Что отнято судьбой, а что подарено...

Обед был тоже роскошным. Но теперь на столе присутствовало вино, а за столом было на одного человека меньше. Зато и атмосфера стала более свободной и дружеской. Все шутили, переговаривались, делились своими впечатлениями. Игорь Константинович оказался весьма интересным человеком. Я же, наоборот, старался больше слушать, и особо не встревал в общий разговор. Насколько я уже знал, он был достаточно занятой человек, и моментов, когда вся семья собиралась за одним столом, в их семье было немного. Так что, зачем мешать человеку наслаждаться общением со своей семьёй. Но, нельзя сказать, что я сидел молчуном и совсем не участвовал в общении. Это бы испортило всю картину. Знаете, когда за столом оказывается некая мрачная личность, которая уже одним своим присутствием портит всем настроение. Я просто не перетягивал всё внимание на себя. Позволяя Игорю Константиновичу оставаться в центре внимания.

Хотя, когда накрыли чайный стол, и все расслабились, сытые и довольные, от меня потребовали подробного рассказа о спасении Инги. Опустив кое-какие подробности, которые публике были бы мало интересы, а Ингу заставили бы смущаться, я рассказал всё как было. И как я её нашёл, и ночную гонку. Кое-что из повседневной жизни похода. Затем, как мы с братом выкладывались следующие ночи. Всё, вплоть до приезда в больницу, и, как и какими путями, я её туда положил. Кое-где в мой рассказ встревала Инга и дополняла своими переживаниями или ощущениями.

После обеда Игорь Константинович собрался и уехал. Провожали его всей семьёй. Бизнес есть бизнес, надолго без присмотра его бросать было негоже. Да и сам Игорь Константинович по натуре был трудоголик. Нас всех он оставил под присмотром Ирины Михайловны. По прихоти Инги мы все здесь решили зависнуть, до возвращения хозяина дома. Остался также врач, повар и фактически вся охрана, человек около десяти. Андрюха исчез ещё раньше, до обеда. Но, как оказалось, приехала пара служанок. Я их вначале не заметил, только когда зашёл в комнату переодеться перед обедом, наткнулся на одну из них, убирающую нашу комнату. Премилое молодое создание, весьма профессионально занятое своим делом.

Итак, глава семьи отбыл. Домом остались управлять женщины.

После обеда меня поймала Ирина Михайловна. Если вы думаете, что разговор с отцом девушки трудное занятие, то пообщайтесь с её матерью. Хотя, мне, почему-то с женщинами всегда проще разговаривать, чем с мужчинами. Но, тоже, от случая к случаю. Иногда встречаются крайне неуравновешенные особы. Но, Ирина Михайловна была не такой. Очень здравомыслящая женщина. Можно даже сказать, со стальной хваткой. Её интересовало, что я испытываю к её дочери. Как я собираюсь жить дальше, как буду строит взаимоотношения. Какие у меня отношения с женой, с дочерью... короче вся моя личная жизнь. Чем живу, чем дышу, о чём думаю. Она разматывала меня, как куколку шелкопряда. Я не сопротивлялся. Многие воздвигают вокруг себя стены, стремясь себя защитить. Не пускают дальше первой или второй линии обороны. Но всё это на самом деле, очень легко преодолимо. Гораздо труднее противостоять полной открытости. Это сродни тому, когда вы открываете дверь, а на вас обрушивается поток информации. Или, когда вы в открытом океане. Вы же не будите там бороться с водой, вашей единственной целью буде выплыть из этого океана. Так и я. Если кто-то захочет узнать какой я, я с удовольствием расскажу. Думаете, я дам своему врагу оружие против себя? Вот вы скажите, что проще найти хорошо охраняемый бункер в закрытом городе или то, единственно важное течение, в океане вокруг вас? Учитывая то, что это течение похоже на все остальные, никак не помечено, и ещё не факт, что у меня против него нет мер защиты. Это, как, когда я рассказал одному другу о невербальном воздействии. Он сказал:

— А не боишься, если я применю его против тебя?

— Тогда я применю против тебя десять других способов, о которых ты даже не догадываешься — ответил я. Так что я не боюсь дать кому-либо оружие против себя, ибо я знаю, на что оно способно, и всегда могу ему противостоять. А к тому моменту, как он его применит, во мне многое поменяется. Я как вода.

Так что, Ирина Михайловна хотела меня открыть и я перед ней открылся. Ну и конечно, разговор обо мне невозможен без рассмотрения моего отношения к жизни, социуму и сексу. Последнее её особо заинтересовало. Полагаю, отчасти к этому весь разговор и вёлся. Инга рассказала ей кое-что из того, что я рассказал самой Инге, и, похоже, её матушку это заинтересовало. Она уделила обсуждению этой темы довольно большое внимание. Её вопросы были глубокими и серьёзными. А взгляд на вещи — весьма широким. Особенно внимательно мы обсудили психологическую и моральную составляющие. Знаете, было даже самому интересно обобщить некоторые моменты. Так всегда бывает, ты что-то знаешь, но без конкретики. А стоит задаться вопросом, и из общего объема знания возникает ответ, и иногда ты даже сам поражаешься, что ты на самом деле знаешь.

Так что как собеседнице ей не было цены. Сказать, что беседа была увлекательна, значит, ничего не сказать. Мы, оба, даже на какой-то момент забыли о разнице в возрасте и наших положениях.

Кстати, о возрастах. Я как то упустил этот момент: Игорь Константинович — 47 лет, выглядит старше своего возраста. Но может, это из-за седины? Ирина Михайловна — 42 года, на семь лет меня старше. Если честно, то в общении это не ощущается. Инга Игоревна — 22 года, как видите я немного ошибся, но в пределах своего же допуска. Инна Игоревна — 15 лет, тут всё понятно. Иосиф Лифшиц — врач, 65 лет и Ван Чонг — повар, 50 лет.

Общение с Ириной Михайловной отняло достаточно много времени. И закончили мы только к ужину. Я даже удивился, как быстро пролетело время.

Интересно, чем всё это время занимались девчонки?

~ Инга

А мы с сестрой достали свой шпионский набор. Инна постоянно его таскает с собой, очень полезная вещь. Подкинули микрофон в комнату, где расположились мама и Паша. Расположились в нашей с Пашей комнате, развалились на кровати и нагло подслушивали весь их разговор. Знаете, как было интересно. Паша ведь всё достаточно подробно объясняет. Ему бы учителем быть.

~ Инна

Не скажу, что всё поняла из их разговора. Кое-что я бы попросила мне объяснить поподробнее. Но, могу сказать точно, в школе нам из этого не рассказывали и десятой части. Может быть, там считают, что мы ещё слишком тупые для понимания этих вещей? Ну, не знаю. Во всяком случае, сейчас для меня приоткрылась дверь в новый и весьма интересный мир. Теперь бы туда заглянуть...

~ Павел

Ужин был уже не столь торжественным и обильным. Зато, более дружеским и семейным. Эстафета лидерства переходила от одного к другому, и каждый старался развлечь всех в меру своих сил и таланта. Я порассказывал кое-что из своих походных приключений. Иосиф Лифшиц, оказывается, даже воевал в первой Чеченской войне. И тоже кое-что рассказал из своей жизни.

После ужина мы с Ингой отправились прогуляться. Странно, но Инна не пожелала с нами пойти, сославшись на какую-то занятость. А её взгляд, брошенный на сестру, заставил меня ощутить присутствие женского заговора.

Мы вышли на море. Небо полыхало закатными красками. Наконец все разговоры и выяснения были окончены, и жизнь опять устремилась ровным потоком. Жизнь ведь как река. То — плавная и спокойная, то — вдруг вскипает резкими порогами. Порой, встречаются омуты, обратные течения, рукава, притоки, острова. И как правильно говорят: "Ducunt volentem fata, nolentem trahunt" что в переводе: " Желающего идти, судьба ведет, нежелающего — влачит "

~ Инга

Мы шли по берегу моря, молча, держась за руки. Я знала, что нас продолжают охранять. Но охраны не было видно. Это и хорошо. Всё было как несколько дней назад, когда мы были только друг для друга. И только одни на этом побережье.

