Сердце повелителя ведьм

Подняв голову, я встретилась взглядом с Ней. Надменная и великолепная Каролина Шарлотта Флотис-Вайс в антикварном "ошейнике" из жемчугов и брильянтов блистала обнажёнными, округлыми плечами в ореоле роскошного мехового манто, поражала неестественно узкой талией и каскадом вышитого жемчугом подола.

Шарлота спесиво поглядывала на меня с высоты портрета. В лёгком полумраке зашторенной комнаты лицо, соломенные волосы, презрительные глаза и вишнёвые губы казались настоящими, и я смотрела на неё снизу, как и прежде ощущая немотивированный страх перед этой чудовищной и невообразимо прекрасной женщиной: как злая королева, только без волшебного зеркала... В груди стало тесно и холодно, я выбежала, бежала до комнаты, врезалась в дверь и замерла, прижимаясь пылавшим лбом к холодному дереву. Мне срочно нужен был воздух, просто уйти отсюда.

Как же я надеялась, что не придётся больше надевать на шею инквизиторскую бирку. Но сегодня я вновь надела её.

Глава 7. Договор

В центральную часть Магического Лондиниума я на всякий случай не пошла, через метрополитен выбралась в пограничные районы: тут царил хаос и ошивались столь подозрительные личности, что встречи с патрулями инквизиции и полисрыцарей не грозили.

Главный чёрный рынок Восточного Альбиона встретил меня мрачными, вымощенными булыжниками улочками, напоминавшими о происхождении фразы "дождь кошек и собак": обглоданные кости мелких животных и трупики валялись повсеместно. На каждом углу пестрели чёрно-оранжевые агитки "Шмеля".

Прятавшееся за надстройками и надстройками надстроек домов, балконов и мансард небо изредка промелькивало над головой серо-голубыми пятнами. Потемневшие вывески мало что могли рассказать новичку. Спёртый воздух, странные, какие-то неживые, пугливые люди, давящая атмосфера кладбища во время эпидемии чумы... стоит ли удивляться, увидев здесь Хэлиша? Нет.

Он был в неприметном, выцветшем клетчатом пальто, широкополой шляпе и тёмных очках — промелькнул в пересекавшей мой переулок улице. Я пошла следом, почему-то испуганная, но непреодолимо влекомая тайной его дел. Вскоре Хэлиш скрылся в магазине с поблекшей вывеской. Я торопливо забежала на задний двор проверить чёрный ход: открыт. На кирпичной стене, отделявшей двор от соседнего, спиной ко мне сидел парень в потёртых джинсах и кожаном фартуке, разговаривал с кем-то на испанском или итальянском. Сердце выбивало бешеную дробь, но я бесшумно проскользнула внутрь, в затхлую темноту заставленного ящиками коридора, и пошла на голоса.

— Четыре с половиной миллиона, не меньше, — уверенно заявил старческий голос.

Хэлиш проскрипел:

— Слишком дорого.

— На аукционе я получу вдвое больше.

— Побойтесь бога, какой аукцион? Вам жить надоело?

— Угрожаете? — продавец сухо закашлялся.

— Вовсе нет, — с намёком на обратное возразил Хэлиш. — Лишь напоминаю обстоятельства... Сейчас я не могу предоставить такую сумму, тем более незаметно. Только семьсот тысяч.

— Вы же понимаете, этого недостаточно.

— Да, понимаю. Поэтому предлагаю в обмен несколько более безопасных для владения вещей, за которые можно выручить эквивалентную сумму. И я мог бы оказать некоторые услуги, в разумных пределах, конечно.

Помедлив, продавец сварливо осведомился:

— И что вы можете предложить?

Мне было страшно до тошноты, дрожащим указательным пальцем я приоткрыла сальную занавеску и увидела неопрятную, заставленную старой мебелью и потемневшими статуями чудовищных созданий комнату; старого, сутулого, болезненно истощённого продавца в чёрном, похоронном одеянии и стоявшего по другую сторону прилавка Хэлиша. Он протянул старику сложенную вчетверо бумагу, и тот, расстелив её на прилавке и низко склонившись, стал читать, беззвучно шевеля губами.

