Что отнято судьбой, а что подарено...

Мне всегда нравились карие глаза, может потому, что там, где я живу, они редко встречаются?! Точно также, на востоке, обожают синеглазых блондинок. Меня же от них с души воротит, ну или они мне попросту индифферентны. У неё были те самые глаза, которые меня всегда завораживали. Тёмно-карие, почти чёрные. Форма глаз тоже была весьма красивой. Хотя оценить истинную красоту девушки в её состоянии было весьма затруднительно. Но даже в таком состоянии чувствовалась, что она даже не столько красива, а скорее очаровательна. Знаете, бывают красивые девушки. Красота которых достойна полотен великих мастеров. Но эта красота холодна как лёд. Такими женщинами можно любоваться, а вот любить, как-то не хочется. А есть другой тип женщин, они не красивы, они очаровательны. У них нет той точёной красоты, но в них есть нечто, что притягивает к ним мужчин как магнит. В них есть очарование. Она и улыбнётся так, что бросит вначале в жар, а потом в холод. И посмотрит на тебя так, что ты ради неё звезду с неба полезешь доставать. И, похоже, я спас именно такую девушку.

Во всяком случае, мой жизненный опыт, подсказывал, что это именно так. Впрочем, будь она даже самой распоследней крокодилицей, я бы всё равно сделал ради неё то, что сделал. Да и сейчас, её очарование я больше скорее почувствовал, чем увидел.

Есть у меня такое свойство — чувствовать людей. Я просто знаю, что они из себя представляют. На интуитивном уровне.

Так вот, наши глаза встретились. Она опять попыталась что-то сказать, но я прикрыл её рот рукой.

— Тебе сейчас лучше не говорить. Тебе ничего не угрожает, мы постараемся о тебе позаботиться — сказал я.

Она еле заметно кивнула, и закрыла глаза. Как раз подошёл брат с тёплым бульоном. Мы вдвоём напоили её. Потом я подложил ей под голову свой свитер, и мы с братом стали думать, что нам делать. Девушку надо было как можно быстрее доставить в больницу. У неё могли быть внутренние повреждения. Да и оценить её состояние мы могли всего лишь приблизительно. Но, именно сейчас, мы находились в самом безлюдном и глухом месте. Даже мобильной связи здесь не было. Катамаран с вещами не бросишь, и всё на себе не унесёшь. К тому же, самый быстрый и короткий путь отсюда был, всё равно, по реке. Так что решено было идти намеченным ранее маршрутом, но форсировать скорость и ближайшую ночь не становится на ночёвку. Поэтому мы наскоро перекусили. Запаслись в термосы горячим чаем и бульоном.

Плыть ночью, это была идея брательника. Неизвестно кто и зачем привязал девушку к дереву, но встречаться с тем, кто это сделал, нам как-то не хотелось. Поэтому убраться, как можно дальше от этого места, было вполне здравой мыслью. А идти по реке ночью нам уже несколько раз приходилось, так что особых трудностей мы не предвидели. К тому же летние ночи весьма коротки. Единственное, о чём я беспокоился, это о том, что ночью на реке довольно прохладно. Тем, кто работает вёслами, это не помеха. Работа и согреет, и разбудит. А вот девушке это могло доставить определённые неудобства.

Мы свернули свой временный лагерь. Уничтожили все следы нашего пребывания, погрузились на катамаран и отплыли. Девушку мы завернули в спальник и положили по центру катамарана, благо места там было достаточно. После того, как мы её накормили, она уснула. И даже, когда мы её грузили на катамаран, она не проснулась. Дыхание её было ровным, а кожа приобрела более здоровый оттенок.

~ Глава 2 ~

Мимо проходили километр за километром. Катамаран шёл быстро. Также быстро надвигался вечер. Уже потянуло по реке прохладой. Солнце клонилось к горизонту, а его лучи окрасили в багряный оттенок верхушки деревьев и небольшие облачка, бегущие по небу. Предзакатное время коротко, но я его очень люблю. В это время тени становятся длинными, а день сменяет жару на вечернюю прохладу. Ещё, как бы, не ночь, но уже и не день. Самое приятное время, для того чтобы искупаться. Посидеть на берегу реки, или даже плыть по ней. В лесу в это время уже становится темно, а вот на реке или на озере ещё хватает света. Хотя самые прекрасные закаты, это бесспорно над морем. Те краски неба, которые можно там увидеть, не передать никакими словами. То ощущение позднего вечера, возле тихо шуршащей кромки воды, или даже возле бушующего прибоя, нужно пережить. И это ощущение останется с вами на всю жизнь.

