— У тебя осталось меньше двухсот дружинников, половина из них ранена. У меня викингов около трехсот. Еще больше тысячи стрелков. Против одного твоего дружинника дюжина моих воинов. Даже если две сотни половцев вернутся, будет один к четырем. Ты даже уйти, не бросив раненых, не сможешь, у меня сейчас три сотни конных, — не с того конца начал Василий. И замолчал, увидев, как потемнело от гнева лицо воеводы. "Как его разобрало! Глаза кровью налились. Бык, одно слово. Казалось простой воевода, а гонора больше, чем у князя. Или я такой неуклюжий? Можно же было найти с воеводой общий язык", — подумал Василий.

— Я не собираюсь от тебя убегать. И своих раненых я не брошу, — вычленил обидную для себя мысль воевода.

— Я согласен дать тебе сутки на похороны. Завтра вечером новый бой. Здесь, на лугу, — смирился с неизбежным Скворцов.

* * *

Половецкий хан, под предлогом разрешения собрать убитых, затеял целые переговоры. Понимали они со Скворцовым друг друга плохо, и скоро Василий был вынужден пригласить своего полиглота, Карпа Шестипала, старого кормщика. Хитрый кочевник уже решил для себя вопрос неучастия в новой битве, но выторговать со Скворцова отступные считал святым делом. Кроме того, кочевник хотел прощупать почву на будущее. Василий легко договорился с кочевником о закупке лошадей для крестьян из Поволжья. Скворцов в этом вопросе предпочитал перестраховаться.

Самым сложным, было согласовать место доставки табуна. Хан, в свою очередь позвал пожилого кочевника, который долго разглядывал карту, а затем, с разрешения Скворцова, перерисовал большой кусок Поволжья. Василию почувствовал, что такие карты здесь — военные секреты. Похоже, он дал маху, со своей непосредственностью.

Скворцов попросил себе проводника. Разумеется, хан дорого продал его услуги.

* * *

В тот же день половцы похоронили своих, и ускакали, бросив суздальского воеводу одного.

29 сентября 1123 года.

Наутро Скворцов разделил свою кавалерию на шесть полусотен, и направил в разведку. Дюжина ладей двинулась вниз по Волге. Помешать им суздальские дружинники не могли.

Во второй половине дня воевода построил своих дружинников плотным клином. Их осталось немного больше сотни. Скворцов выставил на старом месте сотню конных викингов. Еще две сотни кавалерии состояли поровну: из викингов и бойцов с винтовками. Неприученным, пока, к выстрелам, лошадям заткнули уши.

Стояли без движения. Стрелять Скворцов запретил. Воевода нападать не решался.

"Воевода формально прав. Стоит. `Насмерть', конечно, мы можем ему устроить. Но зачем?" — улыбнулся Василий.

* * *

Поздним вечером Скворцов собрал командиров.

— Завтра снимемся с якоря, и отплываем вниз по Волге. Суздальскую дружину оставляем здесь. Лошадей у них придется перестрелять.

— Командир, пожалей лошадок, они ничем не виноваты, — подал голос командир разведки.

— По-твоему, лучше перестрелять людей, — с грустью, спросил Василий.

— Да, — с вызовом подтвердил разведчик.

— Мы ночью уведем лошадей, — вылез с инициативой Фрост, — мои люди умеют выть по-волчьи. Напугаем лошадей, те разбегутся. Утром переловим.

— Риск большой, — засомневался Василий.

— Лошади хорошие, стоят того. И еще. У нас будет пятьсот всадников. Готов идти на Суздаль, — разгорячился молодой вождь.

— У тебя всего триста викингов, — удивился Скворцов.

— Двести стрелков добавлю.

— Двести пятьдесят. Пятьдесят викингов оставишь мне, — повел итог Василий, — если сможешь, князя Юрия привези живого.

* * *

Ранним утром, Фрост устроил удачный налет. И лошадей увел, и людей не потерял.

* * *

На следующей стоянке Скворцов подошел побеседовать с викингами. Только пятеро из них были здоровы.

