— А кто ее убивает? Что, теперь, моим воинам немного поразвлечься нельзя? Настоящей добычи нет! — сделал намек Фрост. Ему самому не нужен был конфликт.

— Я готов купить у них пленницу, — принял помощь Степан.

— Я не согласен, — завопил тот из викингов, которого сняли с девчонки.

— Два золотых, — одновременно с ним пробасил второй.

— И шесть гривен за побои, — подвел черту Фрост.

Багров отдал золото викингам, серебро Фросту. Потом так посмотрел на пулеметчика, что тот мгновенно утратил радостно-глупое выражение лица.

— Что тебе до этой замарашки? На том конце кочевья десять таких же, чуть старше, или чуть моложе, ублажают моих воинов. Взрослых женщин на всех не хватает, — недоумевал Фрост.

— Тех девчонок я не вижу, мальчишка этот не видит, — безнадежно попытался объяснить Степан.

— Твои казаки тоже брали себе здесь женщин.

— В предыдущем стойбище детей никто не трогал.

— Стойбище было большое, и сопротивления не было. А здесь воины разгорячились, пока мужчин резали, — пояснил Фрост, — Набег всегда такой, по-другому не бывает.

— Я своих казаков увожу в Рязань. Пулеметчики идут со мной, — сообщил Степан.

— Не спеши. Вместе пойдем. Добычи нет совсем, нечего здесь воевать, — пожаловался Фрост.

— Табун лошадей больше двух тысяч — это уже не добыча? По две гривны за лошадь.

— По две гривны в Новгороде. Да не такие мелкие. Овец придется оставить. Мало добычи, — остался при своем мнении Фрост.

— Овес весь надо забирать, трудно будет довести лошадей без потерь. Оставляем кочевников голодать. Не выживут.

— Слухи о том, что мы перебили местное войско, уже разошлись и по степи, и по земле рязанской. Здесь через месяц от половцев, болгар и рязанцев не протолкнуться будет. Считай, что этих кочевников уже нет в живых, — успокоил Фрост Багрова.

— Смерть и ужас мы несем в этот мир. Помилуй их, господи, — перекрестился Степан.

— Мне зять, Василий, рассказывал, что тот человек, который вас сюда послал, хотел всех кочевников в степи уничтожить.

— Был такой сумасшедший. Слава богу, перекрыта ему сюда дорога, — согласился Степан.

— Нам дорога в Рязань долгая предстоит. По пути еще много кочевий встретится. Я своей добычи упускать не намерен, — твердо сказал Фрост.

— Хорошо. Но без крайностей. Юрты не жечь, безоруженных не убивать, девчонок не насиловать, — поставил свое условие Степан.

— Полон будем брать?

— Только тех, что увезем на свободных лошадях. И весь полон скворцовская доля, пусть у него голов болит, — засмеялся атаман.

— Почему у Скворцова должна заболеть голова. Это шутка? Мне Василий рассказывал про шутки, — не понял Фрост.

— Твой зять тебе все объяснит, — продолжал смеяться Степан.

* * *

Кочевники попали в клещи, навстречу викингам и казакам двигались отряды из Рязани, с северо-востока надвигались болгары.

Половецкий хан, со странным именем Микита, пригнавший лошадей на продажу Гудмунду и Багрову на Волгу, не успел вернуться в родные края. Прослышал о победе викингов и казаков, и решил пограбить раньше других. Его отряды первыми столкнулись с караваном Фроста-Багрова. Но, услышав выстрелы, сразу прислали посла. Оговорив маршрут, чтобы не мешать движению каравана, половцы мирно попрощались. Встреча с отрядом дружинников из Рязани была менее мирной.

Рязанские разведчики увидели малочисленный авангард из двух десятков викингов и десятка казаков. Пяток тачанок они не приняли всерьез. Сотня, хорошо вооруженных всадников, должна была, как нож сквозь масло, пройти через редкую цепочку викингов.

