Опричник I I I

Игнатий Вешняков, как было велено, крепость на острове в устье Северского Донца поставил, и государь велит мне слать туда пушки и припас, сколько мочно. По весне же желает послать казаков в Крым, дабы выбить Крымского Царя с Бахчисарая, да посадить там ханом Тохтамыша. По мне так слишком самонадеянно, но при определенном успехе может и получится. Вот только османов со счетов сбрасывать не стоит: потеряв Азов, Тамань, Темрюк, Керчь и Кафу, они не могут позволить себе потерю столицы своего вассала — Бахчисарая. Риск для Сулеймана тут просто запредельный. Янычары и так припоминают ему "невзятие" Азова, где их брата полегло во множестве...

Опять же, Баязид со своими сторонникам благополучно убег в Персию и теперь с подачи шахиншаха Тахмаспа готовится вторгнуться в Османскую Империю, желая сесть на ее трон. А Иван Васильевич желает оному Баязиду поспособствовать, для чего велит мне поставить ему с двести пушек персидского образца с картечным припасом, да с тысячу али две, пищалей скорострельных. А делать пищали монастырям, кои били челом государю, чтоб их пожаловал, как ранее Соловецкую обитель и дал им урок оные сбирать из тех частей, что с Выксы будут присланы.

— Пушки велю лить, не мотчая. Завтра же с утра пошлю гонца на Выксу, — сказал я, — А части для пищалей, как снег ляжет, отправлю, куда Государь велит. Да полтыщи пищалей ныне уже готовыми лежат. Чаю Вишневецкому их нелишне отправить, коль государева воля на то будет.

— Дмитрашка добычи в Кафе немало взял, — сказал Иван Михайлович, — Сам с ним о цене говори, а Иван Васильевич ему радеет! И вот что: пушек легких своих ему с полсотни пошли с припасом, на то Государь дозволение дал. Да за ценой не гонись — нам Кафу удержать надобно. Сие Крымского царя ой как подкосит, коль ему ясырь продать негде станет. Только чаю пошлет Сулейман войско по весне, дабы сию крепость отбить, посему не мешкай...

— Отправлю, — сказал я, — И от себя подарок Дмитрий Ивановичу пошлю. Новинки, кои он уже опробовал...

— Слыхал, слыхал про твои новые пищали, — кивнул Висковатый, — Однако, бают, зелья на них да свинца не напасёшься!

— Потому Государю и не явил их, — ответил я, — Такие расходы казне не сдюжить покуда...

— Стрелецкие полки ими вооружать и в самом деле разорительно, однако, мой тебе совет: десяток аль два на подарок Государю изготовь, он оценит. Рынд ими вооружить ой как лепо! Опять же пусть послы заморские увидят такое — призадумаются...

— Непременно, однако, там отделка потребна добрая, а это дело небыстрое...

— Бают, ювелиров англицких Кристян Хадзон тебе в позапрошлом годе привез, — усмехнулся Иван Михайлович, — Вот и пусть покажут на что способны! Нешто до августа грядущего года не успеют?

— Думаю, успеют, я им учеников придал, чаю уже чему научились. А коль нет, то полдюжины все одно сладят. А пока вот о чем просить хочу: побывал я летом во Франции и чаю выкупить у французского короля открытые его мореходами земли в Новом Свете. Для чего хочу создать Русско-Американскую Торговую компанию.

— Токмо имей в виду: Боярская Дума денег на выкуп не даст, — упредил глава Посольского приказа, — Даже не надейся! Пока мы только с Крымским Царем ратимся, а скоро перемирие с Литвой истечет, так что каждая денга на счету!

— Это моя забота. Сам выкуплю, оно того стоит: земли, что лежат за теми, кои французы открыли, годны для земледелия. А по берегам моря-океана, леса. Там соболей хоть и нет, но бобра во множестве. Точно в накладе не останусь...

— А в пай мыслишь купцов брать, — спросил Иван Михайлович, — Наших токмо, али чужеземных тож?

