Что отнято судьбой, а что подарено...

Что отнято судьбой, а что подарено...

Pol Neman.

Что отнято судьбой, а что подарено

В конце концов, не всё ли мне равно...

М. Щербаков.

Вступление

Скажу сразу, сам сюжет придуман, но люди, описанные здесь, их взаимоотношения и истории, правда. По сути своей сюжет здесь является лишь связующей цепочкой для передачи ощущений, мнений и опыта накопленного мной за мои годы жизни. Всё то, что я здесь рассказываю, является лишь моим личным взглядом на вещи, и я не претендую на непогрешимость и всезнайство. Все ощущения испытанные моими героями, имеют реальную основу, и по большей части списаны с них самих. Возможно, кое-что я немного приукрасил, но лишь в малой степени, и только для придания повествованию большей контрастности.

Ещё хочу сказать, что писал данный рассказ не для развлечения широкой публики, не ради получения признания или самореализации как писателя. Всё писалось только ради собственного удовольствия. По правде говоря, я даже сам не знаю, чем вся эта история закончится. Мои герои живут самостоятельной как реальной, так и виртуальной жизнями. И порой, поворот сюжета, для меня самого является полной неожиданностью.

Надеюсь, что тот, кто всё же прочтёт мой труд, вынесет из него для себя хоть что-то полезное... Ну, или хотя бы развлечётся.

Pol Neman.

Часть первая

~ Глава 1 ~

В то лето моя жена, дочь и тёща уехали к родственникам в Беларусию. У меня отпуска не намечалось, но неожиданно на работе образовалось две недели свободного времени. И я воспользовался этим, чтобы пойти в поход со своим братом.

Когда началась вся эта история, я со своим брательником сплавлялся по реке на катамаране. Погода была ни шатко, ни валко. То — небольшой дождик, то — опять солнышко. Но в целом было тепло, хотя и изрядно сыро. Лето вообще выдалось влажное и жаркое. Такое впечатление, как будто ты находишься в огромной бане. Но на реке было приятно. Возле воды всегда прохладнее, да и, если солнышко слишком сильно пригревало, всегда можно было окунуться в речку. Одну неделю, из двух, мы уже прошли, и находились где-то чуть дальше середины маршрута. Шли не спеша, получая удовольствие от самого нахождения на реке. Гребли мы, скорее для того, чтобы придерживаться стремнины, чем ради скорости передвижения. Места, по которым мы плыли, были совсем глухие. Но иногда по берегам реки встречались хутора. Но их разделяли достаточно большие расстояния, чтобы чувствовалось, что природа здесь главенствует. В этих лесах можно было легко заблудиться.

По этой реке я уже сплавлялся неоднократно, так что места были мне знакомы. Не скажу, что знал их как свой двор, но ориентировался достаточно свободно. Знал я и, что много красивых мест было не видно с реки. И одно из таких мест мы как раз проплывали, это была старица реки, которую подпитывали родники. В результате, там образовалось заболоченное озеро. Купаться бы в него я не полез, но с горы на него открывался прекрасный вид. Я хотел сфотографировать его, тем более, что как раз погода, после ночного дождя, разыгралась. Выглянуло солнышко, а по небу бежали красивые, лёгкие облачка.

Брат остался с катамараном. Хотя места были безлюдные, но мало ли что. Даже в глухой тайге у тебя могут запросто стырить что-нибудь. Так что рисковать мы не хотели.

Подъём в гору был не особенно долгим. Старая дорога, неизвестно зачем проложенная в эту местность, плавно поднималась в гору. Я шагал босиком по мягкому мху, росшему посередине дороги. В походах я всегда хожу босиком. Затаившаяся во мху влага приятно холодила ноги. Вдоль дороги бежал дождевой ручей. С горы, на которую я поднялся, действительно открывался замечательный вид. Сделав несколько снимков, я захотел спуститься к самому озеру. Вот здесь уже дороги не было. Спуск был достаточно крутым, если не сказать, отвесным. Впрочем, я лазил и не по таким склонам.

