Тот, кто делает шаг

В западном крыле армии, под командованием генерала Раммана, потери составили почти пятую часть. У ран-капитана — едва ли каждый пятнадцатый, если считать и первую, самую тяжелую атаку. Отказ от ненадежных машин в пользу проверенных временем лошадей, досконально продуманные манёвры, бессонные ночи над сводками и планами...

Не скупился Ярви Доронго и на слова. Беседы с командирами отрядов, живое общение с солдатами и горячие речи с наспех сооруженных трибун — он не пренебрегал ничем. Но судьба, словно в насмешку, подбрасывала новые и новые трудности. Как сейчас, когда внезапное похолодание и буран заперли батальон в крайне неудобной позиции. Счастье еще, что лаэтийцы не спешили с ответным ударом — видимо, даже им, жителям гор, нелегко было воевать в условиях непроходимых дорог и плохой видимости.

— Азуль, принеси мне чего-нибудь горячего попить. Сбор какой-нибудь травяной, вроде того, что ты в прошлый раз нащипал с куста. Мне понравилось.

— Слушаюсь! — подскочил рыжий адъютант. Да так порывисто, что чернилами из пера попал и на стол, и себе на щеку. — Только... приношу извинения, ран-капитан, игольника раздобыть сейчас не могу — метель была, листья под снегом, — и закончил скороговоркой, словно боялся, что его погонят: — Если позволите, я бы сделал вам горячего вина со специями, в холод от него сплошная польза!

— Хорош я буду, если перед совещанием налакаюсь, — пробормотал себе под нос Ярви. Но горло и впрямь саднило, а головная боль стала уже дурной привычкой. Горячее вино могло помочь, особенно если его приготовит адъютант — военные навыки его сильно уступали знахарским. — Принеси, Азуль. И себе заодно.

— Будет сделано, ран-капитан, — заметно повеселев, откликнулся Азуль. Он тоже постоянно мерз, но не жаловался, брал пример с терпеливого командира. Ну да Ярви был толстокожим, а вот про мальчишку этого не скажешь.

Когда огненно-рыжий Азуль вышел, в комнате словно похолодало. И навалилась вдруг такая усталость — за все два дня вынужденного простоя, заполненного кипами, горами бумаг, за постоянный уже недосып, за вымораживающий кости холод... Самое время перечитать главу-другую из бессмертного "О воинстве", но ведь только недавно же устроил себе передышку.

Значит, надо заняться делом. Желательно таким, которое можно совместить с кружкой горячего вина. Ярви был стратегом даже в мелочах, поэтому выход нашел сразу.

— Азуль, как закончишь, приведи эту новенкую, Куэрдо. Хочу побеседовать, — распорядился он, когда в дверях, пыхтя от усердия, появился адъютант — со сложенным треножником-жаровней для обогрева, медным ковшом и сумкой через плечо, в которой что-то звякало. — И принеси еще одну кружку, для нее.

— О! Никак, агитацией будете заниматься? — весело спросил Азуль и, подумав, добавил для официальности: — Ран-капитан.

— Буду. А еще буду думать, как нам этот подарок судьбы разумно использовать, — усмехнулся Ярви. — И, кроме всего прочего, даже поговорить с красивой женщиной в военное время — большое дело, Азуль. А то так и одичать недолго. А ты как думаешь?

— Я? — адъютант вспыхнул так, что от него, кажется, тепла было больше, чем от разгорающейся жаровни. — Ну... Совершенно с вами согласен, ран-капитан, — закончил он уклончиво и нагнулся над жаровней.

Вскоре кабинет прогрелся достаточно, чтобы можно было слегка расслабиться, выпрямить спину и — была не была! — расстегнуть верхние пуговицы на мундире. Не по уставу, конечно. Но, может, Куэрдо так себя хоть не будет чувствовать, как на допросе. Если она действительно вступила в гражданство без всякой задней мысли, то это будет жестом доброй воли. А если нехорошие мысли есть...

Что ж, в такой обстановке — тепло, вино со специями, уютные желтые свечи и огонь в жаровне — легче сделать ошибку и выдать свои планы.