Я вспомнила, как утром, спустившись вниз, столкнулась с Андреем. Он сразу же попытался заключить меня в свои объятья и поцеловать. Даже не спросил меня, как я себя чувствую, сразу обниматься. Но было ещё кое-что,... я никому не сказала, но я вспомнила сам момент похищения. Один единственный, как кадр, вырванный из общей картины. Чьи-то сильные руки вытягивают меня из машины. Я сопротивляюсь, зову на помощь. А рядом сидит Андрей, к его голове сквозь окно машины приставлен пистолет. Он бледен и просит, чтобы его не убивали. Мотор машины работает. Меня вытаскивают из машины, затем, похоже, меня ударили. Картинка обрывается.

Что-то подсказывало мне, что Андрей не сделал ничего, чтобы меня спасти.

— Паш, а если бы ты сидел за рулём. Тебе бы к голове приставили пистолет, а в это время, кто-то вытягивал меня из машины, что бы ты сделал? — спросила я.

— Человек с пистолетом внутри машины или снаружи? — как-то профессионально спросил Паша.

— Снаружи.

— Газанул бы. Или вперёд, или назад. В зависимости от находящихся на дороге препятствий. Потом попытался бы сбить машиной тех, кто нападет. Тебе бы приказал лечь на дно машины, чтоб не достали пули. Эффект неожиданности дал бы шанс уйти. Стрелять прицельно они бы начали секунд через десять. За это время на хорошей тачке можно проехать большую дистанцию. Если бы удалось их сбить машиной, то, возможно, вообще уже стрелять было бы некому. Ну, это навскидку, а вообще действовал бы по ситуации. А что? — спросил он в конце.

— Нет ничего — сказала я, нежно прижавшись к нему. Вот именно, что он бы действовал по ситуации. А не сидел и ждал, пока меня вытащат. До его ответа я предполагала, а теперь знала, что именно так он и поступит. И его не остановит ни пистолет у виска, ни нож у горла. Он на них даже не обратит внимания. Значит, правильно я поступила. А когда я утром сказала отцу, что не хочу больше видеть Андрея, он же меня ещё пытался уговаривать. Мол, у нас такие идеальные отношения с ним. Такая хорошая пара. Он такой весь деловой и предприимчивый... Уговаривал, пока я не рассказала о том, что вспомнила. После этого уже мне пришлось его уговаривать, чтобы он Андрея в бочку с цементом не закатал. Насилу убедила, что проще дать Андрею отказ, и пусть валит к себе и больше у нас не появляется. Правда, пришлось признаться и в том, что мы с Пашей любовники. На что отец сказал:

— Если я хоть что-то понимаю в людях, этот не будет сидеть и ждать, а будет действовать.... Но, я его проверю.

Хорошо ещё, он не стал ему устраивать реальную проверку. Видел бы он Пашу, когда тот выкладывался на весле несколько дней подряд. Я этого никогда не забуду...

Мои мысли плавно перетекали от одного события дня к другому. Событий было так много, что порой казалось, прошёл не день, а целый месяц. Мы продолжали молча идти по берегу моря. Постепенно мои мысли дошли до разговора с сестрой. Этот разговор был как бы в продолжение того, когда моя сестра первый раз навестила меня. Я тогда была вся на волне радости от вернувшихся воспоминаний. Ко мне вернулся мой мир. Моя сестра и мама, с которыми я всегда делилась самым сокровенным. Я тогда на минуту задумалась, а рассказывать ли им о том, что я пережила с Пашей? Но затем устыдилась этой мысли. Если не доверять своим самым лучшим подругам, то кому тогда вообще доверять? И я всё им рассказала. Правда, они половине не поверили. Ну, сестра, ладно, много ли вообще она об этом знает, но мама... я от неё подобного не ожидала. Неужели она думает, что я буду им врать?

А затем мы подслушивали разговор мамы и Паши. И тогда Инна попросила меня. Я ничего не обещала, сказала, что подумаю. А вот сейчас думаю, одно дело рассказывать и делится впечатлениями, и совсем другое, попросить своего любимого сделать то же самое, пусть даже и для сестры. С другой стороны, если бы я сама не стала развивать наши отношения, он бы вряд ли двинулся дальше. В этом я просто уверена. Так что, если, скажем, поставить кое-какие условия сестрице, то в принципе, за Пашу я совершенно спокойна. Он, если и согласится, то подойдёт к этому в полном свете своего гипертрофированного понимания. Ведь он даже смог удержатся от измены жене. Хотя дошёл до самой черты. Значит, и здесь не пойдёт дальше. А она поймёт, что я не врала. Попутно Паша её кое-чему обучит, что ей, безусловно, скоро пригодится. Ладно, решено, позволим этому быть, но у меня всегда будет право первой руки.

— Паш, скажи, а ты мог бы сделать для моей сестры то же, что сделал для меня тогда в баньке? — спросила я. Он слегка запнулся, хотя может это песок здесь такой рыхлый?

— Мог — коротко ответил он.

— Только доставить ей удовольствие и не более того?! — уточняла я. Лучше уж стразу всё выяснить, чем потом жалеть.

— Для тебя я так и сделал. И если помнишь, на продолжение даже не намекал. Ты сама сделала следующий шаг — спокойно, как бы рассуждая, сказал он.

— А если, она тоже сделает такой шаг?

— У неё не хватит ни духу, ни опыта.

— Ну, если всё же? — настаивала я.

— Сделает, буду думать. А сейчас, чего голову ломать? А, как ты сама к подобному отнесешься?

Это называется: думай сама. А действительно, как я отнесусь, если моя сестра будет с ним? А как я отнесусь, что он будет со своей женой? В принципе, ни в первом, ни во втором случае,... никак. А почему?

— Проблема не в том, сколько женщин и каким образом может удовлетворить мужчина, а в том, для скольких женщин у него в сердце есть место. Скольким он сможет дать достаточно тепла и ласки, чтобы не обделить другую — как бы прочитав мои мысли, сказал Паша. И продолжил: — Жена и дочь, мать и сестра. Всё это женщины, которые есть у большинства мужчин. Но ведь они не ревнуют друг к другу. А почему? Да потому что для каждой из них у мужчины есть свой уголок в сердце. Но, люди разные. Кто-то способен любить только себя, а кто-то целый мир.

— А скольких женщин можешь любить ты? — спросила я

— Трудно сказать однозначно, но думаю, не больше трёх. Я имею в виду, женщин как женщин.

— То есть, в принципе, теоретически, ты способен полюбить и мою сестру?

— Я способен дать ей тепло моего сердца без того, чтобы отнять это тепло у тебя и жены. А полюбить, себя не заставишь, это чувство должно быть взаимным — философски ответил Павел.

— А почему не больше трёх? — спросила я

— Это уже на уровне знания — как знания. Просто знаю и всё. Поэтому, даже пробовать проверять не буду — он ответил так, что я поняла, точно не будет. Есть у него такая фишка, знание — как знание. Ещё оно называется интуитивным знанием. Это когда ты что-то знаешь, а откуда знаешь, не знаешь.

Я опять задумалась. Он и моя сестра. Он и я. Он и его жена. В некотором роде, мы с сестрой даже перевешиваем и имеем кое-какие преимущества. Не то, чтобы я хотела увести его из семьи, но...

— Почему ты уверена, что Инна в меня влюбится? Я что в её вкусе? — неожиданно перебил мои мысли Паша.

— Не знаю — во блин. А ведь, если она просто в него втюрится, потому что он такой, какой он есть? И начнёт его перетягивать на себя? Она молодая, гармонов много, уверенности ещё больше. Чё тогда вообще будет? Тогда выходит, лучше уж контролировать процесс с самого начала, и заранее строить отношения и с сестрой, и с ним так, чтобы не было войны. Так сказать, поделиться добровольно. И опять-таки не факт, что она в него влюбится, так что всё запросто может ограничиться лишь получением удовольствия и познанием теории.