| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Почувствовав хмурые мысли хозяина, Шутник вопросительно фыркнул.
— Быстрее! — Подобрав поводья, Дайм ударил коня каблуками.
Этот визит в Суард обещал быть непростым: там, где замешаны темные шеры и имперские кронпринцы, просто не бывает. Но тем интереснее игра! И выиграть эту партию у высокомерной сволочи, возлюбленного брата Лермы, Дайм просто обязан. Мало ли, что Дайм связан с Императором не только присягой, но и Печатью Верности, не позволяющей даже помыслить о том, чтобы причинить венценосному отцу вред. На сводных братьев его верность не распространяется.
"Кто владеет информацией, тот владеет положением", — не раз повторял ученику Светлейший Глава Конвента, Парьен. Дайм был полностью согласен с учителем — и, благодаря архивам и агентам Канцелярии, никогда не лез в воду, не зная броду. Но в этот раз именно информации ему недоставало. Всего об одной фигуре: принцессе Шуалейде. В донесениях капитан Ахшеддин уверяел, что принцесса — сумрачная шера, что-то такое из легенд и сказок Ману Одноглазого, но ведет себя как скорее как светлая. При этом в Уджирском ущелье она использовала чистейший темный дар, что и позволило Дайму расстроить помолвку Лермы с самой богатой провинцией Империи, чтоб дорогого братца зурги живьем сожрали. Распуская слухи о темном даре младшей принцессы Валанты, Дайм не тешил себя пустыми оправданиями "это для её же блага". Благо незнакомой девочки волновало его меньше всего: от века судьба принцесс — служить разменной политической монетой, будь они темными или светлыми. Теперь же одними слухами не обойтись, слишком высоки ставки.
* * *
Древняя столица Валанты больше шести сотен лет не знала ни войн, ни мятежей. Чистые широкие улицы Старого города зеленели кипарисами и померанцами, платанами и можжевельником, благоухали тимьяном и гибискусом. Каждый раз, приезжая в Суард, Дайм не отказывал себе в удовольствии полюбоваться фонтанами и словно игрушечными площадями, выложенными яркой геометрической мозаикой.
Во дворец он по обыкновению зашел с черного хода, под пеленой невидимости. Незамеченным добрался до гостевых покоев, давно предоставленных в его личное распоряжение. Простейший способ держать отвыкшую от магии публику в вечном недоумении и напряжении — неожиданно возникать ниоткуда. Конечно, если бы он появился посреди обеденного зала, в дыму и молниях, эффект был бы не хуже, но тратить прорву энергии на ерунду Дайм считал нецелесообразным.
В своей комнате, небольшой, но надежно защищенной даже от придворного мага, Дайм быстро ополоснулся, сменил дорожный костюм на черный с серебром мундир: тот дожидался в полупустом гардеробе. Натянул черные лайковые перчатки, подобающие палачу — вопиющее нарушение придворного этикета, но императорский бастард имеет право на придурь.
Стоило ему показаться в галерее западного крыла, во дворце поднялся переполох. Первый же встреченный паж, едва подметя беретом пол и оторвав испуганный и удивленный взгляд от Тихого Голоса Императора при полном параде, понесся докладывать королю.
В Зале Бабочек, испятнанной разноцветными бликами — солнечные лучи дробились в витражах и скользили по паркету карминными, шафранными и изумрудными пятнами — навстречу попался молодцеватый шер с ястребиным профилем, разодетый в шелка и кружева. Красный тон дара говорил о крови Огненного Дракона, а разбавленный почти до серости цвет ауры — о вырождении до условной категории, в которой уже не определить принадлежность ни Свету, ни Тьме. "Сиятельный" шер, печальная насмешка над легендарными сумрачными, любимыми детьми Двуединых.
— О, Ваша Светлость! Счастлив приветствовать в Суарде!
Просияв светской фальшивой улыбкой, сиятельный шер приложил правую руку с воображаемой шляпой к сердцу и трижды поклонился, подметая той же воображаемой шляпой паркет. Дайм ответил на "малый неофициальный поклон", подобающий для приветствия членов императорской фамилии в приватной обстановке, легким наклоном головы: он давно привык к шпилькам в адрес собственного неоднозначного происхождения, и даже уважал тех, кто на них решался.
— Доброго дня, граф.
— Как здоровье Его Всемогущества, да продлятся его годы на радость подданным?
— Слава Светлой, превосходно! Его Всемогущество не оставит нас своей заботой, — с должной долей верноподданнического восторга ответил Дайм. — А вы, шер Зифельд, как всегда спешите, и как всегда к даме?
— Что вы, исключительно по делам государственным, — ухмыльнулся сишер.
— Ах, да, вы обсуждаете с Её Высочеством налоги на шерсть и... что-то еще не менее важное.
— Разумеется, Ваша Светлость. Если позволите...
— Кстати, Ваше Сиятельство, — остановил он графа, слегка выделив голосом слово "Сиятельство". — Передайте Её Высочеству, что у Канцелярии есть к ней дело.
Зифельд гневно сверкнул агатовыми очами, коротко поклонился и удалился, печатая шаг — он слишком гордился крохотной каплей огненного дара, негодной даже на то, чтобы зажечь свечу, и слишком легко вспыхивал.
Со скучающим видом Дайм шествовал в сторону королевских покоев, по пути раскланиваясь с придворными и оделяя комплиментами дам. Двум-трем особенно красивым поцеловал ручки — не снимая перчаток, что в глазах дам лишь придавало действу пикантности. В мрачноватой королевской приемной, едва маркиз зашел, стихли разговоры, заинтересованные взгляды устремились к нему. Послышались приветствия — Дайм ответил всем сразу улыбкой и легким поклоном. Старик с графскими дубовыми листьями по перевязи и намеком на земной дар направился было к маркизу, но его опередил королевский секретарь. Неулыбчивый и сухощавый шер Блум — условная категория, воздух — выбежал из-за конторки, почтительно поклонился, проводил Дайма к дверям, украшенными золотыми единорогами на ультрамариновом поле, и сообщил не то гербам, не то гвардейцам с алебардами наперевес, замершим по обе стороны от входа:
— Его Светлость маркиз Дайм шер Дукрист, Тихий Голос Его Всемогущества, Императора Фьон-а-бер, Валанты, Брескони, Ольбера, Цуань-ли, Ирсиды и Лестургии, Элиаса Второго Зелимарта Фардана шер Кристиса, к Его Величеству!
Гвардейцы стукнули древками об пол, отдавая честь высокому гостю, и распахнули двери в кабинет. Прежде чем перешагнуть порог, Дайм снял перчатки. Придурь придурью, но являться в перчатках к королю — это слишком. Мысленной командой активировал штатный амулет: трехслойная защита от прослушивания, подглядывания и разнюхивания всех мастей, изготовлен лично Его Светлостью Дукристом, лицензия на использование подписана Его Светлейшеством Парьеном, главой имперского Конвента.
Король ожидал стоя: знак уважения к императорскому роду. Едва Дайм вошел, монарх жестом велел секретарю удалиться.
— Приветствую посланника нашего возлюбленного брата...
Глубокий, властный голос полностью соответствовал внешности Суардиса. Густые, заплетенные в короткую косицу волосы короля серебрились, под мохнатыми бровями сверкали темные глаза. Величественная осанка, тонкие и резкие черты смуглого лица, властные жесты говорили о древней крови магов и властителей. Но, увы, в крови Суардисов божественный огонь почти угас — как и в большинстве шерских фамилий.
Сегодня монарх выглядел лучше, чем месяц назад, в прошлую встречу. Надежда придавала его глазам блеск, а коже румянец. Покончив с протоколом и приняв из рук Дайма свиток с гербовой печатью — пурпурный воск, голова кугуара — король указал на кресла у холодного камина:
— Располагайтесь, маркиз.
Монарх распечатал и принялся читать письмо, знакомое Дайму до последней буквы: сам же и составлял.
"...поручаем маркизу Дайму Дукристу, светлому шеру-дуо, освидетельствование дара Ее Высочества Шуалейды и представление Конвенту доклада и слепка ауры..."
На этом месте Мардук сначала просветлел лицом, затем нахмурился. Тяжелый выбор: то ли желать, чтобы дочь оказалась светлой, как и положено отпрыску королевской фамилии, то ли молиться о Тьме — чтобы отказать кронпринцу Лерме и сохранить наследство для сына.
"...с прискорбием вынуждены отказать в смене полномочного представителя Конвента при дворе Вашего Величества, ввиду недостаточных оснований... Также не видим оснований для запрета Её Высочеству Ристане..."
Его Величество дочитал, сжав губы, и поднял вопросительный взгляд на маркиза.
— Паук, — кратко ответил тот.
В одно слово уместился месяц интриг, увещеваний, давления и лести, перечеркнутый несколькими фразами, сказанными Его Светлейшеству Парьену заместителем главы Конвента, Великим Пауком Тхемши:
"Придворный маг Валанты чист перед Законом, а ваши инсинуации пахнут оголтелой дискриминацией темных. Вам нужен еще один Ману и еще одна Школа Одноглазой Рыбы? Если я делаю все для сохранения Равновесия, это не значит, что остальные темные шеры столь же мудры и уравновешены".
— Какие основания Его Всемогущество посчитает достаточными?
— Его Всемогущество не сказал, — Дайм пожал плечами. — Но, думаю, шер Бастерхази и Её Высочество Ристана не замедлят эти основания представить.
"Если уже не представили. Лишь бы только наследник доехал до столицы живым", — этого Дайм не сказал вслух. Не стоит лишний раз напоминать Мардуку, сколь рискованно затеянное ими предприятие.
— Не сомневаюсь, что вы сделаете все возможное, — слегка улыбнулся король. — Не угодно ли тельдийского?
— С удовольствием, — Дайм принял из рук короля бокал. — До метрополии дошел слух о будущей помолвке наследника Кейрана и Таис шеры Дарниш.
— Советник Дарниш уже несет убытки, — кивнул Мардук. — На его судах находят контрабанду, склады горят, а партнеры опасаются иметь с ним дело и взвинчивают цены. Но вы же знаете Урмана. Азарт у него в крови.
Азарт и верность сюзерену, добавил бы Дайм. Что не отнимешь у Суардисов, так это таланта внушать подданным любовь и правильно выбирать друзей. Дайм частенько имел дело с герцогом Урманом шером Дарнишем, главой Тихой Гвардии Валанты: герцог исполнял при Мардуке отчасти те же функции, что он сам при Императоре. Только Мардуку не пришло в голову связать герцога особой Печатью верности и лишить свободы, оставив лишь её видимость. Урман служил королю по собственному выбору, и не за титулы и богатства — древностью род Дарнишей превосходил королевский, а самое крупное состояние в Валанте преумножалось морской торговлей и верфями. Короля и его бессменного тайного советника связывали крепче любых печатей дружба и доверие.
Но Дайм не жаловался на судьбу, упаси Светлая. Ему повезло: шесть сводных братьев, сыновья шести императорских любовниц, не имели и той видимости свободы. Предусмотрительный император собрал не имеющих дара бастардов и сделал своей личной гвардией. Шесть лейтенантов с именами-рунами — Ант, Бри, Венс, Галье, Диен и Ешу — находились при императоре неотлучно, готовые убить или умереть для него. При воспоминании о том, как Конвент изготавливал императорских лейб-гвардейцев, Дайма каждый раз одолевала тошнота. И он каждый раз клялся себе, что никогда и на за что не станет Жьесом, седьмым големом.
* * *
Едва Дайм вышел из кабинета, подбежал паж в голубом с золотом и подал надушенный конверт с вензелем РСА. Дайм не успел его распечатать, как в приемную зашел герцог Адан. Скользнув по пажу супруги равнодушным взглядом, канцлер на миг задержал внимание на конверте и неизменных перчатках, чуть заметно усмехнулся.
— Доброго дня, Ваша Светлость, — любезно поздоровался Адан. — Рад вас приветствовать в Суарде.
— Доброго, Ваша Светлость, — не менее любезно ответил Дайм, возвращая поклон и неспешно убирая конверт за обшлаг рукава.
По лицу Адана скользнула тень довольства: хоть он, подобно всем условным шерам, заявлял, что не магия красит человека, а человек магию, но гордился кровью Оранжевого Дракона и принадлежностью к Свету.
— Надолго ли в нашу скромную провинцию?
— Человек предполагает, Император располагает.
— Смею надеяться, вы не покинете нас до обеда.
— Вашими устами.
Дайм уже собирался распрощаться, но канцлер сделал к нему полшага и понизил голос. Шеры в приемной, и так крайне внимательно прислушивавшиеся к их беседе, затаили дыхание и насторожили уши.
— Вы случаем не назначали свидания графу Зифельду?
Дайм удивленно приподнял бровь.
— Странно. Он дожидается в галерее Масок с видом нетерпеливого влюбленного. — Голос Адана был ровен, но сполохи ауры выдавали беспокойство. — Наверное, не вас.
— Наверное, — Дайм пожал плечами. — До встречи, Ваша Светлость.
Обменявшись с герцогом очередной порцией поклонов и покинув приемную, маркиз прощупал кратчайший путь к покоям Ристаны. Сразу за поворотом, в галерее Масок, обнаружилось четверо условных шеров, настроенных весьма агрессивно, и явственный запах подвоха. Дайм усмехнулся наивности марионеток: наверняка Зифельд искренне верит, что великолепная идея вызвать маркиза на честную дуэль, то есть шпага против шпаги, принадлежит лично ему, а не полномочному представителю Конвента при дворе Валанты. И ведь Зифельд не совсем бездарен. Его сродство с огнем не слабее, чем Адана с землей, но в руках мага разума граф послушнее глины. Поколебавшись мгновенье, Дайм скрылся под пеленой невидимости и ступил в галерею: царство портретов, расписных статуй и зеркал, овеянное ароматом тайн и освещенное гирляндами фейских груш.
— А, это ты, Кристис, — поприветствовало его самое юное привидение Риль Суардиса, шагнув с семейного портрета.
Королева Зефрида Тальге-Суардис скользила серебристо-голубым облаком по наборному паркету, лукаво улыбаясь Дайму, а молодой и счастливый Мардук Суардис в традиционном эльфийском наряде и полумаске, расписанной под парадный макияж эльфа, по-прежнему танцевал на холсте, держа за руку пустоту.
— Потанцуй со мной. Здесь так скучно, даже не с кем поговорить. В Башню Заката никто не заходит, здесь меня никто не видит. В Суарде совсем не осталось истинных шеров. Не считать же этого недоноска, — кивнула она в сторону Зифельда и протянула Дайму руку.
Дайм усмехнулся про себя: о полномочном представителе Конвента, Рональде шере Бастерхази, королева предпочла забыть — как всегда.
— Счастлив честью, Ваше Величество.
Он склонился и поцеловал призрачные пальцы.
— Смотри, не вздумай обидеть мою Шу, — кружась под еле слышный перезвон колокольцев, погрозила пальцем королева. — И не отдавай её Лерме. Последняя из Тальге достойна лучшего, чем стать племенной кобылой.
— Ни за что, — почти честно ответил Дайм. То есть совсем честно, но только на вторую просьбу, больше похожую на приказ.
— Не запутайся сам, мальчик.
Королева укоризненно покачала головой и растворилась. Дайм пожал плечами и занялся графом.
Фаворит Её Высочества со товарищи нетерпеливо переминались с ноги на ногу в ожидании приключений на свои головы. Предусмотрительный даже под действием Аркана Гнева Зифельд не сообщил приятелям, кого именно собрался вызвать: вряд ли нашлись бы сумасшедшие добровольно навлечь на себя неудовольствие Канцелярии. Ревность и злость графа искрили алым. Тончайшая, почти незаметная фиолетовая нить не позволяла ярости угаснуть, а самому графу задуматься о последствиях.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