Глава 13. Роковая женщина.

Некоторые женщины любят адреналин, наивно рассчитывая, что красота спасет...

Неделю ничего не происходило. Погода становилась все хуже. Дни все короче. Настроение не могла улучшить даже прелестница Марфа. Ее недомолвки, показная холодность, непонятные намеки, скорее отталкивали Василия. Ему и в молодости не нравились эти игры. Марфа считала путешествие скучным. Для Скворцова, это была тяжелая работа.

На восьмой день, на берегу, разведчики встретили Степана Багрова. На его отряд напали суздальцы. Напали ночью, на стоянке, за Ярославлем. Караульных убили, остальных взяли в плен. Степану удалось в суматохе бежать. Два дня он следил за, теперь уже, суздальскими ушкуями. Пленных увезли обратно в Ярославль. Багров прошел вверх по реке еще два дневных перехода, и стал ожидать Скворцова. Грязный, голодный и больной он мало походил на бравого казачьего атамана.

* * *

Брать Ярославль без викингов было опасно. Ярославль представлял собой, как и большинство русских городов, рубленую деревянную крепость. Местоположение крепости было очень выигрышным в военном отношении: она контролировала устье реки Которосли, соединявшей с Волгой один из крупнейших городов княжества — Ростов.

Бойцы Скворцова внешне давно напоминали богатых дружинников: доспехи, копья. Но опыт штыкового боя мало помогал в бою с настоящими дружинниками. С ополченцами, да. Но рассчитывать, что Ярославль защищают непрофессионалы, было глупо.

Строить деревянные башни — это значит задержаться здесь на месяц. Тогда вернуться до ледостава в Новгород отряд не успеет. Разделить отряд на две части. Оставить пару сотен бойцов осаждать крепость, а самому плыть вниз по Волге. А если к Ярославлю подойдет подкрепление? Бросать сотню с лишним своих бойцов в плену — совесть не позволит.

Выхода не было. План похода на восток трещал по швам.

* * *

Перед Ярославлем отряд разделился, сотня бойцов поплыла вниз по реке блокировать крепость, большинство остались рубить лес. Нарубить пару тысяч бревен было небольшой проблемой, рубили невысокие, молодые деревья. Труднее было донести бревна до Волги, связать в плоты и сплавить до крепости.

* * *

На второй день осады Скворцов позвал завхоза. Он решил покончить с экономией. Потерянное время сейчас было дороже всего.

— Мы из Новгорода, для торговли, брали строительные гвозди.

— Да. В поселках, по дороге сюда, пробовали торговать. Неудачный товар, — скривился завхоз.

— Это хорошо. Сколько гвоздей у нас осталось? — обрадовался Скворцов.

— Остались в основном двухсотые, около десяти килограмм.

— Можете использовать их для строительства башен, но потом все вынуть. Железо сейчас на вес меди. Даже дороже, — напомнил Василий, — и десяток лебедок с ладей снимите, на башни бревна затягивать.

— Башни слишком близко к крепости строим, у меня людские потери будут большие, — в который раз пожаловался завхоз.

— Стреляют только навесным огнем. Лучников явно мало. Я буду удивлен, если число раненых будет больше пары дюжин, — выдал оптимистичный прогноз Скворцов.

— Их уже больше.

— Эти царапины вы называете ранами?

— Командир, добавьте немного патронов. Пусть стрелки усилят огонь. У нас есть еще приличный запас.

— У нас долгая дорога, патроны нам еще понадобятся не раз. Ну, хорошо, я согласен. Я отдам команду немного усилить огонь. Немного.

Их разговор прервали. Прибежал вестовой с донесением. Ладья прекрасной Марфы пыталась уйти в сторону Ростова. Ее люди зарезали двух дозорных, и только патрульный ушкуй, случайно, остановил их для проверки. В ожесточенной схватке всю ее команду перебили. Сама Марфа осталась жива.