Авангардом командовал Багров. Он приказал не стрелять из пулеметов до самого последнего момента. Патроны приказал беречь. Дружинники скакали таким плотным строем, что промахнуться из винтовок было сложно. Стрелять начали метров за восемьсот. Через пять минут все было кончено. Викинги и казаки пересели на основных, свежих лошадей, и тройками — один казак с винтовкой, два викинга для защиты, поскакали в погоню за остатками рязанцев. Тех оставалось больше тридцати, но каждый пытался спастись самостоятельно. Только воевода, чудом, уцелевший в атаке, собрал вокруг себя горстку дружинников. Викинги и казаки не пощадили никого, дружинники не сдавались, и казаки расстреливали их с близкой дистанции. Привычка казаков — беречь лошадей, очень нравилась викингам. Такие крупные и обученные лошади стоили в десять раз дороже обычных.

Багров всегда удивлялся безразличию викингов при уничтожении дружинников. Чаще всего, дружинниками и воеводами служили их земляки, "словенины" попадались редко.

Даже родственники не обязаны были мстить за убийство, если викинг погиб в честном бою. Победа в бою была важнее всего. Было такое впечатление, что викинги стараются лично убить, как можно больше воинов противника. Главное была добыча. Чем больше добычи, тем больше чести. "Выпендрёжники", вспомнил Багров незнакомое слово, которым Скворцов, шутя, обзывал викингов. У бывшего журналиста была своя страсть, новые, часто непонятные, слова.

* * *

Через месяц, в Рязань, Фрост и Багров привели пятитысячный табун. Цены на лошадей упали ниже гривны, но Фрост продавал. Он знал, что через две недели цены рухнут окончательно.

Глава 17. Закон всему голова.

Законы "Русская правда" вместо законов "Правда Руськая".

25 декабря 1123 года, Рязань.

Не успели продать половины лошадей, пришел вирник брать налог с продаж. Тут выяснилось, что в Рязань десять дней назад приехала сотня казаков из Мурома, и установила новый свод законов. Скворцов, пока болел в Суздале, не терял время даром, написал новые законы. Сначала его свод законов доехал до Мурома. А оттуда, казаки направились в Рязань и Переяславль-Рязанский. Перед их приездом, из Рязани отправился отряд дружинников, во главе с воеводой, грабить кочевников. Поэтому Рязань сдалась без боя. Теперь у вирника было много работы, новая система налогов требовала сделать перепись населения.

Для защиты города остался десяток казаков. Зато две дюжины дружинников казаки забрали с собой в Переяславль-Рязанский.

Казаки и викинги, во главе со Степаном Багровым, сразу поехали в крепость к старым друзьям. Хвалиться удачей, праздновать победы, просто поговорить.

Фрост, на несколько минут, задержался поговорить с вирником, и услышал новость: рабов ни продавать, ни покупать нельзя. Тут он вспомнил "шутку" Степана и засмеялся. Доля Скворцова в добыче практически полностью состояла из трех тысяч молодых рабынь и рабов. "Надо было брать овец, Скворцов шутку не поймет", — подумал Фрост, и отдал распоряжение прекратить продажу лошадей. Он бросился догонять Багрова, тот еще не знал про новый закон.

* * *

Багров, вопреки ожиданиям Фроста, смеяться не стал. Только долго ругался непонятными словами на Скворцова. "Сюда бы мою сестру Хелгу", — подумал Фрост, — "любит она собирать непонятные ругательства, `гуманист' хренов, `идеалист'. Непрост, совсем непрост, этот простой уральский казак."

Багров попросил у местных казаков экземпляр "Русской правды", и, отказавшись от угощения, сел изучать. На вопросы и недоумения друзей-приятелей отвечал просто: — У меня на шее сейчас три тысячи едоков. Надо придумывать, что с ними делать.

Степан взял с собой "Русскую правду", и поехал к вирнику. Нужно было не только придумывать обходной вариант, надо было, чтобы чиновник подтвердил его законность.