— Тут дело такое, — сказал я, — Прибыль будет али убыток впервые года, поди, угадай, а зачем мне жалобы от пайщиков Государю? Вот тебе пай я подарю, а иные свои деньги вложат и к чему их жалобы, если я своими средствами могу все паи на себя взять?

— А каков пай? — уточнил глава Посольского приказа.

— Я так мыслю: король французский ныне в долгах как в шелках, бают, чуть ли не сорок миллионов ливров должен! Так что ему каждый ливр на счету, и я так мыслю, за пол миллиона ливров, или даже миллион он свои права на колонии в Новом Свете всё одно продаст. Цена несуразная, на наши деньги — триста шестьдесят тысяч рублей, но если задуматься, коль эту сумму разделить равными выплатами на пять лет это безделица, потому как в итоге как не поверни все одно — выгодно! Опять же у голландцев денег можно занять, а расплатится стеклом да металлом...

— Эвон как! Так все же сколько пай-то?

— Коли согласится французский король за полмиллиона ливров продать свои заморские владения, так что пай в сотую долю от всего капитала компании будет пять тысяч рублей, а коль за миллион — так десять. Меньше чем покупка обошлась вкладывать в компанию неразумно. А прибыль на пай, лет через десять будет великая.

— А прибыль-то с чего? — спросил Иван Михайлович.

— Кроме мягкой рухляди, в тех землях руды железные да медные есть, да и золото наверняка имеется, но сие не главное. Там за лесами плодородные степи, а местный народишко крымцам ни чета, коней не имеет, вооружен скудно и договорится с ним куда проще. Опять же торговлишку завести можно.

— Сколь же денег для сего дела потребно? — сказал глава Посольского приказа.

— Мыслю, на выкуп, да на первое время, чтобы флот, да порты с факториями в Новом Свете построить хватит и моих средств. А вот лет через пять деньги понадобятся. Тогда остальные паи на продажу выставлю, на той же Готландской и Московской биржах, но цена уже иной будет. На себя же сразу половину паев возьму, да государю столько же, а уж продавать аль потом их нет он сам решит...

— О сих делах позже поговорим, — спросил Иван Михайлович, — Давай-ка, расскажи, что там с датчанами-то у тебя стряслось? Мои подсылы такое бают, что и не верится: дескать, адмирал Лехандро Торресов половину датского флота потопил, а кто убечь не успел — в полон поимал...

— Ну, уж и половину... Датских кораблей всего пять было, из коих потопили токмо два, да один взяли на абордаж, да у любекских немцев один корабль взяли. Остальные три потопили тож...

— Что ж так? — начал сокрушаться глава Посольского приказа, — У нас же с датчанами мир был, нешто теперь воевать придется?

— Не придется, — сказал я, — Сие недоразумение улажено, и мир с ними сынова заключен, опосля того, как дитмаршенские мужики их армию на голову разбили, а Кристиан с Густавом Копенгаген вяли. По сему миру Готланд и Борнхольм нам отошли, Бохуслен, Гренландия, Исландия, а также Шетландские и Фарерские острова — Кристиану, а Блекинге, Сконе и Халланд — Густаву. Дитмаршенцы северные земли герцогства Шлезвиг и Северную Фризию получили....

— О сём подробно Государю доложить надобно, — сказал Висковатый, — Дьяка поутру к тебе пошлю, он все как есть запишет. А покуда расскажи, как с биржей Готландской дело пошло...

— Место для порта выбрали доброе, на острове Асунден, что недалеко от Слите. А кроме порта и складов строить там будем еще и форт, чтоб бухту прикрыть от вражеского флота, на островах Энхольмен и Груннет малые форты, но их и позже построить можно...

— Казна на сие денег не даст, не то, что их нет, да Боярская Дума упрется, — сказал Иван Михайлович, — Дескать, через три года перемирию с литвинами конец, а значит непременно быть войне! Да и какая корысть с той биржи боярам...

— Не велика беда, построю за свой кошт, пушки у меня свои, порох тоже, а людей своих пошлю. Не к чему немцам наши хитрости знать...

