Сердце повелителя ведьм

"Характер повелителей ведьм во многом зависит от их окружения".

Вспомнив старика-торговца в том злополучном магазине, я поёжилась.

"Они могут стать кровожадными чудовищами или защитниками добра, но в какую бы крайность ни ударился повелитель ведьм — он будет стоять до конца".

Ох, как же мне не понравилось это заявление, даже в груди похолодело.

"Повелитель ведьм принимает звериное обличие.

Предводительствуя над ведьмами и колдунами округи, он, управляет погодой, врачует, привораживает, отвораживает, провидит прошлое, замыслы, будущее, отыскивает клады и пр.".

Особенно интересно было это самое "прочее", но составители мифологического словаря предпочли не распространяться.

Задребезжал звонок входной двери, впустившей мокрую парочку. Ощутив запах свежести, какая бывает в Лондиниуме только во время дождя, я вспомнила тёплые дожди Майорки, и сердце ностальгически ёкнуло.

"Повелитель ведьм и после смерти не теряет силы".

Он что, всегда мной командовать будет? Не хочется верить.

"Повелителю ведьм приписывается тяжелый взгляд, от которого можно сойти с ума, заболеть и умереть. На шабашах повелитель непременно предводительствует и вступает с ведьмами в половую связь, таким способом продолжая свой род".

Интересно, а как он мог иначе род продолжать? Воздушно-капельным путём? Через пробирку? Я покачала головой.

"Живет уединенно, молчалив и нелюдим. Перед смертью силу передаёт преемнику напрямую или через магический амулет — иного способа упокоения не существует. Избыток силы и невозможность передать её до конца превращает повелителя в упыря, поэтому их следовало сжигать дотла, а прах развеивать по ветру над священными водами и год после этого не убивать рядом с этим местом. По истечении года место, в зависимости от характера повелителя ведьм, должно приобрести целебную или убивающую силу".

На месте погребения Хэлиша можно будет смело устраивать камеру смертников.

Я откинулась на жёсткую спинку стула, неприятно резавшую затылок.

И что ходячий восточнославянский миф здесь делал?

Миф.

Хэлиш неплохо устроился: церковники не беспокоят, ни для кого он не первородное зло... И так обидно: он злодей, и ему всё сходит с рук, а я ничего плохого не делала, а с пелёнок считаюсь преступницей из-за ведьмовской магии.

За избитым каплями окном мелькали зонтики и закрывавшиеся плащами, сумками и пакетами суетливые прохожие.

Так ничего и не узнала об отлове магии и борьбе с этим, только бред о душах и церемониях похорон. Но я не разбираться в природе Хэлиша и не хоронить его собиралась, просто хотела освободиться. Быть от него подальше. Но похороны как вариант исключать не стоило.

Сквозь окно пробивался тусклый свет... давний кошмар. Я закрыла глаза, и перед мысленным взором вспыхнул, словно удар молнии, образ: залитые дождём стёкла оранжереи, за ними фонарь, как луна, я одна, маленькая и беспомощная, после непонятного ритуала, в этом чужом доме под раскидистым кустом, прямоугольник открытой двери, чёрный силуэт, мгновенно ставший огромным, слишком ко мне близким, серебристые волосы ползут с плеч, и глаза — эти проклятые разные глаза. Я поспешно уставилась на чашку чая.

Хэлиш был там, когда меня соединили с Доминатрикс. Это он принёс сосуд с её душой, принёс, как величайшее сокровище, и вручил Шарлотте. И помог Шарлотте. И во всём, что сделала потом Доминатрикс, виноваты они!

С удвоенной силой я обыскала Сеть, но ничего, кроме пары дублей с уже изученного сайта, не нашла. Хорошо повелители маскировались, даже я, ведьма, слышала о них только страшилку: будешь плохой девочкой, и за тобой придёт повелитель ведьм. Видимо, я была плохой девочкой, и Хэлиш пришёл за мной.