Помню одно путешествие по Амате. Там река как раз спускается с возвышенности, и практически зажата между скал. Перепад между рекой и высотами составляет до сотни метров. А по берегу реки идёт тропа. И иногда так, что только вперёд и можно идти. Наверху скала, внизу скала и река. А склон, доломитовая осыпь, под сорок пять градусов. Затем глина, и так далее. Вот где был драйв. Особенно, после того, как я умудрился повредить обе коленки, и ноги у меня просто не гнулись. Я тогда дошёл на одной силе воли. А, после этого, два дня с кровати встать не мог.

А здесь был просто крутой склон, довольно часто заросший кустами и деревьями. Так что можно было спускаться практически с комфортом. Тем более, что к реке я собирался выйти понизу, и подниматься мне уже не пришлось бы. Кстати, босые ноги на таком склоне лучше всяких армейских ботинок. Ботинки скользят, и в них легко подвернуть ногу, а босая ступня чувствует, куда ты наступаешь. Да, и если подобрать пальцы ног, то меньше шансов сорваться по склону. Конечно, я не советую проделывать это тем, кто изнежен, и никогда не ходил по лесу босиком. Далеко вы не уйдёте. Но я проделываю это каждое лето, и не скажу, что моя подошва, как каменная. Просто, по лесу надо уметь ходить.

Озеро начиналось прямо у подножья горы. Берег зарос высоким камышом. Я остановился на склоне так, чтобы камыш не загораживал мне вид, и насладился открывшимся мне видом. Ещё пара красивых фотографий пополнили мою коллекцию. Я спрятал фотоаппарат и двинулся вдоль по склону. Здесь склон уже не был таким крутым, и мне не приходилось цепляться за кусты и деревья, чтобы не упасть. Постепенно склон сошёл на нет. Я продолжил свой путь вокруг озера. Местность становилась болотистой, и мои ноги по щиколотку утопали в земле. Я вышел к прежнему руслу реки. Сейчас оно заросло, но, даже спустя годы, было видно, где раньше текла река. На старом русле не росли ни ели, ни сосны, ни даже берёзы. Здесь главенствовала ива и кустарник. Впрочем, даже ива здесь до солидных деревьев не вырастала. Почва здесь, хоть и была плодородная, но ещё недостаточно утрамбовалась, и выдержать солидное дерево не могла. Хотя кое-где уже встречались ростки елей. С другой стороны бывшие берега сплошь заросли сосновыми деревьями.

Хлюпая по этому полуболоту-полулесу, я выбрался на противоположный берег озера. Мало какой человек захочет пробираться тем путём, которым только что прошёл я. Ближе к середине старицы мне пришлось закатать штанины. Утопая по колено в этой вязкой жиже, и нащупывая в ней хоть какую-нибудь опору для ног, в виде старых поваленных деревьев, скрытых под поверхностью, я пробрался на другую сторону. Драйв был полный. Идти по невидимому стволу, который лежит сантиметрах в двадцати под поверхностью. Чувствовать, как он под тобой пружинит, и знать, что под этим стволом точно такая же беспочвенная жижа... Не знать, когда он закончится, и не уйдёт ли эта зыбкая почва неожиданно у тебя из-под ног. Впрочем, я люблю такие небольшие приключения. Утонуть в этом болоте можно было бы вряд ли, а вот с ног до головы убурзаться в жиже, это запросто. Как правило, когда рукав реки глохнет, туда наносит много палого леса. Река там мелеет и постепенно зарастает. Со временем осадочные породы всё это скрывают под собой. На такой зыбкой почве ива быстро разрастается и связывает всё это своими корнями. Так что при должном умении, идёшь как по перекладинкам. Главное, не оступиться. Если, конечно, не хочешь принять грязевую ванну.

