяде? Или всё же содержимое дома тоже относится к полученному наследству?

— Не могу сказать, — отвёл взгляд Томас. — Это может принадлежать и другим родственникам тёти Эмилии.

— Надо будет посоветоваться с твоим поверенным. И, если всё это наше по закону, то надо продумать заранее, что со всем этим делать. Сразу обратить всё в деньги? Или продать несколько вещиц, а остальное положить в банк? Продавая только по необходимости.

— Надо расспросить соседей о тётушке. Написать дяде Дэвиду — как будто я хочу восстановить родственные отношения.

— А почему — как будто? — удивилась я, — это вполне нормально, выяснять свои корни, выводить своё генеалогическое древо. Никто не запретит. Можно расспросить о семейных легендах и преданиях. А пока — куда нам спрятать это сокровище?

— А если обратно в аквариум? — Томас зачастил. — У тебя так быстро получилось всё отчистить. Может, и обратно замаскировать получится?

— Попробовать можно. Вот только я ЭТО тут в гостиной не оставлю. Меня прямо всю так озноб и пробирает, как подумаю, что те, кто убирались здесь, могли выбросить старый пустой аквариум на помойку. Прямо так.

Мы переглянулись и в один голос сказали:

— А мусор где?

— Из гостиной, — добавила я. — Может, что и выбросили. Надо посмотреть. А порасспросить нужно осторожно, мотивируя тем, что ты не можешь найти какую-то фотографию, о которой тебе говорила матушка. Ведь могло быть так?

Томас согласился.

— Разумеется.

Когда относили аквариум в одну из неразобранных комнат, Томас зацепился за изящный столик с шахматами и перевернул его себе на ногу. И потом долго шипел и ругался, пока я смазывала ему полученные ранки. Мало того, что фигурки были сделаны в старинном стиле — с копьями и прочими острыми предметами, так ещё оказалось, что половина из них тоже сделана из золота и вычернена до неузнаваемости. Вторая же половина оказалась сделана из серебра и выкрашена уже в красный цвет. Хорошо, что сам столик не пострадал — доска была украшена перламутром и чёрным деревом. С очень тонкой инкрустацией по ребру столешницы.

— Вот, — задумчиво проговорил Томас, когда я заканчивала обработку синяков и дула на них, чтобы смягчить боль. — Есть повод и матушке написать. Пока что — только о тёте Эмилии. Без подробностей, что теперь дом тебе принадлежит.

— Не жалеешь, что дом мне отдал?— испытующе взглянула на мужа.

— Глупенькая... — потянул он меня к себе. — Иди ко мне, колдунья моя...

Так что, когда постучали в дверь, ждать им пришлось долго. Пока я привела себя немного в порядок, да Томас сменил рубашку. От той только лохмотья остались.

Всё равно, вид у меня был довольно встрёпанный, поэтому местный констебль, стоявший за дверью, постоянно отводил глаза от меня. А вот не будете приходить неожиданно к молодожёнам, уважаемый констебль Хэрст!

С ним рядом топтались и отводили глаза обе сплетницы. Оказывается, им от ограды дома миссис Прайс-Ридли послышались странные звуки в нашем доме. И они сразу бросились за представителем власти, будучи уверены, что муж меня убивает. И встретили его на полдороге — тот и так направлялся для беседы к новым жителям деревни, будучи предупреждён достопочтенным отцом Клеманом.

Я хмыкнула.

— Убивает... Да ещё как. Нежно... — запахнула на груди накидку, спешно наброшенную на плечи, как раз, чтобы скрыть от чужих глаз особенно заметные свидетельства этой любви.

В дом я их приглашать не стал, а вот попить чаю на площадке перед домом — позвала. Томас, умница, пока переодевался, сообразил достать один из сервизов покойной тётушки. Пока он расставлял блюдца и чашки на столе, вытирая их полотенцем, я метнулась и быстро заклинанием вскипятила чайник, представив всё так, как будто мы сами уже собирались чаёвничать.

Ну и конечно — достала свой "особый" чай. Начинаем вживаться.

К концу нашего чаепития мисс Кэролайн Уэзерби уже просила называть её просто Кэрри, а мисс Аманда Хартнелл превратилась в Мэнди. А я получила имя — милочка Меропа, Томаса ласково переименовали в Томми-бой. Пусть хоть горшками назовут, лишь бы в печку лезть не заставляли.

И да, за чаем много разговаривали о покойной владелице дома. Да, только хорошее:

— Отличная соседка, никаких проблем со стороны усадьбы никогда не было, — авторитетно заявил мистер Хэрст. — Вот только...

И все трое отвели глаза в смущении.

Выяснилось, что в последние годы жизни мисс Эмилия Ливси стала весьма недоверчивой особой. Так уж случилось, что в годы войны её вклад в банке несколько раз обесценивался. Впрочем, это случалось со всеми в те годы.

Она рассказывала, что кто-то из её друзей стал жертвой недобросовестных банкиров или неудачно сыграл на бирже. Не удивительно, что она совершенно потеряла всякое уважение к банкам, наотрез отказываясь хранить свои деньги там. Но и дома хранить она не собиралась, всякий раз в беседах за чашкой чая громко заявляя, что живёт она одна, воры могут и убить её из-за её же денег. Нет, она обязательно придумает что-нибудь такое... Этакое... Например обратит все свои деньги в золотые монеты и закопает их в саду.

— Пусть наследники потрудятся. Так она говорила. — Хихикала Кэрри. Не обращая уже внимание на то, что наследники как раз и сидят перед ней.

На осторожные расспросы Томаса, куда девали мусор из гостиной при уборке, показали на небольшую компостную кучу за домом.

Уходили от нас неожиданные гости нашими лучшими друзьями. Констебль с уважением осмотрел наш автомобиль, присвистнул в восхищении, когда узнал его ходовые качества. Мне-то они совершено ни о чём не говорили, но видно было, что и мистер Хэрст одержим этими рычащими и гремящими железками. Впрочем, с Томасом они уже вполне общались по имени. Похвалил нас за предосторожность с парковкой машины у конюшни. Посетовал на юных хулиганов, которые, увы, были и в этой деревне.

Мэнди и Кэрри пригласили меня приходить на заседания кружка рукодельниц. (Неофициальный клуб сплетниц — что ли?) Я с благодарностью приняла их приглашения. Но после того, как немного приберусь в доме. А то даже их пришлось принимать на свежем воздухе.

От предложенной помощи в уборке дома решительно отказалась. Оглядываясь на мужа, прошептала, что ему бы не понравилось, что вещи его покойной. И нежно любимой тётушки. А возможно, что и вещи его собственной матери, будут трогать чужие руки...

Сплетницы активно закивали, соглашаясь со мной.

— Да-да, это понятно, — наперебой говорили они.

Ещё бы! Травки-то действовали. А теперь нужные нам слухи сами пойдут по деревне. Насколько в них поверят? Посмотрим через недельку. Пока будем изображать то, кем мы есть на самом деле.

Молодая супружеская пара, живущая практически только на наследство от тётушки да на некоторые денежные вливания от родителей. Не уточняя, чьих родителей — моих или Томаса.

Глава 18.

Поиски и находки

Проводив нежданных гостей, мы с Томасом переглянулись и дружно начали убирать со столика во дворе всю посуду в раковину на кухне. Нет, я пока не стала мыть её, время терпит.

Вместо этого я поспешила вместе с мужем обойти по периметру весь участок, пока было светло. Особенно я старалась поделиться своими планами на будущий сад возле того забора, который был между нашим участком и садом миссис Прайс-Ридли.

Я практически не сомневалась в наличии там наблюдателей. Больно уж мы представляли собой интерес для постоянных жителей. С другой стороны у нас не было соседей. Дом стоял последним перед ручьём, который отделял деревню от общественных пастбищ. Я тут же громко выразила надежду, что Томасу удастся сделать отвод от ручья, который бы обогнул наш сад по периметру и снова вернулся бы в ручей. Ниже по течению. Были у меня свои задумки на этот канал. Томас обещал посмотреть, посоветоваться с местными жителями. Не нарушит ли он каких-либо правил. Наши голоса в наступающей темноте разносились далеко. Надеюсь, что все зрители этого спектакля остались благодарны.

То и дело кидалась к какому-нибудь цветку или растению, громко выражая своё восхищение. Вслух планируя, где и что размещу, спрашивала совета у Томаса. И тот обстоятельно говорил что-то. Прикрывая то, что в этот момент я ставила по периметру немаленького такого участка следилки, слабые маглоотталкивающие Чары и лёгкий морок, который должен был срабатывать, если вдруг на участок заявились бы непрошеные гости, подогреваемые рассказами о наследстве тётушки Эмилии. Нет, я не планировала ничего криминального, мне не нужны были ссоры с соседями, поэтому и ставила минимальное поражение.

Гораздо больше надежд я возлагала на помощь руноследа. Девочка за эти несколько часов, что прошли с момента нашего приезда, уже вполне освоилась в саду и даже могла вплести свой узор в систему охранных заклинаний. А поскольку я их ставила от людей, то и её одной хватило бы. Надеюсь.

Возможно, что позже посоветуюсь с Филиусом и поставлю защиту и от магов-недоброжелателей. Пока что только от маглов. Мне не нужны были подобные неожиданные визиты. Я хотела быть предупреждена о них заранее. Ведь предупреждён — значит, вооружён. И всегда можно будет выстроить подходящую мизансцену. Пусть любопытные увидят то, что хотели бы увидеть.

Уже в самом конце сада обнаружили, что в стене, отделяющей наш участок от леса, начинавшегося практически прямо за ней, имеется калитка, скрытая всё теми же глициниями. И она была закрыта всего-навсего на старый ржавый засов. Меня передёрнуло. Сразу всплыли строки из "Собаки Баскервилей" — "остерегайтесь выходить на болото в ночное время, когда силы зла властвуют безраздельно". И хотя болота за стеной не было, а был вполне себе стройный европейский лесок — всё равно постаралась усилить защиту и засова, и самой калитки. Поскорей бы воду от ручья провести!

Закончив с садом, отправились в дом. Всё же надо было подумать и о ночлеге. Спальня-то до сих пор не готова. Благодаря посетителям. Ладно, будем ночевать пока в гостиной. Хоть и неудобные там диванчики, но всё же у одного выдвигается ящик, на который можно набросать подушки с другого диванчика. Разумеется, предварительно очистив всё в комнате от пыли.

Пока чистила — нечаянно зацепила палочкой подоконник и уронила один из цветочных горшков с землёй и каким-то засохшим цветком. Горшок грохнулся о роскошный пол из узорного паркета и раскололся. Из него высыпалась земля, а вместе с ней немаленький такой свёрток, в котором оказались ещё драгоценности: кольца, браслеты, колье, кулоны и серьги. Все из чистого золота и с очень ценными камнями. Пара комплектов — всё тщательно подобрано: колье, кольцо, браслет, серьги, кулон. Была даже пара заколок для волос, ещё мужские запонки — тоже с подходящими по цвету камнями и золотые зажимы для галстуков. Этим тайник отличался от того, который мы нашли в аквариуме. Там всё же были разрозненные вещицы, не комплекты.

Мне захотелось примерить — ну, люблю блестящее, как оказалось. Отправилась в спальню, присела к небольшому туалетному столику. Приладила на себя всё, кроме серёг. Уши пока не проколоты. Томас стоял позади меня и давал советы, как уложить волосы. Потом замер, разглядывая туалетный столик.

— Как интересно, — проговорил он задумчиво. — Ты знаешь, я уже видел похожие столики. Это старинная работа. Тут должен быть тайник.

Вытащил у меня из волос одну из булавок — с красным камнем на конце. Вставил кончик булавки в то, что казалось маленькой червоточиной в боковой стенке туалетного столика. С небольшим усилием он потянул на себя и вытащил маленький ящичек. Там была пачка пожелтевших писем, перевязанная алой ленточкой, и сложенная записка. Я потянула носом — от этого сложенного пополам листочка тянуло лёгким цветочным ароматом. До сих пор? Даже три года спустя? Или когда там письма были спрятаны в этот тайник? Его что — специально в духах вымачивали?

Стала рассматривать и открывать пузырьки, которые стояли перед зеркалом, пока Томас перебирал письма — всё же это его тётушка. Ему и решать, знакомить меня с её тайнами или нет. Ага! Вот и духи, которыми воспользовались, чтобы надушить записку. Интересная ёмкость для духов. Очень искусная работа — сразу видно, что на заказ делали. Тяжёлый такой флакончик. Золотой, с искусным тиснением и разноцветными камешками.

Томас хмыкнул:

— Теперь становится понятно, почему тётушка так и не вышла замуж. — Он потряс письмами. — Она была старшей в семье, за ней было неплохое приданое. Гораздо больше, чем за моей матушкой. И всё же она смогла настоять на своём — осталась незамужней, купила этот домик, переехала сюда подальше от других членов семьи. — Он снова тряхнул письмами. — Оказывается, она была с молодых лет влюблена в человека, который не мог на ней жениться, пока не накопит капитала, предел которого сам поставил перед собой. Да так и не смог этого сделать.

— Или в процессе накопления этого капитала, — подхватила я с иронией, — вдруг понял, что можно найти лучшую партию. Потому и не вернулся.

— Вряд ли. — Муж сунул мне письмо с подчёркнутыми фразами. — Посмотри сама.

— Ты разрешаешь?

— И даже настаиваю, — улыбнулся он.

Я пожала плечами и принялась за чтение.

"Милая моя Эмили, кажется, будто прошла вечность с тех пор, как я получил твое последнее письмо. Я честно пытаюсь развлечь себя выполнением разнообразных возложенных на меня поручений. И часто думаю о том, как мне повезло, что я смог увидать так много разных мест на земном шаре, хотя ни о чем таком и не помышлял, когда отправлялся на заработки в Америку. Кто же знал, что судьба забросит меня на эти далекие острова!"

— Откуда пришло это письмо? — Спросила у мужа. Тот как раз рассматривал конверт, из которого вытащил этот листок.

— А? — Оторвался он от раздумий. — Ах да! Гавайи!

Я продолжила читать вслух.

"Увы, здешние дикари все так же далеки от того, чтобы узреть свет веры. Они здесь ходят без одежды и ведут совершенно примитивный образ жизни. Большую часть своего дня они занимаются плаванием и танцами, да еще и тем, что украшают друг друга цветочными гирляндами. Должен признать, что они достигли большого мастерства в составлении букетов!

Преподобный мистер Грей обратил нескольких из них на путь истинный, но это сизифов труд, а потому он и миссис Грей очень расстраиваются. Я стараюсь делать все, чтобы подбодрить и воодушевить его, но и мне часто бывает грустно. По причине, о которой только ты можешь догадаться, моя дорогая Эми!

Увы, наша разлука — суровое испытание для двух любящих сердец. Твое последнее письмо, где ты снова вспоминаешь тот вечер, когда я признался тебе в любви... И в котором ты снова клянешься мне в вечной верности, о, оно сильно подбодрило меня! Мое верное и преданное сердце всегда будет принадлежать тебе, дорогая Эмили!

И я остаюсь любящим тебя. Навечно твой

Берти Мартин.

P.S. Как и обычно, я посылаю это письмо в конверте, адресованном на имя моей сестры, а твоей лучшей подруги по пансиону — Матильды Трелони. Надеюсь, что Бог простит меня за эту маленькую ложь".

— Миссионер! Так вот с кем у твоей тёти был роман! Хотелось бы знать, почему они так и не поженились?

— Похоже, он объехал весь свет, — сказал Томас, просматривая письма. — Маврикий... и так далее, и тому подобное. Скорее всего, умер от желтой лихорадки или чего-то вроде этого. Поэтому и не вернулся.

Он хмурился всё больше, перебирал конверты, доставал листки писем оттуда. Снова перечитывал их. Пока не бросил их на туалетный столик и не закрыл лицо руками.

— Всё-всё не так. — Проговорил он. — Смотри — когда я родился в 1901, матушке было двадцать лет, а она — младшая из сестёр Ливси. Тётушка была старше всего на пару лет. Максимум десять.

— Соответственно — твоя тётя родилась где-то в 1871 году. — Быстро произвела я необходимые вычисления.

— Верно! Тогда скажи мне, пожалуйста, откуда на конверте с письмом, написанным её предполагаемым возлюбленным, стоит штемпель и наклеена марка, — он сделал паузу, — аж 1851 года?!

Я схватила все конверты, быстро просмотрела их. Томас был совершенно прав! Все конверты и марки были гораздо старше тётушки Эмилии. Они были отправлены ещё до её рождения. Догадка забрезжила у меня в мозгу.

— Смотри, все конверты старые, все точно, а сами письма были написаны гораздо позже, об этом можно судить хотя бы по тому, что на том конверте, что у меня в руках, голубой Маврикий тысяча восемьсот пятьдесят первого года.

— Письма написаны тётей Эми, и, осмелюсь предположить, она хорошо повеселилась, когда их сочиняла!

— Да, надписи на конвертах гораздо старше, и конверты, разумеется, взяты от других писем. Они старые понарошку! Спорю на что угодно, твоя тётушка сама их подделала... Да как искусно. Ей бы приключенческие романы писать!

— Да, у меня есть приятель — страстный коллекционер. Начал собирать свои разнообразные коллекции ещё в Кембридже. — Вдруг, без видимой связи стал рассказывать Томас. — Сейчас он проживает в Штатах, но мы продолжаем общаться в письмах. Он-то и рассказал мне о редких и дорогих марках и о том, что на аукционе появились удивительные находки. Я хорошо запомнил, как однажды он упоминал в своём письме одну марку, голубую двухцентовую — именно Маврикий тысяча восемьсот пятьдесят первого года. Кажется, она стоила тогда что-то порядка двадцати пяти тысяч долларов. Вообрази! Полагаю, что и другие марки на конвертах должны быть такими же редкими и дорогими. Не сомневаюсь, что тётя купила их через агентов и тщательно "замела следы", как пишут в детективных рассказах.

Мы переглянулись, потом я опустила глаза.

— А ведь мы могли просто сжечь эти письма, посчитав их глупой сентиментальностью пожилой женщины. — С восхищением подняла глаза на мужа. — Если бы ты не заметил разницу в возрасте тёти и датами на конвертах.

Золотой флакон для духов

http://i69.fastpic.ru/big/2015/0719/9f/838b699deb7f97181749b713d8d4bb9f.jpg

Туалетный столик

http://i72.fastpic.ru/big/2015/0719/71/9294953a7d7a1cd1e6cfade1fabf6771.jpg

Письма на туалетном столике

http://i72.fastpic.ru/big/2015/0719/7b/775a18862d6fadc2916589a74219837b.jpg

Голубой Маврикий

http://i72.fastpic.ru/big/2015/0719/f6/a30eebdb5fd0051746150b9a2c7146f6.jpg

"Маврикии" являются самыми дорогими почтовыми марками мира: стоимость одного экземпляра, по некоторым сведениям, достигает ныне на аукционах 15 миллионов долларов и даже более.

Ценность этих марок основана на двух составляющих — они были первыми марками Британской империи, выпущенными вне метрополии, и их первоначальный выпуск содержал ошибку. Таким образом, они ещё более ценны и редки, чем, если бы они были эмитированы правильно.

Возникновение надписи

"Неправильностью" марок стала надпись "Post Office" ("Почтовое отделение"), вместо правильного "Post Paid" ("Почтовый сбор оплачен"), напечатанная с левой стороны рисунка марок. Последующие выпуски имели правильную надпись "Post Paid", и любая существующая марка оригинального выпуска может быть легко определена и аутентифицирована.

Глава 19.

Поиски и находки.

(продолжение)

Я перевела дух и отвела глаза, пока Томас не задался вопросом: а откуда его серая мышка, деревенская жительница Меропа вообще знает о голубом Маврикии? И так с лёту определяет его в скромной синенькой марочке на конверте? Хоть он и полностью доверяет мне и моим суждениям, но пока принята только первая доза зелья. Рисковать не стоит.

Да, тёте Эмилии ума было не занимать. И что-то мне подсказывало, что нас ожидают и другие интересные находки.

Самая первая заключалась в том, что диванчик, выбранный нами для ночлега — с выдвинутым ящиком и специальной доской, на которую можно было положить что-то мягкое, развалился прямо под нами... э-м-м.. в процессе. Благо подушки не дали нам сразу почувствовать разницу — так и уснули, утомленные э-м-м... дневными хлопотами.

Утром выпутались из покрывал, которые я тоже в изобилии использовала вместо матраса. Осмотрели руины диванчика — жаль, но Репаро на него уже не подействовало. Зато среди обломков обнаружилась замечательная подзорная труба — в плотном футляре с оригинальной гравировкой по ободку. Она находилась в ящике, который мы выдвинули, но не проверили, не лежит ли в нём что-нибудь. Слишком торопились э-м-м... принять горизонтальное положение.

И что меня потянуло сравнить эту находку и ту миниатюрную фигурку в аквариуме? Сама не знаю. Но тщательно проработанные детали золотой статуэтки не оставляли сомнения: труба была той самой, что изображена в руках золотого человека. Следовательно, и саму фигурку делали с какого-то образца. Оставалось только его найти.

Я уже говорила, что дом представлял собой очень интересную конструкцию. Практически гостиная и та спальня, куда мы относили аквариум, находились на одном уровне. Их соединяла крытая застеклённая галерея. А вот в самой гостиной находился спуск на первый этаж, который был первым, только если смотреть на него со стороны второго флигеля. С улицы его практически не было видно.

Так вот — вниз можно было спуститься по довольно крутой лестнице. Ее балясины и перила были чудом искусства, а вдоль всей лестницы шла резная дубовая панель, которой мог бы позавидовать любой дворец. Я машинально провела рукой по этой резьбе, легонько постукивая пальцами по искусному узору. А эта красота вдруг запела под моей рукой — стена отозвалась на моё прикосновение. Удивилась, присмотрелась внимательней — резьба шла от лестницы в гостиную, а там вдруг резко обрывалась, переходя в обыкновенную стену, обтянутую светлой тканью в голубой цветочек. Такой же тканью были обтянуты и оба диванчика в гостиной. Правда, теперь остался только один.

Снова постучала пальцами — теперь уже по стене. И послышался глухой деревянный звук. Совсем не такой, как слышался на лестнице. Странно, но можно будет поэкспериментировать и позже. Вроде, я в своих записях видела рецепт зелья для деревянных поверхностей. Оно поможет выявить рисунок резьбы, придать сочность оттенкам. Кто сказал, что дерево всегда одного и того же цвета? Только не там, где действует магия.

В первом флигеле располагались представительские комнаты. Сразу после прихожей — гостиная, справа от неё кабинет-библиотека. Слева — столовая, кухня находилась внизу, сразу под столовой. Еду можно было доставить наверх с помощью подъёмника, встроенного в стену. Таким же образом вниз отправлялась и грязная посуда.

Завтрак на скорую руку сегодня организовали прямо в кухне, места там было достаточно для нас двоих. И да, выходило, что именно кухней надо бы заняться в первую очередь. В конце концов, спать можно и на втором диванчике, Не доводя его до преждевременной гибели.