Неподвижно застыв над ним, Хэлиш хмуро разглядывал лысеющий затылок. В злобном мраке неуютной комнатки волосы и кожа Хэлиша словно светились, профиль чётко и почти аристократично вырисовывался на фоне поблекшей, потерявшей отчетливость тёмной картине.

Мужчин обступали уродливые изваяния из металла и дерева, из-под потолка смотрели остекленевшими глазами головы медведей, оленей и волков. Пыльные, жёлто-охристые окна почти не пропускали свет. Всё было уродливо, омерзительно, отталкивающе, и здесь даже Хэлиш, стоявший ко мне нормальной стороной лица, выглядел симпатично.

— Согласен, — продавец вернул бумагу. — Кроме пятого и седьмого пунктов: мне не нужны такие проблемы. А что касается услуги...

Обмирая, я подалась вперёд. Продавец приподнялся на цыпочки и жадно зашептал Хэлишу на ухо.

Шептал долго, увлечённо, безумно пялясь выкатившимися глазами в потолок, обхватив Хэлиша за шею, повиснув на нём, страстно поверяя ему тайну и подробности своего тёмного, наверняка незаконного желания. С таким выражением лица молятся Сатане. С таким выражением лица маньяк может разделывать свою ещё живую жертву. Мне стало дурно, но и уйти я не могла, смотрела, как прикованная.

Старик вцепился скрюченными пальцами в длинные, здесь словно серебряные волосы Хэлиша, утягивая его к прилавку, нашёптывая, посмеиваясь, лихорадочно шаря взглядом по потолку. Хэлиш упёрся ладонями в столешницу, запрокинул побледневшее лицо к потолку и продолжал слушать. Настроение продавца переменилось, лицо приняло жалобное выражение, смешки стали истеричнее. Вдруг он зашёлся икающим хохотом и уткнулся в плечо Хэлиша, забормотал уже сквозь всхлипы.

Хэлиш кивал: несколько всхлипов — кивок, несколько всхлипов — кивок. Отвратительное и жалкое зрелище. Наконец старик угомонился, и Хэлиш с явным облегчением освободился от безумных объятий, поправил галстук, одёрнул двойные манжеты. Серым скомканным платком утерев слёзы, торговец вернулся к прежнему сварливо-деловому тону:

— Сделаете всё, как я просил?

— Да, — кивнул Хэлиш. — Но тогда вы не можете рассчитывать на первую четверть списка.

Торговец сощурился:

— Не думал, что для вас это так сложно.

— Вы прекрасно понимаете, что ваша просьба выходит за рамки... разумного.

Поджав губы, старик мелко закивал и уточнил:

— Но вы исполните всё в точности, как я сказал?

— Да.

— Прямо этой ночью?

— Да.

— Тогда по рукам, — продавец протянул ладонь с перстнем-фонтисом.

Помедлив, Хэлиш тоже протянул руку. Сжав ладонь старика, он коснулся своего фонтиса, и договор при слабой вспышке света в сомкнутых руках закрепился магическим соглашением.

— Я за вами зайду, — сказал Хэлиш.

— Буду ждать, — пообещал торговец. — Во сколько?

— Просто ждите, я выберу удобное время, — Хэлиш запахнул пальто, надел шляпу, очки и ушёл.

Усевшись, старик уткнулся лбом в скрещённые на прилавке руки. Резкий, рыдающий хохот выбил у меня ледяной пот. Я попятилась в спасительную тьму коридора, тишину оставленного без присмотра заднего двора, в спасительную грязь улицы. Сердце рвалось из груди. Хэлиш уже скрылся — какое же счастье не столкнуться с ним сейчас. Меня потряхивало от страха, невыносимо мерзко было на душе.

Знать подробности предстоявшей Хэлишу работы я не хотела.

Глава 8. Охота на повелителя ведьм

Меня мутило и передёргивало, словно это на моей шее висел проклятый старик и шептал мерзости, от которых побледнел даже бессердечный Хэлиш. Я чувствовала на себе эту хватку и судорожное, горячее дыхание, вбивавшее в ухо слова. Потёрла ухо. Потёрла шею. Не проходило. Какая-то ошалевшая, я зашла в книжный магазин. Тут было темно, гадко пахло тухлятиной.