— Иди за гражданкой Куэрдо, Азуль. За вином я послежу, чтобы не выкипело и не остыло.

— Слушаюсь, ран-капитан!

Пользуясь свободной минутой, Ярви убрал с глаз долой несколько листов, заполненных аккуратным почерком офицера Сармана. Отчет о наблюдениях за Лангой Куэрдо. Все о ней с момента вступления в ряды граждан Даора — когда ела и что, сколько спала, с кем беседовала и на какие темы, какие вещи взяла с собой, как держится, когда думает, что ее не видят...

Факты, которые не говорят ни о чем.

— Добрый вечер, господин Доронго.

Ланга появилась на пороге совершенно бесшумно, на два шага обогнав недовольно сопящего адъютанта. По-прежнему прямая и гордая, как статуя древнего божества. Или даже настоящее божество, отчего-то сошедшее с неба и принявшее облик молодой женщины с резковатыми чертами лица и холодными глазами.

— Обращайтесь ко мне... — "ран-капитан", хотел он сказать, но почему-то произнес совсем иное: — Ярви. По крайней мере тогда, когда рядом нет других офицеров. В противном случае — ран-капитан, так будет правильно.

— Хорошо, Ярви, — согласилась она, не предлагая, однако, называть себя просто Лангой.

— Юношу, который проводил вас сюда, зовут Азуль, — продолжил ран-капитан, чувствуя странное желание растормошить Лангу и заставить ее сбросить маску гордости. Но осторожно сбросить — так, чтобы не разбить. — К нему вы можете обращаться, если вам что-то понадобится, а я буду занят.

— Он ваш адъютант? — Ланга стояла посередине кабинета совершенно спокойно. Словно готова была провести на ногах всю встречу, если Ярви не предложит сесть.

— Да, адъютант. Что ж... Прошу, — Ярви сделал приглашающий жест.

Ланга вежливо кивнула и проследовала к указанному месту. Но на середине пути вдруг замерла, обернулась — и шагнула назад, почти вплотную к ран-капитану. Азуль от неожиданности едва не выронил ковш с вином. А Ярви... На мгновение у него перехватило дыхание от горьковатого травяного запаха.

"Война, — промелькнуло в голове у ран-капитана. — Так недолго действительно одичать. Всего лишь женские духи, женские духи..."

И все равно захотелось податься вперед, вдохнуть поглубже и...

Прохладная, слишком жесткая для девушки рука легла ему на лоб.

— Да вы больны, Ярви, — с легким удивлением произнесла Ланга. — И серьезно больны. Дайте угадаю — головные боли, ощущение легкой простуды, головокружения?

— Головокружений нет, — отозвался Ярви отстраненно. Ланга смотрела ему в глаза, не отрываясь, и от этого происходящее подергивалось флером нереальности.

— Будут, — сухо констатировала Ланга. — Азуль, приведите сюда военного врача, немедленно.

— Не стоит.

— Стоит, Ярви, — губы у Ланги побелели. — Если вы не хотите поберечь себя, поберегите меня. Что будет со мной, если после нашей беседы вы сляжете? С моей-то репутацией химика и врача? Да ваш адъютант, этот "милый юноша", первым закричит, что я вас отравила. Так что не надо спорить. Азуль?

— Ран-капитан? — адъютант нервно переступил с ноги на ногу и вопросительно посмотрел на командира. Кажется.

Ланга упрямо поджала губы.

— Ярви.

— Хорошо, — сдался ран-капитан. К этому времени ему и впрямь началось казаться, что голова кружится. — Я действительно чувствую себя неважно. Пусть подойдет врач. Азуль, мигом — одна нога здесь, другая там.

— Слушаюсь, — встревоженно отозвался адъютант.

— Садитесь, не стойте, — когда Азуль покинул комнату, Ланга ненастойчиво подтолкнула Ярви к креслу. — Я бы предложила свою помощь, как врача, но, боюсь, доверия мне никакого. А жаль. Я хотела бы сразу вернуть долг.

— Какой?