А вот продукты, взятые нами с собой, подходили к концу. Необходимо было проверить, что и куда можно будет здесь положить. И озаботиться закупкой припасов — таких как: доставка свежего молока и других молочных продуктов от фермера Джайлса, который как раз держал свою ферму за ручьём у нашего дома, сделать заказ на ежедневную утреннюю доставку в булочной мистера Беркса и у мясника — мистера Футита, также и у мистера Бейкера — зеленщика. Всё это я разузнала вчера, болтая с Мэнди и Кэрри. Да, посетить и магазин колониальных товаров мистера Джима Армстронга.

В задумчивости вымыла посуду, что отмокала в раковине со вчерашнего вечера, вытерла её насухо полотенцем с красивым вышитым краем. Спустила воду из раковины. И с изумлением обнаружила на дне несколько старинных золотых монет. Почему старинных? А потому что они совершенно не походили ни на одну из современных. Какие-то странные надписи, изображения, обкусанные края монет — всё наводило на мнение о том, что они имеют свою богатую историю.

Но история историей, а откуда же они взялись в раковине? Вчера мы ничего в ней не заметили. Хорошо, что слив закрыт мелкой сеткой, а то уплыли бы монетки — мы ничего и не узнали.

С интересным предвкушением тайны и её разгадки оглядела донышки свежевымытой посуды. Вот оно что! На этих донышках чётко видно клеймо фирмы Веджвуд — ваза и подпись. А я не припоминаю, чтобы вчера во время чаепития обратила внимание на эту надпись. Позвала Томаса — тот тоже не помнил. Но принёс другие экземпляры посуды с таким же рисунком. На их донышках тоже не было видно клейма. Поставила и их отмокать в воду — подождём немного.

Томас радостно сообщил, что нашёл в комнате, что соседствовала с гостиной, пианино. Как раз начал проверять его звучание, когда я его позвала. И что-то ему не нравится в издаваемых звуках. Надо бы залезть внутрь, проверить. Пошла смотреть вместе с ним. Муж мой и впрямь мастер на все руки — аккуратно отделил переднюю стенку инструмента, обнажил короб со струнами. Мы переглянулись. На этих струнах расположился широкий пухлый пакет из плотной бумаги с очень интересными печатями. Он-то и не давал звучать инструменту.

А с той стороны, с которой печатей не было, список имён. Точнее — перечень членов семьи Ливси, которые, по-видимому, и хранили этот пакет. С датами. Последней в списке была Эмилия Ливси — и против её имени стояла только одна дата, совпадавшая с последней датой предыдущего в списке.

— Интересно, — озвучила я свои сомнения. — Его можно открыть? Или просто каждый ставил своё имя, не открывая пакет?

— А мне совсем другое интересно. — Задумался Томас. — Всё время пакет передавался старшему сыну — если судить по имени Дэвид в каждой строке. А тут вдруг последней стоит имя Эмилия Ливси. Почему его не получил дядя Дэвид?

— А кто из них старше? — Резонно заметила я. — Может, он передавался не просто сыну, но старшему ребёнку. А в этот раз им оказалась твоя тётушка.

— Не знаю, — растерянно проговорил муж. — Я не вдавался в такие подробности моей родословной.

— Вот и плохо, — менторским тоном (научилась от Флитвика) проговорила я. — Садись и пиши дяде Дэвиду — может, он пока не в курсе, что живёшь в доме его покойной сестры, но уж свою родословную он просто обязан знать.

Томас коротко кивнул и стал искать чернильницу и бумагу. Там же в кабинете, где он нашёл пианино, вдоль стен стояли полки с книгами. Возможно, эту комнату стоило бы назвать библиотекой, если бы не музыкальный инструмент. Тогда это салон, решила я для себя. Разницы для меня нет. Комната отдыха.

А вот у окна расположился изящный секретер. Томас присел к нему опустил откидную столешницу. Нашему взору предстали ящички и отделения для бумаг.

— Очень миленько, — сказала я, разглядывая узорную поверхность секретера.

— Это ещё что, — хмыкнул Томас, всматриваясь в маленькие шкафчики секретера. — Кажется, нас ждёт ещё один тайник.

Он открыл дверцу, находящуюся в центре отделения, и дотронулся до потайной пружины в левом ящичке. Нижняя доска центральной ниши щелкнула и подалась вперед. Томас выдвинул её, открыв оказавшееся под нею небольшое углубление.

— Какая прелесть! — восхитилась я. — Зачем же прятать в секретер такую красоту? А больше там ничего нет?

— Нет, больше ничего. Жаль. Чернил тут тоже нет. — С каменным лицом ответил мой муж. Не выдержал и громко прыснул. — Ты бы видела своё лицо, когда я доставал оттуда эти фигурки.

Да, в этом потайном ящичке стояли удивительные фарфоровые фигурки. Парочки в старинных костюмах, дети, играющие с собаками, танцующие грации, викторианские барышни. Все они выглядели очень мило и трогательно.

— Я поставлю их в нашей спальне! — Заявила я, не в силах расстаться с этой красотой.

— А я и не спорю, — заявил Томас, осторожно отбирая у меня одну из фигурок, ставя её снова в секретер и прикрывая крышку. — Что касается спальни... — И нежно поцеловал меня, притягивая всё ближе...

Некоторое время спустя я вспомнила про отмокающие в раковине остатки сервиза на шесть персон. И тут же метнулась в кухню. Теперь мы работали вместе. Я аккуратно вытаскивала предмет из раковины, обсушивала его, осматривала со всех сторон и передавала Томасу, который тоже очень аккуратно ставил этот предмет на стол в кухне.

Живописная получилась картина! Видно тётя Эмми очень любила хорошую посуду. Я заметила в кухонном шкафу сразу несколько разных сервизов на шесть персон каждый. И я уж не говорю про большой обеденный, тот был рассчитан уже на двенадцать человек. Но и в гостиной, я припоминаю, в большом шкафу со стеклянными дверцами было много красивых вещичек. Томас ведь принёс на улицу столовый набор именно из гостиной, пока я бегала вниз на кухню за чайником и припасами.

Интересно, все ли сервизы одной фирмы? Во всяком случае, в том, которым мы пользовались, на всех донышках проявилось всё то же клеймо Веджвуд.

А тем временем в раковине росла горка золотых кругляшков. Хотя они были не только круглые — были и квадратные монеты, монеты с дыркой посередине, чтобы их можно было носить на шее. Английские, французские, испанские, португальские монетки. Старинные, давно вышедшие из употребления, английские гинеи и французские луидоры, испанские дублоны и двойные гинеи, португальские муадоры и венецианские цехины, неаполитанские пиастры, монеты с изображениями всех европейских королей за последние два века, странные восточные монеты, на которых изображен не то пучок веревок, не то клок паутины. В этой коллекции были собраны деньги всего мира.

Откуда я знаю их названия? Тогда не знала. Потом уже Томас показывал отдельные монетки знатокам истории, те и подсказали, какие книги почитать, в какие музеи сходить-съездить, чтобы посмотреть. Поэтому теперь я знаю.

А тогда я смотрела на это богатство. И только смогла спросить жалобным голосом:

— Это что такое? Что нам за это будет?

Помнится мне, что читала об отношении английских законов к найденным кладам. Они считались собственностью короны. И если драгоценности, найденные нами в аквариуме, ещё могли быть частью наследства, купленные на законные деньги. То вот это богатство уже никак не подпадало под законное владение. И да — все мои размышления по поводу фамилии тётушки Эмилии, да ещё одной, всплывшей в том письме, что было написано тоже ею. Всё это заставляло меня думать о весьма странных источниках этих сокровищ.

Клеймо Веджвуд

http://i71.fastpic.ru/big/2015/0724/c5/e73ef92e636dd90f50a0cdb65ff466c5.jpg

Золотые монеты

http://i69.fastpic.ru/big/2015/0724/88/353604fb78ef9156cfcdf7696094ea88.jpg

Пара сервизов

http://i70.fastpic.ru/big/2015/0724/41/8155c133386b965faf7c42ec61663541.jpg

http://i71.fastpic.ru/big/2015/0724/c4/3632fab215007f40e11f237d88e488c4.jpg

http://i70.fastpic.ru/big/2015/0724/45/a23f8cad6ee3e712d03fa46773de9e45.jpg

http://i71.fastpic.ru/big/2015/0724/a2/10d7abbab87cf396cdbf90bf8e1211a2.jpg

Глава 20.

Знакомство с соседями

Муж успокаивающе обнял меня за плечи.

— Ну что ты так разволновалась, милая? Мы это не вырыли, нашли в собственном доме среди собственных вещей. Мало ли кто и что когда-то нашёл? За давностью лет — это уже не клад, который полагается отдать Короне. А просто наследство. — Нежно уговаривал он меня.

Я, всхлипывая, уткнулась ему лицом в плечо. И позволила себя уговорить. Мужчине временами просто необходимо почувствовать себя защитником слабого. Почему бы мне и не побыть такой слабой? Мне было даже приятно.

Эта среда началась удачно. После того, как я успокоилась, мы перебрали и пересчитали все монетки. На глазок, конечно, разделили их на золотые и серебряные. Я свернула из листочков пару конвертиков, куда и переложили по одной все монетки — очень осторожно. Спрятала эти конвертики в свой заветный кошелёк с расширением. Теперь никто, кроме меня, не найдёт и не достанет. Томас только покивал, когда я сообщила, что попробую поговорить со специалистами.

После такого бурного завтрака надо было развеяться. Поэтому отправились на прогулку по Сент-Мери-Мид пешком. В первый раз, когда ехали на машине могли что-то и пропустить. А теперь ножками-ножками. Оно вернее будет.

Тем более что нам надо будет оплатить доставку продуктов. Я решила каждый раз заказывать чуть больше, чем мы могли использовать. Запас карман не тянет, а уж всё спрятать я смогу. И мне тренировка в бытовых чарах. И продукты будут — на случай приезда любых гостей.

На улице было тепло — всё же уже девятнадцатое мая. Я надела длинную юбку — белую с крупными яркими цветами. А вот блузка была сочного малинового цвета. Соломенная шляпка с цветочками дополняла этот деревенский наряд.

Воздух был полон ароматами цветущих деревьев. Даже у нас в саду я видела какие-то плодовые деревья. Резко тряхнула головой. Всё позже. Привычно ухватилась за локоть Томаса, и мы зашагали по дороге. Но пошли совсем другим путём, не тем, которым подъехали к дому.

Вначале мы свернули от калитки налево, перешли по мостику через ручей, добрались до фермы мистера Фредерика Джайлса. Дом его располагался практически сразу за мостом, а вот сама ферма была дальше от деревни. Между домом и собственно фермой протянулся ряд плодовых деревьев. Так что можно было не опасаться неприятных запахов. Надеюсь. Сам мистер Джайлс оказался крепким мужчиной сорока пяти лет. Он долго тряс руку Томасу, приветствовал меня, приподняв шляпу над головой, а потом препоручил заботу о нас и все разговоры о доставке своей супруге — матушке Джайлс, как он её отрекомендовал нам.

Это была круглолицая невысокая женщина с крепким деревенским загаром. Она, одобрительно окинув взглядом мой наряд, тут же начала хлопотать вокруг нас, пыталась покормить, от чего мы отговорились, что сегодня поздно встали, потому и поздно завтракали. На что эта добрая женщина возразила, что хорошая еда ещё никому не вредила. И ласково похлопав меня по руке, добавила, что будущей мамочке просто необходимо хорошо питаться. Томас при этих словах чуть не задохнулся, ибо как раз пил вкуснейшее молоко из маленького кувшинчика. Я успела выпить свою порцию раньше, поэтому постучала ему по спине, объясняя милой женщине, что мы ещё слишком мало женаты, чтобы говорить о детях.

— А, — отмахнулась она, — за этим дело не станет. Вы же так любите друг друга, что аж искры летят. Со стороны виднее.

Я постаралась смутиться посильнее. А откашлявшийся Томас поспешил перевести разговор на доставку молока каждый день и прочих изделий из него — раз в два-три дня.

— Может быть, что позднее нам и впрямь потребуется больше, — уверенно заявил он, по-хозяйски положив руку мне на талию, на что матушка Джайлс активно закивала. — А пока нам не так уж много надо.

— Да-да, — согласилась эта милая женщина, указала на наши железные браслеты. — Гретна-Грин? — И, дождавшись наших кивков, показала свою левую руку, на которой красовался точно такой же браслет. — И мне пришлось в своё время выходить замуж увозом. — Мечтательно улыбнулась она. — Но ничуть об этом не жалею. Господь благословил нас с Фредом тремя крепкими мальчиками — двое старших уже добрые помощники на ферме и двумя девочками — моими помощницами. Маленькие хозяюшки. — Она показала на дверь, из-за которой выглядывали две любопытствующие рожицы. — Это — Абигайль и Бертрам — мои младшенькие.

Долго не торговались — сошлись на доставке нам каждое утро двух пинт молока — это обошлось нам в два шиллинга каждую неделю. Следующей покупкой было полфунта масла — десять пенсов, дюжина яиц за ту же сумму, фунт бекона за шиллинг и полфунта сыру за шесть пенсов.

Матушка Джайлс рассказала нам, что и мисс Ливси охотно покупала у неё свежие продукты — ведь у них были оборудованы специальные подвалы для хранения, поэтому они поистине гордились тем, что ещё ни разу не продали постоянным клиентам прогорклого масла или протухших яиц. С мисс Ливси была такая договорённость, что она выставляла на крыльцо дома большую вазу, если ей случалось неожиданно уехать из дома. В этом случае заказ не доставлялся. А потом по возвращении она приходила, тогда и договор пересматривался. Томас пожал плечами и сказал, что такой вариант подходит и нам. Надо будет только посмотреть, что за ваза там в прихожей.

Оказалось, что мистер Джайлс сейчас как раз едет в центр деревни, так что его предложение добраться туда на его повозке мы приняли с благодарностью. И быстрее, и поговорить в дороге удалось. Да и рассматривать окрестные пейзажи с высоты возка всё же выгоднее, чем глотать пыль.

Вначале мы ехали по просёлочной дороге вдоль ручьи. Или его всё же можно было назвать мелкой речкой? Томас восхищался красотами холмов, вспоминал о своём родном доме в таких же живописных местах. Потом свернули на ту дорогу, по которой мы вчера и приехали из Лондона, покатили к центру деревни по Хай-стрит — главной улице деревни.

Когда Томас упомянул о том, что любит побродить с этюдником по окрестностям, папаша Джайлс — он настаивал, чтобы мы его так называли, указал хлыстом на дом, мимо которого мы как раз проезжали, отрекомендовав:

— А тут как раз тоже художник из города живёт — мистер Лоуренс Реддинг. — И вздохнул.— Практически единственный молодой человек в наших местах. Неженатый. Сразу стал объектом наблюдения. Вы-то не в счёт, — он хитро покосился на Томаса. — Вас уже не захомутают. Но косточки вам поперемывают — уж поверьте мне. Те ещё сплетницы. И ваша соседка — миссис Марта Прайс-Ридли, и те, кто убирался в доме покойницы, мир её праху.

Тут он благочестиво перекрестился.

— А вот миссис Эстель Лестрейндж — она не из таких. — Он снова указал на небольшой домик, находящийся чуть впереди нас. — Она нездешняя, говорят, что вдова. Она такая таинственная — приехала, сняла дом в деревне и носа из него не кажет. Не могу судить о ней. Молока же она у меня не покупает. Сам-то я только в церкви её и видел.

Да, хоть мистер Джайлс и не любил местных сплетниц, но сам тоже был не прочь поговорить о соседях. Особенно с теми, кто этих соседей вообще ещё ни разу не видел. А мы внимательно слушали и наматывали на ус. Он давал краткие характеристики жителям деревни. А мы потом сравним собственные впечатления с тем, что он рассказал..

Высадил он нас у железнодорожной станции. Заодно и туда зашли — поинтересовались расписанием поездов, проходящих мимо. В Лондон и обратно. Пригодится. Мало ли что.

Поезд в город уже стоял на станции, а лондонский как раз подходил.

Среди приехавших Томас заметил двух колоритных персонажей и обратил на них моё внимание. Первым был маленький человечек. Голова круглая, совершенно лысая, лицо круглое и румяное, глаза так и сияли за толстыми линзами очков. Насколько мы поняли из разговоров, это — доктор Стоун — археолог, приехавший на раскопки каких-то древностей на земле, принадлежавшей полковнику Люциусу Протеро. Он тащил за собой два огромных чемодана. Его сопровождала весьма колоритная девица-ассистентка Глэдис Крэм в очень откровенном наряде. Да, он был приличен. Но на грани. Весьма короткая юбочка розового цвета при движении открывала круглые коленки, белая блузка с кружевами плотно облегала немаленькую грудь. Глаза местных мужчин не отрывались от неё. Искоса взглянула на Томаса. Он остался совершенно равнодушным к прелестям этой городской мисс — уж я-то научилась чувствовать его эмоции.

Приезжие направились в трактир "Голубой кабан" — его хозяин держал на втором этаже номера для приезжих. А наш путь лежал по близлежащим магазинам и лавкам. Мы искали, где можно сделать заказ на доставку на дом. Мне так не хотелось каждый день приходить пусть за свежими продуктами, но при этом становиться объектом опять же свежих сплетен, пересудов и прочего. Нет уж. Лучше немного доплатить. Тем более, что Томас мог позволить себе такие траты. Но при этом не выйти за пределы среднего уровня.

У бакалейщика мы договорились о покупке четверти фунта чая каждую неделю, заплатив за это восемь пенсов. Разумеется с доставкой. И каждую неделю — будем получать разные сорта. Таким образом, я собиралась перепробовать весь ассортимент. И выбрать наилучшее. Чая должно было хватать на семь дней, если не пожалуют нежданные гости. А для этого всегда будет неприкосновенный запас. Тем более, что был куплен и кофе — тоже четверть фунта, что стоило шесть пенсов или полшиллинга. Чтобы немного подсластить нашу жизнь приобрели фунт сахара кускового и два фунта сахара-песка (или как его называли — жидкого) за шесть пенсов — создам небольшой запас к концу лета — сама сварю варенье. Приобрели пока что банку варенья весом в три фунта за два шиллинга шесть пенсов. Сортов в продаже было несколько — постепенно и из них сделаю для себя неплохой запас. Люблю блинчики с вареньем. Не говоря уже о булочках и пирогах. Вот только освоюсь на кухне.

У мясника выяснилось, что и у него мисс Ливси была самой любимой покупательницей — раз уж она в одиночку приобретала у него мяса на две кроны. Каждую неделю. При этом брала не только тонкую вырезку, но иногда просила прислать косточки с остатками мяса, мотивируя это тем, что иногда видит у дома бродячих собак. И не хочет, чтобы они её покусали. Вот и задабривает их косточками. Мистер Футит относился к этому как к очередному капризу. Который вполне мог быть у настоящей леди, каковой в округе считали мисс Эми. Так что он по знакомству всегда оставлял ей говяжье рагу — косточки, на которых было достаточно мяса на воскресный ужин для некоторых бедных семей. А уж куда на самом деле она девала эти продукты — ему было неинтересно.

У продавца рыбы заказали треску, хека по пять пенсов за фунт, копчёную скумбрию, селедку, много недорогой рыбы, — всего на полтора шиллинга. С условием, что доставка будет производиться в среду, пятницу и воскресенье.

В булочной мистера Беркса приобрели муку на полшиллинга и, полюбовавшись на восхитительные булочки к чаю — с разными начинками, оплатили ежеутреннюю доставку за пятнадцать пенсов.

В овощной лавке у мистера Бейкера договорились брать картошку на шесть пенсов, разнообразную зелень — за ту же сумму. Когда я ещё там разберусь с огородом. А кушать уже сейчас надо. Потом можно будет и пересмотреть наши заказы. Что-то увеличить, что-то уменьшить. Или отказаться вообще. Посмотрим. Время покажет.

Пока что я, насмотревшись на все эти вкусные продукты, почувствовала нешуточный голод. Так что мы решили пообедать прямо тут в "Голубом кабане". И только потом отправиться в обратный путь.

Мост через ручей (или всё же маленькая речка?)

http://i70.fastpic.ru/big/2015/0801/5e/d11832c06610c4f209c42efe45990e5e.jpg

Ферма Джайлса

http://i71.fastpic.ru/big/2015/0801/58/e5899856d4ab0c22a8ce00b9e70e8b58.jpg

Поля вокруг деревни

http://i70.fastpic.ru/big/2015/0801/e7/d205e06908946583c15d3ef0722ab2e7.jpg

Улочки Сент-Мэри-Мид

http://i71.fastpic.ru/big/2015/0801/2a/e1a170330ee2b7c4034b23cd86ed462a.jpg

2,25 фунта = 1 килограмм;

20 шиллингов = 1 фунт;

5 шиллингов = 1 крона;

1 шиллинг = 12 пенсов.

Глава 21.

Сент-Мэри-Мид во всём блеске

Обед в "Голубом кабане" оказался на удивление вполне приличным. Или это я пыталась сравнивать с российским общепитом? Насмотревшись на продукты и помня про вкуснейшую выпечку, которая будет завтра ждать меня к завтраку, я с вожделением осмотрела накрытый для нас столик. Томас позаботился, чтобы мы не сидели на виду у прочей публики. Можно было даже представить, что мы сидим в отдельном кабинете.

Принюхалась. Царившие ароматы были весьма разнообразны и заранее вызывали обильное слюнотечение.

Томас, увидев моё нетерпение, улыбнулся, погладил меня по руке и отправился поторопить хозяина заведения. Не знаю, что уж он там сказал, но, как только он вернулся за стол, нам тут же принесли и обед, хоть такая форма подачи и не характерна для этих заведений. Обычно клиенты паба сами делают заказ у барной стойки, сразу оплачивают блюда и напитки, и самостоятельно относят заказ себе на столики. Да, в таких традиционных английских пабах не бывает официантов. В этом был ещё один плюс таких заведений — не надо было платить чаевых. Так что это была любезность хозяина. Хорошо оплаченная, между прочим.

Уха по-ирландски с помидорами и мелко нарезанным картофелем, которую заправили сметаной и мускатным орехом, вполне примирила мой бунтующий желудок с окружающей действительностью. И я уже более спокойно могла оглядеться по сторонам.

Думаю, что назвать это заведение паб — было бы не совсем уместно. Ведь тут на втором этаже были комнаты, которые сдавались приезжим, таким, как доктор Стоун и его ассистентка. Были и другие постояльцы.

Так что вполне можно назвать "Голубой кабан" трактиром. Это повышало его статус. И продлевало время употребления спиртных напитков в вечернее время до двенадцати — всегда можно было сослаться на желание постояльцев поставить круг всем присутствующим.

Можно было подняться в комнаты прямо из общего зала по довольно широкой деревянной лестнице. Но я заметила, подходя к этому зданию, что на второй этаж можно попасть и по отдельной лестнице, которая ведёт на открытую галерею. А уж туда выходят вторые двери сдаваемых номеров. В какой-то степени это удобно для жильцов. Не придётся будить хозяина, чтобы попасть в номер, если доведётся добраться до дома после двенадцати ночи. А с другой стороны — это повышает риск, что постояльцы сбегут, не расплатившись. Однако, посмотрев на хозяина этого заведения, решила, что это только его забота.

Меня удивило, что он был одет в старую, но добротную военную форму — война ведь уже давно закончилась. Но потом обратила внимание, что все помощники в трактире одеты в том же стиле. Решила, что хозяин решил сделать военный стиль фирменным знаком заведения. И не ошиблась. Поскольку посетителей в этот дневное время практически не было, Томас пригласил трактирщика к нам за столик. Проявил уважение и обеспечил нас ещё одним источником сведений о соседях.

