Операция "Муравьиный бог"

— Ни черта не видать! — и повернувшись к Никите, сама обхватив его за шею, припала своими губами к его. Тот жадно ответил на поцелуй и чуть не задохнулся от нахлынувшей страсти. Тело свела сладкая судорога. Прошло несколько минут, они продолжали целоваться, забыв про все, как вдруг в стекло со стороны Никиты постучали:

— Ай-я-яй, молодые люди! — возле машины стоял какой-то дед с палочкой и укоризненно качал головой, — Вы бы убрали автомобиль с дорожки, и целовались тогда сколько вздумается. А то обходи вас по мокрой-то траве.

Отпрянувшая было Мила, улыбнулась ему:

— Сейчас, отец... сейчас уберу, — левой рукой отпихнув от себя растерявшегося Никиту, она ловко передернула рычаг коробки скоростей, крутанула руль вправо и вдавила педаль газа. Джип шаркнув покрышками по мокрой траве, легко соскочил на тротуар, подпрыгнув на невысоком поребрике.

— Куда едем-то? — удивленно спросил Никита, когда они миновали перекресток с Ильича на Пирогова.

— А куда подальше... — беззаботно отвечала Мила, — А вот подходяще! — вдруг воскликнула она и джип прыгнув влево, прямо под носом у сердито бибикнувшей Скорой помощи, вкатился в тихую улочку медгородка.

— Ну, и где здесь потише место? — Мила крутила головой вправо-влево, пока джип проваливаясь на асфальтовых выбоинах и разбрызгивая лужи, неторопливо ехал среди больничных корпусов. Никита, наконец, поняв, чего она хочет, показал ей на пустырь за столовой. Они заехали подальше, на усыпанную шишками полянку между соснами, где и остановились. Мила поставила рычаг скоростей на нейтрал, дернула на себя ручник, заблокировала дверки и не глуша мотор ловко перескочила на заднее сидение.

— Ну что ты еще сидишь? — скидывая кофточку, сказала она обалдевшему от такой оперативности Никите.

— Так люди ж могут... Грибники какие-нибудь...

— Плевать! — она стянула через голову майку. — Дверки закрыты, стекла тонированы! — расстегнула пуговицу и молнию на шортах, под которыми оказывается больше ничего не было, приподнялась над сидением, спуская их одним ловким движением. — Да плевать мне на людей... хочу тебя!.. А ты? — она замерла, изумленно глядя на него. — Ты разве не хочешь?.. Меня? Не хочешь?

Больше ничего не говоря, Никита с рычанием стал перебираться к ней. В отличие от своей юркой спутницы, это стоило ему трудов. Мила тянула его за рубашку к себе, на самом деле, больше мешая, чем помогая. Когда он, наконец, оказался на заднем сидении, то даже не стал раздеваться, там не было для этого места. Он просто расстегнул все, что у него было возможно расстегнуть. Но ей и этого оказалось достаточно... Она умудрилась и в этой тесноте прильнуть к нему всем своим маленьким горячим телом... со стоном, дрожа от страсти, соединилась с ним... и они вновь провалились, окунулись с головой... погрузились в этот невероятный, непроходящий экстаз... сладкое сумасшествие... сияющее безумие страсти...

Все это было невообразимо прекрасно, однако в мгновения между cотрясающими их обоих, волнами оргазмов, Никита успевал замечать, что девушка все же не утратила контроль над ситуацией. В паузы между эмоциональными взрывами, он чувствовал, как она настороженно сканирует, запомненную ранее статику пространства, слушает ментальный фон вокруг них. В это раз она не кричала, а только тихонько стонала, умудряясь и ему закрывать ему рот жарким поцелуем, всякий раз, когда из его груди рвался не поддающийся сдерживанию крик страсти. Впрочем, одновременно она закрывала рот и себе. Все это несколько сбивало с ритма, с гармонии, но зато и придавало ситуации заворожительную остроту. Никите захотелось, во чтобы-то ни стало, добиться, чтоб она отдалась ему полностью... вся! Чтоб забыла обо всем... чтоб расплакалась от избытка чувств, как маленькая девочка. Победить ее! Разгромить на голову ее настороженность и чувство долга! В какой-то момент ему показалось, что он добился своего. Она, наконец, не сдержалась и закричала... громко и протяжно, со сладкой болью вцепившись ногтями в его спину... ее тело задрожало словно в приступе лихорадки... а когда несколько секунд спустя, она обессилено уткнулась лицом в его шею, ее плечи затряслись, словно от рыданий. Он отстранил ее голову, вгляделся в глаза ожидая увидеть слезы и растерялся, чертовка оказывается, смеялась.

