Журавлик для ангела

— И это кое-что... оказалось настолько важным?

— Да. Вы за меня не рады, Николас?

— Рад. Это именно то, чего мы с твоей мамой хотели.

— Мне нравится это "мы", — последнее слово намеренно выделено, дерзкий взгляд прямо в глаза. Опять я попался!

— Ты догадалась?

— Разумеется.

— И давно?

— Думаю, даже раньше Вас, Ник.

— Ты впервые меня так назвала...

— Сейчас уже можно, не так ли? Сложись все иначе, я бы охотно сказала, что теперь буду называть Вас так всегда.

— Можешь называть меня, как тебе угодно. И обращаться на "ты", — прикусываю губу почти до крови, лишь бы позорно не заплакать на глазах у пациентки... нет, на глазах у той, которую хотел бы называть дочерью. Сложись все иначе...

— Хорошо. Мне так даже больше нравится. Ник!

— Да, Лисси?

— Ты позаботишься о ней?

— Я постараюсь. Но не уверен, что смогу.

— У тебя получится. Особенные люди для того и появляются в нашей жизни, чтобы ради них мы делали то, чего сами от себя не могли ожидать.

— Когда ты так рассуждаешь, я чувствую себя глупым ребенком, — слабо улыбаюсь.

— Все не так уж плохо, — синие глаза озорно блестят, согревая и подбадривая. Когда она успела стать такой?

— Надеюсь, — звонкий шлепок — что-то соскользнуло с одеяла на пол. Журнал. Пестрая глянцевая обложка, в центре — фото темноволосого парня с гитарой наперевес. — Это же... Снова этот парень, Ангел?

— Он самый. Красивый, правда?

— Ага, — потрясенно киваю. Какой же я идиот! Только сейчас заметил — на всех журналах, дисках с музыкой и фильмами, заполонивших палату — одно и то же лицо. Дерзкий взгляд из-под косой челки и невозможно счастливая улыбка. И мелодичный голос, который я частенько слышал из динамиков в последнее время, тоже был мне знаком. Как же я раньше не понял? — Кстати, как там твои журавлики, Лисси?

— Осталось совсем немного. Позовете маму?

— Да, конечно, — выхожу из палаты, продолжая ругать себя за недогадливость. Значит, все это время...

* * *

В какой момент мы поняли, что что-то не так? Не знаю, но ощущение пришло сразу к нам обоим — от палаты, в которой осталась Лисси, повеяло той самой невыносимой тишиной, которая так пугала меня раньше. Кэтрин обогнала меня, ворвавшись в комнату первой — и замерла на пороге. Мы оба знали, что увидим. И все равно оказались к этому не готовы.

Лисси, моя маленькая Снежная Королева, лежала, закрыв глаза. И улыбаясь — так широко и радостно, что я на миг усомнился в реальности происходящего. Если подумать, я ведь так ни разу и не видел ее улыбки... до этого момента. Так и знал — со счастливым лицом она по-настоящему красива. Словно бабочка, освободившись от кокона, расправила крылья...

— Последний... — едва слышно прошептала Кэтрин.

— Что?

— Это... последний. Я считала вместе с ней... — на узкой ладони, затянутой серой тканью, лежала маленькая бумажная птичка. Журавлик безумного салатового оттенка. "Зеленый — цвет надежды", — всплыло откуда-то из глубин памяти. Я сжал руку Кэтрин в своей. Теплая... И почти не дрожит.

— Последний, тысячный... Значит, она все-таки успела.

Несгибаемая женщина рядом со мной упала на колени, захлебываясь в беззвучных слезах.

* * *

некоторое время спустя

* * *

Зал ожидания в аэропорту. Ряды безликих кресел для отдыха, числом приближающиеся к бесконечности, и неоновое разноцветье табло, навевающие скуку на измученных ожиданием пассажиров. В том числе — и на светловолосого мальчишку лет одиннадцати. Симпатичное, еще так по-детски круглое личико выглядит печальным. Может быть, все дело в капризно надутых губах с опущенными уголками? Или так кажется из-за слишком серьезного взгляда серых глаз...