Я выбрался на другой берег. Место это было глухим. Похоже, большое зверьё тоже редко сюда забредало, старица всё ещё отделяла бывший остров от большой земли. Лес на острове был смешанный, как, в основном, и на всех островах, где вначале прорастают лиственные, а уже потом к ним присоседиваются сосновые. Внутри острова было темновато. Высокие кроны и густой кустарник по краям острова создавали природный шатёр, поддерживаемый стволами деревьев. Пробегавший поверху ветер стряхивал вниз капли дождя, затаившиеся в кронах деревьев. Густой мох покрывал всю землю. Сфотографировать такую картину было невозможно, чтобы понять это место, там надо было быть. И видеть, как косые лучи солнца пробиваются сквозь густую крону и падают на землю. Слышать пенье птиц. Звон комара, сволочного и назойливого... шлёп. Попался стервец.

У меня хорошее боковое зрение, и я легко замечаю всё вокруг себя, но её я увидел не сразу. Вначале, боковым зрением, я заметил её каштановые волосы. В общем, именно они и привлекли моё внимание. А открывшаяся далее мне картина повергла меня в шок. Посреди этого прекрасного леса стоял остаток соснового ствола. Когда-то сильная буря сломала сосну на высоте трёх метров от земли, её верхняя часть лежала рядом. Она уже давно заросла мхом и кустарником. Остаток ствола со временем высох. Кора опала с него, как старая кожа, но он продолжал торчать вертикально, как колонна. Подножие этого ствола давным-давно, наверное, ещё когда была жива эта сосна, облюбовали муравьи. И у подножия этой колонны высился большой муравейник. Всё это само по себе было красиво. Если бы эту картину не испохабил человек.

К остатку сосны, прямо ногами в муравейник, была привязана обнажённая девушка. Её руки были связаны и подняты над головой, а верёвка уходила вверх. Девушка висела на руках. Ноги были зарыты в муравейник, но из муравейника выходила верёвка и опоясывала дерево. Видимо, специально для того, чтобы девушка не могла вытащить их. Голова была опущена на грудь, а каштановые волосы свободно падали вниз. Тот, кто это сделал, явно хотел, чтобы девушка умерла мучительной и долгой смертью. На её теле были следы побоев и ссадины. Везде ползали муравьи, очнувшиеся от ночного дождя. И хотя их больше интересовала развороченная человеком крыша собственного дома, чем возможный потенциальный корм, в виде него. Кожа была немного синюшного оттенка. Но девушка была жива. Её грудь медленно подымалась и опадала.

Вся эта картина острым рубцом впечаталась в моё сознание. Свой походный нож я всегда ношу с собой. Вначале, перерезав верёвку, удерживающую ноги, я перехватил верёвку чуть повыше кистей. Девушка упала мне в руки. Надо отметить, что, пока я её доставал, муравьям до меня было весьма проблематично добраться. Я по колено был в болотной грязи, хотя, после прогулки по лесу, ниже щиколотки ноги очистились от грязи. Так что моим ступням досталось по-полной. Могу представить, что пережила девушка. Я отнёс её подальше от муравейника и уложил на мягкий мох. Здесь меня ждал ещё один шок. Когда я её уложил, я взглянул на её лицо. Тот, кто сотворил с ней подобное, не хотел, чтобы девушка кричала, и решил эту проблему самым жутким образом. Он зашил ей рот суровыми нитками.

Я разрезал верёвки на руках и ногах и, взяв кусок мягкого мха, постарался избавить её от всех насекомых. Затем скинул свою безрукавку и надел на неё. Это хоть немного, но должно было её согреть. Уже собираясь уходить, я окинул местность взглядом и заметил то, что на первый момент ускользнуло от моего взгляда.

Вообще, осматривать место, откуда уходишь, это чисто походная привычка. Даже если ты присел где-то на пару минут, это не имело значения. Проще оглядеть место, чем потом обнаружить, что где-то забыл весьма важную вещь. Так вот, именно благодаря этой привычке, я заметил то, что ускользнуло от меня в первый момент. Эта была зафиксированная на дереве камера. Направлена она была на дерево с муравейником. Камера была заботливо упакована в чёрный полиэтилен. Возможно, именно поэтому, сперва я её и не заметил. Я подошёл и снял камеру с дерева. Разборки с камерой я оставил на потом и просто, выключив запись, перекинул её через плечо, благо она была снабжена ремешком.