— Негодяй! — прошептала она, шутливо стукнув его кулачками по плечам, — Почти добил меня! Кто бы мог подумать! Меня!.. Способный... Но ты понимаешь, что мы без прикрытия? Я не могу полностью расслабляться, без прикрытия!

— Ну почему же ты не можешь, Солнышко? — он перехватил ее руки и стал целовать. — Посмотри, какая романтика кругом: лес, небо в тучах, помойка рядом, — он кивнул головой на едва виднеющиеся в темноте столовские мусорные баки. — Морг опять же, неподалеку... Кому мы тут нужны? Расслабляйся на здоровье, Любимая!

— Перестань! Не говори так, я тебя прошу... Понимаешь, это непрофессионально!

— Дурочка! — так же шепотом сказал ей Никита, притягивая к себе опять ее голову и целуя все лицо, — Я ее люблю... а она о профессионализме тут кудахчет... Понимаешь? Я люблю тебя!

Мила отстранилась от него, ее лицо посерьезнело:

— Вот-вот... — она свела вместе распахнутые края его рубашки, — на эту тему нам надо поговорить...

Никита сделал невинное лицо:

— Что прямо сейчас, любимая?

— Никита перестань! Это уже не смешно! Хочешь меня разозлить?

— Тебя злит, когда тебя любят?

— Все заткнись! И вообще давай вылезай... на улице застегнешься... уже темно, не видно.

Она перегнулась через водительское кресло и разблокировала дверцы. Никита воспользовавшись случаем, шутливо куснул ее за оказавшуюся прямо перед его лицом кругленькую ягодицу. И тут же его со страшной силой швырнуло в сторону, он проехался задом по креслу и больно стукнулся плечом о подлокотник, одновременно как следует приложившись головой об стекло. Мила моментально повернулась к нему, лицо у нее было испуганное:

— Ой, Никитка прости! Я нечаянно!

Он, не отвечая и не меняя позы, смотрел на нее странными влажными глазами в которых застыло выражение неожиданного испуга и обиды, какое бывает у маленьких детей, которые хотели погладить пушистую кошечку, а в ответ получили кровоточащую царапину.

— Прости меня, я дура! — Мила прильнула к нему, поцеловала в щеку в угол рта, а он, не отвечая, все смотрел на нее.

— Ударился? Больно? Ну извини, ну прости... Двинутая я на всю голову... Жизнь такая! Ну что молчишь? — она потрясла его за плечо.

Никита поморщился от боли и осторожно убрал ее руку:

— Ты, меня прости... — сказал он деревянным голосом, — все правильно... какая тут... в общем спасибо, поставила на место... — он забрал с переднего сиденья свою сумку, отодвинул его спинку, открыл дверку, потом вылез из машины и пошел в темноту, застегиваясь на ходу.

— Никита, ты куда? — она сунулась за ним, — Черт, голая... — она захлопнула дверку и прыгнула в водительское кресло. Джип взревев, развернулся. Вспыхнули фары, осветив спину уходящего Никиты. Мила дала по газам, в несколько секунд поравнявшись с ним.

— Никита, не валяй дурака... садись в машину! — молчание в ответ. — Не будь ребенком! Что за обидки? — она потихоньку поехала рядом.

— Ну, я тебя прошу... ну, пожалуйста... Ну если ты уйдешь — это будет, в конце концов, свинство с твоей стороны!

Он, не останавливаясь, повернул к ней лицо и тихо сказал, бесцветным голосом:

— Езжай домой, я пешочком прогуляюсь. Воздухом подышу... Погода хорошая...

— Ты что с дуба рухнул? Какая хорошая погода, сейчас дождь пойдет! Тебе опасно ходить одному... не понимаешь?