Я долил вина в кубок дьяку и себе, после чего продолжил:

— Просьбишка у меня к тебе будет, — сказал я, — Надобно, как бы невзначай присоветовать Государю, что гоже было бы проложить железную дорогу по тем местам, где ранее тракт от Москвы до Смоленска провели. Чаю следующие лето урожаем снова нас не побалует, так что народишко на отхожий промысел и звать не придется — сами прибегут, как прослышат...

— Это можно,— ответил Висковатый, — Однако чаю расходы на ту дорогу немалые нужны, а казна денег не даст!

— И не надобно! Сам не потянул, найдутся желающие в пай войти.

— Дай-то Бог,— сказал Иван Михайлович и, прихлебнув из кубка, спросил, — А выгодное ли сие дело? Я в сомнениях: дело не быстрое, за год аль за два такую дорогу не построить.

— То верно, не враз выйдет построить, — кивнул я, — Бог даст года за четыре управимся. А что до выгоды, так с самой-то железной дороги для пайщиков она не шибко велика поначалу будет. Однако год от года грузов возить по ней будут все более и более, а значит, прибыток на начальный пай подрастать начнет. Для Государя же выгода прямая: случись надобность быстро стрельцов в Смоленск из Москвы перебросить, литвины и ахнуть не успеют, а они уже там.

— Эвон как?!

— Сам рассуди, — сказал я, — Стрельцы за день, Бог даст, двадцать-двадцать пять верст пройдут, а по железной дороге за час двадцать четыре версты и более. За день же, с четырьмя остановками по часу, на подмену машины огнедействующей, почитай верст пятьсот. А от Москвы до Смоленска почти на сто верст меньше.

— Что ж получается,— всплеснул руками глава Посольского приказа, — Сегодня отправили, а завтра уже там? А остановки то к чему?

— На замену машины огнедействующей, — пояснил я, — До станции доехали, та, что с Москвы шла, отцепиться и обратно, а вместо нее другая и так на каждой станции. Заодно и людишки перекусить успеют в харчевне.

— Хитро придумал,— сказал Иван Михайлович и, усмехнувшись, добавил, — Опять же и харчевням твоим прибыток.

Я махнул рукой, мол, пустое... и пояснил:

— Свой прибыток я с иного возьму. Покуда войны с литвинами нет, сколько товаров можно до Смоленска перевезти, да оттуда до Москвы. Опять же, тут на будущее задел великий: даст Бог с Москвы до Нижнего Новгорода железную дорогу построить, и вот по ней-то товаров пойдет видимо не видимо! С Астрахани да с Камы — вот где прибытки!

— Коль так, пай сей железной дороги не лишним будет...

Намек я понял и, помолчав минуту, ответил:

— Будет дорога — будет и пай, а покуда рано о сём говорить. Только помни — невзначай об этом Государю скажи, мне надобно, чтоб он сам заинтересовался, а лучше всего приехал бы на Выксу да посмотрел, что к чему. Заодно Муромский Благовещёнский монастырь навестит, чай сам его поле взятия Казани и заложил — настоятель рад будет, и непременно моей работы витражами похвастает...

...

Визита к государю пришлось ждать долго — он отбыл в Можайск на богомолье и охоту, но задержался, так что я занялся московскими делами. Посетил харчевни, а попутно выяснил, что летом в Москве произошло крупных два пожара, но в этот раз горело не сплошь — построенные недавно дома, срубы для которых обрабатывали фосфатами, огонь миновал. А вот остальные сгорели напрочь, так что моим людям удалось скупить несколько десятков участков под строительство, в том числе и погорелые торговые ряды в Китай-городе. По весне начнем там строить доходные каменные дома — нечего больше Москве гореть постоянно. Первый этаж целиком выделим для торговых лавок, пекарен, прачечных и тому подобных заведений.

