И это показательно. Люпин — человек точный, логичный и очень внимательный к тому, о чем его спрашивает собеседник, и для него обычно не характерно появление темы откуда-то извне, без того, чтобы она вытекала из хода разговора (как бы нам хотелось поставить его в пример приблизительно 75% наших читателей!..).
Есть еще намек на то, что дементоров в последнее время трудно держать в узде — что-то они все на школьный двор рвутся. Кстати, каким медом у них там намазано? Объяснение Люпина ("Думаю, они просто не удержались от искушения — на стадионе собралась такая огромная толпа. Столько эмоций, столько возбуждения... это для них пир") дано явно со слов того же Дамблдора и опять-таки косвенно оправдывает Директора. Нет, само по себе объяснение верно, но вряд ли является исчерпывающим. Дементорам хочется на школьный двор, ибо там поблизости все время крутится бывший узник Азкабана — пусть и в несколько замаскированном виде...
Но Дамблдор Дамблдором, а Люпин и сам хочет говорить с Гарри. По ряду личных причин.
Для начала, узнав, что Дракучая Ива разнесла "Нимбус" вдребезги пополам, он со вздохом сообщает, что вредное дерево появилось в Хогвартсе в год поступления в школу Люпина (читай — из-за него). Еще один виноватый объявился. Конечно, для Ремуса, при его совестливости и склонности брать на себя ответственность за все, включая Искажение Арды, подобное поведение естественно. Однако нельзя не признать, что сам Гарри относится к вопросу куда проще и правильнее. Упал — и упал. Остался жив, и хорошо. Надо как-то привыкнуть к этим дементорам и больше не падать...
Даже если вывести за рамки просьбу Директора, разговор выдается нагрузочный. Люпин имеет здесь слишком много точек заинтересованности, и все они довольно болезненны. Метла и Дракучая Ива — это ладно. Главное, что болит у Люпина, это Сириус и дементоры, которые за ним охотятся. Со старым другом вроде бы все ясно... и все-таки что-то неясно, и куча неясностей все растет. Еще одна, очень болезненная точка — жестокость наказания Азкабаном. Несколько позже Люпин уже напрямую даст Гарри понять, что, по его мнению, нет преступления, за которое человека можно подвергать подобной пытке.
Вообще когда речь заходит о дементорах, Люпин неожиданно становится горячо красноречив и резко убедителен. Даже ритм речи меняется. Так он говорит, когда глубоко и сильно затронут, вышел из себя — и обладает в подобные минуты почти магической убедительностью. Заметим в скобках, что так же будет в Хижине — поток подхватывает всех, кто его слушает (даже Снейпа немножко), и нестыковки заметить почти невозможно. А они есть, и какие.
Но мы пока о беседе Люпина с Гарри — здесь тоже присутствуют интереснейшие оттенки. Почему профессор чувствует себя не в своей тарелке, подбирает слова и даже делает жест, достойный Хагрида — неловко роняет портфель (надо думать, лицо прячет)? Только ли в Сириусе дело? Имеет место странное сочетание откровенности (например, когда Люпин достаточно ясно дает Гарри понять, что не очень умеет защищаться от дементоров) и уклончивости ("Есть некоторая... защита, которую можно воздвигнуть" и особенно заключительный пассаж — "С этим придётся подождать до следующего семестра. Перед каникулами у меня очень много дел").
Откровенность — это хорошо, это очень на пользу их отношениям. Как и уважение, которое Люпин демонстрирует, когда протягивает руку, чтобы утешить мальчика, но останавливается в последний момент. Для него Гарри — взрослый, который имеет право самостоятельно справиться со своей болью.
Но откуда взялась уклончивость?
Нам думается, дело в том, что количество странностей достигло критического уровня — и Люпин не собирается делать вид, что ничего такого не происходит.