Грустные мысли не отпускали, бередили старые раны, обиды, страхи, отравляя прогулку по Простому Лондиниуму — уныло серому, влажному, чуждому.

В уютном букинистическом магазине неподалёку от седьмой триумфальной арки я отыскала древнее издание восточнославянских мифов, где на потёртых и выцветших страницах хранилось предание об Иолике и её чудесном звере. Странная история...

Глава 10. Легенда и новые тайны Хэлиша

Отпечатанная крупным готическим шрифтом, перемежённая выцветшими иллюстрациями, история занимала всего несколько страниц:

"Давным-давно, так давно, что не сосчитать прошедших с тех пор дождей, жила-была ведьма. И у ведьмы этой была прекрасная дочка по имени Иолика. Ведьма жила в глухом лесу, изредка разменивая волшебные услуги на цветные камни из рудников близлежащих гор. Ведьма и дочь её жили спокойно, пока не развязали братья-князья войну. В лес стали забегать дезертиры, по городам и весям пошёл мор, а когда старший брат добрался до семьи младшего и вырезал всех женщин и детей, обрушилось на их земли страшное проклятие, и появилось чудовище страшнее мора, страшнее самой войны.

Слаб оказался младший, хитростью выживший князь, не защитил родину от соседей-захватчиков, и быть бы его людям в вечном рабстве, но с гор спустилась Иолика с огромным серебряным зверем — грозным повелителем ведьм, и все ведьмы захватчиков покорились его испепеляющей воле, и обернулась война вспять, захватчики стали жертвами, жертвы — захватчиками. Только покинул младшего князя повелитель ведьм, уведя с собой всех ведьм и оборотней, оставив людей самих разбираться в своих делах..."

Люди, конечно, разобрались, но зверя в покое не оставили, полезли на рожон и все полегли, а смерть последних из них повелитель с Иоликой наблюдали с холма. Обычная легенда, только у меня создалось впечатление, что это Иолика управляла повелителем ведьм, а не наоборот (иначе называли бы легендой о повелителе ведьм и его Иолике), но это так... к слову.

Оставался вопрос: создатели энциклопедии откуда информацию о душах, сказителях и похоронах вытащили? Впрочем, имевшийся у меня вариант мог быть пересказом, да и легенда не выглядела обещанными обрывками. Листов с аннотацией и выходными данным издания не было, проверить эту догадку я не смогла и вернула бестолковую книгу на полку.

Каменный архангел Гавриил осенял крестом входивших в магический Лондиниум. Тень святого длинным языком лежала на грязной мостовой, переступив лужу, отразившую испачкавшееся кружево подъюбника, я подняла взгляд вверх по улице...

Впереди шёл Хэлиш, он был не один: рядом степенно шествовал упитанный, средних лет чернорясный священник с подвешенной на шею банкой для пожертвований. Разговаривая с Хэлишем, седеющий, лысеющий церковник то и дело одёргивал прохожих, указывая на качавшийся на бечёвке коробок. Каждый раз Хэлиш недовольно бросал в банку монету, и разговор с движением продолжался до следующего более или менее подходящего для взыскания подаяния человека.

Внутри всё сжалось от непонятного, мутного ужаса, даже пот холодный на лбу проступил. Переведя дыхание, я последовала за странной парочкой. Они шли витиевато, и с каждым шагом страх ощутимее стискивал сердце холодными когтями, я подумала уже отступиться, когда мы добрались до маленькой, неприметной и неприятной церквушки. Один её вид вызывал у меня непонятный, животный ужас.

На непропорционально широкой паперти уныло серого цвета сидели трое калек, священник отсыпал им часть собранного, и они, подобрав костыли, бодро — на собственных ногах — удалились. Хэлиш что-то недовольно сказал, на что священник засмеялся, ещё посмеиваясь разжёг газовые горелки по бокам обитой железом двери, сдёрнул с неё агитку "Шмеля", отпер и пропустил раздражённого Хэлиша внутрь.