Пальцы отстукивают смутно узнаваемую мелодию на пустой банке из-под колы — негромко, но звук получается довольно резкий. Пассажирка с кресла напротив раздраженно смотрит на беспокойного ребенка. Но неодобрительно замечание, высказанное так явно без единого слова, вызывает обратный эффект. Банка с противным скрежетом падает на зеркально гладкую плитку пола, а затем летит куда-то в зал, радуя собравшихся зевак грохотом и атмосферой приближающегося скандала. Нетерпеливая дамочка, так высоко ценящая тишину, вскакивает с места, явно собираясь отчитать непоседливого мальчишку. Тем временем, полет банки резко прерывается — рельефной подошвой тяжелого ботинка из черной кожи. Хозяин столь впечатляющей обуви... вернее, хозяйка, ледяным взглядом тормозит порыв дамочки. Протянутая рука с хищным деловым маникюром замирает совсем близко от нежного детского уха.

— Вы что-то хотели? — лицо вредной женщины отчетливо зеленеет, делая ее похожей на лягушку.

— Он... Этот наглый маленький...

— Не слишком ли много Вы на себя берете? Применять физическую силу к чужому ребенку из-за такой мелочи... Да еще и в общественном месте и при стольких свидетелях... — с пугающе мягкой улыбкой продолжила девушка. — Суда не боитесь? — дамочку покоробило — то ли от страха перед ледяным взглядом собеседницы, то ли от осознания реальности такого исхода. Хватая ртом воздух и неуклюже моргая, женщина-лягушка молча вернулась на свое место. Ее оппонентка снова улыбнулась — на этот раз ласково и куда теплее.

— Ты... Вы кто? — потрясенно выдавил белокурый виновник конфликта.

— Просто терпеть не могу, когда обижают слабых, пользуясь чужой беспомощностью. Пойдем, — не дожидаясь возражений, странная девушка потащила мальчика к креслам. — Садись. И давай рассказывай, с чего тебе вдруг захотелось подразнить эту стаю шакалов, — арктический взгляд в сторону притихшей скандалистки.

— Просто здесь очень скучно, — мрачно поведал мальчик, ковыряя носком кроссовок пол. Его спасительница звонко рассмеялась.

— И все? Мог бы придумать что-то оригинальнее, чем пинать пустую банку. Во дворе с друзьями в футбол не наигрался?

— Мне нельзя заниматься спортом — мама говорит, что у меня сердце слабое, я от этого могу заболеть. Поэтому со мной никто не дружит.

— Даже так? Это очень грустно, — продолжает улыбаться девушка. — А кроме спорта у тебя есть увлечения?

— Нет.

— Правда? Совсем плохо. Ладно, не расстраивайся только, договорились? Вот, держи, — снимая с шеи дорогие стерео-наушники и что-то колдуя над крохотными кнопочками плеера. — Послушай пока, а когда твоя мама вернется, я с ней поговорю. Хочешь? — но увлеченный музыкой мальчик уже ее не слушает, сосредоточенно зажмурив глаза. Девушка смотрит на него — долго и многозначительно, темные глаза довольно искрят синевой радужки.

* * *

спустя полчаса

* * *

— Ох, спасибо большое! — продолжает раскланиваться белокурая молодая женщина с усталым лицом. — Если бы не Вы, не знаю, что бы он здесь натворил...

— Ничего страшного, — отмахивается девушка. — Мне уже пора, — опускаясь на корточки перед вновь погрустневшим мальчишкой. — Понравилась музыка? — кивок. — Вот и хорошо.

— А... кто это был? — робко спрашивает, возвращая наушники владелице.

— Один очень хороший музыкант. Это его последний альбом, сборник гитарных соло. Слышал когда-нибудь про певца Ангела?

