Усмехнувшись, Гарри окинул взглядом женщину, чья кожа казалась неестественно ровной, без изъянов, мускулы на животе имели рельеф, черты лица являлись иллюстрацией словам "классическая европейская красота". Сложно было поверить, что недавно она выглядела совершенно не привлекательно и носила отметины от проклятия.
Гарри, убрав следы темного колдовства, смог сделать то, что считалось невозможным, только из-за идеального контроля и менталистики. Впрочем, обладай Гриндевальд целительным даром, то он с меньшей легкостью, но, без всякого сомнения, смог бы повторить его достижение.
Гарри не тешил себя иллюзией, что он первым додумался и смог воплотить недавно тестируемый метод лечения. По мифам Моргана вполне успешно лечила ущерб, нанесенный тёмной магией. Менее известные, но всё же легендарные волшебники, так же проделывали подобное. Но к таким сведениям принято относиться скептически и считать, что их достижения — преувеличение или вымысел.
"Ныне, когда временно не доступно исцеление от поглощения, целительный дар стал ценнее. Нужно будет уделить ему внимание в ближайшие месяцы... Ментальные тренировки, практика прорицания, расчеты татуировки-хранилища и других ритуалов, создание и отшлифовка заклинаний для боя с помощью магии пространства, практическая некромантия, моё желание поработать с палочками, зельями и усовершенствовать метку Волдеморта, не пренебрегая отдыхом — малая часть планов на это лето... не многовато ли всего?.." — задался он вопросом и ощутил, как кулон с инициалами "Г" и "П" нагрелся. Зажав украшение в кулаке, Гарри сосредоточился на связи, ощущая зов Эвана о помощи.
— Трикси, — произнес он в пустоту. — Принеси мне коробку для чрезвычайных ситуаций.
Эльфийка появилась через несколько секунд, держа в тонких пальцах, как величайшее сокровище, резную шкатулку из красного дерева. Гарри не было надобности заглядывать внутрь, чтобы сказать, что в ней лежит. Ведь он сам зачаровывал ларец чарами на увеличение объема и укладывал внутрь зелья, артефакты, ингредиенты и жертвы на все случаи жизни.
— Спасибо, — сказал он Трикси, наблюдая, как её лицо засияло радостью. — Перенеси подопытную в камеру, — приказал Гарри, беря шкатулку, чтобы уменьшить её и положить в карман джинсов. За считанное мгновение сменив внешность на привычную, он проверил портключи, надел ониксовый амулет от Надзора, артефакт, защищающий от слежки, и, переместившись в Англию порталом, аппарировал туда, куда вела ниточка связи с его кулоном.
Двухэтажный особняк со светлым фасадом в викторианском стиле предстал перед его взором. В квадратных окнах не горел свет, несмотря на вечер. Прохладный ветер прогонял зной, принося с собой сладкий аромат сирени, чьи высокие кусты горделиво росли вдоль каменной тропинки, встречая гостей прекрасными белыми и фиолетовыми цветами. На деревянном крыльце, сгорбившись, сидел Эван. Его застывший взгляд был направлен вдаль, и только когда Гарри поднялся по ступенькам, он заморгал, будто пробудился от дрёмы, и, повернув голову, с надеждой и виной уставился на Поттера.
— Я не хотел, — пробормотал Эван. — Всё произошло случайно... Это несчастный случай...
Гарри наколдовал чары, скрывающие их присутствие, и позаботился о приватности их разговора.
— Расскажи, что произошло. Подробно и без утайки или открой мне разум, чтобы я всё сам увидел, — мягко произнёс Гарри, усаживаясь рядом.
— Смотри, — обречённо прошептал Эван и попытался вспомнить, с чего начались события, вынудившие его искать помощи.
Гарри для вида использовал палочку и проник в его разум. Он очутился в коридоре, чьи стены были украшены тканевыми золотистыми, как мед, обоями. Эван, идя в гостиную, нетерпеливо читал на ходу пергамент, где в верхнем правом углу виднелась палочка, парящая над котлом с кипящим зельем и надпись на латыни "майус сциэнциарум". Улыбка непроизвольно отразилась на лице Эйвери-младшего, когда, не веря собственным глазам, он ещё раз перечитал содержимое послания.
— Поступил в университет Сорбонны? — сухо спросил мужчина, сидящий на массивном кресле у потухшего камина. Удивительно красивые черты его лица искривились в гримасе недовольства.
— Да, на факультет Чар, — в коктейль чистого восторга добавилась порция горького разочарования от нерадостной реакции отца.
— Сколько стоит обучение? Тысяча — две галлеонов в год? — желчно спросил Герберт Эйвери и потянулся к бокалу с огневиски, стоящий на стеклянном столике перед ним. — Ты думаешь, я буду оплачивать твою блажь? — посмотрел на жидкость, переливающеюся как цитрин на просвет, будто она его больше занимала, чем разговор с сыном.
— Ты же обещал?! — возмущённо воскликнул Эван.
— А ты поверил? — уничижительно фыркнул отец. — Придурок.
— Мы живем на доход от предприятия, доставшегося от моей матери, — неожиданно грубым для отца тоном напомнил Эван. Странно, но по завещанию всё имущество отошло Герберту. В связи с чем, существовали веские основания сомневаться в подлинности последней воли миссис Эйвери. — Тебе не совестно?
Герберт побагровел, его ноздри затрепетали от гнева. Он со всей силы швырнул стакан в сына, который с легкостью его отбил щитом. Стакан врезался в фарфоровую статуэтку Сеттера, расположенную на комоде. Оба хрупких изделия упали на паркетный пол, разбиваясь.
— Дебил! — взревел Эйвери-старший и проворно вскочил на ноги. — Ты доигрался! — и кинул режущее проклятие.
Эван никогда не защищался от нападок отца до этого дня, пассивно снося насилие со стороны Герберта, но сегодня он изменил своё поведение, мастерски отбив атаку, чем еще сильнее разгневал Эйвери-старшего. Тот продолжал насылать заклинания, а сын оборонятся. С каждой минутой проклятия становились всё темнее и изощрённей. Эван, не желая атаковать, даже успел мысленно поблагодарить Гарри за тренировки, без которых он не смог бы сдерживать натиск отца. На его беду Герберт осознал то же самое, судя по невменяемому взгляду и бешеному крику:
— Круцио!
Эвана пронзила невыносимая боль. Каждая клеточка тела, казалось, очутилась в жерле активного вулкана. Его неудачный опыт с тёмным проклятием не шёл ни в какое сравнение с ощущениями от непростительного заклинания.
Пересиливая агонию, Эван, вспомнив отработанное до идеала вместе с Гарри проклятие кипящей крови, использовал его на отце, этим прерывая пытку. Герберт, никогда не получавший отпора от сына до этого момента, взревев от боли, как раненый бык, уже не соображая, что творит, заорал:
— Авада...
Сердце Эвана сжалось от ужаса, и не думая, он запустил чары, дробящие кости.
Так и не закончив убивающее проклятие, Эйвери-старший упал на мягкий ковер, его лицо навсегда застыло в маске ярости.
Эван подошел к отцу и дрожащей рукой вывел диагностические чары. Лишь с пятой попытке у него удалось правильно применить это заклинание, констатирующее причину смерти: раздробленные в муку шейные позвонки.
Глаза заслезились, дыхание участилось. Скрип половицы, показавшийся оглушительно громким в тишине, отстрочил приход истерики. Эван повернул голову к входу, где находилась любовница отца — Лэйла. С неведомым ранее хладнокровием он отметил ужас, исказивший красивое лицо молодой девушки, чьи пышные прелести едва помещались в коротеньком облегающем шелковом пеньюаре фисташкового цвета.
Эван ощутил злую радость, но она быстро исчезла из-за осознания, что у его злодеяния был свидетель. Оглушающее проклятие полетело в сторону девушки. Пораженная красным лучом, она свалилась на паркет.
Эван переместил её с помощью левитации и, чувствуя жалость к себе и горькую вину, непроизвольно потянулся к подвеске, которую никогда не снимал. Он не знал, что ему делать. Сдаваться правосудию или попытаться его избежать. Не пытаясь анализировать свои действия, Эван послал сигнал о помощи.
Гарри аккуратно покинул чужой разум. Рассматривая друга, смиренно ожидавшего его решения, он уже знал, как поступит.
— Ты мне нужен на свободе, — сообщил Гарри, заметив робкую надежду на лице Эйвери. — Я могу помочь избежать наказания, но хочешь ли ты этого?
— Хочу, — поколебавшись, ответил Эван, вспомнив, что даже если ему и удастся избежать тюрьмы, то, как убийце наследодателя, ему не светит получить и кната от огромного состояния его семьи. — Мерлин, я просто мерзок! — с отвращением воскликнул он.
— Как я понимаю, тебя не волнует судьба Лэйлы? — уточнил Гарри, не реагируя на проявленные другом муки совести.
Эйвери согласно кивнул. Ведь именно любовница довела его мать до самоубийства.
— Хорошо, — деловито произнес Гарри, поднимаясь. — Вызови эльфов.
— Вилли, Нумми, — безропотно повиновался Эван, не задавая лишних вопросов. Он решил полностью довериться Гарри.
С хлопком перед ними материализовались домовики в чистых наволочках. Выражение их лиц отражало внутреннее состояние Эвана: страх, горе и, как ни удивительно, вина. Они не успели ни слова молвить, как Гарри наслал сонные чары и приказал Эйвери левитировать их в дом.
Эван, будто находясь в бреду, следовал по пятам за Гарри. Позади них плыли по воздуху эльфы. Друг останавливался возле каждого портрета и зачаровывал их неведомым заклинанием, имевшим фиолетово-белый, как сирень у дома, цвет. После колдовства нарисованные люди имели глуповатый вид и могли лишь моргать.
— Я модифицировал им воспоминания, — пояснил Гарри, закончив с картинами, и приступил к домовикам, которых Эйвери уложил на пол. Быстрые и уверенные движения палочкой Поттера завораживали. Эван в который раз ощутил восхищение талантом друга.
Гарри сделал последний пас проводником и призвал палочки Лэйлы, отца и Эвана, и, положив их на столик, принялся над ними творить волшебство. Эван, к своему изумлению, через минуту понял, что он изменял историю заклинаний. Считалось, что лишь величайшие волшебники, как Тёмный Лорд и Дамблдор, способны на такую магию. Формула этого заклинания находилась в Запретной секции. Но Эван даже не мечтал сотворить колдовство такого высокого уровня.
Зеленое иллюзорное пламя, охватившее три деревяшки, ознаменовало успешность волшебства. Гарри отдал палочку Эвану — две другие остались лежать на столе — и подошёл к трупу. Белое, как творог, облако сорвалось с проводника, но никаких видимых изменений не наблюдалось. Следующее заклятие лиловой дымкой окутало мертвеца, и Эйвери отвернулся, ощущая, что больше не в состоянии смотреть на бездыханное тело отца.
Эван, сжимая в кулаке свою палочку, уставился на фарфоровые и хрустальные осколки, лежащие на полу. Казалось, что их выложили специально в форме сердца. Запах огневиски вызывал тошноту и головокружение. Он заметил, что во время дуэли они больше ничего не повредили — массивная мебель была зачарована на прочность. А вот почившая статуэтка, подаренная Лэйлой, была самой обычной. Её без труда восстановит Репаро.
Эван не заметил, как погрузился глубоко в свои мысли и очнулся, когда Гарри завершил колдовать над любовницей Герберта.
"Когда он успел переключиться на Лэйлу?", — глупо подумал Эван.
— Теперь твоя очередь, — сказал Гарри, присаживаясь на диван, и жестом указал Эйвери последовать его примеру. — Нам нужно обезопасить твои воспоминания от любого вида допроса, но для этого мне необходима твоя помощь, — солгал Поттер. — На твоё счастье, я выучил нужную технику в одной из книг библиотеке Блэков.
— Что мне делать? — отозвался Эван, старательно не замечая покойника и бессознательную девушку. Он разжал кулак и положил палочку на край дивана.
— Не сопротивляйся и сосредоточься на чувстве доверия, — инструктировал Гарри.
— Это просто, — криво улыбнулся Эван.
— Если у тебя возникнет хотя бы тень сомнения во мне, то ничего не выйдет, — строго предупредил Поттер, лукавя.
— Я полностью вверяю свою судьбу в твои руки, — как клятву произнес Эйвери.
Гарри кивнул и, намеренно создавая эффект присутствия, хотя мог всё сделать незаметно, вошел в разум друга, обволакивая, не таясь, нужные воспоминания. Он говорил неправду, чтобы никто не знал, насколько обширны его знания и высок уровень владения ментальной магией.
Также, преподавая иные дисциплины, Гарри ограничивался лишь тем, что находилось в школе, библиотеке Сириуса, в книжных магазинах, специализированных газетах, журналах и тех фолиантах, которые ему давали друзья. А если появлялась нужда научить чему-то уникальному, то приходилось создавать поддельные источники. Ему вовсе не нужны вопросы от ближнего окружения о том, откуда у него появляются знания.
Новые образы легли поверх старых воспоминаний, служа щитом от легилименции и сыворотки правды.
— Как странно помнить то, чего не было, — пробормотал Эван.
— Поддельные воспоминания поблекнут через неделю, — сказал Гарри. — А теперь ступай к входу, — проинструктировал он.
— Слушай, а как ты так быстро тут очутился? — спохватился Эван, застыв в проёме.
— Аппарировал, — безразличным тоном отозвался Гарри. — Лет в семь, убегая от кузена, я случайно оказался на крыше. И экспериментально смог повторить телепортацию, ещё даже не зная, как она называется.
— Мерлин, тебе повезло, что не случилось расщепления, — взволнованно произнес Эван, содрогаясь от мысли, что маленький Поттер мог получить ужасные травмы, желая научиться аппарировать.
— Удача и правда мне сопутствовала, — согласился Гарри, убирая симптомы, вызванные непростительным проклятием. — Запомни, ты всего лишь свидетель, — напоследок напомнил он, прекращая разговор о посторонних вещах. Эван кивнул, чувствуя облегчение от лечащих чар, и в следующий момент его сознание померкло под воздействием магии Гарри.
Поттер разложил тела и палочки в нужном порядке, проверил правильность измененного времени смерти Герберта и удостоверился в отсутствии несостыковок в воспоминаниях всех участников будущего представления, а также надежность директив и внушений. Картины придут в обычное состояние одновременно с Лэйлой и домовиками, чьё сознание сейчас спало, а тело бодрствовало. Гарри отослал похожих на марионетки эльфов на привычное место — кухню.
Свое присутствие в этой нехорошей истории Гарри надежно скрыл в сознании Эвана. У Эйвери не только не смогут выведать воспоминания насильственным путём, но и сам он не будет в состоянии добровольно что-либо рассказать.
Сняв чары стазиса с покойника, он еще раз оглядел гостиную дома Эйвери и, не найдя к чему придраться, убрал следы своей магии и порталом вернулся домой.
* * *
Лэйла дрожащей рукой, стоя на коленях, прикоснулась к светлой кожи Герберта, ощущая могильный холод. Его красивое лицо застыло навек с выражением гнева.
"Если бы вернуть время вспять, я бы не накинулась на него с обвинениями в измене", — подумала Лэйла. Она уже год как подозревала его в неверности, и Мордред дернул её высказать свои опасения Герберту.
"Он тоже хорош, — накатила волна недовольства. — Вместо того, чтобы отрицать измену, он поставил ультиматум: или я больше никогда не поднимаю эту тему или мы расстаемся".
Лэйла обладала взрывным темпераментом и сильной магией. Град заклинаний, посыпавшийся на мерзкого кобеля, был закономерным результатом их ссоры. Она не ожидала, что Герберт не сможет отбить обычное бытовое заклинание, которым измельчают кофейные зёрна.