Минуту или две я стояла, выглядывая из-за угла дома, теребя манжет, не решаясь следовать за ними. Но и секреты Хэлиша я выведать хотела, понять, не он ли опять заинтересовался Доминатрикс.

Ещё раз оглядев неприятную церковь, я бросилась к ней, нырнула за высокую паперть, подтягивая подол, сжимаясь в уголке и молясь об удаче: от входа этот закуток не должен был просматриваться. Тут было сыро и неудобно, корсет пережимал живот, но я ждала, прислушиваясь, стараясь унять бешено колотившееся сердце. А пальцы мелко дрожали.

Минут через пять на малолюдной улице перед храмом появился человек в тёмном, безрукавом плаще с низко надвинутым капюшоном. Мне показалось, лицо скрыто маской телесного цвета, и явно не показался браслетный каркас боевого фонтиса, блеснувший в тусклом освещении аметистом камня и золотом благословенного креста, когда мужчина спешно оглядывался.

Вжавшись в стену, я подтягивала ноги к груди до боли в затёкших мышцах, но незнакомец присматривался к чему угодно, кроме входа в церковь, в котором, не обнаружив свидетелей, поспешно скрылся.

Любопытство было растравлено до предела, но у примыкавшего к высокой стене храма, судя по всему, не было удобного для разведки чёрного входа. Странное ощущение, что-то вроде дежа-вю, мучило меня, я желала и боялась действовать, просто сидела, разглядывая разномастные булыжники и набившуюся между ними грязь.

Начало смеркаться, и тихие, унылые звуки этого района пугали всё больше, даже свет в окнах казался мрачным и злым. Уйти я не решалась, — вдруг выходящий Хэлиш заметит, — от стывшей земли по телу расползался холод, я пеленала ноги в подол и обшитый посеревшим кружевом подъюбник лёгкого платья. Снова и снова я пыталась понять, почему в этот раз Каннингэм на стороне Хэлиша.

От звука открывавшейся двери сердце ушло в пятки, но и радость нахлынула на меня, отразилась нервной улыбкой. Кто-то вышел на крыльцо. Человек в плаще быстро, не оглядываясь, скрылся в тёмном переулке. Дверь не закрывалась, но, придавленная ужасом, посмотреть я не решилась.

— Хочешь исповедаться? — вкрадчиво предложил кто-то.

Я покрылась холодным потом. Хэлиш уныло отозвался:

— Ты давно не тот священник, которому можно исповедоваться, Зостер.

— Но моя память жива, Алоис, — священник вздохнул, — и от неё никуда не деться.

— Раньше надо было думать, — беззлобно ответил Хэлиш и спустился на несколько ступеней. — Но, возможно, я приду завтра.

Зостер усмехнулся:

— Твоё "возможно" всё равно что "нет".

— На этот раз я просто не знаю, как сложатся обстоятельства, — после паузы Хэлиш добавил: — Действительно не знаю.

— Понятно, — священник цокнул языком. — Этой ночью я зажгу лампады и помолюсь за тебя.

— Мы не из тех людей, чьи голоса достигают ушей ангелов, — Хэлиш спустился с лестницы.

— Я так не думаю.

Моё сердце бешено гнало кровь: всего пару шагов в сторону, один взгляд — и меня обнаружат.

— Так или иначе, — продолжил Хэлиш, — но для этого дела скорее понадобится помощь Сатаны...

— Не шути так.

— До свидания.

— Держи глаза души закрытыми, — крикнул Зостер в спину удалявшемуся Хэлишу. — Не открывай их.

Ужас охватил меня, но ответил Хэлиш не оборачиваясь:

— Не буду!

Священник постоял на крыльце ещё несколько минут. Я услышала унылое бормотание Зостера:

— Ах, Алоис, пора тебе повзрослеть и перестать верить в сказки.

И недружелюбный щелчок запираемой двери.

Теперь на всю просматриваемую улицу я была одна. Я выдохнула с облегчением, но... Что всё это значило?