— Спасибо за заботу, у меня палка с собой, — он похлопал себя по сумке, — если что...

— Толку с твоей палки! Ты долго надо мной издеваться будешь?

Мимо них проезжали автомобили, водители которых едва справлялись с управлением изумленно таращась на странную парочку — шагающего по тротуару парня с черной сумкой на плече и медленно тащащийся рядом джип с голой девицей за рулем. Они поравнялись с остановкой общественного транспорта, где немногочисленные ожидающие граждане тут же уставились на высунувшуюся из окна машины обнаженную амазонку.

— Чего вылупились, кретины? — злобно крикнула им Мила. — Голых баб не видели? — Ну что?.. — обратилась она к Никите, — на весь Городок ты меня уже опозорил!.. Может, достаточно? Или мне выйти и в ножки упасть?.. прилюдно, в знак раскаяния?

Никита остановился и повернулся к ней:

— Ничего я не хочу! Ты можешь это понять? Не хочу, ничего! Оставь, пожалуйста, меня в покое... езжай домой... Ми-ко...

— Что? Что ты сказал? — теперь Мила напоминала разъяренную фурию. — Как ты меня назвал? Ах ты сволочь, свинья, скотина, подонок! Я перед ним тут расстилаюсь... да пропади ты пропадом, с любовью своей!!! Придурок чертов!

Джип, завизжав шинами, рванул вперед, однако проехав несколько десятков метров снова резко затормозил. Мила открыла дверцу и наполовину высунулась из салона:

— Если не кончишь придуриваться и сейчас же не сядешь, в машину... знать тебя больше не хочу!!!

Никита только помахал на это рукой. Мила, вне себя от ярости, плюнула на дорогу и хлопнула дверкой так, что всем присутствующим при этой сцене показалось, что она сейчас отвалится.

"Взбесившаяся истеричка... — пробормотал Никита, оглядывась на остановку, — Мизансцена, блин!" Граждане стояли, открыв рты, казалось, они сейчас зааплодируют невиданному по жизненной силе спектаклю. Причем, женские человеки всецело были на стороне Никиты: "Наглая, бесстыжая сучка! Как парня опозорила!" В то время мужская часть зрителей, была согласна с определением Милы: "Точно кретин! Пентюх лохматый! Какую девку отпустил! Злюка, конечно, но хороша, стервочка!"

Никита отвернулся и торопливо пошагал прочь. "Да-а... поговорили, блин, о любви!" Он почти дошел до конца Пирогова, когда вновь увидел знакомый внедорожник. Тот медленно ехал навстречу, настороженно высвечивая фарами тротуар. Обрадованный Никита не смог удержаться, чтоб не махнуть приветственно рукой. К тому времени злость на Милу прошла и он уже во всю сожалел о своем упрямстве. Джип тормознул, стекло со стороны водителя опустилось и знакомый голос позвал:

— Ну-ка, иди сюда, обалдуй!

Никита не смог скрыть, разочарования, за рулем была... Рита.

— Ты что с Милкой сделал? Что ты ей сказал? — возбужденно спрашивала его Рита сворачивая на Университетский проспект, — Да я тебя сейчас сама придушу за нее! Звонит мне по телефону... ничего сказать не может, хлюпает только... Выскакиваю... блиа! Сидит в машине... голая... ревет в три ручья. Кое-как ее одела, сопли-слезы вытерла, отправила прогуляться... не дай бог... Этот козел Ким все подметит!.. Вы что, совсем обалдели? Да в нее стреляли двадцать раз — убить не могли... А ты... Ты что, решил ее, наконец, угробить? Нет, это невообразимо... Истинная ревет, как обычная девчонка! Я отказываюсь, что-либо понимать!..

Рита, в отличие от своей напарницы, не нарушала правил дорожного движения, она еще долго, что-то говорила, пока машина неспешно ехала по Университетскому, потом по Жемчужной, потом по Морскому, потом по Ученых... Никита не слушал ее. Определение "как в воду опущенный" крайне метко характеризовало его нынешнее состояние. В голове засела и свербела только одна фраза: "Поговорили, называется, о любви..." Безрадостное завершение, этого бесконечного дня.