— Френсис Миддлфорд, миссис Риддл, — так отрекомендовался этот крепкий и сильный мужчина с очень умными карими глазами. — И добавил, улыбаясь, — все вопросы по имени — к моей матушке. Это она настояла, чтобы в нашей семье все дети были названы на одну и ту же букву — как у отца Фрэнк. А поскольку Фредерик, Франц и Феликс уже были заняты моими старшими братьями, мне досталось это имя. Мне ещё повезло, что не получил имя Фердинанд, как самый младшенький у нас, иначе совсем пропал бы во время войны. Сразу бы повязали как возможного противника. А так — отслужил правильно.

— С тех пор и не расстаётесь с формой, мистер Миддлфорд? — поинтересовалась я.

— Так ведь армия меня закалила. Не спорю — трудно мне было поначалу, да хороший человек попался. Наш сержант. Его советам и следую. — И показал на стену, где была прикреплена фотография. Она запечатлела группу солдат на отдыхе. Живописно расположившись вокруг костра, несколько молодых людей внимательно слушали человека, сидевшего немного в стороне от них. Сразу заметила, что и он не избежал военного пламени — у него не было левой руки, лишь пустой рукав небрежно засунут за пояс. Но не это привлекло моё внимание. Этот сержант как две капли воды оказался похож на зельевара из Хогсмида — Сайраса Паддифута, с которым я познакомилась всего пару недель назад. Но у него-то обе руки были на месте!

Осторожно порасспросила трактирщика о его воинской службе. Удостоверилась, что сержанта и впрямь звали Сайрас Смит — что может быть обыкновеннее? Надо будет подумать и об этом.

Свиные рёбрышки с овощным гарниром, которые были приготовлены буквально на наших глазах, тоже оказались бесподобно вкусными! И Томас попросил две порции отправить нам на дом — ближе к вечеру, чтобы мне ничего не пришлось придумывать к ужину. Френсис понимающе улыбнулся.

— Питаетесь за двоих, миссис Риддл? — Чем смутил меня ещё больше — мне-то точно известно, что он прав. — У меня у самого уже трое — так что, если супруга вдруг начинает усиленно питаться, следует ждать пополнения.

Томас придвинулся ко мне, нежно обнял за плечи, прижал к себе ближе. Потом взглянул на разговорчивого трактирщика.

— Да мы не будем возражать, если так и будет, правда, Меропа? — и поцеловал. Когда он оторвался от моих губ, Френсис уже удалился.

— Такая деликатность у бывшего служаки — бесподобна! — Фыркнула я еле слышно на ухо Томасу.

— Но информацию для размышления он нам всё же подкинул. Как ты и хотела. — Улыбнулся муж.

После сытной еды меня немного разморило, поэтому я радостно приняла предложение Томаса вернуться домой другой дорогой — более короткой.

Выйдя из трактира, я и Том дружно огляделись по сторонам. Ага! Сразу за трактиром — в той стороне, куда мы ещё не ходили — по дороге на Лэншэм — расположилась усадьба полковника Бантри, построенная в викторианском стиле и носившая громкое название Госсингтон-Холл. Нет, туда нам пока не надо.

Напротив трактира находилась церковь Девы Марии, по которой и деревушка называлась Сент-Мэри-Мид. Внутреннее убранство её поражало своим великолепием. Производило неизгладимое впечатление. Мы там были сразу, как приехали, когда разыскивали местного священника. И ещё побываем — налюбуемся. Каждое воскресенье придётся бывать. Поначалу уж точно. Чтобы привыкли к нам.

А вот налево от трактира шла дорога, которая привела бы нас к нашему уютному, хоть пока и не разобранному, домику. По ней мы и отправились, не забывая примечать ориентиры, которые упоминал в разговоре с нами мистер Миддлфорд.

Миновали почту, не удержались — зашли. Томас сделал заказ на доставку ежедневных газет и пары специальных журналов по автомобилям. Потом обогнули ещё пару мелких лавок, прошли мимо дома миссис Джеймисон, которая предлагала парикмахерские услуги всем жителям деревни. И свернули, наконец, на дорогу к нашему дому.

На этой дороге не было фасадов домов, сюда выходили сады тех домов, мимо которых мы проходили по Хай-стрит. Это были дома мисс Кэролайн Уэзерби и мисс Аманды Хартнелл — наших первых знакомых Кэрри и Мэнди. За ними был и домик их верной подруги мисс Джейн Марпл, но с ней нам пока не довелось встретиться. Хотя в её садике мы и видели маленькую фигурку женщины в широкополой соломенной шляпе, занятую чем-то на грядках, но... Мы не были представлены, поэтому было бы неприлично кричать через забор приветствия незнакомой даме.

Отсюда влево отходила дорога к ещё одному крупному домовладению с очень простым названием — Старая усадьба. Ею владел мистер Люциус Протеро — тоже отставной военный и тоже полковник. Но в отличие от полковника Бантри, о котором в трактире говорили только хорошее — так же, как и о его супруге, личность полковника Протеро, судя по репликам трактирщика, вызывала в жителях деревни в основном только неприятные чувства. Полковник был груб, неприятен и вызывал чувство отторжения у большинства.

Не мне судить того, с кем я не знакома, но можно было понять, что этому человеку вслед неслось множество проклятий, хоть он и занимал почётную, но нелёгкую должность церковного старосты. Мы переглянулись и постарались как можно быстрее проскочить открытый участок в том месте, где отходила дорога к этому поместью.

Теперь осталось только пройти мимо дома священника — он тоже выходил на тот же лесок, что и наш дом, потом миновали дом миссис Прайс-Ридли. И вот уже калитка нашего домика.

Представьте себе — я чуть не зарыдала от облегчения. "Дом, милый дом" — как я хорошо понимала теперь эту фразу. Да и "Мой дом — моя крепость" мне тоже сейчас подходит. Томас заметил моё грустное настроение, захлопотал, устроил поуютнее на диванчике в гостиной, прикрыл шторами окна, чтобы яркий свет не мешал мне отдыхать. А сам удалился, стараясь ступать как можно тише. Я улыбнулась, решила подумать о том, что мы сегодня видели и узнали. И задремала, совершенно неожиданно для себя. Всё же те предположения соседей о предстоящем прибавлении в нашем семействе имели под собой почву — мне ли не знать. Но почему так рано появились эти симптомы? И месяца не прошло.

Проснувшись, опять почувствовала голод, но вначале пошла в сад — разыскивать мужа. На лужайке у куста, усыпанного яркими цветами, сидел Томас и самозабвенно рисовал. Осторожно подкралась, чтобы не спугнуть вдохновение, посмотрела из-за его плеча. На холсте пламенел этот куст, а рядом стояла — Я.

Пощекотала мужа травинкой, он отмахнулся вначале, потом оглянулся. Засмущался.

— Я хотел тебе сделать сюрприз. — Несчастным голосом произнёс Томас. — Но не успел.

— Так ведь уже сделал! — Весело возразила я. — Пойдём ужинать. Там уже принесли рёбрышки? — и предвкушающе потёрла ладошки.

Томас рассмеялся, потом посерьёзнел. Окинул меня подозрительным взглядом.

— Меропа, а ты....— Замолчал, глядя на моё улыбающееся лицо.

— Да этого никто так сразу не скажет, милый. — Затормошила я его. — Но тут такой воздух, такая красота! Погуляли мы с тобой сегодня просто отлично — вот и на аппетит грех жаловаться.

Оказалось, что доставка из трактира уже сработала — осталось только подогреть. Я прямо на ходу разбиралась с кухонными аппаратами — они всё же отличались от тех, которыми пользовалась Меропа у себя дома. А тем более я — выросшая в городе. Так что пришлось привлекать на помощь Томаса. Ему во время обучения в колледже довелось и квартиру снимать — на пару с приятелем по факультету. Так что было время потренироваться в этих кухонных делах. А уж я внимательно наблюдала за его действиями. Запоминала где и что повернуть, в каком порядке нажать. Ничего, справлюсь.

Во время ужина обсудили дела на завтра. Томас собирался вернуться на несколько часов в Лондон — показать тот пакет своему поверенному в делах, посоветоваться с ним — что делать с этаким наследством.

Мне же предстояло побыть дома одной.

И я стала перед проблемой — что выбрать? Заняться разбором комнат в доме? Или запустить портключ и наведаться в гости к семье Трелони? Были у меня к ним вопросы.

Общий зал таверны

http://i70.fastpic.ru/big/2015/0817/76/2f0788c05536ae5a3b4c18caa9017d76.jpg

Портрет Меропы

http://i66.fastpic.ru/big/2015/0817/48/cf4bd1188f4816fa9b06d2f9101af248.jpg

Сент-Мэри-Мид

http://i72.fastpic.ru/big/2015/0817/a5/aae5c74ef017bd9ab7735927fd3258a5.jpg

Глава 22.

Ведьмы и волшебницы

Озвучила свои сомнения Томасу. Тот весело хмыкнул — мои проблемы не показались существенными. Увидел, что я огорчилась, подтянул к себе, бережно усадил на колени.

— Милая, мне было бы спокойнее, если бы ты не занималась уборкой в доме одна.— И начал целовать пальчики один за другим. — Только вместе со мной. Да, ты моя колдунья, многое можешь. А вдруг? Так и буду всю дорогу думать, что ты на себя что-то опрокинула — как я вчера шахматы. Или потеряла равновесие. На лестнице — тут их полно. — Он вздохнул над ухом, продолжая целовать уже выше. — И как долго я выдержу?

Риторический вопрос.

Немного отдышавшись, продолжили разговор о моих планах на завтра. Уже на диванчике.

— Да, мне будет гораздо спокойнее, если ты завтра будешь со своими родственницами, — Томас нежно прижимал меня к груди, перебирая пряди волос, — а ещё лучше — если они могли бы помочь тебе здесь с осмотром. Вдруг ещё что-то найдётся.

— Тогда тебе надо будет, возвращаясь завтра из города, сделать вид, что у тебя пассажиры на заднем сиденье. — Хихикнула я, вырисовывая пальцем узоры на груди мужа. — А уж они смогут изобразить, что выходят из машины. Если мне вообще удастся их уговорить приехать. Но я надеюсь, что им будет интересно посмотреть.

Разумеется, мне тоже хотелось поехать вместе с Томасом, посмотреть, что там в том пакете. Но Томас твёрдо сказал нет. Так не положено. Дела с поверенным семьи решает только глава семьи. Не поймут, если он всюду будет брать с собой жену — то есть меня.

Другое дело — то, что мы предварительно всё обсудим. Разные варианты. А уж он выберет на месте то, что больше подойдёт. Или отложит решение вопроса на некоторое время.

— А пока у нас есть более интересные дела, — чмокнул меня в нос, — не будем терять времени понапрасну, сердце моё. — Потянул рубашку, стягивая её остатки с меня. — Надо же оправдать те искры, что они видят вокруг нас.

Хорошо, что дом не подпалили.

Утром с удовольствием обнаружила первую доставку продуктов на крыльце. Стала хлопотать на кухне, готовя завтрак. Разбив яйца в чашку и взбивая их, не заметила, как стала напевать пресловутую "Яичницу", хихикая про себя.

— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался Томас. — Новая песня?

— Да это же шутка, — и воспроизвела. — О, взбитая яичница! Детка, мне так нравятся твои стройные ножки.

Томас быстро подхватил мелодию, а вот со словами был совсем не согласен. Вздохнула и озвучила окончательный вариант бессмертного хита. Эта версия понравилась больше. Только страдания, переживаемые героем песни, Томасу были не слишком понятны.

— Будет, чем в дороге заняться, дорогая. — Сказал, садясь в машину. — Буду напевать её в пути. И вспоминать о тебе. До Лондона как раз свыкнусь с духом песни.

Оставшись одна в доме, сделала всё, как мы задумали. Быстро вымыла все окна, которые выходили на улицу. Заблестели — и не узнать. А всего-то капелька магии в губке. И та летает сама, только успевай рукой придерживать.

Потом перешла вглубь дома. Постоянно благодарила прежних владельцев — или строителей? — за то, что между цветником, который был устроен перед домом, и садом, в котором собственно и располагался жилой флигель, была сооружена каменная ограда, невысокая, всего на полтора метра. Но она могла бы сдержать любопытство некоторых соседей, вздумай те бродить вокруг дома и заглядывать в окна. Единственная калитка в ней имела засов со стороны сада. А я лично задвинула его покрепче и припечатала Колопортусом для надёжности.

Сама же я всегда могла отговориться тем, что просто решила отдохнуть, пока мужа нет дома. После уборки, ибо все окна вымыла одним движением палочки. Заблестели так, как они не сверкали с момента постройки зданий.

Ну и что? Химия-то развивается — я могла и привезти что-то из Лондона.

Я сняла рабочий костюм, переоделась — накинула мантию, выбрала комнату, не слишком забитую мебелью для создания привязки портключа. Вздохнула поглубже и... нажала на крылышки фигурки, которую получила от Минервы Трелони.

Я опять испытала все те "приятные" ощущения переноса — нет, надо будет попросить об уроках по самостоятельному перемещению! — и очутилась в небольшой комнате без окон и без дверей. Видимых, по крайней мере.

Постояла, подождала хозяев — при моём появлении раздался тихий звон где-то вдалеке. Вот на стене проступил контур двери, она открылась. Вошла улыбающаяся Минерва.

— Наконец-то! — обняла она меня со слезами на глазах. Отступила немного, окинула быстрым взглядом мою фигуру, кивнула каким-то своим мыслям, повела вглубь дома, продолжая при этом говорить.

— Я так рада! Мы все тебя ждём с утра. Точнее, собирались-то, чтобы свои дела обсудить, потом и о тебе поговорили, а тут Кассандра впала в транс и заявила, что ты вот-вот должна появиться. Ну — ОНИ решили немного подождать. Заодно и Дар Кассандры проверить. А тут — оповещение о прибытии портключом. Я так и встрепенулась. А ОНИ покивали степенно, меня и послали встречать гостью.

Я даже остановилась в недоумении. Чтобы такая опытная волшебница, как Минерва Трелони, и чуть ли не бегом бросилась встречать начинающую волшебницу вроде меня? Я что-то не поняла.

И эти таинственные ОНИ. Минерва так и выделяла их голосом, загадочно улыбаясь при этом.

На мои вопросы она тоже не пожелала — или не смогла — ответить. Мы просто уже подошли к дверям, которые сами распахнулись перед нами. Мы оказались в комнате, где за столом, накрытым для чаепития, сидели женщины. На первый взгляд они могли показаться весьма милыми старушками преклонного возраста, тщательно помешивающими свой чай. Хотя время для чаепития пока не наступило. Впрочем, спорить с этими дамами я не посмела бы. В комнате чувствовалась Сила. Ощущалась всей кожей, каждой клеточкой.

И вот уже на меня смотрят красивые леди среднего возраста. И это не иллюзии — просто один из образов, которые эти дамы могут менять как перчатки.

Минерва слегка подтолкнула меня сзади, шепнув что-то подбадривающее. Ибо сама я вряд ли смогла бы сделать хоть один шаг. Мысли так и метались в моей голове. "Сейчас меня разоблачат".

— Не съедим мы тебя, дитя крови Певерелл, — скрипучим голосом проговорила одна из этих женщин. Та, что пока осталась в облике старушки. — Подойди ближе.

Я разозлилась на свою слабость, но постаралась этого не показать. Сделала от двери два шага вперёд, аккуратно присела в низком реверансе, выказывая уважение почтенному собранию. Выпрямилась, вскинув голову, осмотрела присутствующих женщин. Не заметила свободного стула за столом. Пожала плечами. Вытащила платочек из рукава, трансфигурировала его в табуретку, на которую и уселась, выпрямив спину и сложив руки с волшебной палочкой на коленях.

— Гордая, — хмыкнула другая волшебница. Из тех, кто сменил облик на Леди.

— Сильная, — кивнула третья — старушка.

— Неумелая, пока ещё много пробелов, но это поправимо. — Согласилась ещё одна — Леди.

— Большой потенциал, не спорю. А желание обрести всю Силу имеется, мисс Гонт? — опять старушка.

— Я замужем, — пробормотала я в безуспешной попытке совладать со своим дрожащим подбородком. Глубоко вздохнула, повторила уже громче. — Я по мужу — Риддл.

— А, это не важно, — отмахнулась ещё одна леди. — Кровь важнее. А тебя приняли родовые знаки. Не нам спорить с Магией. Раз она сочла тебя достойной наследства — тебе и владеть.

Все они заулыбались и зашушукались, обсуждая что-то, неслышное для меня. Минерва Трелони, стоявшая у меня за спиной, вздохнула с облегчением.

— Так как на счёт обучения?

— Я выбрала своим Наставником Филиуса Флитвика — извергнутого из рода Руквуд. По полному обряду. — Зачем что-то скрывать? Они и сами смогут рассказать мне то, что я и сама о себе не знаю.

— Разумно, — в один голос сказали сразу три дамы. Улыбнулись, переглянулись, продолжила одна из них. — Он так стремился доказать, что не хуже своих брата с сестрой, что давно уже перегнал их в знаниях.

— И в мастерстве. — Добавила её соседка.

— И в мастерстве, разумеется. — Легко согласилась она. — Мальчик очень талантлив в Чарах. И в их применении.

— Пусть тебя не смущает то, что мы говорим, дитя крови Певерелл. — Снова та первая, которая заговорила со мной. — Мы внимательно следим за всем, что происходит среди наших магов.

— Полный обряд Ученичества? — улыбнулась ещё одна старушка. — Ты сильная духом, если решилась на такое. Всё чаще ученики боятся ответственности. Магия ведь не прощает нарушений. Особенно — такого Договора.

— Я сделала так, потому что увидела сон, — тихо произнесла я, — и этот сон напугал меня. Я решила, — стиснула руки и прижала их к груди. Не расплачусь, не сейчас. Надо быть сильной в их глазах. — Я решила, что сделаю всё, что в моих силах, чтобы помешать сбыться тому сну. И я делаю всё, чтобы научиться. — Горько усмехнулась. — Отец и братец меня и за человека-то не считали. Сквиб — и сквиб. Не учили практически ничему. Всё, что знаю — только сама и выучила. А уж теперь, — я ласково посмотрела на Минерву. — Теперь, когда дальняя родня отыскалась... Не подведу. Только помогите в знаниях разобраться.

Я низко склонила голову, выражая глубокое почтение, и стояла так, пока сухонькая, но твёрдая рука не ухватила меня за подбородок и не подняла моё лицо к свету.

— Хороша, ох — хороша, — приговаривала самая старая (на вид) ведьма. — Замуж на Белтайн выходила. Водой заговорённой умывалась. — Она не спрашивала, утверждала.

— Да, ..— я запнулась, не зная, как именовать эту даму.

— Батильда Бэгшот.

Я коротко выдохнула.

— Знаешь, — с непонятным мне удовлетворением произнесла она. — Знаешь и молчишь. Хорошо. Нам не нужно такое знание будущего — ведь тогда оно будет изменено и станет фантазией. Да, ты вмешалась в свою судьбу и судьбу ребёнка. Но не думаешь же ты, что всё это было только по твоему желанию?!

Присутствовавшие женщины разделились — три самые грозные на вид уселись в кресла, которые напоминали троны, за спинками их кресел встали ещё шесть волшебниц. Оставшиеся же шесть присели на низкие пуфики у ног трёх Верховных Ведьм Англии. Да. Они изменились не столько внешне, сколько внутренне. От них повеяло такой Силой, что я опустилась на одно колено, смиренно склоняя голову.

— Встань, дитя крови Певерелл. Магия сама решила это дело в твою пользу. Ты будешь учиться магии. Мы поможем тебе полностью раскрыть твой потенциал. — Слова звучали в комнате, наполненной ярким солнечным светом. И от Силы этих слов мороз продирал по коже. Решалась моя судьба в этом мире.

— Когда придёт время твоему отцу вернуться из тюрьмы, тебя проводят наши сёстры. Если надо будет — защитят, если придётся — засвидетельствуют то, что теперь именно ты Глава Рода. Раз кольцо признало тебя своей хозяйкой — тебе его и носить. — Я в удивлении вскинула голову. Батильда усмехнулась. — Как Регент, разумеется. До совершеннолетия Наследника Рода.

— Тебе разрешено позаботиться о благополучном будущем своей семьи и твоих близких. Но резко менять историю тебе запрещено.

— Ты можешь отвечать на вопросы, если разговор защищён Клятвой.

— Если тебе будет угрожать опасность — тебе разрешено призвать на помощь наших сестёр — они помогут и защитят.

— Но не злоупотребляй этим разрешением.

— Ты можешь идти, дитя.

Уфф...

Врагу не пожелаю общаться с этими милыми дамами.

Минерва и Кассандра подхватили меня под руки и вывели из комнаты. Там я резко остановилась и испытующе посмотрела на них. Минерва первой отвела глаза.

— Ты сама убедилась, что Ковену нельзя противоречить. Вместе они — сила.

— Да я не о них хотела говорить. — Немного легкомысленно махнула я рукой. После подобных разговоров всё остальное кажется таким лёгким. — Вам что-нибудь говорят такие имена — сквайр Джон Трелони, доктор Дэвид Ливси и... Капитан Флинт?

Глава 23.

Семейные тайны

После моего вопроса Кассандра по-прежнему весело посматривала на меня. А вот лицо Минервы пошло красными пятнами.

— Это касается только нашей семье, — отвернувшись в сторону, буркнула она, а Кассандра с нескрываемым удивлением посмотрела на мать. — Хоть и открылось между нами некое родство, но его недостаточно для открытия всех секретов Рода.

— Так-то оно так, — миролюбиво кивнула я, занимая место в уютном кресле возле столика с пирожными и чашечками чая. — Дела семейные, непростые. Понимаю, как ни понять. Но вот в чём дело, — продолжила я быстро, пока мои тётушки расслабились и начали хлопотать за столом. — Матушка моего мужа — урождённая Ливси.

Тут у Минервы дрогнула рука. Отчего-то. И она уронила чудесное пирожное, самое рассыпчатое и с виноградиной, которое уже собиралась положить на блюдечко. Тут напряглась и Кассандра, видя лёгкую панику матери.

— А живём мы с ним в доме, который остался по завещанию сестры матушки — тоже Ливси. И за два дня, что мы там живём, нашлось много интересного. И много непонятного.

Я помахала тем письмом, в котором говорилось о способе передачи письма, через сестру автора в замужестве — Трелони. Разумеется, конверт я оставила дома — только само письмо взяла с собой. И добавила, слегка понизив голос:

— Ведь сама Магия привела меня в ту деревушку, где я встретила Исобель. Сама-то я не знала, что она там живёт. Так что мы связаны Магией.

— Да, — коротко кивнула тётя Минни, решаясь на долгий разговор. — Нам нет нужды скрывать что-то друг от друга. Не в этом случае. Да и нет ничего особенного в том, что когда-то в семьях чистокровных волшебников родились мальчики-сквибы. В разных семьях. — Уточнила она. Но я и без того уже вся превратилась в слух, ожидая интересного рассказа.

