Химера (НФ). Общий файл

— Скажи, хотя бы, куда мы едем?

— Я усэ скасал, стоб ты саткнулась? Фот и саткнись!

— Нет... Ты скажи, куда... Гад! — вступила вновь ожившая Ксанфа.

И тут же получила удар рукояткой пистолета по лицу. Она стиснула зубы и вдруг расслабилась. Как и Дине, ей тоже не хотелось заново пережить сенсоколлапс.

— Мосем и полусыфыми фас дофести. На это моих фосмосностей хфатит. Ясно?

— Это — ясно. Но зачем бить?

— А мы, — он вдавил дуло пистолета Дине между ребрами, постаравшись причинить ей боль, — не фы. И сем сильнее я фас уделаю, тем лехсе с фами упрафиться потом. Луссе так, стоб фас несли.

— А транквилизаторы? — прохрипела девушка. Пистолет мешал дышать.

— Ага, сяс. Нет, красафиса, вас сенсоколлапс хорасто луссе. И тебе сё, салко? Ф консе консоф, я и прострелить тебя могу, а, сама фидис, салею.

Удар. Больно!

Дина не выдержала. Она закипела. Отчаянный рывок, совершенно бессмысленный, но такой ожидаемый... И реальность вновь рассыпалась на фрагменты.

Химера не почувствовала в себе изменений. Ей казалось, что сенсоколлапс не изменился качественно. Но теперь она испытывала не просто страх, не просто ярость, не просто панику. Она испытывала отчаяние. И как скоро проявятся изменения — теперь это был только вопрос времени.

* * *

8:75 (21:00 по неметрическому времени)

Дина

Когда Дина почувствовала, что автомобиль тормозит, она не могла определить, много ли времени прошло с того момента, как ее вытянули из злополучного кафе. Она потеряла счет времени, но вместо того, чтобы смириться и сдаться, все сильнее ярилась. И боялась тоже.

Вскоре после остановки Дина отчетливо ощутила несколько касаний. Где и как к ней прикоснулись — это осталось неясным, но ощущение положения тела снова подвело. Она сообразила, что ее вытаскивают из машины.

— Блин, да что ж она такая тяже... Ух ты! — послышался незнакомый голос. — Что это?

Кто-то присвистнул.

— Золото это. Н-да, а я-то думал, что это я так ослабел. Тут... Кило сто. Не меньше. Это что же, я три сотни килограмм на себе тащил вместо двух?

— Нашел, на что жаловаться!.. Слышь, Чуа, — неизвестный перешел на шепот. — Какого мы с ней еще возимся? Да нам столько за нее в жизни не заплатят, а вот золотишко отобрать могут. Давай ее прямо сейчас кончим и деру дадим?

Дине захотелось сжаться в комочек, а лучше — вцепиться руками в борта машины.

Она боялась предполагать, что сейчас будет. Сквозь полуприкрытые глаза стекали слезинки. В детстве Дину и резали, и чем только не пичкали, но ей очень хотелось вернуть те неприятные, но целиком предсказуемые и безопасные мгновения. Если бы ни она, ни Ксанфа никогда не покидали территории биоинженерного института, разве добрались бы до них недалекие мракобесы?

— Ты идиот? — яростно зашептал Пэчуа. — Представитель заказчика в трех шагах .

— Ну, поделимся... А лучше и его — того.

— Совсем охренел? Да ты знаешь, чей это человек? И ему твое золото даром не нужно... Ну или разве что только даром. Ты хоть представляешь, сколько стоит химера?

— Ну хоть солото давайте саныкаем?

— А ты вообще молчи. Или лучше подсоби мне, за ноги вот возьми.

Колено больно стукнулось о дверцу, если судить по...

Что?!

До Дины вдруг дошло: ощущения. Полнота ощущений. Четкость мысли.

Сенсоколлапс оставил ее. Оставил неожиданно.

Она вздрогнула.

Её несли, медленно, рывками, с шумом и пыхтением. Ожившие руки болтались за спиной. Тело поддерживали за подмышки и за ноги.

Почему вернулась чувствительность? Вероятно, мозг приспособился или железы, вырабатывающие адреналин утомились. Или еще что-то. Но разве сейчас важны причины?

Дина рванулась.

Щиколотки держал Люка. Держал крепко, но одну ногу удалось высвободить. Зато старик отпустил подмышки Дины — и она грохнулась об асфальт лопатками, едва не вывернув руки. Не нагни она шею, дело могло кончиться сотрясением, но и без того от боли сознание помутнело.

Как плохо... Зато боль и сенсоколлапс вместе не приходят!

Между тем, Люка споткнулся и начал заваливаться вперед. Дина машинально пнула его, быть придавленной даже легкой тушкой ей не хотелось. Послышался хруст. Хватка на щиколотке исчезла.

Присев, Дина взглянула на темнеющий поблизости фургон и дернула взглядом в сторону, выискивая отлетающего в сторону Люку. Но едва она это сделала, и ей стало не до него. Как-то неуютно было сидеть в окружении полудюжины людей с автоматическими карабинами, особенно когда двое держат оружие наизготовку, а у одного в руках устрашающего вида конструкция из цепей и замков.

Дине даже не ругнулась, только подпрыгнула из своей неудобной позы как можно выше, не заботясь о возможных вывихах. Кто-то успел выхватить неуклюжий пистолет, и под ногами прожужжал дротик. И еще два, выпущенные другими стрелками. К счастью, несмотря на сделаные поправки, Дину им не удалось зацепить, хотя она и не поднялась выше двух метров. Слишком низко целились.

Коснувшись земли, Дина проворно катнулась колобком по грязному асфальту, ближе деревьям на другой стороне дороги. Старик и еще четверо бросились к ней, но она, откатываясь, перенесла руки из-за спины через голову вперед — трюк, невозможный для цельных. Мельком бросив взгляд на наручники — действительно чрезмерно прочные для нее, судя по марке сплава, — Дина оттолкнулась от асфальта. Теперь она стояла, и бандиты будто налетели на стену. Дина попятилась мелкими шажками, и, к ее ликованию, противники не подходили ближе. Ещё чуть-чуть и!.. Но ее радость померкла, когда они невольно подняли стволы карабинов.

— Стой! — крикнул старик. — Не балуй, Дина. Сдавайся. Никто тебя не обидит, даю честное слово. А слово Пэчуа кое-что значит. Но если еще хоть шаг сделаешь — в тебя будут стрелять. И попадут, несмотря на всю твою резвость. От нескольких пуль сразу не увернешься. Приятного в этом мало, уверяю.

Дина подчинилась, то есть, перестала пятиться. А вот насчет сдачи ее не убедили. Ее всю дорогу обижали!

— Не хочу сдаваться, — протарахтела она, забыв растянуть слова. — Я тебя не знаю и не верю тебе.

— Знаешь! Имени никогда не слышала, но видела часто. Кто в БИИ ваши комнаты убирал? Уж ты-то была знатная мастерица беспорядок устраивать. Что естественников науськал — извини, по-другому не справился бы. Так надо было.

Вот почему его лицо казалось знакомым! Это же один из уборщиков. Вот только что с того? Связался с какой-то шайкой, ее с сестрой захватил... И после этого она должна его послушаться?!

— Вы изменились. В худшую сторону.

— Надо же... Чуть не по-твоему — сразу в худшую. Но как знаешь, — улыбнулся Пэчуа. — Лучше сразу сдайся. Я, так и быть, скажу тебе кое-что по секрету: государственное дело. Ясно? Ты же собственность страны, если уже и пока не на бумажке, то по справедливости. И это всё для твоего же блага.

Ха-ха. Три раза. То-то его сообщники обсуждали убийство некоего представителя заказчика. Не говоря уже о том, что и будь тут замешано государство, почему это должно повлиять на Дину?

— Плевала я на страну. На любую. И на вас всех. Мне здесь всё чуждо... И ничья я не собственность!

— Ну-ну. Артачишься... Эх ты, химера. Ладно, деваться тебе некуда. Считаю до десяти. Ты же и думаешь быстрее нас всех вместе взятых? Вот и подумай. Не хочется калечить тебя.

Считал он, правда, относительно быстро. Дина не стала раздумывать над его предложением, только присела, склонившись к земле.

Пэчуа махнул рукой:

— Огонь.

— Гад, — констатировала Дина, до предела напрягая мышцы.

Она не видела первой пули, хотя глаза привыкли к сумеркам. Зато вспышку не заметить было трудно.

Дина могла бы упасть на живот. Но упасть быстрее, чем притянет Земля — это очень крутой фокус, а фокус требует подготовки и реквизита. Ей это было ясно с самого начала. И она, наоборот, прыгнула вверх и назад, к верхушке ближайшего дерева.

Неразогретые мышцы свело судорогой. Жилы отозвались тянущей болью. Все-таки за сотые доли секунды покинуть сектор обстрела — это невероятно быстро, при меньшей скорости смены кадров в фильмах было бы плавное движение, а не статичные картинки. Но зато прыгнула Дина вовремя — на том месте, где она только что стояла, уже взвились облачка пыли и фонтанчики крошеного асфальта, обдавшие подошвы ботинок.

Приблизившись к цели Дина рванула крепкую ветку, мгновенно изменив вектор движения. Руку тоже свело, но прицел врагам удалось сбить.

Дина теперь летела вглубь леса. Ветви на ее пути царапались, но она дергала и дергала их, проталкивая себя сквозь кроны. Наконец, она шлепнулась на землю в двух, а то и трех десятках метров от дороги.

И на руке, и на ногах мышцы собрались в болезненные комки. Правую лодыжку Дина вывихнула, и ей пришлось отползти за куст шиповника. Она могла бы сцепить зубы и убежать даже будучи травмированной, но едва ли ступор врагов продлился бы дольше пары секунд. А потом, Ксанфа...

Преследователи явились скоро. Их было двое, остальные продирались в стороне. Дина перестала разминать сведенные мышцы, чтобы ненароком не привлечь внимания.

Пара тихо переговаривалась, ничего не замечая:

— Смотри. Эта тварь где-то тут.

"Тварь — это я", — догадалась Дина и аккуратно приподняла голову, выглядывая из-за куста.

Яркий фонарик, чей сноп света уперся в землю, выделяя изломанные ветки и разворошенные прошлогодние листья, смотрелся нелепо: солнце зашло не так давно. Было светло, и даже цельные вполне могли бы читать, лишь чуть напрягая глаза.

Между тем, первый объяснял:

— Видишь след? Ползла. Кстати, раз ползла, то уже не сбежит, могла бы и по деревьям уйти. Так что расслабься. И не вздумай инициативничать!

— Ты кто такой! Да если б не Пэчуа, я бы...

— А ну молчать, — злобно прошипел первый. — Плевать мне и на индейца вашего, и на всю вашу шайку. Это вы должны меня слушаться. Будешь сделать так, как сказал. Понял? Я спрашиваю, понял?!

— Понял, понял... — буркнул второй. — Так остальных не звать?

— Ну, попробуй сам справиться, а я посмотрю... как она оторвет тебе башку. А что? Силы у нее хватит, — тихо фыркнул первый. — Эй, Дина, выходи!

Дина, в мыслях увлеченно костерившая коварного уборщика, не постесняшегося врать ей в глаза, едва не шарахнулась, услышав подобную фразу. Сердце глухо ухнуло.

— Слышь... Ты это брось, и так душа не на месте, — заоборачивался второй, но тут же хмыкнул: — Стой, она же в браслетах... Может, там?

Его палец показывал прямо на Дину. Тут же ударил в глаза свет фонаря, Дина едва успела прикрыть веки. Вокруг царил сумрак, и зрачки точно расширились, а сверкнувший тапетум[18] выдал бы ее. Но вряд ли эта мера предосторожности помогла бы ей, если бы со стороны дороги не раздался приглушенный выстрел, а следом — крик.

Луч прыгнул в сторону. Оба парня замерли.

У Дины засосало под ложечкой.

— Черт! Узнай, что там, — скомандовал первый. — Как бы она нас не перехитрила и в тыл не зашла.

— Но ведь...

— Бегом! А я проверю куст, — он щелкнул оружием.

Второй промолчал, скользнув к дороге. Его напарник шагнул к Дине, ступая мягко.

Раскат нескольких выстрелов, вопль в той же стороне — и вот главный развернулся, задышав чаще. Под ним трещали влажные ветки. Дина, не отвлекаясь, помяла мышцы. Судорога отпускала их.

Еще выстрел. Одиночный, басовитый. А в ответ затрещала очередь. Шальная пуля срезала ветку над Диной, другая разбрызгала кору дуба неподалеку — щепки посыпались на голову, а остальные пули находили свои цели то ли впереди, то ли далеко в стороне. Её преследователь рухнул в грязь, и, казалось, уже забыл про то, что ищет Дину. Да он и верно забыл, потому что приготовился броситься вперед.

У Дины не было сил. Болели мышцы, болели суставы. Но кто бы ни стрелял, перестрелка сойдет на нет, а удобный момент упускать нельзя.

Дина нащупала носком ботинка толстый корень, зацепилась за него и потянулась скованными руками к врагу, раздвигая ветви куста. А потянувшись, обхватила ноги и дернула за них изо всех сил, напрягая здоровую руку.

Глава 5

Нониди второй декады флореаля 218-го года от Революции

Харон

Харон спокойно возвращался с работы. Проверок не было, они его и не заботили. Волновало его другое.

Он размышлял, стоит ли нарушать распорядок дня, чтобы проводить сестер. Сейчас он направлялся в библиотеку — тихое место, где можно с удобством расположиться. Люди там вполне приличные. Он очень любил тамошнюю тишину. Но ему все-таки было бы грустно после ухода Дины и Ксанфы, ведь он понимал, что они могут не вернуться никогда, а это равносильно их гибели. Химеры и так понесли потери. Но хорошая ли идея — провожать их? Это может привлечь к ним ненужное внимание.

Неожиданно к нему приблизились трое. Харон насторожился, особенно когда они схватили его под руки. Но агрессии прохожие также не проявляли. Они заявили, что узнали его, и уговаривали пообедать с ними. Прежде чем Харон поинтересовался, в чем причина такой любезности, и объяснил, что несмотря на принадлежность к другому виду он вовсе не перманентно голоден, его усадили на пыльное сиденье невзрачной легковушки болотного цвета. Харон попробовал шагнуть наружу, но его неожиданно ударили чем-то тяжелым по лицу.

Неизвестно, на что они рассчитывали, но удару не достало силы, чтобы лишить Харона сознания. Он лишь замер на мгновение, ошеломленный, а потом разозлился и полез наружу, выдавливая напавших. Те испуганно отскочили.

Неожиданно прозвучал выстрел. Харон дернулся, но стреляли не по нему: на землю упал один из негодяев. Остальные выхватили из-под одежды пистолеты и, по-обезьяньи отпрыгнув, стали палить в кого-то.

Харон узнал одного из своих филеров, но когда рванулся ему на помощь, его свалил сенсоколлапс.

Результата перестрелки он не знал. Скорее всего, победили преступники, потому Харон очнулся в той самой машине. Его куда-то везли, а руки сковали за спиной. Потом его переправили в старый фургон, надев такие кандалы, что он даже выпрямиться не мог. Те не рвались, он тайком проверил. Обычную цепь даже маленькие рвали, провозишись минуту, а взрослые химеры справлялись за доли секунды. Но эти цепи Харону не давались.

Кроме Харона, на полу фургона уже сидела Амальтея, так же скованная по рукам и ногам. Еще кузове находились двое людей.

— Харон, у тебя при себе ингибиторов адреналина нет? — спросила Амальтея на латыни, почему-то с хрипом, едва Харон снова сумел пошевелиться.

Вопрос не такой уж и праздный. И даже более того, у Харона они с собой были. Но — их отобрали.

Но ответить он не успел. Сидевший напротив Амальтеи человек ударил её прикладом в живот:

— Не разговаривать!

Амальтея закашлялась, потом осела, колотя зубами. Человек посмотрел на ее внешне спокойного брата и зачем-то сплюнул сквозь зубы, скривив верхнюю губу.

Вообще-то он своей выходкой взбесил Харона, но не предупреждать же его? При некотором везении негодяй почувствовал бы, какие острые и крепкие у химер зубы, и сколько протянет живое существо, когда те сомкнутся на шее, вспарывая податливую кожу и ломая хрупкие позвонки. А грозить неподкрепленными словами — к чему?