— Нет, — сник светловолосый.

— Неважно. Если правда понравилось, попроси маму купить тебе диск — я видела несколько в магазине за углом. Хочешь?

— Хочу!

— Здорово. Тогда у меня для тебя есть кое-что еще. Закрой глаза и дай руку, — он послушно протягивает бледный кулачок, в который загадочная девушка бережно что-то вкладывает. Невесомый шепот завораживает, приковывая непостоянное детское внимание к себе. — Любая мечта может исполниться. Нужно только найти то, что тебе действительно нравится, и хорошенько постараться ради этого. И тогда тебе уже никогда не будет скучно, обещаю. И не грусти, ладно? — тонкие пальцы мягко взъерошили светлые волосы.

* * *

зал прилета

* * *

Высокий темноволосый парень привычно поправил спадающую на глаза лохматую челку. Как же эти перелеты утомляют...

— Здравствуйте, — красивая девушка лет 16-ти с улыбкой протягивает руку. Фанатка?

— Дать автограф? — уточняет юноша с улыбкой, от которой у всех женщин поблизости перехватило дыхание.

— Не нужно. Вообще-то, я — новый стафф2 , — смеется она.

-А, понял! Извини, ошибся. Пойдем? Кстати, классно выглядишь.

— Спасибо, — пожимает плечами. Парень еще раз внимательно смотрит на нее. Безупречно гладкие длинные волосы, выразительные темные глаза с синим ободком, красивое и почему-то знакомое лицо. Черные джинсы, заправленные в кожаные ботинки, черная же футболка с полубезумным ярким рисунком, куртка, лихо повязанная на поясе. И...

— А как называются эти шутки? Я такие уже где-то видел, но забыл спросить. Отлично смотрятся!

— Митенки, — девушка нежно проводит пальцем по тонкой ткани серой перчатки-рукава. — Это подарок. Но, — хитрый прищур, — я знаю, где такие продаются.

— Правда? И чего же мне эта информация будет стоить? — пропуская ее вперед в служебный автобус.

— Надо подумать, — радостный двухголосный смех.

* * *

спустя 10 минут

* * *

Девушка осторожно, чтобы не разбудить уставшую с дороги знаменитость, накрывает парня своей курткой. После чего садится рядом, с нежностью разглядывая сонное лицо с безмятежной полуулыбкой на губах. Заворочавшись, юноша пристраивает голову к ней на плечо. Она улыбается — так невозможно счастливо и искренне, находит в списке плеера любимую песню и тоже закрывает глаза...

* * *

снова зал ожидания

* * *

Белокурый мальчик разглядывает вещицу, лежащую на его раскрытой ладони.

— Бумажный журавлик? Красивый какой... Это она тебе подарила? — кивок.

— Ну и зачем он мне?

— Ты разве не знаешь? Если сделать тысячу таких своими руками, то твое самое заветное желание обязательно исполнится.

— Заветное желание... То есть, мечта? — женщина согласно улыбается — одними глазами, такими же бездонно-серыми, как и у ее сына. Мальчик с минуту задумчиво молчит.

— Ладно, нам пора! Билеты я купила, можем ехать домой.

— Ага... Мам, зайдем в магазин по дороге? Тут рядом.

— Хочешь что-то купить?

— Диск. И еще... Мам, я хочу стать музыкантом! Купишь мне гитару? — в маленькой руке белеет слегка помятый журавлик, исполняющий мечты...

1 — Митенки — фр. mitaines — перчатки без пальцев, удерживающиеся на руке с помощью перемычек между пальцами или за счёт пластических свойств материала, из которого они сделаны. Позволяют защитить руки от холода, но не сковывают движения пальцев.

2 — Стафф — англ. staff — штат, персонал, группа людей, выполняющих работу. В данном случае — один из сотрудников, помогающих артисту в работе (гримеры, костюмеры и прочие "безликие полезные люди").