Глава 11. Гуляющие

Не прошло и часа, как я оказалась у особняка Вайсов. Он казался мёртвым. Сердце радостно трепетало от вида опутавшего его плюща, тёмных, будто выколотые глаза, окон, и погнутой "W" на верхушке ворот, безжизненной оранжереи, где когда-то напугал меня Хэлиш. Словно моя ненависть всё же обрушилась на этот дом.

Месть сладка, даже если её осуществляешь не ты.

Волшебный замок послушно раскрылся. Виктор белым калачиком лежал на пуфике возле порога и, едва свет уличного фонаря коснулся морды, бодро вскинул голову. Вот и Виктор встречает меня у порога — разве не этого я хотела? Правда, немного в другой форме, но...

Заперев дверь, я зажгла тусклый ночной светильник и обратилась в львицу. Не успела вылезти из платья, Виктор рыкнул:

— Где была?

— Гуляла, — почти не соврала я, косясь на жёлтые пятна света.

— Где?

— В разных местах, — я посмотрела на Виктора. — Что вы не поделили с Хэлишем?

Его серьёзные чёрные глаза блестели:

— Я... не помню...

— Уверен? Не врёшь?

— Невежливо задавать подобные вопросы при попытке собеседника увильнуть от ответа, — Виктор спрыгнул с пуфика.

— У тебя по этикету тоже был высший балл?

— Нет, — хвост Виктора дёрнулся, — высший балл был у Шварц.

— Что ты хотел рассказать о Хэлише?

— Много чего... — вздохнув, Виктор ковырнул лапой коврик. — В частности, я абсолютно уверен: проклятие, из-за которого меня упекли в психушку, чтобы дорогая мачеха распоряжалась моей частью наследства, было наложено Хэлишем.

— Но как... — я осеклась: знала я, как, и злость снова полыхнула в груди. — Почему он не сидит в тюрьме за такие штучки?

— Я не смог доказать, — Виктор склонил голову, оскалился. — Не знаю, как он это сделал со своими примитивными способностями, но посмотрев ему в глаза... на мгновение, всего лишь на мгновение я ощутил, что... это было... как-то... — Виктор мотнул головой. — О, память, будь она не ладна... Но ты же знаешь, Хэлиш путался с Шарли, постоянно бывал в доме, ночевал здесь. Не удивлюсь, если они были любовниками!

Похоже, Виктор не знал, что в особняке Вайсов Хэлиш появлялся ради меня... ради Доминатрикс. И о силе повелителя ведьм не осведомлён. Я вспомнила блеклый фонтис Хэлиша: да, с таким магическим показателем обвинять его в наложении проклятия на рыцаря-паладина уровня три-пять было просто бессмысленно.

— Они были любовниками? — подступил Виктор, почти уткнувшись носиком в мой нос. — Ты что-нибудь такое видела?

От неожиданности я широко раскрыла глаза:

— Нет, не припоминаю ничего подозрительного... — от него пахло псиной и гневом. — Почему ты интересуешься?

— Да так, — Виктор развернулся. — Интересно, с кем ещё эта стерва наставляла рога папаше. Спокойной ночи.

Опустив хвост, он пошлёпал наверх.

Виктор назвал Шарлотту "Шарли".

Так её называли только очень близкие мужчины.

Укол ревности.

В комнате было душно, я раскрыла окно в ночь исходившего полнолуния, и прохладный ветер хлестнул в лицо запахом дождя. Альбионский дождь отличался от дождя Майорки — тот пах морем и цветами, а этот городом и цветами совсем чуть-чуть. Он был холодным.

Магией расстегнув платье и расшнуровав корсет, стянув их с покрывшегося мурашками тела, я застыла перед своим небольшим зеркалом. И думала о Шарлотте.

Я хотела быть такой же красивой, успешной: её обожали. Её боготворили. Общество лежало у её ног. Она умела одним взглядом свести мужчину с ума. Но дело не только во внешности: у неё был какой-то животный магнетизм. И подавляющая воля.