Из-за прилавка, почти скрытые вязаной шапкой, на меня смотрели мутно-серые глаза.

— Что вам угодно? — призрачный, с придыханием голос умирающего.

У меня мурашки поползли по спине, от запаха замутило сильнее.

— Мне... — я кашлянула, — нужна информация о повелителях ведьм.

Голова плавно покачнулась из стороны в сторону:

— Это магазин научной литературы, а не любовных романов, читайте внимательнее вывеску.

Выскочив на сравнительно свежий воздух, я посмотрела на вывеску: её невозможно было прочитать, и единственный угадывавшийся предмет — изображение книги. Я побрела дальше, переступая мусор и всевозможные агитки, оглядывая унылые мутные витрины, малосодержательные вывески.

Под конец третьей улицы, скользнув рассеянным взглядом по узкому тупиковому проулку между покосившимися домами, я резко остановилась — от неожиданности, совершенно случайно, не задумываясь.

Сердце трусливо сжалось в груди, я боялась повернуть голову в ту сторону. Мы очень долго молчали. Так невыносимо долго молчат в романах бывшие любовники после разлуки, мучительно не зная, что сказать и как, и стоит ли, и чем оправдать прошлые безумства и нынешнюю случайную встречу.

— Что вы здесь делаете? — с бесстрастной скрипучестью спросил Хэлиш.

— Гуляю, — я посмотрела на него.

Зеркальные тёмно-синие стёкла очков скрывали странность его разных глаз, делая его более нормальным, более человечным, красивым даже.

— Надеюсь, вы понимаете, что это звучит неуклюжей отговоркой?

— Я просто хотела есть, — рассердилась я. — Мне что, оправдываться за каждый шаг?

— Нет, — Хэлиш посмотрел на небо в прорези между балконов, сощурился. — Вас только что освободили из застенков инквизиции.

Как же он меня раздражал, это его вечное самоуверенное спокойствие! От гнева было жарко в груди, и голос получался неровным, ломким:

— И что теперь, от голода сдохнуть из-за этого?

А Хэлиш так презрительно, с сожалением поморщился:

— У вас кошмарные манеры, словно росли в трущобах, а не в благородной семье Вайсов.

— В гробу я видела всю их семейку!

— Так уж и всю? — приподняв бровь Хэлиш.

Щёки обдало жаром — я безудержно краснела:

— Чужие дневники читать нехорошо.

— Я не читал.

— Но слушал, как читают, урод поганый, — ногти больно вонзились в ладони, и только теперь я осознала, что сжимаю кулаки.

Усмехнувшись, Хэлиш спрыгнул с бочки, на которой сидел, подстелив своё пальто.

— В гробу или не в гробу вы их видели, — он шёл на меня, — но хорошие манеры...

— В Академии наслушалась твоих нравоучений, — я отступила. — Лучше скажи, где здесь можно купить книги... и поесть.

— Отвечать на заданные подобным тоном вопросы довольно неприятно, — Хэлиш картинно вздохнул и улыбнулся. — И отвечать на ваши вопросы я теперь не обязан: я ведь больше не ваш преподаватель. Поговорим, когда научитесь придерживать язык в цивилизованном русле.

— Ублюдок.

— Не заблудитесь... милая... леди, — так и оставив на бочке пальто и шляпу, он свернул на соседнюю улицу.

Он не имел права так со мной разговаривать. Только не он! Я побежала следом и, заметив его, остановившись на крохотном перекрёстке:

— Ты самый ужасный человек на свете!

Находившийся уже на следующем перекрёстке Хэлиш повернулся:

— Знаю! Но у вас всё равно ужасные манеры!

Я подняла камень и бросила. Он не долетел.

Внутри всё кипело от злости и обиды: ну почему, почему Хэлиш по-прежнему выводит меня из себя, как девчонку?! Ненавижу!