На реке немного иначе. Тут всё гораздо спокойнее. Здесь нет той энергии моря, но здесь есть нечто другое, но тоже осязаемое. Это покой. Тихое течение реки. Вечернее пенье птиц. И даже спокойный и размеренный плеск весла вписывается в эту картину.

Мы ткнулись в маленький плёс. Надо было и подготовится к ночи на реке, да и отлить не мешало бы... нам всем. От несильного толчка девушка проснулась. Я наклонился к ней.

— В кустики хочешь? — спросил я её.

Она согласно кивнула.

Знаю, что вы можете сказать, на всё это,... мол, как такое предлагать девушке и т.д. Мол, о таком не пишут, это вообще должно оставаться за кадром, прикрытое пустой фразой: "мы сделали привал и так далее..." Но я считаю всё это ханжеством. Если вы попадёте в похожую ситуацию, проза жизни быстро вернёт вас на землю. И вы поймёте, что у каждого человека есть нужда, и справлять её нужно, как бы прилично или неприлично это выглядело. Когда вы немощны, самому справить нужду становится трудным, и если нет рядом того, кто может вам помочь, то для вас это становится целой проблемой. В общем, если у вас никогда не было детей, то и помочь вам такому человеку будет трудно. Вообще, дети очень быстро отучают от любого ханжества по поводу их жизненных потребностей. У меня дети были, да и раньше я подобными комплексами не страдал.

Я высвободил её из спальника и на руках отнёс,... нет, не в кусты. Просто отошёл на сухой песок, где было побольше места, и можно было без проблем справить любую нужду. Почему на песок? Всё очень просто, здесь я её мог хотя бы немного поставить на ноги и помочь, и раздеться и справится. А попробуйте сделать это в кустах.... К тому же, уже выпала вечерняя роса, а значит залезь мы в кусты, вылезли бы назад мокрые. А вот это нам было совсем ни к чему. Да и стесняться нас ей, после всего произошедшего, было бы глупо. В конце концов брательник занялся вещами, а я вежливо отвернулся.

Внятно говорить у девушки ещё не получалось. Губы были опухшими и, скорее всего, болели. Но кое-что удалось разобрать. Её звали Инга. Я назвал наши имена. Меня звали Павел, а брата — Юрий. В долгие диалоги я вступать не стал. Видно было, что говорить ей и трудно, и больно. Просто вкратце рассказал ей, кто мы и что мы, а также, как и где я её нашёл, но без подробностей. Мы напоили её бульоном, и даже накормили размоченным в бульоне хлебом. Упаковали её в два наших спальника и уложили обратно на катамаран. Вот когда я порадовался, что не позабыл захватить с собой спортивную шапку. Я собрал её волосы в хвостик, схватив его резинкой, и надел ей на голову спортивную шапку. Теперь замёрзнуть ей не удастся.

Перед отплытием мы искупались и перекусили.

Ночью на реке не то, что днём. Ты больше опираешься не на зрение, потому что всё равно ничего не увидишь, а на слух. Птицы смолкают. Только изредка вскрикнет ночная птица. Или бобёр прыгнет в воду, как будто кто-то кинул валун в реку. Слышно, как журчит вода вокруг топляка. Когда солнце уходит, по реке начинает ползти туман. Тонкое рваное одеяло. Он стелется у самой воды. В такие часы звук над водой может пролететь километры. Позже, когда воздух остынет, туман рассеется. Постепенно становится всё темнее. И вот уже даже не видно ни самой реки, ни берегов. Ты плывёшь в чёрном коридоре, и путь тебе указывает, усыпанное звёздами, чуть более светлое, небо над головой. Светить фонариком, пытаясь разглядеть что-либо в этой темноте, пустое дело. Луч вырывает только небольшой кружок перед вами, делая остальное ещё темней. Гораздо лучше привыкнуть к этой темноте и больше полагаться на боковое зрение. Есть небольшая хитрость, как рассмотреть что-либо в темноте. Если вы будете пытаться рассмотреть предмет, пялясь на него напрямую, вы ничего не увидите. Надо смотреть рядом и рассредоточить своё зрение. Знаете, иногда бывает, сидишь и глядишь в никуда. Даже не видишь, что вокруг происходит. Зрение ни на чём не сфокусировано. Вот именно так и нужно смотреть в темноту. Знаю, сразу это трудно осилить, но, если осилите, то любая, самая тёмная ночь, перестанет быть для вас абсолютно тёмной. А называется этот способ, развитие периферийного зрения.

Самое трудное ночью, это не уснуть. Тем более на весле. Размеренный ритм. Тихие звуки. В таких случаях спасает только разговор. Неважно о чём, главное вести беседу. Не монолог, иначе вы усыпите вашего спутника, и вам придётся вылавливать его из реки. Только диалог. Мы с братом всегда найдём тему для разговора. Или начнём обсуждать психологию, это мой конёк. Или Юрка начнёт рассказывать о своих новых идеях и проектах, которые он хотел бы осуществить. Он у меня вообще генератор идей,... который всё время работает в форсированном режиме. Иногда к его ногам хочется привязать якорь, чтобы помедленнее передвигался. Хотя бы на околозвуковой скорости. Но вот только я пока подходящего якоря ещё не нашёл. Возможно, женитьба его исправит. Хотя надежды мало,... как на женитьбу, так и на исправление.

Пока было не совсем темно, я видел, что Инга лежала с закрытыми глазами, но я не сомневался, что она нас слушает. Позже, под наш базар, она уснула.

Утро вползало в русло реки медленно и неохотно. Опять пополз туман, но на этот раз более густой. Птицы устроили целый концерт. Если вы думаете, что днём в лесу шумно от птиц, то вы никогда не были в лесу рано утром. Этот гвалт меня всегда будит, когда я на природе. Впрочем, это не мешает мне чуть позже ещё давануть пару часиков на массу. Если, конечно, позволяет время.

Туман сгущался, и мы решили сделать небольшой привал. Не плыть же в этом молоке. Это даже хуже, чем в темноте. Туман гасит все звуки. А видимости в нём меньше, чем в темноте, не поможет никакое боковое зрение. Не видно, куда плыть, потому что исчезает даже небо над головой. И это даже, если не учитывать, что ты в нём напрочь отсыреешь. Пока туман ещё не сгустился, мы подыскали подходящее место для стоянки, на высоком берегу.

Перекидать вещи на берег, не долгая работа для двух парней. Когда мы, вместе с братом, вносили Ингу наверх, она проснулась. Мы бережно уложили её на походный коврик и ушли за катамараном. Не хотелось оставлять его на реке без присмотра, мало ли что. Когда мы вернулись, то обнаружили, что Инга выпуталась из спальников и сидит на коврике. Видимо, хороший сон и еда придали ей сил. Пока брат занялся костром, я поставил палатку и переселил туда Ингу. На улице было ещё не слишком жарко, а клочья тумана заползали уже на высокий берег. Ещё чуть-чуть, и река совсем скроется в тумане, а затем он выползет на берег. К тому же, нужно было осмотреть Ингины раны и вновь их обработать.

Прошлый раз мы проделывали это с бессознательным телом. На этот раз я ожидал возможные затруднения. Одно дело принять помощь в справлении нужды, и совсем другое, полностью раздеться перед незнакомым мужчиной. Но, на моё удивление, она подчинилась беспрекословно.

