Ягуша

Ягуша.

Глава 1.

— ...Жар-птице перья не дергать! Коту анекдоты не рассказывать! Избушку каждый день выгуливать!..

Я обреченно кивал на каждую фразу моей любимой бабули, молясь про себя Великому Лесу, чтобы она поскорее закончила свои наставления и, наконец, полетела на свои шабаши. Да сколько же можно! В конце концов, мне не десять лет, и я знаю, как вести себя в доме у бабушки. Не первый раз, чай.

Хотя нет. Вот так, в одиночестве, да на три месяца, я остаюсь здесь впервые. К тому же, прежняя избушка у бабушки сбежала, а с новой я еще не успел подружиться. Так что будем налаживать отношения!

Наконец, бабушка закончила свои нотации и, схватив меня за ухо, притянула поближе.

— Ай, бабуля! Больно! — Вывернувшись из хватки бабушки, я глазами обиженного щенка взглянул на нее, потерев пострадавший орган. У меня, как и у любого эльфа или полуэльфа, уши — крайне чувствительное и болезненное место. Бабуля это великолепно знала (не зря же она, когда злится на своего зятя и моего папочку, таскает его за уши) и активно воспитывала меня методом тягания за мои локаторы. — За что в этот раз?

Бабушка пристально глянула на меня сине-зелеными глазами (это единственная черта, которую я от мамы — а, следовательно, и от нее — унаследовал. А так я копия папочки) и погрозила мне пальцем:

— Только попробуй, как в прошлый раз, лешего моей наливкой споить! Выпорю!

— Хорошо, хорошо... — пробормотал я. Да когда же, наконец, она уедет? — Не буду спаивать лешего, сам все выпью...

— Ингвар!!!

Бабуля где-то с минуту смотрела на меня, пытаясь испепелить взглядом. Не-е-е, бабуль, не получится, я огнеупорный! В итоге, махнув на меня рукой, бабушка — красивая черноволосая женщина лет шестидесяти на вид — легко запрыгнула в свою любимую ступу (раритет, ее дедуля еще лет пятьсот назад подарил бабушке на юбилей свадьбы. Ох, не любит моя бабуля все эти новомодные метлы...) и, залихватски свистнув, взмахнула помелом. Ступа с каким-то фырчанием взлетела в воздух и понеслась к горам, видневшимся за деревьями. До меня донеслось последнее наставление бабушки:

— И не забывай доить козу-у-у!..

Ступа скрылась из виду, и я, вздохнув с облегчением, огляделся. Все как обычно: большая поляна в лесу. В центре растет громадный — даже боюсь представить, сколько ему лет, — обмотанный золотистой цепью дуб, из чьей листвы сейчас высовывается любопытная голова жар-птицы. У-у-у, курица бульонная! Орет по утрам так, что хоть уши затыкай! И почему ее бабушка до сих пор не выгнала?..

Так, кот где-то опять шатается. Ничего, пусть только попробует не объяснить, где его носило и почему любимую хозяйку не проводил — мигом обратно в лес выгоню и не посмотрю, что этот мохнатый гад опять начнет рассказывать каждой встречной кикиморе о том, какой Ингвар нехороший и как он не ценит такого уникального кота, ведущего свой род, между прочим, от самого Баюна! Ну-ну. Если сравнить наши родословные, то моя подлиннее будет. Раз эдак в дцать. Но я еще не настолько сошел с ума, чтобы меряться родословной с котами!

Под деревом, периодически переступая с одной куриной лапы на другую, маялась избушка. Ну да, мы с ней еще не знакомы, вот бедолага и не знает, как отнесется к ней новый, хоть и временный, хозяин. Не боись, не обижу! Иначе меня бабушка потом со свету сживет. Как же, ее любимую избушку обидели! Или уши надерет, как тогда, когда я просыпал на пол ее прежней избушки большущий пакет со жгучим перцем. А я виноват, что у избушки оказалась на него аллергия?..

Чуть в стороне, на освещенном солнцем месте, был бабулин огород. Впрочем, огород — это сильно сказано. Так, две небольшие грядки, на которых растут те травы, которые трудно отыскать в лесу. А еду бабуле обычно носят кикиморы, ну, или русалки, если речь идет о рыбе. Мою бабулю попробуй, не покорми — мало не покажется никому! Весь лес на ушах стоять будет. Помнится, захотелось мне как-то, когда я был в детстве у бабушки, липового меда. А где может взяться свежий мед в самом начале лета? И что вы думаете — меня оставили без сладкого? Ха! Бабуля весь лес взбаламутила, орала так, что избушка в ужасе едва не залезла на дуб. Но вечером взмыленный и жутко злой леший торжественно вручил мне небольшую чашку со свежим медом. Другое дело, что к тому времени мед мне уже расхотелось...

На самом краю полянки стояла будка известного назначения. Сколько чар на нее извела бабуля, не могу разобраться даже я. Но, несмотря на все катаклизмы, происходящие на полянке, будочка стоит намертво. В противоположном конце поляны был колодец (как бабуля вырыла колодец посреди леса — для меня осталось загадкой) и банька с чем-то вроде душа. Душ, кстати, построили специально для меня.

— Та-а-ак... О какой козе там кричала бабушка?

Козы не наблюдалось. Для очистки совести я обошел всю поляну — мало ли, вдруг я просто ее не заметил? Но нет — козы не было. Ладно, сделаем вид, что так оно и было.

Подхватив с земли свои сумки, я мотнул головой, откидывая с лица лезущие в глаза золотые пряди волос, и бодренько потопал к съежившийся при моем приближении избушке. Сейчас я найду у бабули зеркало и свяжусь с друзьями. И можно будет праздновать новоселье! А то напиваться в одиночестве мне что-то не хочется...

Ась? Кто я такой? А разве вы не слышали об Ингвариане Атанварно Этельриа-Ягге, единственном и любимом сыне Илиари Ягг, архимагички и доверенного лица короля, и Атанварно Этельриа, младшего сына эльфийского Великого Князя и ректора Академии магии в славной стране Нисеании? Грозе (а скорее, глобальной угрозе) этой самой Академии, где он имеет честь учиться уже три года? Нет? Значит, вам повезло.

Моя любимая мамочка не человек, как можно подумать. Будь она простым человеком, папочка бы в жизни на нее не посмотрел. Не-е-ет, все гораздо интереснее.

Моими дедушкой и недавно улетевшей на своей ступе бабушкой являются Кощей Бессмертный и баба Яга. Да-да, те самые. А если называть всех своими именами, то Кощерий Бессмериан и Амиана Ягг. Два великих духа, покровители гор и лесов. Практически боги, очень долгое время враждовавшие между собой. Что заставило дедулю попросить бабулю выйти за него замуж — не знает никто. А вот почему бабуля приняла его предложение... На этот вопрос бабуля всегда краснеет и отвечает: "Он так элегантно устраивает лавины...". Вот что тут скажешь?

Триста лет назад у бабули и дедули родилась дочка, которую счастливые родители назвали Илиари. Интересно, вот чем они думали, когда давали ребенку имя, означающее в переводе "неугомонная"? Наверное, тем же, чем и мой папочка двадцать лет назад, когда назвал меня "неумолимым ветром"... Впрочем, речь не об этом.

Мой папочка, младший сын Великого Князя и второй претендент на престол после своего старшего брата (редкостного разгильдяя, к слову), познакомился с моей мамочкой пятьдесят лет назад, когда эльфийское посольство прибыло ко двору Антонина — короля Нисеании. Потом даже делались ставки, что произойдет в первую очередь: эльфийский принц признается в любви одной строптивой архимагиане, или эта самая архимагиана укоротит принцу уши, чтобы тот не лез в ее жизнь. Победила дружба — в один прекрасный день принц явился к завтраку с ярко-малиновыми ушами, на которых отчетливо отпечатались следы чьих-то ногтей, и с довольной улыбкой на лице. Папочка не стал возвращаться в родной лес и буквально через месяц женился на мамочке. Ну, а через тридцать лет совместной жизни у них появилось такое чудо, как я.

Моего эльфийского дедушку вместе с моим дядей я видел воочию, а не через переговорные зеркала, всего раз в жизни — когда мне было пять лет. После того, как я перекрасил дядину золотую шевелюру в сочный фиолетовый цвет (а что — мне тогда показалось неинтересным, что у всех в доме, кроме мамы, золотистые волосы. Вот я и... развлекся), превратил дедову корону (реликвия! Редчайшие бриллианты! Ценнейший мифрил! Десять тысяч лет!) в не поддающийся опознанию металлолом (к слову, эта кучка металла до сих пор валяется у меня под кроватью... Никто так и не понял, каким образом я ухитрился поломать мифрил.) и выпил какой-то оздоравливающий эликсир, привезенный из леса в качестве подарка нашему королю (с тех пор меня даже насморк с похмельем не берут), дед шустро смотался обратно в родной лес и заявил, чтобы я до двадцати лет, как минимум, не смел даже близко приближаться к эльфийским поселениям. А дядя поклялся, что детей у него никогда не будет.

Пару месяцев назад мне как раз исполнилось двадцать лет, и я уже предвкушал, как поеду к деду... Не судьба. Бабулю пригласили возглавить этим летом цикл шабашей, проходящий раз в десять лет. Естественно, что бабуля согласилась — а кто не согласился бы? Ведьмы и колдуны со всех стран, новые знания, знакомства, сплетни...

А вот меня отправили на все летние каникулы в ссылку — охранять бабкину избушку. Нет, в принципе, избушка и без охраны могла великолепно постоять, а за огородом и козой последил бы леший, но...

Дело в том, что в Академии на второй половине третьего курса начинают проходить управление стихиями, в частности, воздухом. А что может быть лучше в этой области, чем левитация? Вот нас и учили... левитировать. А то, что в результате моих усилий взлетела вся башня воздушников целиком — это не мои проблемы!

Ладно. Башню поставили на место (немного кривовато получилось, ну и что?), отец пересчитал свои седые волосы, проверяя, не появилось ли новых, мама очередной раз надрала мне уши, в глазах сокурсников я стал выглядеть еще более опасным, чем раньше... Но смысл в том, что меня и дальше продолжали учить левитировать!

Ну что я могу сказать... Летало все. Учебные башни Академии, ученики, общежития, столовая, окружающие Академию дома... один раз даже трактир полетел. Но я при всем при этом не поднялся в воздух ни на сантиметр.

Терпение моих родителей лопнуло, когда однажды вечером они, выйдя на балкон нашего особняка, увидели, как по воздуху величаво плывет королевский дворец. Ну да, да! Захотелось мне потренироваться в левитации в королевском саду! Но зачем со мной поступать так жестоко?

У меня отняли мои любимые артефакты — зеркала-переговорники, "общалки" (сжимаешь такой амулетик, и можешь мысленно общаться с кем угодно, у кого есть парный), зачарованные ножи... Дали десяток рубашек, три пары брюк, сапоги и отпорталили пинком к бабушке, ничего не объясняя. А когда я понял, что мне придется три месяца прожить в глухом лесу без привычных благ цивилизации и С КОМАРАМИ — мне стало плохо. На комаров в бабкином лесу никакая магия не действует. А у эльфов с комарами всегда была взаимная нелюбовь. Вернее, не так: комары эльфов очень любили, а вот эльфы наоборот — комарье ненавидели. Меня, пусть я и полуэльф, комары возлюбили столь же трепетно, как и моего папочку. Ну почему, почему у меня отняли подаренную бабушкой "комариную пугалку"? За что?..

Бабуля, надавав кучу наставлений, благополучно улетела. А вот что делать мне? Впрочем, помнится, у нее всегда была куча артефактов, так что скучать мне точно не придется!

Избушка присела на своих курьих ножках, распахивая дверь. Полный самых радужных надежд, я зашел внутрь...

— НЕ-Е-ЕТ!!!

Жар-птица, испуганно заклекотав, взмыла в небо.

* * *

— За что, бабушка? — Стенал я, плюхнувшись прямо на пол избушки и изображая из себя рыдающее привидение. — Что я такого сделал, чтобы ты отнеслась ко мне так жестоко? Я почти всегда слушаюсь родителей, почти не пью, почти не устраиваю драк, почти не взрывал в последний месяц алхимические лаборатории... За что ты лишила меня благ цивилизации?..

Внутреннее убранство избушки поражало своим аскетизмом. Я, привыкший к мягким бабушкиным перинам, большим пуховым подушкам, нормальной плите на магическом огне (Да, я умею готовить! И вполне неплохо — папа научил. Правда, на меня редко находит желание приготовить что-нибудь вкусненькое, но при виде сковородок я не падаю в обморок), большим зеркалам для разговоров и уютным креслам, был шокирован увиденным. Узкая кровать, больше похожая на нары, тоненький матрас, плоская, как блин, подушка, почти прозрачное серенькое одеяльце, дровяная печь, шаткая трехногая табуретка и покосившийся стол с разъехавшимися в разные ножками... на котором вместо переговорного зеркала стояло блюдечко с наливным яблочком!!! Ах, да, еще у стены гордо возвышался старый, гигантских размеров сундук. Бабушка, за что?!

Бабуля, собираясь на свои шабаши, явно не ожидала, что ей на голову в прямом смысле свалится такое чудо, как я. И поэтому успела "заморозить" внутреннее убранство избушки, чтобы, упаси Великий Лес, ничего не пропало. А снимать бабкину "заморозку" — то есть, локальную свертку пространства с остановкой в этой самой свертке времени — я не умею! И теперь мне ТРИ МЕСЯЦА предстоит жить в таких условиях!

Хочу домой...

Ась? Почему же в избушке осталась мебель? Ну, мало ли, кто забредет в чащу и наткнется на избушку. Бабушка всегда оставляет минимум вещей, чтобы случайный путник, если ему придется здесь заночевать, не спал на голом полу. Вот такая бабуля у меня добрая...

Посидев еще немного и вдоволь погоревав о своей нелегкой жизни, я, тяжко вздохнув, поднялся с холодного пола и направился к столу — надо же связаться с родителями! Не знаю, куда бабуля подевала нормальные зеркала и сколько лет (точнее, веков) этому яблочному музейному экспонату, но работало это... своеобразное средство связи исправно. По крайней мере, в руках бабули.

Я пытался поладить с непокорными блюдечком и яблочком оч-чень долго. Уже успокоившаяся жар-птица (вот истеричное создание! И как ее бабушка только терпит?..), влетев через окно в нервно вздрогнувшую избушку (бедняга, как же она вынесет три месяца моего проживания?), уселась на сундук и, наклонив голову, внимательно прислушивалась к моим заковыристым выражениям.

С первой попытки яблочко сорвалось с блюдечка и со свистом улетело куда-то под кровать. Пришлось, чихая от пыли (и почему после "заморозки" всегда столько пыли?), лезть за непокорным раритетом. Во второй раз яблочко засветило мне по лбу, набив хор-р-рошую шишку. Ну а с третьего раза вообще вылетело в окно.

Шипя и матерясь сквозь зубы, я кое-как наловчился катать это яблочко по блюдечку так, чтобы оно не срывалось после первого же круга. Затем, решив, что сначала лучше поругаюсь с родителями, а уже потом буду жаловаться на жизнь друзьям, послал сигнал на зеркало мамы.