* * *

Скворцов не стал успокаивать свою совесть, сваливая грязную работу на других. Марфу он решил допрашивать сам. Сначала полдня откладывал. Вспоминал допросы языков на войне. Если отвлечься от офицерских бредней о том, как из маленьких фрагментов складывается мозаика общей картины ситуации на их участке фронта, то останутся только потерянные товарищи. И, по большому счету, трупы немцев.

Что он хотел узнать у Марфы, к кому она бежала в Ростов? К отцу, братьям, мужу, любимому...? А может просто к матери и детям. О чем она хотела предупредить ростовчан? Так уже десяток рыболовов-охотников, бандитов-купцов добрались до Ростова, и в подробностях доложили все об отряде Скворцова.

Василию вспомнилась гнилая философия капитана-корейца. "На войне, приличные люди делают то же самое, что и мерзавцы. Только мерзавцы, получают от этого удовольствие." Тогда Василий не сумел достойно ответить корейцу, но сейчас испытывал облегчение, что его нет в этом мире.

А ведь капитан — человек будущего! Взять Югина, или братьев Коробовых. Только и слышишь: "добро должно быть с кулаками", "цель оправдывает средства", "добро всегда побеждает зло, потому что кто победил — тот и добро".

* * *

Когда Василий подошел к шалашу, где содержали Марфу, то застал "лазутчицу" на улице, прикованную наручниками к дереву. Марфа была практически голая. Под дождем сильно замерзла, дрожала и плакала.

— Она спрятала в одежде нож, освободилась от веревки и пыталась бежать, — оправдывался часовой.

— А одежда ее где? — тихо спросил Скворцов.

— Хотели обыскать, сопротивлялась. Порвали одежду, — виновато сообщил часовой, — она ножом моего сменщика по ребрам полоснула!

— Откуда наручники? Не помню, чтобы брали с собой.

— Это личные наручники ротного, он их в кости у вождя Фроста выиграл. Против гривны серебра ставил.

— Дай мне ключ, и найди для арестованной пуховик. А то до завтра не доживет.

"Ноги в сапогах, не замерзли. Заболеть — заболеет, факт. Но здесь народ живучий, не помрет", — подумал Василий.

— Сколько тебе, красавица, еще хочется померзнуть на дожде? — спросил Скворцов. Он был неприятен сам себе.

Марфа только громче заплакала, скорее завыла.

— Может мне уйти, если ты не хочешь разговаривать, — раздражаясь на себя, на Марфу, на сами обстоятельства, закричал Скворцов.

Марфа пронзительно закричала, и вдруг затихла, потеряв сознание.

"Дурак и мерзавец", — подумал Скворцов закутывая Марфу в пуховик. Он расстегнул наручники. Взвалил арестантку на часового, и приказал нести в свой шатер.

— Служанка ее, девчонка молоденькая, где? — спросил Василий.

— Так ту на перевязку, еще утром, отправили. У нее сабелька была тоненькая. Так она шустро так дралась.

— Не такай. Куда ранили?

— Так точно. Сквозное ранение нижней конечности.

* * *

Боец донес Марфу до шатра и был послан за служанкой. Василий подогрел фляжку самогона на костре, и начал растирать холодную, как лед, Марфу. Затем позвал вестового.

— Я сегодня видел, что на кухне, местные бабы работают. Приведи сюда парочку, потолще.

* * *

Через час кухарки согрели своими телами Марфу. Она заснула.

* * *

Наутро Марфа была жива и практически здорова. Хотя нос был красный и опухший, а сопли лились нескончаемым потоком. Ссадины на лице, руках воспалились. Поясницу ломило. Шея не поворачивалась. Огромный синяк занимал половину лица, левый глаз не открывался. И...всё было просто замечательно — Марфа осталась в живых.

Пока Василий рассматривал чудесный, сине-бурый, цвет лица Марфы, служанка нахально утащила у него последний кусок копченого сала.

Скворцов выгнал кухарок на работу, хотел дать подзатыльник служанке, та увернулась, и стал одевать доспехи. На полдень наметили первый штурм крепости.