Глава 7

26 июля, воскресение

В этом сне Никита был поэтом. Он читал свои стихи перед разными аудиториями, тут же и сочиняя их экспромтом. Стихи казались ему гениальными и, причем, не только ему одному. Благодарные слушатели аплодировали и просили почитать еще. И он читал. Как отказать народу? Слова лились рекой, сами складываясь в чеканные строки. Много, много стихов! Однако, когда сон внезапно оборвался, в голове осталось только четверостишье, которое начиналось подозрительно знакомо, но заканчивалось неожиданно:

Нет я не ангел, я другой.

Я ступа с бабою-ягой...

Во сне это гениальное стихотворение вероятно имело продолжение, но видимо не такое яркое и поэтому забытое при пробуждении. Полусонный Никита, не веря еще в полную потерю наработанного за ночь литературного наследия, поерзал устраиваясь поудобней, в готовности заново погрузиться в пучину сна. И тут только понял причину своего пробуждения — спазм в животе, сопровождающийся острой резью. Этого еще не хватало. Он повернулся на другой бок, спазмы резко усилились. Никита соскочил с тахты и поспешил в туалет, одержимый одной мыслью: "Только бы оказалось не занято!" Рита, выполняющая роль дежурной, раскладывала на кухонном столе пасьянс. Она подняла голову на шум и удивленно посмотрела на Никиту. "Черт! Тебя только не хватало!" — подумал Никита торопливо запираясь в туалете и спуская воду, чтоб не было слышно посторонних звуков.

Пришло облегчение. Однако, он уже со всей ясностью осознал, что будет оно временным и время это, в свою очередь, будет совсем не долгим. Так и вышло. Не успел он помыть руки и вернуться в спальню, как его неудержимо повлекло обратно. Совершив пятую ходку, он уже перестал обращать внимание на тревожное лицо Риты. Ходить было уже нечем, но позывы не прекращались, становясь от этого еще более изнурительными. Измученный зад уже жгло, как огнем. Общее состояние организма, было так же совершенно поганым.

— Иди-ка сюда, — позвала его Рита, когда он очередной раз покидал гостеприимную кабинку. Она взяла его за руку и усадила на табуретку возле себя. Никита сел и тут же скрючился от новых приступов боли. Рита протянула ладонь и пощупала ему лоб.

— Блин, да ты весь горишь! Что с тобой? Если бы ты не был Наблюдателем, я бы сказала, что у тебя по всем признакам тривиальная дизентерия. Но с гармонизатором, это, блин, немыслимо! Отравление? Я тебе говорила, чтоб не брал эту водку! Наверняка паленая была!

Вчера перед тем как подъехать к дому, Никита уговорил Риту остановиться возле продуктовой палатки, где он и приобрел дорогую по виду, но сомнительную по цене бутылку водки, емкостью ноль семь литра. Коею, выйдя из палатки тут же откупорил, и приложившись к горлышку пил, глотая жадно, как воду, пока Рита не очнулась от изумления не выскочила из машины и не вырвала у него из рук бутылку, выкинув ее затем в кусты. Видит бог, на тот момент в бутылке оставалось совсем немного содержимого.

Никита вымученно улыбнулся:

— Все бабы одинаковые... даже Истинные... все у них водка виновата.

После водки, он еще помнил, как доехали до дому. Как он долго убеждал Риту, что совершенно трезв и что ему просто нужно расслабиться и еще чуть-чуть добавить... вот столечко еще... буквально... После чего его совершенно развезло и как попал в квартиру, он уже не помнил.

— Нет... — размышляла вслух Рита, — Водка эта, конечно была отрава... я это сразу по запаху почувствовала... но действовать она так не должна. Хотя... смотря на что наложится... Быстро вспоминай, что ел вчера? — она потормошила согнувшегося крючком Никиту за плечо.

— Да не ел я ничего... — вяло отвечал тот, — Как у теть Жени... это тетка моя... как у нее чай попили... А нет... вру. Когда из города приехали, я тут еще перекусил... есть хотелось сильно. Нашел кусок колбасы в холодильнике и сыр там был...