Лет двести пятьдесят назад — ещё до принятия Международного Статута о Секретности — маги часто роднились с аристократами маглов. Или просто имели хорошие отношения с теми или иными богатыми и знатными семьями. После же принятия Статута в 1689 году прежние связи стали рушиться, уходить в подполье. Но не все. Так два знатных шотландских клана — Лесли и Ливингстоны — решили в начале восемнадцатого века породниться через брак своих магически одарённых детей. При этом и был создан новый Род — Ливси. Магический, но родственный обоим кланам. Все преимущества такого родства были неоспоримы. Кланы получали своих собственных сильных магов, а новый Род — поддержку двух весьма влиятельных семей, хоть и маглов.

Но не всё так гладко, как хотелось бы.

У молодой семьи Ливси долго не было детей, а потом родились близнецы — мальчик и девочка. Сквибы. Если девочка ещё могла рассчитывать на то, что её возьмут в жёны — хотя бы не Наследник Рода, а после рождения ребёнка она всё же сможет немного колдовать. Так и случилось впоследствии — она стала женой младшего сына в семье Бэддок, родила двух отличных мальчишек-магов, и спокойно пользовалась волшебной палочкой, даже не пройдя обучение в Хогвартсе.

А вот для мальчика такой возможности не было.

Хоть его и любили в семье, но отдали на попечение родственников — он так и рос между Лесли и Ливингстонами. Оба клана так называемые равнинные — и в самом деле, мальчик вырос совсем не похожим на сурового шотландского горца, носящего килт, играющего на волынке и рубящего врагов в капусту дедовским палашом. Но равнинные шотландцы хорошего происхождения того времени мало отличались от английских джентри. Английские дворяне восемнадцатого века выбирали для себя военную стезю, судейскую, духовную...

Вот и Дэвид Ливси, имея хорошее для тех лет классическое образование, приобрёл офицерский патент и служил в армии герцога Камберлендского в составе союзных сил англичан, голландцев и ганноверцев в сражении у деревни Фонтенуа. Получил прямо на поле боя дворянский титул за не слишком серьёзное ранение, которое всё же заставило его забыть про военную карьеру. И тогда он обратил свой взор на другое юношеское увлечение — занялся медициной, хоть эта профессия и не пользовалась большим уважением у джентри. Да, получил диплом, мог бы стать семейным врачом одного из родственных кланов. Но юный Дэвид — тридцать пять лет не возраст даже для сквиба — он решил, что будет самостоятельно пробивать себе путь наверх. Тогда-то он и сошёлся с ещё одним сквибом — сквайром Джоном Трелони.

Теперь уже была моя очередь охать и прижимать руку ко рту, выражая удивление.

— Да, — кивнула Минерва. — Джон тоже был сквибом. Но в нашей семье всегда лояльно относились к таким детям. Его не отдали маглам, не подбросили в какую-нибудь незнатную семью. Нет, он тоже проходил обучение, как и другие дети-маги. Но получил отличное дворянское воспитание, характерное для того времени.

— Постойте, — невежливо перебила я её. — Разве вы, тётушка, не по мужу Трелони?

— У меня и девичья фамилия — Трелони. Я происхожу из Старшей ветви Рода, — женщина гордо выпрямилась, — а мой муж — из Младшей. Но родство между нами слишком дальнее, чтобы можно было опасаться отката от Магии. И детки свидетельствуют об этом. Умные, отличные магические способности. Даже дар Прорицания снова проснулся.

Она с любовью взглянула на среднюю дочь. И продолжила свой рассказ, время от времени отвлекаясь, чтобы сделать глоток чая. Я смиренно слушала, дав себе слово не перебивать.

— Так вот, Джон Трелони был лет на пять старше Дэвида Ливси. И он не заразился тем авантюризмом, который так и играл в Дэвиде. Они оба сложили свои капиталы и приобрели у одного аристократа, бежавшего во Францию от недоразумений, поместье на побережье недалеко от Бристоля. О да, в совместное владение. Разумеется, только Джон был заявлен покупателем в купчей, так как он благоразумно потратил тысячу гиней из тех денег, что выделил ему отец, на приобретение титула баронета, но при этом он аккуратно выплачивал доход с поместья, причитающийся и Дэвиду. А пока тот отсутствовал — вкладывал эти деньги в разные предприятия.

И опять я не выдержала.

— Тетушка Минни, ведь это было — сама сказала — больше двухсот лет назад. Так откуда ты всё так хорошо знаешь? Словно сама там присутствовала.

Минерва Трелони неожиданно улыбнулась и заговорщицки подмигнула мне.

— А я не так уж далеко ушла от того времени, Меропа. Сама я родилась всего лишь через сто лет после описываемых событий. — И, полюбовавшись на моё изумление, добавила серьёзным тоном. — Всё это описано в Летописи Рода. А я — как старшая в Роду просто обязана знать всё, что там написано. И сама продолжаю её дальше. — Она вздохнула. — Кто же примет этот труд после меня? — Почти прошептала она.

Кассандра придвинулась к матери, приобняла её, стала нашёптывать что-то утешительное. Та, несколько мгновений спустя, собралась с мыслями, отпила ещё немного чаю, машинально вскипятив воду прямо в чашке. Стала рассказывать, слегка покачиваясь из стороны в сторону, постепенно впадая в своеобразный транс. И картины прошлого вставали перед нашими глазами.

— Вы могли бы спросить — какие могли быть предприятия в восемнадцатом веке? Да самые разные. Начиная с походов в далёкую тогда Индию за пряностями, но корабль мог угодить в шторм и отправиться на дно, мог попасться французскому или испанскому каперу. А один удачный рейс к Невольничьему берегу мог округлить капитал больше, чем десять лет хранения на банковском депозите.

Впрочем, уже тогда творилось безумие под названием "Компания южных морей". Люди продавали и закладывали последнее, покупали акции, — и через пару месяцев удваивали капитал. Те, кому повезло. Те, кто успел вовремя остановиться. Едва цена достигла тысячи фунтов за акцию, все бросились их продавать. И цена акций падала так же стремительно, как до того росла. Магическая цифра с тремя нулями подействовала на толпу странным образом — как удар колокола, предупреждающий: торги заканчиваются. Конечно, кому-то кое-что потом удалось спасти — тридцать фунтов за акцию стофунтового номинала, но таких счастливчиков было немного, да и покупали-то они эти акции не по сто фунтов.

Я покивала головой, хоть Минерва и не могла видеть моё согласие. Да, людей так легко развести на подобные "пирамиды"!

— Здравый смысл уберёг Джона от подобного безумства, да к тому же он смог заняться делом, приносящим пусть и небольшой, но постоянный доход. Точнее — он им не занимался. Он закрывал на него глаза. Вы, девочки, уже догадались, что это была контрабанда.

Но насколько участие в делах контрабандистов было приемлемо для английского джентльмена того времени? Ведь Джон Трелони в глазах окружающих и был истинным джентльменом. Любимое английское выражение "джентльмен" в те времена как раз и приблизительно означало человека с образованием и приличными манерами, добывающего средства к жизни не трудами рук и не мелкой торговлей.

Вполне приемлемо. Землевладелец мог обложить контрабандистов, действующих на его землях, налогом в свою пользу. Заодно следить, чтобы никто не обижал людей, приносящих ему доход.

Его поместье занимало обширную территорию в окрестностях Бристоля, а этот порт служил воротами для морской торговли. Там всегда было много моряков. Поэтому, когда требовалось найти пару-тройку смельчаков для перевозки некоего груза, они всегда находились. Некоторые отсеивались после пары рейсов, другие оставались и составили основную массу дружной команды. Побережье изобиловало мелкими бухтами, но не все они были удобны для тайных перевозок.

Впрочем, местные контрабандисты давно уже облюбовали для себя одно местечко. В море выдавался мыс, по обе стороны которого были две уютные бухточки. Одна из них называлась бухтой Черного холма, или попросту Черной бухтой, и на ее другой стороне расположена мелкая деревушка. Другая бухточка именовалась Киттовой Дырой. Причем если Черная бухта отлично просматривалась из деревушки, то Киттова Дыра оттуда не была видна, холм закрывал обзор. Что происходит в водах Киттовой Дыры, можно было увидеть лишь из окон трактира "Адмирала Бенбоу", который как раз и стоял на мысе — не на самой его оконечности, а на той части, что примыкает к берегу. Место, судя по всему, возвышенное, раз уж называлось у местных жителей Черным холмом.

Этот трактир держал местный уроженец с супругой. Некто Хокинс. Мимо трактира проходила дорога, достаточно безлюдная, чтобы можно было задуматься — для кого же тут стоит этот трактир? Ведь у него даже не было конюшни, которой могли бы пользоваться проезжающие путешественники.

Но люди в тех местах уже давно привыкли не задавать лишних вопросов. Дешевые контрабандные продукты и товары помогали очень многим сводить концы с концами. Что порождало сочувственное отношение местных жителей к контрабандистам. И простые жители не побежали бы с доносами — народное мнение в те годы считало контрабандистов отнюдь не разбойниками и негодяями. Наоборот, героями и народными заступниками.

В этом-то трактире и началась история, приведшая обоих — и Джона Трелони, и Дэвида Ливси на тропический остров где-то в океане. Они отправились туда в поисках сокровищ капитана Флинта.

Тут Минерва задумчиво покачала головой.

— Да, из тех самых Флинтов, что входят в недавно опубликованный анонимно "Список чистокровных семей". В нём перечислены двадцать восемь по-настоящему чистокровных родов. Неизвестный автор (хотя ходят слухи, что автором списка был Кантанкерус Нотт) заявил, что этот список поможет этим семьям сохранить чистоту своей родословной. Представители же семейства Флинт, хоть и были чистокровны, всё же были не слишком богаты и всегда находились, словно бы в тени блистательных и знатных представителей аристократии. Но и в такой почтенной семье рождались сквибы. Вот один из них и стал грозой всех морей. Успешно пиратствовал, в чём ему немало помогал тот факт, что его родственники-маги, несколько столетий известные в магическом сообществе как люди, посвятившие себя науке, в своё время создавали разнообразные артефакты, управляющие парусами, создающие мороки, позволяющие ускользать от самых настойчивых преследователей. А этот представитель семьи хорошо умел ими пользоваться. В своих целях.

Не случайно именно Джетроу Флинт стал известен как самый успешный, но и самый жестокий пират своего времени. Он долгое время успешно занимался пиратством в Карибском море. Корабль Флинта "Морж" был насквозь пропитан кровью, а золота на нём было столько, что он чуть не пошёл ко дну. Так говорили тихим шёпотом о сокровищах Флинта бывалые моряки. За время своего пиратского промысла Флинт создал себе весьма зловещую славу, достаточную для того, чтобы одно упоминание его имени приводило людей в ужас. .. Да и использование амулетов скрытности немало способствовало созданию этой грозной репутации. Вроде нет никого в тихом уголке трактира, можно спокойно поделиться своими планами по захвату капитанской власти — и вдруг рядом с собеседниками вырастает мрачная фигура того самого капитана, о котором говорят смельчаки, с огромным тесаком в руках. Да и сам Джетроу отличался могучим телосложением — напоминал вставшего на задние лапы медведя. Тут у самого храброго волосы могли встать дыбом.

Глава 24.

Семейные тайны и Остров Сокровищ

Тут тётушка Минни снова вернулась в реальность и сухим деловым тоном добавила:

— В девятнадцатом веке Артур Флинт, выдававший свою дочь Урсулу за Финеаса Найджелуса Блэка — моего однокурсника, поэтому-то я и знаю эту историю, приказал выжечь с генеалогического древа тех предков, которые не являлись чистокровными. Безжалостно отсекались не только отдельные представители рода, но даже целые ветви и поколения. Таким образом, безвозвратно сгинула едва ли не большая часть их родословной. Флинты лишились возможности претендовать на звание самого древнего рода Британии, став третьей по старшинству династией чистокровных. Если бы Флинты вздумали признать всех сквибов, предателей крови и опальных родичей, то, вероятно, половина Великобритании могла бы претендовать на место в их генеалогическом древе.

Но тогда — в восемнадцатом веке — они ещё не были так строги к сквибам. Хотя династия зародилась ещё в пятом веке, ратовать за чистоту крови Флинты стали намного позднее. Первые члены семьи, по некоторым данным, вовсе не желали скрывать магию от простецов и выступали за "опеку" волшебников над более слабым людским сообществом. Многие историки и юристы, подвизавшиеся в магическом праве, видели, правда, в этих призывах желание не защитить магглов, а превратить в рабов. Так что владение тем Флинтом амулетами и артефактами рода хоть и скрывалось от маглов, но не порицалось. Не только в семье Флинт.

Тем оглушительней для всех стало известие, что Джетроу Флинт неожиданно скончался где-то на постоялом дворе в маленьком городке Саванна, штат Джорджия. При этом золота в его походном капитанском сундучке едва хватило на достойные похороны. Его спутник в том последнем путешествии — слуга, денщик, секретарь, просто мастер на все руки — Дарби МакГроу был вначале обвинён в краже, но потом сумел доказать, что ему просто не под силу было унести всё то, что приписывали его жестокосердному капитану.

Куда же девалась та огромная добыча, которую он захватил, ограбив со своим экипажем — э-м-м... а вот тут начинались споры.

Минерва тяжело вздохнула и откинулась на спинку кресла. В этот раз Кассандра даже не пошевелилась. Настолько мы обе были захвачены этим рассказом, приоткрывающим перед нами очень далёкие тайны.

— Кто-то говорил, что капитан Флинт ограбил конвой Тьерра-Фирме, состоящий из четырёх галеонов с серебром и двенадцати судов охраны — так называемый "казначейский флот", на котором испанцы перевозили дорогие грузы из южноамериканских вод в метрополию. Их появление было связано с решением севильской Торговой палаты объединять торговые суда во флотилии и отправлять их под охраной военных галеонов. Так испанцы пытались защититься от французских корсаров, разбойничавших в водах Атлантики и Карибского моря. Но столкнулись с британским буканьером. В тот раз капитан Флинт организовал эскадру из пятнадцати небольших кораблей, напал на след такого каравана, подготовил ловушку и, в конце концов, загнал корабли испанцев в залив. Хотя некоторые испанцы бежали тогда на шлюпках к берегу, бой всё же унёс жизни многих. А капитан Флинт овладел грузом в пятнадцать миллионов гульденов.

Кто-то вспоминал и удачный захват ещё одного испанского галеона — "Нуэстра Сеньора де Гуаделупе", который возвращался в Испанию, полный золота, драгоценных камней и редкого серебра, когда его настигли пираты. Повреждение от пушечных выстрелов, которыми обменялись оба судна, было так серьезно, что галеон выбросился на коралловый риф, где, как утверждалось всеми матросами, он мгновенно и затонул под весом сокровищ. Да уж... Вес и впрямь был немаленький — в список сокровищ входили семнадцать тонн серебряных слитков, двадцать семь килограммов изумрудов, тридцать пять ящиков с золотыми слитками и сто двадцать восемь тысяч монет. И, разумеется, совершенно случайно после гибели этого судна некоторые пираты с корабля Флинта расплачивались на берегу за развлечения мелкими зелёными камешками. Говорили, что на долю каждого участника тех событий пришлось по сорок два мелких изумруда. В тавернах рассказывали и о том, что один из пиратов получил один, зато самый большой драгоценный камень. Посчитав себя обделенным соучастниками при делёжке, да и просто — мало разбираясь в ценах на драгоценности, пират немедленно раздробил свой камешек. Знал бы он, насколько прогадал... — Позлорадствовала тётушка, но тут же и вздохнула с сожалением. — Ведь цена зависит от прозрачности камня, от глубины окраски и от его размера. Всё же крупные драгоценные камни на дороге не валяются. — Пожала она плечами.

— А ещё говорили, что добычей Джетроу могло стать и печально известное португальское судно "Флер де ла Map" (Цветок Моря). Этот корабль вместил около четырёхсот тонн груза: не меньше шестидесяти тонн золота, а ещё и драгоценные украшения, статуи, сервизы, инкрустированное оружие, редкие произведения искусства... Что явилось самым большим сокровищем из когда-либо собранных в истории португальского военно-морского флота. И всё это досталось пиратам. Перешёптывались, что после раздела подобной баснословной добычи каждый простой моряк получил по пять тысяч золотых гиней. А капитаны кораблей, объединившиеся с Флинтом в отряд, понятное дело — в пять раз больше.

Слухов было много, но все сходились в одном. Где-то лежит главный клад — всё то, что капитану Флинту удалось награбить за его бурную жизнь. Разумеется, многое тратилось на приведение в порядок кораблей, потрёпанных после нападений. Иногда встречались и такие суда, которые давали решительный отпор пиратам. С экипажами сопротивлявшихся кораблей обращались особенно жестоко. Кто знает — может, эти жертвы и помогали с удачей капитану-сквибу.

Минерва посмотрела на нас, заторопилась с рассказом.

— Впрочем, детали не столь важны. Важнее то, что когда мой дальний родственник и его друг увидели бумаги старого боцмана, которые им притащил мальчишка Джим Хокинс — о, он не был магом или сквибом, но удивительно чувствовал, где можно разжиться монеткой-другой. А тут — целая карта. Так вот — когда они только увидели печати на этих бумагах, то сразу почувствовали и магию, идущую от бумаг. Не от печатей. Те были сломаны и вновь приделаны назад неумелой, но старательной рукой.

Они не подали вида, но взяли это на заметку. Оказалось, что внутри находилась тщательнейшим образом сделанная карта острова, где капитан Флинт спрятал свои сокровища. И ведь по рассказам очевидцев взял с собой шестерых моряков. Но ни один из тех, кто сопровождал его, так и не вернулся с острова. Да даже и всемером спрятать такую груду сокровищ — да ещё за пару дней! Как это команде не пришло в голову, что дело тут нечисто? Не понимаю. — Тётушка опять вздохнула. — Ведь по подсчётам другого соучастника поисков — сокровищ в общей сложности было спрятано не меньше, чем на семьсот тысяч фунтов только в одном тайнике. А на карте их было отмечено три — с золотом, серебром и оружием. Я думаю, что под оружием подразумевались все предметы искусства, сабли, инкрустированные драгоценными камнями, ружья с прикладами, украшенными дивной золотой или серебряной насечкой, или теми же драгоценностями. Но два последних тайника оценивались не так высоко.

Да, при осмотре сразу выяснилось, что координаты острова, которые покойный боцман записал для памяти на верхней части листа, были аккуратно отрезаны. Совсем недавно. Да, это сделал тот юный мастер Хокинс. Он и не скрывал, что выучил цифры наизусть, а потом сжёг отрезанную полоску. И теперь только он один знал точные координаты. И всё для чего? Только для того, чтобы позаботиться о своей матушке-вдове, оставшейся после разгрома трактира практически без средств к существованию. Да и просто ему самому хотелось отправиться на поиски приключений. С ним удалось договориться — всё же он был неглупый парень. И в обмен на полностью отстроенный трактир "Адмирал Бенбоу" да на помощь его матушке по ведению немалого хозяйства, да ещё и за определённую сумму денег, положенную в банк на её имя — на тот случай, если сам Джим сгинет где-то в дальних морях. Вот за всё это он откроет координаты — находясь на борту судна. Где-нибудь посредине Атлантического океана.

— Молодой человек ведь не догадывался, что, даже зная точнейшие координаты этого Острова Сокровищ, можно было месяцами плутать в океане, каждый раз проплывая мимо него. Лишь изредка замечая контур высокой двуглавой горы где-то на горизонте, да и то — в последний момент заходящего солнца. — Минерва хитро улыбнулась. — До острова мог дойти лишь корабль, которым управлял маг. Или хотя бы сквиб, имевший определённые умения и навыки в общении с особыми артефактами. Вот тут-то и требовались разные магические вещицы, которыми владели Джон и Дэвид. У каждого из них были свои собственные артефакты, а вместе они образовывали славный тандем, который обязательно привёл бы их к успеху в этом трудном предприятии.

Но вмешался слепой случай. Или Судьба — кто теперь знает? Купив судно для плавания в Бристоле, Джон Трелони поселился в трактире рядом с портом. А в самом порту он познакомился с владельцем таверны "Подзорная труба", неким бывшим моряком, пострадавшим сражаясь за Родину, одноногим Джоном Сильвером. Все называли его Долговязый Джон. И он был относительно состоятельным человеком, имел текущий счёт в банке и не маленький. Единственный недостаток, который был у него в глазах окружающих — это его супруга. Она не принадлежала к белой расе.

Джон Трелони встретился с ней. И сразу понял, что она из семьи волшебников. Он так и не смог узнать, откуда именно она была родом. И как попала в Англию. Привезли ли её сюда с одним из кораблей, который ходил за рабами в Африку. Или Джон Сильвер нашёл её где-нибудь, когда и сам бродил по морям. Это так и осталось неизвестным. Как же её звали-то? — Минерва в задумчивости потёрла лоб рукой. — Не могу вспомнить. Надо будет ещё раз пересмотреть воспоминания о тех временах в нашей домашней библиотеке..

— Думаю, что в своём племени она была бы уже главной жрицей какого-нибудь местного божества, владела бы сердцами и умами всех людей в округе. Но их магия всё же значительно отличается от нашей. Она основывается на других принципах, на других ритуалах. Не буду вдаваться сейчас в подробности — скажу главное. Эта чернокожая колдунья потребовала с Джона Трелони клятву, что тот отпустит её мужа — того самого Джона Сильвера — когда они будут возвращаться с острова. Под угрозой, что иначе она так проклянёт их небольшую экспедицию, что они все сгинут на том острове. И пришлось такую клятву дать.

Кроме того, она потребовала от обоих — Джона и Дэвида — ещё поклясться, что они очень сильно постараются сохранить этому одноногому моряку жизнь. Такой уж у неё был каприз. Считала его своим мужем и не хотела отпускать его от себя раньше времени.

Да, в Бристоле не придавали значения её внешнему виду. А вот знающий человек из магов сразу бы понял, что она ловко маскируется. Прячет за сгорбленной фигурой и лохмами седых волос совершенно иной облик. Не так уж она была и стара, хотя пятидесятилетний моряк ласково называл её "своей старухой". Скорее всего, она пережила и его, и детей, которых могла бы родить для него. Там, где они поселились, когда Джон Сильвер сбежал с корабля на обратном пути с острова сокровищ.

— Да, вернулись оттуда в Бристоль только пятеро. Да, они добыли золото, которое было спрятано на том проклятом острове. Разделили добычу согласно вложенному труду и умению.

И разошлись в разные стороны. Да, мы знали, что Дэвид Ливси удачно женился — на внучке губернатора Ямайки Арабелле Морган, что ещё больше упрочило его благосостояние. Но его род практически потерял всю волшебную силу, После него в семье не было даже сквибов, поэтому и прекратились отношения между нашими семьями.

А вот Джон Трелони женился более удачно. Как раз из его ветви и происходит мой муж. Уже не одно поколение в семье снова рождаются только волшебники. Потому и все расчеты на наш брак — оправдались.

— А! Вспомнила! — Вдруг вскрикнула она. — Ту колдунью звали Шеба! Шеба Кингсли. Странное имя для чернокожей, не так ли?

Глава 25.