— Привет, сын! — При виде довольного лица мамы меня перекосило. — Как там бабушка? Уже улетела?

— Улетела, — процедил сквозь зубы я. — И успела "заморозить" избушку.

Мама на секунду замерла, а потом расхохоталась. Уж кто-кто, а она великолепно знает, как выглядит обычно роскошное убранство избушки после бабушкиной "заморозки". Заскрежетав зубами, я гневно смотрел на родительницу, ожидая, когда она снова обратит на меня свое величественное внимание.

— Да, сын. Тебе не повезло, — выдавила из себя мама и снова рассмеялась. — И что, зеркала она тоже убрала? Судя по твоему лицу — да. И как тебе старинные методы связи?

— Не смешно, — рыкнул я. — Мам, забери меня отсюда, а?

— Не-а, — фыркнула она, помотав головой. Как ребенок, честное слово! Впрочем, для духов природы это нормально: стремительно — даже быстрее людей — взрослеть физически, и долгое время оставаться ребенком в душе. Сам отчасти такой же. — Ты наказан. До конца лета будешь жить у бабушки.

— Тогда хоть "комариную пугалку" отдай! — Взмолился я. Комары в бабушкином лесу — просто звери! Большие, злые и кусачие. — Меня же иначе съедят! И получишь ты вместо сына обескровленную мумию. Тебя же тогда дядя убьет!

— Зелье свари, — отрубила мама. Ну да, с дядей она не в ладах. Поскольку старший сын Князя отказывается заводить своих детей даже под страхом смерти, я являюсь прямым претендентом на дедов престол. Меня и так в раннем детстве хотели забрать в лес и обучать так, как положено принцу и наследнику престола. Ага, так мама им и позволила! Крику было сто-о-олько!.. Но в итоге все сложилось для меня как нельзя лучше. Я остался дома, а хитрым эльфийским наукам меня взялся обучать в свободные от обязанностей ректора Академии вечера папа. С тех пор я осознал, что нет ничего кошмарнее придворного эльфийского этикета, а папа понял, что хуже не желающих учиться студентов может быть только не желающий учиться родной сын с не поддающейся контролю магией.

— Какое зелье? — Не понял я. — Противокомариное, что ли? Мам, да на бабушкиных комаров даже яды не действуют — проверено! Я знаешь, чем их травил? "Золотой пылью"! И ничего! Хоть один бы сдох!

— Да? Странно... Стоп. А откуда ты взял "золотую пыль"? — Внезапно поинтересовалась мама.

Я замялся. Ну не говорить же моей матери, что этот редкий, дорогой и очень опасный яд я ухитрился приготовить еще лет шесть назад, когда пытался сварить своему другу эликсир от прыщей? И что несколько пузырьков с этим составом, за которые можно получить просто огромные деньги — такие, что хватило бы купить собственный дворец, — до сих пор заныканы у меня в комнате под все той же кроватью, рядом с дедовой короной? А что: "золотой пылью" одно удовольствие травить комаров! Мрут, как миленькие! Это только бабкино комарье такое устойчивое.

— Тогда свари "вонючку", — поняв, что ответа на этот вопрос от меня не дождется, посоветовала мама.

Меня передернуло.

— Мама! — Взвыл я. — Ты что, издеваешься?! Я же тогда помру вслед за комарами от одного только запаха! Они будут летать — а ты получишь мертвого сына! А избушка? Не жалеешь меня, так хоть ее пожалей! Она же еще не привыкла к такому! Ну отдай "пугалку"! Ну ма-а-ам!..

— Нет, сын, и не проси, — отрезала мать. Я обиженно посмотрел на маму и тяжело вздохнул, пытаясь ее разжалобить. Ага, как же! Легче заставить каменную статую плясать без магии, чем вызвать жалость у моей матери.

— Если бабушка по приезду обнаружит в избушке мой хладный труп — в этом будешь ты виновата, — пригрозил я.

— Хорошо, я учту это, — с веселым блеском в глазах сказала мама. — Не скучай и будь осторожен в лесу! Не хотелось бы обнаружить тебя где-нибудь в халифате.

— Постараюсь, — хмыкнул я. Мама рассмеялась и прервала связь.

О да, с лесом у меня особые отношения. Поскольку я, хоть и наполовину, но эльф, то, по идее, любой лес должен быть мне домом родным. Но это по идее. На деле все совсем не так.

Дитя города, я совершенно не умел передвигаться по лесу. Ветки цеплялись за одежду, под ноги попадались все мало-мальски заметные коряги и норки животных, а про паутину я вообще молчу — она облепляла меня всего целиком, образуя эдакий кокон, даже если я шел погулять в королевский парк, где если и живут пауки, то один на всю округу. А еще я абсолютно не знал, как ориентироваться в лесу. Помнится, когда мне было девять лет, я решил прогуляться в небольшом лесочке недалеко от города. И что в итоге? Через две недели, отощавший, голодный, как стая волков, оборванный и грязный до неузнаваемости, я вышел около забытой всеми богами деревушки, причем каким-то образом ухитрившись пройти болото, по праву носящее название "Гиблое". Как перепуганные местные жители не подняли меня на вилы, остается для меня загадкой и по сей день. А уж как я смог преодолеть такое расстояние... Я очутился едва ли не на другом конце страны. И это при том, что за все две недели я ни разу не вышел из леса!

В травах я не разбираюсь абсолютно — разве что крапиву всегда опознаю, и то, только из-за того, что у меня от нее жуткие волдыри, так что волей-неволей пришлось запомнить, как она выглядит. С грибами точно также: смогу узнать только мухоморы. Про ягоды я вообще молчу. Для меня что клюква, что брусника, что волчья ягода выглядят одинаково.

Родители и бабуля были в отчаянии. Как же: сын эльфа и внук духа лесов, и вдруг такое! Зато дедушка Кащей, узнав о моем "лесном идиотизме", как это назвала мама, хихикая, потребовал оставить ребенка в покое. Мол, внук в него пошел, он точно так же не любит ходить в лес. И именно поэтому у дедули роскошный замок довольно высоко в горах, сразу за бабушкиным лесом.

Папа после неудавшихся попыток приучить меня к лесу был в шоке. Как же так, наследник эльфийского трона — и вдруг не способен жить в лесу! А я че? Я — ниче. У меня дурная наследственность! Все претензии к дедушке...

Ну-ну. Посмотрел бы я на того идиота, который посмеет высказать свое недовольство по поводу меня дедуле. Да дед его в камень закатает и скажет, что так и стояло с начала времен! Разве что для родственников сделает исключение. Любит меня дед... и чем дальше я нахожусь от дедовых погребов и лабораторий, тем сильнее он меня любит.

Тяжко вздохнув, я попытался связаться с Яром — моим другом на факультете огневиков. Уж он-то может подсказать, как мне выбраться из этой ситуации без потерь. Тщетно. Этот гад опять не взял с собой зеркало, а "общалку" у меня отняли прямо перед порталом. Эх, нет в жизни счастья!

Еще немного потосковав о своей прежней безбедной жизни, я решил ложиться спать. А что: уже вечер, развлечений, как в столице, тут нет. Что еще делать?

Тщательно закрыв ставни и кое-как найдя удобное положение на тех досках, которые по недоразумению назывались кроватью, я с трудом заснул...

Глава 2.

Посреди ночи я проснулся от противного комариного писка прямо над ухом. Вот пакость летучая! Нигде от нее покоя нет. Машинально прибив комара, жужжащего у меня над головой, я зажег на ладони небольшой огонек и огляделся.

Мама дорогая! Несмотря на закрытые ставни, в избушку набилось столько комаров, что просто ужас! Каким-то образом поняв, что одеяло меня больше не защищает, огромное комариное облако с гудением направилось ко мне. Причем явно не с желанием поздороваться!

Выматерившись, я подскочил с кровати и, быстро натянув сапоги, в одних штанах и наброшенном на плечи одеяле вылетел на улицу. Комары направились за мной.

Как хорошо, что в бабушкином лесу защитная магия действует лучше, чем где бы то ни было! Я, окружив себя "огненным пологом", уселся на траву, с нескрываемым наслаждением наблюдая, как летящие ко мне в надежде поживиться свежей эльфийской кровушкой комары превращаются в угольки. Дожил: защищаюсь от комаров боевыми защитными заклинаниями высшего порядка. Впрочем, какая разница... Главное — меня не кусают!

Но у такой защиты было три огромных недостатка. Первый — с ней нельзя заходить в избушку, а то спалю все к демонам! Так что приходится сидеть на более-менее свободном от травы пятачке земли и вовремя тушить перекинувшийся на растения огонь. Второй — стоит мне чуть ослабить концентрацию, как щит исчезнет, оставляя меня на съедение насекомым. Ну, и третий, самый большой недостаток — сил "полог" потреблял просто немеряно! Меня хватит еще на час, максимум, на два. А что потом?..

За раздумьями я каким-то образом ухитрился не заметить, как полог постепенно начал терять силу и превращаться в своеобразную сеть. Поэтому когда какой-то особо наглый комар с победным "бз-здяк!" впился мне в кончик уха, это стало для меня крайне неприятным сюрпризом. Дернувшись от неожиданности, я быстро прихлопнул прорвавшегося гада, но было уже поздно: остальные комары, почуяв, что жертва вновь беззащитна, с кровожадным "бзя-бзя-бзя-а-а-а!" ломанулись ко мне. Ах ты ж...

Вскочив на ноги, я бросился прочь от жужжащего облака, отстреливаясь на бегу небольшими сгустками холодного синего пламени. В принципе, дерево или траву этим огнем поджечь нельзя, как нельзя навредить животным и птицам, но вот насекомые погибают от него на раз. Главное — попасть. Угу. Бабушкиных комаров этот огонь только задерживал, но никак не убивал. Га-а-адство...

Вскоре поляна, ранее освещенная лишь светом растущей луны и звезд, разукрасилась симпатичными голубыми огоньками. Избушка, заполошно захлопав ставнями, вскочила и начала беспорядочно метаться по поляне, только мешая мне убегать.

Очередная сеть из холодного огня, запущенная в сторону комаров, ухитрилась сбить с ветки дуба мирно спящую там и ни на что не реагирующую жар-птицу. Издав возмущенное "Ка-ар-р-р-р!", птичка с грохотом упала кверху лапами на землю... прямо передо мной. Разумеется, я не успел отреагировать и, запнувшись о гневно заоравшую огненную курицу, полетел носом вперед... и приземлился прямо в неясно откуда здесь взявшуюся крапиву.

— Ах, ты ж ... ..., ... и ... ... ..., к .., на ... ..., бабуля!!! — Огласил лес мой истеричный вопль.

— И не надо р-р-ругаться, мур-р-р, — раздался знакомый мурлыкающий голос. — Ингвар-р-р, ты помял мою кр-р-рапиву. А я ее собир-р-рал, стар-р-рался. Что скажет хозяйка?

— Ах, хозяйка?!! — Взвыл я, безошибочно находя взглядом (ночное зрение эльфов — великая вещь) в густой траве толстого черного котяру. Вздернув его за шкирку магическим захватом, я с нескрываемым наслаждением запустил его в недолгий полет до комариного облака, предварительно лишив его шерсти одним хитрым заклинанием, о котором рассказал мне папа.

— Мя-а-а-а-а!! — Завыл, как баньши, атакованный разозленными моими выходками комарами кот, давая деру в сторону леса. — Ингвар-р-р, ... ... ..., да ..., ... ...! Гад ушастый! Я тебе это пр-р-рипомню!..

— Ну-ну, — хмыкнул я, удирая в противоположную от кота сторону. Больше половины комаров с триумфальным "бз-з-зы-ы-ы-БЗЯК!" полетели за котом. Но и оставшихся с лихвой хватит, чтобы превратить мою уже покрывшуюся волдырями от крапивы тушку в обескровленный полутруп.

Что делать? После моей лихорадочной попытки вызвать ветер, чтобы комаров сдуло в сторону, в многострадальную будочку на краю полянки с ясного звездного неба шарахнула ветвистая молния. А грохоту! Меня едва не оглушило. Часть комаров попадала на землю, другая зависла на месте. Будочка задымилась, но устояла на месте. Мда, со стихиями на бабушкиной полянке лучше не экспериментировать. А то точно чего-нибудь спалю. И хорошо, если это будет всего лишь баня. А если избушка? Меня же тогда бабуля прибьет и скажет, что так и было!

Тем временем комары более-менее пришли в себя и с кровожадным "бз-з-зя-а-а-а" снова устремились ко мне. Да сколько же можно? Мне что, так каждую ночь придется бегать?! Если так, то я лучше пешком домой через лес отправлюсь! Или к деду — он как раз недалеко в горах живет...

Обреченно вздохнув, я бросился к последнему средству спасения — бабушкиному погребу, замаскированному в корнях дуба, около самого ствола. Надеюсь, туда комары не пролезут... Нырнув в погреб и успев захлопнуть люк прямо перед комариным облаком, я зажег на ладони маленький светлячок и огляделся. Да-а-а... Интересно, а те три года, что я не заглядывал в бабулин погреб, она только и занималась тем, что пополняла коллекцию наливок?

Просторное сухое помещение (даже не представляю, как бабуля сделала здесь вентиляцию) с низким потолком напоминало большой склад. Тут и ящики со старыми и зачастую поломанными мной же бабулиными артефактами, и огромное переговорное зеркало на стене (ура! Теперь хоть не придется с яблочком возиться!), и приличный запас гречневой крупы (фу-у-у... Ненавижу гречку!), а самое главное: на полках стояло множество больших прозрачных бутылок с разноцветным содержимым. Живем!

То, что это не зелья, я был уверен. Не хранит бабуля зелья в погребе! Для этого тайник в избушке есть. Да и вообще, вся эта алхимическая пакость тепло любит. К тому же, я уже однажды перепробовал все наливки в бабкином погребе. Весело было-о-о... Именно тогда дуб на полянке и обзавелся цепью, с моей легкой руки. Хорошо хоть, похмелья у меня не бывает! Иначе я не знаю, как бы это пережил.

От комаров я спасся, но у меня возникла другая проблема: в погребе было очень холодно. По крайней мере, иней, затянувший зеркало (хотя откуда он мог тут взяться?), присутствовал. Закутавшись в те обрывки, которые остались от одеяла после моего забега, я поежился. Х-х-холод-д-дно... Я так до утра насмерть замерзну! А сил, чтобы поставить "полог тепла", у меня уже нет. Все на комаров растратил...

Та-а-ак... Надо бы папе пожаловаться. И не говорите мне, что он спит! Эльфам для нормальной жизни нужно не больше трех-четырех часов сна в сутки. А если эльф еще и ментальный маг, как, например, мой папочка, то может вообще неделю не спать без последствий для себя. Это я такой соня, люблю до полудня в постели валяться...

Шмыгнув носом (нет, насморк меня не берет, но все равно!), я зажег светильник, стоящий на одном из ящиков, сцапал с полки первую попавшуюся бутыль с ядовито-зеленой жидкостью и зубами выдернул пробку. В нос ударил сильный запах мяты. Мням, мятная настойка... Именно ею я в прошлый раз и напился до состояния нестояния, когда забрался в бабулин погреб. Что ж, не будем нарушать традицию!

Отхлебнув прямо из бутылки, я на секунду прикрыл глаза, наслаждаясь прошедшей по телу волной тепла, и, усевшись прямо на пол напротив зеркала, вызвал отца.

Зеркало засветилось, и в нем медленно стали проступать очертания отцовского кабинета в нашем особняке. Ну, как всегда. Отец сидел за массивным столом — зеркало висело прямо на стене напротив — и что-то увлеченно черкал на куске пергамента. Наверняка, опять рисует демонят на чьем-то очередном отчете. Хор-р-рошее развлечение... а особенно для тех бедолаг, которым отец возвращает изукрашенные пергаменты. Один раз родитель так проект королевского указа разукрасил! Зато у короля, когда ему подали документ на подпись, были такие круглые, выразительные глаза...

Папа так наклонил голову, что была видна только золотистая макушка и острые кончики ушей. Не понимаю, зачем отец отрастил себе косу ниже талии? Мне, с моей слегка вьющейся шевелюрой, еле дотягивающей до лопаток, и то тяжело! Гребешки ломаются на раз. Знаменитое "золото волос", чтоб его! Отличительная черта правящего рода эльфов. Ни у кого в эльфийском лесу больше нет такого насыщенного золотого цвета шевелюры. Угу, только от этого богатства больше хлопот, чем толку.

— Пап, — тихонько позвал я, видя, что отец — уже в который раз! — не услышал сигнал зеркала. Он что, не может звук погромче сделать?

Папа резко вскинул голову и, увидев меня, улыбнулся.

— Привет, сын! Не спится? — Поздоровался он и чуть нахмурился, заметив в моей руке бутылку. — Пьешь? — Уже более сурово спросил он.

— Согреваюсь, — мотнул головой я. Несколько прядей, выбившихся из короткой косички, заплетенной мной на ночь, упали на глаза. Отбросив их назад, я снова сделал большой глоток и пожаловался: — Я в погребе сижу.

— А чего так? — Тонкие брови отца поползли вверх. — Вроде бы, у Амианы нормальная избушка...

— Комары, чтоб их!.. — Ругнулся я. — Мама же "пугалку" отобрала, а бабуля "заморозила" избушку. Ты представь, каково мне...

Отец не смог сдержать тихого смеха. Ну-ну. Как будто не он первым выпрашивал у бабули "пугалку" специально для себя, потому что его эльфийские методы против здешних комаров не действовали.

— А будешь смеяться, — прищурил глаза я. — Я скажу маме, где у тебя тайник с настойкой на огонь-траве...

— Сын, — папа наигранно-испуганно округлил ярко-голубые глаза. — Это жестоко!

— Зато действенно, — хмыкнул я, а потом, вспомнив, чего ради, собственно, связывался с родителем, заныл, давя на жалость: — Па-а-ап, забери меня отсюда!

— Сы-ы-ын, — мгновенно скопировал мое нытье родитель. — Ты не забыл, что наказан? Да и лучше будет, если ты до конца лета в столице не появишься... Антонин, кстати, до сих пор успокоиться не может после того полета.

Я попытался сделать вид, что мне очень-очень стыдно. Честно попытался. Даже покраснеть ухитрился, специально для этого припомнив подробности одной гулянки после сдачи экзаменов на втором курсе. Судя по скептическому отцовскому хмыку — не получилось. Ну, по крайней мере, я старался...

— Тогда хоть "пугалкой" поделись, а? — Не надеясь на положительный ответ, протянул я и в очередной раз хлебнул настойки. В голове поселилась приятная легкость, а мне стало так хорошо-о-о... — Если я и дальше буду ночевать в погребе, то к концу лета сопьюсь ко всем демонам!

— А спиваться-то зачем? — Хмыкнул папа.

— А как же? Сначала полночи бегаю от комаров, затем прыгаю в погреб и, для успокоения нервов, а заодно и для согрева, выпиваю бутылочку наливки, — весело пояснил я. Ой, а мятная настойка кончилась... Не, на сегодня хватит — и так папа косится на пустую бутылку в моих руках как на своего кровного врага.

Ну да, папа имеет на это право. По меркам эльфов, я еще должен едва ли не в пеленках быть и "агу" кричать. Вот только кровь духов природы, доставшаяся от мамы, заставила меня повзрослеть очень быстро. По развитию, мне сейчас где-то около восемнадцати человеческих лет. Эльфы же — чистокровные эльфы — до такого растут в течение столетия. Так что папе трудно смириться с тем, что его сын, который, по идее, еще должен быть практически младенцем, уже обучается в Академии и устраивает гулянки. А про выпивку и говорить нечего.

— Ладно, — усмехнулся родитель. — Будет тебе "пугалка". Только не вздумай говорить об этом маме!

— Могила! — Поклялся я. Папа хихикнул и стянул с шеи тонкий шнурок с привязанным к нему сизым корешком.

— Давай маячок.

Не веря своему счастью, я зажег маячок, и буквально через полминуты передо мной материализовалась "пугалка".

— Папа! Я тебя обожаю! — Мой вопль, наверное, слышали во всем лесу. Я мгновенно надел шнурок "пугалки" на шею и, облегченно вздохнув, радостным взглядом уставился на родителя. Судя по сдавленному отцовскому кхеканью, взгляд вместо "радостного" получился "бараньим"... Все-таки последние четыре глотка настойки явно были лишними.

Папа, продолжая тихонько хихикать, пожелал мне спокойной ночи и отключился. Я же попытался встать. Пол подо мной как-то странно закачался...

Ну да, бабулины настойки и наливки по крепости сравнимы разве что со спиртом. Даже гномья водка кажется не крепче компота по сравнению с бабулиной выпивкой. А я приговорил целую бутылку, да еще и на голодный желудок... Ой, щас будет весело!

Слегка покачиваясь, я вылез из погреба. Как не свернул себе шею на крутой лестнице — не знаю. Видимо, правду говорят, что пьяным везет...

Обрадованные тем, что их жертва снова на свободе, до того бесцельно летающие над поляной комары полетели было ко мне... Но тут сработала "пугалка". Комариное облако буквально отшатнулось от меня! Ага! Не нравится?.. Получите, гады жужжащие!

Дальнейшее я помню словно сквозь туманную дымку. Ох, не стоило мне пить настойку...

...Вот я с криками бегаю за комарами и кидаюсь в них сгустками холодного огня. Откуда только силы взялись?..

...Избушка, вроде бы уже успокоившаяся, получила огоньком по лапе и снова запрыгала по поляне. "Надо бы ее привязать", — мелькнула у меня мысль...

...Вот я сдираю с дуба намотанную на него цепь, не обращая внимания на противно верещащую жар-птицу. Невесть откуда взявшийся лысый, покусанный и исцарапанный кот вцепился в цепь с другой стороны и заорал что-то нецензурное. Ну чего тебе? Шерсть вырастить? Ща-а-ас...

...А вот я с азартными воплями гоняюсь за улепетывающей со всех лап избушкой, размахивая таки содранной цепью. Кот и жар-птица, в ужасе забравшись почти на макушку дуба, с интересом наблюдают за предоставленным зрелищем...

Последнее, что я запомнил — как плюхаюсь на кровать в избушке и накрываюсь невесть откуда взявшимся роскошным угольно-черным покрывалом. А дальше я заснул...

* * *

О-ой... Мда. Не зря говорят, что если утром тебе очень плохо, значит, вчера было очень-очень хорошо. Нет, похмелья у меня не наблюдалось, но пить хотелось неимоверно! А вода, как назло, есть только в колодце. А до него еще идти...

Ме-е-едленно разлепив глаза, я огляделся... и малодушно зажмурился снова. Потом осторожно приоткрыл один глаз...

Мда. Король меня прибьет. Если родители раньше не доберутся.

Как оказалось, пресловутым "покрывалом", в которое я замотался, аки гусеница в кокон, было государственное знамя, висевшее во дворце на стене парадного зала, непосредственно над королевским троном. А вон и подпалина в углу, которую я когда-то давно сделал. Не думал, что тонкая с виду ткань окажется такой теплой — я даже не замерз ночью!

На полу возле кровати стояли шикарные тапки... белые... с помпонами... Та-а-ак, и у кого я их стащил?.. У меня таких тапок сроду не было!

И, как добивающий удар, на покосившемся столе, рядом с огрызком наливного яблочка (ой... бабуля меня прибьет за порчу старинного средства связи) лежала поломанная и перекрученная корона Антонина. Ой-и...

Вот интересно, что у меня за привычка такая: чужие короны ломать, а? Это уже вторая в моей коллекции. Не думаю, что эту кучку золотого металлолома с отчетливыми следами чьих-то (как бы не моих собственных...) зубов можно починить — переплавить проще...

Жалобно скуля, я забился под свое новое одеяло, мечтая, чтобы все это оказалось лишь страшным сном. Мама меня убьет...

Но прячься — не прячься, а вылезать отсюда надо. Должен же я увидеть, к чему привела выпитая мной на голодный желудок бутылка мятной настойки.

Безуспешные поиски моих сапог ни к чему не привели, так что, одевшись, с трудом распутав колтун на голове и обув неожиданно удобные тапочки, я зачем-то захватил с собой остатки короны и вышел из избушки...

— Ой... мама...

Представшее моим глазам зрелище поражало. Еще вчера вечером покрытая нежной зеленой травкой поляна сегодня напоминала поле боя. Или полигон Академии после того, как там побывал наш курс боевиков. Вытоптанная, а кое-где с корнем выдранная трава, проплешины от огня (странно... вроде бы у меня вчера хватило ума не швыряться нормальным огнем... или все же не хватило?), поломанные нижние ветви дуба, покосившаяся баня, обугленная до черноты, но так и не сгоревшая будочка... И апофеозом всего стала содранная с дерева и заметно удлинившаяся цепь, один конец которой обхватывал избушку за левую, если стоять к ней лицом, лапу, а второй, превращенный в огромное, массивное металлическое кольцо, обхватывал ствол дуба. Мда... Вот вам и поводок для избушки... Хор-р-роший такой. Не разорвать.

Плюхнувшись на траву, я обхватил голову руками, едва не угодив себе в глаз покусанным зубцом короны, и издал страдальческий стон. Что я еще натворил?

Словно бы отвечая на мой вопрос, ветки на дубе зашевелились, и из листвы высунулся... кот. Глядя на него, я нервно икнул и тихонько захихикал.

Память неохотно сообщила о том, что вчера кот потребовал вылечить ему все царапины и укусы и вырастить новую шерсть, потому что иначе его первая встречная кикимора засмеет. И если с первым требованием я справился на раз (эльфийские методы исцеления — это вам не хухры-мухры!), то вот со вторым...

Котик таки обзавелся новой шерстью. Густой, блестящей, длинной... Вот только постоянно меняющей цвет, подстраиваясь под окружающие кота предметы. Иными словами, если котяра сейчас затаится в траве, то его не обнаружат даже эльфийские рейнджеры... Пока не наступят на него.

Тем временем подозрительно тихий кот очень осторожно слез с дерева и направился ко мне. Великий Лес, да как же я такую шерсть ухитрился этому хвостатому вырастить? Его в траве даже не видно! Да за такую маскировку меня должны озолотить!.. Если, конечно, я вспомню, что именно наделал.

— Ингва-а-ар-р-р, — голосом умирающей русалки прошелестел Вася (вообще-то, Василиус Атарус Саригус из рода Баюна, но я называю котяру Васей. Пока кот терпел такое обращение, но после сегодняшнего я что-то не уверен...). — Я все понимаю... И твою пьянку... И огонь, котор-р-рый мне же пр-р-ришлось тушить... И пр-р-рикованную к дубу избушку... Да я даже готов пр-р-ростить тебе то, что ты лишил меня шер-р-рсти — моей гор-р-рдости, между пр-р-рочим! — и отпр-р-равил на съедение комар-р-рам... Но скажи, зачем тебе понадобилось выр-р-ращивать мне такую шер-р-рсть ср-р-разу же после "великого исцеления"?!

Я захохотал в голос, не обращая внимания на возмущенный мявк кота. Вот это номер!

"Великое исцеление" или "алэ-а-ниссэ"— сильнейшее лечебное заклинание из всех существующих, залечивающее буквально любые раны и даже способное воскресить только что умершего. Крайне простое, состоящее всего из двух слов — проще только заговор от насморка, — оно, тем не менее, потребляло огромное количество энергии — столько, что, если перевести ее в световые огоньки, то можно было бы сутки освещать всю столицу разом, не говоря уже о близлежащих деревеньках. Так что из людей мало кто решался применять это заклинание — только, если решил свести счеты с жизнью особо изощренным способом. Да и остальные расы тоже особо им не баловались.

Так что нет ничего удивительного, что в моей пьяной голове из всего богатейшего арсенала целительных заклинаний всплыло именно это. А что — дурной силы у меня и так в избытке, спасибо предкам с обеих сторон за это, кроме того, я это заклинание уже однажды применял, когда залечивал себе переломанные в результате падения со стены ноги, и опыт его использования у меня имелся, так что котик благополучно выздоровел.

Проблема в том, что после применения "великого исцеления" рядом с пациентом в течение двух минут нельзя применять никакие заклинания, иначе они, отразившись на исцеленном, останутся навсегда, без возможности изменения или удаления. Так, например, один из военачальников Антонина теперь щеголял светящейся в темноте кожей, поскольку мама, после того, как залатала его после какой-то стычки, забыла об этой интересной особенности заклинания и зажгла поблизости светлячок. Разумеется, безобидное заклинание тут же впиталось в бедного вояку. Ругани было... Зато генерал, как подуспокоился, даже поблагодарил маму и подарил ей приобретенное на сэкономленные на свечах и магических светильниках деньги красивое колье с сапфирами и изумрудами. Папа тогда чуть с ума от ревности не сошел — военачальника спасло только то, что он трепетно любил свою жену, с которой жил вот уже двадцать лет, и четырех детишек.

Так что котик теперь вынужден до конца своих дней щеголять изменяющей цвет шкуркой! Бедолага. Мне даже стало его жалко... где-то очень глубоко в душе. А вот нечего было складывать собранную крапиву где попало! И меня не интересует, что Вася собирал ее по просьбе бабули. Надо будет — еще соберет. И не надо говорить, что в этот раз собирать крапиву должен я, поскольку именно благодаря мне от этой трын-травы остались лишь бледные воспоминания. Я к этой жгучей траве и близко не подойду! У меня до сих пор волдыри не сошли...

Все еще нервно подхихикивая, я поднялся с земли и направился к погребу. Не за выпивкой, упаси меня Великий Лес от еще одной пьянки на сегодня! Нет. Надо бы с папой связаться, поинтересоваться, как дела, ну, и заодно сказать, что корона со знаменем у меня... Если, конечно, пропажу уже обнаружили, то мне не поздоровится. Но уж лучше сразу раскаяться в сотворенном, чем потом, когда меня начнут спрашивать, ляпну что-нибудь не то! Еще признаюсь в том, что три года назад на праздник Лета именно я нахимичил с гномьими фейерверками так, что огненные искры складывались в неприличные слова... Хулигана тогда почти год искали!

Ладно. Смех смехом, но чует мое сердце, что одним выговором я не отделаюсь...

С этими мыслями я откинул люк погреба и спустился вниз.

Глава 3.

А в погребе все так же холодно и темно — зажженная мною ночью лампа погасла сразу же, как только я вышел отсюда. Ну да — бабуля слишком ценит свое имущество, чтобы позволить ему сгореть из-за моей забывчивости. На битком набитый погреб наведено столько разнообразных защитных заклинаний, что в нем спокойно можно переждать небольшую магическую войну. Если, конечно, не превратишься в сосульку...

Поежившись и набросив на себя "полог тепла" — перспектива напиваться снова, да еще и на голодный желудок, только для того, чтобы согреться, меня не прельщала, — я щелчком пальцев подвесил в воздухе огромный — размером примерно с безвременно почившее наливное яблочко с переговорного блюдечка, не меньше — светлячок и, усевшись на пол перед зеркалом и положив золотой металлолом, бывший когда-то короной, рядом с собой, послал вызов отцу.

А? Почему именно отцу, а не маме? Вы хоть представляете, на что способна разъяренная архимагиана, узревшая, что ее единственный сын поломал уже вторую корону? С учетом того, что на изготовление только одного сложнейшего артефакта, которым эта самая корона является, уходит не меньше года напряженного и кропотливого труда? Вот-вот. В первый раз, когда мама восстанавливала дедову корону — точнее, создавала заново вместе с отцом, так как с обломками старой я расставаться категорически не желал, — я был еще слишком мал, чтобы понять, за что меня ругают, но теперь... Мне моя внешность еще дорога, а мама снимет с меня скальп в лучших традициях кочевников и не поморщится. А лысина мне не идет — проверено.

...Ну да, было дело. Полгода назад я на практике по алхимии и трансмутациям случайно опрокинул на себя котел с только что приготовленным Яром специальным косметическим бальзамом для ликвидации лишних волос. Люди обычно используют этот состав для надежного и долговременного удаления усов и бороды, а эльфы... Хм. Они вообще в подобном зелье не нуждаются. А я пролил на себя целый котел...

В итоге я не только обжегся горячим варевом, но и домой пришлось идти, замотавшись в глухой плащ, поскольку все мои волосы, включая брови и ресницы, благополучно выпали, оставив меня сверкать лысиной на радость солнышку. То-то было веселья, когда мои сокурсники узрели редчайшее, практически уникальное зрелище — лысого, побагровевшего то ли от стыда, то ли от ярости эльфа... А самое противное в этой ситуации было то, что Яр — отличник демонов! — сварил какую-то свою модификацию бальзама, которая напрочь отказывалась изменять свое действие, даже после двух десятков зелий, пополам с заклинаниями и периодически вставляемыми в них нецензурными словами, вылитых на мою многострадальную голову преподавателем.

Папа хихикал над моей новой экзотической прической, а точнее, полным отсутствием таковой, недолго — ровно до того момента, как я пригрозил устроить ему незапланированный душ из того же зелья, которое опрокинул на себя, во время еженедельного собрания преподавателей. Сочтя угрозу вполне весомой, папа проникся и попытался уже при помощи эльфийской магии восстановить мою родную шевелюру. Ага, сейчас! Не знаю, что именно ухитрился сварить Яр, но наши с отцом совместные усилия не дали никаких результатов. Так что пришлось мне четыре дня сидеть дома, дожидаясь, пока мама не приедет от дедушки.

Мама, вернувшись, от души посмеялась над нашими неуклюжими попытками вернуть мне волосы и буквально парой заклинаний восстановила мою родную, золотого цвета шевелюру. Дух природы, что еще сказать. Мне до такого еще учиться и учиться...

Но речь сейчас не об этом, а о том, что мама, узнав о моих ночных проделках, без зазрения совести выпорет меня, как дите малое. И это еще в лучшем случае... Что будет в худшем, я даже представить боюсь! Папа — я абсолютно уверен в этом! — воспримет произошедшее гораздо более... мягко.

Да и вообще, если незапланированные результаты моего творчества не удавалось скрыть, я всегда предпочитал признаваться именно папе. Он еще тот раздолбай — не такой, конечно, как его старший брат, да и должность ректора обязывает — и на все мои выкрутасы реагирует крайне спокойно. Мол, чем бы дитя не тешилось, лишь бы само не пострадало. Да и вообще, хоть я и могу уже назвать себя достаточно повзрослевшим, но все-таки эльфийская кровь, да еще и правящего рода — не водица. Эльфята в двадцать лет только-только начинают адекватно воспринимать мир, а уж полное, второе совершеннолетие, когда молодой эльф окончательно входит во взрослую жизнь, и вовсе наступает в сотню лет! Так что все мои выбрыки папа воспринимает как неотъемлемый этап взросления и само собой разумеющееся. Дней шесть назад я подслушал разговор парочки придворных с моим отцом. На вполне разумное возмущение моим поведением и неумением управляться с собственными силами — у одного из придворных в результате моих уроков левитации улетел дом, у другого, наоборот, в сад приземлились обломки чьей-то мебели — папа только сказал: "Он же еще ребенок, что вы от него хотите?". Вот так-то. Если для мамы я уже великовозрастный обалдуй — ну да, с учетом того, что она уже в пятнадцать лет могла с полным на то правом назвать себя взрослой, — то для отца я еще лет шестьдесят, не меньше, буду оставаться ребенком. Впрочем, я не против. Должен же хоть кто-то из родителей считать меня еще маленьким... Правда, обычно так ведут себя матери, но мне повезло с отцом.

Зеркало издало мелодичный звон и покорно отразило не мою физиономию с абсолютно шальными глазами и вставшими дыбом волосами, а просторный отцовский кабинет. Ой. Мамочки...

Мой папа, хоть и редкостный раздолбай, но на своем рабочем месте беспорядок не выносит. Его кабинет всегда был для меня образцом порядка: идеальная чистота, всегда свежий воздух, безукоризненно ровные стопки бумаг на столе... А сейчас у меня возникло ощущение, что по отцовскому кабинету пролетела эскадрилья боевых виверн! Жуткий бардак: стоявшие до этого идеальными рядами на полках книги разбросаны как попало, у одной оторвана обложка; карниз сорван, одна из штор вообще отсутствует, другая нарезана на лоскутки темно-синего цвета, стул сломан, бумаги разбросаны по всему кабинету. Ну, а довершала картину первозданного хаоса прожженная насквозь строго в центре явно боевым огненным шаром резная громадная столешница.

Папа восседал на краю стола спиной ко мне, поджав под себя ноги. Что с ним произошло? Рубашка продрана в локтях, на штанах виднеются обугленные дыры, а всегда аккуратная коса теперь напоминала золотистое неопрятное помело с пятнами сажи.

Перед папой, вытянувшись в струнку, стоял невзрачный мужичок в серой форме Тайной стражи и что-то неслышно, но, судя по движениям губ, оч-чень быстро говорил. Папа кивал, внимательно слушая. Выстукивающие по столешнице рваный ритм длинные пальцы выдавали всю степень отцовского волнения. Да что же такое произошло-то? Пропажу короны из королевского тайника не могли так быстро обнаружить — она предназначена не для повседневной носки, а исключительно для разнообразных мероприятий: от балов до приема правителей соседних стран. Но на вчерашний вечер, вроде бы, не было ничего запланировано. Или... было? Ой, мама...

Тем временем мужичок кивнул отцу и, развернувшись, стремительно вышел из кабинета. Папа вздохнул и, ссутулившись и запустив пальцы в волосы, пробормотал себе под нос что-то на высоком эльфийском. Я навострил уши, пытаясь запомнить отцовские высказывания: таких ругательств я раньше не слышал.

— Пап, — тихонько позвал я, видя, что он опять не заметил моего вызова. Вот так всегда! Приеду — сам звук на его зеркале настрою! Так, чтобы сигнал и в халифате слышали. Авось, настолько громкий сигнал папа не пропустит.

Папа резко развернулся и, не удержавшись, с грохотом рухнул со стола. Послышались мелодичные многоэтажные ругательства на эльфийском. Если бы я не знал этот язык в совершенстве, то мог бы подумать, что папа вдруг решил поупражняться в пении. А так я мог только надеяться, что вся краска с моего лица сойдет до того момента, как любимый родитель поднимется с пола.

Наконец, папа с кряхтением поднялся на ноги и вновь взгромоздился на стол, поскольку те обломки, которые когда-то были стулом, теперь годились только на растопку. Вот и приходится отцу сидеть на столе. Как говорится, за неимением гербовой...

— Ингвар, в чем дело? — Папа потер ушибленный копчик и гневно воззрился на меня. А я что, виноват, что он упал? Тоже мне, чистокровный эльф. Равновесие держать не умеет! — Говори быстрее, что случилось, и я пойду. У нас проблемы...

— Что случилось? — Поинтересовался я. Что еще стряслось в нашем славном королевстве? Ну, кроме меня, любимого.

— Ты представляешь, сын, — папа поерзал, устраиваясь поудобнее. — Вчера к Антонину приехала делегация из гномьих гор, — на этих словах мы с папой дружно поморщились. Ну не любят эльфы гномов! Впрочем, и гномы относятся к эльфам, мягко говоря, прохладно. У обеих рас это как инстинкт, который перебороть очень и очень сложно. Вот дедуля с дядей это умеют в совершенстве, папа тоже, только гораздо хуже, а я — пока никак.

— Так вот, — продолжил отец. — Вечером, на представлении, внезапно в яркой вспышке пропадают корона Антонина и парадное знамя, а вместо этого на голову короля спланировали обгорелые обрывки чего-то, в чем Ари с трудом опознала одеяло. Представь себе, какой разразился скандал... Ингвар, здесь нет ничего смешного! Вора до сих пор не выследили!

Бесполезно. После того, как я вообразил себе выражения лиц присутствующих при сем знаменательном событии придворных, на меня напал дикий хохот. Я смеялся, не в силах остановиться. Чувствуя, что еще чуть-чуть, и у меня начнется истерика, я с трудом заставил себя замолчать, но отдельные смешки то и дело прорывались на свободу.

Папа, укоризненно на меня поглядев, вздохнул, пробормотал себе под нос что-то, подозрительно похожее на: "Он неисправим", и вкрадчиво поинтересовался:

— И в чем заключается причина твоего веселья?

— Не надо никого искать, — я всхлипнул от смеха. — Это я.

— Что, "ты"? — Вздернул одну бровь отец.

— Ну, корона у меня, — подцепив пальцем остатки короны, поднял ее на уровень глаз. — Вот. Кстати, знамя тоже у меня. Из него вышло отличное одеяло...

У папы отвисла челюсть.

* * *

— Ингвар, как ты мог?!.. — Причитал отец, трагически заламывая руки. А я че? Я — ниче... Я вообще тут не при чем. Во всем винить бабкину наливку! И комаров. Точно, это комары во всем виноваты! Так что, папуля, ты не того ругаешь! Я вообще чист и невинен, как посланец богов!

— Ну-ну. Поглядел бы я на того бога, который — с глубокого похмелья, не иначе! — назначит тебя своим посланцем! Разве только что бог безумия на такое и способен! — Ехидно сказал папа. Ой, я что, говорил вслух?

Папа пытался давить на мою несуществующую совесть уже полчаса — с того самого момента, как я продемонстрировал ему золотой металлолом, бывший когда-то короной. Нет, сначала отец впал в ступор, только беззвучно разевая рот, словно вытащенная на сушу рыба. Затем он начал орать, и орал минут десять, причем за все это время ни разу не повторившись. А сколько много нового я за это время о себе узнал!.. Ух. Не подозревал, что папа умеет так виртуозно ругаться на общем, иначе давно бы попросил у него несколько уроков красноречия. Впрочем, чего я ожидал от эльфа, три месяца назад справившего свое семисотлетие? Лепета в стиле: "Ингвариан, ты плохой мальчик"? Не смешно.

А затем папа выдохся и перешел на эльфийский... Вот что значит, опытный дипломат! Ни одного прямого оскорбления, но вся речь целиком опустила мою самооценку настолько... Вернее, попыталась опустить. Я к подобным речам уже привык. Как-никак, подобные спичи мой драгоценный родитель выдает с регулярностью примерно раз в два месяца. Да и образование у меня тоже не как у человеческой изнеженной барышни — я такие высказывания уже давным-давно научился пропускать мимо ушей.

Потом отец потребовал сделать маячок, чтобы он смог открыть портал и забрать то, что когда-то было короной. Надо же королю что-то показать? Да и знамя не мешало бы вернуть... Хотя с чем-чем, а со знаменем расставаться не хотелось. Из него вышло такое теплое одеяло... Впрочем, папа обещал перекинуть мне мое любимое одеяло из дома.

Ну подвесил я маячок... А портал не открывается! Вообще. Никакой. Даже самый маленький, через который мне папа вчера перекинул "пугалку".

Вот это номер!

Такое с бабкиной полянкой бывало. Редко, но бывало, когда в бабулином лесу на месяца два-три отказывалась работать высшая магия, то есть, порталы, многое из боевой и защитной и вся пространственная магия. И если бабуля умела как-то с этим бороться, то я... Это что же — мне тут теперь сидеть до конца лета (не то, чтобы я об этом раньше не знал, просто в моей душе еще теплилась надежда, что я смогу удрать домой пораньше), без привычных мне благ магического прогресса и питаться всякой зеленью с бабулиного огорода и ГРЕЧКОЙ?!! У-у-у...

Я не травоядное животное! Духам природы, особенно высшим — таким, я, как моя мама и ее родители — для нормальной жизни нужно мясо, причем, желательно, много. А как здесь прикажете охотиться? Да стоит мне сунуться в лес, так я точно вынырну где-нибудь около гномьих гор, и это в лучшем случае. Бабушкина вотчина — это не королевский сад, где считают каждый опавший листик, тут всяких тварей сто-о-олько! Да взять того же лешего — если бы не мое родство с хозяйкой здешних мест, то этот славный представитель лесной нечисти давно завел бы меня в чащу, да так там и оставил! Причем не со зла — натура у него такая.

Мда. Это я еще молчу про кикимор, водяных, русалок, болотников (да, где-то в чаще есть небольшое болотце. Меня туда бабуля как-то раз водила, познакомиться с тамошней нечистью. Веселые ребята!), мавок... Нечистью бабкин лес буквально кишит. А вот нежити в нем и в помине нет. Нежить — это дедушкины игрушки. Скелеты там всякие, низшие духи мрака, призраки... Единственное что — зомби нет. Уж больно неэстетично они выглядят... То ли дело, чистенький скелетик какого-нибудь разбившегося по собственной неосторожности горца, чье поселение находится неподалеку от дедулиного замка. Смелые люди. И ведь не боятся дедули...

Так вот. На охоту, в силу своего "лесного идиотизма", я соваться не рискну, кикиморы без крайней на то необходимости на полянку не сунутся... А что делать тогда такому голодному и несчастному мне? Сидеть три месяца на гречке?..

При взгляде на мою разнесчастную физиономию папа даже не стал меня ругать. Так, только вздохнул укоризненно — мол, что с него возьмешь. И внезапно хищно усмехнулся.

— Ну, сынок, — от того, каким тоном родитель сказал это свое "сынок", меня передернуло. — Как ты думаешь, что скажет мама на то, что ты уже во второй раз обеспечил ей год бессмысленного труда? — Он выразительно скосил глаза на покусанный металлолом. Кстати, отпечатки зубов на короне оказались все-таки моими... Интересно, а зачем мне понадобилось грызть корону? Зубы, вроде, не режутся...

От мысли, что папа может заложить меня маме, мне поплохело. А ведь он это сделает! Долгая жизнь, знаете ли, прекрасно помогает бороться с такими вещами, как угрызения совести.

— Предлагаю откупные, — прежде чем успел подумать, что говорю, брякнул я. Папа прищурился:

— И что же ты хочешь... предложить? — запнулся на последнем слове он. Ну да, наш разговор сейчас больше подходит двум преступникам, чем эльфам из почтенной и уважаемой семьи, тем более — отцу и сыну. Впрочем, если папа прикроет меня от разъяренной мамы, я даже готов прилично вести себя до того момента, как закончу Академию! Или, по крайней мере, весь следующий курс... Ну, до конца лета точно!

— Ну-у-у, — я задумался. Что я могу предложить отцу такого, чего у него нет? Ага, придумал! — Как насчет трех малых фиалов "золотой пыли"? — Поинтересовался я.

Папа едва вновь не спланировал со стола, и только хорошая реакция помогла ему уцепиться за края столешницы. Восстановив равновесие, родитель вкрадчиво поинтересовался:

— Сын, а откуда у тебя взялась "золотая пыль"? И ты хоть знаешь, что за одно ее хранение, если фиалы не зарегистрированы, в Нисеании полагается двадцать лет каторги?! — Сорвался на крик он.

— Да? Не знал... — Удивился я. Неужели это правда? Впрочем, какая разница... Я же не собираюсь травить кого-либо. Ну, разве что, комаров... — Так что, тебе хватит трех фиалов?

Папа задумался и выдал:

— Семь.

Тут уже настала моя очередь ловить отвисшую челюсть.

— Папа, ты чего, совсем в лесу заблудился?* — Выдохнул я, чувствуя некое подобие азарта и громадное облегчение. Папа решил поторговаться — значит, от мамы прикроет однозначно! Не говоря уже о том, что король не узнает о безвременной кончине своего символа власти. — Да за деньги от их продажи можно будет скупить половину королевского дворца! Четыре фиала.

— Интересно, где ты так научился разбираться в ценах на яды? Шесть фиалов, — азартно прищурился папа. Ему этот торг доставлял огромное удовольствие. Тоже мне, эльф из правящей семьи. Да он торгуется похлеще гномов на базаре!

— Дядя научил, — хмыкнул я. — Мы с ним часто через зеркало переговариваемся... Пять, и это мое последнее слово. Хочешь — можешь жаловаться на меня маме, бабушке... Да хоть прямо сейчас иди к Антонину и говори, что остатки его короны и парадное знамя у меня! Но большего ты от меня не добьешься!

— А я и не рассчитывал. Я вообще не думал, что смогу получить от тебя хоть один фиал, — хихикнул родитель. Я аж задохнулся от гнева. Ах, он...

— Спокойно, сын, не нервничай. Умей проигрывать достойно, — Папа мгновенно сбросил с себя личину раздолбая. Теперь не имело значения, что родитель щеголяет в лохмотьях или сидит, скрестив ноги, на прожженном столе — передо мной восседал истинный эльф и принц. Нет, на эльфийском папин титул звучит иначе, что-то вроде: "риэл-эн-линнаи" (полный отцовский титул — да и свой собственный тоже — я, к великому стыду, выучить так и не удосужился), а дословный перевод будет примерно такой: "младший со-хранитель Леса и Света", но в общем языке самым близким словом было именно "принц".

Впрочем, долго держать морду стенкой папа не стал и весело рассмеялся. Против воли мои губы тоже разъехались в улыбке. Да, хитрить и обманывать драгоценный родитель умеет в совершенстве. Впрочем, он прав: я проиграл, и теперь должен отдать отцу фиалы.

— Значит, так, папа, — начал я. — Заберешь свой выигрыш у меня в комнате под кроватью. Только учти, у меня там все подсчитано!

— То есть, как... под кроватью? — Опешил родитель.

— А вот так, — хихикнул я. — У меня в комнате под кроватью в дальнем углу стоит небольшая коробка. В ней семнадцать фиалов с "золотой пылью" и остатки дедовой короны. Только учти: коробку надо обязательно поставить на то же место, откуда ты ее возьмешь!

Ну да, клубок из "сигнальных нитей" на коробке намотан знатный. Я там в свое время по незнанию столько всяких заклятий намешал, что проще будет снести весь дом, чем попробовать тихонько утащить мою заначку. Впрочем, думаю, папа не дурак и сам разберется, что там к чему.

— Да, сын, — покачал головой папа. — Только ты мог додуматься хранить подобные вещи под кроватью!

— А что не так? — Удивился я. — Самое хорошее место. По крайней мере, мама мой тайник так и не обнаружила.

— Весомый аргумент, — сквозь смех выдавил из себя родитель. — Ладно, я пойду успокаивать короля. Надо же что-нибудь придумать в оправдание... например, завихрения энергии...

— Папа, папа! — Когда отец начинает бормотать себе под нос что-то подобное, его надо срочно отвлечь, иначе подобные "бормоталки" будут продолжаться до вечера. — Не забудь, ты обещал прикрыть меня не только от короля, но и от мамы!

— Помню, сын, помню! — Махнул рукой папа. — Кстати, поздравляю тебя с покупкой!

— С какой покупкой? — Ошарашенно воззрился на родителя я.

— Ну как же, — хихикнул он. — Корону и знамя ты получил? Получил. Фиалами с редким ядом рассчитался? Рассчитался. Что тебе еще надо?

— Ничего, — помотал головой я. Ничего себе, я уже короны покупаю... В этот момент мой желудок издал жалобный полупридушенный квак. Ну да, я же еще не завтракал.

Отец, услышав этот звук, хмыкнул и сказал:

— Иди завтракать, Ингвар. Вечером с тобой свяжусь, скажу, как дела.

Не дожидаясь моего ответа, папа махнул рукой, и зеркало вновь отразило мою физиономию. Вот так всегда!

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

* Выражение, аналогичное нашему: "С ума сошел?".

Глава 4.

Тяжко вздохнув, я вытащил из одного из ящиков с артефактами золотой, когда-то бывший очень красивым, а теперь помятый до неузнаваемости внушительных размеров кубок, запихнув на его место корону. От души зачерпнув кубком гречки из большого мешка, я поволок эту импровизированную кастрюлю из погреба — пусть меня от гречки буквально воротит, но надо привыкать. В конце концов, мне ею предстоит питаться все лето...

От такой мысли меня передернуло. Не может быть, чтобы не было другого выхода! Мда... Разве что кота на рыбалку отправить, но думается мне, что хвостатый, когда я ему это предложу, сам предложит в ответ прогуляться через лес да болото к дедушке в гости. Дилемма...

Оттащив кубок с гречкой в избушку и водрузив его на стол, я задумчиво поглядел на свою еще вчера белоснежную, а теперь пятнисто-зелено-серую рубашку и понял, что прежде всякой еды хочу в душ. И немедленно!

Вот только сначала надо кое-что проверить... Если мои подозрения подтвердятся — будет очень весело...

Выйдя из избушки, я направился к стоящей на краю поляны баньке. Вскарабкавшись по ступенькам к баку с водой, стоящему на крыше сего помывочного сооружения, я аккуратно сдвинул в сторону крышку и засунул туда нос. Как я и думал — бак был полон доверху кристально чистой, прозрачной... ЛЕДЯНОЙ водой! Мама...

И что мне теперь делать?

Огненная магия на бабкиной полянке тоже благополучно отказала, в том числе и та хитрая конструкция из "огненной сети" и пары файерболов, с помощью которой бабуля обычно грела поступающую в бак при помощи целой связки непонятных мне заклинаний колодезную воду. А как мне теперь прикажете мыться? Ледяной водой?

Ага, а потом всякий раз танцевать гномью чечетку в тщетной попытке согреться. Не, что-то меня такое не прельщает...

Рассеянно оглядывая поляну в поисках решения вполне ожидаемой, но от этого не ставшей менее значимой проблемы, я наткнулся взглядом на мирно сидящую на ветке и с любопытством наблюдающую за мной жар-птицу. Мои губы самовольно разъехались в торжествующей ухмылке. Ну-ка, ну-ка...

— Цыпа-цыпа-цыпа, — поманил я к себе огненную курицу. — Иди сюда, моя хорошая. Иди сюда, моя красавица...

Жар-птица с интересом наклонила ко мне украшенную роскошным хохолком головку. Видя, что ей, вроде как, ничего не угрожает, она величаво взмыла в воздух, плавно помахивая крыльями, подлетела ко мне... и была моментально цепко ухвачена за шею!

— Ка-а-ар... пш-ш-ш-ш-ш-ш...

Над баком с шипением взвилось огромное облако пара, как если бы я бросил в него раскаленную металлическую чушку. Но нет — я всего лишь макнул туда с головой разъяренную непочтительным к себе обращением, а потому полыхавшую ярким пламенем (вот... зараза каркающая! Моя магия огня, понимаете ли, заблокирована, а этой... жар-птице неощипанной хоть бы что!) огненную птичку.

Продержав птичку в воде несколько секунд, я вытащил ее на воздух и, продолжая удерживать возмущенно орущий комок перьев, от которого валил пар, одной рукой за шею, пальцем второй аккуратно потрогал воду в баке.

— Не, еще холодная, — задумчиво протянул я и, встряхнув птичку, гаркнул в лучших отцовских традициях: — А ну, гори снова!

От такого обращения жар-птица взвыла так, как будто я вознамерился прямо сейчас выдрать у нее все перья (да больно они мне нужны! Хотя, если вспомнить, за какую цену можно продать одно перо любому студенту-старшекурснику, то идея ощипывания уже не кажется мне такой уж бредовой...), и снова заполыхала, на этот раз безуспешно — не может она вредить тем, в ком течет кровь ее хозяйки! — стараясь если не спалить меня дотла, то обжечь — однозначно! Вон, какой жар от нее идет!

Пш-ш-ш-ш-ш-ш-ш...

Второе облако пара, еще больше первого, взмыло к небесам. Задумчиво проверив температуру воды и сочтя ее подходящей для мытья, я вытащил жар-птицу из бака и аккуратно уложил ее на крышу баньки рядом с баком.

Великий Лес, гримасу бабулиной птички надо было видеть! Смесь ярости, направленной в мою сторону, запоздалого отвращения к незапланированным водным процедурам и такой вселенской обиды... но меня таким не проймешь! Я что — должен был мыться ледяной водой?

— Значит, так, — заявил я. — Чтобы каждое утро мне была обеспечена теплая вода для мытья!

— Ка-ар?! — Недоуменно-возмущенно поинтересовалась жар-птица. Я нахмурился. Это что, бунт?

— А будешь протестовать, — проникновенно сообщил птичке я. — Я выдергаю у тебя все перья на амулеты. По одному перышку за раз.

— Ка-а-а-ар!!!

— А затем пущу на суп, — добил я таким заявлением птичку. Хм... А что: неплохая идея! Мяса на ней как раз хватит, чтобы я один раз плотно пообедал...

— Кар... — Тоскливо оценила перспективы жар-птица.

Так, с птичкой я договорился. Вот и отлично! Горячая вода для мытья мне теперь обеспечена.

Бережно — она мне еще пригодится! — сняв взирающую на меня с обреченной покорностью жар-птицу с крыши баньки, я оставил ее обсыхать на травке, а сам, сбегав в избушку и достав из сумки большое полотенце, направился в душ.

Великое благо цивилизации и магических достижений — нормальный душ, а не помятый тазик с ледяной водой, каковой я однажды видел в той деревне, куда меня занесло после той незабвенной двухнедельной прогулки по лесу! Вымывшись и с наслаждением переодевшись в свежую одежду, я почувствовал себя счастливым по самые кончики ушей полуэльфом.

Надо бы, наконец, уже позавтракать, а то желудок уже стал жалобно урчать. С тоской покосившись на все так же гордо стоящий посреди стола кубок с гречневой крупой, я, вздохнув, высунулся из окна и позвал:

— Вася, иди сюда! — Авось, он пошлет меня не сразу, и я успею изложить ему, в чем же дело.

-Чего тебе, мур-р-р? — Откликнулся откуда-то из травы кот. Идти в избушку он явно не желал.

— Ва-ась, — протянул я. — Будь другом, сходи к озеру, поймай мне рыбки, а?

— А вот это уже наглость, мяу, — вспрыгнул на подоконник котяра, отчего избушка нервно вздрогнула. Да-а-а, такими темпами к концу лета бедное строение точно заработает себе недержание кровли и нервный тик обеих лап. И самое главное, меня же в этом и обвинят!

Тем временем, Вася, не обращая внимания на мой укоризненный взгляд, принялся умываться. Вот... наглец хвостатый! Вздернув придушено мявнувшего кота за шкирку, я поднял его повыше и сладко улыбнулся.

— Васенька, — проворковал я. — Ты слышал, что я пообещал жар-птице, если она не будет выполнять мою ма-а-аленькую просьбу? Хочешь, чтоб и ты разделил ее участь?

Вася нервно икнул и судорожно задергался. Так, мою угрозу птичке он явно слышал. Вот и отлично — не придется лишний раз объяснять, что я с ним сделаю, если он не будет меня слушаться.

— Коты же несъедобные!! — Взвыл он, пытаясь вырваться из моей хватки. Ага, сейчас! Если я даже саламандр — этих мелких и очень вертких огненных духов — научился ловить и удерживать голыми руками, то у кота не было ни единого шанса обрести свободу.

— Ничего, — я растянул губы в хищном оскале. — Уверяю тебя, что через пару дней сидения на одной гречке мне и твоя тушка покажется вполне подходящей едой.

Котик еще пару раз дернулся и затих, покорно обвиснув в моих руках и тоскливо глядя перед собой огромными желто-зелеными глазами. Мда... Похоже, с угрозами я немного переборщил.

— Так что, поймаешь мне рыбки? — Спокойно, будто ничего не случилось, поинтересовался я. Котик молча кивнул, и я опустил его на подоконник. Вася отряхнулся, заявил:

— Я скор-р-ро вер-р-рнусь, мур-р-р, — и одним элегантным прыжком скрылся в густой траве. Я, хмыкнув, отправился готовить себе завтрак... Хотя, судя по солнцу, время уже к полудню. Впрочем, я недавно встал, а значит, у меня будет именно завтрак!

Угу, только в чем прикажете этот завтрак готовить — не в золотом же кубке? Кастрюль в обозримом пространстве я что-то не замечаю... Разве что бабуля спрятала их в сундук?

После долгих мучений сундук был наконец-то вскрыт. Мои ожидания не оправдались — в недрах этого деревянного раритета я откопал сковородки, тарелки, столовые приборы... Обнаружил даже небольшой ухват, каким-то чудом засунутый в сундук, огниво для разжигания печи, большой, плотно закрытый кувшин с растительным маслом, мешочек с солью и огромных размеров деревянную кружку... Но вот чего-либо, хотя бы отдаленно напоминающего кастрюлю, в сундуке не было.

Приплыли...

И что мне теперь делать?

В растерянности оглядев избушку, я наткнулся взглядом на все так же нахально поблескивающий боками огромный золотой кубок. Хм, а это идея! Как говорится, за неимением гербовой...

Пересыпав гречку в кружку, я принялся самозабвенно творить, создавая из помятого золотого кубка еще более помятую золотую кастрюлю. Мне еще повезло, что заклинание временного размягчения металла не относится к боевым и не дало осечку. А то было бы весело...

Спустя полчаса напряженного труда, сопровождавшегося витиеватой руганью на пяти языках сразу (а что вы хотели? Языки — кара любого политика. Мне еще повезло, что гномий — этот кошмар любого здравомыслящего разумного существа — учить не заставляли), у меня получилось нечто. Это нечто выглядело так, словно на большой золотой диск, щедро украшенный драгоценными камнями, какой-то великан с силой опустил бесформенную каменную глыбу, отчего диск выгнулся и принял форму чаши с относительно плоским дном. Выглядело творение моей буйной фантазии крайне убого и, стоя на столе, все время стремилось завалиться набок. Пришлось поправлять, отковыривая с краев самодельной посудины довольно крупные рубины и приделывая их вместо ножек. Вот так-то лучше!

Ну, золотая кастрюля — страшный сон всех ювелиров и горячечный бред поваров — готова! Можно уже, наконец, приступать к сотворению столь нелюбимого мною блюда под названием "гречневая каша". Надеюсь, она не подгорит...

Сбегав к колодцу и притащив в избушку полное ведро холодной воды, я уже вознамерился приступить к готовке... Стоп! А дрова для печи мне где прикажете брать? И вообще, как с этой печкой обращаться? Нет, в теории я представляю, что с ней надо делать, но вот на практике... О-хо-хо.

Тяжко вздохнув, я направился за дровами. Нет, как только бабуля вернется, я потребую компенсацию за испорченные нервы! Зачем, ну скажите мне, зачем нужно было создавать в "замороженной" избушке дровяную печь вместо нормальной магической плиты? Вот где я сейчас найду дрова? У бабули я сроду не видел ничего, что хотя бы отдаленно походило на деревянные чурбачки для растопки печи — магическая плита отлично работала без них. Мне что, в лес за ними идти? Ну-ну. Я не самоубийца...

Обойдя поляну по краю и набрав три больших охапки сухих веток (откуда столько взялось?), я потопал в избушку. Надеюсь, фраза "количество заменяет качество", когда-то оброненная моим другом, пытающимся развести костер при помощи огромного количества мелких веточек вместо нормального топлива, себя оправдает, и такого количества хвороста мне хватит, чтобы приготовить, наконец, эту несчастную кашу!

Так. Топливо в избушку натаскал, гречку пересыпал в свежесозданную кастрюлю и залил водой... А чем огонь разжигать-то? Огнивом, что ли?!

Я с недоумением, переходящим в раздражение, уставился на округлый камень, словно надеялся, что он сам, без моего непосредственного участия, сможет разжечь печь. И как мне прикажете при помощи этого зажигать огонь? Гррр...

Выскочив из избушки, я направился к сохнущей на ветке жар-птице. Незаметно подкравшись поближе и резко выдернув одно перо из длинного хвоста, я под яростное "Ка-а-а-ар!!!" понесся обратно. Та-а-ак... Ну вот — нормальная зажигалка вместо допотопного огнива. Можно разжигать печь!

С горем пополам разобравшись, где у этой печи место для дров, где — место для кастрюли, а где — духовка (ну, или что-то вроде нее), я загрузил в этот кошмар королевских поваров побольше хвороста и поджег его при помощи пера. А что: так гораздо удобнее, чем мучиться с огнивом. Поднес перо к хворосту, влил в него немого силы — и готово! Перо отлично горит. И самое главное — этот маленький приемчик никоим образом не относится к огненной магии! Только работа на чистой силе и использование природного, не созданного руками разумных существ, артефакта. А значит, даже на бабулиной полянке он будет с успехом работать.

И волки, как говорится, сыты, и овцы целы. И пастуху — жар-птицыному хвосту — вечная память...

Ой, кхе-кхе... Откуда столько дыма? Кхе...

От печи валил черный густой дым. Судорожно раскашлявшись, я, едва не потеряв по дороге тапки, вылетел из нервно подпрыгивающей и безуспешно пытающейся удрать избушки. Ох ты ж... Я забыл открыть заслонку!

Задержав дыхание, я рванул обратно в избушку, из окон и распахнутой двери которой валили огромные клубы дыма. На ощупь найдя заслонку, я сдвинул ее в сторону и снова выскочил на свежий воздух, вытирая слезящиеся глаза. Да-а-а... С такими темпами я точно спалю бабулин домик ко всем демонам еще до конца месяца!

— Мур-р-р? — Раздалось позади меня. Резко развернувшись, я обнаружил Васю, помахивающего хвостом и держащего в зубах... рыбий скелетик.

— Вася? — удивленно спросил я. Что-то он быстро. Стоп! Что это он принес? — Вася! А это что?!

— Как, что? Р-р-рыба, — аккуратно положив скелетик около моих ног, промурлыкал кот. При этом он глядел на меня такими чистыми, невинными глазами...

Я моргнул, решив, что мне это кажется. Но нет — кот принес мне именно скелетик, чистый, целенький, со всеми ребрами, головой и хвостовым плавником. По-моему, этот рыбий скелетик благополучно пролежал в земле не один год, пока наглый котяра не выкопал его и не принес мне.

И теперь лохматая хвостатая грелка имеет наглость заявлять, что ЭТО — свежая рыба?!! Ррррр...

— Васенька, — ласково начал я, скалясь во все зубы и безуспешно, если судить по коту, пытаясь выдать этот оскал за милую улыбку. — Котик ты мой недоощипанный...

Вася попятился и, прокричав что-то вроде: "Скор-р-ро вер-р-рнусь!", скрылся за деревьями. Ну, если он и на этот раз не принесет свежей рыбки, то на ужин у меня будет гречневая каша с кошачьими отбивными. Кстати, в сундуке я обнаружил, помимо всего прочего, отличный тесак...

Нет, я не настолько кровожадный, как можно подумать. Я просто очень-очень голодный! Да и для того, чтобы я нормально жил, а не впал в многолетнюю спячку, мне постоянно нужно если не мясо, так рыба, причем много. И не надо кивать на мои острые уши и говорить, что эльфы мясо не едят! Едят, и еще как. По крайней мере, на моей памяти еще не было такого случая, чтобы папа отказался от сочной отбивной с кровью в пользу какого-нибудь салатика. Да и мама тоже не собирается изображать из себя травоядную.

Дым из нервно подергивающей лапами избушки наконец-то выветрился, и я пошел ставить кастрюлю на печь.

Ох... Как же в избушке жарко! Уф-ф-ф...

Хватая раскаленный воздух ртом, я быстренько поставил гречку вариться и снова выскочил на улицу. Ужас! Эта печь разогревается так, словно решила обогреть все королевство разом! Как я буду там находиться?.. Про ночевку же даже думать боюсь! Ох, чует мое сердце, что ночевать я буду сегодня на улице...

* * *

Разумеется, гречка подгорела. Печально глядя на полусырое-полусгоревшее (только у меня могло такое получиться!) месиво в кастрюле, источающее отвратительный запах, я передернул плечами. И это я должен есть?! Да-а-а... Надо бы проверить, достаточно ли в будочке осталось бумаги... Подготовиться, так сказать...

Кое-как выбрав из всей массы несколько ложек более-менее нормальной гречки, я, прихватив с собой миску и кружку с водой, направился на улицу. Усевшись под ветвями дуба, я принялся брезгливо ковыряться в каше. Ну не люблю я гречку, не люблю! Меня только от одного ее запаха тошнит, а вид тарелки с этой, несомненно, очень полезной крупой вызывает стойкий рвотный рефлекс. Насколько я знаю, примерно такая же реакция на гречку была у моей эльфийской бабули. К сожалению, она умерла лет четыреста назад, и поинтересоваться, как же она с этим справлялась, я не имею возможности.

Ну почему, почему бабушка Яга не могла оставить не гречку, а то же пшено? Мышей же у нее все равно отродясь в погребе не было. Да я даже на ячмень или овсянку согласен! Всяко вкуснее, чем... это.

С закрытыми глазами, стараясь не вдыхать запах горелой крупы, я, запивая каждую ложку каши чистой колодезной водой, еле-еле расправился с порцией и тут же поспешил вымыть всю посуду, избавляясь от вони. Снова устроившись в корнях дуба, я подхватил стоявшую на земле кружку и сделал большой глоток, пытаясь отделаться от мерзкого вкуса. Не-ет, второго такого раза я не выдержу!

Угу, вот только чем мне питаться? Даже если мне котик будет исправно носить рыбу каждый день, я просто умру с голоду! А поход в лес по ягоды-грибы для меня сравним с особо изощренным способом самоубийства: если не заблужусь или не сверну себе шею, споткнувшись о какой-нибудь корень, то точно отравлюсь тем, что насобирал! Для меня ведь что бледная поганка, что белый гриб выглядят одинаково. А уж во всех этих опятах-маслятах я не разбираюсь абсолютно!

Можно было бы насобирать трав и питаться салатами — тогда к концу лета я был бы уже близок к впадению в спячку, — но опять же, я в жизни не отличу тот же щавель от белладонны!..

* * *

Моя неспособность разбираться в травах едва не стоила мне обучения в Академии. А все дело в том, что на первом курсе у нас был цикл лекций по друидистике (к слову, именно на них я в кои-то веки с горем пополам научился отличать осину от ясеня, да и то, только потому, что после того, как я — совершенно случайно, разумеется! — сломал парочку деревьев, меня заставили высаживать молодые осинки и ясени вдоль всего забора Академии), которые читала миловидная, пухленькая дриада. Каким образом папа заманил ее из эльфийского леса в Академию — я не знаю. Знаю только то, что она была буквально фанатиком друидистики. А у нас в группе в то время обучалось трое эльфов: я и "сладкая парочка" — эльф и эльфийка, приехавшие по обмену.

Разумеется, на лекциях и практических занятиях нам троим, как самым крайним и остроухим детям природы, доставалось больше всех. И если "сладкая парочка" еще как-то справлялась, то я...

После первого моего неправильного ответа эльфы удивились. После седьмого — смотрели на меня, как на непроходимого идиота. После десятого они уже хотели отправиться к ректору — сиречь, моему папочке, — и поинтересоваться, кто учится под моей личиной, ибо эльф просто не может настолько не разбираться в растениях! Только тогда я все-таки признался им, в чем дело. Отсмеявшись, эльфы предложили мне помощь в подготовке к итоговому экзамену. А я что, против? Пусть помогают, если им так хочется...

В итоге, намертво запутавшись во всех этих кактусах-амариллисах-пасленах и иже с ними, яростно пихаемых мне под нос с требованием запомнить получше, как они выглядят, я просто заявил, чтобы мне дали побольше сведений, не заставляя в очередной раз разбирать на листики-колючки несчастное растение. Мда... Зря я это сказал. Передо мной положили три толстенных книги и сказали, что я должен заучить их наизусть. Мама... Делать нечего, пришлось — нет, не учить, — загонять в память при помощи улучшающих восприятие зелий.

А на экзаменах наступило веселье. Дело в том, что на экзаменах первокурсников всегда присутствует огромное количество народу, в том числе и родители несчастных учеников — надо же поглядеть, чему любимое чадо выучилось за год! Да и многие преподаватели не гнушались этим зрелищем...

Естественно, что мне выпало отвечать первым. Поскольку все знания, столь варварским методом утрамбованные в моей остроухой голове, благополучно перемешались в кашу, я, под нервное хихиканье дриады и сдавленное кхеканье остальных, выдал, что кактусы нужно регулярно удобрять и окучивать, иначе они завянут, что из тонких и гибких ветвей ивняка могут при обработке получиться жесткие колья, используемые для волчьих ям, и что фиалки ни в коем случае нельзя поливать чаще, чем три раза в год, иначе это губительно скажется на их корневой системе.

Ну, а на практике я вместо того, чтобы ускорить рост небольшой березки, ухитрился сделать нечто такое, что несчастное (или счастливое? Тут уж как посмотреть...) дерево, шелестя ярко-синими листьями и посверкивая фиолетовой в малиновую прожилку корой, вылезло из кадки, отряхнулось от земли и, поддав мне на прощание веткой по затылку, вальяжно выползло из аудитории. Позже это чудо — к слову, для полива оно нахально требовало исключительно вишневый сок, приползая на кухню, если желанного напитка вовремя не приносили, — эльфы увезли с собой в лес, для передачи Князю эдакого своеобразного подарка от внука. Помнится, дедушка до-о-олго — а главное, выразительно, ага! — благодарил меня за него...

К слову, деревце до сих пор живет у дедули в саду, а у меня в зачетке напротив надписи "друидистика" красуется отметка "отлично", выведенная дрожащей от еле сдерживаемого смеха рукой преподавательницы. А что? За выведение разумного и весьма активного вида растения мне не только хорошая оценка — премия за вклад в магические науки полагается! Вот только вместо нее я получил три подзатыльника от родителей (два от отца и один от матери) и долгую душеспасительную беседу с дедом на тему: "Нельзя так издеваться над бедными растениями"... Ага, а то, что весь курс друидистики стал одним большим издевательством над несчастным мной — это ничего?

Но эта оценка только на бумаге. А вот чем мне прикажете питаться сейчас? Не желудями же...

От любования красивым, уже потихоньку начинавшим алеть небом (кстати, Вася еще не вернулся... Да где же его носит? Я есть хочу!) и ленивых раздумий о жизни меня отвлек хруст и какой-то истеричный волчий вой, раздавшийся сразу за ограждающими поляну деревьями. Но прежде, чем я успел что-то предпринять, вой раздался снова, а за ним последовало очень громкое и яростное:

— Ме-е-е-е!!!

А вот и коза...

Глава 5.

Подскочив, я озадаченно наблюдал, как из-за деревьев, подвывая и прихрамывая на все лапы сразу, вылетел облезлый маленький волк. Худющий! Кожа да кости. Лихорадочно оглядев поляну, серенький поджал хвост и с жалобным поскуливанием рванул ко мне, забиваясь между корнями дуба и выставляя мою тушку, как последний рубеж обороны. Что происходит?..

Следом за перепуганным хищником, угрожающе мемекая и потрясая рогами, выскочила... коза. Вот и пропажа отыскалась!

Коза подозрительно окинула меня взглядом маленьких, налитых кровью глазок, а я судорожно сглотнул.

...Был в моей жизни такой период, когда вознамерившийся все-таки приобщить любимое чадо к эльфийской культуре и, как следствие, жизни на природе отец на пару месяцев увез меня в деревню, в специально приобретенный для этой благой цели домик. Не знаю, с чего он решил, что умение пропалывать грядки и удирать от злобного петуха, нападавшего на меня всякий раз, когда я заходил в курятник, чтобы собрать яйца, поможет мне лучше понять природу. Но факт остается фактом — я целое лето дисциплинированно провел в захолустной деревеньке, попутно учась готовить и тренируясь в беге на короткие дистанции — подальше от разъяренного петуха. По-моему, он тогда решил, что я покушаюсь на его гарем. Не буду спорить — мне в то время страшно хотелось куриного супа...

Тогда же я, помимо всего прочего, худо-бедно, но научился доить коров и коз. Представляете? Принц, наследник эльфийского престола — и доит коров!.. Кошмар.

Впрочем, это я к чему? А к тому, что скотины я не боялся и если не был мастером в обращении с ней, то, по крайней мере, знал, что делать, чтобы меня не забодали. Да и кровь помогала — животные в присутствии эльфов всегда ведут себя спокойнее...

И вот теперь, глядя на бабулину козу, я четко понял, что эльфийские предки мне здесь не помогут... Коза жаждала крови, и тот, кто встал между ней и ее целью, автоматически записывался в претенденты на первоочередное протыкание небольшими, но очень острыми даже на вид рогами.

...А единственной преградой между козой и волком был я...

На несколько долгих мгновений над поляной зависла тишина. Ни звука — даже умиротворяющее курлыканье жар-птицы затихло. А потом...

Эх, бабуля... знал бы заранее, что твоя рогатая зараза нам устроит — прибил бы эту гадину сразу! И плевать на то, что это, вроде как, единственный источник молока на всю округу! Нервы дороже!!

Коза замемекала так, словно ей только что сообщили о том, что я собираюсь пустить ее на жаркое, и кинулась в атаку. Волк, почуяв опасность, коротко взвыл за моей спиной и бросился бежать. Вот только он не учел, что на его пути окажутся мои ноги...

Первые несколько метров я проделал верхом. Потом лапы у серенького под моим отнюдь не маленьким весом разъехались в разные стороны, и мы дружно оказались на земле. Вдобавок, я проехал несколько метров на животе и вписался под конец носом в чудом уцелевший после сумасшедшей ночи и невидимый доселе в траве стебель крапивы. Да чтоб вас всех! Что за день такой сегодня?!..

А коза настигала...

Нащупав одной рукой волчий загривок и вцепившись в него мертвой хваткой — ошалевший от подобного обращения хищник даже не вякнул, — другой рукой я оттолкнулся от земли и так, на трех конечностях, рванул в услужливо присевшую на своих лапах и распахнувшую дверь избушку, волоча за собой этот... скелет блохастый. И на кой он мне только сдался?.. Сам не понимаю.

Избушки, стоявшей в противоположном конце полянки, мы с волком достигли в рекордные сроки — буквально за пару мгновений. Все-таки, иногда эльфы в родословной существенно облегчают жизнь — а кто еще умеет передвигаться с такой скоростью, да еще на четвереньках? Разве что русалки — но они водные жительницы.

Заскочив в до сих пор жарко натопленную избушку (у бабули явно печь замагичена держать тепло) и втащив за собой волка, я захлопнул дверь и облегченно выдохнул. Уффф... здесь-то коза нас точно не достанет...

Скосив глаза на начавшего приходить в себя волка, я потер нос, на котором уже возникли очередные волдыри, и вознамерился встать с пола — у меня в сумке завалялся небольшой кусок вяленого мяса, про который я забыл и вспомнил только сейчас и который можно было скормить серенькому. А то на эти мощи, по недоразумению носящие гордое звание хищника, смотреть без слез нельзя!

БАБАХ!!!

От сокрушающего удара, нанесенного козой (а чей еще рог может торчать из пробитой насквозь двери?), избушка содрогнулась от основания до крыши и высоко подскочила. Разумеется, от подобной тряски на ногах я не удержался и с громким: "Мать!.." повалился прямо на только-только собравшего лапы в кучу волка. Тот взвыл и начал дергаться. Я, которому лапа серого ухитрилась ощутимо придавить живот, заорал еще громче...

После такого у и без того истеричной избушки окончательно сдали нервы, и она, заполошно захлопав ставнями, бросилась бежать. Раздался громкий "хрясь"... По-моему, коза только что лишилась одного рога... Впрочем, ей и оставшегося хватит с лихвой! С таким-то характером...

От осознания, что она только что потеряла свое главное украшение, коза издала яростное "Ме-ме-ме!", больше похожее на боевой клич степняков-кочевников, и, судя по звукам, устремилась вслед за убегавшей избушкой.

Из-за неровного бега с препятствиями — бедное строение еще не приноровилось к цепи на лапе — пол ходил ходуном, хлипенькие заклинания, удерживающие мебель от падения, трещали, но каким-то чудом еще держались. Зато меня и волка подобные заклинания не сдерживали, и нас нещадно трясло и подбрасывало. Какое там встать! Мы удерживались на месте только благодаря тому, что я до боли в побелевших пальцах вцепился в косяк, а умный волк всеми лапами обхватил мою ногу. От тряски у меня на пятой точке уже точно образовался синяк, а зубы — что у меня, что у маленького хищника — лязгали так, что мы вдвоем с сереньким могли составить достойную конкуренцию знаменитым гномьим барабанам!

А-а-а-а!!! Вы-вы-выньте-те-те ме-меня-я от-от-отсюда-да-да!!!

На особо крутом повороте блюдечко, оставшееся от наливного яблочка и каким-то чудом до сих пор удерживающееся на столе, сорвалось с места и, явно мечтая о недолгой, но славной карьере боевого диска, со свистом вылетело в окно. О-хо-хо... Вот теперь бабуля точно меня прибьет!

Постепенно тряска прекратилась, и избушка теперь бежала ровно и легко, сопровождая свой забег мелодичным звоном цепи. Пол перестал ходить ходуном, а лишь слегка покачивался, и я рискнул встать.

Стою. Падать, вроде, пока не собираюсь. Кажется, именно так чувствуют себя моряки в открытом море при легкой качке. Что ж, можно и посмотреть, что там делает коза...

Шагнул к окну — вперед, опережая меня, метнулся оклемавшийся волк и, поставив лапы на подоконник, высунул морду в окно. Буркнув: "Подвинься", я нагло отпихнул серого в сторону и, вытянув шею, выглянул наружу.

Итак, только сегодня и только у нас! Великолепное магическое представление: "Бег с препятствиями козы и избушки на курьих ножках вокруг дуба"! Название, конечно, корявое — не чета звучным и емким наименованиям спектаклей при дворце Антонина, но в настоящий момент другого мне в голову не пришло...

По поляне, высоко забрасывая лапы, резво носилась избушка. За ней, пылая праведным негодованием и алкая крови за обломанный рог, упорно бежала коза. Цепь, которой было приковано бабулино жилье, конечно, была очень длинной, но не бесконечной. Поэтому избушка наяривала круги вокруг дуба — благо, кольцо, охватывающее массивный ствол, свободно прокручивалось, и длина цепи не уменьшалась. Хех, так мы можем развлекаться хоть до утра — пока коза не устанет. Ну, или если не случится ничего непредвиденного...

Накаркал...

Кольцо на дереве, видимо, за что-то зацепилось, так как прокручиваться перестало. Цепь начала стремительно сокращаться, обматываясь вокруг ствола. Коза при виде этого радостно издала очередной боевой клич и ускорила бег. Мы же с волком одинаково расширенными глазами наблюдали за тем, как наш шанс остаться в целости и сохранности становится все короче, короче...

Ох-хо... Ну, не поминайте лихом, если что — я и был тем самым лихом...

...При очередном развороте цепь дернулась и натянулась, отчего избушка совершила прямо-таки виртуозный пируэт и с размаху врезалась в многострадальный дуб. Я, было, попытался удержаться на месте — какое там...

В обнимку с волком, теряя по дороге тапки, — чудо еще, что они раньше не слетели! — я ласточкой вылетел из окна. Пролетев по воздуху над ошалевшей козой, мы дружно шмякнулись на траву и, пропахав несколько метров земли-матушки собственными телами, затормозили о какую-то хлипкую березку на краю поляны. Ну вот... мало мне волдырей на носу — теперь еще и шишка на затылке! Это если не считать потерянных тапков...

...Потряс головой, избавляясь от противного звона в ушах, спихнул с себя волка (по-моему, бедолага в шоке... Ничего, со мной в Академии и не такое бывало! А волк... привыкнет — куда денется!) и развернулся, отыскивая взглядом козу.

Та, из-за которой, собственно, и началась вся эта чехарда, стояла немного в стороне, наклонив голову набок, и с любопытством наблюдала за редким и экзотическим зрелищем под названием: "летающий полуэльф". Увидев, что мы с волком, вроде как, немного пришли в себя, коза снова издала противно-пронзительное "ме-е-е-е" и, выставив вперед уже один рог, бросилась на нас. Да что же это за коза-то такая? Породы "сторожевая боевая"?! И откуда бабка ее взяла?!..

Шарахнулся в сторону, пропуская мимо себя явно невменяемую козу. Та, пробежав по инерции дальше, с глухим "Бум!" врезалась в небольшую сосну. Дерево покачнулось, но устояло. Ну и слава Великому Лесу! Мне бы не хотелось общаться еще и с разозленным столь непочтитиельным отношением к своим угодьям лешим.

...Интересно, а чего это рогатое создание ждет? Или пытается собрать мысли в кучу? В таком случае, она могла бы отойти от дерева — но нет, коза стояла, прижавшись лбом к покосившейся сосенке. Что происходит?

Я присмотрелся... и расхохотался в голос. Хорошо еще, что я лежал нам земле, иначе бы точно свалился, не устояв на ногах от смеха.

Коза ухитрилась обоими рогами — как целым, так и обломанным — проткнуть дерево! И теперь яростно мемекала в тщетной попытке освободиться. Ну-ну. Бабушка ей в помощь... А я этой упрямой скотине — по крайней мере, до того момента, как она не успокоится — помогать не собираюсь.

Отсмеявшись, поднялся с земли, брезгливо отпихнув в сторону небольшой камушек, впившийся мне в пятку. Оглядел себя — и едва не застонал от отчаяния. Моя рубашка... моя белоснежная рубашка! Что с ней стало?..

Крепкие, сшитые из плотной, чуть мерцающей эльфийской ткани, мои рубашки пережили не один взрыв в лаборатории. А уж сколько я на них в свое время реактивов вылил! Не счесть. Но ни разу — ни единого! Ни на одной из них! — не было даже самой маленькой дырочки. Пятна — да, не счесть. Разноцветные разводы от самых неожиданных составов — сколько угодно! Но чтобы повредить эльфийскую ткань, да еще и не простую, а заговоренную, нужно что-то большее, чем опрокинутый на себя пузырек с кислотой или взорвавшийся котел с наполовину приготовленным растворителем.

А теперь, после того, как я временно переехал в бабулину избушку, то меньше, чем за сутки, превратил уже две рубашки в с трудом поддающиеся опознанию лохмотья! Что ж за жизнь-то такая? Или это влияние бабулиной магии? Тогда с такими темпами к концу лета я буду походить на дикого кочевника, накурившегося своих священных трав и теперь скачущего вокруг костра в одной набедренной повязке из шкуры диких зверей — потому что приличной одежды у меня не останется! Да что там — у меня вообще ничего не останется!

А во всем виновата эта... коза!

...В какой-то момент я поймал себя на том, что всерьез обдумываю идею, как бы получше разместить в холодном погребе куски козлятины так, чтобы они не испортились до конца лета. На фиг, на фиг такие мысли! Меня потом бабуля прибьет за порчу ее имущества... Одного наглого, злобного, мемекающего и... ох... лягающегося имущества!!!

Отскочив от вознамерившейся снова лягнуть — раз уж рога завязли в древесине — меня козы, я тихонько выругался в адрес рогатой скотины и подошел к ней поближе — на этот раз предусмотрительно держась подальше от острых копыт.

Коза скосила на меня налитый кровью глаз и издала яростное: "Ме-е-е!!", отчаянно дергая головой в тщетной попытке освободиться. Сосна скрипела, стонала, но стояла намертво. Да-а-а... такими темпами она скорее обломает второй рог, чем выдерет его из дерева.

— Ну, что, — присев возле головы козы, поинтересовался я. — Будешь буянить дальше?

— Ме-е-е-е!!! — Яростный боевой клич не оставлял сомнений: как только эта злюка сможет освободиться — быть мне проткнутым рогами. О! Точно! Буду звать ее Злюкой!

— Жаль, — распрямился и оглянулся в поисках тапков. Один обнаружился висящим на ветке дуба (хотя как он туда попал — не имею ни малейшего понятия), второй — лежащим на люке погреба. Вот и отлично! Не придется обыскивать всю поляну, разыскивая обувь. — А я уже хотел было тебя освободить...

В этот момент откуда-то из-под земли раздался громкий мерзкий звук, от которого коза издала жалобное "ме" и судорожно дернулась, уже очухавшийся волк присел и прижал уши, а у меня заныли зубы. Что за?..

Тем временем, омерзительный звук раздался снова. Ох, ты ж... Это же из погреба!

...Зеркало! Это папа!!

* * *

Указав заинтересованно глядящему на меня волку пальцем на козу, я приказал: "Охранять!". Волк понятливо кивнул и с самым кровожадным видом подобрался поближе к Злюке. Коза, видя, что ее драгоценные окорока подвергаются нешуточной угрозе, бешено задергалась, лягаясь всеми четырьмя ногами сразу и дрыгая головой так, что мне показалось, что сосна вот-вот рухнет. Но нет — сосна устояла, а коза, видя, что попытка убежать не удастся, покорно замерла, угрожающе лягаясь всякий раз, как наяривающий вокруг нее круги волк подходил немного ближе. Ну-ну...

Хмыкнув, я демонстративно, не обращая внимания на недоуменно-возмущенное "Ме-е-е?..", направился к погребу, из которого уже непрерывно доносился отвратительный звук вызова по зеркалу. Надо бы сигнал поменять на более мелодичный, а то от этого полусвиста-полушипения-полукваканья у меня все зубы разом разболелись!

Подобрав тапки, я, насвистывая, спустился в погреб и активировал зеркало.

Ого...

— Привет, сын, — устало выдохнул папа.

Вместо ответа я только покивал, ошарашено воззрившись на отца. Кажется, разговор с мамочкой прошел несколько не так, как ожидалось...

Если утром я думал, что у отца была не прическа, а гнездо, то сейчас я понял, что крупно ошибался. По сравнению с тем, что было у отца на голове сейчас, гнездо сумасшедшей курицы показалось бы верхом аккуратности! Спутанные, вставшие дыбом почему-то пепельно-серые волосы, покрытые пятнами сажи и перехваченные на затылке какой-то тряпкой... Это что еще за мечта упыря?

А одежда? На то рубище, которое было надето на моего отца, без слез смотреть нельзя!

И что произошло с папой?! Может, он и несколько легкомысленен, но за собой следит — должность, понимаете ли, обязывает. Да и поддерживать репутацию гордого и неприступного эльфийского принца тоже необходимо... А теперь? Пристройся папочка в таком виде на паперти храма — я бы первым подал ему милостыню! Если бы, конечно, меня с какой-то стати понесло в этот самый храм...

Ну, и в довершение, сквозь вставшую дыбом шевелюру просвечивали даже не красные — ярко-малиновые! — полыхающие уши. Это кто ж его так?..

— Что произошло, папа? — Первым делом, даже не поздоровавшись, поинтересовался я, оглядывая через зеркало восстановленный отцовский кабинет. Так, вроде бы, новой магической войны не началось... так что же стряслось?!