Видимо, мы с братом были не такими уж и плохими медиками. Помогла и литературка, которую мы в своё время проштудировали и кое какие записи, которые я постоянно возил с собой на всякий случай, ведь никогда не знаешь, где и что понадобится. Во всяком случае, опухоли спали, а раны не воспалились. Даже губы более-менее пришли в норму. Сейчас их только портил неровный ряд точек и зелёный цвет. А чем ещё прикажите обрабатывать такие раны? Только зелёнкой. Хорошо ещё, в моей аптечке оказалась гигиеническая помада. Зелёнка сильно сушит кожу, а кожа на губах особенно нежная. Не хватало, чтобы её губы, в дополнение ко всему, начали трескаться. Она безропотно сносила моё лечение. И помогала, как могла. Особую тревогу у меня вызывали раны от верёвок на руках и ногах. Впоследствии здесь могли даже остаться шрамы. А шрамы украшают только мужчин, к девушкам это не относится.

Я не врач и, тем более, не гинеколог. Но, не трудно предположить, что привязавший девушку к дереву, если конечно это был мужчина, не надругался над ней. Так это или нет, выяснить я не мог. Я, конечно, знаком с половыми органами женщин, но как выглядит девственная плева не имею ни малейшего понятия. Прошлый раз я ввёл ей в вагину противозачаточное средство "Форматекс". Оно действует и как лекарство. Так сказать, превентивная мера. На всякий случай. Если что-то подобное с ней происходило, это поможет ей, а если нет, не повредит. На сей раз, я предложил ей сделать это самой. Я не стал объяснять все свои соображения, а просто сказал, что там тоже могут быть повреждения, и это лекарство убьёт инфекцию. Сам я отвернулся, чтобы лишний раз не смущать девушку.

Белья, подходящего ей по размеру, у нас, естественно, не было. Так что пришлось пожертвовать своими трусами. Надо отметить, что женская попка несколько больше мужской. Я, конечно, достаточно крупный мужчина, не сажень косая в плечах, но и не метр с кепкой, и, в принципе, мои трусы ей подошли. Брательник уступает мне в комплекции, так что его гардероб вне акции.

Я помог Инге одеться и "прогуляться в кусты". Юрка тем временем состряпал харч. Мы присели возле костра и поели. Ингу пришлось кормить. Она, наверное, могла и сама поесть, но, как кошка, позволила о себе позаботиться. На этот раз мы покормили её более серьёзной пищей. Говорить ей было ещё больно, да и, как оказалось, кроме своего имени, она ничего не помнит. Совсем ничего. Поэтому выяснить, как долго она голодала, мы не смогли. И в данном случае я пошёл от среднего худшего. Скажем, неделю. Так что кормить мы её начали, в основном, бульонами и хлебом. Только увеличили объём.

За всей этой кутерьмой прошло часа два. Туман рассеялся, и мы вновь отправились вниз по реке.

~ Глава 3 ~

Не спать двое суток кряду, это довольно сложно. Меняется восприятие. Притупляются ощущения. Даже купание в реке ненадолго помогает. Чуть высох, пригрелся, и опять клонит в сон. Но в таком состоянии мы протянули весь день. Я слабо его запомнил. Ничего примечательного в нём не было. Как стало теплее, Инга выбралась из спальников, и лежала, глядя вперёд, на реку. В спортивном костюме ей тоже вскоре стало жарко, и я дал ей свою майку и запасные лёгкие штаны.

Часам к четырём мы решили встать на ночёвку. Надо было выспаться, и отдохнуть. К тому же мы уже изрядно удалились от того места. Но, на всякий случай, решили встать лагерем на острове, благо такой нам вскоре подвернулся. Не то, чтобы мы опасались преследования, но бережёного бог бережёт.

Остров был высоким, и выход к воде имел только в самой своей оконечности. Там была длинная песчаная коса. С одной стороны до середины реки были мели, а с другой — сразу начиналась глубина. Похоже, этот песчаный хвост острова периодически смывало с одной стороны и намывало с другой. И так он болтался от сезона к сезону.

На самом острове нашлась приличная небольшая полянка. Как раз для палатки, костра и катамарана, когда вечером мы его вытащим из реки. Разбив лагерь, мы с Юркой смотались на берег, за дровами. На острове приличных дров не было, а нам требовалось много, сухого и, желательно, соснового. За час мы набрали дров, пожалуй, даже больше, чем нам нужно. Напилили, и нагрузили катамаран по самое не балуйся.