Жизнь полна неожиданностей

Кингсли? Я судорожно сглотнула. Тот самый Шеклболт Кингсли, который в итоге стал Министром Магии, мог быть её потомком? А что? В книгах не было сказано, сколько ему лет. Могло быть как тридцать — и тогда он был ровесником Мародёров, а могло быть и семьдесят — и тогда он тоже мог родиться вместе с моим сыном.

Маги и в сто лет могли выглядеть моложе своего календарного возраста. Примером тому служит кузина Касси. Когда мы только встретились, она выглядела даже старше своих лет. Её можно было смело называть тётушкой.

Если она училась вместе с Аберфортом Дамблдором и была приблизительно его ровесницей, то сейчас ей... Проведя нехитрые подсчёты, выяснила, что Кассандре должно быть чуть больше сорока лет. Но сейчас, после встречи с хозяином "Кабаньей головы", она заметно помолодела и расцвела. И теперь её вполне можно было называть кузиной — как и Исобель. Вот что истинная любовь делает!

Пока я размышляла на эту тему, Минерва Трелони тоже молчала, задумавшись о чём-то своём. Думая, что она уже закончила свой увлекательный рассказ, начала благодарить и хотела уже собираться домой. Но меня остановили.

— Нет, мы обязательно должны пойти с тобой. И не спорь, пожалуйста, — сверкала глазами, уговаривая меня, Кассандра. — Тебе надо помочь оборудовать площадку для прибывающих гостей!

— Да и в самом доме просто необходимо сделать специальную закрытую комнату — не всё же время на улицу бегать, — кивнула Минерва. — Боюсь, что сама ты с таким уровнем защиты не справишься.

Вздохнула и согласилась. Что верно — то верно. И не только с таким. Я пока — за две недели-то — вообще только немного бытовых Чар освоила под руководством Наставника Флитвика да некоторые зелья, которым меня Меропа обучала. Семейные рецепты никогда не помешают.

Я прекрасно видела, что могла быть крутой ведьмой только для Тома, а уже в сравнении — да даже и с Исобель — значительно проигрывала.

— Я отлично понимаю свою полную безграмотность в Чарах и в Защите. — Смиренно опустив голову, согласилась я. — И готова с благодарностью принять любую помощь. Признаюсь честно, я даже сама хотела просить вас о такой помощи. Вот только — как мы будем добираться домой ко мне? Артефакт, который вы мне подарили, рассчитан на перемещение только двоих.

— Это просто! — Азартно воскликнула кузина Касси. — Сначала мы с тобой вместе вернёмся к тебе домой с помощью этой фигурки, я запомню твои координаты. Вернусь сюда за матушкой. И мы вместе переместимся к тебе.

— Да, а потом уже можно будет подумать и о других вариантах, — степенно проговорила тётушка Минни.

— Разумно, — согласилась я. — И по-деловому. Я как чувствовала — специально попросила мужа сделать вид, что он везёт пассажиров. Надо будет только придумать, как вам появиться на площадке перед гаражом. Не из воздуха же! — Улыбнулась своим дальним родственницам. — В путь!

-Вот-вот, — поторопила нас обеих Минерва. — А я пока захвачу предметы, приготовленные для Ритуала. — И в ответ на мой вопросительный взгляд добавила. — Ты же нам не чужая — сразу решили помочь. А тут Касси сказала, что ты сегодня придёшь. Я всё и приготовила. Осталось только взять сумку. — И мягко улыбнулась, ласково погладив меня по руке.

Я всхлипнула от такой заботы — слишком уж Меропа привыкла полагаться только на себя, не получая в семье от брата и отца ни капли внимания. Иногда даже у меня закрадывалась мысль — чего добивались родичи, не давая развиться таланту Меропы. Ведь он у неё был — надо было только её научить.

— Ничего-ничего, — прижала меня к себе Минерва, другой рукой притягивая дочку. — Вместе мы сила. — Она задорно подмигнула. — Кто сможет устоять против трёх ведьм?

— Вперёд, Меропа, — Касси чуть ли не приплясывала на месте от нетерпения. — Мне так хочется посмотреть. И проверить — есть ли магия в старых вещах тётушки твоего мужа?

Я обняла Кассандру за талию, активировала портключ. Опять судорожное протягивание сквозь узкий лаз — и вот мы уже стоим в той комнате, откуда я начала своё путешествие сегодня утром. А сколько я с тех пор узнала и пережила!

Встряхнулась, посмотрела на кузину. У той горели азартно глаза, она вся разрумянилась. И ей это удивительно шло. Потому-то Аберфорт и не женился. Наверно. Раз влюбился именно в эту ведьму, а потом из-за чего-то поссорился с ней. Или из-за кого-то.

Кузина быстро огляделась вокруг, крутнулась вокруг своей оси и пропала. Чтобы снова появиться несколько минут спустя на том же месте — уже с Минервой Трелони. И та, и другая держали в руках небольшие сумочки, немного похожие на театральные — такие же красивые и богато украшенные вышивкой и блёстками.

Скосила на них глаза. От них так и тянуло магией.

— Да-да! — Тётушка заметила мой интерес. — Они внутри больше, чем выглядят. Это наш семейный бизнес. Так что — научишься и ты со временем. И сама будешь делать не хуже.

— А не будет к этому талант — найдём что-нибудь ещё! — оптимистично заявила кузина.

Минерва осмотрела комнату, в которой мы собрались, и решительно заявила, что она не подходит для приёмной.

— В ней же есть окна! А нам нужно совершенно закрытое помещение! — безапелляционно командовала она.

Я тихо хихикала и показала все комнаты первого флигеля. Было решено, что во втором флигеле, где располагались спальни и детские комнаты — тут я порозовела — гостям, даже приглашённым, делать нечего.

В конце концов, внимание моих родственниц привлёк небольшой тёмный чуланчик, которым завершался коридор, ведущий к столовой. Быстро прибравшись в нём и развесив по стенам магические светильники, Минерва и Кассандра ловко — сказывалась практика — приготовили всё для Ритуала: расчертили пол непонятными мне значками, расставили необходимые предметы по углам получившейся фигуры. Я только стояла и смотрела, горестно вздыхая.

— Ничего, — чмокнула меня в щёку Кассандра, — я успела заметить, что ты быстро учишься. И с этими знаниями проблем не будет.

— А с твоими родичами мы ещё поговорим... — сурово пообещала тётушка. — Тем более что и Конклав пообещал помощь. — Она оценивающе окинула меня взглядом. — Это надо же — такую многообещающую ведьму и не учить! Удивительно, что ты там весь дом им не разнесла. Наверняка, всё время что-то роняла и разбивала?

Я подтвердила, припоминая, как относились к Меропе родственники.

— Ну вот, — с мстительным удовлетворением заметила Минерва. — Что и требовалось доказать! Всех детей надо учить управляться с магией, иначе она так и остаётся на уровне стихийных выбросов, а потом ребёнок долго отходит от такого выброса. Разумеется, при этом нарушается координация движений.

— Хорошо, что тебе только восемнадцать — ещё можно что-то восстановить. — Кассандра тяжело вздохнула. — Жаль, что всё не получится. Хотя... — Она снова посмотрела на меня испытующим взглядом.

Переглянулась с матерью.

— Иногда вынашивание магически сильного ребёнка может привести к непредсказуемым последствиям. — Задумчиво пробормотала тётушка. — Возможно, что именно это сейчас и происходит.

Щёки мои словно жаром опалило.

— И нечего тут смущаться! — сделала мне замечание Минерва, наставительно подняв указательный палец вверх. — Тут все свои. — И ловко ткнула этим же пальцем мне в лоб. Правда, нежно, не причинив боли. — Мы закончили. Теперь твоя очередь.

— Что мне надо сделать? — Растерялась я. Так неожиданно она переходила от лёгкой болтовни к серьёзным вещам. Я ещё не привыкла. Всего-то два раза с ней общалась.

— Как что? — Хихикнула Касси. — Кровная Защита потому так и называется, что требует крови мага-владельца дома. Соответственно — надрезать ладонь, набрать немного крови в чашу, смазать кисточкой, намоченной в крови, все знаки, что мы нарисовали. Потом активировать, вылив остатки крови в чашу, которая стоит посередине. Добавить туда ингредиенты, — она ловко всунула мне в руки небольшую корзинку с травами. — Поджечь. Всё сама. На себя ведь привязываешь.

Я всё так и сделала. На запястье появился еле заметный рисунок. Теперь только в эту комнату приводили все те портключи, которые я могла бы кому-то дать. А уж мне приходило бы сообщение о визите. Татуировка показывала — сколько человек прибыло, как долго они находятся в комнате. Самим гостям из комнаты было не выйти. Только я могла открыть дверь. Пусть я и слабая волшебница, но кровь — не водица. Запирала не хуже сильных охранных заклинаний. О да, и эту защиту можно было бы сломать, не спорю. Но при этом шло сообщение ближайшим родственникам. В этой роли выступили Минерва и Кассандра, добавив свою кровь в рисунок на заключительном этапе.

Потом мы восполняли потерю крови, уплетая вкуснейшие булочки со свежим чаем. Минерва одобрительно хмыкнула, принюхавшись к отдельно стоявшей коробке чая "для особых гостей". Со спецдобавками. Кивнула Кассандре — мол, надо бы и тебе такой чаёк завести, когда будешь владелицей "Кабаньей головы". Теперь настала её очередь краснеть и смущаться.

А я задумалась. Та репутация злачного местечка, о которой помнила я, совсем не подходила очаровательной и деятельной кузине.

Мою задумчивость заметили. Задали вопрос. Я поделилась своими размышлениями.

Кассандра вздохнула.

— Я тоже об этом думала. Сейчас там приличному человеку делать нечего. Но с другой стороны — репутация этого заведения насчитывает уже триста лет. Ещё с тех пор, когда восставшие гоблины устроили именно здесь свой штаб. Разумеется, тогдашний владелец сильно возражал против такого использования. Но кто бы его слушал, когда он сидел в своём же собственном подвале, аккуратно упакованный в мешок. Хорошо, что из-под репы, не из-под удобрений. Да и многие другие жители тогда составили ему компанию. Не по своей воле.

— Любую репутацию можно исправить, — задумчиво начала я, пытаясь ухватить мелькнувшую у меня мысль. — А почему бы не сделать два небольших зала? Один — оставить в старинном стиле, добавить ещё мрачности, подчеркнуть те исторические события. Можно же найти вещи тех времён?

— Это не проблема. Можно найти всё — были бы деньги. — Минерва машинально кивнула.

— А вот другой зал ...— Я прикрыла глаза, представляя себе получившуюся картину. — Раз Хогсмид — единственно поселение в магической Британии только для магов, то почему бы не сделать тут место, где любой маг мог бы чувствовать себя как дома? Отведать привычные для себя блюда? А другие маги — наоборот, имели бы возможность познакомиться с кухней других стран. Ведь и к нам приезжают иностранные маги. И они хотят иногда вспоминать о Родине.

— Устраивать дни национальной кухни? — ухватила мою мысль Кассандра. — А при этом ещё и менять декор в зале на тот, который подходит той или иной стране? В этом что-то есть.

— Дни или недели — как получится. — Кивнула я.

— Можно попробовать, — у Касси загорелись глаза, она уже была готова бежать к своему жениху, чтобы обсудить с ним это предложение.

Но матушка быстро остудила её пыл.

— Сначала надо всё хорошо продумать, милая. В любом случае — это хорошая идея. Надо только посчитать расходы на переоборудование, прикупить детали, разработать меню.

— Да, — снова вмешалась я. — А почему бы в историческом зале не подавать еду именно по старинным рецептам? Не все же помнят, как именно ели наши предки. Сделать тот интерьер специальным знаком. Торговой маркой.

Бурное обсуждение нового коммерческого проекта прервал звук подъезжающего автомобиля. Его было слышно издалека — не такое уж оживлённое движение на дороге вдоль нашего заборчика.

У нас было немного времени, пока Том преодолеет последний поворот. Я быстренько показала пару журналов с модными новинками, чтобы обе дамы могли выбрать себе временный облик, в котором они предстанут перед возможными зрителями. Любопытство, особенно в маленьком мирке Сент-Мери-Мид, проявлялось в частом наблюдении за птичками — для чего использовались бинокли. С очень сильным увеличением. Успела приметить, когда мы вчера прогуливались по деревне.

Я выскочила открыть ворота, успела шепнуть Тому, наклонившись к окошку, что у нас гости — мои родственницы, которых он "привёз" с собой.

Том понятливо кивнул и громко сообщил мне о сюрпризе.

— Угадай, кто приехал со мной? — Крыша его автомобиля была поднята, и со стороны трудно было бы определить, есть ли кто на заднем сидении или нет.

Подъехал к нашему гаражу, пока не разобранному. Остановился, вышел из машины, торжественно распахнул дверцу. Чуть заметно вздрогнул, когда на его руку, услужливо протянутую внутрь, опёрлась женская рука. И из машины вышла элегантная пожилая дама, до сих пор скрывавшаяся под дезилюминационными чарами. Потом из машины выпорхнула молодая девушка — ей помощь уже не потребовалась.

Закрыв ворота, я поспешила к ним, громко выражая свой восторг, что они выбрались меня навестить. Мы расцеловались и пошли в дом.

Там Минерва оглядела Тома со всех сторон.

— Хорош-хорош, красавец он у тебя, Меропа, — оценила она, от чего Том ужасно смутился. А она добавила, добивая его окончательно. — Скинуть бы мне лет пятьдесят — отбила бы его у тебя, племянница, ой, точно отбила бы.

— Пятьдесят лет? Но Вы и сейчас не выглядите на этот возраст. — Том сделал попытку быть вежливым — ему не понравилась сама мысль, что его могут сделать переходящим призом.

А Минерва расхохоталась, повела плечами, облик её поплыл. И вместо пожилой дамы с аккуратно уложенными каштановыми волосами, чуть тронутыми сединой, одетой в скромный, но очень дорогой дорожный костюм, перед нами оказалась молодая ведьма с распущенными волосами, нежным румянцем на щеках, задорным огнём в глазах, в длинной широкой юбке и тонкой блузке, которая так и норовила сползти с круглого плечика.

— Так я выглядела, когда мне было восемнадцать, — с лёгкой грустью сказал Минерва. — Я сохранила это воспоминание, и время от времени использую эту иллюзию. Если мне хочется немного порезвиться. — Лукаво подмигнула она и потрепала растерянного Тома по щеке. — Но тебе не стоит беспокоиться, зятёк, своих мы не обижаем.

И снова вернулась к прежнему солидному облику.

Глава 26.

В жизни есть место развлечениям

Тётушка отправила меня и Кассандру на кухню, сурово сдвинула брови:

— Да не беспокойся ты так, — и тут же улыбнулась. — Не уведу твоего благоверного, только познакомлю с той историей, которую вы обе и так уже знаете. А сделаете всё — тогда и другие вопросы обсудим.

Кухня поразила Кассандру обилием всяких — неизвестных ей — магловских приспособлений. И то, что надо было зажигать плиту спичками — немало повеселило кузину. Я показала ей всё то, чему меня за эти дни научил Том. А она дала мне несколько практических советов по магическому ведению хозяйства. И немного потренировала меня в выполнении несложных — для неё — жестов и Чар.

Ещё её очень заинтересовала сквозная ниша в стене, куда можно было поставить готовую еду. Закрыть дверцу и отправить еду наверх — в столовую. И без всякой магии. При прибытии лифта наверх негромко брякал колокольчик, тот, кто был наверху, спокойно доставал блюда из шкафчика и отправлял этот лифт снова на кухню. Там звенел уже другой колокольчик. Не перепутаешь.

Хорошо, что долго возиться не надо было, но Том был голоден после дороги туда и обратно, смёл за милую душу всё, что мы приготовили.

Тем временем и Минерва закончила для него свой рассказ о наших родственниках и Острове Сокровищ. Наступило время десерта.

Зашла речь и о том, как поёт Том — Исобель по секрету рассказал бабушке и тёте. Том смутился, вскочил из-за стола, побежал на улицу, попросив:

— Только не подходите к окнам, пожалуйста!

— Не будем, — покладисто кивнула тётушка Минни. — Зачем бы нам это?

Повинуясь движениям её волшебной палочки, над столом сформировался мутновато-белый шар — вначале размером с яблоко. Но он становился всё больше, пока не достиг размеров приличного такого глобуса. Пелена, которой он был покрыт, становилась всё светлее, пока в нём не проявилось ясное изображение Тома, который быстрым шагом проследовал к автомобилю, покопался в багажном отделении. Достал оттуда какой-то большой ящик, потом вынул ещё и ... Тут меня разобрал смех, потому что я догадалась, какой сюрприз приготовил Том. Но действительность превзошла все мои ожидания! Я угадала не совсем точно.

Так вот — Том достал довольно большой металлический конус. Это была верхняя часть граммофона! Но одновременно принести и довольно тяжёлый ящик, и этот конус у него не получилось. Тогда он, недолго думая, водрузил конус себе на голову, подхватил ящик и направился в дом.

— Ну что ж, — задумчиво сказала Минерва, одним щелчком пальцев развеивая магический шар, — так он хоть на мага похож. В остроконечной шляпе. — И в ответ на мой изумлённый взгляд грустно покачала головой. — В нём нет ни капли магии, Меропа, уж я постаралась проверить. Если что и было от первого Дэвида Ливси, всё уже давно исчезло.

Я печально вздохнула и машинально прикоснулась к животу. Пусть Том и не маг, зато его сын будет сильным магом. Наш сын!

Улыбнулась тётушке, которая с любопытством наблюдала, как мой муж затаскивает габаритный ящик в дом, в полной уверенности, что тут никто не догадался, что именно он принёс.

— Пожалуйста, не смотрите некоторое время сюда, — пропыхтел он, возясь с распаковкой ящика.

— Хорошо.

Мы дружно отвернулись. К камину. Над ним висела какая-то большая картина. И её стекло вполне отражало то, что происходило за нашей спиной. Даже магичить не пришлось. Только почистить слегка стекло, чтобы блики не мешали смотреть.

Вот Том закончил сооружать граммофон, прикрутил конус, покрутил ручку завода. Вынул из специального пакета, прикреплённого к стенке аппарата, небольшую пластинку. Опустил иглу.

Сквозь тихий шорох зазвучала мелодия. Тихо, потом всё громче и громче. Слёзы выступили у меня на глазах. Это же...

— Люби меня нежно, люби меня ласково, — распевал граммофон голосом Тома.

А сам Том обнял меня, старался успокоить.

— Я думал, что тебе понравится мой сюрприз, — потерянным голосом сказал он. — Ещё в понедельник я с помощью поверенного связался с тем оркестром, с их помощью и записал пластинку. У них были какие-то знакомые на студии грамзаписи.

Я повисла у него на шее, стремясь показать, как я рада такому подарку. И только хрип остановившегося завода привёл меня в чувство.

Кассандра и Минерва тактично отошли от нас подальше и с любопытством разглядывали аппарат, о чём-то размышляя.

— Интересно, — не выдержала Касси, — а если приладить сюда магический источник движения? Какой-нибудь кристалл. Тогда не придётся всё время крутить ручку. Да и слушать можно будет дольше.

— Ага, — кивнула я, вспоминая о гостьях и с трудом заставляя себя оторваться от мужа.— А можно и вполне магловским способом — от электричества.

Тут уже Том посмотрел на меня с интересом.

— Вспомни, в машине ведь у тебя мотор работает? — Хихикнула я, чтобы показать несерьёзность моих слов. — Зажигание и всё такое прочее. Я же не знаток твоей техники.

Но Том задумался. Что не помешало ему продемонстрировать нам вторую пластинку — с записью одной только мелодии. И ещё парочку пластинок, которые он приобрёл прямо на студии.

— Да, — выплывая из задумчивости, сообщил он, — на студии мне предложили продать песню на радио. Я перенаправил их к моему поверенному. И сегодня тот показал мне контракт. Ты была права, Меропа! Теперь с каждого исполнения моей песни я должен получать определённый процент! Надо будет купить и радиоприёмник. А то я его тут не видел.

— Сначала надо добиться, чтобы тебе поставили тут телефонный аппарат. А то живём тут на отшибе. Случись что — не добежать, не докричаться до других людей.

— Да, а ещё я отправил на регистрацию и вторую песню, — ласково улыбнулся мне муж. — Поверенный был в сомненьях, будет ли она популярна, но я объяснил ему, что даже для одной тебя я буду петь с большим энтузиазмом. А эти записи помогут сохранить мою любовь к тебе не только в нашей памяти, но и дать послушать песни внукам-правнукам!

Его энтузиазм окончательно смутил меня.

А родственницы внимательно выслушали нашу познавательную беседу, и начали расспрашивать: о каких это приборах мы говорим? Как они действуют? Что именно они делают?

Сразу видно хватку мастеров-артефакторов!

В основном отвечал Том. Я же старательно изображала нахватавшуюся по верхам деревенскую девочку.

Перехватила одобрительный взгляд Кассандры, покосилась на Тома. Тот с жаром объяснял устройство граммофона Минерве, размахивая руками, совершенно забыв, что разговаривает со столетней ведьмой.

За окном начало уже темнеть, когда я спохватилась, что не приготовила спальню для гостей.

— Ну что ты, — мягко возразила мне тётушка. — Мы и сами не останемся ночевать в доме новобрачных. Не положено. Вам ещё недели две надо привыкать друг к другу. — Тут она лукаво подмигнула краснеющей мне и смущающемуся мужу. — Попробовать всё, что можно, везде, где можно.

— Поэтому мы сейчас уйдём, а вернёмся завтра утром, — подхватила кузина Касси. — К чаю. Готовь те чудесные булочки. Они были просто восхитительны! — И облизнулась, всем видом напоминая сытую кошку.

Я проводила обеих волшебниц в комнату для перемещения.

Вернувшись в гостиную, обнаружила, что потушены почти все огни, а Том задумчиво вертит в руках одну из пластинок, что приобрёл вместе с граммофоном. Заметив меня, встрепенулся, запустил аппарат.

— Мне тут пришла в голову мысль, милая. Хочешь научиться танцевать этот танец?

Ещё бы я отказалась!

И он стал учить меня танцевать фокстрот. Нет, не тот классический медленный танец, который для меня, пожалуй, был пока трудноват.

— Но, — оптимистично заявил Том. — И его попробуем. Так, чтобы в следующий раз , когда пойдём в ресторан, могли бы не только за столиком сидеть.

А пока он потренировал меня в разновидности фокстрота — квикстепе. Этот быстрый танец появился в годы Первой мировой войны в пригородах Нью-Йорка и первоначально исполнялся исключительно африканскими танцорами. Впервые появившись в американском Мюзик-холле, затем распространился и в танцевальных залах. Причиной появления танца стал тот факт, что музыканты зачастую играли фокстрот слишком быстро, вызывая недовольство людей, танцующих в зале.

А официальной датой рождения квикстепа считается 1923 год, когда оркестр Пола Уайтмена гастролировал в Великобритании. Тогда-то Том и познакомился с движениями этого танца. Хорошее чувство ритма помогало ему правильно вести меня в танце. А мне с таким учителем было просто стыдно не научиться. Да, тело Меропы пока не слишком привыкло к таким нагрузкам. И я, чтобы немного изменить ритм, стала напевать мою любимую песенку:

Bei mir bist du schЖn, please let me explain

'Bei mir bist du schЖn' means you're grand

Bei mir bist du schЖn, again I'll explain

It means you're the fairest in the land

Ты просто классный, и, между прочим,

Костюм идёт тебе, даже очень

Что ты творишь со мной, как вернуть покой,

Бьюсь я, но не могу понять.