— Если надумаете бежать, красавицы, — усмехнулся Василий, — подождите пару дней. Я вчера послал для блокады Ростова роту бойцов, поэтому сейчас у вас могут возникнуть серьезные конфликты в дороге. И прекращайте воевать с мужчинами, вчера вы чудом остались в живых.

Глава 14. Блицкриг.

Иногда желания исполняются не совсем так, как хотелось.

Через две недели обе крепости пали. Сначала Ярославль, затем Ростов. Но пленных казаков и викингов, ни в Ярославле, ни в Ростове не было. Зачем их отправили к князю в Суздаль, было непонятно.

16 октября 1123 года.

Самой нужной добычей в Ростове оказались лошади. Скворцов смог сформировать пять сотен кавалерии, и отправился, через Суздаль, к Сызрани. Нужно было торопиться, половецкий хан ждать не будет. Деньги, которые вез Степан Багров на оплату лошадей, найти не удалось. Поэтому Ростов обобрали подчистую, выгребли всё золото и серебро, не погнушались украшениями и богатой посудой.

В крепостях пришлось оставить гарнизоны. Раненые и больные остались долечиваться в Ростове. На случай, если Фрост до сих пор не взял Суздаль, на пять ушкуев погрузили полторы сотни бойцов. Они двинулись вслед за Скворцовым по реке.

* * *

Погода окончательно испортилась. Василий простыл, и, по приезде в Суздаль, свалился с высокой температурой.

Фрост не дождался Скворцова всего три дня. Город он разграбил, но не сжег. Первые два штурма были крайне неудачными, викинги понесли большие потери. Только после этого Фрост начал строительство вокруг города башен, и изготовил таран для ворот. Три недели было затрачено на подготовку. Наконец начался третий штурм города.

7 октября 1123 года. Фрост. Суздаль.

Долго били тараном и, наконец, ворота упали. Послышался громкий треск, в воздух взлетели какие-то щепки, из проема полетели копья. Двоих викингов стоявших рядом с Фростом швырнуло в стороны. Но остальные, повинуясь его приказу, ринулись в пролом, стоптали стоящего на четвереньках дружинника. Еще троих, оглушенных остатками ворот, зарубили топорами.

Ухватив покрепче копье, Фрост швырнул его в алебардщиков, они расступились, нарушив строй, вождь выхватил меч, и со звериным рыком ворвался в ворота. Передовой отряд, наконец, проник в город, где Фросту сразу пришлось рубиться с двумя дружинниками, остальные викинги пытались оттеснить, перегородивших улицу копейщиков. Через мгновение пришла подмога, и Фрост направил коня по улице вверх, где опять был остановлен ополченцами с копьями. Все смешались, образовалась толпа, неразбериха. Фрост сыпал бранью, рубил и колол, не слезая с седла, теснил своих противников, убивал, прорывался в глубь города. За ним, как за тараном следовали остальные викинги, он чувствовал их поддержку. Спина его была прикрыта, по сторонам он тоже мог не смотреть.

Рослый дружинник, свирепый и забрызганный кровью, с перекошенным лицом, встал поперек улицы, не давая никому проходу. Размахивая громадным топором на длинной ручке, он не позволял себя достать. Сверкающее огромное лезвие обрушилось раз за разом, пробивая доспехи, убивая и увеча людей и коней. Наконец, кто-то сзади, бросил в него копье. Великан с криком упал навзничь, в глазах его застыло удивление.

Снова и снова Фрост ломился вперед, рубил всех, кто попадался. Избегал ударов сам, пока, израненный конь не упал, увлекая на землю всадника.

Сразу к нему метнулись два гиганта, оба в железе. Фрост ощутил прилив адреналина, легко вскочил с земли и содрогнулся от мощнейшего удара. Новым ударом первый гигант заставил Фроста пошатнуться, а второй готовился отрубить голову. Но первый, одноглазый и страшный, помешал второму. От его удара вождь упал, и топор второго, прошел мимо. Сзади нахлынули викинги и суздальцы вынуждены были отступить.