Это Гарри не видит нестыковок, а Люпину они буквально бросаются в глаза. Почему Дамблдор ведет себя так, словно не хочет поймать Сириуса? Почему маньяк-убийца, он же старый друг, явился на Хэллоуин в Хогвартс, подгадав все так, чтобы не встретиться с Гарри? Зачем он тогда приходил? И что знает об этом Директор?
Далее, каким образом замешан здесь Снейп? Что за сцены ревности с бурным шипением с начала учебного года? Что произошло на Хэллоуин, когда он, придя мириться, увидел Гарри в кабинете Люпина и буквально сорвался с катушек от злости? Если это потому, что он хочет сам вести DADA (очевидно, так?), то отчего же Снейп не только не утихомирился, когда Люпин благородно предоставил ему возможность провести урок по любимому предмету, но, напротив, окончательно потерял контроль над собой и щедрой рукой рассыпал вокруг намеки на люпиновское оборотничество?
Это уже ни в какие ворота не лезет. Хорошо, допустим, Снейп просто не выносит Люпина как Мародера. Но не может же Снейп не понимать, что преподаватель-оборотень взят в школу под личную ответственность Директора, и если об этом узнают ученики, а особенно их родители, это ударит прежде всего по Дамблдору, которому Снейп чрезвычайно предан...
Что вообще за игры ведутся в школе? И почему эти игры всегда и неизменно замешаны на Гарри, причем в конфиденты к подростку упорно назначают его, Люпина?
Грядет беседа с Дамблдором. Но Директор по характеру таков, что идти к нему выяснять отношения нельзя без тщательной подготовки. А вот спросить коллегу, что, собственно, происходит, следует без промедления. Снейп дал не просто повод, но причину: сочинение об оборотнях. Люпин обещал классу переговорить с профессором зельеделия — и, как человек обязательный, это сделает. Хотя речь, как мы считаем, пойдет не только и не столько о сочинении.
Мы бы, конечно, отдали полцарства за стенограмму еще одной битвы гигантов... но, увы, царство останется при нас в полном объеме, и судить о том, что там, за кадром, придется по косвенным намекам.
Впрочем, намеки довольно прозрачны.
Перед рождественскими каникулами
Пока профессор Люпин ведет следствие ("Дамблдор — Гарри — Снейп — Дамблдор"), результаты которого мы будем иметь удовольствие наблюдать на Рождество, Гарри, повеселев, тренируется под ледяным дождем. Причем дементоры больше на школьном дворе не появляются — "гнев Дамблдора надёжно удерживал их". Гнев Директора (страшная штука, надо признать...) и правда имеет место: перед Рождеством дементоры плачутся Фаджу, называя причиной своих голодных страданий именно Дамблдора. Они так хотят... а он ни в какую.
С точки зрения Гарри, до дня прогулки в Хогсмид ничего особенного не происходит. Мы с этим не совсем согласны.
Во-первых, подросток учится распознавать человеческие побуждения. Он уже правильно понял, что друзья, какую бы дымовую завесу ни разводили, хотят остаться в Хогвартсе на каникулы исключительно для того, чтобы поддержать его, Гарри. Мелочь, но важная.
Во-вторых, под Рождество в Хогвартс наносит визит министр Корнелиус Фадж.
Нам думается, для этого визита есть несколько причин, хотя Фадж называет Росмерте только одну — Сириус Блэк. Никто не сомневается, что маньяк где-то здесь, рядом со школой, все его усердно ищут (кто по-настоящему, а кто и понарошку) — но пока безрезультатно. Дементоры рвутся на территорию школы, чуя, где, так сказать, зарыта черная собака, и взывают за помощью к министру, который и сам считает, что с дементорами, в общем, может быть, было бы и лучше... но поскольку будущий спаситель мира так остро на них реагирует...