Ран-капитан тяжело опустился в кресло. Натоплено в комнате было уже слишком сильно, и дышать становилось тяжеловато.

— Заступничество перед этим святотатцем. Матта. Помните такого?

— А, консул. Не стоит благодарности, — Ярви чувствовал себя неловко потому, что женщина стоит, а он сидит. — Что вы ищете, гражданка Куэрдо?

— Вам нужно горячее питье, — взгляд Ланги сделался цепким. — Молоко, чай, медовый напиток?

— В том ковше — горячее вино со специями, подойдет? — предложил Ярви, чувствуя себя актером в театральном представлении. Только суфлера, нашептывающего правильные слова, не хватало.

— Подойдет.

Ланга сноровисто перелила напиток в кружку, немного подержала ее в руках, глядя на жаровню. Ярви не отводил взгляда от судорожно выпрямленной спины.

— Держите, Ярви, — протянула наконец Ланга кружку. Голос был усталый и бесцветный, как будто только что женщина пережила сильное нервное потрясение. — Не помешает. А я могу?.. — она оглянулась на ковш.

— Пожалуйста, — кивнул Ярви, благодарно принимая напиток. — Это было приготовлено в том числе и для вас.

Ланга моргнула удивленно и вдруг рассмеялась — по-девчоночьи беззаботно. Коса мотнулась из стороны в сторону.

— Ох, Ярви... Свечи, вино, неформальный вид — что это значит, не подскажете?

— Хотел с вами побеседовать, — Ярви и бровью не повел. Вино было слишком терпким, наверное, из-за специй. По телу от него разливалась приятная нега. — Частью ради того, чтобы составить доклад, частью ради приятного общества.

— И какая часть больше?

Ланга умудрилась спросить это без доли кокетства и после пригубила вина. Немного, так, чтобы только губы обмочить.

— Разумеется, деловая.

— Это успокаивает, Ярви... — начала она и осеклась, чутко оборачиваясь к двери. — Идут. Четверо.

Ран-капитан поморщился. Головная боль слегка отступила, хотя мир будто подернулся пеленой; но все равно это было лучше, чем терпеть недомогание. Даже приход врача теперь казался лишним, что уж говорить о других незапланированных визитах.

"Отдохнуть бы день или два", — с сожалением отметил он, понимая, что не получится. Выступление, переход, отчеты...

— Наконец-то, — Ланга отставила недопитое вино и обернулась к вошедшим. Ярви сощурился — врач, его помощник, Азуль и зачем-то еще офицер Сарман. — Вы отвечаете за здоровье людей в этом батальоне? — она безошибочно выбрала из всех врача.

— Можно сказать и так. Эмерти Вартас, военный врач, — сухо представился он. Ланга скрестила руки на груди.

— Плохой же вы специалист, Эмерти Вартас, если проглядели у своего командира начальную стадию снежной лихорадки. Дайте угадаю — были жалобы на головную боль, вы выписывали препараты группы... ран-капитан? О, милосердное солнце, началось!

Ярви словно со стороны увидел, как разлетается на осколки кружка. Та, что он всего секунду назад держал в руках. Звуки доходили как через одеяло. Приятная истома в теле превратилась в болезненную слабость, а он и не заметил, как это произошло.

Военный врач побледнел, как полотно.

— Снежная лихорадка? Вы уверены?

— Абсолютно, — не колеблясь ответила Ланга. — В Лаэтэ это не редкость среди чужеземцев, мы болеем реже. Симптомы очень характерные. Смотрите на зрачки и на расширенные сосуды...

Ланга еще говорила и говорила, но ран-капитан не слышал. Он едва мог найти в себе силы, чтобы сидеть, не слишком заваливаясь на Азуля — когда, кстати, адъютант успел оказаться рядом?

"А ведь она оказалась права, — с легким удивлением констатировал Ярви. — Теперь голова кружится..."

Азуль пропустил момент, когда его командир окончательно обмяк. Но как только осознал — едва не задохнулся от суеверного страха. И — чувства вины. Ведь видел же, что ран-капитану все время плохо, но исправно бегал к медикам за обезболивающим. А теперь — снежная лихорадка.