— Купцов, желающих приобрести рабов, понаехало много. Собираются ехать на границу княжества и там встречать, возвращающиеся отряды с добычей. Опасно это, бумаг подтверждающих сделки там никто не даст. Налоги казна не получит, со всех сторон плохо, — сокрушался чиновник.

— Но владеть рабами закон не запрещает? — поинтересовался Багров.

— Да, — подтвердил чиновник.

— По наследству, сыну завещать я их могу?

— И это не возбраняется.

— А подарить хорошему человеку, тебе, или кому другому пару-другую рабов?

— Налог не дарения есть, значит дарить можно. И ничего про запрет на дарение рабов, там не говориться.

— А если составить договор мены? — поинтересовался атаман.

— Налог на обмен отсутствует, значит, документы оформить я не могу, — категорически отверг эту возможность вирник.

— Я, думаю, не в наших интересах рассказывать об этой возможности всем, — заговорщицки прошептал атаман.

— Почему? — удивился чиновник, — налогов будет больше.

— Один подарок, это подарок, много подарков — система. Обход закона.

— Тогда, я не буду рисковать с этой сделкой тоже, — спохватился чиновник.

— Формально, я могу оставить их тебе, как княжескую долю в добыче. Будешь три тысячи рабов кормить, пока князь Новгородский и Всея Руси Василий Первый не соизволит указать, как с ними поступить, — припугнул вирника атаман.

25 декабря 1123 года, Муром.

Оставленные в Муроме казаки и викинги неплохо подготовились к приезду "крестьянского" обоза. Недалеко от города располагался княжеский лес. Казаки мобилизовали в княжеских землях холопов, и работа закипела. Хороший инструмент, хорошая кормежка, — бревен холопы нарубили достаточно. Срубы строили из непросушенного леса, понимая, что стены домов поведет.

Но в домах натоплены русские печи, для лошадей приготовлен теплый хлев, с запасами овса и сена, в печи томится каша, а на столах стоит по крынке медовухи. И самое главное — во дворе натоплена баня. Казаки собрали холопок за два дня до приезда обоза. Холопы топили печь и баньку, холопки готовили еду.

* * *

Скворцов, приехавший неделю назад в Муром, третий день вел переговоры с Юрием, сыном князя Черниговского Ярослава (Панкратия) Святославовича. Отец оставил сына на княжение в рязанском княжестве в этом, 1123 году, при вступлении на черниговский престол. Резиденция Юрия была в Муроме, поэтому можно было именовать его князем Муромским. Юрия Ярославовича захватили в плен живым и здоровым, при штурме города.

Василий подтвердил Юрию, ходившие слухи, о своем и своих товарищей, происхождении. Рассказал об изгнании через четыре года его отца из Чернигова. Показал карту раздела земель на отдельные княжества. Предложил поддержку его отцу, при нападении его племянника Всеволода Ольговича, в борьбе за престол черниговского княжества. Особое внимание обратил Юрий на то, что он находился если не в подчинении, то в полном послушании князю суздальскому, потом великому князю владимирскому, Георгию (Юрию) Долгорукому.

— За что же ему такое прозвище дадут? — поинтересовался Юрий.

— Уже не дадут. В плену он у меня, — успокоил его Василий.

— А "долгорукому", какие предложения делал? Киевский престол предлагал?

— Киевский престол нужно завоевывать, а я не сторонник войны. Может этому трудно поверить, но это правда. Все мои завоевания вынужденные. В следующем столетии Русь попадет под власть кочевников. Владимирское, рязанское и черниговское княжества смогут создать заслон на их пути. Во времена царя Ивана IV, потомка Юрия Долгорукого, русские строили засечные черты, успешно защищаясь от крымских татар. Оборонительные укрепления смогут избавить Русь от кочевников, перенаправить их экспансию на западное направление.