Впрочем, затея дементоров абсолютно безнадежна, и дело не только в Гарри, а еще и в том, что песик в компании котика шляется вокруг тренировочного поля почем зря. Впрочем, о последнем обстоятельстве Дамблдор Корнелиусу не сообщает, зато наверняка всячески подчеркивает пагубность влияния дементоров на бесценного Поттера-младшего. А затем подчеркнуто выбирает Корнелиуса, так сказать, третейским судьей и отправляет за себя утихомиривать азкабанский спецназ. Гордый министр сделает за старого опытного манипулятора работу, искренне считая, что не без труда добился от него знаков большого уважения; а в качестве дополнительного бонуса его угостят обедом как расширенным вариантом лимонной дольки.
Великолепная работа. Особенно если учесть, что как раз в этот период Дамблдор тесно общается с министерством магии по поводу Хагрида и Клювокрыла. Люциус наверняка жмет на все возможные кнопки, стремясь добиться крови как незадачливого преподавателя, так и его зверушки. Директор не остается в долгу. Прикрыть Хагрида ему в конце концов удается ("...мы принимаем заверения профессора Дамблдора в том, что Вы не несёте ответственности за этот неприятный инцидент..."), а вот гиппогрифом, видимо, приходится пожертвовать.
Ну... в общем, наверное, лучше гиппогрифом, чем Хагридом. Или Гарри...
Впрочем, Фаджа Директор, как водится, использует широко и разнообразно. Но об этом чуть позже.
В-третьих, Сириус явно думает, что он затаился, — и вообще думает. С блицкригом, блин, не вышло, нерасторопный котяра не в состоянии словить мышку, так что приходится заниматься всякой нудятиной: строить планы, ожидая удобного случая.
Конечно, убить время и получить немалое удовольствие маньяку помогает прокручивание авантюры с метлой — с участием того же Крукшанса. Но в целом в жизни Сириуса это не самый увлекательный период перед Рождеством.
Между тем грядет последний день семестра, и много в сей день происходит событий хороших и разных.
Гарри подстерегают Фред с Джорджем и передают ему Карту Мародеров. Мы не видим здесь БИ. Но это, несомненно, Поступок с большой буквы. Карта для близнецов есть нечто очень, очень ценное... не слишком верится, что это они попросту в своих утешениях не ограничились вправлением мозгов Вуду, но решили устроить Гарри еще и подарочек к Рождеству. Как бы ни был хорош Гарри и как бы ни приходилось ему худо, не видать бы Поттеру-младшему Карты как своих ушей, если б не то обстоятельство, что близнецы относятся к нему совершенно по-особенному. Итак, мы считаем это личным знаком уважения к человеку, о большой значимости (и, возможно, миссии) которого Фред с Джорджем хорошо знают. Конечно, от отца.
Мы не можем удержаться и отметим, что этим поступком близнецы изменили финал БИ-3 — и, что самое прискорбное, так об этом и не узнали. Сколько удовольствия получили бы эти истинные гриффиндорцы...
Надо думать, близнецы умеют пользоваться Картой, потому что документ сам того пожелал. Вот со Снейпом он не захотел беседовать — вернее, как раз захотел, но несколько иначе. А близнецы допущены к информации без ограничений, ибо свои в доску.
Из мелочей интересно упоминание, что до прошлой зимы действовал еще один проход в Хогвартс, за зеркалом на четвертом этаже. Но теперь не действует, потому что завален. Ладно, будем считать, что он завален случайно. Однако можно с уверенностью говорить, что у Сириуса теперь остался один путь из одного... ну и еще проход под Дракучей Ивой, но тот ведет не в Хогвартс, а в Хижину. Кстати, любопытные Фред с Джорджем явно не в курсе, как остановить деревцо, или сто раз бы и в Хижине побывали.
Счастливый Гарри пользуется подарком незамедлительно — и попадает в Хогсмид. Где его давнее желание узнать побольше о том, что происходит, совершенно неожиданно сбывается.
Вот уж точно надо быть аккуратнее со своими желаниями.
О вреде и пользе подслушивания
Трудно отделаться от мысли, что разговор, который Гарри слушает, сидя под столом, является не совсем случайным.