— Что-что... мама твоя произошла! — Буркнул родитель и, шипя, прикоснулся к уху. Я сочувственно поморщился — как я его понимаю... — Знал, что ведьму в жены беру... но чтобы такую!

— Папа, папа! — Перебил его я. — Что случилось?!

— А сам ты как думаешь? — Хмыкнул отец. Вместо ответа я только пожал плечами. Папа, наконец, смилостивился и пояснил:

— Ари каким-то образом ухитрилась определить по тем обрывкам одеяла остаточный след колдующего. А уж с логическим мышлением у твоей матери никогда проблем не было. Как ты думаешь, чего мне стоило уговорить ее не отправляться сию же секунду убивать непутевого сына?

Ой...

— Па-а-ап... — протянул я, опасливо косясь в сторону выхода из погреба: может, сейчас люк с грохотом откинется, и в погреб вломится моя любимая мама с файерболом наперевес?.. — Ты же меня прикрыл?..

— Прикрыл... — буркнул родитель. — Вот только твоя мать мне чуть уши не оторвала! Знал бы заранее, что мне предстоит — не пять, а десять фиалов у тебя бы потребовал!

— Поздно, папа, поздно, — на меня напал смех. И кто бы мог подумать, что суровый эльфийский принц, ректор Академии, ухитряющийся на протяжении вот уже трех десятков лет держать в железном кулаке самых опасных существ всего обитаемого мира — студентов-магов, — будет до истерики и дрожи в ушах бояться собственной разгневанной жены? Впрочем, мою мамочку боится не только папочка — когда мама в гневе, от нее разбегаются даже деревья... не говоря уже о пусть и закаленных разнообразными интригами всех мастей, но беспомощных перед женской яростью эльфийских принцах.

Впрочем, невинно пострадавшего родителя мне жаль... как может быть жалко одному эльфу другого. Не знаю, что именно сделал папа, чтобы перенаправить гнев моей родительницы на себя, но мама поступила с ним жестоко... Уж лучше бы она его молнией по затылку приголубила! Может, это и более болезненно, но, по крайней мере, прошло бы быстрее...

Но и маму я тоже понимаю: создание короны — процесс очень трудоемкий и тяжелый, выматывающий сильнее, чем что бы то ни было. А моя мама — создание крайне вспыльчивое и ленивое, лишнюю работу терпеть не может. В общем, куда ни кинь — всюду клин... И все по моей вине!

Так что, лучше уж я пересижу в бабулином лесочке до конца лета... правда, придется искать себе еду, но я лучше на гречке посижу, чем попадусь злой маме под руку.

Пообщавшись еще немного с уже более-менее очухавшимся пострадавшим за правое дело родителем, я, пожелав удачи, снова выбрался из погреба на белый свет... точнее, уже на темноту — наступил вечер.

А на полянке была блаженная тишина — запуганная хищно облизывающимся волком почти до невменяемости коза уже не орала и даже не дергалась, а только обреченно-настороженно наблюдала за описывающим вокруг нее круги сереньким, поддавая тому копытом всякий раз, как только тот подходил к ней на непозволительно близкое, по ее мнению, расстояние. Пока волку удавалось уворачиваться, но с его-то худобой — ему и одного удара хватит, чтобы этот маленький хищник отправился в свой волчий рай.

— Пр-р-рекратить!!! — От моего рявка волк шарахнулся в сторону, а коза ухитрилась совершить невероятный кульбит, каким-то чудом одновременно подпрыгнув и присев. Раздался жуткий треск... и Злюка рухнула на землю, а в несчастной, побитой жизнью и козой сосенке остались торчать оба рога: и еще целый, и уже обломанный до того.

Растерянное козье: "Ме?", истеричное подвывание волка, явно наслаждавшегося ситуацией, и мой немного нервный смех — хорошо, хорошо, не немного! — стали достойным завершением этого безумного дня.

* * *

Укладываться спать пришлось на улице и на голодный желудок. А как же иначе, если избушка больше похожа на филиал полигона факультета огневиков — таким жаром тянет от раскочегаренной печки, — а Вася до сих пор не вернулся с рыбалки? Ну, попадись он мне... наплюю на то, что я вроде как, цивилизованный и культурный эльфийский принц, а не дикий кочевник, способный съесть все, что бегает, даже если мясо мяукало или пищало — мигом на рагу пущу! В конце концов, я не дриада, чтобы питаться одной травкой — я мяса хочу! Или рыбы, на худой конец...

...С козой мы помирились. После того, как наглое экс-рогатое создание более-менее успокоилось после потери оных, перестало гонять взвизгивающего от смеха волчка по поляне и, вроде как, смирилось с тем, что ей предстоит терпеть меня долгих три месяца, я слазил в избушку и вытащил оттуда матрас с подушкой. На улице тепло, комары не мучают, дождя, вроде, не наблюдается (я, конечно, не лягушка, чтобы дожди предсказывать — но на небе не было ни облачка!) — так почему бы и под дубом не поспать? Не думаю, что земля-матушка окажется более жесткой, чем те доски, которые по недоразумению называются у бабули "кроватью после "заморозки" избушки"...

...Уютно устроился в корнях дуба, где меня не разбудило бы своими первыми лучами нахальное утреннее солнце, гневно зашипел на волка, который, после того, как я по-братски поделил с ним полоску найденного-таки в недрах сумки вяленого мяса, решил поработать грелкой и, устроившись рядом, придавил мне ногу, и, мысленно пожелав всем: и волку, и задремавшей козе, и жар-птице, и Васе, невесть где гуляющему, спокойной ночи, закрыл глаза и быстро уснул...

Глава 6.

Вначале было слово. И слово было...

— ..., ... ... мать!!!

Да, это я ору. Да, нецензурно. Да, громко. И да, это я, нарушая мирную рассветную тишину, гоняюсь за одной наглой, невыносимой, упертой, экс-рогатой скотиной, по недоразумению носящую гордое звание козы, по всей полянке, размахивая пустым ведром! Вот... коза упрямая! Ее подоить надо, а она носится, будто я собираюсь ее резать! Хотя, чем больше она бегает, тем заманчивее мне кажется эта идея...

— Стой, я тебе говорю!..

Бесполезно. По-видимому, бабушка выбирала себе козу не из породы мирных молочных козочек, а по принципу: "быстро бегать, больно драться и громко орать в случае чего". Не знаю, где она раздобыла подобную особь, но последствия ее выбора налицо... точнее, на полянке: судорожно поджимающая лапы избушка, из дверей которой высовывает свой любопытный нос забившийся туда волк; засевшая на макушке дуба обсыхающая, нервно каркающая жар-птица; Вася, в обнимку с громадной, еще трепыхающейся рыбиной, затаившийся между переплетениями корней... и — я, с ушибленной от удара об ведро коленкой, жутко злой, голодный, жаждущий свежего молочка на завтрак, а вместо этого получивший незапланированную пробежку. Вот только коза не собиралась работать бесплатной столовой...

...Утро началось с того, что я проснулся от громкого шипения и последовавшего за ним яростного: "Кра-а-а-а-а!!!". Подскочив — при этом голова еще не проснувшегося до конца волка, уютно устроившего ночью свою морду на моей ноге, гулко ударилась об землю, — я судорожно огляделся... и засмеялся: из бака на крыше душа, помогая себе крыльями, лапами и всем, чем еще только можно, выбиралась мокрая насквозь жар-птица со страшно недовольным выражением клюва. Видимо, мою угрозу пустить ее на суп, сказанную с голодухи, птичка восприняла более чем серьезно, и теперь старательно отрабатывала свой хлеб. Ничего, ей полезно! Пусть работает на благо детей... Если кто не понял, то деть — это я! Единственный и неповторимый...

Потрепав по загривку обиженно глядящего на меня и трущего лапой ушибленный нос волка, я приветственно кивнул птичке — та только передернула перьями на хвосте и демонстративно повернулась ко мне задом, — бросил быстрый взгляд на полусонную козу и, отнеся обратно в избу матрас с подушкой, устремился в душ.

Хорош-ш-шо... Водичка теплая, но не горячая — то, что надо! Оказывается, из жар-птицы при правильном подходе может получиться отличное средство для нагревания воды... Да и в качестве костра она, думаю, тоже сгодится...

Проснувшийся окончательно, посвежевший после душа, я понял, чего мне не хватает для полного счастья. Еды! А поскольку Васи все еще нет, то...

— Ингвар-р-р, помоги, — сдавленно раздалось из-за кустов на краю полянки.

Скептически вздернув бровь, — ну надо же, явился! И ночи не прошло! — я пошел вытаскивать из плотного переплетения ветвей наглого кота. Та-а-ак... что я ему обещал? Ну, держись, Василиус — сейчас из тебя отбивную будут делать!..

Жаждая кошачей крови, я стремительно подошел к злосчастному кустику и рывком вздернул кошака в воздух...

— Васенька, — умиленно заворковал я, глядя на громаднейшую рыбину, больше самого добытчика, — как только допер? — лежащую на земле и являвшуюся причиной, по которой Вася и не смог пролезть на поляну сквозь куст. — Котик ты мой ненаглядный... Золотце ты мое...

— Тебе этого хватит, мр-р-р? — Поинтересовался кот, впрочем, не делая попыток вырваться из моего захвата.

— А то! — Активно закивал я и, аккуратно опустив кота на землю, отцепил рыбину от ветки и попросил: — Вась, будь другом: дотащи ее до избушки, хорошо?

— А ты куда? — Сощурился котяра, тем не менее, покорно подтаскивая рыбу ближе к гремящему цепью жилью.

— Козу доить! — И направился в погреб. Где-то там было ведро...

Коза, увидев у меня в руках небольшое ведерко, взвыла так, как будто я вместо безобидной емкости взял в руки, как минимум, мясницкий тесак, и рванула от меня вдоль края поляны, сметая все на своем пути.

...И вот, коза бежит, я несусь за ней... и никто не желает прекращать эту гонку. Я — потому, что чем дальше, тем сильнее мне хотелось молока на завтрак (в самом деле, не рыбу же с утра пораньше готовить?), а коза... а кто ее знает, почему? Главное — бежит-то она быстро!

Но я тебя, зараза рогатая, все равно достану!..

...Навернув кругов двадцать по полянке, я внезапно вспомнил, что я, вроде как, не простой деревенский обыватель, не имеющий возможноти справиться со взбесившейся скотиной, а полуэльф и местами даже маг! Так какого... я тут бегаю, скажите мне на милость?

Так, а теперь припомним зазеркальные (точнее, "межзеркальные") уроки деда по правильному обращению с дикими и опасными зверями, пробормочем себе под нос коротенькое заклятие на эльфийском, не сбавляя бега, и...

— СТОЯТЬ!!!

От моего рявка с дуба посыпались листья, жар-птица с воплем устремилась куда-то к небесам, размахивая все еще мокрым хвостом, а на Васю посыпались желуди, заставив кота возмущенно заорать, покрепче прижимая к себе потрепанную рыбину. Но свой цели я добился: коза замерла на месте, даже не опустив задранную ногу, а только издав жалобно-вопросительное "Ме?".

Но меня этим не проймешь! Уж я-то знаю, насколько наглой и хитрой может быть отдельно взятая вроде бы безобидная на вид домашняя скотина. А уж если речь идет о бабулиной козе — то это вообще караул!

Помахивая ведром, я подошел к беговой козе. Присел перед ее мордой, отставив ведро в сторонку и грозно вопросил:

— Ну, и чего бегаем?

Та, увидев под своим носом безобидный сельскохозяйственный инвентарь, издала такое яростное взвизгивание, что я даже отшатнулся. Ох, мои бедные уши... Так они и в трубочку могут свернуться...

Пока я пытался привести свой слух в порядок, коза продолжала яростно орать, но при этом не двигалась с места — ей не давал этого сделать мой приказ. Впрочем, лягаться я ей не запрещал, так что ведро, поддетое ногой, со свистом перелетело через крышу избушки и, гремя железными боками, рухнуло недалеко от границ поляны.

Да что с ней такое-то?! Взбесилась она, что ли? Или... или она ведра боится?..

Неужели?..

Решив подтвердить свою догадку, я набросил на козу "сеть покоя" — безобидное успокаивающе заклинание из арсенала эльфийских лекарей и нянек, которым в мое счастливое босоногое детство часто унимали мой буйный характер — и рысью понесся в активно размахивающую лапами и выполняющую приседания избушку. Хоть кто-то из нас ведет здоровый образ жизни...

Откопав в недрах бабулиного сундука все возможные емкости, начиная от деревянной кружки и заканчивая приснопамятной золотой кастрюлькой на рубиновых ножках, я поволок всю собранную тару к замершей козе. И что вы думаете? Это вредное создание даже не дернулось, позволив тихо-мирно себя подоить! Даже заклинание больше не понадобилось! Гррр...

Интересно, кто эту экс-рогатую тварь в нежном возросте козленочка столь яростно и упорно бил по голове ведром, раз Злюка так от него шарахается? Не бабуля же... Может, Вася?..

Представил себе, как толстый, тогда еще черный котяра несется за козой на задних лапах, в передних сжимая угрожающе сверкающее металлическими боками ведро — и едва сдержал рвущийся наружу хохот. Картинка получилась на редкость бредовая.

Но смех смехом, а молоко, кружку которого я выпил, а оставшуюся часть — уволок в холодный погреб, предварительно перелив в чуть помятое в результате падения ведро, оказалось неожиданно вкусным. Уж на что я не люблю козье молоко, но тут оно прошло на "ура". Впрочем, если я поголодаю еще недельку, то мне и гречка покажется пищей богов...

О-хо-хо... домой хочу. Получу взбучку от мамы, нудную лекцию от папы, длинную душеспасительную беседу от деда, умудряющегося доводить меня до точки закипания даже через зеркала... но вернусь, наконец, к нормальной, не обремененной тяготами вроде сбора дров или дойки козы, счастливой городской жизни! Где будет нормальный холодильный шкаф, а не огромный погреб!

Ну-ну. Мечтать не вредно, мечтать опасно... для окружающих. В данном случае — для многострадального кота...

Пребывая разумом в своих мечтах, я не замечал, куда наступаю. Поэтому дикое "Мя-а-а-ау-у-у-у-у!!!" откуда-то снизу стало для меня сюрпризом. Весьма неприятным сюрпризом, должен заметить...

Когда из-под ног выскакивает что-то и с диким воем лезет на дерево — любой перепугается, кроме, разве что, дедкащеиных скелетов и тренированных Стражей эльфийского деда. И, как следствие, отшатнется назад. Вот я и шарахнулся обратно...

А за моей спиной как раз был все еще открытый люк погреба...

Ой!.. Ай!.. Ай!.. Ой!.. Бац-бац-хрясь!.. Ай!.. Бум! Ы-ы-ы-ы...

Уй... спиной вперед вниз по лестнице — это больно... А если при это еще и пересчитать все ступеньки собственным черепом — то вообще чудесно!..

Пару минут лежал кверху пятками (в смысле, что голова с набухающей на ней шишкой — на полу, а ноги покоятся на ступеньках), пересчитывая сверкавшие перед глазами звездочки и пытаясь сообразить, не сломал ли я чего. Руку там, или ногу...

Так... конечности двигаются, шея... я осторожно шевельнул головой... не хрустит, не тошнит, пол подо мною не качается. Жить будем!