Как приговор.

— Господин Вартас! — осипшим от волнения голосом крикнул Азуль. — Кажется, ран-капитан без сознания!

— Кажется или без сознания? — язвительно отозвался врач, по-козлиному дернув жиденькой бородкой. — В сторону, молодой человек, дайте мне взглянуть. Действительно, похоже на лихорадку — жар довольно сильный. Глаза... — он бесцеремонно оттянул Ярви веко. — Глаза пока чистые, сильной красноты и выделений нет

— И не будет пока, — жестко припечатала Ланга. — Лопнувшие сосуды — стадия финальная. Тогда уже лекарства искать поздно.

Азуль дернулся, как будто его поперек спины огрели хлыстом.

— А вы бы помолчали, гражданка, — Вартас ответил только после того, как замерил пульс. — Что ж, господа, берите вашего командира — и на кушетку его. Лучше в комнату офицеров, там и тепло, и угол отгородить можно. Если это и правда снежная лихорадка, то лечить мне нечего. Остается обильное питье, кислые фрукты и стимуляторы. Можно еще богам помолиться, — добавил он тише.

— В соседней комнате была кровать, — встрял Азуль. — Я видел. Может, не нести ран-капитана никуда, а ее сюда переставить? Здесь натоплено. И сквозняков нет — я фанерой окна забил.

— Дело говоришь, — одобрил врач и добавил: — Вы бы, господа офицеры, решили, кто командовать станет. Ран-капитан Доронго в ближайшее время будет недееспособен.

— А еще нужно допросить гражданку Куэрдо, — медленно произнес Сарман. — Все-таки присутствие лаэтийки в кабинете капитана Доронго в тот момент, когда самочувствие командира резко ухудшилось, вызывает некоторые подозрения. Поймите меня правильно, госпожа Куэрдо, — обратился он к Ланге с несвойственной ему мягкостью обратился он к Ланге. — Допрос будет, так или иначе. И только от вас зависит, пройдете ли вы его сейчас со мною, по горячим следам, в присутствии офицера Азуля, или позже. С другими офицерами, которые не будут так любезны.

— Я готова отвечать на любые вопросы, — без заминки откликнулась Ланга, но Азуль заметил, как она вцепилась в край своего неизменного платка. Уже через мгновение пальцы расслабились и отпустили измятую бахрому, но единственный момент слабости отчего-то въелся в сознание, как рисунок, вытравленный кислотой по металлу.

— Тогда присаживайтесь. Офицер Азуль, приготовьтесь записывать.

Процесс шел медленно, словно Сарман нарочно затягивал время. Говорил четко, раздельно, не пытаясь подловить острым и каверзным вопросом Лангу на лжи. Лаэтийка в свою очередь отвечала коротко и уверенно, не отводя взгляда и не запинаясь. Азуль даже успевал все записывать сразу начисто, а не стенограммой.

А в четырех шагах, на спешно перенесенной из комнаты отдыха кровати, хрипло и тяжело дышал ран-капитан. Черный его мундир был небрежно переброшен через спинку кресла. Золотая вышивка словно горела в тусклом красноватом свете — болезненно, лихорадочно. По виску у Азуля ползла капля пота. То ли от удушающей жары, то ли от волнения — не понять.

Ярви Доронго — и вдруг больной и беспомощный. Немыслимо. Невозможно.

Он, который мог сутками не спать над схемами и планами; который способен был после штурма засесть за отчет и надиктовать его Азулю без единой запинки; который умывался по утрам снегом, пока другие офицеры ждали, когда им подогреют воды, и...

— Конечно, это не мое дело, господин офицер, но я бы вам посоветовала расспросить командиров отрядов — нет ли еще больных. Это может вылиться в эпидемию. Снежная лихорадка распространяется через воду и пищу.

— Разумеется, я проверю. Вартас, вы слышали?

— Да, капитан Сарман. Если позволите, я составлю список мер по предотвращению эпидемии.

— Разумеется. Более того, я настаиваю на этом. Гражданка Куэрдо, вы свободны. Офицер Азуль проводит вас до места жительства.