Пора уже познакомить Москву с нашей новинкой — стиральными машинами. Не особо какая хитрость, но пока такого нигде не встречал, а всего-то бочка деревянная с оконцем для закладки белья, вращающаяся на оси крепящейся с торцов. Закинул белье, залил раствор щелока, закрутил задвижки дверцы и крути себе ручку. Кроме того, новоселам, думаю, по нраву придутся и чугунные кухонные печи, работающие на угле или дрова. Отопление же будет водяным, от размещенных в подвале котлов, по одному на каждую секцию дома. Ну и само собой как же без водопровода? Для этого первым делом придется возвести водонапорную башню на берегу Москва-Реки, у Москворецких ворот, куда вода будет подаваться насосом, приводимым в действие паровой машиной. А на противоположном берегу, на Балчуге, еще одну, и там же общественные бани для Заречной стороны.

Еще одну построим чуть выше по течению, у Тайницких ворот, для снабжения водой Кремля. Сначала, само собой, нужно решить вопрос с выделением земли под прокладку водопроводных труб и получить добро на весь проект в целом, так что без визита к Ивану Васильевичу никак не обойтись. Кроме этого есть и еще что обсудить. Одних обельных грамот на медеплавильные заводы в Кареле и на Каме, только в это году потребно получить аж семь штук! Всего же месторождений медной руды на той же Каме мои "геологи" нашли куда более сотни, так что пришлось выбирать самые перспективные и подбирать места под заводы с учетом плеча подвоза руды оттуда. В Кареле же проще — там всего два завода будет, один на Ладоге, а второй на Онеге.

Меди нынче надо много — одной монеты чеканится прорва, да и легких полевых орудий отливать придется в множестве, благо олова, судя по отчетам с Северной Двины, из Англии доставлено даже с запасом. Года на два хватит. В основном орудия лить будем с оловянистой бронзы, а не с марганцовистой потому как пойдут они в Персию да в Швецию. Впрочем, доход со всех эти предприятий не столь велик, как от производства стального проката, но тут вопрос государственный, так что не о прибытках думать приходится, а о том, как поставки в казну монетного металла обеспечить, да союзников Ивана Васильевича пушками снабдить.

Но пока есть время, стоит навестить Ивана Кожемякина, а заодно пригласить к нему и некоторых людей, для приватного разговора. Заниматься в одиночку московским строительством я не намерен, и чем больше привлеку интересантов из местного купечества, тем лучше. И по затратам легче, и пригляд за всем хозяйством будет: свое — не чужое!

...

В доме на Варварке историю "великой морской баталии" в проливе Зунд пришлось рассказывать вновь, при чем самым подробнейшим образом. Кроме большого дьяка Монетного двора и московского купечества присутствовали и почти все "иностранные специалисты", большая часть которых оказались на службе Ивана Васильевича с моей легкой руки. Не было только Никколо Фонтана, умершего весной прошлого года. Присутствовали так же и Энтони Дженкинсон с Кристофером Хадсоном, так что, учитывая состав присутствующих, пришлось не раскрывать многие детали.

— На подходе к Зунду наткнулись на пять кораблей датского короля и четыре любекских, кои перекрыли нам проход через пролив. Посланцу датчан было сказано, что мы де следуем с дипломатической миссией к королю Кристиану, который в свое время был заключен в замок Сённерборг своим дядей Фредериком, но божьей милостью несколько лет назад обрел свободу и смог вернуть корону Норвегии, а ныне отправился с флотом к Копенгагену. На сие датчане заявили, что допустить оного не могут и пригрозили потопить наш флот, если будем упорствовать. На что пришлось ответить, что я выполняю поручение своего монарха, так что любую попытку препятствовать в оном буду рассматривать как умаление его чести и объявление войны!

— А сколько кораблей было у противника? — спросил Энтони Дженкинсон. — И сколько у вас?

— У противника же имелось девять кораблей, половина из которых более пятисот длинных английских тонн, а самый мелкий около двухсот,— ответил я, — У нас же всего шесть, каждый водоизмещением по тридцать тонн, но мы обычно берем вдвое меньше груза, чтобы не терять скорости хода, так что около двадцати.