О да, я помнила, что она должна была стать популярной только в 1937 году. Но благополучие моей семьи мне дороже. Так что ещё один текст отправился в копилку песен для Тома. Тем более, что эту песню с небольшими вариациями мог исполнять и мужчина, и женщина.

А мы танцевали всё быстрее, пока не свалились в изнеможении на пока ещё целый диванчик. Увы, ненадолго. И его постигла участь его собрата.

Выпутывая меня из обломков, Том ворчал:

— И что это мебель такая непрочная стала...

А я напомнила ему, что не стоит забывать и про возраст этих диванчиков. Похоже, что они были изготовлены ещё в конце прошлого века.

— Так надо сменить их на новые, — буркнул Том, засыпая на подушках, которые мы собрали с двух уже бывших диванчиков. — Завтра, всё завтра.

А завтра прибыли тётушка и кузина. И после утреннего чаепития мы направились в сад. Где на той компостной куче, на которую нам указали мисс Кэролайн Уэзерби и мисс Аманда Хартнелл, обнаружили двух огромных чёрных кошек. Свернувшихся клубками.

Bei mir bist du schЖn

http://www.youtube.com/watch?v=TxfpMzBYBjo

http://www.youtube.com/watch?v=p4KBBsqptqU

http://www.youtube.com/watch?v=LVZXxFFsZTQ

http://www.youtube.com/watch?v=TxfpMzBYBjo

Глава 27.

Находки и открытия

Две огромные черные кошки, свернувшиеся клубками...

Но какое же жалкое зрелище они из себя представляли! Худющие, облезшие, просто рёбра торчат — и это не метафора. Сквозь свалявшийся грязный мех — весь в проплешинах — кости проглядывали на самом деле. На лапах, высунувшихся из клубка, торчали грозные, но обломанные когти. У одной кошки даже хвост отвалился и лежал рядом на компостной куче. У второй — хвост был пока на месте, но выглядел весьма неприглядно — был надломан в нескольких местах — так неестественно выглядели его изгибы.

— Как жаль, — протянул Том и хотел потрогать одну из кошек носком ботинка.

Касси резко остановила его, не дав даже двинуться. Потом и вовсе наложила Чары, обездвижив и лишив голоса. Хоть и извинилась негромко, добавив, что делает это только для его пользы.

Минерва внимательно изучала кошек с почтительного расстояния. Волшебная палочка так и порхала в её руках, выписывая непонятные мне фигуры и заклинания. В конце концов, она закончила эксперименты и немного расслабилась.

— Всё не так страшно, как может показаться на первый взгляд, — весело улыбнулась тётушка. — Да, полное магическое истощение, но это вполне поправимо. Проведём совсем несложный магический ритуальчик, ты их немного подкормишь своей магией, и они ещё долго будут служить твоему семейству верой и правдой. Ещё и внуки твои будут учиться ходить, держась за их хвосты!

Я вдохнула и выдохнула. Не то, чтобы я не доверяла старой ведьме в таких вопросах, но понять всё же хотелось получше.

— А что же они из себя представляют?

— Ничего особенного — Стражи, — пожала плечами Минерва, словно объясняла малышу простейшие вещи.

— Стражи? — Я медленно закипала. Ну не знаю я многого в магическом мире — так объясни. Я пойму. Обязательно.

Минерва бросила на меня косой взгляд. И снова ослепительно улыбнулась. Взмахом палочки создала себе удобное кресло, в которое и опустилась, сделав и в нашу сторону приглашающий жест.

Меня и Касси под колени подбила деревянная садовая скамеечка, а Том так и остался стоять. Только слушать и мог.

— Если внимательно осмотреть эти великолепные образчики артефактного искусства, — менторским тоном начала тётушка, — то увидите на их шеях искусно выполненные широкие ошейники. Плетения, что завязаны на них, скрывают внешний вид этих ошейников от простых людей, иначе бы те не удержались от прикосновения к ним. А это для простых людей чревато опасными последствиями. Ведь здесь же спрятано и нешуточное проклятие. Да-а, древние маги умели проклинать — задумчиво протянула она.

— Древние? — хором переспросили мы и переглянулись.

— Да, древние маги, — кивнула Минерва. — Теперь такие изощрённые проклятия уже не в моде. Или не в чести — это с какой стороны смотреть.

Она аккуратно взмахнула палочкой, медленно приподнимая мощную, хоть и костлявую, голову вверх.

— Ох! — у нас обеих вырвался восхищённый вопль. Хорошо, что мои родственницы позаботились о максимальной защите периметра от маглов. Теперь те могли видеть и слышать самые обычные вещи — как я копаюсь на грядке, как Том приносит мне воду, как мои родственницы помогают мне или мы все вместе пьём чай на веранде. Только злоупотреблять такими иллюзиями не стоило. Надо было периодически отключать их, чтобы не растрачивать зря магическую энергию. Но в нашем случае — это было как раз уместно.

А зрелище и впрямь было поразительное. Шею этой большой кошки плотно облегал — даже не ошейник, а настоящее оплечье, очень похожее на то, что можно видеть на фресках времён египетских фараонов — вот только фигурки на этом оплечье скорее напоминали о другой части света — о Южной Америке.

Минерва вызывала проекции Чар на этом оплечье, показывала нам на то или иное плетение, рассказывал о том, за что именно отвечает это плетение. Сетовала, что сейчас даже в Хогвартсе не изучают системы сложных Чар — только вариант с личным ученичеством может помочь. При этом она восхищалась искуснейшей работой древних ювелиров. Тонкие цепочки соединяли фрагменты рисунка между собой — это было и украшение, и защита одновременно.

И сильнейший артефакт. Несомненно. Всё же слухи, что когда-то корабль капитана Флинта захватил испанское судно, вывозящее древние сокровища индейцев, оказались правдивыми. Такие стражи должны были охранять что-то очень ценное. Например, то, что было когда-то похищено испанцами из сокровищницы какого-то храма. Если судить по этим чёрным кошкам — черным ягуарам — то это мог быть и храм темного ацтекского бога Тескатлипоки — именно одной из его ипостасей были эти ночные убийцы. Впрочем, и на языке майя понятия "ягуар", "оборотень", "маг" и "колдун" выражались одним словом — "балам". Так что место, откуда могли бы попасть на Остров Сокровищ эти Стражи, должно было находиться в любой точке Южной Америке.

— Постой, — прервала матушку Кассандра, — разве его символом был не обычный ягуар? С пятнистой шкурой — так напоминавшей ночное звёздное небо?

— Умница моя. — Восхитилась Минерва и ласково потрепала дочку по розовеющей щёчке. — Да, символом Бога был обычный пятнистый ягуар, ты права. А вот Стражем Священной Пирамиды, тем более — её Сокровищницы — был как раз чёрный ягуар. Без единого светлого пятнышка — как символ безлунной ночи. И символ неотвратимости наказания.

— Тогда среди тех сокровищ на Острове были и проклятые? — В испуге я прижала руку к губам.

— Не факт, — скептически хмыкнула Минерва. — Уже то, что Стражи попали на Остров в ослабленном виде, показывает, что их давно не подпитывали магией. Иначе они никогда не смогли бы покориться другим волшебникам — только своим создателям. Видно, ещё на континенте они были лишены магической подпитки. Потому их сравнительно легко удалось перенастроить на защиту семьи Ливси. Судя по всему, мощи семейных артефактов хватило на несколько лет активной работы Стражей. Или их время от времени вводили в сон, пробуждая только в исключительных случаях. — Рассуждала тётушка. — А вот теперь подпитка окончательно иссякла. Потому и приняли они такой... — она приподняла взмахом палочки оторванный хвост в воздух. — Такой непрезентабельный вид. Но это поправимо.

— Именно потеря магического заряда и позволила соседкам спокойно прикасаться к ним и принести сюда во время уборки? — Ахнула я, живо представляя, что могло случиться, если бы эти Стражи пошевелились в руках женщин. Или хотя бы открыли глаза, сейчас плотно закрытые.

— Да. Очевидно, что твои действия по приезду сюда спровоцировали лёгкую зарядку артефактов. — Кивнула Кассандра задумчиво. — Ты же магичила тут?

— И не только, я ещё расставила лёгкие следилки и пугалки от маглов по периметру участка, — засмущалась я. — Немного. То, что успела выучить с Наставником.

— Ничего. Им и этого хватило бы. Я потому и обездвижила твоего мужа, чтобы он случайно не спровоцировал их атаку. — Извинилась Кассандра.

Том только и смог, что прикрыть глаза. Но он всё понял. И с восхищением разглядывал бедных животных, лежащих на земле.

— Надо бы приготовить у вас в доме место для проведения разных Ритуалов, — задумчиво проговорила тётушка.

Я смущённо кивнула — ведь я ещё и половины доставшегося нам в наследство дома не осмотрела. Что уж говорить о подвальной части?

Минерва прекрасно поняла мои колебания, ибо её улыбка была весьма ехидной.

— Ладно, и с этим поможем. Пока уберём этих великолепных животных отсюда — негоже им тут лежать под ветром и дождём. Хотя бы на ту веранду между домами. А сами осмотрим дом.

И она лёгким движением палочки приподняла обоих Стражей и отлевитировала их в защищённую от чужих взглядов зону.

Мы все шли позади. Я успела заметить, как Кассандра убрала иллюзию нашей работы в саду.

— Да-да, — она правильно истолковала мой взгляд. — Усталые и довольные мы идём в дом, чтобы отдохнуть от трудов праведных. — И захихикала.

Том бережно придерживал меня под руку, его тёплое дыхание щекотало моё ухо.

— Как там остатки нашего диванчика? Убирать? Или его можно восстановить? — шепнул он. — Где мы сегодня спать будем?

— А мы тут вам подарки приготовили. — Минерва в который раз показала, что обладает острым слухом. — Как раз и пригодятся.

Аккуратно устроив Стражей на веранде среди подушек, Минерва поднялась за нами в гостиную, которую я спешно приводила в порядок — убирала остатки пресловутого диванчика.

Так же как и меня, её восхитила чудесная резьба на лестнице. Она с сожалением осматривала резные панели, но вдруг её взгляд загорелся.

— Ага! — Торжествующе вскрикнула она. — Вот в чём тут дело! Вся гостиная была когда-то обшита простыми досками, поверх которых и натянута обивочная ткань. Весьма милый рисунок, не спорю. Но вот тут под досками продолжается тот же резной узор, что и над лестницей.

— Резные панели? По всей гостиной? — Оторопела я. — Да кто же убрал такую красоту под доски и обивку?

— Мода. — Пожал плечами Том. — Она приходит и уходит. Не ломать же стены — проще натянуть ткань поверх. Хотя я согласен, резьба снова входит в моду.

— Ах, какой я вспомнила рецептик зелья для дерева... — Предвкушающе протянула я. — "Янтарные панели" называется.

Глаза Минервы и Кассандры загорелись.

— Поделишься рецептом? — в один голос сказали они, переглянулись и Кассандра продолжила. — Зелья по рецептам семьи Гонт... Да им цены нет! Среди знатоков, увы. Давно уже не появлялись вы на публике, многие успели и позабыть ваше мастерство в зельях.

— Да, — повторила я за Меропой, смущённо потупив глаза, — этот состав — семейная тайна. Рецептом не смогу поделиться, простите, а пару-другую дополнительных флаконов — сварю.

Дамы с пониманием отнеслись к семейным секретам.

— Всё честно, — заметила Минерва. — Мы тоже многое делаем, но не всё объясняем. Кое-что ты пока просто не сможешь повторить — не обучена, не справишься. Кое-что — будешь делать только под нашим присмотром. А уж кое-какие хитрости мы и тебе не сможем открыть. Только кровным родственникам. А наше с тобой родство от Певереллов всё же слишком дальнее.

Кассандра только кивала головой да взмахами палочки снимала ткань со стен гостиной. Очень осторожно, чтобы не повредить.

— Пригодится ещё, — философски заметила она. — Рисунок миленький. Сгодится для другой комнаты. Тем более что новый набор мебели — немного другой расцветки.

И они обе принялись доставать из своих сумок с расширением пространства маленькие — просто игрушечные предметы мебели — и аккуратно расставлять их в опустевшей гостиной.

Глава 28.

Визит вежливости

Успели расставить только несколько предметов: два уютных дивана — Минерва подмигнула: со специальными укрепляющими Чарами, чем немало сконфузила Тома. Потом пару кресел одной с диванами обивки, столики — резной журнальный и строгий обеденный, к нему и дюжину стульев. В столовую, разумеется.

И тут сработали Чары оповещения. В калитку вошла дама. Пожилая, но ещё довольно бодрая. В скромном сером костюме с изящной соломенной шляпкой с яркой синей лентой на тщательно уложенных волосах. В руках у неё была светлая сумка. Тоже из соломки. И тоже с синей лентой вместо ручек.

— Хорошо, что мы не успели содрать доски! — вскрикнула я. — Пока я ещё сварю зелье. Да и ткань не везде сняли.

— Но и так неплохо, — возразил Том. — Она увидит, что работа в разгаре — надолго и не останется.

— Меня терзают нехорошие предчувствия, милый. Боюсь, что эта достойная леди — как раз и останется.

— Так, — распорядилась Минерва.— Побольше беспорядка в гостиной, расчищен только небольшой проход возле диванов. — Кассандра с пониманием кивнула и мигом сотворила из рулона уже смотанной ткани нечто невообразимое.

— Том, скорей на кухню! Приготовь, пожалуйста, для нас перекусить. Немного посиди с нами. И тут же удались по делам к машине. Сам придумай, что может у тебя там требовать твоего присутствия. — Я нежно поцеловала его, смягчая категоричность своей просьбы.

— И придумывать нечего, — буркнул Том, невольно расплываясь в улыбке. — Всегда найдётся, что перебрать. Особенно, если опять придётся ехать куда-то. В Оксфорд. Или опять в Лондон.

— Не обязательно говорить — куда, — согласилась Минерва. — Главное — нужная поездка. И всё. Такие, — она покосилась на окно, из которого была видна калитка, — сами всё додумают.

А тем временем гостья уже поднялась на крыльцо и воспользовалась дверным молотком.

Пока родственницы усаживались — Минерва в кресло, Кассандра на диван, я поспешила к двери.

— Добрый день! — с вопросительной интонацией приветствовала я соседку.

— Добрый день, я — одна из ваших соседок. Марпл, Джейн Марпл.

— Мне очень приятно познакомиться с вами, мисс Марпл. Проходите в гостиную. Извините, немного не прибрано — так мы как раз и наводим тут порядок. Мои родственницы решили мне немного помочь. Позвольте представить: моя тётя миссис Минерва Трелони и моя кузина мисс Кассандра Трелони.

Обе дамы рассыпались в любезностях, мисс Марпл отвечала тем же. Том принёс чай и ненадолго присоединился к нам. Когда он "внезапно" вспомнил о каких-то проблемах с автомобилем и покинул наше общество, разговор уже протекал в тёплой и дружеской обстановке.

-Ах, милая Меропа, не хочу показаться назойливой, но не забыли ли вы, что сегодня — заседание Клуба Рукодельниц? — Её светло-голубые глаза безмятежно смотрели на меня, но при этом смогли заметить и корзиночку для рукоделия с начатой вышивкой, которую Минерва небрежно расположила рядом с диваном, и кружевные салфетки ручной работы, лежавшие на спинках кресел, и лёгкую шаль, связанную крючком из крупных цветков, прикрывающую мои плечи.

— Ах! — Я поднесла руку к губам. — И впрямь забыла.

— Девочку может извинить то, что мы все увлеклись уборкой в доме, — неспешно проговорила Минерва.

— Да, — вздохнула мисс Марпл, принимая из рук кузины третью чашку ароматного чая (со специальной добавкой, конечно) и принимая блюдечко с нежнейшим пирожным. — Милая Эмилия никак не ожидала, что уйдёт из жизни вдали от этого дома. Она с такой любовью обустраивала его.

— Интересно, а насколько стар этот дом? — ненавязчиво поинтересовалась Минерва.

— Знаете, я живу здесь с самого рождения — только на время учёбы в пансионе уезжала в Брайтон. — Мисс Марпл в смущении опустила глаза.

А я произвела в уме нехитрые подсчёты. Если ей сейчас около семидесяти лет, то она родилась где-то в шестидесятые годы девятнадцатого века. Практически ровесница викторианской эпохи.

Мысленно восхитилась — и ведь прекрасно сохранилась! Занимается в основном уходом за садовыми насаждениями — а работа на свежем воздухе как раз и помогает ей сохранять тот чудесный румянец. А ещё и выполнение различного рода общественных поручений — как сейчас. Скорее всего, мисс Марпл частенько и с великой охотой собирает пожертвования на проведение разных местных мероприятий.

А пожилая дама продолжала:

— Так вот — помню, что эту усадьбу в дни моего детства называли "Дом с привидениями". Говорили, что этот дом по неизвестным причинам долго стоял пустым. Но той пристройки, — она указала на второй флигель, — тогда ещё не было. Его как раз и построили, когда мисс Ливси купила этот дом. Да, она озаботилась тем, что снесла развалины декоративной башенки — там, на углу, где построили конюшню.

— Да? — хором удивились мы. — Но зачем там была нужна башня?

— Но это было вполне разумно. В те времена, Когда была возведена усадьба, дом находился на краю деревни. Башня могла служить наблюдательным пунктом. Или там можно было разжечь костёр и передать сигнал дальше. — Мисс Марпл задумалась. — Но уже во времена моего детства туда рисковали залезать только самые отчаянные сорвиголовы, настолько непрочной она выглядела. Так что многие матери с тех пор благословляли мисс Ливси в своих молитвах. Разобрав ту башенку, она спасла многим сорванцам — если не жизни — то здоровье уж точно.

— Да, — степенно кивнула Минерва, — мальчишек хлебом не корми — им бы только приключения.

— Когда в пансионе мы изучали немецкий язык и читали сказки братьев Гримм, я именно такой и представляла себе башню, в которой жила Рапунцель. — Задумчиво проговорила Джейн. Её взгляд затуманился, словно она вглядывалась в далёкое прошлое. — Такая же древняя грубая каменная кладка, такое же одинокое окошко, выходящее на дорогу. Это только потом я узнала, что дверь в ней всё же была. Только её с дороги не было видно. А вот пробраться в усадьбу — тоже было мало желающих. Заросли шиповника тут были поистине сказочными, не подойти. — Снова весело улыбнулась она. — Но всё же некоторые детали из тех развалин удачно вписались в новый вариант дома. Хоть Эмилия и не проводила здесь внутри полную реконструкцию, только некоторые необходимые изменения.

— Тут такая чудесная резьба на лестнице. — "припомнила" Кассандра.

— Да, — восторженно подхватила эту тему мисс Марпл. — Эта резьба! Она восхитительна! Она тут была с самого начала. Прежний владелец дома заявил, что такое обилие резьбы утомляет его супругу. Поэтому обшил всю комнату досками, а потом приказал обтянуть всё этим штофом. — Она указала на груду материи между нашими креслами и диваном.

— Я ещё не придумала, как использую ткань. Позже. — Немного легкомысленно отмахнулась я.

— Божественный вкус! — Она мягко улыбнулась и закатила глаза, наслаждаясь вкусом пирожного. — Вы заказывали эти пирожные у миссис Бёркс? Очевидно, она решила опробовать новый рецепт?

— Нет, — возразила я, — у неё я заказываю лишь булочки с разными начинками. Пирожные привезли мои родственницы. Из Лондона.

— Восхитительные! Совсем, как в детстве, — мечтательно прикрыла глаза соседка.

И неожиданно остро взглянула на меня. — Вы уже придумали, что будете делать с цветником перед домом, Меропа? За три года растения совсем одичали или выродились.

О да, я успела заметить, что внешний вид Джейн Марпл довольно непрезентабелен, её манера говорить — немного несвязна и порой путана, при объяснении чего— либо пожилая леди часто перескакивает с одного момента на другой. Но при этом она мыслит чётко и логично. И прекрасно разбирается в характере того или иного собеседника.

И эта смена разговора не явилась для меня чем-то неожиданным. Уже в третий раз мисс Марпл уходила от ответа о старом доме, но при этом каждый раз сообщала всё новые подробности. Так что и этот разговор о цветах имеет под собой какую-то основу.

— Не знаю, — я с виноватым видом опустила голову. — Сейчас что-то делать уже поздно, а по осени ...— Я сделала многозначительную паузу и всячески постаралась покраснеть, давая пищу для новых размышлений этой Мисс Любопытство. — Посмотрю, что можно будет сделать.

— Если надо будет раздобыть рассаду многолетников или каких-то других цветов, смело обращайтесь ко мне, милая. — Меня покровительственно похлопали по руке. — Мой сад не случайно считают образцовым.

— О, но я как раз больше сторонница "дикой природы" в оформлении.

— Да, это очень трудно, — собеседница закивала. — Настоящей "дикой природы" на Британских островах днём с огнём не найдёшь. А жаль — тот же вересковый напиток, говорят, был хорош.

— А вереск всё цветёт... — Мечтательно протянула вдруг Кассандра.

Из вереска напиток

Забыт давным-давно,

А был он слаще меда,

Пьянее, чем вино.

И голос её изменился — послышались низкие ноты, она вцепилась обеими руками в подлокотники кресла.

Лето в стране настало,

Вереск опять цветет,

Но некому готовить

Вересковый мед.

Эта известная баллада Роберта Льюиса Стивенсона вдруг обрела в её исполнении особый смысл. Голос то затихал и звенел колокольчиком, изображая речь последнего медовара, то рокотал, подобно морю, на берегу которого они стояли.

А мне костер не страшен,

Пусть со мною умрет

Моя святая тайна,

Мой вересковый мед.

— Настанет время — и мы всё же попробуем этот напиток — Проговорила Кассандра, глядя куда-то перед собой.

И обмякла в кресле. Минерва засуетилась вокруг дочери.

А я ничем не могла помочь. И в который раз ругала себя за недостаток знаний. Нет, надо теребить Меропу, варить зелья Памяти. И учиться, учиться, учиться. Столько знаний уже потеряно! Не прощу себе, если и этот рецепт окончательно сгинет во тьме.

— Миссис Трелони, вы, должно быть, учились в одном пансионе с миссис Эстель Лестрейндж, — негромко напомнила о своём присутствии маленькая хрупкая женщина с нежной улыбкой и острым взглядом. — Она тоже часто прячет в рукаве тонкую ручку. Интересно, где она умудряется найти чернила в таком случае? И почему она ни разу не запачкалась? — И она окинула нас невинным ласковым взглядом. — Увы, подобными ручками с перышком так трудно писать.

Глава 29.

Новые знакомства.

Я не успела даже осознать, что она только что сказала, как почтенная леди откинулась на спинку кресла и мирно заснула.

— Ничего, — сказала Минерва, уже не пряча волшебную палочку. — Сейчас поправлю ей память. А на будущее — надо и тебе обзавестись парой амулетов, Меропа. Иногда бывает невозможно пользоваться волшебной палочкой. На этот случай и придуманы некоторые артефакты. Тебе ведь и не нужен особо мощный.

Я кивнула. И не удержалась от вопроса:

— Только рассеивающий внимание рядом со мной, да? Или такой амулет, что скроет мою палочку от маглов?

— Палочку скрыть трудно. Единственное, что помогает — хорошее крепление на правой руке, которое скрывает саму палочку, но даёт возможность пользоваться ею. Как взмахом руки, — улыбнулась тётушка. — Но такое крепление нужно тщательно подбирать и долго тренироваться.

— Да, тренироваться надо много. Но дело того стоит. — Касси уже оправилась от слабости и с видимым удовольствием ела сладкое пирожное. Прямо так, руками. — Мне всегда нужно сладкое после прорицаний, — заметила она мой вопросительный взгляд. — Чем больше, тем лучше.

— Ах, да, сладкое хорошо влияет на мозг, — не подумав, ляпнула я, — я так читала в каком-то журнале, пока мы путешествовали.

Это заинтересовало обеих волшебниц. Пришлось вспоминать всё, что я знала о пользе шоколада и сахара. Не забыла и про вред от "сладкой смерти" упомянуть.

— Никогда бы не подумала, что у маглов можно найти и взять столько интересного — тот же граммофон, — подвела итог Минерва. — Или вот эти исследования. Говоришь, что тут недалеко есть город-университет?

— Да, Оксфорд на самом деле можно назвать и так. Том учился в Кембридже, но это с другой стороны от Лондона. А Оксфорд — тут недалеко, мы туда тоже собирались съездить. Том заинтересовался некоторыми направлениями в технике. Может и запишется на подходящий ему курс лекций. Ехать вроде всего полчаса или минут сорок.

— А эта миссис Лестрейндж, о которой она говорила — ты с ней знакома?

— Не успела пока, — виновато опустила глаза. — Собиралась в воскресенье, на службе познакомиться. Думала, что как раз мисс Джейн Марпл поможет. — Указала на сладко посапывающую старушку.

— Не проблема. Меня очень заинтересовали её слова о волшебной палочке, которую прячет та, другая.

— А этой старухе можно верить? — дёрнула подбородком Кассандра.

— О, — поспешила я заступиться за почтенную леди. — Она выглядит немного странно, но мы с Томом гуляли по деревне два дня назад. Разговаривали со многими жителями. — И это только правда. — Мне стало известно, что репутация этой леди достаточно уверенна. Она умеет подметить в своих соседях то, что никто другой никогда не увидит. И сделать правильные выводы. Иногда ей даже удаётся раскрыть преступление — как это было недавно в Госсингтон-Холле. — А вот тут я немного добавила своего знания, но об этой истории упомянул трактирщик. — Тогда в библиотеку полковника Бантри подкинули тело молодой девушки. А неподалёку — нашли разбившуюся машину с телом другой девушки. Обеих опознали. Даже родственники. Но только мисс Марпл рассмотрела ногти первой девушки и обратила на них внимание. Из них сделала правильный вывод, что опознали девушек неправильно. И алиби у возможных преступников — рухнуло. Их и вывели на чистую воду. Благодаря наблюдательности и острому уму именно этой дамы.

— Вот оно как, — задумалась Минерва. — Острый ум и наблюдательность. Тем лучше, тебе не помешает иметь союзников в этой деревне, — она резко тряхнула головой, — можно сделать так, что она сможет "вспомнить", что была в одном пансионе с твоей бабушкой. И сама будет искренне в это верить. Потому и поможет тебе вжиться в это общество, — улыбнулась тётушка. — Меньше придётся нарабатывать репутацию. Она всё сама за тебя сделает. Только надо поспешить — чтобы не было паузы в воспоминаниях.

Она подтянула к себе одну из старинных картин, висевших на стене. Мы только недавно их повесили — мисс Марпл никак не могла видеть эти картины раньше. На одной из них были запечатлены две юные девушки в платьях по моде прошлого века. У одной девушки на руке красовался приметный золотой браслет в виде змейки.

— А вот и свидетельство! — С удовлетворением отметила Кассандра, спешно трансфигурируя мне точно такой же на левую руку. — Сейчас будешь наливать чай, он и выпадет из-под рукава. И как можно меньше лжи — это лучше всего помогает создать наведённую память. Ты скажешь, что наследство от бабушки — ей же не обязательно быть Гонт, правда?

— Она стала Гонт, только выйдя замуж за дедушку, — согласилась я, припоминая свою родословную, то есть — Меропы. — Дженнифер О'Флинн. — имя само слетело с моего языка.

— Она была из Озёрных Флиннов? Потомок того самого сэра Бертилака? — остро взглянула на меня Минерва. — Тогда понятно, почему Кассандра заговорила о вересковом мёде. По слухам, в той семье сохранились многие рецепты маленького народа. Где-нибудь в старых записях...

Я только опустила глаза. Сама не знаю, что иногда всплывает в глубинах моей памяти. Или памяти Меропы. Но я уже почти перестала разделять нас.

— Только вот бабушка никак не могла учиться с ней вместе, — вздохнула я. — она же была волшебницей.

— Главное, чтобы мисс Марпл поверила, что она это "вспомнила". Остальное не важно, дорогая моя. Поддержка никогда не бывает лишней. Даже такая небольшая.

И вот уже сделаны взмахи волшебной палочкой — обе мои родственницы поучаствовали.

Снова аккуратно выложены пирожные на блюдечки, заварен свежий чай. Мы неспешно продолжали беседовать о рукоделии, когда мисс Марпл вдруг обратила внимание на браслет, выглянувший из-под моего рукава.

— Ох! — Вскрикнула она, и сжал руки перед грудью. — Миссис Риддл, откуда у вас этот браслет?

— Это подарок моей бабушки, — невозмутимо сказала я, поглядывая на Минерву. Та прикрыла глаза, поддерживая меня.

— Имя? Вы не скажете мне её имя? Пожалуйста.

— Имя, — я сделала паузу, как бы вспоминая, — Бабушка Дженнифер.

— А какую фамилию она носила в девичестве? — настаивал хрупкая пожилая леди.

— Подождите, я сейчас посмотрю. — Встала. Прошла к стене, сняла картину со стены, перевернул её холстом кверху.

— Вот, написано. Мисс Дженнифер О'Флинн с подругой по пансиону.

Мисс Марпл всхлипнула и поднесла платочек к глазам.

— Эта подруга — я.

— Не может быть! — я очень старалась показать своё изумление. — Вы учились в одном пансионе с бабушкой? Вы были так похожи на неё.

— Да, мы очень старались, поддерживая это сходство, — гордо сказала мисс Марпл. — Делали одинаковые причёски, носили похожие платья, даже голос старались подделать один под другой. Кавалеры нас часто путали. Вот только Дженни забрали из пансиона до того, как она прошла полный курс обучения. Ей нашли мужа, и учиться ей уже не требовалось. А я — я так и не смогла выйти замуж. Мой отец разорился. И прежние друзья отвернулись от него. О нет, нищими мы не были — я до сих пор живу на ренту, что осталась от покойных родителей, да и домик здесь принадлежит мне полностью. Но вот прежнего размаха уже не удалось вернуть. Нашу семью спасло то, что моя младшая сестра вышла замуж за американского предпринимателя, который разбогател на поставках в армию и на скупке золота во времена золотой лихорадки. Теперь её внук — Раймонд Уэст — иногда приезжает ко мне в гости. Он стал писателем и его образ жизни несколько отличается от того, к чему привыкла я. — Она снова поднесла платочек к глазам.

Мы постарались отвлечь её от грустных мыслей, засыпав вопросами про тех, кто живёт в Сент-Мери-Мид. Джейн давала всем удивительно точные и иногда — беспощадные характеристики. Я могла сравнивать с собственными впечатлениями — всё же я успела познакомиться со многими, пока мы делали закупки с Томом.

Дошла очередь и до таинственной миссис Лестрейндж. Мы навострили ушки, но мисс Марпл была вынуждена признать, что как раз про неё она почти ничего и не может сказать.

— Миссис Эстель Лестрейндж появилась здесь около года назад. Коттедж, где она живёт, она снимает, а не купила. Часто её видят в обществе доктора Хэйдока, — порозовев от смущения, сказала мисс Марпл, — некоторые наши дамы даже считают, что у них роман, но я склонна считать, что эти встречи обусловлены слабым здоровьем миссис Лестрейндж. — Добавила она твёрдым голосом. — Во всяком случае, она сейчас выглядит гораздо бледнее и слабее, чем год назад.

— И доктор Хэйдок, конечно же, ничего не скажет о здоровье пациентки, если она таковой является.

— Врачебная тайна. Да, — задумчиво протянула тётушка, поглядывая на свою сумочку, что была небрежно брошена на диване рядом с Кассандрой.

Мисс Марпл поспешила распрощаться, уверяя меня в том, что в воскресенье на службе она представит меня всем дамам — участницам Клуба рукоделия. Объяснив им причину моей неявки на сегодняшнее заседание. Она ещё немного повосхищалась "моей" вышивкой, которую принесла с собой Минерва Трелони, сердечно попрощалась с нами. И покинула мой домик, направившись прямым ходом к миссис Прайс-Ридли. Видимо — к другим участницам Клуба рукодельниц, которые ожидали там окончания её визита ко мне.

А мы переглянулись, быстренько убрали всё со стола на кухню. И дружненько направились к Тому, который, спрятавшись в тени машины от посторонних глаз, листал каталог автомобилей.

— Тебе одной машины мало, милый? — улыбнулась я ему, а он в смущении постарался отпихнуть журнал подальше от наших глаз — А знаешь — это ведь неплохая идея! Мне бы тоже научиться водить авто, — я мечтательно закатила глаза. — Не придётся просить тебя устроить нам всем поездку по Сент-Мери-Мид.

Умница Том намёк понял и тут же распахнул дверцу перед дамами. Я уселась рядом с ним, и мы поехали.

Сделали небольшой круг по деревне — я показывала и рассказывала всё то, что успела узнать во время давешней прогулки. Как раз прибыл вечерний поезд, мы полюбовались немного на белый дымок с небольшого мостика, нависшего над путями.

И высадились перед домом миссис Лестрейндж.

Минерва Трелони осмотрела коттедж со стороны улицы. Что-то подсчитала, переговорила с Кассандрой. Та кивнула и решительно подошла к калитке. Нажала на дверной звонок. При этом она нажимала на звонок в определённой последовательности, так что трели, которые были слышны и на улице, явно выводили какую-то мелодию.

Почти сразу же дверь тихонько заскрипела и открылась. За ней никого не было. Только огромный кот на пороге встретил нас в тишине домика.

Кот? Нет, книззл. Породистый. Так оценила его шёпотом Кассандра. Он внимательно осмотрел нас со всех сторон, что-то фыркнул — не разобрала: одобряюще ли, повернулся к нам спиной и направился в ближайшую комнату. У двери остановился, повернулся к нам, ещё раз фыркнул. Мотнул огромной головой с кисточками на ушах — мол, чего ждёте там на пороге?

Мы поспешили за ним.

В гостиной — а это была именно она — в глубоком кресле сидела очень бледная и измождённая женщина.

— Миссис Лестрейндж? — переспросила я.

— Мисс Лестрейндж, — неожиданно глубоким голосом ответила она. — Когда-то я была Эстель Лестрейндж, счастливая дочь и сестра, надеялась выйти замуж и стать хорошей матерью. А теперь, — она с трудом подняла худую руку, похожую на кисть скелета, — теперь я медленно умираю, отсечённая от Магии Рода.

Мисс Дженнифер О'Флинн с подругой по пансиону

http://i73.fastpic.ru/big/2016/0108/0a/49779c0b356c8a84fea5524307d7360a.jpg

Мисс Дженнифер О'Флинн с подругой по пансиону

[URL=http://fastpic.ru/][IMG]http://i73.fastpic.ru/big/2016/0108/0a/49779c0b356c8a84fea5524307d7360a.jpg[/IMG][/URL]

Глава 30.

Скелеты в шкафу

Женщина в кресле поникла, а Кассандра прижала руку к губам:

— Эстель Лестрейндж?! Я не поверила, когда мисс Марпл назвала это имя. И она ещё сказала — миссис Лестрейндж. Это ввело меня в заблуждение. Неужели это ты?! Мы же учились вместе в Хогвартсе. Только я на Рэйвенкло, а ты — на Слизерине.

— Да, — женщина с усилием приподняла голову. — Припоминаю.. Касси Трелони? Ты всё такая же хохотушка и резвушка, как и в школе — ничуть не изменилась. Магия. А я вот без магии умираю.

— Ну, уж нет, — тётушка отодвинула Кассандру в сторону, сделала несколько взмахов волшебной палочкой. — Да, тяжёлый случай. Это верно. Но ещё не всё потеряно. Умереть прямо сейчас я не позволю. А за несколько дней сможем найти и вариант полного излечения.И она решительно достала из своей крохотной сумочки изящную коробочку. Поставила её на стол, легонько коснулась завитка на крышке. Коробочка начала расти, и вскоре она превратилась в сундучок тонкой работы.

— Зелья никогда не бывают лишними. Особенно, когда идёшь в гости. Никогда не знаешь, что может случиться. — Она быстро доставала флаконы с зельями из сундучка.

Некоторые тут же убирала, другие же ставила на стол рядом с сундучком.

— Мне нужна вода, Касси, посмотри, где здесь кухня.

Но Касси не пришлось ничего искать. Послышалось лёгкое дребезжание, и в комнату вкатился небольшой столик на колёсиках. Его толкал головой уже виденный нами кот. На сервировочном столике стояла пара стаканов с уже налитой водой, кувшин с прозрачным напитком. И ещё один — с кроваво-красным.

— Умница! — Похвалила его тётушка, спросила у Эстель: — Книззл?

— Да, — та медленно приоткрыла глаза. — Мой фамилиар. Его привязала ко мне моя матушка. За год до окончания Хогвартса. Виллоу мне очень дорог. Он понимает меня буквально без слов. В его ошейник вделан амулет с маглооталкивающими чарами. И те видят просто большого кота. Умного, но животного. И не обращают на него внимания.

Она говорила короткими фразами. Но было видно, что и эти короткие фразы стоят ей значительных усилий.

Но тётушка сделала вид, что не обращает на это внимание. Она быстро отмерила лекарство, смешала в одном стакане несколько капель из разных флаконов. Приподняла голову бедной мисс — или всё же миссис? — Лестрейндж, аккуратно влила её в горло полученную смесь. Слегка помассировала ей горло, чтобы она быстрее проглотила.

Несколько минут спустя бледные щёки Эстель слегка порозовели, дыхание из прерывистого и клокочущего стало довольно спокойным. Она даже смогла выпрямиться в кресле. Виллоу, ласково мурлыкая, приник к её коленям.

— Спасибо, — проговорила она красивым низким голосом. — Жаль, что это облегчение ненадолго. Магия утекает из меня слишком быстро.

— Но что же случилось, Эстель? За что тебя отсекли от Рода?

Эстель горько усмехнулась:

— За что? Банально — за деньги и Силу. Так часто бывает даже в самых чистокровных волшебных семействах, к которым принадлежит и наша семья. Вот только не всегда об этом узнают. Тайны бывают спрятаны очень хорошо.

Она рассказывала, время от времени прихлёбывая лекарство.

— Наш род относится к древним чистокровным семьям. Ошибочно считают, что наш предок прибыл из Франции вместе с Вильгельмом Завоевателем, оказал ему магическую поддержку при захвате власти, за что и получил земли и титулы. Отчасти это верно, но только отчасти.

На самом деле история нашего рода восходит к событиям шестого века. Тогда — сразу после гибели подлинного королевства Артура дело Мерлина пытались продолжить другие маги. — Она горько усмехнулась. — Они называли себя учениками Мерлина. Но не всегда являлись ими. Просто хотели, чтобы тень великого Мерлина хоть так помогла бы им. Мои же предки Маэлгун и Сильвий Красный работали над поиском противоядия от так называемой "желтой чумы".

Однако — не по их вине — случайно пострадали полсотни магов и несколько тысяч магглов в Южной Британии. Старший брат отдал свою жизнь, прикрывая отступление младшего с семьёй. Сильвий с домочадцами, спасаясь от преследований, бежал на континент в Бретань. Туда бежали многие британцы, спасаясь от смуты тех лет. По понятным причинам он не хотел афишировать свое прошлое и последние двадцать лет жизни маг прожил под именем Рудольфус Чужак. Прозвище "странные/чужаки" (lesИtranger, L'Estrange) закрепилось за его потомками и стало родовым именем.

Так что с Вильямом-Бастардом наша семья просто вернулась на Родину. За заслуги перед новым королём ему были возвращены земли предков в Корнуолле. Там и было вновь создано родовое гнездо Лестрейндж в Британии. Со временем были пожалованы и другие земли. За верную службу королю-маглу: не одному — так другому.

Она тяжело вздохнула и подняла на нас ясные глаза.

— Да, сейчас наша семья очень ревниво относится к чистоте крови. И девиз Рода "Puris omnia pura" (Для чистых все чисто) вроде бы это подчёркивает. На словах. Семья Лестрейндж так кичится тем, что последние столетия в ней не было ни одного магла и маглорождённого.

Но не все знают, что не всегда было так. Представители нашей семьи с большим рвением женились на богатых наследницах и выдавали замуж своих дочерей за титулованных особ. Не магов. Разумеется, всё это отражается на нашем Родовом гобелене. Том, что находится в подвале нового Лестрейндж-Холла. Но туда нет доступа чужакам.

И даже полукровки не могут войти в пределы Лестрейндж-Холла — пересекать его порог могут только чистокровные гости (то есть только те, чей род насчитывает семь поколений чистокровных предков). Такую защиту поставил другой мой предок Бенедиктус Лестрейндж. По его приказу в поместье, пожалованном ему королём, который с его помощью и занял престол, началось строительство каменного замка.

По семейной легенде по четырем сторонам в основание донжона помещены тела волшебников — младших братьев Бенедиктуса (Юлиуса и Маркуса) и их жен (Валерии и Юлии) погибших при пожаре. И каждый год, в двадцать четвёртый день мая, Лестрейнджи накрывают праздничный стол, чтобы члены рода, скрепляющие своими телами Холл, могли отобедать вместе со своими благодарными потомками. Мой отец был назван в честь того предка и очень этим гордился.

А тот гобелен, что могут видеть все — давным-давно почищен от подобных свидетельств. Да, разумеется, брак с Гертрудой, внебрачной дочерью императора Карла Великого, или получение титула и замка из рук короля Генриха Первого за "удачный выстрел на охоте", который как раз и позволил Генриху занять престол вместо своего брата, короля Вильгельма Рыжего, как раз и убитого случайной стрелой на пресловутой охоте. Так вот — всё это не считалось тогда преступлением.

Именно в Лестрейндж-Холле веками хранится уникальная библиотека, основу которой составили манускрипты из личных библиотек Маэлгуна и Сильвия, которые удалось вывезти спасаясь от озверевших маглов. Там же находятся и труды преподавателей Королевской Академии Карла Великого. Согласно семейным преданиям в Холле хранятся реликвии, связанные с именами Роланда-воителя и Ричарда Третьего Йоркского — осколок сигнального рога Олифант и нижняя челюсть погибшего короля, завернутая в знамя Английского Королевства.

Были и другие свидетельства активного труда моих предков на благо маглов. Они при этом и себя не забывали. Но в среде магической аристократии такое поведение нередко считается вполне справедливым. Родословная нашей семьи безупречна. — Снова вздохнула. — И меня, и моего старшего брата как раз и воспитывали в духе верности идеалам чистокровных, в служении своему Роду. — Голос её дрогнул. — Да вот мой братец совершил крупную ошибку — попытался провести некий Ритуал, надеясь увеличить свои магические силы. А сам с ним не справился. За что и был наказан блокировкой магии. А других детей в нашей семье не было. Я понадеялась, что меня выдадут замуж. А мой второй сын станет Наследником. Но отец и брат решили иначе.

— Не может быть! — Ахнула Минерва. — Неужели сэр Бенедиктус пошёл на это?!!

— Да, — кивнула Эстель, — и он, и братец Кустос провели другой Ритуал, который, отсекая меня от магии Рода, передал мои магические Силы брату. Тёмный Ритуал. Но мы по праву считаемся династией тёмных магов, кроме того — ещё и теми, кто особенно успешно практикует ритуальную магию, — гордо сказала она.

И тут же снова поникла в кресле. Виллоу нежно напевал свою песенку, вылизывая руки Хозяйки. Она ласково потрепала его за ухом.

— Только он и не бросил меня, — горько сказала она. — После Ритуала я стала практически маглой. И тогда... — Голос её прервался, но она собралась с духом. — Тогда отец заключил сделку с одним маглом — отдал меня ему в жёны. И получил за это доступ к сокровищам Индии. Мой муж долго служил в колониальных войсках, которые "спасли" немало сокровищ древних индийских храмов. Разумеется, при этом многое прилипло к рукам армейских. А я — я всё же видела магию, хоть сама и не могла ничего делать. Я проверяла сокровища и откладывала в сторону всё то, что несло на себе отпечаток магии.

Такие вещи получал мой отец. А после его смерти и брат. Он-то благополучно женился, в его семье подрастают два сына и две дочери. За счёт моей Силы, увы.

— Жизнь в душном и влажном климате Индии окончательно подорвала моё здоровье. Я смогла родить моему мужу-маглу только одну дочь, у меня было три выкидыша. — Плечи её затряслись от сдерживаемых рыданий. — А он всё ждал сына. Поэтому, когда вернулся в Британию, сразу развёлся со мной. Отобрал дочь, не позволив мне даже видеться с ней. Под угрозой того, что лишит меня небольшой пенсии, которая хоть как-то помогает мне выжить.

А сам женился вновь. На молодой особе лишь немного старше моей дочери. Не знаю, дождётся ли он от неё сына. Уж больно она вертит хвостом перед одним местным художником. Мне со стороны виднее. — Горько закончила она. — Но я хотя бы украдкой могла видеть дочь. Я переехала сюда ради дочери. И назвалась миссис Лестрейндж, чтобы хоть что-то напоминало мне о счастливой юности. Но этот последний приступ окончательно подкосил меня. Хоть доктор Хэйдок и пытается меня подбодрить. — Она грустно улыбнулась. — И я совсем не ожидала в это магловской глуши услышать вдруг мелодию гимна Хогвартса, которую внезапно начал вызванивать дверной колокольчик.

Кассандра немного зарумянилась от удовольствия, ведь это ей пришла в голову мысль наиграть мелодию, знакомую всем магам, кто учился в Хогвартсе. Я только пожала плечами. Ничего, ещё услышу.

— А вот вернуть магию... Будет больно. — Вдруг заметила тётушка. — И да, не буду обнадёживать — былой Силы уже не вернуть, Эстель. Но будет достаточно, чтобы пожить ещё некоторое время без боли и разочарований. Вот только, — она выдержала долгую паузу, — выдержишь ли ты Ритуал Трёх Ведьм?

— Ах, — вскрикнула Кассандра. — Как это мне не пришло в голову?

— Ритуал трёх ведьм? — переспросила я. — Простите мне мою неопытность. Но я не знаю такого.

— О, — оживилась Эстель, — я и не подумала. — Она оценивающе оглядела нас. — И впрямь — три Ведьмы: Мать, Дева и Жена. Всё сходится. Я помню этот Ритуал.

Глава 31.