— Ни ты, ни я не увидим результатов, — усмехнулся Юрий.

— Увидим. Мы начали изготавливать кирпич в Новгороде, скоро начнем делать здесь. И я увижу, и ты увидишь кирпичные крепости. Это — результат. Насажаем лесов по границам княжеств, не разрешим их вырубать. Останется из степи только одна дорога, по реке. Построим большие корабли. Создадим целый флот. Мы все увидим! — горячо агитировал Юрия Василий.

— Зимой суда стоят на приколе, а по реке, по льду прекрасная дорога, — возразил Юрий.

— Построим рядом с рекой крепость, зимой будем перегораживать реку ледяной крепостью. Много чего можно придумать. Зимой для кочевников важна скорость. Лишних две-три недели кочевники задержатся, запасы овса лошади съедят, голод наступит. У кочевников на одного воина по три лошади. Триста тысяч воинов пойдут на Русь, это миллион лошадей.

— С таким могучим войском справиться невозможно, — загрустил Юрий.

— Нам не нужно его побеждать. Нам нужно создать такие трудности в получении добычи кочевниками, чтобы те искали более сытого и менее трудного противника.

— Кочевники могут пройти по Днепру и зайти в тыл.

— Я с тобой сегодня все мелочи и детали не обговорю. Если ты согласен, то давай начинать работать. Продумать, что и где построить, можно чуть позже. У нас, и наших потомков, сто лет в запасе.

Глава 18. Опыт, сын ошибок.

Белые люди наступают на одни и те же грабли неоднократно. Гордятся этим, и называют мужеством.

25 декабря 1123 года, верховья реки Ловать.

На реке Ловать комбат Комарь, оставленный Скворцовым в Новгороде, основал две крепости. Первую в верховьях реки, вторую при впадении в озеро Ильмень.

Первую крепость опоясывал земляной вал, и состояла она из одной высокой башни. Башня была деревянная, но нижняя часть срублена из дубовых бревен.

Завозить цемент, так далеко, было сложно, и башню обмазали глиной, замешанную с соломой. От хорошего огня не спасет, но от горящих стрел защитит.

Перед башней, комбат приказал сделать плотину. Место для строительства подбирали долго. В плотине сделали затвор, деревянный, из тридцати секций по два метра длинной. Каждую секцию держали, вбитые в дно деревянные сваи. Конструкция была, как на обычной сельской мельничной плотине, только секции были не составные, из отдельных досок, а целыми щитами. И щиты удерживались за сваи только снизу и сверху. Если верхний брус поднять, то секция падала под напором воды. Комбат планировал, при появлении врага, зимой, воду из запруды спустить, вода по льду доберется до устья. Лед станет мокрым, во второй крепости поймут — враг близко.

Народу для строительства плотины нагнали много. Ни сами строители, ни комбат не подумали, что наводнение зимой затопит поселки. Комбат не привык думать о гражданском населении, а строители не могли представить себе такое назначение плотины. Ударными темпами построили двухкилометровую плотину. Уровень реки подняли на три метра. Сложнее всего было строить створ плотины. Но в конце лета долго не было дождей, река обмелела. Это очень помогло строителям.

Осенние дожди наполнили плотину. Затопило луг перед башней, огромный кусок леса. Многим жителям пришлось перебраться на другое место. Ниже плотины.

Начались морозы, и по указанию Комаря, бойцы стали поливать башню водой, строили ледовую крепость.

Наконец, наступило 25 декабря. На льду водохранилища показался огромный отряд. Дозорный сообщил командиру крепости, тот отдал команду — открыть затвор на плотине.

Лед, сковавший плотину, не давал брусу первой секции выйти. Четыре лебедки развивали усилие в восемь тонн, но они не могли стронуть брус ни на миллиметр. Командир крепости, бывший комвзвод Васильев, отличался крепким телосложением и решительностью. Он схватил кувалду и побежал на ту сторону реки, хотел выбить брус вручную.