Нет, мы вовсе не считаем, что это спектакль. И Фадж, и преподаватели совершенно искренни, они действительно не знают о невиновности Сириуса. Но об этом теперь точно знает Директор. И так как Гарри явно включен в финальный план спасения невиновного, следует, по крайней мере, сообщить потенциальному спасителю, как же все там, с точки зрения социума, происходило много лет тому назад.
Довести это до сведения Гарри надо, во-первых, очень деликатно, а во-вторых, как бы невзначай. А кто у нас большой мастер насчет "как бы невзначай"?
Типичное задание для Хагрида.
Для обоснования нашего предположения большое значение имеет последовательность событий.
Итак. Попав в "Три метлы", Рон направляется прямо к стойке мадам Росмерты за сливочным пивом, а Гарри и Гермиона проходят "в заднюю часть помещения", где, между прочим, было "дымно" и "толпился народ". Так что о присутствии Гарри Росмерта вполне может не знать, а вот Рон, так сказать, отметился. К тому же он к Росмерте неравнодушен и обладает запоминающейся уизлиевской внешностью — хозяйка заведения может его и в лицо знать.
Очень скоро в баре появляются Макгонагалл с Флитвиком и Хагрид, увлеченно и вполне мирно беседующий с Фаджем (хороша парочка, особенно если учесть, что именно Фадж посадил Хагрида в Азкабан, по поводу которого Хагрид чуть позже так плачет и переживает). В ту же секунду Рон с Гермионой запихивают Гарри под стол. Следует заключить, что особых возможностей заметить Гарри на тот момент ни у кого из взрослых не было. Но Росмерта знает, что здесь Рон (а раз Рон, с ним наверняка Гермиона), а также вполне может видеть, куда именно пошел Рон со сливочным пивом.
Росмерта, по всей вероятности, сообщает Хагриду, за какой столик следует сесть, чтобы разговор был услышан кем надо. Потому что "ноги учителей и министра подошли к стойке бара, постояли немного, а затем развернулись и направились" прямо к столу рядом с тем, что занят троицей. Именно тогда, и не раньше, Гермиона заклинанием передвигает елочку, и Гарри с друзьями твердо уверены, что учителя их не заметили.
Глупые они, эти взрослые. Вон Снейп в свое время тоже не заметил, кто именно ему мантию поджег.
Кстати, полувеликан Хагрид с высоты роста имеет лучшие шансы заметить старых друзей, чем другие учителя.
В любом случае место для разговора о прошлом выбрано подозрительно точно: совсем рядом с Большими Ушами. Прямо-таки как на Хэллоуин Директором среди многочисленных спальных мешков.
Итак, на наш взгляд, Хагрид в деле. Его поведение и далее безупречно соответствует нашему предположению.
Вполне возможно, хотя не доказуемо наверняка, что второй участник здесь — Росмерта, старая знакомая Дамблдора. Лично принеся заказанное, она умело кокетничает с Фаджем, так что он приглашает ее присесть к столу. Далее мадам играет в блондинку и раскручивает ничего не подозревающего министра на рассказ наводящими вопросами. Теоретически, конечно, возможно, что она действительно не знает причины отсидки Сириуса. Но на практике хозяйка "Трех метел" в Хогсмиде, в самом сердце магического мира, вряд ли может не знать подобных вещей. Особенно учитывая, скольких сильных мира сего она угощает в своем заведении и с какой скоростью в расположенном рядом Хогвартсе распространяются сплетни.
Хотя чего в жизни не бывает.
Но в промежутке между Хэллоуином и Рождеством ее навестил Хагрид — и много порассказал. Почему умирающая от любопытства Росмерта не задала интересующие ее вопросы Хагриду? Не может быть, чтобы и он был не в курсе. Или она спрашивала, а он ей не сказал? И она по его наводке вцепилась в Фаджа, чтобы он удовлетворил ее любопытство? В общем, как ни кинь, все одно — они работают вместе, недостаточно проясненной остается только степень осведомленности Росмерты.