Нести девушку на руках, по лесу, может, кто и захочет, но не советую этого делать. Лес — не улица, и здесь, несмотря на кажущееся пространство, места на самом деле не так уж и много. Во всяком случае для подобной прогулки. Поэтому я взял девушку на закорки. Было немного неудобно, хотя бы потому, что она ещё не пришла в сознание, и больше была похожа на большую тряпичную куклу. Но, с третий попытки мне это удалось.

Вообще девушка была весьма миниатюрная. И если бы не её весьма развитые формы, сошла бы за ребёнка. Её возраст сейчас я бы даже приблизительно затруднился определить. У неё был невысокий рост и весьма ладно скроенное тело. Ей могло быть и пятнадцать, и двадцать пять.

Я даже не стал пытаться пробираться назад через болото. Впрочем, я так и так не собирался этого делать. Ещё раньше, назад я планировал вернуться по реке. Хотя лето и было дождливым, уровень воды в реке был невысок. Наверное, потому, что действительно сильных дождей в верховьях реки не было, а мелкие могли, разве что, напитать лес влагой, но не наполнить реку водой. Спуск к реке был весьма крут и весь зарос ивняком. Но даже здесь бобры протоптали тропы к воде.

Ещё раньше, когда мы проплывали это место с брательником, я проследил за глубиной в этих местах. Тут везде было не больше метра. Поэтому я смело плюхнулся в реку. За камеру и фотоаппарат я не беспокоился. Перед спуском в воду я упаковал их в герму. До этого я планировал спрятать туда свои вещи и вплавь вернуться к катамарану. Но обстоятельства немного изменились, и поэтому в герму пришлось спрятать только самое необходимое. Тратить время на раздевание я не стал. Мокрая одежда, не такая уж и большая беда в такую погоду. Самое трудное было не выпустить девушку. Было бы обидно спасти её, и тут же утопить.

Катамарана с реки не было видно, но это потому, что мы остановились за раскидистой ивой. Хотя само дерево я видел. Доплыть до него, по течению, было бы делом пяти минут. Но спасению на воде я был слегка не обучен, да и буксировать бессознательное тело было бы весьма затруднительно. Поэтому я просто пошёл по реке. Это заняло несколько больше времени, и, в конце концов, я добрался до катамарана.

Брательник, лёжа на катамаране, нагло дрых в тени дерева. Я окликнул его. Как только он увидел, что я принёс, он тут же скатился в воду с катамарана и помог мне вытащить девушку из воды. Мы уложили её на берегу, на один из походных ковриков. Брательник сбегал и принёс аптечку из наших вещмешков.

Маленькими ножницами я разрезал нитки, стягивающие её губы. Только тут она подала первые признаки жизни, и глухо застонала. Нам с братом пришлось изрядно повозиться, обрабатывая её раны. Больше всего досталось её ногам. Тут муравьи оттянулись по полной программе. Ступни были сильно опухшими. Мы, как смогли, полностью вымыли её. Надели на неё один из запасных спортивных шерстяных костюмов, а на ноги надели пропитанные антисептиком носки. Я расчесал её волосы, а брат тем временем развёл костёр и согрел воду.

В голодные походы мы ходить не любим, так что наш рацион весьма разнообразен и богат. Нашлись в нём и бульонные кубики. Еда, конечно, не супер, но мы решили, что ей будет в самую пору. Пока мы возились, девушка пришла в сознание. Во всяком случае, она открыла глаза и попыталась что-то сказать. Ничего, кроме тихого хрипа, у неё не получилось. Её голова лежала у меня на коленях, и я постарался успокоить её. Тихо с ней беседуя, и говоря, что теперь ей ничего не угрожает. Наши глаза встретились.