Ритуал Трёх Ведьм

— Я всё помню про этот Ритуал, — ещё раз повторила Эстель, с явным усилием поворачиваясь ко мне. — Но примет ли она меня? Она ещё так молода?

— Не говори так, — одёрнула её Минерва, — только напугаешь девочку. Сначала надо всё объяснить, а потом уже просить.

Я переводила взгляд с одной на другую.

— Да в чём тут суть? — Не выдержала я. — раз уж нужно три ведьмы? Я так понимаю, что Дева — это Кассандра? — Та смущённо зарделась и кивнула. — Тётушка — это Мать, а я — Жена?

— Немного не так, Меропа, — остановила меня тётушка. — Да, Касси — Ведьма-Дева, а вот наши роли ты определила неправильно. Моя роль теперь только Жена, а вот Мать — это ты. Ты несёшь подарок предков в чреве — тебе и выбирать.

— Да что выбирать-то?! — повысила я голос.

И тут же прикрыла рот рукой, увидев, что Эстель под воздействием лекарств откинулась на спинку кресла, закрыв глаза.

— В чём суть этого Ритуала? Что он собой представляет? — прошептала я.

— Ночь, полнолуние, — нараспев торжественно проговорила Кассандра, — на стыке трёх дорог стоит котёл меж трёх дубов. Три Ведьмы собрались тайком, покинув каждая свой дом.

— Как так может быть — дубы и на перекрёстке? — Не удержалась я от вопроса.

— А я не говорила, что это обычные дороги, — лукаво подмигнула мне кузина. — Мне ещё тот лесочек, что у тебя за калиткой надо будет проверить. Может, что-то там отыщется.

— Так и раньше случалось, что в каком-нибудь Роду кто-то терял свою магию, — вздохнула Минерва, — Тогда-то и были разработаны разные Ритуалы, но до наших дней сохранился лишь этот. Но уже и его помнят немногие. Вся суть в том, что того, кто потерял Магию, надо принять в другом Роду. Но какая семья примет кого-то с чужими проклятиями или чем-то подобным?! Вот и делали так — отсекали от Рода, лишая магической подпитки. Полностью. Соответственно — и родовых проклятий. И тут же принимали особым обрядом в другой Род. Так, чтобы приёмыш не смог навредить новой семье. И не выдать секреты прежней семьи. Если таковые были ему доверены.

— То есть... Мне надо будет принять Эстель в род Гонт? — задумчиво переспросила я. — Разве я имею на это право?

— Имеешь, — энергично кивнула Кассандра. — Ты же Регент. До рождения Наследника Рода и до его воспитания. Только ты сейчас и можешь принять её — как Мать, носящая дитя.

— Так редко сходилось, чтобы были три ведьмы, подходящие сразу под три условия, — улыбнулась тётушка. — Я была и Девой, и Матерью. Сейчас — только Жена. Касси — пока Дева, но готовится стать хорошей Женой. Там и Мать не за горами будет.

— А ты, — она наклонилась поближе ко мне. — Ты недавно была Девой — ещё в прошлое полнолуние, теперь ты и Жена, и Мать одновременно, — она улыбнулась, — новое полнолуние — не за горами. А это снимает многие ограничения на магию.

— Мне надо подумать, — рассеянно сказала я, опускаясь на диван.

— Подумай, — согласилась Минерва, — но Эстель до полнолуния-то доживёт, зелья помогут. А потом истает очень быстро. А терять знания семьи Лестрейндж, которые она могла бы принести с собой... Недальновидно. — Она укоризненно покачала головой.

— Постой, — уцепилась я за несоответствие. — Ты же сказала, что тот, кого передают, забывает секреты своего Рода? Как же нам могут помочь её знания?

— Молодец, — тётушка с одобрением посмотрела на меня. — Вот только тут это условие не соблюдено. Её отсекли от Родовой магии ДО Ритуала передачи. Знания у неё при этом все остались. Разумеется, кроме уж самых тайных, которые ей и не сообщали — как девочке. Теперь ты, приняв её в свой Род, получишь довольно сильную, а главное — умелую волшебницу. Твоим будущим детям не помешает такая воспитательница. Да и тебе — спутница и Наставница. Ведь не везде тебя сможет муж-магл сопровождать.

— Об этом я и не думала, — честно призналась я. — Я вообще плохо знаю многое из того, что вы считаете само собой разумеющимся. Но я в этом не виновата.

Я отвернулась. Меня ласково обняли — в четыре руки. И нежно прижали — одновременно две волшебницы.

— Не грусти, Меропа, — горячо шепнула Касси, — ты ещё всему научишься. Магия тебя принимает, иначе бы не закончился успешно тот твой Ритуал. Всё у тебя ещё впереди. Будут дети, будешь их учить — и сама выучишь то, что посложнее.

— А ещё и Филиус Флитвик в Наставниках. По полному Ритуалу. — Вспомнила я. — Летом приедет. Как раз мне надо будет защиту дома и участка ставить.

— Правильно, — поддержали меня обе. — А пока — мы домой собираемся? До полнолуния тут останемся? — улыбнулась Минерва. — Или как?

— Мы можем идти, — подтвердила Кассандра. — Я уже сняла все координаты для перемещений. Смогу сюда приходить, когда никого не будет. Я уже и следилки на чужих людей замкнула, чтобы случайно не появиться на глазах у маглов.

— А я оставила у Виллоу записку для Эстель. Развернёт перед ней, когда его хозяюшка проснётся. Ей теперь надо много кушать — готовить себя к Ритуалу. Но она и сама знает.

Мы вышли на крылечко маленького скромного коттеджа. За оградой возле нашей машины гомонили дети. Слышался голос Тома. Он что-то объяснял группе мальчиков, что стояла возле машины, А девочки выглядывали из окон салона и весело махали ручками окружающим. Я залюбовалась этой картиной и даже притормозила немного.

— Твой муж будет хорошим отцом, — шепнула тётушка, ласково подталкивая меня к машине. — Идём, нам надо многое посмотреть дома, чтобы потом тебе принести записи и объяснения.

Когда мы неожиданно вышли к машине, дети порскнули в стороны. Словно воробышки. А девочки от испуга вывалились все вместе через одну дверь — ту, что была на другой стороне от нас.

Пришлось и мне поднимать их, отряхивать, успокаивать. Подошедший Том постарался незаметно сунуть мне кулёк с разноцветными леденцами, которыми я и оделила тех, кто перестал плакать.

Оказывается, что Том, пока ждал нас, прокатился до мясника, чтобы немного изменить наш заказ. Те самые рёбрышки с мясом, что брала его тётушка.

— Надо же будет кормить тех кошек, — отвёл он взгляд. — А на обратном пути прокатил немного детишек. Мальчики сели от самой почты. А девочки вначале побоялись. И осмелились сесть в машину только, когда я вылез и заговорил с другими детьми о машине и моторе.

— Ну и правильно! — Заметила я. — Конечно, автомобиль пока что не самый распространённый вид транспорта. Но у него ещё всё впереди. И дети этих детей уже не будут мыслить себе жизни без автомобиля.

Томас быстро домчал нас до дома. Обе наших гостьи оживлённо переговаривались, выходя из машины, что набрались впечатлений от посещения бывшей подруги по пансиону, что очень устали и будут сейчас отдыхать.

Вошли в дом, проследовали в комнату для прибытия, предупредив, что теперь прибудут только в понедельник. Нам же с Томом надо немного перед соседями "засветиться". Родственницы переместились к себе домой.

А мы остались вдвоём с Томом.

Снова речь зашла о машинах. Его душу затронули мои слова о том, что в будущем будет много автомобилей — самых разных. И теперь он пытался нарисовать, как они могли бы выглядеть.

И неплохо у него получалось!

А я навела разговор на то, что нынешние автомобили могут оказаться весьма ценным приобретением в будущем. Особенно детали для них.

— Вот смотри, — делилась я своими мыслями с мужем. — Тебе очень понравился эта марка машины. Ты хочешь ездить на ней и через тридцать-сорок лет. А фирма, которая его выпустила, вдруг разорилась. Или просто стала выпускать другую марку. С другими деталями. Тогда через тридцать лет — где ты сможешь взять детали для ремонта своего одряхлевшего любимца?

— Можно и самому сделать — если руки умелые, — возразил Томас.

— Но не все детали можно на коленке сделать. И потом — это сейчас детали можно достаточно свободно найти. А потом их просто не будет. И встанет наш красавец на приколе. Как памятник.

Глаза мужа загорелись.

— А ведь и так можно! Сохранить старый автомобиль, выезжая на нём только по праздникам. А использовать в обычных случаях какой-то новый автомобиль!

— Да-да, меняя каждые пять лет старый автомобиль на новый экземпляр. Это сколько же у нас в гараже будет лет через тридцать?

— Как минимум — шесть, — быстро подсчитал Том.

— Это был риторический вопрос, милый, — сказала я, целуя мужа, — а хватит ли там места? Хотя бы для трёх машин?

— Я ещё не пробовал разобрать там стойла, — ответил он, отвечая мне. — И не собираюсь заниматься этим сейчас. У меня есть более приятные занятия.

И до утра мы отключились от внешних раздражителей.

А утром, Том показал мне листы с карандашными набросками автомобиля, который он хотел бы иметь. В расчёте на то, что наша семья увеличится.

— Интересно, — сказала я, — путешествовать на таком автомобиле здесь в Англии, где посёлки и небольшие городки встречаются практически на каждом шагу, легко. А вот тем, кто захочет предпринять более продолжительное путешествие в местах, где от одного населённого пункта до другого очень далеко, им как быть?

У Тома загорелись глаза.

— Да-да! Я помню — в детстве зачитывался приключениями в прериях и тому подобное. Я всегда вспоминаю тех, кто отважился на такое долгое путешествие вглубь страны. И испытываю к ним глубокое уважение.

Он отвернулся, помялся немного.

— Это не означает, что я одобряю всё то, что они творили, чтобы захватить себе земли других народов, — Он упрямо вскинул голову. — Я не могу их судить — многие из них так и погибли, не получив желаемого.

— Милый, — поспешила я остудить его пыл, — мы сейчас говорим про их фургоны, а не про их судьбу.

Его карандаш весело запорхал по листам бумаги, вырисовывая контуры такого автомобиля, который в будущем могли бы назвать трейлером. Но теперь такая модель будет называться "Пионермобиль" — в честь первопроходцев. Разумеется, если никто ещё не придумал этот вариант. А уж патент на эти рисунки Томас опять же возьмёт через семейного поверенного. Идеи — они тоже дорого стоят.

Том вначале хотел дать своим эскизам моё имя. С ужасом уговорила его не делать этого.

— Представляешь, кто-то будет говорить: "Полезай в Меропу!" Или ещё как-то. Нелепо ведь, согласись!

И он одобрил моё название — "Пионермобиль".

Мы обсудили варианты машин, где жилой отсек встраивался прямо за передними сидениями, что имело свои плюсы и минусы. Том нарисовал несколько вариантов в нескольких ракурсах.

Не упустили и тот вариант, где жилой отсек выполнялся в виде отдельного фургона. И мог с честью называться "Вагенмобиль", опять же напоминая о фургонах переселенцев, осваивающих Дикий Запад. Да, небольшие. На несколько человек. Так ведь и в тех фургонах ехали целыми семьями. Ещё и весь свой скарб везли, пытаясь найти своё новое место в свободной стране. Кто-то смог достичь своей цели. Кто-то нет.

Я же пыталась получить хоть что-то здесь и сейчас.

Кто меня в этом упрекнёт?

Глава 32.

Ритуал Трёх Ведьм

(продолжение)

Так и провели весь день в приятных хлопотах. Мы мелькали в саду, занимаясь разбивкой территории и осваивая имеющееся богатство флоры. В этом году уже поздновато было менять посадки, но кое-что можно было применить и сейчас. Я и Том оживлённо обсуждали цветы, грядки, обустройство беседки. И при этом я смогла покормить кошек и снова их усыпить. От нахождения рядом со мной им стало заметно лучше. Во всяком случае, хвосты уже не стремились отвалиться от их тел, самые страшные раны спрятались под тоненькой кожицей. Ничего страшного больше не было.

Заглянули и в бывшую конюшню — будущий гараж. За закрытыми дверями возможным свидетелям ничего не было видно. Тут уже я смогла и палочку применить. Том всё замерил, потом прикинул по своим записям.

— Четыре машины встанут спокойно, — заверил меня он, — на зимнюю стоянку. Есть место и для стеллажей с инструментами — вдоль стен. Пол земляной — вполне можно сделать в одном месте смотровую яму для осмотра и ремонта машин снизу. А остальную площадку забетонировать, сделав вот тут, — он указал рукой, — желобки для стока воды. Ты ведь говорила что-то про небольшой канал от ручья? Вот его как раз и можно будет использовать. Да и на случай пожара иметь тут запас воды не помешает. — Он снова оценивающе оглядел помещение. — Еще можно площадку перед гаражом накрыть навесом и сделать с обеих сторон решётки для вьющихся растений — так мы отгородимся от запаха бензина и масла.

— А велосипеды поставить будет куда? — Чмокнула мужа в щёку.

— Велосипеды? — Том немного растерялся. — Да тут и пять штук поместится. Но зачем? — деловито произнёс он, оглядывая помещение.

— Нерационально для коротких поездок по деревне пользоваться машиной. Бензин тратить. Да, как вчера — с визитом, или завтра — в церковь, тут уж я первая буду просить тебя вывести автомобиль из гаража. — Меня уже подхватили на руки и несли в сторону запасов сена, прикрытых не слишком потрёпанной попоной. — Но в хорошую погоду — почему бы не прокатиться? Пока есть время?

И опять поцеловала его. Жаль, что сено не слишком подходит для подобного времяпрепровождения. Но отрицательный опыт — тоже опыт.

Но вечером прилетела сова от Минервы Трелони. Оказалось, что она внимательно перечитала все материалы о ритуале Трёх Ведьм. И теперь настоятельно советует мне прибыть на три дня к ней домой для правильной подготовки к проведению.

Так что мне рекомендовалось сделать вид, что мы с Томом уезжаем на несколько дней в Лондон. А самой потихоньку задействовать статуэтку — портключ к Трелони.

Вот и пришлось в воскресенье отправиться в церковь с тем, чтобы познакомившись с другими прихожанами, всячески распространить новость, что дела вынуждают мужа отбыть в столицу. И я отправляюсь с ним.

Некоторых из наших новых знакомых это разочаровало. В основном это были дамы из Клуба Рукоделия, которые ожидали увидеть меня на очередном заседании, чтобы посплетничать всласть. Друг о друге. Что ж — ещё один день будут мне перемывать косточки. Переживу.

А там и чаёк сработает. Я же потом всех их приглашу на новоселье — пообещала уже. Я с таким восторгом говорила о магазинах, которые намереваюсь посетить в Лондоне, чтобы полностью сменить некоторые детали интерьера, что некоторые собеседники отходили со слегка ошеломлёнными лицами, потряхивая головой, чтобы избавиться от назойливого шума в ушах. Уж это-то средство защиты я хорошо выучила. "Зелёный Шум" называется. Накладывается на головной убор и защищает того, кто носит этот головной убор, от излишнего внимания со стороны.

А вот полковника Протеро такое известие ничуть не расстроило. Мне даже показалось, что он доволен тем, что Том снова уезжает в Лондон. Словно Том мог как-то повлиять на его репутацию церковного старосты Сент-Мэри-Мид.

Рядом с супругом сидела и Анна Протеро, нынешняя супруга полковника в отставке. Была тут и Летиция — дочь Эстель. Интересно, а она знает, что недалеко в коттедже живёт её умирающая мать?

Был там и констебль Хэрст, который жутко покраснел, когда я осведомилась о его здоровье. Видимо напомнила ему о первом дне нашего пребывания в Вистерия-Лодж, когда обе сплетницы — мисс Кэролайн Уэзерби и мисс Аманда Хартнелл — кинулись к нему за помощью, подумав, что... наши отношения с Томом... требуют вмешательства констебля.

Они тоже тут были и щебетали вместе с мисс Марпл. На разные темы. Тут и я подбросила дровишек в костёр их любопытства. Надеюсь, что всё не перегорит.

Вечером воскресенья возможные наблюдатели могли видеть, как Том привёл в порядок наш автомобиль, уложил пару чемоданов, усадил меня на заднее сидение. Выехал из ворот, аккуратно закрыв их. И уехал. Мы не забыли и выставить на крыльцо ту огромную вазу, которая обычно показывала посыльным, что наши заказы следует придержать до возвращения.

А то, что прямо в машине я активировала портключ, никому не обязательно было знать. Мужу я надавала кучу поручений, авось за три дня справится.

Я опять оказалась в доме Минервы Трелони. Меня сразу активно нагрузили работой. Оказалось, что перед Ритуалом необходимо строго поститься. Правда, мне, как будущей Матери, следует небольшое послабление в виде порции Укрепляющего зелья утром и вечером. Минерве и Кассандре такой поддержки не полагалось.

А мне проживание в магическом доме неожиданно придало сил. Я не только заучивала всё, что могло потребоваться для Ритуала, но наслаждалась тем, что новые заклинания учились очень быстро, выполнение уже изученных — тоже происходило с лёгкостью.

Поделилась с Минервой своими впечатлениями, та только вздохнула:

— Наш дом стоит на месте Силы, её потоки пронизывают весь дом, создают над поместьем своеобразный купол. Да, в нём гораздо легче колдовать. Но это может привести к переоценке собственных возможностей. Поэтому у тебя в доме заклинания будут получаться чуть медленнее, но зато ты в любой момент сможешь воспроизвести движение палочкой и получить нужный результат. Даже без подпитки Рода.

Выслушала и с большей энергией накинулась на сами заклинания, их описания, чтобы потом отрабатывать их дома.

Да, я училась действовать в паре, в тройке, в пятёрке. В этом случае к нам присоединялись муж и сын Минервы. Было заметно, что они с удовольствием подчиняются матриарху своего рода.

Ещё меня учили, как готовить разные предметы для ритуалов — мне же надо будет и обереги на дом ставить, и комнаты защищать, да и сад потребуется от чужих глаз прикрыть. При этом трудность была в том, что совсем закрывать дом и участок было нельзя — только от лишнего любопытства уберечь.

И вот подошёл четверг. Меня немного потряхивало, тётушка и кузина меня успокаивали, говоря, что это нормальное чувство перед любым Ритуалом.

— Сама понимаешь, — улыбалась Минерва, — у меня за спиной уже не одна дюжина подобных вещей. Были попроще, были и очень сложные. Какие-то можно выполнить только кругом из тринадцати волшебниц. В других — могут участвовать только женщины, достигшие определённого возраста. Или наоборот — самые юные из нас. Разумеется, под руководством опытной Наставницы. Есть и Ритуалы, где требуется участие всех членов семьи — и мужчин, и женщин. От малыша в колыбели до старика, одной ногой стоящего в могиле.

— И у тебя ещё будет опыт в таких обрядах, — подключалась Касси, — но всё равно — каждый раз как в первый. Трясёт от волнения. И это правильно. Это ведь наша жизнь, а не рутинная работа.

Перед Ритуалом мы по очереди совершили специальное омовение — в воде, настоянной на семи травах, распустили волосы. На нас были особым образом сложенные куски неокрашенного полотна — ни единого шва — только пояс не давал полотну разойтись, обнажая тело.

Сосредоточенная Кассандра переместила меня на какую-то полянку. Минерва переместилась сначала к Эстель, перенеся её на эту же поляну.

Я увидела, что было создано три круга, которые образовали на этой полянке треугольник. И да — три дуба как раз росли на вершинах этого треугольника. Там же под каждым дубом мы развели по одному костру, установили, приговаривая нужные слова, по котлу над огнём.

Дождались, пока вода начала кипеть, стали бросать туда необходимые травы, опять же со специальным наговором. Из котлов повалил густой дым, скрывая под собой очертания деревьев.

— Пора, — сказал Минерва, всматриваясь в дым. — Занимайте свои места, девочки.

Мы встали между котлами, создавая второй треугольник. В центре между нами стояла Эстель. В такой же рубахе, как у нас, но угольно-чёрного цвета. Только пояса на ней не было, поэтому иногда из-под ткани проглядывало обнажённое тело.

Каждая из нас особым ножом из обсидиана начертила круг вокруг ступней Эстель — вначале Кассандра, потом Минерва. Закончила я. Эстель оказалась заключена в своеобразный световой столб, который бил из земли в небо.

А вот и луна — она как раз встала над тем концом этого столба.

И началось действо.

Кассандра притянула медный кувшин с зельем, опрокинула его над головой Эстель. Зелье потекло по голове и дальше вниз. Ужасное зрелище! С Эстель буквально слетели все волосы, рубаха на ней истлела, кожа покрылась пятнами и начала тоже отваливаться, обнажая куски окровавленной плоти. Эстель билась в столбе света, но не падала — её держали невидимые стенки. Она кричала что-то, некрасиво разевая рот, но ничего не было слышно. Столб гасил все звуки.

Тут в дело вступила Минерва. Со своими словами она притянула к себе серебряный кувшин и тоже опрокинула его над головой Эстель. Результат не замедлил сказаться. Эстель перестала биться и метаться, замерла подобно статуе. Подобно статуе стало и её тело: кожа и волосы — всё вернулось на своё место. Вместо прежних редких спутанных прядей её окутывала пышная пелена белокурых волос, кожа светилась здоровьем в серебряном блеске луны. Но сама она была неподвижна.

Теперь была моя очередь. Мой кувшин был не золотым, как можно было подумать. Нет, он был выточен из огромного кристалла изумруда. Огромной ценности был бы этот камень, если бы появился в обычном мире. Но здесь — в магическом мире его ценность была связана с магией, заключённой в этом кувшине.

После того, как я опрокинула его над головой Эстель, ту словно начало бить током. Несколько мгновений тело содрогалось в судорогах, оставаясь при этом строго вертикально. И вот оно начало подниматься вверх.

В этот момент мы все трое взмахнули руками и накрыли Эстель полотном с прорезью в центре — теперь точно такого же цвета, как и у нас.

Ещё пара секунд и сверкающий столб вокруг женщины погас. Тело Эстель расслабилось, коснулось ступнями травы. Я подошла ближе и обвязала её талию поясом, в который была вплетена прядь моих волос.

Очнувшаяся волшебница была очень слаба, но выполняла заключительную часть Ритуала. Опустилась на колени, отвела пышную гриву волос от шеи, подставляя её мне.

Я всё тем же ритуальным ножом сделала небольшой надрез, сцедила несколько капель её крови в плоскую чашу, залечила надрез. Потом и у себя сцедила немного крови. В ту же плоскую чашу.

Я вынудила Эстель подняться, обнимая её за талию. В правой руке я вздымала к луне чашу с нашей кровью. Последний отблеск луны упал в чашу. Кровь вскипела, испаряясь. Тут же диск полночного светила закрыло набежавшим облаком. Стало темно.

Разом потухли наши костры. И перестали кипеть котлы. Белый туман резко уполз с поляны.

Минерва обняла Эстель и переместилась с ней в её коттедж, та ещё долго будет слаба.

Мы с Кассандрой уничтожили все следы Ритуала на поляне и вернулись в дом Трелони.

А на следующее утро, "вернувшись" из Лондона мы с удивлением узнали, что накануне в четверг в доме преподобного Клемента был найден мёртвым полковник Протеро — бывший муж Эстель.