Бывают в шкафах скелеты, пугающие, даже если о них знаешь, Хэлиш относится к их числу. И так получилось, что единственное моё оружие против него — грубость. И не оружие даже, а мелкий способ мести.

Граница Простого и Магического Лондиниумов и с простой стороны не отличалась благоустроенностью, словно на стыке двух миров могли существовать только отбросы общества. Я отдалялась от пурпурной трёхметровой стены между районами, на которой размашистая оранжевая надпись гласила: "Смерть инквизиторам!"

Убрав бирку, без фонтиса, я была незаметна в толпе простых людей и ощутила себя свободнее, почти спокойно, хотя от малейшего воспоминания о Хэлише в груди закипала ярость. Ненавижу! Просто ненавижу! На трамвае я доехала до набережной Темзы полюбоваться потемневшим от сырости и времени гранитом и скоплениями лодок, катеров и барж.

Но едва я ступила на родной гранит, хлынул дождь, и я, подобрав подолы, ёжась от непривычного после Майорки холода восточной столицы, покрываясь мурашками от прикосновения воды и разбрасывая фонтаны брызг, прошлёпала по мгновенно образовавшимся лужам к кафе со значком интернета. Обед и Сеть ждали меня.

Глава 9. Миф

Стоило большого труда не обращать внимания на баннеры и ссылки, "кричавшие" об инциденте в аэропорту. Убийство инквизитора вытеснило весьма популярную новость об обнаруженной при капитальном ремонте Первого Храма капсуле, в которой кое-кто из священнослужителей и историков надеялся обнаружить Святой Грааль.

Информации о повелителях ведьм почти не было. Сказка, ведьмовская сказка для самых маленьких — вот кто они. Сказка, несвойственная Альбионским колониям ведьм, жаль, я плохо слушала свою болгарскую... кажется, всё же прабабушку.

Обсохнув в этом сумрачном кафе и разделавшись со скромным диетическим обедом я, измучив переводчик, наконец отыскала в Великорусском виртуальном пространстве подробное описание:

"Повелитель ведьм — вымышленный персонаж исключительно восточнославянской мифологии. Данных о нём почти нет".

Вступление не радовало.

"Судя по скудным сведениям, он, как колдуны и ведьмы, носитель первобытной, внутренней магии, не требующей и не переносящей контакта с фонтисом".

Только я своими глазами видела, как Хэлиш фонтисом пользовался.

"Согласно обрывкам легенды о Иолике и её чудесном звере, изначально души у них нет..."

Я нервно усмехнулась: это походило на правду.

"...поэтому их нельзя отнести к людям, хотя они обладают человеческой внешностью".

Только специфическая внешность Хэлиша наверняка не его природой объясняется, иначе повелителям ведьм трудно было бы оставаться "вымышленными персонажами".

"Позже душу они обретают, но каким образом — не вполне понятно. С одной стороны информацию можно истолковать как поглощение ими человеческих душ до тех пор, пока не встретится подходящая, которую они делают своей..."

Отпив немного чая, я глубоко призадумалась: а не для поглощения ли Хэлишу понадобилась душа Доминатрикс?

"С другой стороны, возможно, имеется в виду взаимодействие с другими душами, в результате которого у повелителей зарождается собственная душа, но суть процесса не ясна".

У Хэлиша, сердито подумалось мне, душа не зародилась.

"Если же принять во внимание краткое упоминание о двудушных повелителях колдовских сил в песне Таборда из скандинавской мифологии (этот вариант выглядит наиболее надуманным в силу недоказанности связи упомянутого в песне события с повелителями ведьм), получается, что человеческая душа появляется у повелителей в противовес имеющейся демонической, и они постоянно борются за доминирование.

Вопрос души повелителей ведьм часто затрагивался, но не раскрыт в легенде.

Намного яснее дела обстоят с магическими способностями: они эквивалентны колдовским и ведьмовским, но сила черпается из слуг, получаемых каким-то неизвестным способом".

Увы, с этим неизвестным способом пришлось столкнуться лично. Я понуро принялась разбирать абракадабру электронного переводчика, превращая её в нормальное повествование: